За все, чем мы дорожим. Главы 6-8 и эпилог

Глава 6. Помощь идет

1.
3 марта 3049 года
Селина Хендрикс знала три способа расслабиться. От души пострелять в тире, от души заняться любовью или от души потанцевать. Но в тире она и так дневала и ночевала последнюю неделю, партнера у нее пока что не было, так что оставался только третий вариант. Впрочем, после вечера в клубе она крайне редко уходила одна. И, кстати, давно она не заглядывала в «Спиральную Туманность», она же попросту «Спиралька», традиционное место посиделок Теневой флотилии.
Вечер был свободным, и Селина без лишних раздумий начала собираться. Яркая свободная туника, удобные лосины, не стесняющие движений и подчеркивающие стройные ноги, туфли на небольшом каблуке. Короткие волосы не требовали укладки, а макияж Селина не признавала. Флаер пусть остается на стоянке – Селина намеревалась пропустить пару коктейлей, а может, и не пару, как пойдет. Конечно, напиваться в хлам недостойно сомбрийца и тем более офицера, но Селина знала свою норму и хотела расслабиться.
Чем хороша «Спиралька» – там всегда можно найти кучу знакомого народа. Кто в отпуске, кто откисает после очередного вылета. Пилоты, помощники капитанов, бойцы ударных групп или такие же, как сама Селина, одиночные агенты, прибивающиеся то к одному, то к другому экипажу или действующие сами по себе. Впрочем, сейчас все они выглядят как вполне обычные гражданские... если в глаза не смотреть. Обычно Селина умела распознать Тень. Даже если это не боевой офицер, а корабельный врач или бортинженер. Кстати, а там за дальним столиком кто у нас выпивает? Ага, Юджин Коул с «Сирокко» и Найджел Моррис с «Самума». Найдж в свое время делал ей какие-то намеки, но Селина пропустила их мимо ушей. Редкий зануда. Только о железках своих и может разговаривать. Будь это тот же Коул, она бы согласилась, хотя Юджин и ядовит как тысяча болотных гадюк – а можно подумать, Селина сама не такая. Но Коул был счастлив в своем семейном союзе (Дороти Коул по степени ядовитости супругу не уступала), так что отношения с Селиной остались приятельскими. То есть иногда они пили вместе и зубоскалили над армейской жизнью. Но сейчас Селина была в несколько ином настроении, так что направилась на танцпол.
У диджеев «Туманности» всегда был прекрасный вкус, а сегодня, как по заказу, звучали сплошь зажигательные ритмы, так что Селина отрывалась как могла, а могла она многое. Чувство ритма у нее было отменное, грацией природа не обидела, а спортивные и не только тренировки не прошли даром. Селина обожала импровизировать на танцполе и с удовольствием ловила восхищенные взгляды и комментарии. Увлекшись танцем, она не слишком смотрела по сторонам, и только в паузе между двумя треками вдруг заметила, что из угла ей активно машет Женя. Так, стоп, и что это тут некоторые несовершеннолетние делают?
- Селина, ау! – надо же, и Леон здесь. – Как надоест отжигать, давай к нам!
Кроме Леона и Жени (сидевшей, кстати, с кружкой того самого безалкогольного имбирного пива), компания оказалась незнакомая. Точнее, полузнакомая. Двое парней из младших офицеров точно уже где-то мелькали, в конце концов, Теневая флотилия не так велика, еще троих она не видела ни разу – а троица колоритная. Одного когда-то явно употребили вместо боксерской груши. Вообще, повезло парню, судя по шраму, чудом не лишился глаза. Второй напоминал ракуэнца внешностью, но не манерой держаться, да и высоковат. К тому же Селина мельком услышала его речь – акцент определенно не ракуэнский. Третий же, невысокий и худощавый, по виду – ракуэнец-полукровка, смотрел на окружающих… как она сама. Селине не раз говорили, что от ее взгляда чувствуют красную точку между бровями – теперь она видела, как это выглядит со стороны. Довершала композицию та самая Картье, которой, по мнению Селины, место где-нибудь в светском салоне, а не в космофлоте. Как и всем дочкам миллионеров. Но Леон, парень компанейский, но разборчивый в знакомствах, тепло улыбался ей, как улыбаются только хорошим друзьям. А подойдя ближе, Селина увидела тот самый взгляд, по которому отличала Теней, и седые пряди в каштановых волосах – свет дневной, она же младше Селины! Похоже, Женя все-таки не приукрашивала…
- Рад тебя видеть, дружище. Это хорошо, что ты тут, – сказал Леон. – Когда бы еще увиделись. А мы тут как раз Снайпера пропиваем. Думаю, вам стоит познакомиться, вы чем-то похожи. Да и вообще, глядишь, еще летать вместе.
«Пропивать» на курсантском жаргоне означало «праздновать чей-то день рождения». Дело в целом хорошее, веселое и приносит новые знакомства. Но сейчас в голове у Селины щелкнуло. Снайпер. Тот самый, про которого так восторженно рассказывала Женя и с которым Селина так жаждала познакомиться. На ловца и зверь бежит. Полукровка коротко кивнул, подтверждая, что речь о нем, а Леон показал Селине на свободное место – между ним и Картье, как раз напротив Снайпера.
- Ну, тогда пьем! – объявила Селина. – Когда еще встретишь столько флотских одновременно, да еще и по радостному поводу. Для меня честь поздравить того, кто помог команде моего близкого друга.
Она протянула руку:
- Будем знакомы, Селина. В общем, счастливого дня рождения, ну и еще много счастливых дней.
Снова тот же короткий кивок:
- Стивен Вонг, впрочем, для большинства присутствующих я Снайпер и ничего не имею против. Рад знакомству. Кажется, вижу в некотором роде собрата по ремеслу, – он смерил Селину взглядом, характерно прищурившись на левый глаз – а может, это шрам над бровью создал такой эффект.
- Ага, я же говорил! – обрадовался Леон. – Но постой, ты здесь, кроме меня и Жени, а теперь и Стивена, вроде как никого не знаешь. Непорядок. Заодно вот и повод, когда... эээ... ну почти все мои друзья могут перезнакомиться между собой. И за это, как мне кажется, тоже надо выпить.
Что и было сделано. Потом Леон представил Селине тех, кого она не знала. Люсьен Деверо, Габриэль Картье, Ариэль Враноффски – симпатичный, кстати, парень. К высоким шатенам она всегда была неравнодушна, да и он поглядывал заинтересованно. А какие глаза!.. «Боксерскую грушу» звали Виктором Дарти, и он сразу же пояснил, что предпочитает именоваться по фамилии, «не-совсем-ракуэнца» – Асахиро Фудзисита. Так, ладно, память на имена у Селины всегда была неплохая, за вечер запомнит всех.
Дальше наконец последовала история знакомства со всеми тремя парнями. Селина навострила уши. Про заварушку с хундианскими пиратами она уже слышала от Жени, но одно дело через посредника, другое – непосредственно от тех, кто участвовал в бою. Хотя сам Снайпер что-либо рассказывать отказался, сказав, что ничего не помнит. Но да – он пошел один на флагман. И ведь не врет же и не красуется ни разу, это видно.
- Именно так все и было, как сказал бы наш лейтенант Рош, – резюмировал Враноффски. – Они с кэпом вместе этих... гавкальщиков крошили. Кстати, мы его честно звали, а он не пошел.
Себастьена Роша Селина немного знала. Очень серьезный, приукрашивать не станет.
- Себ не пошел, потому что у него причина есть. Ему скоро отцом становиться, – ответил Леон. – Неудивительно, что он сейчас проводит больше времени с супругой.
- Я его понимаю, – серьезно сказала Картье. Вообще, чем больше Селина на нее смотрела, тем больше зарекалась судить о ком бы то ни было по происхождению. Встреть она Габриэль просто где-то на корабле – в жизни бы не подумала, что из такой семьи.
- А вообще, как вспомню эту историю с пиратами, – продолжала рассказывать Картье, – так и вздрогну. Думала, у меня за один вылет поседеет то, что с того долбаного экзамена осталось, чтоб его... Вот откачиваем мы Стива, а тромбомасса как водица льется, и хоть бы что. Приборы с ума сходят, помощник стоит белый как туман, да и я сама, наверно, не лучше. Джон, говорю, вы верующий? Он на меня смотрит квадратными глазами – ты, мол, дорогой мой командир, сблажала что ли, посреди ТАКОЙ операции такие вещи спрашивать? А я ему: я вот нет, а жаль. А так бы был самый подходящий момент начинать молиться, чтобы нам препаратов крови хватило. Ну его попустило немного, а там и толк из всех этих издевательств вышел. Но медикаментов я извела... До сих пор не забуду, каким зверем смотрел на меня Рефор, когда я ему смету показала. Сказал, что я переутомилась. И ведь не соврал.
Селина уважительно кивнула. Да, Картье по праву на своем месте. Но все же больше ее интересовал Снайпер. Определенно, по прозвищу к нему обращаться проще.
- Вы ведь теперь тоже из Теней, насколько я понимаю? – спросила она.
- Да, изначально я присоединился к экипажу как наемник, но сейчас числюсь там на постоянной основе. Как, собственно, и Асахиро с Дарти. Впрочем, когда я говорил о собрате по ремеслу, я просто увидел хорошего стрелка и, кажется, рукопашника. Это я умею опознавать.
Селина приосанилась. Конечно, она прекрасно знала свои возможности, но всегда приятно услышать высокую оценку со стороны. Тем более она понимала – если знать, куда смотреть, необязательно видеть человека в деле, чтобы понять, чего он стоит. Снайпер – знал. Как и она сама.
- Как насчет однажды помериться силами? – предложила она. В первую очередь Селина была стрелком, но поразмяться в рукопашном поединке никогда не отказывалась. При среднем росте и худощавом сложении она была сильнее иных парней, а уж в ловкости и гибкости превосходила многих.
- С удовольствием, – кивнул Снайпер.

2.
После еще пары коктейлей (да уж, отправиться сюда на монорельсе было правильным решением) Селина решительно встала.
- Не знаю, как вы, господа, а я засиделась и хочу потанцевать. И желательно не сама с собой.
Последнюю фразу она произнесла, многозначительно глядя на Враноффски.
- А что, отлично ведь получается, – ухмыльнулся он.
- А я хочу разнообразия. А потому позвольте вас пригласить. Белый танец, кажется, это так называется?
- Именно, – кивнул Враноффски, вставая. – Нет, я с радостью, но позвольте нескромный вопрос – почему именно я?
- Потому что я вижу, кто умеет танцевать, а кого лучше не смущать, – усмехнулась Селина. – И вообще – не Леона же у супруга отбивать. А кроме него и вас, здесь собрались прекрасные ребята… и девушки, но партнеры по танцу из них, прошу прощения, как из той колонны.
- И даже хуже, – фыркнула Габриэль, нимало не обидевшись. А она классная, оказывается. – Ари, давай, не посрами хоть ты!
Компания расхохоталась.
Сначала в танце вела Селина, но вскоре Враноффски, шепнув «позволь?» (уже на «ты», какой прогресс!), перехватил инициативу. Танцором он оказался на удивление неплохим, так что Селина настроилась получать удовольствие… но не тут-то было. Обычно в танце она легко и непринужденно выбрасывала из головы все мысли – только не сейчас. «Хендрикс, не будь свиньей! Уж если пригласила парня на танец, так думай о нем, а не коси глазом на его соседа по столу!». Проще сказать, чем сделать. При том, что парень от души старается и вообще в ее вкусе. Эти глаза, эти руки… И да, этими самыми руками он умеет прикасаться, а не лапать. Словом, расслабиться бы и ни о чем не думать. А хрен там. Раз за разом ее взгляд возвращался к столу, где со стаканом виски сидел Снайпер. В паузе между треками она услышала его голос:
- Знаете, год назад – не буду сейчас высчитывать разницу в календарях – я направлялся на флагман «Синей Молнии» с ощущением, что терять мне в этой жизни нечего, так, может, хоть оттянуться напоследок удастся. Сейчас я мог быть вторым Стэнли или не быть вообще, но в промежутке случились вы. За это я бы даже напился, если бы мог.
- Ничего, мы надеремся за тебя! – радостно воскликнул Леон. – Ради такого дела можно.
Он говорил еще что-то, но за музыкой было не разобрать, да и Селина уже не слушала. «Да кто ж ты, гром тебя разрази, такой?». Все, решительно все совпадало с тем, что Селина знала о терранских боевых программах. Провалы в памяти – она видела, что Снайпер не прикидывается, когда пытается и не может вспомнить бой с пиратами. Способность выжить при смертельной потере крови. Конечно, половину терминов, которыми выражалась Картье, Селина не поняла, но что ситуация была критической, а для нормального человека смертельной – уяснила. Да еще все то, что рассказывала Женя, даже если поделить фанатские восторги на восемь. И спиртное, кстати, пьет как воду, что тоже очень характерно. Бутылку нордиканского односолодового в одно лицо, как добрые люди пиво пьют. Это как вообще? Селина знала устойчивых к алкоголю персонажей, но со Снайпером они тягаться не могли. Единственное объяснение – манипуляции с метаболизмом.
Но если так – это должен быть хренов киборг, не умеющий ничего, кроме мордобоя, и уж точно некоммуникабельный. Во всяком случае, из всех рапортов о столкновениях с этими красавчиками картина вырисовывалась именно такая. А с Селиной разговаривал совершенно нормальный парень. Да, немногословный, очень сдержанный – но мало ли таких среди Теней? Да, взгляд очень специфический – но Селина сама такая же. Необычно было полное отсутствие эмоций в лице и голосе, но, опять же, он такой на свете не один. Но как тогда он смог провернуть этот номер с пиратским флагманом? Селина прекрасно отдавала себе отчет, что у нее, например, просто не было бы шансов выжить. Да, пожалуй, и у любого из Теней.
«Я тоже хочу так уметь».

3.
10 марта 3048 года
С вечеринки в «Спиральной Туманности» Селина, к собственному удивлению, ушла одна. Нет, Враноффски ей определенно понравился, но это было явно не знакомство на один вечер. А значит, стоит присмотреться и пообщаться, прежде чем переходить к делу. Не говоря уже о том, что уходить с понравившимся парнем, когда все мысли заняты другим – откровенное свинство. Впрочем, кодами личных каналов она с Враноффски обменялась. Как и со Снайпером. Враноффски позвонил по какому-то пустяковому вопросу уже через день, Снайпер никак не проявлялся. А потом саму Селину завалили служебные дела, так что прошла почти неделя, прежде чем она собралась позвонить.
- Как насчет выбраться в тир? – поинтересовалась она без лишних предисловий.
- Хоть сейчас.
- Сейчас не сейчас, а завтра я бы с удовольствием. Годится?
- Вполне. Пока вроде бы ничего не предвидится.
- Могу за тобой заехать, чтобы не городить эскадру, – предложила Селина. – Мне по пути.
- Ты уже в курсе, где я живу? – видеосвязь не была включена, но Селина явственно увидела характерный прищур.
- Ариэль упомянул, что ты у них поселился. Так что завтра заскочу.
На следующий день Селина аккуратно посадила свой флаер на площадке неподалеку от дома Враноффски и уважительно кивнула, заметив на крытой парковке черный «Лайтнинг». Чей флаер, можно даже не гадать – Ариэль как-то обмолвился, что его многочисленное семейство обычно передвигается по городу на монорельсе, а если и на своем транспорте – то на машине. И флаеров на парковке совсем немного, в основном девчачьи «Уазо». Селина сунула в карман парковочный талон и отправилась звонить в дверь.
Ей открыла очаровательная девчушка лет пятнадцати в золотистых кудряшках, воззрившаяся на ее космофлотскую форму, как фанат на рок-звезду.
- Привет. Меня зовут Селина. А… Стив дома? – поразмыслив, Селина предположила, что здесь Снайпера скорее называют по настоящему имени.
- Здравствуйте. А я Алиса. Да, он у себя, наверху, заходите, пожалуйста… стой, кому говорят!
Последнее относилось явно не к Селине. Быстро показав, куда можно поставить обувь, и закрыв дверь, Алиса кинулась куда-то вглубь дома. Раздался звук падения стула и приглушенный мяв, а потом негодующий возглас Алисы:
- Стив! Твой бандит опять залез в мои лоскутки!
- Ну неси его сюда, – послышался знакомый голос с лестницы. Вот так дела! Селина была уверена, что врасплох ее застать, как минимум, крайне проблематично. Снайперу это удалось. Она не видела и не слышала, когда он появился. Но сейчас он стоял на верхней ступеньке, в одних черных джинсах, поправляя рукой растрепавшиеся волосы – вероятно, недавно проснулся. Свет дневной, ну и шрамы, кто другой сдох бы десять раз! Обнаружив Селину, Снайпер на пару секунд исчез за дверью и вернулся уже в футболке – тоже черной. «Нужен ты мне, – хмыкнула про себя Селина. – То есть нужен, конечно, но не в этом смысле».
- Легко сказать – «неси»! – возмутилась Алиса откуда-то из недр комнаты. – Ага, попался!
Она появилась снова, с торжествующим видом неся перед собой упитанного котенка-подростка. Отличный экземпляр сомбрийской дымчатой, между прочим, хотя и необычно темной расцветки. В зубах котенок держал клочок какой-то зеленой ткани.
- Грей, а ну иди сюда! – негромко приказал Снайпер. Котенок выплюнул добычу и действительно поскакал было в сторону лестницы, но отвлекся на Селину. Без лишних церемоний вскарабкался по штанине, как по дереву, и внаглую расположился у нее на голове. Благо как раз помещался.
- Грей! – укоризненно произнес Снайпер. Но Селина ничуть не возражала.
- Нашел, – тихо проговорила она. Снайпер, похоже, услышал и чуть поднял бровь.
- Когда я жила в приюте для нелицензированных детей, у нашей директрисы был огромный белый кот. Снежком звали. Признавал только хозяйку и меня, остальных нещадно драл когтями.
- Прямо как мой Рик, – усмехнулся Снайпер. – Почти все десять лет в Сфере он был со мной. Прибился как-то на Планете да так и остался. Больше не подпускал никого, кроме разве что нашей Жени и Дэвида, моего ученика. Рик умер незадолго до того, как я встретил сомбрийцев.
- Вот и Снежок после моего выпуска не желал видеть никого, кроме хозяйки. Кто подойдет – он его лапой с когтями, а когти там были что надо. А потом он стал совсем старый и умер. Я узнавала, когда в приют заходила. Подумала – говорят, у кошек девять жизней. Может, в другой Снежок меня и найдет.
- Про Рика было мнение, что он своими жизнями со мной делится, – проговорил Снайпер.
- Все было так плохо? – спросила Селина, пересаживая Грея с головы просто на руки. Тот немедленно принялся демонстрировать, как громко он умеет мурлыкать.
- Как бы тебе сказать… – снова тот же характерный взгляд, от которого на тебе словно высвечивается мишень. – Однажды я вышел один против команды, объявившей на меня охоту. В другой раз я сцепился с бойцом моего уровня, так меня еще и попытался добить кто-то из его окружения. А однажды меня выследил боевик того же стиля подготовки, но уровнем выше.
Селина все-таки не удержалась и присвистнула.
- Да у тебя точно был... как их третьезаветники зовут? А, ангел-хранитель!
- Не знаю, не видел, – хмыкнул Снайпер. – Хотя умирать в некотором роде доводилось. Как я тогда остался жив и как меня успели откачать – я сам не очень понимаю. И тому, так сказать, ангелу-хранителю я, с одной стороны, признателен, а с другой – встретил бы сейчас, пристрелил бы.
Впервые Селина увидела на его лице хоть какую-то эмоцию, и это была сдержанная ярость. Но и то лишь на долю секунды. Кто другой, может, и не успел бы ничего заметить. «Прежде чем ему свернули бы шею», – добавила про себя Селина. У нее крепло ощущение, что Женя не преувеличила, а преуменьшила. Впрочем, пока лучше не лезть. Ей и так, похоже, открылись куда больше обычного. Она это ценила и не собиралась злоупотреблять.
- Так, – сказала она. – Я вообще-то к тебе с корыстной целью. Предлагаю все-таки выдвинуться в тир, пока твой кот не облинял меня с ног до головы!

4.
15 марта 3049 года
Сержант Каррера сдержал слово и, как и обещал, сразу же после отпуска объявил, что Снайпер будет вести тренировки вместе с ним. Стороннему человеку, возможно, показалось бы забавным, как эти двое смотрятся рядом – коренастый широкоплечий Каррера, с бычьей шеей и рельефными мускулами, и Снайпер, худой как щепка и заметно ниже сержанта ростом. Но отряду Карреры смешно ни капли не было. Они прекрасно помнили бой на пиратском флагмане. А также тренировку, на которой их командир проиграл вот этому самому Снайперу. Весельчак Мигель до сих пор передразнивал негодующие вопли Карреры.
- Ну что, попробуй меня свалить, – говорил Снайпер Дмитрию. – По весовой категории я тебе проигрываю, что, в общем, и так заметно, да и ты мог убедиться – как мне говорили, ты помогал меня выносить с того флагмана. Так, неплохая попытка. Но я, как видишь, по-прежнему на ногах, а ты нет.
- Снайпер, а можно помедленнее? – подал голос Мигель. Отряд Карреры не то что поголовно звал Снайпера по прозвищу – многие затруднились бы вспомнить его настоящее имя.
- Иди сам сюда – увидишь.
- Спасибо, я лучше на примере Митяя посмотрю! – фыркнул Мигель.
- Удавлю! – буркнул Дмитрий, поднимаясь после очередного броска. – Друг, называется!
Летать Дмитрию пришлось еще не раз – все-таки у них со Снайпером была самая впечатляющая разница параметров. Каррера наблюдал за тренировкой, ухмыляясь в усы.
- Чует мое сердце, скоро с Энкиду канючить начнут, типа, дайте им инструктора. Только хрен им, а не инструктор, ты мне самому нужен. Так, а ты здесь откуда?
Последнее относилось уже к Асахиро, которого сержант заметил только сейчас.
- А что бы мне здесь и не быть? – ответил он.
- Если мне память не изменяет, кто-то на Нордике отхватил из плазмы! Ты хочешь сказать, что уже в норме?
- Габриэль разрешила мне тренировки.
- Док, это правда? – поинтересовался Каррера у Габриэль, как раз зашедшей в тренировочный зал. Та вздохнула:
- Сержант, вы думаете, его можно удержать? Да и потом, он же без дела с ума сойдет.
- Я в норме, – сказал Асахиро. – После Дестикура я и то раньше восстановился.
- Он в вас и стрелял не из плазмы, – парировала Габриэль. – Впрочем, я действительно дала допуск.
Ее комм завибрировал.
- Так, вызывает Рефор, пойду выясню, что ему опять не так. Асахиро, аккуратнее первое время.
Асахиро кивнул и повернулся к Каррере. Тот подошел ближе.
- С тебя я тоже так просто не слезу. Покажешь моим парням, как ты с одним ножом на плазму вышел. Техника у тебя очень интересная, да и опыт реальных боев дорогого стоит. Тем более такой. Вся флотилия охренела, когда те рапорты увидела.
- С удовольствием объясню, – кивнул Асахиро. Он сделал шаг к остальным, но Каррера жестом остановил его:
- И вот еще что. Я понимаю, что ты своей шевелюрой дорожишь. Кому другому начал бы втирать про уязвимость в драке, но ты явно можешь себе это позволить.
- Потому и отрастил в свое время, – усмехнулся Асахиро.
- Так и думал. Судя по тому, что ты все еще жив, к тебе действительно никто настолько близко не подбирался.
- Было один раз.
- Это когда тебе чуть глотку не перерезали? – Каррера кивнул на старый шрам на шее Асахиро.
- Именно. Брат отбил.
- Знаешь, парень, ты точно вытянул пачку счастливых билетов. Но я не о том. Пока мы на Сомбре, мне, в общем-то, плевать с высокой орбиты, какая там у тебя прическа. Но если уж кто-то из флотилии связался с Леханой, есть у меня предчувствие, что и без нас не обойдется. И тогда не посмотрю ни на что, пинком отправлю стричься. Потому что Лехана – это гребаная сковородка, и в мои планы не входит откачивать тебя после теплового удара. Да и тебе самому надо, что ли, позорище такое? – любимое словечко Асахиро попало в цель, и сержант довольно ухмыльнулся.
- На самом деле, это уже давно скорее привычка, чем какой-то принцип, – с улыбкой ответил Асахиро. – Так что никаких проблем. Тем более что единственное, что я пока знаю про Лехану – это то, что нордиканская СБ заподозрила во мне их боевика.
- Да я б за такое убил! – мгновенно вскипел Каррера.
В голосе Асахиро звучало искреннее сожаление:
- Оружие у меня к тому моменту уже забрали.
- Да голыми руками бы удавил! – процедил Каррера сквозь зубы. – Чтоб кого-то из наших приняли за этих уродов… Чем они там думают?
- Сержант, а что, нам Лехана светит? – поинтересовался Мигель.
- Пока приказа не было, – ответил Каррера. – Но раз уж капитан Кларк полез в эту помойку – чует мое сердце, увязнет там полфлотилии. Еще ни разу не было, чтобы на Лехане все прошло как планировалось. В космосе еще куда ни шло, но на их территории любая подлянка возможна. Нет, ну от нордиканцев я не ожидал! И потрясен твоей выдержкой. Как ты только никому шею не свернул?
- На ногах уже не держался, – усмехнулся Асахиро. – К тому же далеко не сразу вообще понял, куда они клонят. А когда мне рассказали, все уже прояснилось.
- Да плюс ты ж инопланетник. Хотя я порой уже забываю. В общем, так, раз уж дело запахло лекцией, ползите все сюда, потом отработаете.
Про Лехану сержант Каррера мог рассказывать долго, но практически непечатно. В ранней юности, только закончив подготовку на Энкиду, он попал в отряд, охранявший сомбрийский грузовой корабль с медицинской техникой. Нападения леханцев на такие конвои были не редкостью. «Самим мозгов на разработки не хватает, а надо ж чем-то свои задницы латать да клепать своих гребаных киборгов». Поскольку уже были подтверждения, что остатки боевых программ, запрещенных даже на Терре, которая не страдала излишней принципиальностью, нашли приют в леханских частных армиях. «И наш Снайпер, скажу я вам, по сравнению с этими уродами еще лапочка… Мигель, не ржать!». Случались и похищения людей, словом, торговые караваны всегда ходили под охраной. В основном удавалось разойтись мирно, ввязываться в серьезный бой леханцы обычно не рисковали. Но в этот раз преимущество было на их стороне. «Конечно, в соотношении четверо на одного они все смелые». Драка была большая и грязная. Грузовой корабль удалось отстоять, но конвой полег почти весь, сам Каррера был тяжело ранен. «Спасибо еще, что это были просто бандюганы, безо всяких там железяк напиханных. Железяк, прямо скажем, мы им сами напихали куда надо. И провернули до щелчка».
- У меня только один вопрос, – сказал Дмитрий. – Как на эту Лехану еще с орбиты ядерную бомбу не сбросили?
- Да многие мечтают, – хмуро ответил Каррера. – Только их попробуй тронь, тут же разорутся про суверенитет, а Терра поддержит. Это ж их детище. Была в свое время попросту тюряга, сливали туда весь криминал, чтоб копал шахты и пользу приносил, а помрут по тамошней жаре – не жалко. А очередная партия возьми да подними бунт, перестреляли охрану и учинили самоуправление. Терра сначала их хотела с орбиты пришибить, а потом решила, что Лехана – это очень удобное прикрытие, когда не хочется самим руки пачкать. Ну и пошло – леханцы не борзеют совсем уж запредельно, а Терра не слишком интересуется, откуда у них оружие и прочее. Да Терра и не одна такая, кому надо какие грязные делишки провернуть – все к леханским донам за помощью. Вот уж что они умеют – это всякие махинации проворачивать и тащить все, что плохо лежит, а плохо лежит, по их мнению, все, что лежит не в их кармане. С другой стороны, если наниматели облажались – тоже все просто, мол, это Лехана беспредельничает, а мы ни при чем. Рядового боевика слить – делать нечего, от своих они отмахиваются на раз. Когда уже туда астероид какой-нибудь грохнется…
- Теперь я начинаю понимать, почему нордиканцы так взвились, – задумчиво произнес Асахиро. – Действительно же классический расклад получается – послать на задание наемника, которого при провале просто сольют. Биографию не проверить. А я же прямо назвался боевиком. Был не в том состоянии, чтобы выбирать выражения.
- Не боевик, а контрактор сомбрийского космофлота, учишь вас, учишь… – проворчал Каррера. – Хотя нордиканцев это все равно не оправдывает. Увижу твоего Нильсена – лично врежу, чтоб на моих людей такими словами не обзывался!
- Он извинился, – улыбнулся Асахиро.
- Да за такое он бы у меня всю жизнь извинялся! Так, все, детишки, урок окончен, продолжаем тренировку!

