Вдруг я проснулся ... Если вам случалось внезапно просыпаться, то вам нет надобности объяснять то чувство непонимания и растерянности, какое я испытал, осознав, что не понимаю ни где я нахожусь, ни что со мной происходит; только что я спал, и вот – произошло пробуждение.
Мгновение я лежал и пытался, мучительно пытался вспомнить, что со мною было накануне. Нет, я не набрался самым безбожным образом, и ранее такого со мною не случалось, тем более теперь, когда прожитые года оборачиваются тенью мудрости. Здесь что-то другое. Помню, что пребываю в отпуске, и провожу это время, как всегда, в литературных воплощениях. Я работаю над романом …
И тут я услышал перестук колёс, которые обозначают стыки между рельсов. Ага! Похоже, я нахожусь в поезде и еду … Куда еду? Откуда? Провал в памяти. Но ничего, я не отчаиваюсь, вот сейчас я всё вспомню. Обычно я никуда в отпуск не выезжаю, а всё свободное время посвящаю чтению и писанию. Но сейчас …
Тут послышались голоса, тоненький детский и более басистый взрослый. Стало быть, я и в самом деле нахожусь в купе поезда. Уже кое-что, а дальше разберёмся. Взрослый и ребёнок разговаривали, перебрасываясь короткими фразами, как спортсмены мячом.
– Спи давай. Поздно уже.
– Не хочу спать.
–А я говорю – спи. Я взрослый и знаю, что надо делать.
– А я не хочу спать.
– Вон взрослый человек над нами спит, и нам спать положено.
– Ну и пусть спит. А я не хочу.
Вслушиваясь в диалог препирательств, я осторожно выглянул за край спальной полки, на которой столь внезапно проснулся. Казалось бы, чего проще, свесить голову и миролюбиво спросить, подобно человеку рассеянному с улицы Бассейной: «Это что за остановка? Бологое иль Каховка?» Но сей вопрос стимулирует малыша и вовсе отказаться от сна, к чему его деликатно склонят дедушка. Лучше немного подождать. Может, к тому времени проснётся и моя память, которую я почему-то существенно обогнал.
Это действительно были старичок и мальчуган. У меня тоже есть внук. Даже два. Правда, один совсем маленький, Савелька, ходить и говорить ещё толком не умеет, но весьма умненько таращится и улыбается, словно проснувшееся поутру солнышко. Второй внук, Димка, старше и скоро примерит школьный ранец и узнает, что он оттого ранцем назван, что его на спину устраивают и отправляются рано утром, ни свет ни заря в школу, что так трудно было сделать Буратино в сказке Алексея Толстого. Но в реальной жизни в школу ходить приходится, хоть и с тяжёлым ранцем за плечами, и в обидную рань, когда самые сладкие сны начинаются.
Мальчуган был, судя по всему, бедовый, то есть беду не искавший, но до такой степени шустрый и активный, что на его голову сыплются всякие происшествия, которые можно назвать приключениями, а мама называет бедой, потому как когда происшествия слишком много, то это начинает мамам действовать на нервы, а мамы … они такие … происшествия не приветствуют. Но в остальном мальчишка был как мальчишка, маленького росточка, с острыми коленками, расцарапанными локтями, разлохматившейся причёской, которая с силу избыточно активного характера не желает быть причёсанной «под гребёнку», с несколькими отсутствующими зубами, которые успевают покинуть рот едва ли не быстрее, чем сообразишь причину этого действия. Мальчишка был одет в футболку, на которой был нарисован то ли Колобок в виде футбольного мяча, либо мяч, избравшего свободу и устремившийся в свободный полёт вопреки законам гравитации. В комплект к футболке малыш носил ещё и шортики, но ноги его были закрыты простынкой, которой дед его безуспешно пытался смирить внука. Тот возмущённо пыхтел и отмахивался всеми своими конечностями, похожий на азартного кузнечика или сверчка, каких изображают в детских книжках со смычком в руках.
Дед был под стать внуку, тоже маленький и коренастый. Впрочем, может, так казалось потому, что я смотрел на них сверху. Но и вправду дед был худенький и щуплый, руки его обвивали жгуты сухожилий, на плечах обвисла полосатая пижама, каких нынче уже почти и не увидишь. На голове волос практически не осталось, а те, что были, коротко острижены и точат неуверенным седым ёжиком. На лысую голову сверху смотреть неэтично и я спрятался, отодвинувшись обратно к стенке.
– Ложись, маме скажу.
– У-у, ябеда.
– Егорка.
– Ты уже говорил мне: кто не буде маму слушать, тот не будет вкусно кушать. Я маму целый день слушал, а она мне мороженое не купила.
– Ту это чего, Егорка, сочиняешь, – едва не вскочил от возмущения дед, – и вовсе это было не целый день, а всего лишь чуть больше часа. И мама тебе до этого два эскимо купила, банановых, и лишь в последующих отказала. – горло ведь заболит … Давай, спать ложись.
– Ну-у, деда, – канючил Егорка. – Расскажи сказку.
– Какую сказку?
– Не те, которые ты рассказывал про деда Силантия, как он на войне был.
– Дед Силантий Егорович мой героический предок, и твой тоже. Его надо чтить.
– Я чи… тю. Но сказку хочу другую.
– Какую – другую?
– Страшную. Такую, что просто ужас. Про Бабу-Ягу.
– Бояться будешь?
– Буду, – сообщил мальчонка. – Всё равно рассказывай.
– Хорошо. Как раз одну такую историю я прекрасно знаю. Это было давно, я уже почти и забыл, когда, но для тебя, Егорка, готов повспоминать. Жил один дед.
– Дед, это не ты?
– Не я. Я вспоминаю, а дед тот был другой. Он был даже и не совсем старый. Но у него была дочка. Жена у него умерла.
– А почему? – не унимался внук.
– Слушай, Егорка. – Возмутился рассказчик (мне стало смешно и я у себя, на верхней полке ухмыльнулся). – Ты просил сказку. Я тебе и рассказываю. Страшную.
– Я просил ужасную, – напомнил внук.
– Я и рассказываю. Ужас какую страшную. А ты должен слушать и не мешать мне. А то я рассказывать не буду.
–Хорошо, – послушно согласился внук.– Но только ты скажи, деда, как девочку звали, а то ты не сказал.
– Алёнушка. Чаще всего их так зовут.
– Как твою маму звали?
– Да. Только ты обещал, что меня слушать будешь и не перебивать. А то так сказки не рассказывают.
–Я буду слушать, дед.
– Так вот. Умерла у старика жена. Заболела и … не выздоровела. Погоревал он, погоревал, а потом думает, что хозяйка ему нужна, а Алёнушке мама, и начал к другим женщинам приглядываться. И вот – одна ему приглянулась.
