Любовь Ивановна, сорокалетняя бабушка, ещё настолько молодая, что и молодиться не стоило, поставила чемодан под глянцевой магнолией и сладко вдохнула субтропические запахи прибатумского Зелёного мыса. Четырёхлетний внучек Костик, присев ей на босоножки, с интересом разглядывал будущее жилище. Путёвка была всего на две недели, и поэтому хотелось поскорее отогреться после холодного Питера, всё успеть, всем надышаться…
Лейла, хозяйка съёмного жилья, по внешней лестнице провела квартирантов на второй этаж в светлую комнату со сводчатыми потолками и широко распахнутым окном. Вьющиеся розы опутывали весь внутренний дворик и гирляндами свешивались с забора до самой земли. А прямо под подоконником гуляли индюки и цисарки, гортанно, совсем по-кавказки, общаясь меж собой.
Пока Любовь Ивановна разглядывала рай за окном, Костик затолкал чемодан под низкий прикроватный столик, конечно же, свалив с него замысловатую керамическую вазу, которая тут же раскололась на несколько увесистых кусков.
Хозяйка немедля заглянула в комнату.
– Простите, мы сегодня же купим новую, – смутилась бабушка, отвесив внуку символический подзатыльник.
Лейла молча принесла веник и совок.
Переодевшись, провинившееся семейство отправилось в ближайший универмаг за новой вазой. Слава богу, таких там было предостаточно, причём, всех видов и расцветок. Пока Любовь Ивановна оплачивала покупку, Костик обнаружил на входной двери что-то невообразимое – огромного, с воробья величиной, мохнатого белесого мотылька. Не раздумывая, он схватил его и крепко зажал в ладошке.
Бабушка заметила его добычу только на подходе к дому, хотела отобрать, вдруг укусит, но расцепить пальцы малыша не представлялось никакой возможности.
Полу задушенного мотылька он выпустил только на площадке лестницы у своей двери и тут же начал усердно подталкивать бедолагу к краю верхней ступеньки удачно подвернувшейся обувной ложкой:
– Лети, дулашка!
Дверь соседней комнаты приоткрылась, и на пороге возник мужчина под пятьдесят, в очках, со светло русыми волосами, стянутыми на затылке в почти девчоночий хвостик.
– Надо же, весь в белом. Бородка. Нос кверху. Прибалтиец, наверно… – отметила про себя Люба, – знаем таких, «плавали»…
Когда-то, ещё в юности, в международном лагере, куда Любин папа правдами и неправдами достал ей путёвку, она познакомилась с двумя девочками из Риги. Такие же гордячки, тоже во всём белом, ни с кем не дружили и обзывали всех хрю-хрю. Наши сначала удивлялись и обижались, а потом просто перестали их замечать, обходили, как стулья в полотняных чехлах. Конечно, меж них вряд ли все такие… Но опыт – есть опыт. И что-то внутри Любы встало на дыбы, когда мужчина присел на корточки рядом с её внуком.
– Мальчик, а ты не мог бы уступить мне эту бабочку. Я энтомолог. У меня большая коллекция, и сюда я приехал именно за этим экземпляром. Давай меняться. У меня есть большая поющая раковина – рапан. Я сам её со дна достал.
Мужчина на минуту вернулся к себе и принёс малышу раковину. Тот, конечно же, бросил несчастного мотылька и вцепился в новую игрушку. Обрадованный энтомолог схватил полуживое насекомое и скрылся в своей комнате. В спешке он забыл прикрыл дверь, и Любаше было видно, как, подрагивая хвостиком, энтомолог старательно насаживал бедного мотылька на большую булавку и чем-то прозрачным подклеивал его порванные крылышки.
– Живодёр! – передёрнулась Люба и увела малыша к себе.
– Костик поиграй с раковиной, а я, там, возле сарая, кое-что подстирну.
Стирка затянулась на час. Отвлёк Любашу только неимоверный гогот с внутренней стороны двора.
– Костик! – Люба, конечно же, кинулась туда. И о, ужас! Весь дворик был затоплен. Индюки и цисарки позапрыгивали на нижние ветки деревьев и, задрав головы, истошно голосили. Костик открыл воду и из шланга наполнял своё «искусственное море». Для его создания он успел сгородить довольно высокую плотину из вскопанной земли и сушняка на растопку.