5.
20 марта 3049 года
Поход в тир прошел отлично. Правда, всю дорогу Селина чувствовала себя на экзамене по управлению флаером – так пристально Снайпер следил за ее действиями. Даже слегка разозлилась – «эй, парень, а это ничего, что у тебя права без году неделя, а я с восемнадцати лет летаю?». Впрочем, Снайпер вскоре пояснил:
- Всегда интересно посмотреть на чужой стиль управления. Бывают полезные вещи. Ты водишь почти как Леон.
- Спасибо за комплимент, – усмехнулась Селина. – Он меня во многом и учил. Знаю, что и тебя тоже. И что ты как-то феноменально быстро освоил флаер.
- Управление похоже на наши катера, а на них я больше десяти лет пролетал, – пожал плечами Снайпер. – Хочешь, на обратном пути я поведу.
- А вот хочу! Леон мне тебя расписал как лихого экстремала, надо же посмотреть в деле!
Когда они вышли из тира, где Селина почувствовала, что еще пара таких заходов – и у нее возникнет комплекс неполноценности, Снайпер даже не стал ничего уточнять, просто сам сел за рычаг. Вскоре Селина поняла, что комплекс неполноценности ей обеспечен. А когда они оказались на загородной воздушной трассе, она от души плюнула на все комплексы и стала получать удовольствие. Она и сама любила скорость и лихие маневры, но со Снайпером ей было не тягаться.
- Свет дневной, ты что творишь? У вас там все такие пилоты?
- Я и Асахиро считались одними из лучших, – спокойно отозвался Снайпер.
- Елки, я понимаю, почему Леон говорил, что тебя учить – только портить! Ты же круче его самого водишь!
- Зато с тяжелыми кораблями обращаться не умею. Во всяком случае, со здешними.
«Надо же, хоть что-то ты не умеешь», – не без зависти подумала Селина. А вечером того же дня вернулась на загородную трассу и до полуночи повторяла увиденное.
Через пару дней Снайпер набрал ее сам.
- Ты что-то говорила насчет помериться силами не только в тире.
- Говорила и повторю. К Каррере на тренировку не пойду, ваши бугаи меня общей массой раскатают. Причем чисто случайно.
- У меня вечером самостоятельные занятия. Как раз время позднее, народа мало.
- Самое то! Думаю, подстроюсь под тебя.
Теневая флотилия отличалась от остального космофлота гораздо более свободным графиком. Командование прекрасно отдавало себе отчет, что в любой момент именно Теням придется малым числом разгребать какие-нибудь мутные дела в дальних закоулках Галактики, с вероятностью без всякой связи с центром, и заставлять их ходить строем – это забивать гвозди диагностическим сканером. У одиночек вроде Селины свобода действий вне вылетов была еще выше, так что ей не составляло проблем примкнуть к любой нравящейся деятельности. Сейчас ей определенно нравились вечерние тренировки по рукопашному бою.
Селину всегда смешило, когда ей с умным видом пытались вещать, что в среднем женщины слабее мужчин. Кто-кто, а она знала, что девчонки просто реже настолько вкладываются в физическую подготовку. И если оппонент решал, что невысокую худощавую Селину будет несложно отшвырнуть с дороги, его ждал неприятный сюрприз. А курсанты на Энкиду порой интересовались, не в родстве ли она с кем-нибудь из тамошних гадюк, а то гибкость и ядовитый язык просто-таки фамильные. «Ага, Мистеру Злюке двоюродной сестрой прихожусь», – отвечала Селина. Словом, она прекрасно понимала, что не стоит обманываться внешностью. Тем более в случае настолько опытного бойца, как Снайпер. Да, для мужчины он был очень невысок, не выше самой Селины, но она видела по его манере двигаться, что за таким сложением кроется неординарная сила и ловкость. И думала, что готова к этому.
Дальнейшее Селина про себя именовала не иначе, как избиением. Нет, сначала она вполне могла дать отпор – но медузе было понятно, что Снайпер пока только прощупывает почву, выясняя уровень оппонента. Он прибавил темп, она ответила. В его глазах появился азартный блеск, он явно чувствовал себя в своей стихии. А вот Селина о себе так сказать не могла. Их стиль действий был отчасти похож, а вот уровень, похоже, различался катастрофически. Снайпер ускользал от нее, как ртуть, но не позволял этого сделать Селине. Да что там, ее не покидало ощущение, что он просто исчезает в одной точке зала и появляется в другой. И предугадывает ее действия ходов так на пять вперед.
«Так... ну да, следовало ожидать. Хороша б я была, если бы велась на внешние данные. По мне тоже не скажешь, кого и куда я кинуть могу… Уй-ё, а вот это было больно. Да, чувак, намек поняла, больше не сунусь. А если так? Только что же тут был! Только не в клинч, только не в клинч, я же хрен вывернусь... уй-ё!».
Дальше думать стало некогда и нечем – тут бы хоть как-то отбиться. Будь это реальный бой, ей уже давно свернули бы шею, причем не слишком обращая внимание на попытки сопротивления. Тренировочную форму можно было выжимать, держать темп становилось все труднее. Чего не сказать о Снайпере – он лишь пару раз откинул со лба растрепавшиеся волосы. Селина скрипнула зубами и попыталась сунуться в контратаку – результатом стала только очередная встреча с покрытием пола. Оно, конечно, амортизировало удар, но ненамного.
- Неплохо, парень, очень неплохо, – бросил Снайпер. Селина поперхнулась – даже не столько от обращения к ней в мужском роде, сколько от такой оценки. Он издевается или как?
- С утра вроде девушкой была, – буркнула Селина, – и нового ничего не выросло. Уж от тебя не ожидала – мы только что таким клубком катались, что не перепутаешь!
Снайпер чуть усмехнулся:
- Извини, в качестве оппонентов с женщинами дело иметь не доводилось.
- А не в качестве оппонентов? – поинтересовалась Селина и тут же оговорилась: – Если что, я не кадрюсь, чисто так, любопытствую.
- Это хорошо, что не кадришься, – невозмутимо отозвался Снайпер. – В целом я по девушкам, но дальше разовых встреч никогда не шел. Предпочитаю никого не подставлять под удар. А ты – интересный оппонент и, пожалуй, хороший боевой напарник, но в ином качестве я тебя не рассматриваю.
- Принято, – кивнула Селина. – Про тебя могу сказать то же самое. Ну что, продолжим?
Очень скоро Селина поняла, что сильно себя переоценила. После очередной неудавшейся атаки она взмолилась:
- Все, Стив, пощади! Рассказывай, как тебе это удается, а то я точно поверю в колдовство!
- Научили так, – пожал плечами Снайпер. – На самом деле, вывернуться тут можно, смотри, поменяемся ролями…
Результат был предсказуем – сначала опять куда-то исчез Снайпер, а потом из-под ног Селины исчез пол. «Не человек, а ртуть какая-то!» – выругалась она про себя. Разумеется, Снайпер благополучно стоял на ногах. «Лихорадка нордиканская! И это просто тренировка! А в полную силу ты как дерешься?». Более того, Селину не покидало ощущение, что и для тренировки Снайпер пускает в ход лишь небольшую часть своих возможностей, в то время как сама она дралась не то чтобы на пределе, но иному реальному противнику от нее давно бы не поздоровилось. И это было просто-таки обидно.
- Блин! – выдохнула Селина. – Я не знаю, где тебя учили так драться, но я хочу так же!
- Совсем так же не научу, – спокойно отозвался Снайпер, – но чем могу – поделюсь.
Селина скрипнула зубами. «Если этот парень так дерется – то я тем более должна уметь так же. Мы должны уметь так же. Иначе грош нам цена».

6.
5 апреля 3049 года
Первое, что увидел Нил Росс, когда пришел в себя – огромный кактус. По ощущениям – значительно больше человеческого роста. Впрочем, когда валяешься на земле под этим самым кактусом, только чудом не насадившись на колючки, он и в полнеба покажется. Тела Росс почти не чувствовал, но все же попытался отодвинуться. С третьего раза удалось, и это хоть немного, но радовало. А то визор визором, но маячивший перед самыми глазами пучок игл откровенно действовал на нервы. Хотя Росс прекрасно понимал, что этот пучок игл – наименьшая из проблем.
Вообще, если подумать, этот кактус ему жизнь спас. Какой-то там лейтенант Росс оказался леханцам не настолько ценен, чтобы шарить по колючим зарослям. А может, все интересное и так выгребли из шаттла, а его попросту сочли мертвым. На какой-то момент Росс и сам так подумал.
Ощущение тела вернулось, причем сразу и полностью. Вот это было зря. Росс скрипнул зубами и потянулся к инъектору. Так, правая рука действует, уже хорошо. Но если каждое движение отзывается такой болью – зацепили. Левая, похоже, перебита. Еще вопрос, сколько он здесь пролежал. Судя по тому, как его знобило от потери крови, несмотря на жару – довольно долго. Плохо. Лицо расцарапано, визор проще заменить, чем полировать. Ну, свое дело он сделал.
«Тоник» подействовал не сразу, и от попытки приподняться Росс едва не взвыл в голос. Нет. Нельзя выдавать свое присутствие. Кто знает, не бродит ли в округе еще кто-то. Был бы жив кто-то из экипажа – его бы уже нашли по уцелевшему маячку и подобрали. Но думать, что выжил он один, не хотелось. Плохо то, что встать по-прежнему не получалось. Если еще и ноги переломаны – ему конец.
«А то тебе и так не конец», – сообщил внутренний голос с крайне пакостной интонацией. Росс послал его в задницу. Ему было двадцать восемь лет, и он совершенно не был согласен вот так взять и помереть носом в кактус. Должен быть выход. Кто-то из экипажа шаттла мог уцелеть и прятаться до темноты. С корабля могли успеть послать сигнал бедствия, когда их подбили с поверхности. Корабль, в конце концов, мог успеть уйти. Не может быть, чтобы ничего нельзя было сделать.
Оптимизм – хорошая штука, но это когда он обоснован. Если подумать – боль отступила, и думать стало немного проще – так вот, если подумать, то положение хуже некуда. Капитан Кларк мертв, Росс сам видел, как он рухнул, прежде чем свалили его самого. Остальной экипаж, скорее всего, или перебит, или в плену, что, в общем, почти одно и то же, и еще вопрос, что хуже. Если здесь появится еще кто-то из леханцев – живым даваться нельзя. Хотя и без всяких леханцев есть все шансы, что его доконает потеря крови и жара. Или после заката доберется местное зверье.
Росс кое-как сумел подползти к краю ложбинки, куда он свалился, и оглядеться. Но обзор заслонял покореженный корпус шаттла. Исследовать окрестности, даже под «тоником», сил не было. Тем более что с такими ранениями действия «тоника» хватит ненадолго. Есть еще одна доза, но много ли от нее прока, если он застрял тут на неопределенный срок? А точнее, на вполне определенный и очень короткий.
Взгляд сам собой упал на пистолет. Нет уж. Сомбриец своей жизнью не разбрасывается. Пока есть хоть какие-то шансы – нельзя. «Сам-то в это веришь?» – снова встрял внутренний голос и был послан еще дальше, чем в первый раз. Надо что-то делать. Хотя бы выбраться из этих зарослей.
Но прежде чем Россу удалось перебраться за соседний куст (чуть менее колючий), неподалеку послышался шум мотора. Росс прижался к земле. Патроны еще есть, хотя и немного. Хотя бы кого-то он успеет свалить. Главное, чтобы, в случае чего, хватило и на себя тоже.
Шум мотора прекратился. Кто-то шел в сторону ложбинки. Росс с трудом приподнялся на локте и прицелился.

7.
Фернандо Оливейра возвращался домой в отличном настроении. В кузове мотороллера лежали редкие маринесские специи и пряные травы с Азуры – жаль только, что сушеные, но свежие до Леханы не довезти. Все равно пахли они так, что голова кругом шла. И Фернандо уже прикидывал, каких настоек сможет со всем этим наделать. Прошлая партия разошлась очень хорошо. А главное, никого не интересовало, договорился ли с кем надо приезжий торговец и нужные ли люди охраняют его лавочку.
Нет, уехать из города было правильным решением. На окраине дальнего пригорода, а вообще-то попросту деревеньки, жилось куда спокойнее. Ездить, конечно, далеко, но мотороллер пока не подводит, а и подведет – руки у Фернандо всегда росли откуда надо. А главное, в городе слишком многое напоминало о Леоноре. И о той проклятой аварии.
Фернандо резко затормозил, с трудом удержав мотороллер на краю колеи, и выругался. Называется, только вспомнишь об авариях… Только вот за поворотом дороги стоял, неловко завалившись на бок, вовсе не леханский флаер. Если Фернандо хоть что-то понимал в технике – а он в ней понимал – то это был вообще космический шаттл. На борту, среди пробоин и явных следов огня, сохранился герб – встающая из моря звезда на фоне диска планеты. Сомбрийцы. У них с Леханой давние терки – леханцы повадились грабить их конвои, что Сомбре, естественно, не нравится. Но лезть разбираться на саму Лехану – это надо быть самоубийцами. Последствия Фернандо как раз и наблюдал.
Он аккуратно съехал с дороги, поставил мотороллер за засохшим, но ветвистым кустом и направился в сторону разбитого шаттла. Вообще-то на Лехане первым делом отбивается любопытство ко всякого рода происшествиям. Сунешься к аварии, драке или тем более перестрелке – пополнишь собой счет жертв, лишние глаза и уши никому не нужны. Но тут все случилось уже довольно давно, вряд ли кто-то будет караулить. К тому же – мелькнула шальная мысль – вдруг есть кто живой? Это был бы шанс.
На первый взгляд картина была неутешительная. Вокруг шаттла валялось несколько тел – явно меньше, чем он может взять на борт. Забрали с собой? Захватили живыми? В любом случае, экипажу этого шаттла конец. Фернандо снял шляпу, перекрестился и хотел уже возвращаться к мотороллеру, но краем глаза уловил в зарослях какое-то движение. Положив руку на нож, он развернулся.
Молодой русоволосый парень, на вид нет и тридцати. Форма когда-то была песочного цвета, сейчас уделана кровью так, что об этом остается только догадываться. Но шеврон с такой же звездой, как на шаттле, разглядеть можно. И погоны с голубыми звездами. В инопланетных знаках отличия Фернандо ориентировался мало, но, видимо, офицер. Парень целился в него из пистолета – точнее, пытался целиться, потому что держать руку прямо сил у него уже не было. С другой стороны, по закону подлости именно так мозги и вышибают, а это в планы Фернандо точно не входило. Он демонстративно поднял руки, показывая, что оружия в них нет, и проговорил на пиджине:
- Утихни, вояка. Навоевался уже, как я погляжу. Спокойно, я наших донов не люблю точно так же, как и ты. И выяснять, что Сомбра тут делает, не собираюсь. Зовут меня Фернандо, а тебя?
- Помоги… – едва слышно ответил парень, опуская пистолет. – Там… в кармане на рукаве…
Он показал взглядом налево и сполз на песок. Фернандо присел рядом с ним. Ага, в сознании, но не более того.
- Так. Ты мне тут не помирай, с дохлятиной возиться никакого желания не имею. От живого тебя пользы больше… не дергайся! Я от тебя ровным счетом ничего не хочу. Только чтобы дожил до своих. Не будешь рыпаться – я тебе в этом помогу. Ага, нашел. Что, вояка, стрелять тебя еще хватило, а перевязаться – нет? Все как всегда.
Парень тихо застонал. То ли пытался что-то сказать, то ли попытка решительных действий отняла у него остатки сил. Фернандо достал инъектор с вивитоном и ввел раненому препарат, продолжая ворчать:
- Ну ладно, придется вспоминать, чему учился. Я не медик, конечно, но кое-что могу. Аккуратному обращению, извини, не обучен. До своих доживешь, если сам фигни не наделаешь. Да не рыпайся ты! Говорят тебе – все, что мне от тебя надо, это чтобы лежал, не болтал с кем не надо и никакую заразу в себе не завел. Долго ты провалялся-то? Ах да, хрен ты ответишь. Сам вижу, долго. И отделали тебя изрядно.
Изрядно – это было мягко сказано. Левая рука сломана, пара ребер, похоже, тоже. Вторая рука задета пулей. И он еще стрелять пытался, ну, герой с дырой! На теле сплошь синяки и ссадины, ладно, от этого не умирают. Правая нога как-то неестественно подвернута, вот уж не было печали! Да еще огнестрельная рана на бедре.
- М-да, – вздохнул Фернандо, перевязав хотя бы самые серьезные раны. – Надо тебя отсюда увозить, пока койоты не сожрали. Или доны не нашли, что хуже. Хотя, судя по твоему виду, ты с ними уже знаком. В общем, если ты до сих пор жив, то и до моего дома доживешь, я тут недалеко обитаю. Сейчас девчонок предупрежу, чтобы не пугались. Будешь… хм… троюродным братцем по жениной линии. Я вдовец, проверять некому. По-испански говоришь?
- Более-менее, – с трудом произнес парень по-испански. Фернандо кивнул:
- Годится. В общем, ты типа убрался на флаере. На первый взгляд похоже, а ближе, чем я, тебя разве что в морге рассматривать будут, а уж до этого постараюсь не доводить. До любой больницы тут как до Терры без туннелей, страховка золотая, разговаривать ты типа еще не в состоянии – ну, это тебе даже изображать не надо – в общем, обеспечу, чтобы не придрались. Извини еще раз, дорога тут очень хреновая.
Он осторожно уложил парня в кузов мотороллера, написал на домашний терминал: «Девчонки, я подобрал раненого, скоро приеду. Не верещать и не задавать лишних вопросов», – и тронулся с места. Вести он старался предельно аккуратно, насколько позволяла дорога, и перебирал в памяти содержимое аптечки. Вроде должно хватить. Чего у Леханы не отнять – зная нужных людей и нужные слова, можно добыть любые медикаменты, и никто ничего не спросит. Парень молодой, крепкий, глядишь, выкарабкается. Уж если не загнулся, валяясь в кактусах, то уж дальше Фернандо поможет. «А твои соотечественники, глядишь, помогут мне. Или хоть девчонкам», – подумал он.

8.
В пути Росс провалился в полусон-полузабытье и очнулся, только когда мотороллер затормозил у небольшого белого домика на отшибе поселка. На пороге их встретили две девочки-подростка. Одна, на вид постарше, была даже не похожа на леханку – таких светлых волос здесь почти ни у кого не водилось. Зато младшая была типичной местной жительницей – коренастая, смуглая, как сам Фернандо, черные косы убраны в узел, огромные карие глаза. Разумеется, предупреждения предупреждениями, а от такого сюрприза девочки переполошились. Старшая так и застыла на пороге, черненькая ущипнула ее за бок:
- Эстелла, не стой столбом. Тащи чистые тряпки и грей воду. Много.
Фернандо одобрительно кивнул, а потом коротко сказал:
- Значит так. Про этого парня никому не трепать, а если кто что случайно увидит – это ваш троюродный дядька, звать... тебя как звать, несчастье?
- Нил, – одними губами выговорил Росс.
- Ясно. Фамилия твоя мне не нужна, прочие подробности – тем более. Чего не знаешь, того не сдашь. Так вот, звать дядя Ники, попал в аварию на флаере, страховка просрочена сто лет назад. Разговаривать противопоказано. Поняли меня?
Девочки синхронно кивнули.
- Ой, вечно дядя Ники на своем флаере гоняет! – пропела младшая, сделав невиннейшие глазки. – Уж мы ему говорили, говорили, а он все девушек очаровывает!
- Отлично! – хмыкнул Фернандо, хлопнув дочь по плечу. – Так, а теперь брысь отсюда обе, рано вам на голых мужчин смотреть. Ну, парень, учти, сейчас будет больно. Но в твоих же интересах постараться не орать. Не в пустыне живем. А то все желающие тебя таки дострелить ко мне на вечерний чай завалятся. Да и девчонок мне напугаешь.
Эстелла пискнула, зажмурилась и убежала на кухню. Младшенькая с достоинством удалилась, как будто всякие там голые мужчины – это вообще ерунда, которая случается в этом доме на каждом шагу.
Фернандо обрабатывал раны Росса, поминутно в очень много этажей поминая стрелявших, их происхождение и интимные пристрастия. Росс узнал несколько новых испанских слов. По крайней мере, это отвлекало. Действовал Фернандо вполне грамотно, но не слишком бережно, и пару раз Росс едва не отключился снова.
- Ну вот, – устало, но удовлетворенно вздохнул он. – Раны паршивые, но жить будешь. Дальше надеюсь на твои силы. А домой попадешь – ваши, слышал, хоть из мелкого фарша восстанавливают. Вот, пей, тебе сейчас много жидкости надо. – Он поставил у кровати непроливающуюся кружку. – Завалялась с тех пор, как девчонки мелкие были, а вот же, пригодилась.
Росс сделал пару глотков и забылся беспокойным сном.

9.
8 апреля 3049 года
С первой тренировки со Снайпером (если это методичное вытирание пола оппонентом можно назвать тренировкой) Селина ушла с крайне смешанными чувствами. Болело все, но это как раз ерунда, не привыкать. При такой разнице в уровне Снайпер с ней, пожалуй, обошелся довольно мягко. Хуже было другое – она категорически не понимала, что происходит. И к такому она как раз не привыкла.
Что Снайпер вытер ею пол – это, в принципе, было ожидаемо. Несколько обидно, что это оказалось так легко, но, учитывая его опыт… С другой стороны, сама Селина тоже, прямо скажем, не кадет желторотый, и вообще, если уж на то пошло, Снайпер ее младше на три года! Но он упоминал, что провел в этой их Сфере десять лет. Это ж во сколько он начал? В четырнадцать? Да нет, похоже, еще раньше – он явно пришел туда не новичком вроде Жени… И где это, позвольте узнать, в столь раннем возрасте такому учат? Снова вспоминалась и бутылка виски в одно лицо, и штурм пиратского флагмана… Но как тогда получается, что он вообще вменяем и способен общаться? Нет, что-то здесь не то.
Чтобы отвлечься, Селина решила еще раз заглянуть в «Спиральку». И не одна. С этим предложением она явилась к Враноффски, рассчитав, когда у него будет свободный вечер. Ариэль пытался отнекиваться и скромничать, но Селина сделала грозный вид и картинно рявкнула:
- Приказ старшего по званию!
- Слушаюсь! – тут же отозвался Враноффски, не менее картинно щелкнув каблуками. Да, это точно был правильный человек.
В этот раз Селине не пришлось брать инициативу на себя – Враноффски переговорил с диджеем и уверенно повел в танце. «Вот так бы сразу», – шепнула Селина. «Приказ есть приказ, надо выполнять», – ухмыльнулся в ответ Враноффски. Селина рассмеялась и наконец выкинула из головы все ненужные мысли. Она танцевала с красивым и очень пластичным парнем, и ей было хорошо.
- Как насчет повторить? – спросила она, когда они собрались уходить.
- Как прикажете, лейтенант, – с предельно солдафонским видом ответил Враноффски.
- Ариэль, кончай выпендриваться, – фыркнула Селина. Он заговорщически подмигнул, и оба довольно рассмеялись.
Селина еще пару раз заходила просто в гости – поболтать с Ариэлем, с тем же Снайпером, если он оказывался дома, и погладить Грея. Котенок – хотя, пожалуй, уже кот, рос он не по дням, а по часам – влюбился в нее с первого взгляда, и она охотно платила взаимностью. Впрочем, как говорил Ариэль, отчищая одежду от шерсти, этот кот любил всех, причем везде, где встретит. Таскал лоскутки у Алисы, выпрашивал вкусненькое у Луизы и вдумчиво наблюдал, как работает Алек. Тот смеялся, что кот смотрит в экран с таким видом, как будто все понимает. А еще Грей полюбил охотиться, благо в саду водились мыши. Один раз гордо предъявил хозяину здоровенную полузадушенную крысу. Алиса при виде добычи сказала «беее» и отошла подальше, Снайпер только поинтересовался: «Сам придавишь или мне оставил?». Грей подумал и придавил крысу сам. И пошел на кухню клянчить обрезки мяса.
Однажды, выходя с медосмотра, Селина наткнулась на Габриэль Картье. Удачно – давно хотела еще пообщаться, да все как-то не совпадали. Так что она предложила зайти в фитобар. Селина уже знала, что Габриэль пьет спиртное от силы пару раз в год, а в ее планы входило посидеть и поболтать, а не напиваться. Габриэль держалась несколько скованно, и когда Селина поняла, почему, чуть не грохнула со смеху прямо там же – похоже, доктор Картье заподозрила, что «женщина-винтовка» (Селина прекрасно знала, как ее прозвали во флотилии) хочет к ней подкатить. Хотя, если уж на то пошло, могла бы и прямо спросить. Впрочем, судя по рассказам того же Ариэля, Габриэль вообще очень закрытая в этих вопросах. Как не на Сомбре, честное слово. Ну да каждый волен заморачиваться чем хочет. Селину на данный момент интересовал совершенно конкретный вопрос – какие взаимоотношения у нее с Враноффски. Габриэль облегченно расхохоталась и сказала, что на Ариэля не претендует.
- Откровенность за откровенность, – со смехом ответила Селина, – ты, кажется, от меня ожидала каких-то поползновений. Так вот, не покушаюсь. Ты классная и мне симпатична, играю я на две команды, но с тобой, пожалуй, вышла бы полная фигня.
Они выпили за здоровье друг друга по кружке лимонника и расстались, может, и не подругами, но хорошими приятельницами точно. Правда, уже почти на выходе Габриэль сделала Селине знак задержаться и проговорила:
- Я заметила, что последнее время ты сильно увеличила нагрузки. Не гонись за Стивом, не надо. У тебя могут получиться его приемы, но его эффективность – никогда. И ты не хочешь знать, чем он за нее расплатился.
Селина покивала, но про себя фыркнула и обозвала Габриэль перестраховщицей. Нет, все понятно, она медик, ей вверено здоровье экипажа, и она это здоровье будет охранять всеми силами. А заодно здоровье тех, кто подвернулся под руку. Селина этот подход не разделяла. Конечно, как почти любой сомбриец, она заботилась о себе и поддерживала себя в форме, но к своему телу она относилась скорее как к инструменту. Даже, наверное, оружию. Женский пол был для нее чем-то вроде одной из моделей винтовок, стоящих на вооружении. Выдали такую – будем учиться обращаться именно с ней. Есть свои минусы и свои плюсы. Противнику, скажем, можно вышибить мозги, засев в укрытии, а можно очаровать в баре и незаметно чем-нибудь ткнуть или чего-нибудь подсыпать. Все варианты Селина воплощала уже не раз. И когда она упиралась во что-то такое, чего сделать не могла – она не списывала это на возможности тела, а искала способ эти возможности немного расширить. Да, ей регулярно влетало на осмотрах за перегрузку на тренировках, за несоблюдение пауз между установкой противозачаточных имплантов и за злоупотребление «тоником», но Селина знала свои пределы и знала, что при необходимости их можно и подвинуть. А сейчас подвинуть не получалось, и это выводило ее из себя.
Снайпер то и дело звал ее повторить спарринг. Она охотно соглашалась, хотя заканчивалось все одинаково. Кажется, ей все-таки удавалось продержаться чуть подольше, чем в первый раз – но с ее точки зрения, это был позор и разгром. Однажды в зал в то же время забрел Дарти, и Селина уговорила его присоединиться к тренировке на ее стороне. Ну что ж, она покатилась кубарем на пару секунд позже – только потому, что первым покатился Дарти. Но Снайпер опять довольно лестно отозвался и о нем, и о ней. Нет, он все-таки издевается.
В довершение всего она застала тренировочный поединок Снайпера и Асахиро. Сначала Селина просто с удовольствием наблюдала – эти двое друг друга стоили. Но постепенно она стала замечать, что именно Асахиро то и дело оказывается на полу, со Снайпером ему это провернуть удавалось очень редко. И самое удивительное – он, похоже, принимал этот расклад как должное. И это человек, который с одним ножом вышел на трех нордиканских гвардейцев! Ну и что прикажете об этом думать? В какой-то момент Селине даже пришла мысль о стимуляторах, но быстро ушла обратно – со Снайпером чуть не полгода возились такие светила, как Лев Враноффски и полковник Темпл, которые это чудо природы изучили насквозь, и это ни разу не метафора. Они бы заметили. К тому же Селина ни разу не видела у него ни повышенного возбуждения, ни других симптомов такого рода – наоборот, Снайпер был образцом спокойствия и сдержанности. Ну и что, ураган его побери, тут происходит?
Селина крайне не любила чего-то не понимать. Ее это раздражало. А раздражение она сливала проверенным способом – шла колошматить грушу. Чем и занялась. Какое-то время все было хорошо, но внезапно перед глазами замелькали оранжевые круги, в ушах зазвенело, и окружающая реальность куда-то ушла.
Первое, что Селина услышала, был знакомый ровный голос:
- Ты перетренировалась.
Селина скрипнула зубами:
- Да вот еще… Просто что-то голова закружилась.
Снайпер пристально взглянул на нее:
- Слушай, ты не выглядишь тепличным созданием, которое валится в обморок от любой нагрузки. Даже больше скажу, вот я сейчас на тебя смотрю и с трудом представляю, что надо сделать, чтобы настолько себя загонять. Ты в очень хорошей форме.
Оранжевые круги все еще не ушли, но от возмущения Селина даже привстала с матов, на которые Снайпер ее оттащил:
- Стив! Я понимаю, ты не станешь мне грубо льстить, но ты это непотребство называешь хорошей формой? Да ты меня уберешь как школьницу одним движением мизинца!
- Уберу, – спокойно согласился Снайпер. – Но я – не показатель. У меня, знаешь ли, своя специфика. И я бы никому не посоветовал на нее равняться. Чревато.
Они сговорились, что ли?
- А я хочу на тебя равняться, – упрямо заявила Селина. – И на капитана Да Силву. Гиллмартина. Бенецки. И много на кого еще. Потому что если и равняться, то на лучших.
Уникальное зрелище – Снайпер чуть улыбнулся:
- Нет, мне, конечно, льстит, что ты меня ставишь в один ряд с Да Силвой. Остальных не знаю, но готов поверить, что все это достойные люди. Только вот равняться именно на меня – занятие в лучшем случае малополезное, а в худшем и просто опасное. Здесь уже многие в курсе, откуда я такой взялся. Но меня, если угодно, еще в детстве постепенно сформировали по нужному образцу. Я ни к кому не в претензии, моя жизнь меня вполне устраивает, тем более что другой я не знаю, но те, кто пытался самостоятельно повторить этот путь уже взрослыми, кончили очень плохо.
Он сел на маты рядом с ней и очень серьезно проговорил:
- Ты себя сломаешь. Ты очень хороший боец, против меня мало кто может так держаться. Не нужно растрачивать такой потенциал на то, что ты все равно сделать не сможешь.
Селина сглотнула.
- Так ты… из этих? Я-то думала, это все киборги, человека там почти нет… И это в основном терране были…
- Из этих, из этих, – чуть усмехнулся Снайпер. – Я не стал говорить сразу, потому что привык не распространяться на эту тему, а здесь мою специфику обычно сразу опознают. Видимо, я был неправ. В общем, на Терранове, моей родной планете, эти ребята пустили хорошие корни. Похоже, едва ли не все легендарные бойцы нашей Сферы – их рук дело. Про киборгов я только здесь от капитана О'Рэйли узнал. В моем случае, как мне объясняли, это коррекция метаболизма и психики. Еще в детстве, когда все это предельно пластично. Так что получается именно перестройка, пусть и весьма радикальная. В случае взрослого это будет ломка об колено. Со всеми вытекающими. В лучшем случае букет травм, в худшем – выгорание, куда более стремительное, чем то, из которого выдернули меня.
- Бррр! Да уж, чего я точно не хочу – это чтобы мне в мозги лезли всякие там… корректирующие. Это ж хуже имплантов!
- Знаешь, я не могу тебе сказать, чего оно хуже или лучше. Когда меня выбрали, мне было восемь лет. Я не слишком хорошо помню, как оно начиналось, все как будто само собой вышло. И не видел ни одного взрослого, с кем бы это сработало.
- Бррр! – повторила Селина. – Да, пожалуй, ты прав. Такой судьбы я себе точно не желаю. Но послушай – это получается, что, кому и этого мало, в тех напихивают железяк, как выражается сержант Каррера, и отправляют всех крошить без разбора? Хорошо, что в твоем случае до такого не дошло!
- Скажем так, насколько я понял, в нашем Треугольнике таких технологий нет, до этого дозрела только Терра и, возможно, еще какие-нибудь последователи. Так что запихать в меня что-нибудь металлическое в основном пытались уже мои противники, – он недобро усмехнулся. – Но пока вот жив и надеюсь еще какое-то время продолжать в том же духе.
- Надеюсь, что ты со своими умениями проживешь еще долго, – искренне сказала Селина. – И знаешь… я тут думала тебя позвать пострелять сегодня, но теперь думаю – а ну их в задницу, эти тренировки, в один день все не влезет. Может, в бар? Не знаю, как ты обычно насчет выпивки, но там вообще очень вкусно.
- Я просто не люблю бесполезный перевод продукта, – улыбнулся Снайпер. – Все равно же не действует. Хотя от хорошего виски, как правило, не отказываюсь. Думаю, я без одного вечера в тире вполне проживу.
- А и пошли тогда в «Белый Карлик»! Там обычно наши рядовые отдыхают, ну и ты понимаешь – тем, кто нас от терран защищает, фигню наливать не будут. Кстати, сержант Каррера там регулярно расслабляется.
- Достойная рекомендация, – кивнул Снайпер. – Флаер, пожалуй, поведу я, тебе сегодня и так хватило нагрузок.
В кои веки Селине совершенно не хотелось спорить.