– Это как – приглянулась? – осторожно спросил внук Егорка.
– Ну … – задумался дед, – это когда смотришь на кого-то и чувствуешь, что тебе на него смотреть хочется постоянно, всё время чтобы рядом был.
– Я хочу, чтобы ты всё время рядом был … и мне сказки рассказывал.
– Ну, Егорушка, – умилился дед (да и я тоже), – спасибо, конечно, на добром слове, но здесь всё по-другому, а как, ты потом поймёшь, как повзрослеешь. А с той женщиной, о которой я сказал, всё не так просто. Она колдуньей была. Весь род у неё был непростой. Люди подозревать стали, что с нечистой силой они связываются, а тут к ней старик начал захаживать, да разговоры любезные вести, фу ты – ну ты. Она и решила женить его на себе, чтобы другим глаза отвести – словно она обычный человек, да и другие её родственники. И так она сумела старика заморочить, что видел он в ней только хорошее, а разные так подозрительные мелочи не замечал. А вот Алёнушку ей было не провести. Дети, они истинную суть человека чувствовать могут – хороший он или плохой.
– А как это, деда?
– Сложный вопрос, Егорушка. Собаки вон людей по запаху отличать могут, так вот от души человека тоже что-то вроде запаха исходит, а у детей душа чистая, она грязную душу чувствует и сигналы ребёнку шлёт, что этот дядя – бяка. Или тётя.
– А чего же тогда старик на ней женился? Его ведь Алёнушка, верно, предупреждала?
– Не без того, не без того. Но я же говорил, что старику голову заморочили. К тому же взрослые люди считают себя, со своим жизненным опытом лучше, правильней, чем дети малые, и доброго совета слушать не желают. Вот и старик Алёнушку не слушает, с той женщиной поженился, всё по чину. А женщина старику улыбается, хвалит его, обещала генералом сделать, мол, связи у неё в высших кругах. Да и то, слухи такие ходили, да и с собой она в дом много добра принесла, сундуки дубовые с одёжей, опять же ларцы с жемчугами и старинными монетами. Антиквариат всякий. Мещанство, да и только, но многим такой стиль жизни по нраву, якобы - аристократический. Она даже проговорилась, что род свой они ведут от Кощея Бессмертного.
– А это ещё кто? – удивился внук. Я хмыкнул. В наше время дети в сказках лучше разбирались.
– Кощей? – Дед задумался. – Это древний колдун, который занимался колдовскими науками и добился в них больших результатов. В частности, сделался почти бессмертным, а способности свои направил, чтобы стать владыкою всего мира. Это мечта многим злодеев. Я тебе про него потом отдельную сказку расскажу. Так вот, эта женщина ему приходилась двоюродной племянницей, или как-то так. Тоже колдовскими науками занималась, но получалось у неё не всё, так она старика на себе женить решила и прятаться за ним, словно она как все. Но Алёнушку провести трудно было. Она быстро разобралась, что тут творится, в их доме, и пыталась папеньке своему глаза открыть.
– Зачем – открыть? – удивился внук. – Он что – с закрытыми глазами ходил?
– Почему с закрытыми? – удивился рассказчик, а потом сообразил. – Как обычно ходил он, но жена его околдовала, и он всё стал видеть по-другому. Это как телевизор. Ты в него смотришь и видишь, как всё вокруг хорошо и прекрасно, как дивно мы живём, а стоит пристально посмотреть, и сквозь марь что-то начинает проясняться. Есть такие люди, которых не околдуешь и не обманешь, как не старайся. Вот Алёнушка такой и была. А папенька её на колдовство поддался, слабину дал. Вот мачеха на Алёнушку и затаила злобу. С виду всё хорошо: воркует и всё падчерицу хвалит, а сама козни злые строит, пытается порчу навести.
– А как это – порчу?
– Заколдовывает предметы, чтобы они из тебя жизненную силу высасывали, чтобы твоего ангела-хранителя извести, который тебя от беды спасает. Обманешься, предмет заговорённый носить у сердца станешь, а он тебя волнами колдовства облучать станет. Вот как смартфоны. Без них обходиться разучились, а они ведь не просто средство связи, а штука очень хитрая. Вот мачеха разные такие предметы падчерице дарит, а та их не берёт, или не пользуется. Что тут сделаешь? И тогда мачеха – колдунья придумала хитрый план. Заявила, что у неё есть сестра, живущая поблизости, и эта сестра имеет магазин, торгующий всякими нарядами, и даже заграничными. Сказала, что Алёнушка очень симпатичная девушка и пора ей заняться собой, а то всё дома сидит, да разными домашними делами занимается. К лицу ли это молодой красивой барышне из состоятельной семьи, да ещё на выданье, свои руки лишний раз пачкать. Мол, договорилась хозяйка со своей сестрой и та готова предоставить новую коллекцию самых эксклюзивных моделей, да ещё косметики, и прочих дамских штучек. Иная бы девушка рада бы радёшенька от таких подарков сделалась, и допустила оплошность – душу бы свою открыла для вируса жадности и стяжательства, но Алёнушка не такая была. Глазки опустила и сказала, что не надо ей подарков, что у неё и так имеется всё, что ей надо. Отец аж осерчал, потому как увидел, что жена его новая отношение с Алёной наладить пытается, а та ей от ворот поворот кажет.
– От каких ворот, деда? – не понял внук.
– Ни от каких, – отмахнулся рассказчик. – Это выражение такое народное. Значит- что не хочет договариваться. Но против родителя не попрёшь, ибо родители всегда правы.
– Всегда? – переспросил любопытный внук.
– Всегда, Егорушка, – вздохнул рассказчик. – Даже если и не совсем правы. Они так утверждают из-за своей любви к детям, ибо желают им добра выше той спорной ситуации, которая перешла в разряд конфликтной …Словом с родителями спорит не надо. Себе дороже.
– Это я уже понял, – вздохнул внук, – когда мороженого лишился.
– Алёнушка была девочкой умной и решила с папенькой не спорить, а согласилась и с ним, и с мачехой. Вот её та и направила ко своей сестре, ещё большей колдунье.
– Это и была Баба- Яга?
– Она, – вздохнул дед- рассказчик.
– Ужас? – вроде как спросил внук. – И Алёнушка знала, что её к Бабе-Яге направляют?
– Нет, пожалуй, не знала, но догадывалась.
– А разве так бывает?
– Это называется интуицией. Истина нам даётся через ощущения. При необходимости умей прислушиваться к себе. Иногда это даёт необходимые преимущества. Вот и Алёнушка. Она чувствовала, что над ней нависла угроза, зло.
– Действительно, ужас, – согласился внук. – И знаешь, что впереди плохо и идти надо. Интересно, Красная Шапочка знала, что в лесу она встретит волка, который может съесть и её, и бабушку?
– Её мама предупредила, что в лесу волки.