Люба схватила своего чумазого строителя, отнесла на лестницу, и начала быстренько, пока не пришла с работы хозяйка, выдёргивать хворост и граблями растаскивать по участку землю. Вода быстро сошла. Птицы слезли с деревьев. Но, когда подсохло, пришлось ещё раз пройтись по участку граблями.
Когда она, наконец, вернулась к внуку, чтобы умыть и переодеть, то обнаружила его под низким мандариновым деревом. За полчаса он успел оборвать с него все крошечные зелёные мандаринчики и теперь складывал из них пирамиду. Пришлось немедленно вынести всю зелень за ворота и прикопать.
Отмыв и переодев Костика, бабушка повела его на ужин. Первый день отдыха наконец-то заканчивался…
Засыпая, Костик яростно молотил пятками в стену энтомолога и надрывно вопил:
– Отдай мою бабочку, отдай мою бабочку, отдай! Пока тот не содрал насекомое с булавки и не зашвырнул в комнату Любы.
Утром весь дом проснулся от причитаний хозяйки. Та била себя руками в бока и жаловалась соседке, что какая-то тля пожрала у неё все мандариновые завязи. Тысяч на восемь убытку…
Это она «заливных лугов» ещё не видела… – украдкой вздохнула Любовь Ивановна. – Переехать что ли? Наверное, уже пора… – Она протащила мимо хозяйки упирающегося внука на завтрак.
Потом вся группа туристов направились к большому экскурсионному автобусу. Намечалась поездка в Хеладский монастырь и экскурсия по Сухуми.
Ехали долго, за спиной у Любы и Костика переговаривались поляки и немцы. Напросились в полупустой автобус.
– Ба, смотри какая мощная свалка. Класс! Сколько тут полезного можно найти, мы бы с папой тут порылись!
– Мальчик, а что полезного можно найти на свалке? – послышался за спиной голос с немецким акцентом.
– Как что? – тут же начал пояснять Костик, – Диски для гусениц дачного вездехода, мы знаете, какой с папой построили. Всем соседям участки вспахали! А мотор от стиральной машины? А проволоки всякие?.. Таких теперь и не купишь!
Покрасневшую до ушей Любочку выручило только то, что они уже подъезжали к монастырю.
Выгрузились, прошли маленький, обложенный булыжником, дворик с зелёным газоном в центре и направились в полу-пещеру. Монах экскурсовод всерьёз увлёк Любу интересными сведениями, но она ни на секунду не выпускала из руки ладошку внука, а тот вдруг полуобернулся к стене, оттянул штанину шортов и пописал на фреску 13 века.
Монах аж взвизгнул!
Любу и Костика тут же вывели наружу и усадили на газон. Вся группа обходила их по кругу, рассматривая достопримечательности в других нишах и просто прыскала со смеху:
– Мол, это те, что помочились на фреску 13-го века. Хорошо хоть не оштрафовали!
До Сухуми Костик спал как убитый. Даже бабушке удалось немного вздремнуть. Наконец, всех высадили на каком-то бульваре возле лотка с мороженым. Тут же образовалась очередь и, видимо, воспользовавшись суматохой, малыш – в сторону, в сторону, и исчез.
Экскурсия была сорвана. Прощайте сухумские обезьяны… Скучайте в своём питомнике. Вся группа, включая иностранцев, бросилась на поиски Костика. Обежали все окрестности, заглянули во все дворики и магазинчики, и ни с чем вернулись к автобусу. Собрались уже обратиться в милицию и тут услышали гомерический хохот в конце бульвара. Люба, а за ней и все остальные, кинулись туда.
Костик, весь мокрый, сидел на горловине фонтана, придавив её попкой, и как только вокруг собиралось побольше народу, вскакивал, и обливал всех с головы до ног.
По пути обратно малыш дремал у Любы на коленях, завёрнутый в белоснежную рубашку немца, тот остался в одной майке, а вещи малыша мокрым комом лежали в ногах у Любы в полиэтиленовом пакете.
Вот и Зелёный мыс, знакомые корпуса, столовая.
Все выстроились с подносами, а Костика Люба наказала и, поскольку пресловутого угла поблизости не было, уткнула его носом в большое замшелое дерево, велев даже не оборачиваться. От нечего делать он подобрал под ногами прутик, вставил его в отверстие в коре и начал крутить.
Послышалось яростное жужжание, и из дырочки вылетел рой диких ос. Минуя мальчика, он почему-то кинулся на очередь. Представляете, какими все пришли завтра на пляж. А некоторые и не добрались. К врачу пришлось идти.