10.
20 апреля 3049 года
Росс выкарабкивался медленно, но крепкий организм и огромные запасы медикаментов, которые сделали бы честь иному госпиталю, постепенно делали свое дело. Хотя поначалу Фернандо то и дело разражался проклятиями: «Вот дьявол, похоже, время все-таки прохлопали! И что мне с тобой делать? Тут земля окаменела, бульдозером не возьмешь! Вот на кой ты на меня свалился?». Но даже в полубреду Росс понимал, что за вечной руганью хозяина прячется серьезная тревога и желание помочь. В конце концов, смуглая усатая физиономия Фернандо маячила над ним едва ли не каждый раз, когда ему случалось прийти в себя. А если Фернандо не было – дежурил кто-то из девочек, чаще черноволосая Кармен. Росс вскоре запомнил их имена и стал обращаться с просьбой принести воды или укрыть его еще одним одеялом, когда знобило. Разговаривал он с ними по-испански, хотя Эстелла не раз повторяла: «Мы знаем пиджин, не надо напрягаться». Но Кармен тут же одергивала сестру: «С чего бы дяде говорить с нами на пиджине?». Вообще у Росса сложилось впечатление, что Кармен, хотя и была младшей из двоих, в доме верховодила. Он поделился этой мыслью с Фернандо, тот фыркнул:
- Надо же, полудохлый, а все примечаешь!
- Уж лучше вокруг смотреть, чем наслаждаться ощущениями, – парировал Росс.
- Расслабься. Дохнуть ты вроде передумал, уже что-то, а там вернешься к своим – живо на ноги поставят.
- Главное, чтобы они меня нашли. И чтобы это были они, а не…
Фернандо приложил палец к губам. О том, как Росс попал на Лехану, он по-прежнему не желал ничего знать, повторяя: «Чего не знаешь – того не сдашь». Дочерям он также запретил расспрашивать гостя и вообще упоминать Сомбру. Зато взамен много рассказывал о себе. Росс слушал и понимал, что их встреча была настоящим чудом – его подобрал именно тот человек, с которым они могли быть друг другу полезны.
Фернандо Оливейра родился в настолько заброшенном закоулке Галактики, что даже не стал называть свою родную планету – «туда шалые кометы и те не залетают, куда там кораблям». Что-то вроде Старых Колоний, но хотя бы в контакте с основной сетью туннелей. Все же Фернандо оттуда как-то выбрался и отправился на Лехану, как это часто случается, за легкими деньгами. Там же встретил Леонору. Ее родители, потомственные врачи, не слишком одобряли союз дочери с невесть откуда взявшимся бродягой, но деньги Фернандо быстро их переубедили. К тому же нельзя было не признать, что смуглый красавец Фернандо умел нравиться.
Все шло, казалось бы, замечательно. Фернандо завел магазинчик, в котором продавал наливки собственного производства, а то и что покрепче, и дела шли в гору. Через два года после свадьбы родилась Эстелла, такая же светловолосая, как мать, и с таким же мягким характером. Еще через два года на свет появилась Кармен – полная противоположность своей сестре и точная копия самого Фернандо. Если Эстелла проводила время, наряжая кукол и украшая их домики, Кармен было не оттащить от инструментов и вообще любой техники. Фернандо смеялся, что эта девочка сойдет за второго мужчину в доме. Леонора, которая уже была известным педиатром, лечила дочерей сама, а мужа послала на курсы первой помощи. Справедливо – на Лехане лучше рассчитывать на себя.
А потом на Фернандо обратили внимание доны. И им совершенно не понравилось, что какой-то инопланетник живет припеваючи и не делится с ними прибылью. Тем более от алкоголя, который был немаловажной статьей дохода донов. Фернандо, в свою очередь, совершенно не хотел, чтобы ему диктовали, что делать в собственном магазине. В конце концов, для внешнего космоса Лехана всегда заявляла, что здесь предпринимателю такая свобода, какой он больше нигде не найдет. Не то чтобы Фернандо так уж твердо в это верил, но он был упрям и не собирался ни от кого зависеть.
Когда в магазин стали захаживать мрачные крепкие ребята, Фернандо делал вид, что не обращает на них внимания – в конце концов, выпить любили все. Когда эти ребята вызвали его на прямой разговор – он подробно объяснил, с каким именно из окрестных кактусов им надлежит слиться в экстазе и в какой именно позиции. Леонора твердила, что Фернандо затеял безнадежное дело, он лишь скрипнул зубами и продолжал торговать как раньше. Она вздохнула и принялась пополнять домашнюю аптечку, благо ее ресурсы позволяли добыть практически все. Очень своевременно – Фернандо подкараулили на улице и жестоко избили. Первый случай он списал на хулиганов, но было еще два. После того, как его увезли «поговорить» в загородный особняк, домой он вернулся едва живым и понимал, что еще легко отделался. В больницу ехать, как и раньше, не рискнул, отлеживался дома. Стало ясно, что идет серьезная война. Но Фернандо по-прежнему не собирался сворачивать дело – разве что крепкий алкоголь теперь отпускал из-под прилавка и только проверенным клиентам. И завел дробовик.
Вот тогда и случилась та проклятая авария. Официально считалось, что машину Леоноры протаранил лоб в лоб другой водитель, который не справился с управлением и вылетел на встречную полосу. Только вот его машину никто не видел, хотя дело было средь бела дня на оживленной улице, а камеры видеонаблюдения как-то очень своевременно ослепли. В полиции Фернандо натурально указали на дверь – дескать, раскрыть дело можно и не надеяться. А почти сразу же после похорон к нему наведалась пара давешних крепких ребят и сказала только одну фразу: «Если до сих пор не дошло, у тебя еще две дочери есть». И Фернандо понял, что из города нужно уезжать.

11.
- Я вообще мало чего боюсь, – говорил Фернандо. В своих рассказах он давно сбился с пиджина на испанский, но Нил явно вполне неплохо его понимал. Оно и к лучшему. – Что мне самому доны сделают? Максимум – убьют. Обидно, конечно, но я на этом свете уже какое-то время пожил, и пожил неплохо. А вот за девчонок мне страшно. У них, кроме меня, никого. Родители Леоноры давно умерли, да оно, пожалуй, и к лучшему, не видели всего этого. Про своих не говорю, на тот свет ближе, чем к ним. Вот и получается, что если доны меня грохнут – девчонки одни останутся. Да и это-то еще полбеды – ты вон сам видишь, они взрослые совсем, проживут. А вот если к ним эти уроды свои грязные лапы потянут…
- Но они же…
- Несовершеннолетние? – хмыкнул Фернандо. – Кого здесь это колышет! Любители, знаешь ли, на все найдутся… Лежи ты, несчастье! Я тебе еще раз говорю, тут хрен что выкопаешь, так что не создавай проблем! До порога сам не дойдешь, а туда же, за справедливость воевать! Нет, я для себя твердо решил – девчонок в обиду не дам. Меня – пусть убивают, но сначала их в безопасное место отправить.
Нил молча сжал его руку. Соображает. Собственно, именно этот план и пришел Фернандо в голову, когда он нашел полумертвого Нила в кактусах – если выживет, за ним прилетят свои, и можно будет попросить их, чтоб хоть девчонок на эту самую Сомбру забрали. Тем более что девчонки к «дяде Ники» привязались. Кармен вытрясла копилку и купила ему темные очки-полумаску взамен угробленных об кактусы. Сейчас, понятно, ни к чему, но как оклемается до такой степени, чтобы во двор выползти – и маскировка, и глазам защита, сомбрийцы же к солнцу непривычные.
Нил все не разжимал пальцы. «Отцепись ты уже», – проворчал Фернандо, но обнаружил, что сомбриец попросту заснул. Нил уже не валялся в отключке целыми днями, но все еще был очень слаб. «Вот и рассказал сказочку на ночь», – усмехнулся Фернандо, аккуратно вынимая свою руку, и направился на кухню. Из прихожей он услышал перешептывание дочерей в их комнате:
- Он такой крутой! – Кармен, конечно, все о своем. – Ведь видно же, как он с донами дрался, ух!..
- Признавайся, – хихикнула Эстелла, – сама бы хотела выучить пару приемов!
- Хотела бы, если бы он был здоров! – совершенно серьезно парировала Кармен. – Сама-то по полчаса с ним сидишь, когда чай приносишь!
- Да ну тебя! Нил... ой, то есть Ники немного объяснял мне, как задачки по математике решать. А то мне эти квадратные уравнения – ракуэнская грамота!
В приоткрытую дверь Фернандо увидел, как Кармен ткнула сестру в бок с видом «все мы понимаем». А потом сказала:
- Да мне он тоже помогал. Вообще, жалко будет, когда он улетит. Ну то есть я, конечно, очень хочу, чтобы он вернулся домой, но я буду скучать.
- Ох... ну ты же понимаешь, что сомбрийца сюда не затащишь даже... космическим трактором!
- Тише ты про сомбрийцев, – привычно одернула Кармен. – Все я понимаю. Эх...
Эстелла ойкнула, зажала себе рот ладошкой и воровато оглянулась. Фернандо удовлетворенно кивнул и незамеченным прошел дальше. Налил себе чаю – настоящий, терранский, надо бы, кстати, запас пополнить – и задумался. Разговоры с Нилом разбудили в нем собственные воспоминания.
После гибели Леоноры прошло уже два года, но такое, понятно, не забывается. Если бы Фернандо мог – сам бы оторвал голову и тому ублюдку, и тем, кто его натравил. Но сейчас важнее было уберечь дочерей. Он перевел значительную часть средств в ракуэнский банк, откуда достать их мог только он сам или девчонки после совершеннолетия, продал квартиру и переехал в дальний пригород. Вовремя – в школе, где учились Эстелла и Кармен, уже начинались косые взгляды и перешептывания, а Кармен так и надавала кое-кому по излишне длинным рукам. А то нашлись парни, решившие, что раз у отца девочек проблемы с донами, то теперь все можно. В новой школе девчонок приняли хорошо, а рассказывать об истории с матерью Фернандо запретил. Да, мать погибла в автокатастрофе. Отец – фермер, продает кактусовые цукаты. Ни слова про алкоголь. Фернандо действительно завел небольшое хозяйство – копаться в земле он любил, пусть даже под леханским солнцем от нее мало чего удавалось добиться, кроме вездесущих кактусов. Хотя и от них есть прок – одни годятся для текилы, другие – на те самые цукаты, из третьих можно добыть воду… Словом, и на Лехане можно жить, если знать, как… и если не лезут всякие любители диктовать свои правила. Впрочем, эти самые любители больше не обращали внимания на семью Оливейра – видимо, решили, что урок усвоен, а взять с него было особо нечего. По счастью, Фернандо привык не светить деньгами. Но дробовик всегда держал недалеко, а Кармен подарил нож и научил обращаться, сопроводив инструкции коротким наставлением: «Вырвут из руки – засунут тебе же в задницу». Эстелла оружия боялась, так что младшая сестра по собственной инициативе стала ее телохранителем. Впрочем, на новом месте в этом пока не было нужды. Но на Лехане не стоит расслабляться.
- Особенно сейчас, – сказал Фернандо вслух, косясь на дверь комнаты, где лежал Нил. План, конечно, хороший, дело за малым – дожить до его выполнения. Всем им.

12.
25 апреля 3049 года
Вообще, конечно, по объектам космофлота, даже если это не космодром, а учебные аудитории или попросту столовая, посторонним ходить нечего. Но так уж сложилось, что для курсантов и абитуриентов Академии обычно делали исключение. Во-первых, многие из них приходились кому-нибудь братьями, сестрами или детьми. А иногда даже и супругами. Во-вторых, пусть уж знакомятся с будущим местом службы и командованием. В-третьих, они же все равно пролезут. Так что «мелюзге» установили три правила: четко называть, куда и к кому идешь, ходить только там, где разрешили, и никого гражданского с собой не водить. Нарушитель лишался права посещения до выпуска.
Женя (хотя она все больше привыкала зваться Эжени) отлично знала все эти правила, так что на входе она звонко отчеканила:
- Эжени О’Рэйли, поступаю в Академию в этом году, иду в столовую к лейтенанту Леону Эрнандесу, экипаж «Сирокко».
- Дома вас не кормят, что ли, все к обеду прибегаете… – усмехнулся дежурный, пропуская ее. Вообще они давно знали друг друга в лицо, но порядок есть порядок. Женя благодарно кивнула и направилась знакомым маршрутом – спасибо Эрику, здесь она знала почти все.
Дома, то есть у Люсьена, Женя питалась вполне неплохо, хотя и оставалась все такой же худощавой. Впрочем, Деверо был сторонником правильного питания, так что его рацион не слишком отличался от того, что подавали в космофлотской столовой. А вкусно было и там и там.
Леона Женя догнала у входа в столовую. Он стоял и что-то насвистывал под нос.
- Леон, привет! Ты туда или оттуда?
- Туда, – улыбнулся Леон. – Хочешь присоединиться?
- Ага! Если ты не против, конечно.
- Совершенно не против. Как раз что-то все наши разбежались.
На обед была грибная похлебка, рыбные котлеты с овощами и пирог со сливовым джемом. Все это Женя, проголодавшись после пробежки, уплела на третьей космической скорости, Леон только добродушно посмеивался.
- Я, между прочим, растущий организм! – сущая правда, как показал недавний осмотр, Женя все еще росла.
- Да кто ж возражает. Подвинься, организм, тут пройти хотят.
Женя придвинулась к столу, пропуская высокую женщину с капитанскими пятилучевыми звездами. Та кивнула в знак благодарности, села за соседний стол и принялась за еду. Женя украдкой присмотрелась к ней. Стройная, подтянутая, с аккуратной короткой стрижкой. Если бы хоть раз улыбнулась – была бы настоящей красавицей. Но ее лицо было неимоверно хмурым. Леон, кажется, тоже это заметил и пару раз обеспокоенно взглянул в ее сторону, но заговорить первым со старшей по званию не решился.
Доев обед, Леон и Женя встали, освобождая место следующим желающим. В коридоре Леон предложил:
- Хочешь, прогуляемся немного? Не торопишься?
- Нет, нисколько, на завтра заданий мало.
- Вот и отлично. А то от симулятора голова пухнет. Определенно, пора уже в новый вылет, закисать начинаю. Такую загогулину сейчас намоделировал…
- О! А у меня к тебе, между прочим, пара вопросов есть, – она потащила из сумки планшет. – Вот скажи мне, как действующий пилот будущему навигатору, что в таких условиях будет оптимальнее? В теории я вроде поняла, но одно дело теория, а другое – опыт живого человека…
- Очень правильная мысль, – сказал низкий женский голос. Леон поднял глаза от планшета и немедленно отдал честь, а Женя невольно ойкнула – перед ними стояла та же самая женщина-капитан, что сидела рядом с ними в столовой. Но коридор узкий, она никак не могла их обогнать и вообще появилась не с той стороны! Впрочем, дальше удивляться было некогда, поскольку женщина обратилась к ней:
- Кадет?
- Еще нет, но собираюсь поступать в этом году, – Женя подумала и добавила: – капитан.
- А как тебя зовут?
- Эжени О’Рэйли, капитан.
- Удачи, Эжени. Доучишься – приходи на стажировку.
Она развернулась и пошла дальше. Женя шепотом спросила Леона:
- Это кто?
- Капитан Ридо, – с загадочной улыбкой ответил Леон. – Замечательный человек.
- А в столовой?
- Капитан Ридо, – улыбка Леона растянулась до ушей.
- Одновременно в двух местах, что ли? Что еще за… квантовая физика на живых людях?
- Ну так это и есть капитан Квантовая Запутанность, – Леон уже открыто хохотал на весь коридор. – Един в двух лицах, точнее, едина.
«Капитан Квантовая Запутанность», слышавшая весь разговор, остановилась и тоже рассмеялась.
- Леон! – возмущенно воскликнула Женя. – Хватит издеваться! У меня и так от учебы мозги кипят!
- Они у всех кипят, – усмехнулся Леон. – Потому что капитан Арлетта Ридо, с которой мы только что разговаривали, и капитан Ориана Ридо, которая в столовой – сестры-близнецы.
- Именно так, – снова подала голос Арлетта Ридо. – Когда меня повысили первой, все командование радовалось, что появился способ нас различать. На что Ориана сказала, что, если ее из-за этого задержат в коммандерах, мы отрастим косы и начнем носить бантики. Разного цвета.
Женя покатилась со смеху. Нет, сестры Ридо были очень красивы, но на любой из них бантик смотрелся бы так же уместно, как на каком-нибудь бронетранспортере. Пусть даже очень красивом и изящном.
- Вот. Аспид, в смысле, конечно, адмирал Андраде, ужаснулся и попросил нас лучше приходить на все встречи командования со старпомами, а то от нас в глазах двоится. А вообще нас чаще называют по кораблям – капитан Вьюга и капитан Трамонтана. Я Вьюга, если что.
- Очень приятно, – на автомате произнесла Женя. Арлетта с улыбкой похлопала ее по плечу:
- Насчет стажировки я совершенно серьезно. Думаю, учеба тебе дастся легко. А теперь пойду позову Ориану, скоро уже совет начинается по поводу ее доклада. Я сама только что с вылета, еще даже не знаю, что творится. Удачи!
- А что творится-то? – тихо спросила Женя у Леона, когда Арлетта ушла.
- Чтоб я сам знал! Но командование ходит мрачное, вот примерно как капитан Трамонтана. Ты ж понимаешь, до моего уровня информация доходит, когда дело касается уже конкретно нашего экипажа.
- Понимаю. Может, на воздух выйдем? А заодно я еще кое-что хочу обсудить.
Некоторое время Женя с Леоном сидели на скамейке перед столовой, разбирая навигационные схемы – Женю интересовало, как они выглядят не только с точки зрения нагрузки на двигатели и времени в пути, но и с точки зрения пилота, которому все скачки по червоточинам пропускать в буквальном смысле через себя. Да и остального экипажа тоже. Первый приступ «скачковой болезни» она помнила до сих пор и решила, если однажды действительно станет навигатором, прокладывать маршруты так, чтобы переходы переносились как можно легче. Леон охотно давал советы, так что время проходило незаметно. Внезапно чья-то фигура заслонила свет. Женя и Леон одновременно подняли головы и увидели коммандера Нуарэ.
Если Ориана Ридо была мрачнее тучи, то лицо Нуарэ можно было сравнить разве что с многодневным штормом. На этот раз Леон не выдержал:
- Коммандер, что у нас происходит?
- Экипаж Гиллмартина погиб, – медленно произнес Нуарэ. Леон опустил голову. Нуарэ не стал продолжать и направился в сторону тренировочного зала.
- Твою налево, – процедил Леон сквозь зубы, добавив пару выражений на испанском. – Сначала капитан Кларк, теперь капитан Гиллмартин. Точно теперь полфлотилии в этих помоях искупается. Прав был Каррера… оракул усатый!

13.
26 апреля 3049 года
Теневая флотилия давно подозревала, что сержант Каррера умеет предвидеть будущее. Во всяком случае, его вскользь брошенные предположения сбывались с пугающей частотой. «Увязнет там полфлотилии», – ворчал он, узнав о затее капитана Кларка. И сейчас, слушая капитана и Нуарэ, экипаж «Сирокко» понимал, что сержант снова оказался прав.
Эдвард Кларк, капитан «Аргеста», славился бесстрашием на грани безрассудности. Впрочем, он мог себе это позволить. И неудивительно, что именно он взялся разобраться, что за леханская группировка стала регулярно маячить у границ пространства, контролируемого Сомброй. На военные корабли нападать не рисковали, но гражданскому космофлоту сильно портили жизнь. Само по себе это было не новостью, недаром грузовые конвои обычно ходили с охраной, но на сей раз под удар попадали исключительно корабли с медицинской техникой, имеющей отношение к протезированию и клонированию органов. Последней каплей стало дерзкое похищение двух трансплантологов со Стеллариума-III, летевших на конференцию на Сомбру. Эскорта на них не хватило, нападения на обычный пассажирский корабль просто не ожидали. Похоже, леханцы были очень неплохо осведомлены, кто и куда летит. Стало очевидно, что за ними стоит какая-то серьезная сила. Намерения этой силы были не менее очевидны.
- Не то слово, – буркнул Каррера себе под нос. – Что ж за счет чужих технологий свои задницы не подлатать да денег не добыть. Деньги, известное дело, не пахнут.
Сержант прекрасно понимал Кларка, который ожидаемо взбесился и понесся на перехват. Сам бы этим умельцам головы поотрывал, чтоб не использовали сомбрийские разработки на всякую дрянь вроде киборгизации. В общем, в тот раз леханцы остались ни с чем. За счет внезапности и бешеного натиска Кларк сумел отбить похищенных, а заодно раздобыл немало ценных сведений. Останавливаться на достигнутом он не захотел и сообщил командованию, что отправляется на Лехану. Разумеется, радикально что-то с ней сделать можно только орбитальной бомбардировкой, но в руки Кларка попали данные, которые позволяли отсечь этому спруту пару-тройку щупалец.
Командование обозвало Кларка самоубийцей (Каррера многозначительно взглянул на контракторов), но не стало препятствовать. В конце концов, Кларк был опытным капитаном, который знал, что делает. «Но, похоже, именно что был».
Дальнейшее излагал только капитан. Нуарэ стоял рядом и с каждым словом становился мрачнее, хотя, казалось бы, куда уж дальше. Впрочем, его Каррера тоже прекрасно понимал. Он и сам невольно перебирал в памяти, кто из пропавшего без вести экипажа был ему знаком. И самого Кларка во флотилии любили. Ударная группа «Аргеста» – отличные ребята… «Были», – в который раз добавил про себя Каррера. Проклятье, до чего же не хотелось думать про них в прошедшем времени.
Но, похоже, иных вариантов не было. Из обрывочных сигналов складывалась крайне мрачная картина. Кто-то на Лехане был явно в курсе планов Кларка – по кораблю ударили при заходе на посадку, несмотря на леханские идентификационные коды, под прикрытием которых планировалось садиться. Повреждения были серьезными, но не критическими, и шаттл с десантной группой во главе с самим Кларком все же удалось запустить. Но и его встретили огнем с поверхности. Кларк успел дать приказ уходить на запасную площадку, после чего перестал выходить на связь. «Аргест» направил на Сомбру сильно искаженный сигнал бедствия, а потом исчез и сам.
- И мы до сих пор сидели?! – не выдержал Каррера. Удивительно, но Нуарэ даже не стал читать лекцию про приказ командования и необходимость ему подчиняться, а коротко сказал:
- Расследованием занялся капитан Гиллмартин.
И по лицу коммандера было видно, что непроницаемый вид он держит из последних сил. Каррера уже готовился слушать дальше, но Нуарэ жестом показал, что снова передает слово капитану, а сам тихо проговорил:
- И если бы не мой перевод на «Сирокко», я был бы там.

14.
Нуарэ встретился взглядом с Каррерой и предпочел сделать вид, что ему понадобилось что-то смахнуть с рукава. Хотя идеально вычищенный и выглаженный мундир коммандера даже пылинки, казалось, облетали стороной. На мгновение ему показалось, что Каррера знает… Во всяком случае, чувствует, что со старпомом что-то не так. С него станется. Сержант Каррера, матерый космический волк, был не так прост, как мог показаться. Ему много раз предлагали получить, наконец, образование и открыть себе дорогу в высшие чины, но Каррера наотрез отказался: «Это что, мои парни без меня драться будут? Нет уж, пускай адмирал Андраде думает, он умный, а мне покажите, кому голову оторвать, и хватит с меня!». Да, Каррера был прямолинеен до грубости, выражений не выбирал даже с вышестоящими, любил вкусно поесть и хорошо выпить (в пределах разумного, конечно), но за излюбленным образом простоватого солдафона скрывался умный и проницательный командир. И под взглядом его темно-карих глаз старпому стало неуютно.
Нет, разумеется, исключено. Если Нуарэ все еще на службе – значит, пока никто ничего не знает. Более того – на недавнем совете, когда зашла речь о том, кто придет на смену двум погибшим капитанам, очень много взглядов обратилось на Нуарэ. В другое время он, разумеется, не сказал бы ни слова – во-первых, приказ есть приказ, во-вторых, он не сомневался, что справится. Но не сейчас. Сейчас ему нельзя брать такую ответственность. Он поспешно высказался в пользу Артуро Дельгадо, старшего помощника Арлетты Ридо. И, по счастью, капитан поддержал его, сказав, что «Сирокко» – первый кандидат на разбирательство с Леханой, и не дело что-то менять в слетанном экипаже. Что ж… Если информация все же всплывет, Нуарэ не станет хитрить и увиливать, но пусть лучше она всплывет после этого вылета. У коммандера были личные счеты к леханцам за оба экипажа.
В Академии Нил Росс был одним из немногих, кого Рафаэль Нуарэ мог назвать своим другом. Когда репутация Великого Дома входит в комнату впереди своего обладателя, бывает сложно общаться на равных. Педантичный и не слишком разговорчивый Нуарэ слыл высокомерным задавакой, кто-то его откровенно недолюбливал, кто-то, наоборот, стеснялся. Уже после выпуска Нуарэ доводилось слышать: «Я вообще хотел общаться, но боялся – ты такой умный, а тут я». А вот Россу всегда было плевать на все на свете репутации, и они дружили, хотя регулярно препирались до хрипоты. Нуарэ уважал Росса, но считал, что он слишком легкомыслен, Росс кричал «Рафи, ты зануда!». После выпуска они виделись редко – попробуй еще совпади на планете, и чтоб не громоздилась гора дел. А перед самым отлетом Кларка на Лехану друзья ухитрились серьезно поругаться. Причем, как Нуарэ сейчас понимал, по совершеннейшей глупости. Разговорились о службе, Нуарэ узнал, что Росс до сих пор ходит в лейтенантах. «Зато ты в двадцать семь уже коммандер, – хмыкнул Росс. – Такими темпами к тридцати годам до адмирала дорастешь». Нуарэ прекрасно знал, что недоброжелатели обзывают его выслуживающимся карьеристом, и очень болезненно воспринимал любые намеки на эту тему. Поэтому он сухо ответил, что если бы некоторые серьезнее относились к субординации, тоже своевременно получали бы повышения. Росс вспылил, обозвал Нуарэ сухарем с уставом вместо мозгов и ушел. И теперь, судя по всему, возможности разъяснить недоразумение не будет уже никогда.
Но если Росса было просто жаль, то при мысли о Гиллмартине Нуарэ чувствовал, что глаза застилает багровая пелена. Росс выполнял приказ своего капитана и в итоге разделил с ним судьбу. Кларк совершил роковую ошибку, не вняв предупреждениям командования, и заплатил за нее страшную цену. Гиллмартин погиб из-за измены. Которую вряд ли кто-то мог предугадать.
В отличие от Кларка, Джейсон Гиллмартин, капитан «Пассата», всегда слыл образцом рассудительности и здравого смысла. Нет, трусом он не был, таких в Тенях не водилось, но бросаться в бой очертя голову, как Кларк или Бенецки, считал неоправданным. И всегда берег своих людей. Именно под командованием Гиллмартина Нуарэ начал службу в Теневой флотилии. Капитан высоко его ценил и сам направил в программу спецподготовки оперативников. И тут Нуарэ, в то время лейтенанта, заметил Да Силва, который как раз набирал экипаж на свой новый корабль «Сирокко». Он был дружен с Гиллмартином, так что пришел к нему напрямую и сказал: «Джей, отдай этого парня мне. У тебя он зачахнет, ему простор для роста нужен. А мне как раз кто-то вроде него нужен старшим помощником». Гиллмартин согласился – он прекрасно сработался со своим старпомом Рэйчел Эшбрук, и Нуарэ в составе его экипажа действительно некуда было расти дальше. Но с Гиллмартином их дороги и не собирались расходиться – следующим крупным заданием стало сопровождение посла на Маринеск, и именно «Сирокко» и «Пассат» назначили в эскорт. Когда на них напали пираты, Да Силва фактически прикрыл друга собой, дав «Пассату» возможность уйти вместе с флагманом. Хотя прекрасно понимал, что с высокой вероятностью идет на верную смерть. Они чудом успели добраться до червоточины, которая привела их в Старые Колонии. И когда «Сирокко» все же вернулся, Гиллмартин бросился Да Силве на шею.
Но бесчинства Леханы могли вывести из себя кого угодно, даже рассудительного Гиллмартина. Узнав об исчезновении «Аргеста», он сам вызвался разобраться. Не последнюю роль в этом сыграло то, что у него появился информатор. Лейтенант Тьерри Селерен числился пропавшим без вести уже полгода, после того как его экипаж нарвался на леханцев. Как оказалось, он попал в плен, и теперь ему удалось бежать. Не иначе как чудом – с Леханы обычно живыми не возвращались. И все же Селерен был здесь, хотя и изрядно побитый. Зато с пачкой леханских кодов авторизации и своими обширными познаниями в области связи, за которые Теневая флотилия всегда мирилась с его непростым характером. Тут бы и проверить все как следует, с горечью думал Нуарэ. Но – совпадение на миллион – именно в эти дни по флотилии прокатился какой-то особенно мерзкий желудочный вирус, для жизни не опасный, но надолго выводивший из строя. Бойцов Карреры тоже зацепило, впрочем, крепкие парни оправились быстро и теперь только шутили о емкости казарменных уборных и собственных организмов. Но среди заболевших были и пять человек из экипажа Гиллмартина, в том числе его связист. К вылету их не допустили. Гиллмартин рвал и метал, понимая, что каждый день задержки уменьшает и без того призрачные шансы найти выживших с «Аргеста», и тогда Селерен предложил в связисты себя. Гиллмартин вцепился в него, как в подарок небес, и «Пассат» отправился в сторону Леханы.
Рэйчел Эшбрук с самого начала отнеслась к «подарку» с большим недоверием, тем более что Селерен вел себя так, словно он один тут что-то понимает, а все остальные только и хотят его подсидеть. Впрочем, о его высокомерии и болезненном самолюбии было написано во всех характеристиках еще с Академии. Рэйчел успокоила себя, что она и сама, допустим, не самый легкий в общении человек. И вообще, Селерен с ними только на один вылет, а дальше выздоровевший Гутьеррес вернется в экипаж. Гораздо более странным было другое. Она видела переживших леханский плен – их психологическое состояние было куда хуже, чем у Селерена. Да и физическое тоже. Он не из тех, кто будет пытаться расположить к себе, чтобы с ним лучше обращались, не тот характер. И откуда у него сведения о районе крушения «Аргеста», если захватили его еще до всей этой истории, а любой нормальный человек, пусть и сто раз Тень, вырвавшись от леханцев, будет не разведывать что бы то ни было, а уносить ноги? Чем больше Рэйчел анализировала, тем больше возникало нестыковок. Разобрать их на Сомбре просто не хватило времени – а точнее, как она сейчас видела, не дал сам Селерен, торопивший события. С какой целью? Рэйчел умела складывать два и два, и ответ был кристально ясен: Селерен переметнулся на сторону Леханы.
Все это было изложено в рапорте Рэйчел Эшбрук. Она еще успела его отправить. Дальнейшее было известно по ретрансляции с камер видеонаблюдения «Пассата», которые Рэйчел заблаговременно переключила в экстренный режим, и командование могло видеть происходящее с начала и до конца. Говорили, что адмирал Андраде разбил-таки один из мониторов, метнув в него кружку, и было отчего. Словно почуяв неладное, к Рэйчел зашел Селерен, и она приперла его к стенке. Она уже собиралась нажать кнопку общей тревоги, чтобы арестовать его, и тут он на нее бросился. Селерен не отличался особенно атлетическим сложением, завязалась ожесточенная борьба, но в конце концов он сумел выхватить пистолет и смертельно ранить Рэйчел. Далее изображение с камер забилось помехами и вскоре исчезло совсем.
Не успел Андраде собрать капитанов, чтобы решить, кого посылать на помощь, пришло сообщение – а скорее, отчаянный вопль – от Орианы Ридо. Она возвращалась с Аквамарины и оказалась недалеко от места событий. Во всяком случае, «Трамонтана» поймала сигнал бедствия с «Пассата». Мощности аварийного передатчика хватало на достаточно небольшой сектор, поэтому до Сомбры этот сигнал не дошел. «Трамонтана» примчалась на пределе мощности двигателей, но спасать было уже некого. Нуарэ невольно поежился, подумав о судьбе экипажа. Полная разгерметизация, разумеется, надевать скафандры было уже некогда… врагу не пожелаешь. Ориана Ридо решила подлететь ближе, чтобы, возможно, исследовать то, что осталось от «Пассата», но ее связист сообщил о нескольких леханских кораблях в опасной близости. Принимать бой не было возможности, и «Трамонтана» вернулась на Сомбру с тем самым докладом.
Нуарэ слушал рассказ капитана словно издалека. Сейчас ему уже не было дела, видит ли кто-то его состояние и знает ли кто-то про недавние события. После возвращения пусть делают с ним что угодно, но сначала он выскажет пару слов леханцам. И особенно Селерену, если он еще жив. Но пока ни леханцев, ни Селерена в досягаемости не было, так что, когда прозвучала окончательная дата вылета, Нуарэ ушел в зал. Он чувствовал, что иначе сорвется прямо здесь.