– И всё равно отправила?
– Да. Есть такое понятие – предопределённость. Когда знаешь, что неправильно, но делаешь, так это предопределено сделать, запрограммировано.
– Заколдовано?
– Можно и так сказать.
– И Алёнушке ничего нельзя было сделать?
– Ну почему же нельзя. Это же сказка, а не какой-то ужастик. Алёнушка решила отправиться к своей тёте, маминой сестре, и всё той рассказала. Та была не простой женщиной, и поняла всю опасность, которая грозила Алёнушке.
– А разве нельзя было насовсем остаться у своей тётки, раз она такая хорошая?
– Если она допустила возникновение всей этой ситуации, то это значит, что она не такая всесильная. Часто бывает так, что злые силы имеют больше влияния, чем добрые.
– А почему?
– Добрые связаны разными там обязательствами, правилами, законами, традициями, которых вынуждены придерживаться. А если их не соблюдать, то невольно начинаешь тот, сначала незаметный, путь, который добрые силы делает злыми. Такой вот закон «сообщающихся сосудов добра и зла». Такое и в сказках бывает, да и в реальной жизни происходит. Надо добро творить правильно, и никак не кулаками. К тому же Алёнушка не могла оставить своего батюшку во власти злой мачехи. Если оставить его там, то ничего хорошего с ним не станет. Либо сгинет он от козней, либо сам станет на Тёмную Сторону. И такое часто случается. Был человек всем хорош, а потом творит такое, что и глазами не смотри.
– Значит, до него добрались злые колдовские силы?
– Значит, его не смогли защитить ни Алёнушка, ни её добрая тётя. Ведь не могла защитить Золушку от злой мачехи тётя-фея, со всеми её волшебными возможностями. Это такой паритет сил Добра и Зла, когда Добро не имеет права преимущества. Как в жизни.
– А может, деда, – предположил внук, – то, что называют сказками, на самом деле случалось?
– Всяко бывает, Егорушка, всяко бывает. Но давай я продолжу. Добрая тётя Алёнушку внимательно выслушала и начала её инструктировать. Мол, ждёт там тебя, милая, множество опасностей. Но ты не теряйся. Последнее это дело: руки опускать. Попадёшь в дикий кустарник, ленточки на ветки повяжи. Ворота открываться не станут, так ты в них маслица плесни. Вот тебе бутылочка. Собаки на тебя бросятся, ты от них не беги, а обратись к ним ласково да хлебушка им брось. Есть у тебя хлеб?
– Есть, тётушка. Я с собой в дорогу прихватила, чтобы покушать, если идти далеко придётся.
– Я тебе короткую дорогу укажу. Ещё там кот будет. Задиристый, когтистый. Рыбкиным зовут. Ты ему ветчинки дай. Очень он ветчинку уважает. Он тебе поможет там, если случится. Будь со всеми приветливой. Доброе слово, оно сродни волшебству, ответные чувства в сердце пробуждают.
С тем Алёнушка и отправилась в густой лес, на другом конце которого и проживала Баба-Яга, сестра злой колдуньи- мачехи. А леса у нас не такие, как в Европе. Вон, Золушка к бабушке пирожки понесла, ей ещё злой и кровожадный волк встретился, так кроме него в лесу ещё полно дровосеков было. В конце концов именно они того волка застрелили и спасли и бабушку, и Красную Шапочку. А у нас с лесорубами туго. То есть в те времена так было. Сейчас лес валят о-го-го каким темпами.
– Чтобы людоедных волков не было? – предположил внук, который ждал и уже заранее пугался ужасов этой сказки.
– Скорей уж, чтобы лесов не стало, – вздохнул дед- рассказчик, – а вместе с ними и волков, и медведей, и всех прочих зверей.
– И Серебряное Копытце? – голос внука дрогнул, вспомнив героя ещё одной сказки.
– Что же делать, когда за лес вступиться некому. Раньше лешие были, потом – лесничие.
– А куда они делись?
– Сократили ставки, чтобы лес губить не мешали. А тогда леса опасались. Вон и Баба-Яга там жила. Поди туда иной злодей, сунься, вмиг его сничтожит.
– Сам как-то говорил, что Баба-Яга дружит с прочей нечистой силой. Что потому они и сила, что вместе держатся.
– Да, – согласился рассказчик. – Но в этой сказке разбойников не оказалось. Они другими делами были заняты.
– Наверное, в другой сказке, – предположил внук. – А Баба-Яга страшная была?
– Ужас какая страшная. Ей потому в лес пришлось уйти, что её все избегали, боялись, а некоторые следили за ней. А ей чужие глаза ни к чему. Злые дела чужих глаз не терпят.
– А как получилось, что батюшка Алёнушки женился на сестре Бабы-Яги. Она ведь тоже была колдуньей.
– Была. Есть такое выражение – «пустить пыль в глаза». Не просто так говорили. Колдуны, а в особенности колдуньи, умели бросать в глаза растёртые споры специального поганого гриба. Стоит ему в глаза попасть, как человек начинает видеть всё по-другому. Кстати сказать, нынешние колдуны научились это делать через телевизор. Там любого злодея могут таким героем и красавцем изобразить, что лучше вроде как и нет.
– Деда, а …
– Мы сказку рассказываем, или пропагандой занимаемся? – сварливо спросил рассказчик. – Кажется, ты просил тебе страшилку на ночь поведать, и спать пойти. А ты готов со мною разговоры разговаривать, а совсем не спать. Я могу и прекратить дозволенные речи, как принцесса Шехерезада.
– Ой, деда, – испугался внук, – рассказывай. Я тебя больше прерывать не буду. Слушать только.
Дед- рассказчик продолжил свою историю, которая увлекла даже меня. Пока рассказчик описывал путешествие Алёнушки сквозь густые заросли ельника, я задумался о словах сказителя. Действительно, как это получается, что самые отвратительные люди умеют себя так подать, что пользуются популярностью и даже успехом среди людей в общем-то неплохих. Рассказчик упомянул про волшебный порошок, про «пыль в глаза». Я как-то об этом не задумывался. Но ведь это похоже на правду. Плохих людей рядом с нами меньше не становятся и как-то получается, что именно они и «делают погоду» в нашем доме. В тех же сказках говорится, как злая мачеха (почему-то чаще – мачеха) творит в доме всё, что ей на ум взбредёт, и никто её не остановит, не «поставит на место». Ведь и в жизни так бывает. Почему нет защиты от откровенного хамства и злопыхательства? Пока я размышлял над столь важными вещами, Алёнушка успела добраться до Бабы-Яги.
– Это была большая рубленая изба- пятистенок, – глаголил рассказчик.
– Это как – пятистенок? – удивился внук. – А пятая стена зачем?