Любаше покусали только ноги. Она вовремя успела, задрав подол, прикрыть им лицо и руки.
Несколько дней Люба ходила на слоновьих ногах и пряталась от группы. Кормила внука в приморских кафешках, старалась не выпускать со двора. Потом на три дня зарядил тропический ливень. По водостокам несло завязи лимона, лепестки роз, листья эвкалиптов… Воздух стал влажным и пахучим. Тротуарные плитки кое-где подмыло, и они встали дыбом.
Столь вожделенная прежде, помятая, сплющенная супер-бабочка уже валялась в луже у поручня лестницы. Прибалтийский энтомолог, обнаружив её в столь незавидном положении, опять утащил бедняжку к себе и возился с ней весь вечер.
Утром, пока все спали, Люба вышла из комнаты и присела на лестнице, чтобы подкрасить ногти на ногах. Всё-таки довольно интимная процедура. Да и малышу дышать лаком не к чему.
Докрашивая последний ноготок, она вдруг услышала за спиной ехидный голос:
– А тут тоже будете красить? – Прибалтиец почти ткнул пальцем в недавно образовавшийся мозоль на Любином мизинце. Новые босоножки были слегка маловаты.
У Любаши чуть слёзы не брызнули. Почему-то стало очень обидно. Может, те девочки из лагеря вспомнились…
– Но возмездие тут же настигло обидчика. На беду тот опять не успел закрыть за собой дверь, и Костик, протиснувшись в щель, уже вопил у стенда с приколотым и расправленным мотыльком:
– Отдай мою бабочку, я сказал! Отдай, а то папе скажу. Отдай…
Прибалтиец вытолкал малыша из комнаты, закрыл дверь на ключ и ускакал на завтрак как подстреленный джейран.
Но спастись ему удалось только до вечера. Три ночи потом Костик лупил ему пяткой в стену и монотонно вопил:
– Отдай, отдай мою бабочку! Я сказал…
На четвёртую прибалтиец съехал.
Как-то вечером, включив свет, чтобы малыш не боялся, Люба пошла на кухню ему за компотом. Когда она вернулась, содержимое кружки было использовано совсем по другому назначению. Малыш набросил штору на лампочку, мол, в глаза светит, и ткань загорелась. Бабушка подоспела как всегда вовремя.
Две недели уже подходили к концу, и лишних денег на покупку шторы уже не было. Пришлось схитрить. Она перевесила горелую штору за шкаф, а целую – на место обгоревшей. Когда ещё хозяйка заметит…
Последний день Костик и Люба решили провести в парке, и так уже прилично загорели, ведь целыми днями на пляже. Да и плечики у малыша были слегка обожжены, пришлось кремом мазать. Вдруг неподалёку послышались детские голоса, и Костик устремился туда…
– Детский лагерь для малышей «Мзиури» – прочла вывеску Люба.
– Это по-грузински – солнышко, – объяснила ей подошедшая воспитательница. – У нас не дорого, хоть и ясельная группа. Оплата почасовая.
– Мы уезжаем сегодня, – улыбнулась ей Люба. – Да и Костик у меня такой… В общем, не управляемый…
–У нас тут все управляемые. Надо просто знать, как управлять. Избаловали все детишек. Курорт… Хотите я с вашим поработаю. Бесплатно. Так, из интереса. Хочется ещё разок свои силы попробовать.
– Ну, если только на часок. Мне надо продукты на дорогу купить.
– Идите, идите… Не волнуйтесь. Всё будет в порядке.
Когда Люба вернулась, купив воспитательнице подтаявшую шоколадку, малышей на площадке было не узнать. От прежней благости группы не осталось и следа. Это были совсем другие дети. Они мчались с горки головой вниз, визжали, карабкаясь друг на друга и пинаясь ботинками. А те, что играли в песочнице, высыпали ведёрки с песком друг другу на головы и за шиворот. Костины же ровесники орали на разные голоса, как стадо диких обезьян, и, толкаясь, носились вокруг как угорелые…
Осипшая воспитательница растерянно смотрела на всё это. А Костик, поспевая везде, – подначивал, заводил, придумывал хулиганские занятия для всей компании и был очень доволен. Здесь он был, наконец-то, на своём месте, и физиономия его просто сияла от удовольствия… Вот это – отдых!