15.
Если собирают совет – дело нешуточное. Догадки начинают летать в воздухе еще задолго до его окончания, но Селина была не из тех, кто рвался их обсудить. Рано или поздно она все равно узнает то, что предназначено для ее ушей и ее уровня. Ну так и чего крыльями хлопать? Так что на время совета Селина спокойно отправилась в тир и расстреляла там мало не ящик патронов. Только она успела привести себя в порядок после тренировки, как командование начало выходить с совета. Первым вышел, естественно, Аспид, дав понять, что совет окончен. Селина отдала честь по всем правилам.
- Вольно, Хендрикс, не прыгайте, не на параде, – сказал адмирал Андраде таким усталым голосом, как будто это он, а не Селина, только что вышел с изнурительной тренировки по стрельбе.
Все остальные, что капитаны, что старпомы, были не лучше. Как будто участвовали в конкурсе на самую уныло-похоронную физиономию. Ладно Трамонтана Ридо, она весь день ходит мрачнее ноябрьских туч, но Да Силва и Нуарэ тоже претендуют на первое место. Впрочем, дождавшись выхода остальных, Селина взяла свои слова обратно. Первое место явно собирались поделить Карлотта Суон, старпом капитана Элдриджа с «Зефира», и Артуро Дельгадо, старпом Вьюги Ридо. Оба были такими угрюмыми, что, глядя на них, хотелось надраться с тоски или утопиться. Желательно тоже в чем-нибудь алкогольном. И покрепче.
Селина прикинула, кто больше настроен на разговор. Точно не Да Силва и не обе Ридо. Да, кажется, капитанов лучше вообще не трогать, даже вечно невозмутимого Элдриджа. Вот старпомы, пожалуй, окажутся более разговорчивыми. Кроме Суон и Дельгадо. И еще Нуарэ. Но если эти двое просто уныло-мрачные, то Нуарэ, кажется, сейчас во всей вселенной интересует только один объект – груша в тренировочном зале, которую можно как следует отдубасить. Можно было бы увязаться за ним на тренировку, но на сегодня уже хватит, Селина прекрасно помнила тот опыт со Снайпером и не рвалась повторять. Так, кто тут еще есть, кто не попытается убить одним взглядом? На что-то похожи Лео Нортон с «Борея», Хавьер Альварес с «Мистраля» и Андрей Руднев с «Хамсина». Однако Лео вызвали по комму, Хавьер говорил о чем-то со своим капитаном, а вот Руднев неспешно шагал к столовой. Ну да, совет заседал долго. Селина поняла, что тоже зверски голодна после тренировки. Отлично, вот и повод.
- Коммандер Руднев?
- Свет дневной, Селина, не на параде же! – почти повторил он фразу Андраде. – Что, итоги совета выясняешь?
Селина коротко кивнула.
- Хотя бы то, что доступно для моего уровня. Предлагаю совместить это с ужином. Вы весь день прозаседали, я с тренировки.
- Именно туда я и иду.
В столовой оба сначала сосредоточились на еде. Селина проголодалась сильнее, чем думала, а у бедняги Руднева, кажется, весь день маковой росинки во рту не было. И лишь в перерыве между стейком из трески в сметанном соусе и творожными палочками с травяным чаем Селина наконец спросила:
- Что все-таки случилось? Даже адмирал Андраде сам не свой. И ладно капитаны, но Нуарэ только что на людей не бросается, а Суон и Дельгадо выглядят так, как будто их весь совет пинали ногами, а потом разжаловали в рядовые самого низшего класса без права обратной выслуги. А может, предвидят отстройку тренировочного зала заново? Судя по выражению коммандера Нуарэ, это весьма вероятно…
- Шуточки у тебя… Ладно, к делу. В общем, капитан Ориана Ридо принесла нам плохие новости. Экипаж капитана Гиллмартина погиб. Есть подозрения, что экипаж капитана Кларка разделил ту же участь. «Трамонтану» тоже преследовали леханцы, но оба капитана Ридо мастера уходить от погони.
- Вот же… – Селина искала слова и не находила. Что ж, теперь было понятно, почему Да Силва скрежещет зубами, а Нуарэ сейчас, наверное, дубасит грушу, представляя на ее месте леханского дона. – Но при чем тут Суон и Дельгадо?
- Да ни при чем, в общем-то. Но их сегодня повысили.
- Ох… Дальше можно не объяснять, коммандер. За такое повышение пить только с горя.
- Согласен. Но это еще не все. Адмирал получил доказательства, что лейтенант Селерен – двойной агент. Он занимался шпионажем в пользу Леханы и убил сначала коммандера Эшбрук, а потом… уходя с корабля, взломал системы и запустил разгерметизацию. На «Пассате» не выжил никто.
Селина грохнула по столу кулаком и грязно выругалась. Чашка с чаем подскочила и перевернулась ей на колени. Хорошо хоть, он успел немного остыть.
- Спокойно, лейтенант, – невесело усмехнулся Руднев. – Казенные чашки точно не виноваты.
- Прошу прощения. Совет уже решил, кто полетит разгребать этот бардак?
- Вызывалась все та же Ориана Ридо, она не любит бросать дела на середине. Но адмирал Андраде счел, что она нужнее на Аквамарине. А на Лехану отправил «Сирокко». Так что теперь расследование ведет капитан Да Силва. Если уж они сумели пиратам с Хунда устроить развеселую жизнь и вернуться живыми, то сумеют и в этот раз.
- Спасибо, коммандер.
Селина доела ужин, почти не чувствуя вкуса. Теперь надо было найти Да Силву.

16.
27 апреля 3049 года
- Капитан О'Рэйли, а что, если я немного нарушу субординацию и предложу вам выпить?
- Я пошлю ее к черту и скажу: знаешь, Селина, с огромным удовольствием.
Они направились в «Белый карлик». Алкоголь хороший и там, и в «Спиральке», и в офицерской «Сверхновой», но видеть похоронные рожи командования не было уже никаких сил. Рядовой состав, понятно, тоже ходил ушибленный, но хоть не весь и не настолько. А самые младшие так и вполне искренне отмечали повышение Дельгадо и Суон и собственные новые перспективы.
- Ты, кстати, тоже готовься к повышению, – сказала О'Рэйли с улыбкой, но голос ее был безрадостным. – Давно ходят разговоры.
- Главное, чтоб не как остальных, – хмыкнула Селина. Одиночки продвигались по службе медленнее, и в лейтенантах Селина явно засиделась, но такие расклады ей были точно не по душе. – Ну и чтоб не на два звания сразу.
На два звания в сомбрийском космофлоте повышали посмертно тех, кто погиб на задании.
- Совсем Тени зажрались, – усмехнулась О'Рэйли. – То им не так, это им не этак... Вас повышаешь, а вы нос воротите. Хотя я тебя понимаю. И наших новых капитанов тоже понимаю. Они оба достойные люди и заслужили свое повышение... но кто теперь вспомнит об их заслугах? А вот что их продвинули на место погибших – будут помнить еще сто лет.
Она отхлебнула виски и хмуро продолжила:
- Не могу себе простить, что проморгала эту сволочь Селерена. Я ведь его видела. И, по-хорошему, поймать бы мне его да на пару с Лизой пообщаться. Только он, как я сейчас вижу, сам прекрасно понимал, чем это пахнет, и на расстояние выстрела к нам не подходил. А с расстояния выстрела выглядел вполне адекватным. И я, дура старая, поверила. Мол, случаются чудеса, можно и с Леханы выбраться и жить как жил. Тем более что Жоао и его экипаж даже меня заставляют верить в чудеса. Слышала, кстати, что теперь им туда лететь?
- Не только слышала, но и лечу с ними.
О'Рэйли поперхнулась. Селина расплылась в довольной ухмылке. Она действительно явилась к Да Силве и натурально поставила его перед фактом, что на Лехану полетит с ними. «Не возьмете – в трюм пролезу». Да Силва расхохотался, сказал, что в Селину верит, но пролезать ей никуда не придется. Он сам давно к ней присматривается и будет рад увидеть в деле. «Аспид отдельно попросил, чтобы было не как всегда, а предельно аккуратно, без шума и пыли. Так что такие, как вы, будут очень нужны». Селина отсалютовала и отправилась ставить внеочередной гормональный имплант, чтобы никакие женские проблемы не отвлекали от задачи. Амалия Аролович, ее старая знакомая в медкорпусе, укоризненно покачала головой, зная, что Селина не выдержала положенный интервал, но все же выполнила просьбу, взяв с подруги страшную клятву хотя бы полгода так не делать. Селина пообещала вести себя хорошо даже не полгода, а хоть целый год. «Я все знаю, правда. Но этот вылет мне очень нужен. И мне нужна вся моя эффективность».
Как и большая часть Теневой флотилии, Селина знала многих в пропавших экипажах. Она беспредельно уважала Гиллмартина и порой в чем-то завидовала отчаянной храбрости Кларка, даром что сама была не робкого десятка. Ей довелось летать с экипажем «Аргеста», она даже в свое время увлеклась обаятельным лейтенантом Россом, но он не ответил взаимностью, и Селина решила не портить хорошую дружбу. Очень не хотелось думать о ребятах с «Аргеста» как о погибших. И невольно пробирал озноб при мысли, что и она, доведись ей задержаться на «Аргесте», могла так же остаться в леханских песках. И все из-за одной паршивой крысы.
Нет, но какова тварь! Возможно, в Селине говорила злость, но она была почти уверена, что и в гибели «Аргеста» не обошлось без Селерена. Просто потому, что не может быть, чтобы в сомбрийском космофлоте нашлось несколько уродов, согласных сотрудничать с Леханой. Даже противно становилось от того, что Тьерри Селерена она неплохо знала – он был их с Леоном однокурсником. Перед глазами встало его тонкое лицо, которое было бы красивым, если бы с него иногда сходило надменное выражение. Селерен достал весь курс разговорами о своей будущей блестящей карьере. Нет, голова у парня была действительно что надо, любой бортовой компьютер у него из рук ел и мурлыкал, а шифры сдавались сами, но, в конце концов, в Академии всех не на помойке нашли. Хотя Селерен, если судить по его манере держаться, думал об остальных именно так. Ладно еще, в основном он вел себя довольно корректно, а думать каждый волен что угодно, тут космофлот, а не клуб по обмену любезностями. Но однажды он действительно серьезно задел Селину. Он допустил глупую ошибку на контрольной, и Селина, которая в пору учебы была еще резче и несдержанней на язык, чем сейчас, проехалась на тему, что такую голову лучше употребить на дело, а не на бахвальство. И тут Селерена прорвало. Он разорался, что некоторые приютские вообще должны бы рот не открывать, а сидеть тихо и быть благодарными, что им дали возможность учиться. Селина, поступившая с прекрасными результатами экзаменов и в жизни не слышавшая упреков в своем происхождении, чуть не разорвала его на части прямо в аудитории, но вовремя сообразила, что тогда она почти гарантированно выйдет агрессором, а он – невинной жертвой. Так что она огрызнулась: «Чемодан, космопорт, Терра – там таких любят», – и ушла. А вечером вместе с Леоном прокралась в медчасть и утащила изрядную дозу снотворного. Впрочем, девчонки сами охотно поделились, их Селерен тоже достал. На пару секунд отвлечь его от ужина было делом техники. В результате проснулся Селерен посреди стадиона, примотанный скотчем к кровати. Такие шуточки были у курсантов в ходу, разве что в еду, как правило, ничего не сыпали – умотавшись на тренировках, народ и так спал крепко. Но если обычно потерпевший, хоть и обещал поубивать шутников на месте, вскоре сам ржал вместе со всеми, для самолюбивого Селерена это было смерти подобно. Даже о помощи просить решился не сразу. Участие Селины вскрылось, и она чуть ли не единственный раз за учебу отхватила целый букет дисциплинарных взысканий, но ни о чем не жалела. А вот теперь жалела. «Надо было еще тогда башку оторвать».
- До чего же классическая ошибка, – печально проговорила О'Рэйли. – И от нее не застрахован никто. Мы ведь все доверились Джейсону. Решили, что уж он-то наверняка знает, что делает. Это невозможно предусмотреть. Но здесь и моя вина.
- Вы ни в чем не виноваты, – твердо сказала Селина. – От уродов, вы правильно сказали, никто не застрахован. Хотите, я вам его голову привезу? Или еще какую часть, по усмотрению.
- Нет, пожалуй, это не впишется в интерьер моего кабинета, – рассмеялась О'Рэйли. – Но спасибо тебе.
Селина крепко пожала ей руку. Она очень надеялась, что Селерена все-таки не пришибли его леханские хозяева, и она сможет лично его прикончить. Или хотя бы пронаблюдать, как это сделают товарищи по экипажу.
От размышлений ее отвлекла скрипнувшая дверь бара. Надо же, какие люди! Вся троица контракторов с «Сирокко». Похоже, Снайперу в прошлый раз здесь понравилось, и он позвал остальных. Селина замахала рукой, приглашая присоединиться, и сама пододвинула соседний столик.
- Рада вас видеть, – улыбнулась всем троим О'Рэйли. И добавила уже лично Снайперу: – Отдельно рада видеть здесь вас. Вы, кажется, полностью освоились.
- Можно сказать и так, – отозвался Снайпер. – Но я рад, что через два дня лететь. К космосу я привык больше.
Селина понимающе кивнула. Когда они сидели в «Белом карлике» после того ее обморока на тренировке, он много рассказал о себе. Его фантастические боевые навыки действительно дорого ему обходились. Провалы в памяти были еще наименьшей ценой. От каждого выхода в «боевой режим» приходилось подолгу восстанавливаться, даже если физически Снайпер не был ранен. Пренебрегать этим значило сорваться в штопор, из которого с высокой вероятностью нет возврата. Но и жить мирной жизнью он попросту не умел. Его нормальным состоянием было то, что у обычных людей называется зашкаливающим адреналином – в бою, в сложном учебном поединке, за рычагом флаера на пределе его возможностей... Селина сама отчасти была такой – и тем сильнее на нее подействовал спокойный рассказ о том, к чему это может привести. Ведь она и правда, пытаясь сравняться со Снайпером, чуть не разучилась существовать вне службы...
Она поймала на себе изучающий взгляд О'Рэйли. Нет, при всем уважении, пусть это останется ее тайной. Она сунулась опасно близко к краю, но справилась. Селина подняла стакан и объявила:
- Кстати, парни, я тоже лечу на Лехану. Прикрою вас, пока вы тамошних донов раскатывать будете... а то и сама поучаствую.
- Это будет очень ценно, – ответил Снайпер. – Ты хороший напарник.
- Благодарю за оказанное доверие, – шуточно раскланялась Селина. Но обрадовалась совершенно всерьез.

17.
30 апреля 3049 года
Первое, что бросилось в глаза Селине на борту «Сирокко» – вылизанный до сияния медблок. Нет, она уже знала, что Габриэль аккуратистка, каких мало, но только сейчас поняла, насколько. В медблоке возился интеллигентнейшего вида темно-русый юноша с зелеными энсинскими «рамочками». Высокий, худой, добрейшие серые глаза, длинные тонкие пальцы – про таких обычно говорят «мечта женщин», хотя лично Селина предпочитала, чтобы над ней не так нависали. Увидев Селину, парень чуть нахмурился:
- Э… я, видимо, не в курсе?
Селина коротко пояснила, что на этом вылете она присоединяется к «Сирокко», капитан согласен. Более того, сам адмирал Андраде дал добро. Селина не стала уточнять, что «добро» заключалось в констатации, что лейтенант Хендрикс все равно пролезет на борт, так что уж лучше взять ее официально. «С твоими подарочками отлично сработается».
- Ну разумеется, не будь капитан в курсе, вы бы не прошли на борт… проклятье, что за чушь я несу. Предполетный осмотр, да.
Юноша начал готовить сканеры, и тут в медблок вошла Габриэль. Лицо ее не выражало ничего хорошего, но Селине она радостно улыбнулась:
- Добро пожаловать на борт. Джон, настройки сканера надо проверить еще раз. И, пожалуй, лейтенанта Хендрикс я осмотрю сама, а вы расскажете мне, что за бардак в ящике с инструментами.
С точки зрения Селины, видевшей краем глаза этот ящик, там царил полный порядок, но кто их разберет, этих медиков. Во всяком случае, Джон явно смутился и принялся там что-то перекладывать.
- Так-то лучше, – одобрительно сказала Габриэль. – Вы еще оцените, как полезно иметь все необходимое на местах и в полной готовности. Я левша, вы правша, у обоих свои рефлексы, и обоим должно быть удобно. Так, Хендрикс… грузись уже… Хендрикс Айзек, Хендрикс Генри... Хендрикс Селина... ты ложись пока.
Она облепила Селину датчиками – очень быстро и легко, прикосновения были почти незаметными. Потом взглянула на экран и стала еще мрачнее, чем была при входе в медблок. «Удавлю!» – прошептала она одними губами.
- А теперь скажите мне, лейтенант, – подчеркнуто официально проговорила она, – кто и с какого перепугу вас отправил на вылет? Нет, я в курсе про разрешение командования, но вам же имплант не так давно снимали. Полагается отдыхать еще минимум неделю. Еще одно такое назначение – я сама приду к адмиралу с вашей медкартой и прочту лекцию об особенностях женского организма.
Смотрела она строго, но во взгляде Селина читала не желание повыделываться, а искреннее беспокойство. И ответила так же искренне:
- Знаете, лейтенант Картье, а точнее – знаешь, Габриэль, я, пожалуй, не буду плести про особые поручения и прочую туфту, здесь все Тени. В свое время я летала в одном экипаже с Нилом Россом. И теперь хочу сама узнать, что с ними сталось.
На какой-то момент в глазах у Габриэль появилась боль, но она быстро справилась с собой.
- Знаю. Доктор Леблан с того же корабля хотел взять меня своей помощницей. Дело было уже почти решенное, но тут пришло назначение на «Сирокко». В результате Леблан взял Кэти Кокс, мою подругу по Академии. Так что я могла тоже быть там.
Взгляд «грозного доктора Картье» теперь был просто грустным.
- Значит так... пьешь вот это, – она пошарилась в каком-то ящичке и выдала Селине маленький контейнер с красными таблетками. – Схему я сбросила тебе на комм. Железо, витамины, ничего особенного. Если что-то идет не так, ты бежишь ко мне резвым нордиканским кабанчиком. В личный файл пишу рекомендацию – от этого импланта отдыхать на неделю больше. За невыполнение вздую. В остальном здорова, к вылету допускаю. Все, свет с тобой, иди.
- Есть! – Селина щелкнула каблуками и направилась к выходу.
- Обожаю людей, которые все понимают с полуслова, – сказала Габриэль ей вслед. – Джон, напоминаю про настройки сканера. Вот, теперь идеально.
В дверях Селина встретилась с коммандером Нуарэ. Похоронное выражение лица к старпому, кажется, приклеилось. Селина отсалютовала и повернула в сторону отведенной ей каюты. Точнее, хотела повернуть, когда до нее снова донесся голос Габриэль:
- Коммандер Нуарэ? Проходите, у нас все готово. Осмотр не займет много времени.
Совершенно традиционные фразы – но холода в них было вложено на пару нордиканских ледников. Селина пожала плечами и ушла.

18.
В целом, конечно, Габриэль была рада снова оказаться на корабле. Все-таки ее место здесь. Дома есть работа над статьями, есть чаепития у Жана с Леоном, есть Флёр… но ее настоящим домом был «Сирокко». Даже несмотря на то, что некоторые сегодня как сговорились портить ей настроение.
Сначала принесло Рефора. Все необходимое он закупил, но опять принялся ворчать про то, что некоторые привыкшие к богатству не умеют считать деньги. Габриэль ядовито поинтересовалась, помнит ли он ее отчет с прошлого вылета. Рефор буркнул что-то невнятное, дескать, это разовое происшествие. Объяснять что-либо Габриэль не имела ни малейшего желания, так что устало отмахнулась:
- Лейтенант, подите вон. Если вас что-то не устраивает, напишите на меня кляузу… ах, простите, официальный рапорт капитану.
Видимо, в этот момент ее лицо выражало желание стереть снабженца в порошок, потому что Рефор предпочел молча исчезнуть с глаз долой. За что Габриэль была ему крайне признательна.
Потом Хендрикс со своим имплантом. Понятное дело, ни капитан, ни адмирал Андраде в такие подробности вдаваться не будут, а сама она не скажет, но нельзя ж так измываться над организмом! Хорошо еще, Селина хотя бы перестала круглосуточно убиваться в спортзале. Правда, Габриэль подозревала, что ее заслуги в этом нет – врачей Хендрикс никогда особо не слушала. Стив ей сам, что ли, мозги вправил? Не в его стиле. Но как бы то ни было, одним риском меньше. Знать бы еще, кто этот имплант ей поставил… и оторвать за такое голову.
Сразу же после Хендрикс явился Нуарэ. Коммандер, как и следовало ожидать, был в прекрасной форме. К великой радости Габриэль, у него хватило ума держаться предельно нейтрально. И не делать мечтательную физиономию при осмотре. Она вспомнила, как обрабатывала ему порезы от «железного снега» после боя с хундианскими пиратами. Процедура, прямо скажем, не из приятных, но коммандер чуть ли не мурлыкал. И Габриэль прекрасно знала, почему. Потому что это делала она. «Мазохист несчастный! Вот случится что-нибудь – пропишу витамины в инъекциях и посмотрю, как ты тогда млеть будешь!». Габриэль отгоняла эти мысли – в конце концов, сейчас коммандер ничего такого себе не позволял. Вероятно, все-таки сделал правильные выводы. И вообще, раз они оба все еще в экипаже – нужно работать вместе. Может быть, за время перелета раздражение утихнет.
По счастью, на этом запас неприятностей кончился. В конце концов, Габриэль была рада вновь увидеть весь экипаж и тем более констатировать, что у всех все в порядке. Дарти подхватил в начале апреля какую-то пакостную простуду, долго не желавшую проходить, но сейчас был в норме. Габриэль выдала ему витаминный концентрат и сама от души рассмеялась, когда он с преувеличенно страдальческим видом влил в себя положенную порцию. У Асахиро о нордиканских приключениях напоминали только очередные шрамы, к Снайперу у Габриэль давно не было никаких вопросов. Дмитрий явился с повязкой на локте – спарринг с тем самым Снайпером. Впрочем, оказался просто ушиб от неудачного падения, за время перелета пройдет бесследно. Экипаж в порядке. Медблок в порядке. А значит, все прекрасно.

19.
Капитан Да Силва привычно обходил корабль перед вылетом и чувствовал, как буквально с каждым шагом настроение улучшается. Нет, отпуск прошел отлично – еще бы всякие адмиралы Андраде не выдергивали в три часа ночи из-за приключений всяких сержантов Фудзисита. А вот, кстати, и он, нож проверяет. Отличная нордиканская сталь, Враноффски знал, что дарить. В общем, Да Силва прекрасно отдохнул во Вьентосе, в кои веки провел время с дочерью, и даже бывшая супруга воздержалась от комментариев по поводу его вечного отсутствия на планете. Еще и Габриэль порадовала пополнением коллекции алкоголя. Не то чтобы капитану жизнь была не мила без спиртного, но в свободный вечер он любил попробовать что-нибудь экзотическое. Да и после отпуска все шло замечательно – пока не пришли известия о Кларке и особенно о Гиллмартине. Да Силва скрипнул зубами. Адмирал, конечно, особо просил без шума и пыли, но он себя уважать не будет, если не поотрывает хоть кому-то из этих леханских сволочей все, что торчит. Можно не лично, но поотрывать надо. За два погибших экипажа они ответят.
И все же атмосфера родного корабля действовала успокаивающе. Сколько бы времени Да Силва ни проводил на планете, только в космосе он чувствовал себя дома. В этом плане он прекрасно понимал Снайпера. Да, с самой первой встречи капитан называл его так. Заочно еще можно было соблюдать официальность, но стоило ему, вот как сейчас, обернуться на звук шагов и взглянуть чуть исподлобья с характерным прищуром – и никакой «сержант Вонг» на ум уже не шел.
- Дорвался до космоса? – усмехнулся Да Силва. Снайпер лишь молча кивнул. Капитан подошел ближе:
- На тебя у меня в этом вылете большие планы. Просто потому что кто, как не ты. Если придется драться, то предельно тихо.
- Обеспечу.
- И… я понимаю, что не все от тебя зависит, но давай по возможности без этого… экстрима? Живым ты нужнее.
Снайпер чуть задержал на нем взгляд. Да Силва ответил тем же. Кто-кто, а он точно глаза отводить не будет. Через несколько секунд оба с коротким кивком разошлись. Они понимали друг друга.
Остальная команда тоже, судя по всему, изрядно засиделась на планете и теперь наконец оказалась в своей стихии. Коул с привычным ворчанием строит техников, Враноффски колдует в рубке для переговоров, Эрнандес уже врос в пилотское кресло, Сьерра на пару с Дарти осматривает шаттлы и довольно цокает языком, Рош возится со стволами всех калибров, Каррера многозначительно разминает пальцы, и судя по ухмылке – как раз представляет отрывание головы Селерену или кому-нибудь из его хозяев. Но капитан все же скорее делал ставку на контракторов – сержант всем хорош, но скрытность – не его конек. Хендрикс явилась на корабль в числе первых и давно отправилась спать в одну из кают экипажа. Правильно делает, силы ей еще пригодятся. Деверо, разумеется, уже медитирует над бортовым компьютером, обмениваясь комментариями с Эрнандесом. А медблок… медблок, разумеется, был в идеальном порядке. Нет, не так. Он сиял стерильнейшей чистотой, хоть сейчас на межпланетную выставку.
Капитан закрыл глаза, которые это великолепие слепило, и открыл их снова. Жди неприятностей. Его старший корабельный врач – и без того уникальная поборница чистоты даже для медика, и до такой степени она вылизывала свою среду обитания, только когда была зла как леханский дон, у которого увели из-под носа парочку миллиардов легких денег. Рефор, что ли, уже успел побывать? Редкой настойчивости персонаж, жаль, что проявляет ее, когда не надо. Он уже успел прийти со своими жалобами лично к Да Силве, на что тот пообещал еще раз показать отчеты с прошлого вылета и прокомментировать, если вдруг лейтенант Рефор запамятовал те события. Снабженцу оказалось мало, он пошел к Коулу и был предсказуемо размазан ровным слоем по машинному отделению, потому что Коул помнит все, что происходит в системах корабля, как будто технические жидкости у него вместо крови циркулируют. Если после этого Рефор рискнул полезть к Габриэль – он форменный самоубийца.
Нуарэ был у себя, заполнял документы. Сказать, что он по-прежнему был мрачнее тучи – значило не сказать ничего. Туча была из тех, которые устраивают ночь среди дня и разряжаются молниями на полнеба. «Тоже мне, после отпуска, – хмыкнул капитан. – Ни его, ни Габриэль, насколько я помню, никакой адмирал Андраде к себе не вызывал!».
Капитан остановился посреди коридора, словно споткнувшись. Габриэль. Которая, насколько он успел увидеть, была ничуть не радостнее коммандера. И вообще последнее время старпом и старший медик явно старались не пересекаться, а когда это все-таки случалось – искры сыпались почти зримо. «Вот только сыплющихся искр на вверенном мне корабле и не хватало, – мрачно усмехнулся капитан. – Тут, знаете ли, в коммуникациях много чего взрывоопасного течет. И радиоактивного».