– Обычный бревенчатый дом, – попытался объяснить дед. – Большой, с хозяйственными пристройками. Называется так. Построен он на сваях, чтобы по весне не затапливало. У нас такая технология не в ходу была. Говорили, мол, на «курьих ножках», а это просто свайной жильё. А к двери крыльцо вело. На крыльце сидел большой рыжий полосатый кот, Кота (ударение на букву «о») Рыбкин, и наблюдал за гостьей, умываясь розовым языком. Кот не сводил с Алёнушки глаз, пока она поднималась по ступенькам высокого крыльца.
– Здравствуйте, – сказала Алёнушка, обращаясь к коту.
– Здоровей видали, – нахально ответил Рыбкин и независимо отвернулся, мол, я не я и лошадь не моя.
– Здравствуй, дорогая моя, – послышался скрипучий старческий голос и Алёнушка увидела страшную высокую старуху, настолько худую, что походила на живой скелет, а тонкие руки и ноги напоминали кости, обтянутые пергаментной кожей, испещрённой старческими пигментными пятнами.
Алёнушка ахнула и едва не упала с крыльца, поднявшись почти на уровень второго этажа. Рыбкин ловко подхватил её мягкими, но сильными лапами, и помог устоять на ногах. Девушка с ужасом снова посмотрела на хозяйку, но та выглядела сейчас совсем по-другому – высокой дородной барыней, длинные волосы которой были сложены в высокую «корону» и уложены вокруг головы. Одета барыня была в атласный сарафан и передник, а рукава и ворот украшены искусно выполненными вологодскими кружевами. Барыня протянула девушке обе руки и широко улыбнулась. И снова Алёнушке на миг показались клыки, как у самого крупного волка.
– Деда, – шёпотом признался внук, – я уже боюсь. Можно я буду держать тебя за руку?
– Конечно, можно, – улыбнулся рассказчик. – А нашу Алёну в тот момент тоже держал за руку кот Рыбкин. Он смотрел в сторону, будто был здесь совершенно не при чём. Баба- Яга, то есть хозяйка- барыня пригласила гостью в дом. Та, холодея от страха, вошла внутрь и огляделась. Это был и дом, и подобие складского помещения. Всё было заполнено одеждой, верхней, нижней, пальто, салопами, бекешами, даже тулупами, манто, перелинами. Роскошные платья, всех и всяческих фасонов, бальных, кринолинами, были развешаны на специальных «плечиках» вдоль всех стен, мешая разглядеть прочую обстановку. А там был весьма симпатичный буфет с множеством ящичков, фисгармония, и даже патефон с игриво согнутым медным раструбом. Алёнушка такого дива ещё не видала.
– Прости, дорогая, – почти пропела хозяйка, – но я не ждала гостей и не успела прибраться. Впрочем, я думаю, что мой беспорядок тебе не помешает. Так?
– Да, сударыня, – ответила Алёнушка, скромно потупив взор. Она была скромной и застенчивой девушкой, и редко бывала в гостях в незнакомом доме.
– Наверное, тебя прислала моя младшая сестра? – предположила «барыня», обнимая гостью и пощупав её бока. – Что ж ты такая худенькая. Тебя плохо кормят?
– Нет, сударыня, – едва слышно ответила Алёнушка. – Я очень переживала, когда умерла моя матушка.
– Чего тут переживать, – отмахнулась хозяйка. – Вполне житейская ситуация. Все мы смертны, ибо человецы. Ха-ха.
Хозяйка заколыхалась в смехе, а девушке снова почудилась, что это изгибается жуткое чудовище с лицом, похожим на череп. Она закрыла глаза, чтобы не закричать.
– Надо было раньше сестре направить тебя сюда. Я бы над твоим имиджем поработала. Запомни, детка, что наглость, это второе счастье. Кто смел, тот и съел, а опоздавшим – кости. Так ещё древние римляне говорили, припоминаю. Держись со всеми так, словно тебе все должны. Тогда тебя будут уважать. Если ты держишься с гонором, значит имеешь на это право, даже если у тебя этого права пока ещё нет. Запомни, детка, с волками жить, по волчьи выть.
Алёнушке снова показалось, что хозяйка выгнула спину и жутко завыла, так, что Рыбкин зашипел, вскочил на стол и зашипел, раздув хвост так, что он стал похожим на трубу, что вела от самовара и выходила в окошко. Алёнушка вскрикнула. В избу влетела простоволосая рябая девка с широким губастым ртом и глазами навыкате.
– Звали, хозяйка?
– Тебя докричишься, Глашка, – сварливо заявила барыня. – Ко мне в гости племянница пришла. Устала с дороги, запылилась в пути. Затопи баньку да хорошенько помой её. Потом обедать будем. Давненько я не ела по-настоящему.
– Ой, деда! – вскрикнул Егор. – Уж не собирается ли она съесть Алёнушку?!
– Ты понял это? – спросил рассказчик. – Вот и Алёнушка поняла. Обмерла она, стоит, ни жива, ни мертва, а Баба-Яга думает, что гостья дура дурой, всё принимает за чистую монету. Колдуны, да и многие злые люди считают себя самыми умными, а всех прочих дуракам, годными лишь на то, что обманывать их и жить за их счёт, вплоть до того, что питаться ими.
Работница кивнула головой и пошла готовить баню. «Барыня» же, похохатывая, придя в самое благодушное настроение, начала прохаживаться по избе, трогать то одно платье, то другое, и говорить:
– Пожалуй, мы устроим сегодня пир горой. Я приглашу своих гостей. Познакомлю тебя с кое-кем. В наше время связи решают всё. Я даже больше того скажу, деточка, что кадры решают всё. Это тебе в жизни ещё пригодится … если будет когда. Ты давай, милочка, погуляй здесь, обновку себе в подарок пригляди, не стесняйся. Кстати сказать, кое-что из этого я сотворила сама. Вот у меня здесь и станочек ткацкий имеется. Я тебя, может, и ткать научу. В жизни всякое умение пригодится, если – к жизни. Ха-ха.
Поводя плечами, украшенными нитками ярко-красных бус и монистами из старинных монет, «барыня» удалилась из избы. Алёнушка схватилась за голову и начала метаться по горнице, не зная, что ей делать. В дверях стоял Кота Рыбкин, поднявшись на задние лапы. Он ехидно поглядывал на девушку жёлтыми глазами и ухмылялся.
– Деда, Рыбкин тоже хочет съесть Алёнушку?
– Что ты, Егорка. Кота Рыбкин кушал только мышей и – иногда – рыбу, которую сам наловчился ловить удочкой. За это его и прозвали Рыбкиным. А у Бабы-Яги он был за соглядатая.
– Это как?
– Она ведь сильная колдунья была, эта Баба-Яга. Она закончила полный курс колдовских наук. Одна из дисциплин состоит в том, чтобы научиться видеть глазами других
– Кого?
– Людей, животных, птиц, даже рыб, а то и насекомых. Орёл может разглядеть мышь, прячущуюся в траве, а кошки хорошо видят ночью. К тому же, если настроиться на волну зрения того, кого используешь, то можно сидеть дома и видеть то, что видит соглядатай.
– Кота Рыбкин?
– Хотя бы он. Его чаще всего Баба-Яга и использовала. Рыбкин был идеальным лазутчиком и пробраться мог там, куда не всякий залезет. Да, вот ещё – видеть глазами лазутчика не так уж и легко и на него надо сначала настроиться.
– Это сложно?
– Чуть сложнее, чем настроить радиоприёмник на определённую станцию. Если, конечно, знать, как настраивать.
– Я понял. А что сделала Алёнушка?
– Она испугалась. Испугалась Рыбкина, который пристально разглядывал её круглыми жёлтыми глазами, но больше всего она испугалась Бабы-Яги, вышедшей из дома и спустившейся по крутым ступеням крыльца. Алёнушка кинулась вглубь дома, куда ушла работница Глаша. Та направилась в баню и уже набирала воду в большой бак, вмазанный в каменную печь.
– Ты что делаешь, Глаша? – спросила гостья.
– Баню топлю, – ответила работница, хлопая ресницами и вытирая нос.
– А что потом будет?
– Ну, что потом. Помоем тебя, попарим, а потом тебя хозяйка с друзьями съедят. Они всегда так делают.
Алёнушка громко вскрикнула и заплакала, ломая свои руки.
– Деда, а зачем она их ломать стала? Это же больно. Да и – зачем?
– Эх, Егорка, это выражение такое. Значит – разнервничалась и пальцы свои гнёт, а они в суставах похрустывают. Вроде как веточки ломаются. По звуку похоже.
– А-а, а то я подумал, что у неё совсем «крышу сносит». От паники.
– Нет, Алёнушка была девушкой сообразительной и быстро взяла себя в руки. Мы проигрываем тогда, когда с этим «соглашаемся». Смирился с бедой, руки опустил – считай, поражение принял. А Алёнушка к работнице кинулась и говорит ей:
– Сестрица, помоги мне!!
– Сестрица? – разинула рот крупнотелая девка. – Разве ты мне сестра?
– Конечно, – уверила её Алёнушка. – Нас связывает женская солидарность. Вот я тебе платочек хочу подарить.
Сняла она с себя голубенький платочек и в руки работницы суёт. Та платочек недоверчиво в руках покрутила, на себя примерила, в отражение воды в баке посмотрела, и сама себе в том отражении улыбнулась. Там она была даже симпатичная. Потом Глаша повернулась к гостье и сказала, разглядывая:
– А я и не знала, что у меня есть сестра. Рада тебе и за платочек большое спасибо. Он мне понравился. Я вот подумала - была бы ты не сестра, разве подарила мне этот симпатичный платочек? Я бы вот ни за что с ним не рассталась.
– Вот я тебе его и дарю. Только помоги мне.
– А как я тебе помогу? Бабу-Ягу я побаиваюсь. Она знаешь какая? Если прогневается, что угодно сделать может. А ты чего так расстраиваешься? Не всё же тебе на свете быть. Когда-то надо и помирать. Почему бы не сегодня?
– Сегодня ещё рано. К тому же я у тебя давно в гостях не была. У меня для тебя знаешь сколько подарков приготовлено?
– Ещё есть? – обрадовалась глуповатая Глаша. – А что именно?
– Серёжки, бусы,– начала торопливо перечислять Алёнушка. – Зеркальце есть очень красивое.
– Зеркальце можешь оставит себе, – решительно заявила Глаша. – В зеркальце я как-то не так выгляжу, как себя представляю. Корова коровой.
– Что ты, – махнула рукой Алёнушка. – Многим такие девушки нравятся, пышные, волоокие.
– В теле, – обрадовалась Глаша. – Мужики за таких держатся обеими руками. Что я должна сделать?
– А ты не спеши, Глашенька. Куда нам спешить? Ведро принесла, отдохнула. За дровами пошла, носи по полешку, не надрывайся.
– Так я до вечера провожусь.
– Вот и хорошо. Я пока за другими подарками слетаю.
– Зеркальце не надо. Что-нибудь другое прихвати.
– Да-да, конечно, конечно …
Алёнушка продолжала ещё говорить, а сама уже была в избе. По всем стенам висела грязная и рваная ветошь, но в тот же миг всё обратилось в ворохи модных одежд самых фирменных моделей. В дверях по-прежнему стоял Рыбкин, широко расставив лапы.
– И куда это мы собрались?
– Погулять, – самым ласковым и нежным голоском произнесла Настенька.
– И кто это вас отпустит?
– Ты, котонька. Ты ведь добрый, красивый, сильный и умный зверь. К тому же у меня есть для тебя угощеньице.
Алёнушка вспомнила напутствие своей тёти. Та снабдила её ветчиной для кота. Была к Алёны мысль той ветчиной себя побаловать, но тётя действительно показала короткую дорогу. Девушка не успела проголодаться, и теперь ветчина здорово пригодилась. Алёна развернула тряпочку и протянула щедрый ломоть коту. Тот чуть на спину не опрокинулся от неожиданности, встал на все четыре лапы, недоверчиво понюхал подарок и даже легонько тронул его лапой – не грезится ли ему?
– И это всё – мне? – ещё раз недоверчиво переспросил Кота.
– Тебе, миленький. От чистого сердца.
– Ты … это … ступай давай, – Рыбкин говорил несвязно, с трудом удерживаясь от слёз. – Не надо гулять. Рви отсюда когти, да со всех сил. Старуха тебя сожрать запланировала. За своими дружками пошла. Так что поспешай.
– Я … быстро, – Алёнушка хотела спуститься с крыльца, но Рыбкин остановил её.
– Туда идти не надо. Старуха именно туда пошла. Поймёт всё и схватит тебя сразу. Лучше вон в ту сторону. Немного дальше, но верней … Да … Поразила ты меня, порадовала. Да я … тебе … Слушай, тут такое дело предстоит. Старуха за тобой непременно в погоню пустится. Так ты временами к земле ухо прикладывай, да прислушивайся. Как топот уловишь, брось вот это полотенце.
Алёнушка посмотрела на широкий льняной рушник с вышитыми красной ниткой утками и спросила:
– Это зачем? Вещь хорошая. Пригодится. Я быстро побегу.
– От неё не так уж легко уйти, как ты думаешь. Она ведь колдунья. К счастью я – её доверенное лицо и кое-какие её колдовские штучки знаю. Брось полотенце – появится широкая река. Старуху она на какое-то время задержит, а ты спеши, спеши. Если что, вот ещё один предмет.
– Гребень?