20.
- Габриэль, – капитан подчеркнуто обратился по имени, – ты закончила с предполетным осмотром?
- Да, капитан. Собственно говоря, только вы и остались.
- Прекрасно.
Пока Габриэль привычно возилась со сканерами, Да Силва вспоминал их первый совместный вылет. До чего же он не хотел брать в экипаж «избалованную дочку миллионеров»! Да еще эта мутная история с повышением, которое чуть не стало исключением из Академии… Но Альберта уперлась, и Да Силва сдался. В конце концов, она уже не раз приводила к нему совершенно безнадежные варианты – один учился в коррекционной школе и стоит на учете за хакерство, второй вообще случайно попал в космофлот, а так художник, третий большую часть времени изъясняется или трехэтажными ругательствами, или командами… А в результате отпетый хулиган оказался одареннейшим связистом, художник прокладывал маршруты, словно картину рисовал, а сквернослов с пудовыми кулаками просто влюбил в себя ударную группу. Может, повезет и на этот раз.
Проверка не заставила себя ждать – в разведывательной вылазке капитан схлопотал пулю в бедро. Прямо скажем, практически в задницу. Лейтенант Картье без тени смущения осмотрела рану и спокойно произнесла:
- Ну что ж, рана неприятная, но ничего жизненно важного не задето, – Да Силва сдавленно хрюкнул в кушетку, вспомнив о наемничьей молодости, когда раны бывали всякие, а корабельные эскулапы любили позубоскалить о сохранности «главного атрибута настоящего мужика». – Капитан, я говорю о бедренной артерии… или вам увеличить дозу анестезии?
Если бы Да Силва в тот момент не лежал ничком на кушетке, он бы зааплодировал. А Габриэль столь же невозмутимо продолжала:
- Если что, я буду рядом. Действие анестетика скоро пройдет, не стесняйтесь обращаться. Впрочем, все, что вам нужно – полный покой. Сюда выведен интерком, так что вы сможете полюбоваться эстетичным зрелищем коммандера Нуарэ на мостике.
- А я, значит, старый замшелый и неэстетичный пень? – фыркнул капитан в кушетку.
- Виновата, капитан, – ответила девушка. – Я не слишком умею выражаться красиво. Вы не пень, а я не хотела вас обидеть, просто рана не та, чтобы отлежаться в каюте. Да и чтобы туда добраться, вам придется пересечь минимум две палубы. На одной ноге и без штанов. Подчиненные адмирала Андраде, конечно, и не на такие подвиги способны, но, честное слово, оно того не стоит.
Тут Да Силва уже был не в состоянии сдерживаться и расхохотался.
- Девочка моя, – проговорил он между приступами смеха, – именно такого медика я и искал.
С тех пор между капитаном и Габриэль установились самые доверительные отношения. И сейчас, в конце концов, ему просто по-человечески было неприятно видеть ее в таком состоянии. Так что, когда Джон Аллен ушел отдыхать перед стартом, по распоряжению самой же Габриэль, капитан обратился к ней:
- Габи, скажи, пожалуйста, где и как тебе перешел дорогу наш коммандер?
Габриэль явственно побледнела и закусила губу, но взгляд капитана выдержала. Час от часу не легче. Что-то явно происходит, но говорить об этом она не хочет. Ну что ж, Да Силва знал свой экипаж не первый день. Он уже замечал, какое лицо делается у Нуарэ, когда он смотрит в сторону Габриэль. «Да чтоб тебя! Будет мне разваливать экипаж – убью на месте!».
- Габи, – капитан постарался вложить в голос всю теплоту, на какую был способен, – я очень тобой дорожу. Ты лучший медик, какой только мог бы у меня быть, клянусь моей простреленной задницей.
Ну вот, хоть улыбнулась. Да Силва продолжал:
- И поэтому я хочу, чтобы на моем корабле тебе было хорошо. Я надеюсь, коммандер не позволил себе никаких… излишеств?
- Нет-нет, – быстро ответила Габриэль. – Другой вопрос, что он… предлагал семейный союз. Я… не считаю допустимым браки внутри экипажа. И раз коммандер отказался от повышения… мне пришлось бы уходить.
- Я тебе уйду! – капитан сам не ожидал от себя такой резкости. – Кажется, кому-то пора напомнить пару пунктов его любимого устава.
- Капитан, – Габриэль потупилась. – Я очень прошу вас… Коммандер Нуарэ хорош как офицер, да вы и сами знаете, и прекрасный человек… но именно, что человек, а люди все делают ошибки. Я не хочу, чтобы из-за меня его карьера полетела под откос. Пусть это не пойдет никуда дальше этих стен, хорошо?
- Ладно, ладно, не съем я его, – усмехнулся Да Силва. – Иди и ты отдыхать, скоро старт.
- Слушаюсь, – голос Габриэль чуть дрогнул.
«Молодец девочка, – думал Да Силва, уходя. – Была бы тупо исполнительная – перевелась бы на другой корабль. Была бы дура – развела бы скандал. А она – верная. И честная. За то и ценю. Но Нуарэ… ну, не ожидал! Ну, дурак! Умный, но дурак!».

21.
Когда поступил вызов от капитана, Нуарэ почувствовал даже что-то похожее на облегчение. Сейчас все прояснится раз и навсегда. Он не сомневался, что капитан вызывает его именно по этому поводу – «Сирокко» только что взлетел, ничего требующего его участия просто не успело бы случиться. Да и чересчур спокойный голос Да Силвы означал, что капитан вне себя. Ну что ж, Нуарэ не будет ничего отрицать. Он попросит только одного: пусть ему позволят завершить это дело. Может статься, все решится само собой, в ближайшем столкновении с леханцами. Если нет… разжалование, трибунал, да что угодно, но после возвращения на Сомбру. Так он и скажет.
Но говорить ничего не пришлось. Точнее, капитан не дал ему такой возможности. Он смерил Нуарэ пристальным взглядом и негромко произнес:
- Коммандер, я очень вас ценю. И не собираюсь лезть к вам в душу, поскольку мы все взрослые живые люди. Но я скажу одно: если мой старший медик переведется в другой экипаж – при всем уважении, я вас пристрелю лично. С глубоким прискорбием. И окажу все посмертные почести. Свободны.
Нуарэ молча отсалютовал и вышел, держа спину безупречно прямо. Хотя на самом деле хотелось биться головой о стену прямо здесь, в коридоре. Или набить кому-нибудь морду. Правда, получалось, что кроме себя-то и некому. И почему только он отказался от повышения? Нет, вот это было бы чистой воды трусостью. Проклятье, в который раз Габриэль повела себя благороднее его самого. Нуарэ не сомневался, что, если бы капитан узнал про энимскую историю – обещанием пристрелить дело бы точно не ограничилось. А значит, или Габриэль ничего не сказала ему, или, по крайней мере, не стала рассказывать все. «Она снова прикрывает меня».
Нуарэ со злостью врезал кулаком по стене. Ссадил костяшки, но боли не почувствовал. Нет, так распускаться нельзя. Если его позору суждено остаться тайной – нужно держать лицо. Поблагодарить Габриэль? Она его точно убьет на месте, если он хоть как-то упомянет случившееся. В памяти всплыл холодный голос: «Рафаэль, будьте мужчиной. Просить прощения вы должны не у меня».
Как говорит Хендрикс, на ловца и зверь бежит. Свернув в сторону тренировочного зала, Нуарэ увидел выходящего из переговорной рубки Деверо. Тот привычно отсалютовал.
- Энсин, на пару слов. Приватно.
Из рубки донесся то ли скрип зубов, то ли стон, который явно означал «коммандер, вам еще не надоело?!». Нуарэ отвел глаза. «Они горой друг за друга. Враноффски видит, что я неправ и вообще все дальше скатываюсь в те самые неуставные отношения, с которыми якобы воюю. Эти парни теряют ко мне уважение. До чего я дошел?!».
Деверо выжидающе смотрел на него ясными серыми глазами. Только сейчас Нуарэ в полной мере осознал, что этот «изнеженный художник», вообще-то, учился в Академии не хуже его самого. И в космофлоте он по праву. Вошедшего в штопор Вонга ни один боец не остановил бы. Деверо – сумел. И вообще, если уж на то пошло, этот парень спас им корабль и жизни людей на нем. Нуарэ собрался с силами и произнес:
- Энсин, вы были правы. Я был неправ. Ситуация вам известна.
Деверо улыбнулся своей обычной мягкой улыбкой:
- Коммандер, с тех пор, как мы наголову разбили пиратов с Хунда, меня столько раз ругали и хвалили по поводу и без, и я столько раз выругал себя сам, что уже забыл, о чем вы. Я ни за что не держу на вас зла. Что бы ни было, все в прошлом. Слово офицера.
Нуарэ застыл, утратив дар речи. Что у него было вместо мозгов, если вот этого парня он считал робким и неуместным на корабле?! Да, разумеется, в роли грозного солдафона Деверо был бы просто смешон – ну так его сила не в этом. Тем временем Деверо продолжал:
- Я понимаю, что, вероятно, на корабле у капитана Гиллмартина были приняты другие отношения, – Нуарэ скрипнул зубами, но ценой огромного усилия сохранил нейтральное выражение лица, – но мне весь экипаж – товарищи, и поэтому я, возможно, не всегда бываю так официален, как следовало бы. И дело не в том, что с энсином Враноффски и лейтенантом Картье мы учились на одном курсе. Еще в Академии говорили, что навигатор пилоту – друг, товарищ и брат. Когда погибли мои родители, я был одинок. А когда стал летать, одиночество ушло окончательно. Наверное, я просто немного сумасшедший художник, который вдруг увидел, что у флотского устава есть что-то общее с семейными традициями.
- Не стоит умалять свои достоинства. В конце концов, только благодаря вам экипаж смог спастись. Все соответствующие рапорты давно отправлены, думаю, что вскоре вас ждет повышение. Это уже не то, что может зависеть от меня.
Деверо лишь чуть улыбнулся, и Нуарэ вновь задался вопросом, где и в каком помрачении рассудка ему в этой улыбке мерещилась нерешительность. Это было выражение лица человека, знающего свои возможности.
- Никогда не знаешь, где пригодится та или иная информация. Я не гонюсь за быстрым продвижением по службе, достаточно, что я полезен экипажу. Да, я слышал, что вы отказались от повышения – очень благородно с вашей стороны. Вы нужны здесь. А сейчас, коммандер, прошу меня простить, но моя следующая смена начинается глубокой ночью по корабельному времени. Мне необходим отдых. Если у вас больше нет ко мне вопросов, разрешите удалиться.
- Да… разумеется, – ответил Нуарэ, не без труда совладав с голосом. Впрочем, кажется, Деверо этого не заметил.
- Чего коммандер-то хотел? – послышался голос Враноффски из рубки. Явно говорил так, чтобы не успевшему удалиться Нуарэ было слышно.
- Да так, сообщил уточнения по одному дискуссионному вопросу, – безмятежно отозвался Деверо.
Нуарэ стиснул зубы и быстрым шагом направился в спортзал. Он понимал, что иначе его просто разорвет.

22.
5 мая 3049 года
В этот раз Жану было очень тяжело провожать Леона. Конечно, он с самого начала знал, с кем связался, он понимал, что космические перелеты – штука долгая и до сих пор не всегда предсказуемая, и не зря звал Леона звездным бродягой. Точнее, думал, что понимал. Пока не довелось испытать на себе, каково это, когда корабль должен был вернуться месяц назад, а его до сих пор нет. Те кошмарные дни Жан предпочитал не вспоминать. Да он бы и не вспомнил, даже если бы вдруг захотел – осталось лишь ощущение чего-то запредельно мутного и тоскливого. Но и этого было достаточно, чтобы расставаться с Леоном оказалось очень трудно. Он говорил, что этот вылет вряд ли затянется, хотя, понятно, раскрывать подробности был не вправе. Но все же, все же…
Жан отвлекался привычными способами – с головой закапывался в работу или принимался наводить порядок дома. Порой смеясь, что такими темпами скоро превзойдет Габриэль в любви к чистоте. Или пойдет в младшие поварята к Луизе Враноффски, потому что готовка тоже хорошо помогала переключиться, но один Жан просто не в силах был столько съесть. «Вот вернется Леон – предложу ему опять позвать Стивена в гости. И постараюсь не шарахаться. А то сам я такими темпами растолстею до размеров среднего кашалота, а этот парень метет как не в себя».
Но пока и Леон и Стивен были где-то на другом конце Галактики. Зато внезапно позвонила Флёр, от которой давно не было вестей.
- Знаешь, Жан, – без предисловий сказала она, – с одной стороны, огромное тебе спасибо за знакомство с Габи, а с другой – ты террорист. Потому что я теперь от тоски загибаюсь. Нет, дел у меня куча, но… как вспомню, что на следующих выходных она не придет, так и раскисаю сразу.
«Мы сводники!» – фыркнул про себя Жан, разом повеселев, а вслух сказал:
- Да я сам скучаю. Утешаюсь только тем, что Леону в драку не лезть. Габи, кстати, тоже. Хочешь, приходи, будем скучать вместе.
- Уже бегу! Захватить или заказать что-нибудь вкусное?
- Если только сама хочешь чего-то особенного. У меня тут рагу из утки и пирог со сливами.
- Ну да, это же ты. Лечу!
Через двадцать минут Флёр приехала общественным каром. По квартире немедленно распространился тонкий аромат духов.
- Рада тебя видеть! – она обняла Жана, еще не успевшего снять любимый кухонный передник с дельфином. – Ты в своем репертуаре, снова создал какой-то кулинарный шедевр!
- Да ладно, – улыбнулся Жан. – Так, порылся в холодильнике.
- Знаю я твой холодильник! Если мы сейчас же не сядем за стол, я умру с голоду от одних запахов!
Утка, без ложной скромности, действительно удалась, а Флёр явно сильно проголодалась, поэтому некоторое время она молча уписывала рагу. Потом со смехом сказала:
- Кто-то стресс заедает, а ты его скорее… закулинариваешь, что ли. Ну ничего. Скоро прилетят наши воз... эээ... в общем, Леон и Габи скоро вернутся, и все будет хорошо.
Жан заметил оговорку, но развивать тему не стал.
- Да уж, надеюсь. Подробностей я, как всегда, не знаю, дело такое, но Леон сказал, что затянуться вроде бы не должно. Хотя месяц его ждать и то бывает трудно.
- Конечно. Я помню, ты рассказывал. Я бы точно с ума сошла. Или руки на себя наложила!
- Ох да, – вздохнул Жан. – Я, признаться, тогда был недалек от этого. Тьфу, куда-то нас с тобой совсем не туда несет. Тебе к пирогу сладкого азурианского или морса?
- Давай в этот раз без алкоголя. А то театралы вечно с вином. И да – еще раз спасибо тебе за Габи. Ты и Леон – это здорово. Но когда она появилась… кажется, в моей жизни что-то необратимо меняется.
- Я очень рад, что наши с Леоном друзья нашли общий язык, – дипломатично ответил Жан, наливая Флёр ягодный морс. – Даже сам удивляюсь, как раньше не сподобился вас познакомить.
- Вот да, это было большое упущение! – Флёр шутливо погрозила пальцем. – Хотя фамилия меня поначалу напугала. Свет дневной, дочь тех самых Картье! Но избалованная миллионерша не смогла бы служить в космофлоте.
- Это точно. Леон ведь мне немного рассказывал про корабельные порядки. Принцессочкам там точно делать нечего. А Габи... она же всю себя вкладывает в свое дело. На что я от медицины далек, но я вижу.
- Не то слово! И постоянно скромничает, ах, я простой офицер, ах, я ничего не читала из твоих книг. Знал бы ты, как она сражается в го! «Простой офицер» так не сможет!
Флёр немного помолчала.
- Я ничего так не хочу, как опять с ней увидеться. Вот знаешь – видишь ты человека, и как будто сто лет знакомы. С ней я не чувствую себя терранкой. Хотя все ей рассказала – что случилось с мамой и папой, с дядей Чезаре, как меня похитили из гримерки прямо в концертном платье. Но было спокойно, даром что Габи военная. А я ее совсем не боялась, как Леона в свое время.
- Ты – сомбрийка, – убежденно произнес Жан. – И уже давно. А Габи совершенно искренне тогда в кафе сказала, что ей нет дела до происхождения. В конце концов, ее капитан, которого она безмерно уважает, родом вообще с каких-то задворок Галактики, ее наставник – терранка, еще и с очень бурной биографией, ее близкие друзья – опять же инопланетники... Говорят, сомбрийцы поголовно националисты, но точно не Габи.
- Ай, говорят, что кур доят, – досадливо отмахнулась Флёр. – Если надо смешать оппонента с грязью, тут терранам равных нет. Что-то я не заметила, чтобы на меня тут с кулаками кидались, когда я говорила, что бежала с Терры. Скорее наоборот, жалеть начинали. А вот Габи не стала. И вы с Леоном не стали. За что вас и ценю, что я вам не инопланетная экзотика и не музыкальное явление, а человек. Знаешь, ко мне ведь в театре много кто подкатывал. И один парень из третьезаветников за мной ухаживал. Он был искренним, говорил, давай все по-честному, свадьба, дом, семья, детишки, а что-то не то все равно. И ведь всем хорош – и красивый, и умница, наладчиком медтехники работает, и домик своими руками построил. Я была у него в гостях – не хижина какая, очень все красиво. Но – нет. Он расстроился, конечно. Говорит, передумаешь, я ждать буду. А я не передумаю.
Жан улыбнулся:
- Да понятно, что сердцу не прикажешь. Может быть отличный человек, а просто не твой. А мы с Леоном вроде бы и разные совсем, и ругаться случается – а вот же.
- Вот и Марк такой же. Он мне вроде и слова поперек не скажет, а я... С Габи не так. Страшный ведь оппонент! Она в каждой партии до последнего будет сражаться, даже если проигрывает. Только ее поди еще проиграть заставь. Со мной многие в го играть брались, говорили, что они круто играют. И что? Я их делала как маленьких.
- Ну да, ты же сама опытный стратег! Но с Габи, я смотрю, вы нашли друг друга.
- Я – точно нашла Габи, – Флёр помолчала. – Помнишь мою доску для сёги? К ней только ты и Леон прикасались.
Жан медленно кивнул в знак понимания.
- То есть вот так.
- Да. Я научила Габи играть.
- Ну что тут скажешь… – задумчиво произнес Жан и вдруг подмигнул: – Скажешь тут только то, что мы сводники!
- Террористы вы! – рассмеялась в ответ Флёр.
- Зато нам обоим есть кого ждать, а вместе это делать веселее. К тому же лично мне есть кого кормить. Еще пирога?

23.
10 мая 3049 года
Весь перелет коммандер Нуарэ существовал в трех состояниях: дежурил на мостике, тренировался в спортзале или спал. В общем-то, это было его обычное расписание, и Габриэль мало-помалу стала успокаиваться. Она и так не была склонна подолгу злиться, а каждая случайная встреча в коридоре убеждала ее, что перед ней снова нормальный коммандер Нуарэ, а не тот влюбленный псих, который выскочил из кустов на Эниме. Да, он совершил поступок просто космического идиотизма, но сейчас был похож на человека, а не на сексуально озабоченного придурка. Значит, все необходимые выводы сделаны, живем и работаем дальше.
Тем более что, несмотря на очень спокойный перелет, работа все же была. Кое-кого из молодых техников все-таки накрыло скачковой болезнью. Пара бойцов Карреры обратились за помощью после тренировок, причем в кои веки, как с ухмылкой сообщили пострадавшие, Снайпер был не при делах. Сам он пропал в зале с концами, вылезая оттуда разве что ради тира. Рош, кажется, взвыл уже на третий день, потому что Снайпер, которому интересно, становится дотошнее пяти Нуарэ. На планете он хоть мог донимать разных инструкторов, а в перелете под рукой был только Рош. Впрочем, Снайпера можно понять. Габи, как медик, в оружии разбиралась только с точки зрения повреждений, которые оно наносит, но даже ей было очевидно, что те стволы, которые у парней были с собой, годны разве что в музей. И если хочешь, чтобы новое оружие стало таким же продолжением руки, как то, к чему привык – заниматься нужно много. Даже с таким опытом.
Тем более сержант Каррера устроил своим бойцам дополнительные сложности – выкрутил климат-контроль в зале чуть ли не на максимум. Понятно, леханское пекло так не сымитировать, но все же поможет подготовиться. Бойцы выжимали форму и обсуждали сержанта и его нововведения тихо, но очень многоэтажно. А еще Каррера особо требовал, чтобы на тренировках все надевали визоры и переводили их в режим максимального затемнения. Снайпер этим систематически пренебрегал. Зайдя в зал посмотреть, все ли в порядке, Габриэль услышала его спор с Каррерой:
- Слушай, парень, я от тебя обычно вообще ничего не хочу. Даже про твои лохмы, заметь, слова не сказал, – Снайпер не отпускал волосы так, как Асахиро, но все же его прическа (если эту неровно обрезанную жесткую копну можно так назвать) была заметно длиннее уставной стрижки. – Но ты на Лехане не был, а я был. И визор – это не мои загоны, там реально без затемнения глаза не открыть.
- Мне приходилось драться в условиях очень яркого света, – пожал плечами Снайпер. – Я могу это скомпенсировать. А ограничения обзора, даже минимальные, не люблю. Как и ограничения подвижности.
- Тьфу! – Каррера выругался по-испански и оглянулся вокруг, ища поддержки. – Во, док, скажите хоть вы ему!
- Стив, – Габриэль мило улыбнулась. – Ты, кажется, в курсе, что лезть с чрезмерной опекой – не мой стиль. И тем более не стиль сержанта Карреры. Прямо скажем, ты не производишь впечатление деточки, нуждающейся в этой самой опеке, – Каррера поперхнулся. – А вот человека, незнакомого со спецификой – вполне. На вашем Эниме я была, и там климат не в пример мягче, чем на Лехане. Там нет такой солнечной радиации и нет песчаных бурь. Тебе и так удивительно повезло сохранить стопроцентное зрение после десяти лет на станциях, не нарывайся.
По лицу Снайпера, как всегда, было крайне затруднительно что-либо прочесть, но Габриэль чувствовала, что он не впечатлен. Чуть понизив голос, она зашла с главного козыря:
- И еще. Я слышала, ты говорил про компенсацию. Не сомневаюсь, что ты это можешь. Но подумай вот о чем: мы не знаем, насколько затянется высадка. Может, все решится за пару часов, а может, понадобится несколько дней. Оно тебе нужно – лишний канал энергозатрат? Силы тебе, я думаю, еще много на что пригодятся. Лучше уж использовать их по делу. А визор, когда привыкнешь, вообще не ощущается. Да и стрелковый режим ты оценишь.
Снайпер чуть вскинул голову и долго смотрел ей в глаза. Потом произнес – точно с теми же интонациями, как при их первой встрече:
- Хорошо, доктор Картье, если вы полагаете это необходимым, я согласен.
- Всегда бы так, – фыркнула Габи. Каррера изобразил аплодисменты.
Частым гостем в медотсеке стал Дарти. Нет, в плане здоровья все было в порядке, даже его вечные кровотечения из носа вроде бы не возобновлялись – не иначе, Амалия все-таки загнала его в клинику. Но после своих нордиканских приключений он всерьез решил научиться первой помощи, и Габриэль охотно ему в этом помогала. Хотя познания Дарти заставляли ее задаваться вопросом, что за каменный век царит в Сфере. Правда, есть ведь Парацельс, да и по тому, что она видела, медики там все же довольно грамотные.
- Ну доктор Картье, – жалобно говорил Дарти, – я, в конце концов, простой боевик! В госпиталь попадаю в глухой отключке, где мне было вникать!
- Спокойно, – улыбалась Габи, – ты по адресу. Тупо заставлять тебя все выучить мне неинтересно, так что буду задавать задачки, что когда применять.
- Смерти вы моей хотите!
- Сам напросился, – парировала Габи. Дарти сникал – возразить было нечего. На самом деле, конечно, все его вопли были просто привычной позой, и учился он быстро. Так что большую часть занятий он был предельно серьезен и старательно запоминал, где антидоты, где стимуляторы, как правильно использовать синтекожу, что в какой форме лучше применять и как вводить, какие препараты могут сочетаться, а какие лучше даже в одном ящике не держать. Как он сам признавался Габи, он на всю жизнь запомнил чувство собственной беспомощности и лихорадочные копания в аптечке. И сказал себе, что больше с ним такого не будет. И в такие моменты Габи видела в его глазах непривычную решимость. Вспоминалось, как в космопорту он подставил плечо раненому Снайперу, которого не так давно боялся до смерти. Этот побитый жизнью наемник и вечный юморист все-таки был очень добрым парнем.

24.
13 мая 3049 года
- Это как это я остаюсь?! – от возмущения из Карреры вылетела вся субординация. – Коммандер, я не понял!
- Хорошо, я повторю, – убийственно вежливо произнес Нуарэ. – Нам уже известно, чем кончилась попытка посадить корабль на Лехану. Поэтому мы высаживаемся минимальной десантной группой, которой легче обеспечить прикрытие.
- Но как же так? – Каррера беспомощно озирался по сторонам. Кто-то из его бойцов невольно фыркнул. – Я, можно сказать, всю дорогу только и мечтал этим кактусоедам накостылять! И вообще… ничего не хочу сказать плохого о наших контракторах, но им в этом пекле точно будет сложнее…
- Сержант, – капитан говорил почти ласково, – я прекрасно знаю вашу горячую любовь к Лехане и ваши боевые качества. Но сейчас наша задача не накостылять, по вашему выражению, всем, кого встретим, и не разносить логово донов в мелкие клочки. Здесь, несомненно, вам равных нет. Наша задача – тихо выяснить нужную нам информацию и столь же тихо уйти. Особо повторяю: тихо. Сержант Фудзисита и сержант Вонг уже показали себя как идеальные диверсанты, поэтому я согласен с коммандером Нуарэ, что это задача именно для них. Если все-таки придется драться в открытую – вы первый, кто об этом узнает.
Каррера молчал. Спокойные разъяснения Да Силвы были сильнее иного рыка «я сказал!».
- Итак, я еще раз напоминаю состав десантной группы, – снова заговорил Нуарэ подчеркнуто официальным голосом. – Лейтенант Рош, лейтенант Хендрикс, сержант Вонг, сержант Фудзисита. Командую высадкой я. Связь и прикрытие обеспечивает энсин Враноффски. На корабле за связь отвечает энсин Деверо. Пилот шаттла – сержант Дарти.
- Я? Вот так сразу? – Дарти ошарашенно заморгал. К нему подошел Сьерра и положил руку на плечо:
- Так, спокойно. Тебя учил наш Леон, которому я верю как себе, да ты и сам говоришь, что управление тебе знакомо. Высоту выдерживать умеешь?
- Ну…
- Быстро снизиться, когда Враноффски заорет «садимся», и при этом не грохнуть шаттл сможешь?
- Да вроде… – Дарти фыркнул.
- Быстро стартовать по команде сможешь?
- Эм… наверное.
- Ну и вот, больше от тебя ничего не требуется. Я буду держать наготове второй шаттл, так что если какая нештатная ситуация – прилечу и привезу подмогу. Давай, надо же когда-то начинать.
- Не говоря уже о том, – подала голос Селина, – что ты себя с потрохами съешь, если парни будут там, а ты здесь. Уж если вы с противоположного края Галактики втроем притащились, так чего сейчас разделяться? Тем более когда именно ты можешь быть полезен.
Слова Селины попали в точку, и Дарти заметно приободрился.
- В общем-то, этот шаттл и правда все равно что мой «Мистраль», – пробормотал он вполголоса. Сьерра довольно ухмыльнулся:
- Удачи, ребята.
Каррера, получив отповедь и от капитана, и от старпома, до самого отлета шаттла изъяснялся только через «так точно» и «никак нет», и больше никаких других слов не произносил. Только когда шаттл уверенно взял курс на Лехану и перестал быть видим даже для радаров «Сирокко» (Враноффски не терял время зря), сержант хмуро произнес:
- Ну вот, остаемся, видать, не у дел.
- Да ладно, – примиряюще улыбнулся Сьерра. – Зато это значит, что наши ни во что серьезное не встрянут.
- Это, конечно, радует. Но «Аргест» и «Пассат» я бы кое-кому лично припомнил!
- Я тоже, – внезапно отозвался Да Силва. – Сержант, вас утешит, что вы страдаете не один?
- Я просто счастлив, – буркнул Каррера и ушел в жилой отсек.