– Тоже не простой. Ты его кинь, и на том месте большой лес поднимется. Старуха в нём за тобой пройти не сможет. А там уж как у тебя получится с резвостью ног. Их же у тебя всего две.
– Справлюсь. А с этими вещами что – просто бросить их?
– Нет, конечно, – усмехнулся кот. – Это целый колдовской ритуал. Слова надо знать, и движения. Я говорю, что у старухи за доверенное лицо. Знаю много всего, соображаю. Думаю, от Яги уйти. Жадная она.
– Приходи, у меня жить будешь. Голодным не оставлю.
– Да я уж и сам прикидывал. На Лукоморье дуб один знаю, здоровенный. Там ещё кто-то цепь золотую оставил. Так я туда отправлюсь. Рыбы там много, побережье всё-таки, удочку я с собой возьму, цепь ту, в удобный момент, пристрою. Короче говоря, на мой век мне хватит. Буду жить в своё удовольствие, по цепи той разгуливать, да песни петь. Уважаю я это дело. Да и сказок много знаю.
– Деда, он действительно много сказок знает? – переспросил внук.
– Действительно. Те его сказки и другие пересказывают. Точно знаю.
– А с Алёнушкой как? – Вспомнил Егорка. – Переживаю я за неё. Очень она мне понравилась.
– Рано тебе ещё Егорка к Алёнушкам присматриваться. Хотя эта … она того стоит. Выскочила из дома, а на неё собаки кинулись, чёрные, здоровенные, как телята, пасти зубастые распахивают – сейчас на части порвут. Другая бы в обморок от страха бы грянулась, а Алёнушка … не растерлась, вспомнила наказы тёти своей, из торбочки каравай хлеба достала, ароматный, свежий, от него дух распространяется. Собаки тот хлеб учуяли, заскулили, хвостами машут, примирительно. И уже не кажутся такими опасными. Алёнушка тороплива им каравай свой поделила и прямо в пасть каждому его долю вложила – то есть уважила, на земь не кинула – даже собаки то осознали, принялись за угощение, а от девушки деликатно отвернулись. Она дальше кинулась, но, чтобы наружу выйти, надо ворота растворить. Почему-то с фасадной стороны ворот не было, а с тылу вот оказались. И никак отворяться не желают. Словно так закрытые и вкопаны. Другая отчаялась бы, да в слёзы ударилась. А Алёнушка опять слова тёти вспоминает. Мол, маслом применись. Так и сделала. Ворота заскрипели ужасно, но сами собой отворились, и начали открываться и закрываться, словно такая птица особая деревянными крыльями машет, взлететь готовится. Алёнушка сквозь створки выскользнула и дальше побежала. Но … недалече. Там кустарник оказался, да столь густой, да столь колючий, что девушка в нём тут же запуталась. Другая биться да вырываться принялась, всё сильнее в колючках запутываясь, а наша Алёнка стала тихонечко ленточки на те колючки вязать, словно украшая куст. Вроде и всего-то пару лент и завязала, а кустарник раздвинулся, колючки спрятались, как когти на лапах кота- шельмеца. Девушка дальше побежала, лёгкая и быстроногая.
– Деда, это как понимать? – не успокаивался внук. – Опять колдовские штучки? Но Алёнушка ведь не волшебница. Или её тётя чему-то успела обучить?
– И да, и нет. Да, Алёнушка была смелая и находчивая девушка, и перенимала у тёти, но здесь, наверное, Кота Рыбкин всё же постарался. Он ведь был доверенным у Бабы-Яги, разные её поручения выполнял, да и с окружением хозяйки был на короткой лапе. Так и получилось, что Алёнушка все препятствия успела обойти. А Баба-Яга уже в дом заходит. Видит, во дворе работница всё ещё с дровами да водой возится, осерчала, зашумела, ногами затопала. Глаша тут же забегала, но дрова у неё из рук валятся, а ведро с водой то уронит, то опрокинет. Баба-Яга только плюнула на сие безобразие и в дом направилась, заранее насмешливо улыбаясь, и принялась сюсюкать:
– Выбрала ли себе наряд достойный, племяшенька? Я готова даже несколько дать.
– Нужно ей твоё барахло, как коту пятая лапа, – громко ответил Рыбкин. – Это ведь всё видимость одна, а так – рвань и ничего больше.
– Ты чего это, Кота? – удивилась колдунья. – Белены объелся? А где гостья наша? Куда ты её спрятал?
– Больно надо прятать, – с гонором отвечает кот Рыбкин. – Отпустил я её. Пусть идёт домой с Богом.
– Охренел совсем!! – завопила колдунья. – Где девка?!
– Дома уже, наверное.
– Кто посмел её отпустить?! – пуще прежнего беснуется карга, размахивая кулачками.
– Я посмел, – гордо поднял Рыбкин голову. – Надоело мне всё. Ухожу от тебя. Столько лет я тебе верно служил и – ничего. Ни похлёбки, ни рыбьей головы. Всё самому приходилось делать.
– Так если бы я тебя всем обеспечивала, ты бы ничему не научился! Сытое брюхо к учению глухо!!
– Может быть, – заявил кот. – Я теперь учёный и ко мне на хромой козе не подъедешь. Я теперь сам с усам. На Лукоморье жить пойду.
– Да я … – бесновалась карга, – тебя …
– Руки коротки, – презрительно отозвался Рыбкин. – К тому же я все твои штучки знаю, и могу их повернуть встреч тебе.
Поняла Баба-Яга, что Рыбкин ей на полном серьёзе отказывает в службе, громко выругалась и плюнула. Она поняла, что кот специально её провоцирует, чтобы от беглянки отвлечь, и из дома выскочила, на ходу крикнув:
– Я с тобой потом разберусь!
Выскочила и увидала, как Глаша идёт, не торопясь, и полено тащит – по земле второй конец волочится, борозду оставляет. А на голове у работницы кокетливо повязан платочек голубенький.
– Это Алёнушкин платочек, – радостно закричал внук.
– Её, – улыбнулся дел. – Баба-Яга поняла, что и здесь девушка успела подружиться, даже с глупой Глашкой.
– Молодец, Алёнушка! – радовался Егорка. – Знай наших!
– Выскочила Баба-Яга из дома, да как закричит:
– Ко мне, мои псы верные, псы злобные, кровожадные!! Сейчас вы попробуете кровушки!
Но псы похватали оставшиеся кусочки вкусного хлебушка и разбежались по тайным углам, чтобы там спокойно доесть их. Ещё пуще колдунья озлилась, кинулась к воротам, а те её прочь створками отбросили, и продолжали закрываться и открываться, с наслаждением ощущая, как им легче двигаться, смазанные маслицем. Очень колдунья надеялась, что беглянка застряла в колючем кустарнике, где никто пройти не мог. Но и здесь её ждала досада. Алёнушка каким-то образом и кустарник обошла. На веточках развевались ленточки, словно кто здесь завязал бантики, и украсил ими дикие кусты. Остановилась Баба-Яга, впервые призадумалась: так ли проста её гостья, нет ли у неё каких способностей к волшебству. А что, если сестра её младшая нарочно прислала эту удивительную девочку, чтобы избавиться от старшей сестры, чтобы самой занять её место? Может такое быть. Все злодеи рассуждают так, как сделали бы и сами, всегда ждут от других гадостей и подлостей, а доброты и вовсе не понимают, принимая её за слабость.
– Баба-Яга не стала преследовать Алёнушку? – неуверенно спросил Егор. – Она вернулась к себе?
– Может, она и вернулась бы, но уж больно её злоба переполняла. Она бы послала Рыбкина догонять беглянку и следила бы за ней глазами кота, но Кота ушёл навсегда, забрав удочку. Пришлось идти дальше самой колдунье. Была она старовата для длинных дистанций, но у неё была самоходная ступа, сидя в которой ведьма отправлялась в дальнюю дорогу. Она выкатила из сарая ступу, забралась в неё, прошептала заклятия, усиливая их страшными проклятиями, оттолкнулась помелом, оглушительно свистнула и …
– Полетела?!
– Для полётов служат ковры- самолёты, а что касается ступы … Это скорее внедорожник, вроде «Хаммера». Баба-Яга двинулась прямо сквозь колючий кустарник, мстительно помяв его и вырвав несколько кустов с корнем, и помчалась. Ступа то касалась земли, оставляя в ней длинную глубокую борозду, то пролетала немного над травой, снова опускаясь на землю. Кота Рыбкин знал такую особенность движения и предупредил девушку, чтобы та слушала сейсмические шумы. Она порой послушно ложилась на землю и слушала. Она успела довольно далеко отойти, как уловила подозрительные звуки.
– Это была Баба- Яга?!
– Она, окаянная, – взмахнул руками дед- рассказчик. – Алёнушка увидала её, как та неслась в ступе. Это было страшное зрелище. Девушка испугалась и едва не заплакала. Но потом она взяла себя в руки и бросила полотенце. Поднялось льняное рядно над травой, расправилось, поплыло, а потом вдруг обратилось в туман, расползлось над травой. Алёнушка помчалась что было сил, стараясь убежать как можно дальше, а когда оглянулась …
– Там была река?
– Точно, – радостно кивнул дед. – Ты знаешь, что было дальше?
– Нет, я просто догадался, – засмеялся Егорка.
– Да, позади была довольно широкая река, на берегу которой остановилась ступа. Она не стразу остановилась, а даже залетела в воду, и сразу начала тонуть. Ступа была тяжёлая, из морёного дуба, который пролежал на речном дне сотню лет и приобрёл прочность камня. Ступа едва не утонула и пришлось колдунье намучаться, пока она её не выкатила на берег. Алёнушка тем временем убегала всё дальше. Её уже почти не было видно, когда она оглянулась и помахала колдунье рукой, наверное, потешаясь над ней. Так решила Баба-Яга. Она сама замахала руками и начала изрыгать ругательства и проклятия. Ты знаешь, Егорка, что ругательства и проклятия суть магическое оружие?
– Это как? – удивился внук.
– Давным давно магия и волшебство были в ходу, и если витязи сражались мечами и копьями, то волхвы и колдуны применяли заклятия, различные формы хулы начали употреблять и непосвящённые, тогда начался полный кошмар, но скоро всё это перестало действовать, потому как непосвящённые путали порядок построения заклятий и необходимые движения, и эти проклятия стали просто руганью, а воины, по старой памяти перед сражением бранили друг друга, пытаясь воздействовать на ворога, а уже потом начиналась сеча. С тех исторических пор поле боя именуют полем брани, в память о прошлом, называя это «делами давно минувших дней».
– Но Баба-Яга не поранила Алёнушку?
– Нет, к счастью, та успела убежать достаточно далеко. Брань действует в пределах видимости. Но колдунья пришла в сильное волнение и гнев. Она топала ногами и изрыгала всё худшие проклятия, а потом издала зов.
– Что издала? – переспросил любопытный Егорка, которому давно уже надо было спать, но сказка заинтересовала его настолько, что он позабыл про всё. Впрочем, как и рассказчик, да и меня всё это крайне увлекло. Я лежал и внимательно слушал.
– Зов, – повторил дед. – Ты думаешь, как представители нечистой силы друг с другом общаются, столь внезапно появляются?
– Не знаю. Я же с ними не общаясь.
– Логично. Так вот, они умеют обращаться друг к другу так, что их никто не слышит. Для примера: ты собаке тихонько свистнешь, и она к тебе бежит. Твоего свиста никто не слышал, но у собак слух и нюх очень тонкий. Так и эти колдуны. У них все чувства имеют большие возможности. Они их так специально настраивают. Вот и Баба-Яга, такой зов издала. И скоро рядом появился чудной лысый дядька с длинными вислыми усами, выпученными глазами и бледной кожей, висящей складками. Это был водяной. Он повернулся к колдунье и недовольно заворчал:
– Чего тебе? Звала чего?
– Ах ты, бледная немочь! – продолжала бушевать карга. – Как в гостях веселиться, так милочка, а как нужен, так «чего тебе». Это что у тебя?! – и на реку указала. Водяной недовольно повернулся и руками всплеснул, так что внутри его что-то громко булькнуло.
– Ух ты! Откуда это?!
– Это твой косяк! Не смотришь за своим хозяйством! Да я на тебя жаловаться буду!! Да я … тебя …
– К чему нам эти споры, – развёл руками водяной. – Ну, не доглядел, с кем не бывает? Вон, у людей постоянно так, и – ничего …
– Ты мне людьми не отговаривайся. На то они и люди, и мы за их счёт существуем. Ты мне это безобразие убери. Мне двигаться надо!
– Сей момент.
Водяной опустился на колени, припал к воде и потянул её в себя. Невероятное дело! В его глотку устремился поток, и скоро река обмелела, а потом и вовсе закончилась. С трудом водяной встал в полный рост, сделавшись вдвое крупнее и круглее. Руками он придерживал огромный живот. Водяной с удовлетворением посмотрел на то место, где только что плескалась вода и ухмыльнулся с довольным видом.
– Делов-то. И стоило пургу гнать.
Баба-Яга уже сидела в ступе и пыталась стартовать, упираясь в землю помелом. Но ступа немного отяжелела от пребывания в воде и не желала слушаться.
– Эй, подтолкни.