25.
Шаттл приближался к планете. Враноффски на секунду вынырнул из своей аппаратуры и окликнул Дарти.
- Значит так, снижаешься до пяти километров, дальше все по моей команде. Если ничего не напутали, должны вывалиться над районом крушения «Аргеста», а там по ситуации.
- Защита в порядке? – спросил Нуарэ. Враноффски усмехнулся:
- Мы вообще не шаттл, мы в лучшем случае маленькое электромагнитное возмущение. Вроде тучки. Дожди тут все равно до поверхности почти никогда не доходят, можно не утруждать себя имитацией.
Дарти невнятно булькнул в приборную панель, но Нуарэ призвал всех к порядку:
- Вторая готовность. Всем проверить оружие.
Снайпер повиновался, хотя не то чтобы нуждался в дополнительной проверке. Он и так знал, что его нынешний пистолет нордиканского производства ощущается в руке как ее продолжение. И просто не может не быть в порядке. Нож лежал в потайных ножнах как влитой, выходя по едва заметному движению руки. И даже непривычный поначалу визор как будто всегда был здесь, Габриэль в очередной раз оказалась права. Тем более что на месте уже точно будет не до него. Хорошо, что времени достаточно, можно спокойно настроиться. Конечно, при необходимости Снайпер переходил в боевой режим мгновенно, но так тратится больше сил. Темницки объясняла, почему. В памяти зазвучал ее спокойный голос, рассказывающий, что происходит при переходе на каждый следующий уровень. Хорошо. Если получается думать об отвлеченном – значит, контроль в порядке, можно не опасаться срыва или неоправданного завышения уровня. Так что почему бы и не подумать о Темницки, тем более что ее холодные голубые глаза (ее прозвали «капитан Айсберг») вспоминались так ясно, словно она и сейчас сидела напротив и анализировала показания датчиков. Именно так прошло много часов осенью и зимой – Темницки вцепилась в Снайпера, потому что такой шанс выпадает раз в жизни, а он охотно согласился участвовать в ее исследованиях – ему было интересно, как работает то оружие, которое он из себя представлял. Пожалуй, будь у него это знание раньше – многих проблем можно было бы избежать или сильно смягчить последствия. В конце концов, если он всегда досконально изучал характеристики попавшего ему в руки пистолета, винтовки или что там еще попадалось (и Рош уже был готов выть в голос) – чем хуже он сам? Рефлексы и интуитивное понимание – это прекрасно, но с информацией они работали лучше. Как сейчас.
Где-то внутри привычно сжалась невидимая пружина, мир стал ярче и насыщеннее. Словно в стрелковом режиме этого самого визора. Только вот на звуки визор не влияет. И чужие настроения не показывает. А сейчас Снайпер ясно видел – и слышал по звуку дыхания – и нетерпение Селины, и спокойное ожидание Роша, и чуть напряженную сосредоточенность Асахиро. Все движения стали предельно отчетливыми. Рош слегка наклонил голову – сейчас он что-то спросит у Селины. Коммандер Нуарэ застыл неподвижно, но рука неуловимо шелохнулась – он хочет еще раз проверить кобуру. Пружина сжалась еще чуть сильнее, готовясь развернуться по первому же сигналу. Снайпер едва заметно улыбнулся. Вот сейчас все было правильно. Дом на Сомбре, Алиса, разговоры с Темницки, тренировки, занятия с Эриком и Костей, полеты на флаере – все это прекрасно, но по-настоящему он жил именно сейчас. Боевой режим, по крайней мере на базовом уровне, не был для него чем-то запредельным, выжиманием всех соков и все в таком роде – это было его нормальное состояние. Так и должно быть. На высоких уровнях реальность становилась еще ярче, но и цена была выше. Темницки говорила, что однажды боевой режим убьет его. Снайпер лишь пожимал плечами – он и так это знал. Организм может не выдержать предельных нагрузок или не среагировать на слишком серьезное ранение. Впрочем, лучше так, чем как Дик Стэнли. К тому же Темницки давала очень оптимистичный прогноз – до недавнего времени Снайпер даже не задумывался, что может прожить настолько долго. Поэтому он отвечал своей обычной фразой: «Пока что я жив и намерен продолжать так и дальше». «У вас неплохо получается», – улыбалась краем губ «капитан Айсберг».
- Пять километров, – сообщил Дарти. – Ари, заранее прости, но здесь садиться некуда – скалы.
- Да чтоб тебя! – сквозь зубы прорычал Враноффски. – Дарти, я не тебе. Садиться здесь нам и не придется. Все глухо, да ты сам видишь. Койоты металл не жрут, так что остается один вариант – эти молодчики тщательно замели следы. Еще бы, корабельный-то передатчик спокойно достает до ближайшего ретранслятора, а там и до Сомбры. Забрали или уничтожили, с-специалисты.
- Живых на корабле, скорее всего, не осталось, – бесцветным голосом произнес Нуарэ.
- Вот же пи... – хотел было выругаться Дарти, но осекся и взглянул на Враноффски.
- Да ладно уж, – мрачно усмехнулся тот. – Во-первых, Леона тут нет, во-вторых, он бы не обиделся. Потому что наш Леон и все прочие, кто любит людей своего пола, называются гомосексуалистами, а сомбриец, который наводит леханскую шваль на сомбрийский же корабль, называется именно так, как ты хотел сказать!
- Что, все-таки и с «Аргестом» Селерен постарался? – Селина даже привстала. Враноффски вздохнул:
- Прямых доказательств у меня нет, но я видел расшифровки. У «Аргеста» были леханские идентификационные коды. Плюс вся та защита, которую сейчас держу я. Если по нему так прицельно ударили с планеты – значит, там кто-то был в курсе, куда смотреть и кого искать. Прежних обладателей тех кодов Кларк раскатал по подпространству. Селерена захватили еще до операции Кларка. Вывод?
- Кишки выпущу, – вместо ответа процедила Селина. Нуарэ промолчал, но его лицо выражало полную солидарность.

26.
- Есть сигнал! – заорал Враноффски. Дарти круто направил шаттл вниз. – Эй, полегче, не в открытом космосе! Тебе говорили не только «быстро сесть», но и «не грохнуть шаттл»!
- Спокойно, не грохну, – за время, что они кружили над Леханой, Дарти уже окончательно освоился и теперь чувствовал себя так, как будто всю жизнь управлял этим шаттлом. Тем более что от «Мистраля» он и правда отличался разве что габаритами. – Так, кажется, вижу я источник твоего сигнала. Точнее, то, что от него осталось. Хорошую площадку выбрали… только, кажется, это им не помогло.
- Продолжайте посадку, – ледяным тоном произнес Нуарэ. – Визоры в солнцезащитный режим, готовиться к высадке.
- Готовность один, коммандер, – спокойно сказал Рош.
Как только люк шаттла открылся, экипаж обдало жаром. Солнце клонилось к закату, но палило все еще нещадно. «Мда, теперь понятно, чего Асахиро стричься отправили. Пофиг, что сам на себя не похож, зато хоть выживет». Сам Дарти не очень представлял, как провести в этом пекле хотя бы полчаса. Лично его не спасло бы и то, что стригся он относительно коротко.
- Есть еще несколько сигналов послабее, – проговорил Враноффски. – Похоже, личные передатчики.
- Лейтенант Хендрикс, сержант Вонг, осмотреть окрестности. Я пойду с вами.
- Есть! – одновременно отозвались два голоса.
Дарти едва слышно выдохнул. Ему очень не хотелось оставаться в стороне, но в глубине души он был рад, что прямо сейчас не надо никуда вылезать.
Селина и Снайпер рыскали примерно минут сорок. Добыли три передатчика и пять личных жетонов. Получив их в руки, Нуарэ помрачнел еще больше, хотя дальше было уже некуда, и проговорил, ни к кому не обращаясь: «Значит, Кларк мертв».
- Больше ничего, – хмуро произнесла Селина. – Останков почти нет.
- Так что – улетаем? – спросил Дарти.
- Еще чего! – рявкнули одновременно Селина и Враноффски и удивленно взглянули друг на друга.
- Мы знаем, что Кларк высаживался с полным составом ударной группы, – пояснил Враноффски. – То есть человек пятнадцать точно было. А здесь куда меньше. Даже с поправкой на койотов – передатчиками они все-таки тоже не питаются. Значит, остальные, живые или мертвые, не здесь.
- Ваши распоряжения, коммандер? – спросил Рош.
Нуарэ молчал, мрачно разглядывая передатчик с шаттла Кларка. Снова подал голос Враноффски:
- Время есть, топливо, я так понимаю, тоже? – он вопросительно взглянул на Дарти, тот кивнул. – Поэтому я бы предложил облететь окрестности чуть более широким кругом... хотя, конечно, последнее слово за вами, коммандер.
- Имеет смысл, – медленно произнес Нуарэ. – Главное, самим не засветиться.
- Будьте благонадежны, не засветимся. Для любой здешней аппаратуры мы просто помехи на линии, а принимаю я только частоты наших космофлотских передатчиков.
- Сколько у нас времени? – коммандер снова овладел собой.
- Да пока у меня мозг не взорвется, – вполголоса хмыкнул Враноффски, а вслух сказал: – Еще пару-тройку часов я защиту точно продержу. Дальше уже вопрос везения. Если кто-то возьмется прослушивать эфир, он может нас обнаружить, но это должен быть очень крутой спец, который к тому же знает, что искать. Совсем исключать такую вероятность я бы не стал, но она невысока.
- Летим, – коротко скомандовал Нуарэ.
- Скорость держи по минимуму, – сказал Враноффски, когда Дарти набрал высоту. – Личный передатчик – штука довольно слабая. Его задача не орать в эфир на всю Галактику, его задача – достучаться до других членов экипажа или, если совсем все плохо, до спасательной экспедиции. Легко проскочить, тем более сквозь такие помехи... тааак, и кто это тут на мою голову?
Дарти покосился в его сторону. На лице Враноффски застыло странное выражение – что-то среднее между желанием свернуть кому-то шею и предвкушением роскошного подарка.
- Эй, с тобой все в порядке? – поинтересовался Дарти.
- Да к нам тут ломятся. Точнее, пытаются. Ладно-ладно, щас у тебя наушники бантиком завяжутся! – сквозь зубы проговорил Враноффски, исполняя на клавиатуре хитроумный ритм.
- Защита выдержит? – ровным голосом спросил Нуарэ.
- И не таких отбивали, – криво усмехнулся Враноффски. – Обещал пару часов – значит, продержу. Прицельно к нам не пробиться, а если кто случайно наткнулся – я ему всю аппаратуру помехами забью, такой свист и треск пойдет, что живо расхочется сюда соваться.
Дарти рассеянно кивнул и сосредоточился на управлении – при такой малой скорости за шаттлом нужно было следить очень пристально. Солнце садилось, скоро, как объясняла Селина, начнет довольно резко холодать, и воздушные потоки могут так швырнуть шаттл, что безо всяких леханцев костей не соберешь. Уже начинало смеркаться, когда Враноффски произнес, уже без прежнего воодушевления:
- Сигнал. Одиночный. Из частного сектора.
Никто не сказал ни слова, но Дарти спиной чувствовал, как все напряглись.
- Нам туда стучаться нельзя, – сказал Враноффски. – Что, если обладатель передатчика в плену?
- Разумеется, – Нуарэ говорил даже холоднее обычного, но голос выдавал волнение. – Но пока это единственный сигнал вне зоны крушения. Сержант Дарти, ищите место для посадки, лучше в низине. Я, сержант Вонг и сержант Фудзисита разведаем обстановку. Энсин Враноффски – держать связь. Активировать все системы защиты от обнаружения. Лейтенант Хендрикс, лейтенант Рош – вы охраняете шаттл.
- Есть! – Дарти откликнулся вместе со всеми и только потом задумался: «А после посадки что? Так и буду тут сидеть, как дурак?». Но долго думать эту мысль не получилось – пора было решать вопрос с посадкой.
Подходящая площадка нашлась у какого-то чудом уцелевшего в этой жаре местного озерца. С трех сторон шаттл окружали вездесущие колючие заросли. Нуарэ еще раз уточнил у Враноффски координаты сигнала, Снайпер и Асахиро привычно проверили оружие.
- Снайпер, ты чего с самого вылета какой-то... – Дарти не договорил. Снайпер обернулся к нему, характерно прищурившись:
- Знаешь, ты едва ли не единственный, кто сумел это заметить. Счастливо оставаться.
Прежде чем Дарти нашелся с ответом, Снайпер спрыгнул в люк, за ним Нуарэ, последним вышел Асахиро.
- Вот же блин, – Дарти почесал лохматую макушку. – Один я, что ли, не у дел остался?
- Тоже мне не у дел, – хмыкнула Селина. – Ты тут, знаешь ли, вообще самый главный. Грохнут меня или Себа – будет, конечно, прискорбно, но на то нас и двое, чтобы было кому заменить. А вот без тебя нам тут кишки на кактус намотают, и я не преувеличиваю. Можешь считать себя особо важной персоной и радоваться.
Радоваться Дарти как-то не собирался, и Селина продолжила чуть мягче:
- Я тебя понимаю. Сама приклад грызу, что осталась здесь. Я же много кого знала из экипажа Кларка, как подумаю, что они тут... – она скрипнула зубами. – Но распоряжаюсь здесь не я, а коммандер Нуарэ. Можешь потом ему высказать свои возражения.
- Я еще жить хочу! – парировал Дарти.
- А раз так, сиди и не рыпайся. Думаю, что бы там ни было, Стив и Асахиро прекрасно справятся.
- Именно так, – в своей обычной манере подтвердил Рош.

27.
Снайпер в очередной раз должен был признать, что Габриэль была права. До сих пор самой жаркой климатической зоной, куда доводилось попадать, был энимский Радужный архипелаг. Но там океан заметно смягчал жару, а здесь… Хорошо еще, что они сели уже под вечер, что здесь творится в разгар дня – лучше не представлять. Нет, адаптироваться он бы сумел, но с большими затратами. Асахиро явно сложнее, впрочем, держится нормально. Нуарэ, как всегда, выглядит как с плаката. Но он как раз уже мог встречаться с таким климатом. Интересно, на что похож этот их Энкиду, который так часто поминает Каррера…
Отлично. Размышления про Энкиду и про Радужный архипелаг спокойно шли фоном, не мешая отслеживать происходящее. Правда, отслеживать пока было почти нечего – со стороны шаттла тишина, в поселке тоже. Снайпер обернулся к Нуарэ за дальнейшими указаниями.
- Сигнал идет отсюда, – коммандер показал на вполне мирного вида небольшой домик чуть в стороне от остальных. – Расположение довольно подозрительное, дом может оказаться прикрытием. Не терять бдительности.
Снайпер и Асахиро только молча кивнули. Снайпер вышел чуть вперед и направился к дому. Окна невысоко над землей, удобно… А вот, похоже, и хозяин. Из дома появился коренастый смуглый мужчина лет сорока на вид. По описаниям Нуарэ – типичный леханец: черноволосый, обветренное лицо в ранних морщинах, роскошные усы, которым позавидовал бы сержант Каррера. На поясе нож, прочего оружия нет. С виду довольно силен, хотя вряд ли отличается хорошей реакцией. Не опасен, если один.
Снайпер сделал Асахиро знак приблизиться. Ценная вещь эта сомбрийская система жестов – постороннему почти незаметно, свой понимает мгновенно. В Сфере, понятное дело, такое возникнуть не могло – там внутри одной команды и то зачастую договориться не могут. Впрочем, его это никогда особо не беспокоило – он действовал один, а чем больше все орут, тем проще прицелиться.
- Ни с места, – коротко приказал Снайпер, вскидывая пистолет.
Леханец оказался человеком неплохого самообладания – увидев нацеленные на него стволы, лишь молча поднял руки. Его лицо выражало скорее удивление, чем страх. Он огляделся вокруг и обратился к Нуарэ:
- Вы тут, что ли, самый главный?
- Я, – холодно ответил коммандер.
- Ну, в общем… ваш боец у меня.
По сигналу Нуарэ Снайпер и Асахиро шагнули ближе.
- Ведите, – все тем же ледяным тоном произнес Нуарэ. – Лишних движений не делать. Вы поняли меня?

28.
На Лехане прежде всего учишься трем вещам: находить воду, укрываться от солнца и определять, насколько опасен человек, который стоит перед тобой. Фернандо прожил здесь двадцать лет и хорошо усвоил эту науку. Так что на внезапный оклик из кустов он медленно обернулся, стараясь не делать резких движений, и смерил взглядом двух парней, возникших как будто бы прямо из песка. А нет, трех – вон еще один поодаль. Судя по звездам, главный. И, кажется, самый спокойный. Звезды, кстати, сомбрийские, и это очень радует, теперь бы еще успеть объясниться так, чтобы на месте не пристрелили – а эти двое могут. Который справа, высокий японец – опасен, но в принципе договориться можно, если не нарываться. А вот тот, что слева… Этот парень с некоторой примесью азиатской крови уступал Фернандо ростом и сложением, но все та же главная леханская наука говорила: с этим связываться вообще нельзя. Ну то есть как – можно делать все, что он скажет, тогда есть некоторые шансы выжить. Некоторые. Встретившись взглядом с невысоким полукровкой, Фернандо невольно поежился. Если в этих байках про суперсолдат есть хоть доля правды – то вот это один из них. Фернандо видел всякое и мало чего боялся, но сейчас он предпочел бы иметь дело с десятком взбешенных мордоворотов, чем ощущать на себе вот этот спокойный взгляд, ясно говоривший, что этому парню (святые угодники, он же чуть не вдвое младше!) глубоко все равно, пристрелить его в следующую секунду или нет. Так что приказу вести в дом Фернандо был даже рад.
- Ой, да пожалуйста! – он старался говорить как можно беспечнее, даже небрежно. – А еще рассказывают, что Сомбра – мирная планета! Что ни сомбриец, так обязательно пристрелить норовит, и почему-то именно меня, хотя провалиться мне на этом месте, если я кого пальцем тронул! Забирайте своего героя недобитого ко всем чертям, мне он нахрен не сдался!
Фернандо понимал, что сильно рискует, взяв такой тон, но так он мог без лишних объяснений донести: «Я уже встречался с сомбрийцами, но в бой не вступал. Ваш соотечественник – не заложник, у меня нет никаких требований». И его, кажется, поняли. «Полукровка» коротко кивнул «самому главному» – дескать, можно верить. У того выражение лица почти не изменилось. Он только несколько мягче сказал:
- Ведите же.
Фернандо не заставил себя упрашивать.

29.
- Дядя Ники, хочешь варенья? Азурианское. И не смотри, что остатки, папа как раз пошел еще купить, пока магазин открыт.
Эстелла уже почти не запиналась, обращаясь к Россу на «ты». А он смеялся, что еще немного – и сам вспомнит, как играл с ней и Кармен, когда те были маленькими. В этом доме было спокойно. Насколько может быть спокойно на Лехане. Фернандо держал наготове дробовик и ворчал, что из-за всяких недобитых их точно однажды грохнут. Но пока все было тихо. Раны зажили, Росс уже мог передвигаться по дому и даже выходить во двор, хотя предпочитал этого не делать – и небезопасно, и все-таки быстро уставал. Да и похож он был невесть на что – на высоком и худом (и еще похудевшем за время болезни) Россе одежда коренастого Фернандо болталась, как на вешалке. Так что большую часть дня он валялся в постели и читал с планшета Кармен приключенческие романы. Не ахти какая литература, но надо же чем-то себя занять и отвлечься от размышлений, найдут ли его и насколько он застрянет в госпитале после возвращения. А в том, что застрянет, не было ни малейшего сомнения. Росс сильно хромал, левая рука слушалась очень плохо – скорее всего, переломы все-таки срослись некорректно. А значит, если он хочет продолжать службу, все это придется заново пересобирать. Кости начинали ныть от одной мысли, а Фернандо успокаивал: «Да ладно, там врачи уж точно не чета мне с моими корявыми лапами – сам не заметишь, как в порядке будешь!». Хотелось бы в это верить. Особенно в то, что встреча с теми врачами вообще состоится.
За дверью послышались шаги. Несколько человек. Это не Фернандо с покупками. Росс мгновенно извлек из-под подушки пистолет. Хотя что он, один и почти калека, сделает? Но раз уж выжил до сих пор – так просто сдаваться он не собирался. Он осторожно выглянул в коридор. Там стоял Фернандо в окружении трех вооруженных людей. Плохо дело, патронов не хватит… но в следующую секунду Росс едва удержался, чтобы не заорать от радости на весь поселок. Эти трое были в сомбрийской униформе для пустынных планет.
В этот момент с кухни вернулась Эстелла, ходившая наливать чай. Смотрела она не по сторонам, а в полную чашку, которую несла перед собой, и едва не влетела в одного из сомбрийцев. Эстелла вздрогнула и уронила чашку. Та разлетелась вдребезги.
- Ой, – сказала Эстелла и всхлипнула. Откуда-то немедленно вынырнула Кармен, заслоняя сестру плечом.
- Вы ее не убивайте, – сказала она на пиджине. – Она не всегда чашки бьет. Просто вы ее напугали.
Кто-то из сомбрийцев приглушенно хмыкнул. Фернандо погладил старшую дочь по голове:
- Спокойно, эти нам точно ничего не сделают. Эй, Нил, куда спрятался? Вылезай!
Росс отложил пистолет и вышел в коридор. Те двое, что стояли ближе, были ему незнакомы. Хм, и давно ли в числе Теней ракуэнцы? Хотя нет, этот высокий не особо похож… Пробегала какая-то информация про контракторов-инопланетников, проклятье, вроде не так сильно тогда головой ударился, чтобы с таким трудом все вспоминать… Второй вообще непонятно откуда такой взялся, всего намешано. По черным волосам и невысокому росту похож опять же на ракуэнца, но черты лица скорее европейские. Странный тип. Слишком уж спокойный, да еще смотрит так… словно уже берет на прицел. Впрочем, в Тенях кого только ни встретишь. А третий…
- Нил. Живой, – проговорил третий севшим голосом.
- Рафи! – все-таки заорал Росс, наплевав на всю безопасность, отодвинул высокого «ракуэнца» плечом и сгреб Рафаэля Нуарэ в объятия. Кто бы ему сказал, что он будет так обниматься с «сухарем в мундире», даром что дружили – Росс бы не поверил. И тем более не поверил бы, что Нуарэ так горячо ответит на приветствие. И утратит не то что свою вечную официальность, а вообще дар речи.
- Живой… – повторил Нуарэ. Другие слова он, кажется, временно забыл.
- Но, похоже, только я один, – тяжело вздохнул Росс. – Если бы не Фернандо и девочки, загорать бы моим костям под кактусом. Я сам слышал – был приказ тащить нас к какому-то дону.
- Дон-марикон, – встряла Кармен. Росс фыркнул, а Фернандо насупился:
- Карменсита, не выражайся такими словами… при посторонних. Хотя по сути я с тобой полностью согласен.
- И что… кого-то взяли? – лицо Нуарэ резко потемнело. На Кармен он даже не обратил внимания.
- Не знаю, Рафи, – снова вздохнул Росс. – Могу только сказать, что благодаря капитану Кларку, вселенную ему к изголовью, частная армия одного дона сильно поредела. Надеюсь, остальных своих бойцов дон сам со злости поубивал.
Нуарэ молча снял кепи и склонил голову. Его бойцы сделали так же. Фернандо перекрестился.
- Больше месяца прошло… – снова заговорил Нуарэ. – Мы обшарили весь район, твой передатчик – единственный, который мы засекли вне зоны крушения. Экипаж корабля пропал без вести. Да и у нас, если мы не хотим разделить его судьбу, очень мало времени. Как ты, можешь сам передвигаться?
- Думаю, да, – сказал Росс. – Хромаю сильно, но вроде хожу. Мне еще при жесткой посадке досталось, видимо, заработал трещину, допрыгался до перелома. Потом перестрелка… я выбыл очень рано. Видел, что капитана свалили, потом отключился. Когда пришел в себя… живых вокруг не было.
- Ходить дяде Ники… то есть Нилу лучше не надо, – опять вклинилась Кармен. – Был сложный перелом. Хотя если недалеко, то, наверное, можно. Кстати, я Кармен. А мою сестру зовут Эстелла. И она вас боится, вот.
Обычно сдержанная Кармен могла становиться неимоверно болтливой, когда нервничала. Нуарэ улыбнулся уголком рта.
- Прошу нас простить, – он чуть преувеличенно раскланялся перед Эстеллой. – Но большая часть местного населения к нам враждебна.
Он обернулся к Фернандо и произнес уже своим обычным голосом – то есть голосом безупречного сомбрийского офицера при исполнении:
- Республика благодарна вам за спасение ее гражданина.

30.
Когда Враноффски говорил, что продержит защиту, пока у него мозг не взорвется, он, конечно, преувеличивал, но не сильно. А последние полчаса ему казалось, что не преувеличивал вообще. Потому что такой проверки навыков ему не устраивали с выпускных экзаменов. Хорошо еще, сейчас не нужно было вылавливать сигналы передатчиков сквозь им же самим наведенные помехи, хоть уши отдохнули. В наушниках раздавались только редкие переговоры разведгруппы да иногда проявлялся Деверо, узнать, все ли в порядке. Зато на клавиатуре царило безумие. Держать открытым канал с «Сирокко», закрыть все остальные, притвориться «маленьким электромагнитным возмущением», да еще послать подальше этого невесть откуда взявшегося деятеля, который оказался весьма упорным. Душу грело одно – в наушниках у этого непрошеного взломщика сейчас резали свинью тупым ножом и елозили вилками по стеклу. Враноффски изощрялся как мог, припомнив все гадости, которым успел научиться. Наводить помехи можно было просто белым шумом, а можно – так, чтобы скрежетало, завывало, пердело и хрюкало максимально громко и максимально мерзко. Уши врага должны были свернуться в трубочку, а барабанные перепонки – превратиться в лохмотья. Но на том конце попался кто-то или глухой, или фантастически настойчивый. Каким бы мусором Враноффски ни забивал ему канал, он появлялся снова. Очень подмывало послать что-нибудь в духе капитанских частушек, но нельзя – демаскирует. И Ари, скрипя зубами, снова склонялся над клавиатурой, которая уже норовила задымиться, даром что проекция.
- Эй, Ари, – хриплым шепотом проговорил Дарти, как будто их кто-то мог услышать снаружи, – к нам гости.
Он показал на экран наружного наблюдения. Там смутно вырисовывался десяток силуэтов. А если учесть аховое качество картинки – могло быть и больше.
- Задница, – мрачно констатировал Враноффски. – Лейтенант Хендрикс, лейтенант Рош, нам сейчас будет жарко.
- Вижу, – не менее мрачно отозвалась Селина, вперившаяся в тот же экран из-за плеча Дарти. – Ну, значит, наш выход.
Дарти издал неопределенный звук, но Селина без лишних церемоний запустила пятерню ему в волосы и заставила развернуться к ней:
- Еще раз повторяю. Сидишь и не рыпаешься. Грохнут тебя – мы передохнем все, потому что больше никто эту жестянку на орбиту не уведет, а до Сьерры пока еще достучимся. Сидеть, не отсвечивать, грызть штурвал. Главное, совсем не отгрызи. А то еще улетать.
- Главное, ты мне башку не оторви, – буркнул в ответ Дарти.
- Если что, у нас есть светошумовые гранаты, – подал голос Рош.
- Это на самый крайний случай, – отрезала Селина. – Пока попробуем без них. А то на такой фейерверк к нам вся местная братия пожалует, а тут и так на нас двоих что-то дофига. Ари, свяжись с коммандером и тресни Дарти по башке, если в бой полезет. Себ, твоя левая сторона от шаттла, моя правая.
- Понял тебя, – кивнул Рош, перехватывая винтовку поудобнее. Он спрыгнул в люк, Селина за ним. Дарти проводил их тяжелым вздохом.
Внезапно в канале шаттла раздался отчетливый, безо всяких помех, голос с легким французским акцентом:
- Добрался все-таки. Ну что, ребята, может, сдадитесь по-хорошему? Тогда, может, ваша любимая Республика, – голос стал откровенно глумливым, – сможет вас выкупить. Конечно, если сочтет цену справедливой. А то сомбрийцы такие прижимистые…
В ответ раздалось две очереди. Рош и Селина не собирались разбрасываться словами. А у Ари слов просто не было. Печатных так точно.
- Эта сука здесь! – от яростного шипения Селины в защищенном канале заложило уши. – Он их ведет! Ари, передай нашим!
Дважды просить не пришлось.
- Группа поиска, вы меня слышите? Ответьте шаттлу!
- Шаттл, слышу хорошо. Что происходит?
- На нас напали. Нам долго не продержаться. Командует у них Селерен.
В наушниках раздался нечленораздельный рык. Вот вам и непрошибаемый коммандер Нуарэ! Явно с трудом совладав с собой (нет, сегодня точно небо на землю упадет!), он коротко спросил:
- Сколько их?
- Десяток или полтора, по камерам точнее не разобрать.
- Идем. Конец связи.
Враноффски выдохнул. По крайней мере, в происходящем был один плюс – доламывать себе мозги об защиту стало незачем. Теперь его задача – вовремя заорать о помощи на «Сирокко».