Но водяной, сделав вид, что не слышал, уже растаял в воздухе. Пришлось колдунье самой толкать ступу, а потом вскакивать в неё на ходу. Ступа сначала летела низко, то и дело бороздя землю и подпрыгивая на рытвинах, но потом постепенно набрала ход и резво понеслась. Колдунья оглушительно свистнула и грозно взмахнула помелом. Алёнушка уже было решила, что все опасности остались позади и даже пошла шагом, и песенку запела, когда позади раздался свист. Она оглянулась и увидала приближающуюся летящую ступу. Знаешь, Егорка, бывает так, что думаешь, то все беды позади и всё уже хорошо, а тут – бац …
– Вторая смена, – подсказал Егорка фразу из фильма «Большая перемена».
– А то и того хуже. Алёнушка, было, испугалась , но вспомнила про тот гребешок, что Кота Рыбкин ей вместе с полотенцем волшебным вручил, и наказал бросить его позади себя и бежать скорее что есть мочи. Так Алёнушка и сделала, метнула гребешок, да помчалась, словно участвовала в кроссе, только здесь эстафету передать было некому – надо было бежать до конца, то есть до финиша. А позади бегущей девушки слышался нарастающий шум, который начался с тихого шороха, а потом грохотал всё сильнее и сильнее. Алёнушка на бегу оглянулась, думая, что это её догоняет колдунья и уже примеривается, как помелом огреть. Но колдуньи не было видно. Может она и была не так уж и далеко, но всё равно её не было видно – позади высился лес с большими деревьями, дубами, эвкалиптами и секвойями. Кажется, там был даже баобаб, совсем уже невероятных размеров. Сказочный лес, что уж тут говорить.
– А Баба-Яга? – напомнил внук.
– Ну что, Баба-Яга. Против такого леса что она может сделать? Попыталась его сверху облететь, но ступа в аккурат угодила в здоровенное дупло, где застряла – ни туда, ни сюда. Попробовала колдунья на помощь лешего позвать, так тот не явился, то ли не расслышал, то ли прикинул, что с этим лесом его не совладать в одиночку. Баба-Яга даже с пылу кинулась зубами деревья грызть, да скоро последних зубов лишилась.
– Совсем? – обрадованно спросил внук.
– Ну, не совсем. Они у неё позже снова отрастут, как у оборотней или упырей, но долго ждать придётся, а пока карга кулаками помахала, побесновалась, да домой поплелась.
– Ступа-то её в дупле застряла, – засмеялся Егорка. – А Алёнушка домой пошла.
– Да, уже не торопясь, потому как бежать устала. Да там уже и недалеко оставалось до их посада.
– А … мачеха? – вдруг озаботился внук.
– Мачеха решила, что с падчерицей покончено – Баба-Яга от себя мало кого отпускала, лишь Ивана- царевича, да ещё Иванушка- дурачок у ней останавливался. Так ведь у нас дурачкам всегда везёт, а с царевичами даже ведьмы стараются не связываться – себе дороже выйдет. А дома отсутствием Алёнушки уже озаботился её батюшка. Он расспрашивал, где же его дочка. Мачеха заявила, что отправила её к своей старшей сестре, мол, та обещала девушку к портному делу приобщить, взять её в обучение, полный курс кройки и шитья преподать, а также навыки кулинарного искусства. Короче говоря, супругу на уши лапши навешала, и тот ей уже почти поверил, как в этот момент явилась Алёнушка и сразу заявила о злодейском на неё покушении, что отправили её не учиться, а на съедение к Бабе-Яге. Мачеха от наветов отбрехалась бы, можешь не сомневаться, но она не была готова ко всему этому, да ещё и растерялась до такой степени, что показала своё истинное лицо – то есть тот лик, какой имела – ужасной злой старухи с длинными седыми космами и отросшими жёлтыми ногтями на крючковатых пальцах, похожих на когти. Старик сначала опешил и отступать стал, но Алёнушка вперёд кинулась, да давай мачеху отталкивать. Та завизжала, и на её зов начали появляться всякие чудища, но тут уже стрик осмелел, схватился за топор, да как начал отмахиваться, как начал вопить. На шум соседи подоспели, ещё и ещё. Нечистая сила, она сильна ночной порой, да когда её боятся. А здесь, когда на неё навалились всем скопом, тут же куда-то все делись, да и мачеха с ними.
– Тут и сказочке конец? – задумчиво уточнил внук.
– Да. А кто слушал – молодец. Слышь, Леонидыч, это и тебя касается.
Леонидыч? Да это же я! Но откуда они меня знают? Я же с ними не знакомился. Да я толком не знаю, где нахожусь, куда еду. Вроде бы это вагон, купейный, но ничего не слышно, лишь отдалённые звуки железной дороги.
– Слышь, Леонидыч, вставай давай.
Что это значит? Что делать? Есть такое правило: не знаешь, что делать, не делай ничего, тогда, по крайней мере, будешь избавлен от ошибок. Я решил притвориться спящим. Я ведь ничем не выдавал своего присутствия. Буду и дальше так себя вести. Нет меня. Сплю я.
– Для тебя ведь сказку рассказывали(кстати, это про мою маму. Она мне всё в подробностях пересказывала.
Ничего не знаю, не слышу, сплю.
– Вставай, соня, – и за плечо меня трясти начали.
– Сплю я, – недовольно отвечаю и плечом повёл. – Отстаньте.
– Ничего себе, – слышу голос знакомый. – Спит он. Вижу, что спишь. Отчего не лёжа, и не в постели? Отвыкаешь?
Да это же Ольга, супруга моя. Пришлось срочно «просыпаться». То есть просыпаться по-настоящему. Оказалось, что я уснул сидя, прямо за рабочим столом, перед клавиатурой ноутбука, который ушёл в «спящий режим». Ещё раньше в такой же режим ушёл и я. А вся эта сказка, с дедом- рассказчиком и его бодреньким внучком, похоже мне привиделось. Но отчего же объект сновидения обратился ко мне? Разве так может быть? Это что, шутки подсознания? Но сказка получилась неплохой. Тем более, что я собирался такую как раз написать, но всё время работал над романом «Талисман-2, или Книга Рода». Неужели подсознание сделало мне такой подарок – рассказ придумался сам собой, как сон. У Сергея Михалкова есть стишок про упрямого мальчика Фому, который тоже увидел необычный сон. Там ещё написано: «Фома удивлён. Фома возмущён. Неправда, товарищи, это не сон». Михалков говорил, что не надо уподобляться тому Фоме. Вот и я не буду. Лучше скорей, пока помню, всё переложить «на бумагу», то есть набрать текст. И я бросился за работу. Ольга принялась ворчать, мол, в отпуске человек, так должен отдыхать, пустяками заниматься, а не засыпать прямо за рабочим столом, утомившись до отключения организма. Я соглашался, кивал, что-то отвечал, а сам вспоминал и набирал. Да, собственно говоря, всё уже и готово, а кто прочитал – знамо дело – молодец!