31.
Сейчас или никогда. Вот тот момент, ради которого Фернандо и подобрал Росса.
- Могу я вас в ответ кое о чем попросить? – «самый главный» (в мыслях Фернандо продолжал называть его так) нахмурился, и Фернандо поспешил добавить: – Я не о деньгах. Я слышал, ваши иногда подбирают беженцев... заберите отсюда моих девчонок, а? Мне после этой истории один хрен не жить, у донов на меня давно зуб, но одному хоть помирать не обидно. А их точно в бордель загребут.
Дальше наблюдалось дивное зрелище. У «самого главного» едва не отвисла челюсть. То есть, ему стоило очень больших усилий ее не отвесить. А казался образцом самообладания (хотя до этого полукровки ему все же далеко…). По крайней мере, глаза он на полсекунды вылупил, что твой маринесский лемур. «Какая же запредельная мерзость!» – выдохнул он с отвращением, переходящим в холодную ярость. На всякий случай Фернандо отступил на шаг.
- Значит так, – тяжело произнес «самый главный». – Никто. Никого. Ни в какой бордель, – это слово он произнес с таким отвращением, будто ему под нос сунули что-то очень тухлое и вонючее, – не «загребет», как вы только что выразились. Слово офицера Республики. Да, простите, я не представился. Коммандер Рафаэль Нуарэ, военно-космические силы планетарной республики Сомбра.
«Точно, Рафи – Рафаэль», – подумал Фернандо. Но у него язык бы не повернулся обратиться по имени.
- И, разумеется, – продолжал Нуарэ чуть спокойнее, – мы не можем допустить, чтобы человек, который спас сомбрийского офицера, попал в руки этим... донам, – слово прозвучало грязным ругательством. – Думаю, наш шаттл способен принять еще трех пассажиров. На корабле место тем более найдется.
- Папа! – радостно завопила Кармен. – Мы улетим все вместе!
- Да, – сдержанно ответил Фернандо, хотя сам был готов вопить не меньше дочери. – Собирайся.
- Брать только самое необходимое, – сказал Нуарэ. – Остальным обеспечим.
Кармен утащила сестру в их комнату – паковать вещи. Фернандо давно предупреждал девчонок, что в любой момент может понадобиться быстро уехать, так что они мгновенно побросали в рюкзаки по паре перемен одежды: Эстелла – любимые голубые платья, Кармен – штаны-карго и майки с веселыми надписями. На пояс Кармен повесила нож и флягу с кактусовой водой. У Фернандо небольшой рюкзак со сменой одежды, документами и аптечкой всегда был наготове, а кроме него, он взял лишь комм и дробовик.
- Я готова! – радостно отрапортовала Кармен. Фернандо усмехнулся и потрепал ее по макушке.
Нуарэ знаком попросил тишины и отошел в сторону. Фернандо слышал, как он быстро переговаривается с кем-то по комму. Когда Нуарэ повернулся обратно, его взгляд мог прожечь стену насквозь.
- Уходить нужно очень быстро.
- Я правильно вас понимаю? – спросил полукровка.
- Думаю, да, – ответил Нуарэ.
Эстелла грустно взглянула на свой нежно-голубой кукольный домик и вынула оттуда куклу. Насколько Фернандо помнил (в обширной коллекции старшей дочери он уже начал путаться), ее звали Асунсьон.
- Смены одежды достаточно, – строго сказал коммандер. – Времени в обрез.
Эстелла затравленно посмотрела на него исподлобья и молча прижала куклу к себе. Суровый офицер на минуту смягчился и положил руку девочке на плечо:
- На Сомбре у тебя сто кукол будет. Или сколько сама захочешь. Слово офицера.
В разговор вступил высокий японец, до сих пор молчавший:
- Разумеется, речь не идет о том, чтобы удирать в чем есть. Но не больше, чем можно нести без помех движению. Мало ли, придется бежать или проползать. И делать это тихо, – он выразительно посмотрел на девочек. – Что бы вокруг ни происходило. Даже если у вас на глазах глотки будут резать.
- Кто? – пискнула Эстелла.
- Я, например, – спокойно сказал полукровка.
Эстелла зажмурилась, зато Кармен широко распахнула глаза с восхищенным вздохом. Неисправима. Впрочем, нельзя сказать, чтобы это было плохо.
- И кстати… – проговорил полукровка. – От окон отойдите.
Это прозвучало явным приказом. И от выражения темных глаз Фернандо стало откровенно нехорошо. Потому что сейчас в них была только сетка прицела.
- Снайпер, что такое? – тихо спросил японец. Да, прозвище нельзя было выбрать удачнее… Тот сделал знак молчать. На секунду замер на месте, потом быстро сказал:
- Пока я не вернусь – из дома не выходить. Асахиро, если не вернусь через минуту – иди помогать.
И, резко распахнув окно, одним прыжком перемахнул через подоконник наружу.
- Помощь нужна? – быстро спросил Фернандо.
- Сами справимся, – ответил Асахиро, напряженно прислушиваясь. Снаружи явно шла драка, но Фернандо не мог определить, сколько там народа. Прошла минута, Снайпер не возвращался. Асахиро едва уловимым движением извлек нож из потайных ножен и спрыгнул в то же окно.
Нуарэ сделал знак Фернандо и девочкам уйти к нему за спину и занял оборонительную позицию в дверях. Вовремя – дверь попросту высадили ногой. Эх, собирался же ставить нормальную… Впрочем, сейчас какой уже смысл. Как только на пороге возник силуэт вломившегося, Нуарэ хладнокровно выстрелил ему в голову. Даже Кармен истошно взвизгнула, а Эстелла просто сползла по стенке. Начинается…
Но больше никто вломиться не пытался. В дверном проеме возникли Асахиро и Снайпер.
- Прорвался все-таки... – хмуро проговорил Асахиро. – Хотя не очень ему это помогло. Похоже, про здешние дела кто-то действительно пронюхал – их там было семеро.
Тут отвесить челюсть попытался уже Фернандо. Выходит, эти двое без особого шума справились с шестью противниками? И сами при этом, похоже, в полном порядке. Да уж, не те парни, с которыми стоит ссориться!
Нуарэ осторожно похлопал по щекам Эстеллу. Она была вроде бы не в обмороке, но от ужаса не могла встать на ноги. Да и Кармен стояла вся зеленая, хотя и успела схватиться за ножик.
- Сейчас все будет, – преувеличенно бодро сказал Фернандо. – Так, девчонки, вы у меня большие молодцы и, пожалуйста, продержитесь вот так еще немного. Верещать и падать в обмороки будем уже не здесь, ладно? А пока идите вот за этими парнями, а мы с коммандером поможем Нилу.
Кармен при первых же словах отца явственно подобралась и даже улыбнулась. Эстелла все еще смотрела широко раскрытыми глазами, и Кармен решительно взяла ее за руку:
- Пошли. Все будет хорошо, слышишь? Папа же сказал!
Эстелла улыбнулась очень криво, но послушно зашагала вместе с сестрой следом за Снайпером и Асахиро. Нуарэ поддерживал отчаянно хромающего Росса. Фернандо вышел последним.

32.
Отлично. Гражданских и Росса есть кому прикрыть, значит, их можно не учитывать. Снайпер оглянулся на Асахиро – тот кивнул «я здесь, я контролирую ситуацию». Тело полностью адаптировалось к жаркому воздуху, двигаться и дышать было легко. Да и солнце уже село, с каждой минутой становилось прохладнее. А впрочем, неважно. Снайпер убрал со лба прядь волос. Кепи он, кажется, потерял в схватке у дома, но солнца все равно нет, а завтра их здесь уже не будет. Визор держался как влитой. Прекрасно.
Теперь уже было очевидно, что на подходах к шаттлу идет бой. Леханцев довольно много. Ладно, задача не в том, чтобы класть всех, задача в том, чтобы пробиться к шаттлу. Будь Снайпер один – вообще не проблема. Но сейчас гражданских в укрытии не оставишь – мало ли откуда еще кто появится. Придется держаться вместе. Хорошо, что подходы к озеру почти сплошь заросли кустарником, можно пробраться довольно близко.
Леханцы, судя по всему, еще не осознали, что шаттл обороняют только двое – Селина и Рош знали свое дело. Но долго это продолжаться не может. Асахиро скользнул вперед, Снайпер – за ним. Мир стал еще немного отчетливее, несмотря на густые сумерки. Не привыкать – в иных трюмах бывало темнее. Снайпер даже мог различить, где Селина, а где Рош, хотя, понятно, оба постоянно меняли позицию. Но то ли у леханцев нашелся кто-то особо зоркий, то ли просто не повезло – он увидел, как Селина пошатнулась и опустилась на землю. Стрелявший прицелился второй раз, но выстрелить снова уже не успел. С дыркой в черепе это несколько проблематично. Атака со спины привела леханцев в замешательство, и Снайпер воспользовался этим, свалив еще одного. Теперь уйти в сторону… но рука наткнулась на препятствие. Из-под локтя на него смотрела невесть откуда взявшаяся Кармен.
- Назад, – негромко приказал Снайпер. – Или я буду считать, что ты пенек.
- Не беспокойтесь, сеньор Снайпер, – шепотом ответила Кармен, – я сильная.
Снайпер уже не стал говорить, что «пенек» может и пулю запросто отхватить, да и сейчас не отхватил только чудом, причем даже не от леханцев, а от него самого. Просто перенес вес на левую руку, чтобы было удобнее прицелиться. Кармен приглушенно охнула – еще бы, Снайпер был, пусть и невысоким, но взрослым мужчиной, а она – девчонкой-подростком, хотя и довольно крепкой. Но с места «пенек» не сдвинулся. А дальше Снайпер и сам не обращал на нее внимания – Кармен, поскольку не была ни мишенью, ни союзником, перестала существовать. Снайпер слегка улыбнулся. Наконец он был в своей стихии. Леханские кустарники, в общем-то, ничем не отличались от корабельных коридоров. Есть укрытие, есть противник. Выстрел. Одна из фигур падает. Сменить позицию. Выстрел. Все идет так, как должно идти.
- С-сучья ты мразь, – внезапно прошипел Нуарэ, перебираясь ближе. Снайпер обернулся на голос. Нуарэ, с перекошенным от ярости лицом, лишь показал на одного из леханцев. Точнее, этот леханцем как раз не был. Светлая кожа, характерный сомбрийский визор… В самую свалку этот парень не лез, зато команды отдавал направо и налево. Тьерри Селерена Снайпер, понятное дело, видел только на голографиях, но узнать его было несложно. Судя по потемневшему лицу коммандера, уводить добычу у него из-под носа не стоило. Пользуясь тем, что леханцев уже сильно поубавилось, Снайпер перебрался к Селине.
- Да чтоб тебя, пристрелю же ненароком, – выругалась она.
- Не успеешь. Сильно досталось?
- Плечо прострелили. Спасибо, что прикрыл, я хоть инъектор достать успела.
Тем временем Нуарэ выждал момент, когда Селерен оказался достаточно близко, и высадил в него чуть не всю обойму. Селерена швырнуло назад, но к встрече он, похоже, неплохо подготовился – защита на нем оказалась серьезная. Правда, с такого расстояния от травм это все равно вряд ли спасет, но он был жив. И даже еще потянулся к чему-то на поясе, но тут на него налетел взбешенный Нуарэ. По земле покатился клубок, стрелять не рисковал никто. Сунулась было пара желающих помочь Селерену, но Снайперу даже не понадобилось вмешиваться – одного убрал Асахиро, второго – Фернандо, тоже не желавший сидеть в стороне.
Со стороны клубка раздалось несколько выстрелов, и Нуарэ вскочил на ноги. Похоже, цел, чего не сказать о Селерене – тот если и был еще жив, то ненадолго. Нуарэ с размаху опустил тяжелый ботинок ему на горло. Еще и еще раз. Зажмурился даже Фернандо.
Леханцы, лишившись командира, сразу растеряли желание продолжать бой. Снайпер подошел к Нуарэ и взял его за локоть. Коммандер развернулся, пытаясь высвободиться, но ему это не удалось. Только тогда он словно впервые увидел Снайпера.
- Что такое? – резко спросил он.
- Коммандер, нам нужно возвращаться.
- Полностью согласна, – подала голос Селина. – Эта падаль мертвее уже не станет, а вот я очень даже могу. Давайте быстрее, пока эти уроды не очухались.
«Эти уроды» действительно попытались подобраться еще раз, но Снайпер не дал им такой возможности. Если еще кто-то оставался – попрятались или пошли жаловаться своему дону. Убедившись, что все остальные уже у шаттла, Снайпер сдернул с руки Селерена комм и пошел вслед за Нуарэ.

33.
- Коммандер, это кто?
Только сейчас Фернандо осознал, что раненый защитник шаттла – девушка. Ничего себе! Он, конечно, знал, что на Сомбре женщины тоже служат в космофлоте, но служить-то можно много кем. У донов вон, говорят, тоже в частных армиях женщины есть, да только основная служба там – хозяину разрядку обеспечивать. Ну или шпионить, шантажировать, в общем, боевиками женщины не были никогда. И потом, одно дело – знать, что где-то там в космофлоте бывают девушки, другое – лично видеть в бою. Фернандо вот увидел и был впечатлен.
- Беженцы, – коротко ответил Нуарэ. – Это они спасли Росса.
Взгляд девушки потеплел, она даже улыбнулась Фернандо, но тут же, поморщившись от боли, оперлась на кресло. Пилот шаттла, совсем молодой парень с непослушными каштановыми вихрами, обернулся посмотреть на новых пассажиров. При виде шрамов на его лице у Фернандо заныли когда-то переломанные ребра – он просто-таки в подробностях мог представить, как и чем пилот когда-то огреб. Его самого хоть по лицу особо не били, остался при своей внешности.
- Ох, Селина, да что ж за черт, – воскликнул пилот. – Ты там воюешь, а я тут сижу как идиот...
- Вылез бы – вообще бы сложился, – сквозь зубы ответила девушка, которую назвали Селиной. – А не сложился бы, так я бы пришибла. Ничего, жить буду. А с твоей стороны лучшая благодарность – увезти нас отсюда, и поскорее.
- По местам, – скомандовал Нуарэ.
Фернандо пробрался в заднюю часть шаттла, стараясь ни за что не задеть и ни об кого не споткнуться. Он чувствовал себя как пьяный – так быстро все произошло. Вот он пошел в лавочку поселка за вареньем, а вот он уже сидит в шаттле, который навсегда увозит их троих с Леханы. А в промежутке – чуть не пристреливший его Снайпер (хвала небесам, что в кои веки Фернандо ствол с собой не потащил!), бесшумная схватка у дома, вломившийся в дверь боевик, перестрелка, внезапная ярость Нуарэ... Фернандо был ошарашен, оглушен и вместе с тем счастлив. Он тешил себя мыслью, что среди тех, кого он уложил из своего дробовика, мог быть подонок, убивший Леонору. Или те, кто избивал его самого. Или тянул лапы к девчонкам. Фернандо ухмыльнулся в усы. Пусть в последние годы ему и пришлось залечь на дно, он еще не настолько разжирел, чтобы быть не в состоянии себя защитить. Хотя теперь, наверное, в этом уже не будет нужды.
Рядом тихо всхлипывала Эстелла. Фернандо вопросительно взглянул на нее – она показала свою Асунсьон. У куклы отломилась одна нога – видимо, когда пришлось бросаться на землю там в кустах. «Починим», – шепнул Фернандо, ободряюще улыбаясь. Выглядели девчонки как самые натуральные беженцы, да и сам Фернандо, что-то ему подсказывало, был ненамного красивее – исцарапанные, растрепанные, все в пыли, Кармен еще и синяк где-то заработала. Зато улыбалась до ушей.
- Ничего себе вы крутая! – обратилась она к Селине. – Я тоже так хочу. Вот вырасту, прилечу обратно и перестреляю всех плохих дядек!
- Полегче там, – криво усмехнулась Селина, возясь с перевязочным пакетом. – А то плохие дядьки, знаешь ли, иногда отстреливаются.
- Ну и что! Вы с ними вон как разделались! И вообще, вы сомбрийка, вас мигом вылечат!
- На корабле поболтаем, ладно? – Селина скривилась. – А то вылечить-то вылечат, но пока мне несколько хреново.
- Дай помогу, – не дожидаясь ответа, Снайпер забрал у нее пакет.
- Знаешь, я даже особо возражать не стану. Буду признательна, а то одной рукой неудобно. «Тоника» у тебя, конечно, нет?
- Мне он бесполезен. Не действует.
- Ну да, следовало ожидать. Ладно, доживу. А то опять доктор Картье по ушам надает.
- Я могу поделиться, – сказал Асахиро. Селина махнула здоровой рукой:
- Да ладно, оставь. В драке был бы нужен, а сейчас и так доживу.
Фернандо смотрел, как Снайпер перевязывает Селине плечо. Действовал он быстро и вполне грамотно. У него самого рубашка была перепачкана кровью, но, судя по совершенно нормальным движениям, кровь была не его. Фернандо поймал себя на том, что предпочитает не встречаться с ним взглядом и вообще рад, что их разделяет полсалона. Спасибо, насмотрелся, на всю оставшуюся жизнь хватит. Фернандо поежился, вспомнив, как этот самый Снайпер в разгар перестрелки обернулся к нему. Святые угодники, в бою этот парень улыбался. Если эту холодную усмешку одними губами можно было назвать улыбкой. И уж лучше бы его лицо и дальше ничего не выражало. Фернандо было немного неловко – в конце концов, Снайпер ничего ему не сделал, даже наоборот, спас ему и девчонкам жизнь, сиганув в окно разбираться с теми молодчиками, но все же...
Эстелла все еще всхлипывала. Кармен принялась ее тормошить:
- Ну Эстеллита, ну не реви! Смотри, как круто! Мы улетаем на другую планету! Тебя больше никто никогда не обидит! И папа с нами!
- Да... – тихо ответила Эстелла, не поднимая глаз.
- Ну правда, ну чего ты? И Асунсьон твою починят, и вообще, коммандер правду говорил, у тебя еще сто кукол будет! Ну Эстеллита, ну успокойся, а? А то... – Кармен неожиданно всхлипнула тоже, – а то я сама разревусь!

34.
С самого начала боевой операции Габриэль чувствовала себя неспокойно. Конечно, она большая девочка и умеет держать себя в руках, но тревога за своих грызла изнутри. Это Лехана, тут ровно один закон: у кого больше денег и сильнее частная армия, тот и прав. Воевать с леханскими донами в их естественной среде – все равно что в одиночку на терранский флот выйти. Это в чужом пространстве они трусливы и могут даже изобразить что-то вроде дипломатии, а в своей стихии им палец в рот не клади, сожрут с сапогами. Хоть бы коммандер и все остальные вернулись живыми. Надежды на то, что удастся найти кого-то с «Аргеста» или «Пассата», не было. А ведь она в свое время рвалась на «Аргест». Доктор Леблан, корабельный врач капитана Кларка, говорил, что замолвит за нее словечко, но командование решило иначе, и Габриэль сама стала старшим врачом. Да Силва просил себе в команду кого помоложе, и Леблан сказал: «Берите Картье, она справится». Справилась. Теперь считается самым молодым из старших медофицеров флотилии, собственный ассистент всего-то на год младше. А помощницей Леблана стала Кэти Кокс, подруга Габриэль по Академии и соседка по комнате. На снимках кадетских времен они вечно в обнимку, только Габи всегда рассудительная и серьезная, а неунывающая оптимистка Кэти на каждом кадре хохочет и подставляет «рога» из пальцев. И теперь ее нет. Как и доктора Леблана. И всех. Габриэль прекрасно понимала, что служить в Космофлоте – это наверняка терять друзей. Но одно дело – знать это в теории, а другое – убедиться на практике, да еще так скоро. И не в войне с Террой, а из-за треклятой Леханы.
Габриэль вновь и вновь перебирала имена погибших. Доктора Фуэнтес с «Пассата» и ее помощницу Риту она тоже отлично знала. Нила Росса с «Аргеста» обожала вся флотилия, он был чем-то похож на Деверо, только Люсьен все же довольно замкнутый, а у Нила душа нараспашку. Парни из ударной группы «Пассата» называли друг друга братанами и даже сделали одинаковые татуировки на плече. На Сомбре, конечно, не слишком хорошо относятся к эстетическим модификациям – здоровый человек красив сам по себе, и нечего без медицинских показаний что-то в себя втыкать. Но тут особый случай. Фуэнтес. Росс. Кэти. Леблан. Эшбрук. Как теперь думать обо всех в прошедшем времени?
Голос капитана оторвал ее от тяжелых мыслей.
- Габи, наши возвращаются. Похоже, есть раненые. С ними гражданские беженцы, в том числе дети. Готовь медблок.
Свет дневной, что там происходит? Ну хотя бы возвращаются…
- У нас все готово, капитан. Джон, зарядите в душ капсулу с антисептиком. Сканеры откалибрую сама, кстати, у вас в тот раз вышло идеально.
Все. Сосредоточиться и действовать. Грустить о погибших – потом. Габриэль переключила систему видеонаблюдения на стыковочный отсек. Через несколько минут там возник шаттл. Так, Враноффски и Дарти в порядке, Асахиро и Стив вроде тоже, хотя явно дрались. Но вышли своими ногами, уже что-то. Хуже с Селиной – ранена в руку, весь рукав в крови, передвигается с трудом. Ладно, жить будет, хуже было бы, если бы ей в живот или в бок прилетело – и так не сахар, так еще этот дурацкий имплант проблем бы добавил. Нуарэ потерял кепи, в остальном – словно с парада, а не из боя в пустыне. А на его плечо опирается… Нил Росс. Свет дневной, все-таки кто-то выжил! А вдруг не он один? Сердце Габриэль бешено заколотилось, но надежда почти сразу угасла. За Россом из шаттла вышел какой-то коренастый усатый дядька, на вид – типичный леханец, а за ним две зареванных девчонки-подростка. Одна, постарше, крепко прижимала к груди какой-то сверток. Все понятно, те самые беженцы. Ангар опустел. Ну, хотя бы на гравиносилках никого тащить не надо, все ходячие, все будут жить. И Росса нашли. Уже лучше, чем рассчитывали.
- Джон, займетесь лейтенантом Хендрикс, у нее, похоже, прострелено плечо. Ничего экстремального быть не должно. Лейтенанта Росса я осмотрю сама. Вот, теперь видите, почему я требовала идеального порядка в ящике с инструментами? Самому же удобно. Беженцам – стандартная процедура обеззараживания. Не пугайтесь, – обернулась она к леханцам, – это только звучит так страшно, просто душ с антисептиком. Личные вещи разложите, пожалуйста, вот в эту камеру, да, все. Да, вот так.
Старшая девочка смотрела испуганно и все так же прижимала к груди свой сверток, в котором оказалась красивая кукла с отломанной ногой. Бедный ребенок. От хорошей жизни не срываются вот так в никуда даже с Леханы. Габриэль никогда близко не общалась с детьми, но их надо как-то расшевелить. И начать со старшей.
- Давай знакомиться, – Габриэль протянула руку. – Меня зовут Габи, а тебя?
- Эстелла, – ответила девочка едва различимым шепотом.
- А я – Кармен, – вклинилась младшая, побойчее. – А папа – Фернандо.
- Вот и познакомились, – улыбнулась Габриэль. – Эстелла, давай твою куклу тоже посадим в эту камеру. Пока ты будешь в душе, мы посветим на нее специальными лучами, чтобы сдохли микробы.
Свет дневной, что за сюсюканье! Ведь не малыши уже. Но Кармен, по крайней мере, заулыбалась, а Эстелла, чуть осмелев, так же тихо спросила:
- Вы ее не сожжете?
- Нет, что ты. Все будет абсолютно такое же, как было, только без микробов. Вас такими лучами уже просвечивали на входе, но лучше перестраховаться. А теперь идите в душ, вас проведут. Пока вы там, мы займемся нашими ранеными.

35.
Джон Аллен ждал Селину Хендрикс во всеоружии. Как оказалось, был совершенно прав. Из шаттла она еще вышла своими ногами и довольно уверенно, но в медотсеке появилась, повиснув на плече Стива Вонга и стараясь не шипеть от боли. Получалось плохо. Видя, что Джон уже хлопочет с инструментами и приготовил инъектор с анальгетиком, Снайпер коротко кивнул:
- Порядок.
Сгрузив «женщину-винтовку» на кушетку, он развернулся и собрался уйти. Джон рассеянно посмотрел ему вслед и немедленно заорал:
- Стив, а ну стой! Стив… Снайпер! Стой, кому говорю!
«Подарочек» остановился и вопросительно посмотрел на Аллена. Джон уже привык к его тяжелому взгляду, но в этот раз он сам себя превзошел.
- Иди-ка сюда.
- Я в порядке.
- Ага, а что у тебя вся рубашка в кровище – это типа так и надо? – хмыкнул Аллен. – Спасибо, видели мы твой «порядок». Сначала все нормально, а потом брык кверху лапами, вытаскивай меня, дорогая медслужба, с того света. Если устроишь такое еще раз, доктор Картье оторвет мне голову и сыграет моим черепом в мячик. И будет абсолютно права. Подожди, сейчас сделаю укол лейтенанту Хендрикс, а пока подействует обезболивающее, посмотрю, что у тебя там.
- Не помню, чтобы меня зацепили.
- Давай-давай, снимай рубашку, все равно не отстану. Ты же меня знаешь.
Кровь все-таки оказалась по большей части чужая. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что Стива полоснули ножом по плечу сзади. Метили, видимо, в шею, но промахнулись. Когда Джон сказал об этом, Снайпер, чуть прикрыв глаза, проговорил:
- А, кажется, помню. Нашелся там один герой, попытался со спины прыгнуть. А я из-за жары, видимо, чуть позже среагировал. Думал, он меня все-таки не достал – я ничего не почувствовал.
Джон только закатил глаза. По счастью, это действительно оказалась не более чем глубокая царапина. Крови довольно много, но явно не столько, чтобы заляпать всю форму. Так что остальное – последствия рукопашной схватки. Джон облегченно выдохнул:
- Фффууух. В порядке исключения, и правда ничего серьезного. Но, знаешь ли, и жара, и кто его знает, что за дрянь могла быть на лезвии... В общем, я все обработал, теперь брысь заживать, через пару дней покажешься.

36.
Когда Джон окликнул Снайпера, Габриэль внутренне напряглась и обругала себя дурой. Видела же, что у них с Асахиро одежда в крови. Понятно, драка – дело такое, но все может быть, тем более с этими двумя. Но Асахиро в медотсеке вообще не показался, значит, с ним почти наверняка все в порядке – он все-таки нормальный человек и до такой степени игнорировать ранения не умеет. А вот Снайпер – еще как. И ей бы сразу его задержать. Но Габриэль отвлеклась на Росса, который был готов кинуться сомбрийцам на шею – да и она ответила бы тем же, держись он на ногах чуть получше. В общем, молодец Джон, вмешался. Осматривая Росса, Габи в то же время прислушивалась, что там происходит. И когда Джон сказал «ничего серьезного», выдохнула вместе с ним. Хороший у нее напарник. И реакция у него хорошая. А аккуратности еще научится. Ее-то учил Леблан. Мягко и ненавязчиво объяснял, что и как лучше делать. Она запоминала. И теперь всегда будет делать так, как он говорил. «Они живы, пока я живу и помню», – подумала Габриэль. От этой мысли стало немного легче.
Осматривая Росса, она заранее готовилась к худшему. Серьезно ранен при крушении шаттла, подобран местным жителем, который выхаживал его, как мог, но что он там мог в здешних краях… С другой стороны, полтора месяца – это срок, за который можно или умереть, или выздороветь. По крайней мере, хоть как-то встать на ноги. И если Росс жив – то произошло именно второе. Хотя о выздоровлении, конечно, говорить было рано. Габриэль велела ему до планетарного госпиталя по возможности лежать и без большой необходимости лишних движений не делать. Сломанная нога срослась некорректно, нужна будет операция. С левой рукой тоже все сложно, нервы целы, но функционал еще восстанавливать и восстанавливать. И вообще после лечения в полевых условиях реабилитация понадобится долгая. Но уже хорошо, что хоть его нашли. А ведь могли и совсем никого. Снова резануло воспоминание о Кэти и докторе Леблане. Нет, не сейчас. У нее еще беженцы, раскисать при них нельзя. Сначала работа, а потом уже все переживания. Она закончила с Россом и подошла к Селине проверить работу Джона. Похвалила за аккуратность и заметила, как он просиял. Всему научится. Дайте только срок.
Дверь медотсека с шипением открылась. Это техник привел Фернандо и его дочек. Выглядели девочки уже получше, но все равно озирались с некоторым испугом, особенно старшая.
- Доктор Картье, я могу взять на себя беженцев, чтобы вам не отвлекаться, – сказал Джон. – На вид все трое вроде в порядке.
- Спокойно, Джон. Мы сделали для раненых что могли, к счастью, что у Селины, что у Нила состояние стабильнее некуда. Берите на себя сеньора Фернандо, надеюсь, я правильно запомнила, – Фернандо кивнул. – Девочки, идите ко мне.
Джон попытался что-то возразить, но Габриэль отозвала его в сторону, сделав девочкам знак подождать, и шепотом сказала:
- Доктор Аллен, вы хороший диагност, но психолог, извините, не очень. Смотрите, девочки только с отцом. Что случилось с их матерью, мы не знаем, и вообще лучше бы, чтобы с ними работала женщина.
- Но ведь… – тихо сказал Джон, явно догадываясь, куда она клонит.
- Джонни, дружище, – уже совсем неофициально сказала Габриэль. – Ты сейчас скажешь, что осмотр у врача – не свидание в клубе, и будешь совершенно прав. Житель любой продвинутой планеты с тобой согласится, но Лехана – что угодно, только не продвинутая планета. Девочки и так напуганы, а твои прикосновения могут создать еще больший стресс.
Аллен поскреб затылок.
- Об этом я как-то не подумал. Спасибо, что сказали. Правда, даже в мыслях не было.
- Вот потому нас тут и двое, – улыбнулась наконец Габриэль. – Давай, действуй. Скоро ужин по корабельному времени. Десантная группа умирает от голода, Нил и беженцы, скорее всего, тоже.
- Мы обедали, сеньора доктор, – тихо произнесла Эстелла.
- Зови меня Габриэль, – ласково сказала Габи. – Все равно перекусить не помешает. Но сначала осмотр – должна же я оценить ваше состояние здоровья! Климат у нас совсем другой, а вам к нему адаптироваться.
- А уколы делать не будете? – испуганно спросила Кармен.
- Если и буду – то только чтобы вы не подхватили какую-нибудь неприятную болячку. И так, что вы ничего не почувствуете.
Кармен, как более смелая, пошла на осмотр первой. Нормальная крепкая девочка-подросток двенадцати лет, не сегодня-завтра начнется созревание, так что стоило бы попить витаминов. На плече и скуле по синяку, лицо и руки расцарапаны, других травм нет.
- Кто ж тебя так? – спросила Габи, аккуратно смазывая синяки и ссадины заживляющим гелем.
- Я сеньору Снайперу помогала! – Кармен гордо задрала нос.
- Истинная правда, – хмыкнул Фернандо из-за ширмы. – Хотя на мой взгляд, это называется «лезла под руку». Док, что скажете?
- Про вас? – переспросил Джон. – У вас здоровье практически железное. Правда, есть риск гастрита, следите за питанием. Но в свое время вас, кажется, отделали похлеще, чем нашего Дарти. Вы его видели, он пилотировал шаттл.
- Да уж, – вздохнул Фернандо. – Но вообще я про девчонок спрашивал.
- Девочки в полном порядке, – улыбнулась Габриэль. – Эстелле нужны препараты железа, да вам всем витамины не помешают. И зубы привести бы в норму.
Кармен испуганно пискнула. Габи осторожно погладила ее по голове:
- С нашими технологиями это вообще не больно. Железками в рот если и лезут, то только посмотреть, а сверлят сверхтонким лучом, ничего и не почувствуешь. Мне самой лечили зубы, я знаю.
Теперь Кармен, кажется, была готова лечить зубы хоть сейчас.
- Ну прямо как в кино! – восхищенно выдохнула она. Даже Эстелла развеселилась:
- Сестренка, ты если чем-нибудь заболеешь – вообще будешь счастлива!
- Конечно! – без тени сомнения отозвалась Кармен. – Я и понять не успею, чем заболела, а доктор Габи меня сразу же вылечит!
- Кстати, о лечении, – сказала Габриэль. – Сеньор Фернандо… простите, не знаю вашей фамилии…
- Оливейра. Но, знаете, зовите меня просто Фернандо. Я еще не настолько старый.
- Хорошо… Фернандо. Это же вы оказывали помощь лейтенанту Россу? Для полевых условий очень неплохо.
- Спасибо на добром слове. Честно говоря, сам не очень надеялся, что вытяну, но, видно, кое-что могу. Тут еще спасибо моей покойной жене – она меня заставила учиться. Работала врачом, аптечку дома собрала очень серьезную. Меня выхаживала, когда… от донов разбираться приходили. Но ее саму убили доны, – голос Фернандо ожесточился. – Потому я и взялся помочь вашему парню.
Габриэль только молча пожала ему руку.

37.
16 мая 3049 года
Первые сутки после возвращения на корабль Нуарэ просто отдыхал. В своем понимании: набросал рапорт на Сомбру и представление Враноффски к повышению, ибо связистская дуэль определенно того стоила, поименно записал, чьи жетоны и личные передатчики удалось найти, и отдал передатчик с шаттла «Аргеста» Враноффски на расшифровку. Там должны быть записи об аварии. Вспомнил про комм Селерена, обругал себя, что не взял его сам, но быстро успокоился. В конце концов, Вонг – его подчиненный, они действовали вместе. Не соревноваться же, кто первым ценную железку увидел. Он этот комм взял – и прекрасно. И отдельное спасибо Вонгу, что оставил Селерена ему. Сам Вонг, кстати, весь день никак не проявлялся. Попавшийся в коридоре Каррера пожал плечами: «Дрыхнет в нашем отсеке. Как вернулся, так и завалился. Док запретила трогать, говорит, может и сутки проспать, но так надо». На следующий день Вонг пришел сам и принес комм, извинившись, что не сделал этого раньше: «Ни до чего было, не помню, как до койки добрался». Нуарэ лишь махнул рукой и понес комм Враноффски. Тот хищно усмехнулся и засел за взлом – медузе понятно, комм был защищен от стороннего доступа. И вот утром по интеркому раздался его напряженный голос: «Коммандер, я тут кое-что восстановил». Через несколько минут Нуарэ уже был в рубке.
Передатчик с шаттла не пострадал, и его записи только подтвердили рассказ Росса. «Аргест» атаковали еще на орбите, по шаттлу ударили с поверхности при приземлении и встретили огнем десантную группу. Нуарэ лишь бессильно сжимал кулаки, слыша в наушниках звуки стрельбы, треск пламени, команды на испанском и реплики «Джей, прикрой!», «Проклятье, не могу встать!» (это был голос Росса), «Капитан!!!», «Убери лапы!». Дальше раздался сильный удар, и запись прекратилась.
- Тут все было просто, – проговорил Враноффски, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие. – Но вот этот комм мне не по зубам. Что-то поддается расшифровке, но явно не все. Много удаленных данных, часть я восстановил, но опять же не все. Хотя за перелет еще покопаюсь. Здесь то, что, так сказать, с наскока взял.
- Уже хорошо. С остальным, если не расшифруете, разберутся на планете. Что у нас есть?
Когда Враноффски показал содержимое комма, Нуарэ уже не было никакого дела, как он выглядит в глазах экипажа и подобает ли ему такое поведение. Он даже ничего не сказал, когда связист в своей обычной манере хмыкнул: «Коммандер, таких слов не знает даже русская диаспора, можно я запишу?». В конце концов, этот вылет показал – может, Враноффски и ведет себя как шут гороховый, но он профессионал. И расшифровал он гораздо больше, чем можно было ожидать, тем более за такой короткий срок. Данные сильно повреждены, поскольку Селерен, не будь дурак, подчищал за собой следы, да и чисто физически комм пострадал в схватке – Нуарэ, понятное дело, не слишком смотрел, куда бьет. Но и по этим обрывкам картина вырисовывалась такая, что хотелось вернуться на Лехану, воскресить Селерена и убить его снова. И так раз десять. Потому что там всплыли и коды, которыми пользовался «Аргест», и вся история с «Пассатом», и, главное – это Селерен подчистить не успел – переговоры о том, как бы лучше атаковать их шаттл, а в идеале вынудить сесть сам «Сирокко» и захватить корабль со всем экипажем. Враноффски чудом выиграл время – ведь Селерен, пока не переметнулся к леханцам, был одним из лучших связистов. И он знал, что и как искать. Вдобавок там была информация и о Фернандо. Дескать, у него давно напряженные отношения с донами, живет он недалеко от района «крушения», так что стоит проверить и его дом тоже. В итоге группа захвата, которую вел Селерен, разделилась – часть отправилась к дому, по душу Нуарэ и Фернандо, часть – к шаттлу. Спасибо опять же Вонгу, заметившему засаду.
Но какова же тварь! Значит, с «Аргестом» вышла промашка, Кларк не дался живым. С «Пассатом» Селерен оказался на грани провала и убил весь экипаж, спасая свою шкуру. Так теперь, значит, распустил лапы на «Сирокко», чтобы хоть этот корабль принести хозяевам в подарочной обертке? Если Нуарэ порой и было неловко, что он настолько озверел, то после этих записей он не сомневался, что поступил правильно. А что с ним еще делать? Брать живым? С него бы сталось взорвать себя с кораблем вместе. Так что жалел Нуарэ только об одном – что эта крыса слишком быстро сдохла. Ведь скольких положил! Спасенный Росс – это, конечно, тоже что-то из разряда чудес, но он один. Остальных спасти не сумели. Кто остался в леханских песках (и лучше так, чем живыми попасть в руки донам – о таком раскладе не хотелось даже думать), кто погиб при разгерметизации корабля. А ведь там был прежний командир самого Нуарэ. И от собственного бессилия хотелось лезть на стену. «Ну почему мы пошли малым составом? Отправить бы на эту Лехану эскадру и стереть в порошок!». Конечно, умом Нуарэ прекрасно понимал, что никакое командование никогда не даст санкций на такую операцию, что Кларк погиб именно потому, что рванул стирать в порошок и раскатывать в лепешку, что они и так сделали больше, чем рассчитывали, и лично ему даже повезло – его друг оказался жив. Но не мог не скрипеть зубами от ярости при мысли о том, чего они сделать не смогли.
Оставаться у себя было невозможно, и Нуарэ отправился в зал. «В любой непонятной ситуации иди колошматить грушу», – говорила Хендрикс. Именно этим он и занялся, причем так, словно перед ним стоял оживший Селерен или кто-то из его хозяев. «Коммандер, Рефор нам не простит угробленного инвентаря!» – съязвил Мигель, но Нуарэ только огрызнулся. А потом и вовсе перестал замечать происходящее, с глухим рычанием нанося удар за ударом.
- Дело плохо! – оповестил Мигель. – Если коммандер угробит грушу – дальше он примется за нас! Парни, прячемся!
И действительно, на следующем ударе шов на груше треснул. Понятно, что ей немало досталось и от Хендрикс еще до высадки, и от всей ударной группы, но разъяренный коммандер стал последней каплей. Нуарэ отошел на шаг, озираясь по сторонам. Продолжать было нельзя, но внутри все кипело по-прежнему.
На плечо легла чья-то рука. Коммандер резко развернулся, уже готовясь контратаковать – и встретил спокойный взгляд Вонга.
- Коммандер, вам нужен оппонент, – проговорил он своим обычным ровным голосом. – Мне, кстати, тоже.
- Ты же вроде ранен? – подал голос Каррера.
- Уже в порядке, – ответил Вонг и, не обращая внимания на сержанта, снова обратился к Нуарэ: – Предлагаю в оппоненты себя. По крайней мере, меня вы в вашем состоянии точно не покалечите. Как и я вас.
- Вот только жалеть меня не вздумай, – процедил сквозь зубы Нуарэ, временно забыв про всю официальность. Вонг невозмутимо отозвался:
- Не беспокойтесь, я этого не умею.
Конечно, даже треснувшей груше было очевидно, что Вонг в полную силу не выкладывается, но скидок он действительно не делал. В который раз спасибо ему за это. Только так Нуарэ мог сбросить пар и хоть ненадолго перестать раздумывать о том, что в этой операции было неправильно. Не до того, с такими скоростями и таким контактом. Вонг был прав, Нуарэ уже практически не владел собой, и кому другому спарринг с ним стоил бы реальных травм. Но не Вонгу, с его умением подстроиться под оппонента и феноменальной реакцией. Нуарэ выдохся, волосы и тренировочную форму можно было выжимать, сбитые костяшки саднили, но он был, пожалуй, счастлив, насколько это возможно. И перед выходом из зала он от души пожал Вонгу руку. Тот коротко кивнул и пошел агитировать на спарринг Карреру.
Направляясь к себе после душа, Нуарэ встретил Габриэль. Она внимательно посмотрела на него и сказала:
- Зайдите в медблок, коммандер.
Нуарэ пошел за ней, даже не спрашивая, зачем. Габриэль порылась в ящиках, попросила забежавшую Кармен налить стакан воды и протянула Нуарэ приятно пахнущий напиток.
- Выпейте, коммандер. Это мягкое успокоительное, вам нужно. И отправляйтесь спать. Хотя нет, сначала я взгляну на ваши руки.
Она смазывала прохладным гелем разбитые костяшки, а Нуарэ сидел, стиснув зубы и пытаясь не взвыть в голос. Осторожные прикосновения Габриэль обжигали раскаленным железом. Она не держит на него зла и не избегает его. Она заботится о нем, как заботилась бы о любом члене экипажа. Лучше бы еще раз пообещала убить или даже закатила пощечину. Это было бы даже логично. Но что делать с этой заботой и осознанием, что он для нее лишь пациент, и никак иначе она никогда его не коснется – коммандер не понимал. И как с этим жить дальше – тоже. И тем более – зачем.

38.
17 мая 3049 года
Кармен не сиделось на месте. А точнее, она понимала, что, если будет сидеть в отведенной им каюте и видеть печальные глаза старшей сестры – будет точно так же реветь целыми днями. А ей этого не хотелось. Тем более когда вокруг столько интересного. Настоящий космический корабль, круче, чем в кино. И везде пускают. Сеньор Коул, правда, из машинного отделения выгнал, но он не злой, просто строгий. И в рубку нельзя, это понятно. А вот к сеньору Каррере Кармен уже ходила. Надо же кому-то рассказать, как она помогала драться с донами! Правда, сначала сеньор Каррера взревел «не трави душу, мелочь!», но это он пошутил, ему все равно было интересно. И как это его не взяли? Он ведь такой крутой! А вскоре они уже вовсю болтали. Он тоже испанец, можно не маяться с пиджином. Кармен владела им неплохо, но хуже Эстеллы и тем более папы. А у сеньора Карреры, оказывается, дочка есть, ровесница Кармен. Надо познакомиться, когда прилетят.
И вообще здесь здорово. Сеньор Эрнандес, пилот, такой красавец! А еще они с сеньором навигатором (как же его зовут?) учили Кармен и Эстеллу играть в сомбрийские карты. Там прямо целый мир с двумя фракциями, и еще там всякие персонажи… Кармен пока плохо понимала правила, зато Эстелла разобралась сразу. Вот и отлично, не будет теперь сидеть в каюте. Интересно, а жена у сеньора Эрнандеса есть? И в отряде сеньора Карреры тоже очень крутые парни, а про сеньора Снайпера и говорить не приходится. Кармен уже знала, что по-настоящему его зовут Стивен Вонг, но по прозвищу ей больше нравилось. Оказывается, он тоже был ранен, а в бою даже ничего не заметил, ну ничего себе! А что синяк ей поставил, так он же не со зла, и совсем не обидно, зато она ему помогла. Да и вылечили этот синяк за пять минут. А доктор Габи и доктор Джон вообще классные, всегда все объясняют и дают вкусное витаминное драже. И прививки сделали совсем не больно, не то что в школе.
Вспомнив про доктора Габи, Кармен решила зайти в медотсек. Вдруг им там помощь нужна. Вот, вчера она случайно мимо проходила и пригодилась, помогла сделать лекарство для сеньора Нуарэ. Интересно, что с ним случилось? Такой хмурый ушел… А еще надо Селину навестить, как она там? Просочившись в дверь, Кармен услышала голос Селины:
- Я жалею только об одном – что сама до этой крысы не добралась!
- Не то слово, – вздохнула доктор Габи. – Знаешь… я, конечно, врач и мне бы такие вещи не говорить, но я поцеловала бы руку, которая его убила!
- Это была нога, – хихикнула Селина. – И принадлежала она нашему доблестному коммандеру.
- Тогда перебьется, – быстро ответила Габи. И обе расхохотались.
А, это они про того дядьку в очках, которого сеньор Нуарэ убил. Страшновато было. Кармен набралась решимости и подергала доктора Габи за халат:
- Сеньора доктор…
- Что такое, Кармен? Что-то случилось?
- Да нет, я просто хотела спросить… А у сеньора Эрнандеса жена есть?
Селина поперхнулась, а Габи ответила:
- Как бы тебе сказать…
Кармен не дождалась конца фразы:
- А то вот было бы здорово, если бы он на мне женился! И мы тогда вместе прилетим и еще надаем донам по башке!
- Ты меня уморишь! – проговорила Селина. – Мне ж нельзя столько ржать! Леона, знаешь ли, дома парень ждет.
- Уже почти год как законный супруг, – поправила Габи.
- Ой! – Кармен осеклась. – Санта Мария, так он, выходит… грешник?
- Хэй, хэй, детка, все мы тут не святые, по-вашему говоря, и я особенно, – сказала Селина. – Это раз. И следи за языком – это два. Ты же хочешь быть сомбрийкой?
- Ага! – Кармен энергично закивала.
- А раз так, – подключилась Габи, – то забудь ты все эти гадости. Я, между прочим, близкий друг их семьи, и они оба очень достойные люди. И осуждать их может только какой-нибудь необразованный дикарь, но ты же не такая?
Кармен почесала в затылке.
- Э… ну наверное. А правда, что на Сомбре вообще никто в церковь не ходит? Мне-то все равно, а Эстелла, наверное, расстроится…
- Ну не то чтобы никто, – сказала Габи. – В основном сомбрийцы – атеисты, это правда. Но у нас есть верующие, и они, понятно, ходят в свои церкви. Правда, я сама в этом не разбираюсь. Ты лучше знаешь кого спроси? Дарти. Это он вас привез на шаттле. Лохматый такой, со сломанным носом.
- А, помню! У него, наверное, тоже были… проблемы с донами.
- Можно и так сказать. Ты иди пока, мне нужно сделать Селине перевязку.
- А вечером, если хочешь, возвращайся, – добавила Селина. – Мне тут ужасно скучно.
- Обязательно приду! – крикнула Кармен уже с порога.
К Дарти она решила пойти вместе с сестрой, а пока направилась знакомой дорогой в отсек экипажа.
- Сеньор Каррера, то есть дядя Алехандро, вы не заняты?

39.
18 мая 3049 года
Эстелла в чем-то завидовала младшей сестре – проревевшись на шаттле, Кармен быстро пришла в себя, и теперь по кораблю носился мини-смерч с черными косичками, иногда залетая в каюту и делясь новостями. Пилот – красавец, командир ударной группы звал в гости, когда прилетят, доктор Габи учила делать повязки, Кармен помогла ей приготовить лекарство для сеньора Нуарэ, Селине уже лучше, еще в ударной группе есть такой Мигель, очень веселый, а Асахиро – «ну тот, высокий, ты помнишь!» – похвалил ее нож. Эстелла помнила. Лучше, чем хотелось бы. Хотя весь бой просидела, крепко зажмурившись и натянув на голову ветровку. Но в шаттл с закрытыми глазами не заберешься. И до того она видела. Нет, Эстелла и сама была не из трусливых, но с тех пор, как у папы начались проблемы, она боялась вооруженных людей. И сейчас умом она понимала, что это друзья, что все обернулось к лучшему… но ей просто нужно было время. Она не умела так переключаться, как Кармен. Точнее, она делала это по-другому. Кармен ведь тоже напугана, но ей проще везде носиться и со всеми болтать, чтобы не думать об этом. Эстелла так не могла. Ей было нужно вдоволь наплакаться и пересидеть первые дни в одиночестве. Потом можно успокоиться и выходить. Хотя пока что Эстелла все равно большую часть дня сидела у себя, выбираясь только поиграть в теневой тарот.
Ее неприятно поразило известие Кармен, что сомбрийцы неверующие. Но Кармен тут же пояснила, что все-таки церкви там есть, и она даже знает человека, который может им что-то рассказать. Ну что ж, надо когда-то знакомиться и с остальным экипажем и вообще выбираться из каюты. И к великой радости Кармен, на очередное «ну сестренка, ну пойдем со мной!» Эстелла согласилась. И даже рискнула заговорить с капитаном, на которого они наткнулись в коридоре. Что это капитан – ей успела шепнуть та же всезнающая Кармен.
- Сеньор капитан…
- Да, Эстелла? – надо же, он уже знает их по именам!
- Сеньор капитан, мы ищем сеньора Дарти по религиозному вопросу, – одним махом выпалила Эстелла и почувствовала, как кровь приливает к щекам.
- Ну вы нашли проповедника! – капитан даже закашлялся. – Так, обед уже прошел, тренировка позже, так что ищите в отсеке экипажа. Кармен знает дорогу.
И, уже уходя, добавил скорее сам себе:
- Мда, летели бы с Элдриджем, было бы проще.
Кармен уже явно собиралась его догнать и переспросить, но тут Эстелла перехватила инициативу:
- Карменсита, капитан торопится. Идем, куда шли.
В отсеке экипажа Кармен кинулась обниматься с очень грозным на вид усатым мужчиной, на вид примерно одних лет с папой.
- Дядя Алехандро, – спросила она, – а вы знаете, кто такой Элдридж?
- А что тебе до него, девочка?
- Сеньор капитан сказал, что если бы мы летели на его корабле, было бы проще кое-что спросить.
«Дядя Алехандро» закатил глаза:
- Карменсита, я простой вояка и намеков не понимаю! Хотя, кажется, догадываюсь. Ты про Третий Завет хотела поговорить?
- Что такое Третий Завет? – быстро спросила Кармен, а Эстелла поправила:
- Эээ... мы хотели спросить, есть ли на Сомбре христианская церковь.
- Есть. Собственно, Церковь Третьего Завета – это как раз они. Но я сразу скажу – я не в теме. Вот капитан Элдридж – тот да, третьезаветник. У него племянница вообще в пасторах. Так что он бы точно все растолковал. А из наших... ну если только Дарти. А вон, кстати, и он, ловите, пока не удрал.
- Спасибо, дядя Алехандро! – крикнула Кармен уже на бегу, увлекая за собой Эстеллу. У той уже слегка голова шла кругом, но она послушно пошла, куда тащили. Впрочем, у нее особо не было выбора – Кармен хоть и младше, но сильнее.
Этот самый Дарти улыбнулся им вполне приветливо. Хотя его лицо, конечно... На шаттле Эстелла не обратила внимания, но сейчас не могла отвести глаза, хотя и понимала, что это неприлично. Такое ощущение, что он на Лехане не один год от донов бегал. А точнее, что однажды все-таки догнали… бррр, даже думать о таком не хотелось.
- Кто же вас так? – невольно вырвалось у Эстеллы.
- Да так, была история. Вы же явно не за этим пришли?
- Да… простите.
- Что уж там, – Дарти улыбнулся еще шире. – Дела давние, как я выгляжу – сам знаю. Так чего хотели-то?
- Сеньор Дарти, нам сказали, что вы можете нам объяснить про Церковь Третьего Завета. А то на Лехане такой нет.
Дарти сложился пополам от хохота, и Эстелла снова почувствовала, что краснеет. Может, над ними просто пошутили? Да нет, доктор Габи точно не такая, и капитан тоже. Да и смеялся Дарти совершенно беззлобно. А немного успокоившись, присел на койку, жестом пригласив девочек сесть рядом, и сказал:
- Вы это, не думайте, я не над вами. Просто как подумаю, что оказался в роли проповедника… – он снова фыркнул. – Я, блин, наемник, в разное время кучу народа перестрелял, дорогу в церковь забыл уже лет пять как, а выходит, что я тут самый грамотный в этих вопросах. Так что сразу прошу прощения, если чего напутаю – сами понимаете, из меня очень хреновый богослов.
Где-то в глубине отсека «дядя Алехандро» неудачно сделал вид, что просто поперхнулся. Дарти неодобрительно на него покосился и продолжал:
- Ну так вот. Говорю, как запомнил. Почему, собственно, Третий Завет – а потому, что, когда люди вышли в космос, это вроде как был им третий шанс от Бога. Типа, я вам рай давал? Вы накосячили. Я вам Спасителя посылал? Вы опять за свое. В общем, третий и последний раз, даю вам кучу обитаемых миров, обживайте. Если и там все загадите, то я уже прямо не знаю.
Девочки захихикали.
- И очень даже все понятно, – сказала Кармен. – Не то что у нас был отец Энрике, такой зануда!
Эстелла шикнула на сестру, но Кармен только показала ей язык. Ну да, она-то давно перестала ходить в церковь… Дарти посерьезнел:
- На самом деле, когда я мелкий был, мне самому наш пастор Томас примерно так объяснял. Хороший он был, но рано умер. Потом, если хотите, и про него расскажу. Так вот. Вроде как, католики разные говорят, что только Терра дана Богом, а остальное так, рядом случилось, а Третий Завет как раз учит, что Терре уже явные кранты, нам дан последний шанс, надо пользоваться. Насчет всяких там догматов я не силен, тут как везде – не делай фигни, и будет тебе счастье. Ну и, короче, неважно, где ты там родился, с кем… э… кого любишь и чем вообще по жизни занят, лишь бы был хорошим человеком и честно делал свое дело. Так что не гожусь я в прихожане, однозначно.
- Вы хороший человек, сеньор Дарти, – убежденно сказала Эстелла.

40.
25 мая 3049 года
В чем-то Враноффски был даже благодарен Нуарэ за выданный на растерзание селереновский комм. Потому что иначе занять мозги было бы совсем нечем – не считать же серьезной нагрузкой регулярные сеансы связи с Сомброй? А без нагрузки эти самые мозги начинали закипать, и в них по кругу вертелись треклятые леханские коды, генераторы помех и все прочие танцы по клавиатуре. Вместе с вопросом, когда же Селерен все-таки сумел пролезть и опознать шаттл. С другой стороны, он был из лучших. С третьей, от мысли о том, что этот «лучший» пошел служить Лехане, хотелось материться. А с того, что сам Враноффски, который поступил в Академию, как раз когда Селерен оттуда выпустился, одно время хотел на него равняться – пойти и вымыть руки. А желательно и мозг тоже.
Еще вопрос – как это вообще могло случиться? Как сомбрийский офицер опустился до того, чтобы работать на леханскую шваль? И Враноффски снова закапывался в файлы на комме, пытаясь найти там хоть какую-то зацепку. Ничего не скажешь, с одной стороны, коммандер подкинул ему сложную и небанальную задачу, с другой – только добавил навязчивых мыслей. Не похоже, чтобы Селерена тупо переломали, хотя леханцы на это мастера. Не было бы у него таких полномочий. Но сотрудничать с ними добровольно? Или сперва как следует покуражились в лучших своих традициях, а потом сыграли в доброго следователя? На таком ломаются многие. Но это пахло попыткой оправдать действия Селерена, и Враноффски запретил себе лезть так глубоко. Тем более что с того периода информация или не сохранилась, или была надежно зашифрована. Пусть ребята полковника Альенде в этом дерьме копаются, они привычные. Враноффски свое дело сделал.
Очередной сеанс связи с Сомброй, очередное «живы, летим, все в порядке». Но в ответ передали сообщение, от которого даже цифры в голове щелкать ненадолго перестали. Враноффски схватился за интерком и вызвал Роша.
- Лейтенант, ваша дочка, похоже, будет очень своевольной.
- В смысле? – не понял Рош.
- В смысле, она даже со своим рождением решила вас не дожидаться, а что дальше будет?
Рош материализовался в рубке, как будто прошел насквозь через переборку. Хотя с него, пожалуй, станется. Обычно физиономия Себа была не намного выразительнее, чем у Снайпера, но сейчас на ней отражалась сложная гамма эмоций – он одновременно светился от счастья почти что в видимом спектре и серьезно тревожился.
- Мартина… в порядке?
- Знаете, лейтенант, такие вещи полагается узнавать из первых рук, – Враноффски подвинулся, чтобы Рошу был виден монитор. – Так что вот вам пересланное сообщение, слово офицера, сам я его дальше заголовка не читал. А на Сомбре с кого-то бутылка, – добавил он уже не столь официально.
- Да без проблем! – неожиданно пылко воскликнул Рош и ушел составлять ответ. Вообще-то, конечно, личная переписка с корабля в перелете не приветствовалась, но тут особый случай, да и перехватывать некому – уже на территории Теневого Союза.
Разумеется, новость разлетелась по всему экипажу, и поздравлять Роша в кают-компании собрались все, кто не на дежурстве. А заодно и этот самый Фернандо вылез. Ну правильно, сколько можно сидеть как сыч. Хотя с Нуарэ они о чем-то шушукались, ну да это их дело. Девчонки опять куда-то унеслись, не иначе, Селину в медблоке развлекают. Благо она, со своими леханскими делами, прекрасно говорит по-испански. Враноффски вспомнил, что сам зашел к ней всего один раз, и ему стало стыдно. Надо исправить.
Этот вылет, конечно, получился не таким затянутым, как то маринесское посольство, будь оно неладно (при всем уважении к госпоже послу), но соскучиться по дому успели все. Да еще такой повод для встречи. И, естественно, разговор пошел о Сомбре. Фернандо явно был готов записывать. Обсудили детей и семьи, у кого они были, и принялись дружно мечтать об отдыхе. Хотя Враноффски, например, если о чем и мечтал, то о том, чтобы его кто-нибудь от души стукнул по башке и вышиб из нее эти треклятые коды. Когда он поделился этой мыслью, Джейк из ударной группы посоветовал:
- А ты в «Дырищу» зайди. Там такое наливают – мозги вышибает не хуже дробовика!
- Нет уж, спасибо, – парировал Враноффски. – Там, знаешь ли, мозги и вправду могут вышибить!
Фернандо навострил уши.
- Вообще-то, – голосом бортового информатора пояснил Деверо, – это заведение называется «Черная дыра». Но обычно его называют не иначе как «Дырищей», поскольку основной его контингент – это… эээ… обитатели района доков.
- Прямо скажем, распоследнее городское отребье, – отрезала Габи. – Ходят даже слухи, что там… и проституцией не брезгуют.
Она скривилась так, как будто только что изощренно выматерилась. Фернандо, впрочем, скривился не меньше:
- Не, ребята, это все я проходил двадцать лет назад, когда на Лехане обосновывался. Как вспомню, что тогда гнал – самому плохеет, а народ ведь пил и нахваливал. Сейчас и годы уже не те, и девчонки должны вокруг себя нормальных людей видеть. Вот открыть бы где-нибудь бар да мешать там коктейли с моими же наливками, вот это была бы тема. И назвать его... «Кактус». Ну, типа, экзотика.
- О, как минимум одного завсегдатая вы найдете точно, – улыбнулась Габи. – Наш капитан просто обожает выпить чего-нибудь экзотического. Чем невиданней перед ним выпивка, тем лучше.
- Ребята, – проникновенно сказал Фернандо, – да вашему экипажу, если у меня с баром получится, я в любое время дня и ночи бесплатно налью!
«Спросить папу, как иммигранту получить лицензию на продажу алкоголя», – быстро записал Враноффски в комм. А вслух сказал:
- Помещение советую арендовать побольше. Потому что друзья парня, который сейчас лежит и отдыхает в медотсеке – а их у него, скажем так, хватает – прибегут делать вам выручку в первый же день, потому что за возвращение Нила живым стоит выпить.
- И правильно сделают! – фыркнул Фернандо. – Хоть чем-то я должен компенсировать пару километров своих нервов и пару килограммов антибиотиков? Пусть только попробуют не явиться! А уж если Нил не придет – вообще обижусь!
Собравшиеся расхохотались. Враноффски пообещал лично проследить за явкой Теней, чем вызвал новый приступ веселья. Да и у него самого цифры в голове немного унялись.

41.
28 мая 3049 года
Первое, что увидел Деверо, придя домой – Эжени, крепко спящую на своем матрасе. А точнее, упавшую на него ничком прямо посреди подготовки к экзаменам. Рядом валялись всевозможные бумажки, исчерканные во всех направлениях, там же планшет и световое перо. Электроника электроникой, а в учебном процессе без гор бумаги никуда – только так можно эффективно работать сразу со многими источниками. Головой Эжени лежала на толстенном учебнике по математике, с другой стороны громоздился ворох звездных карт с ее пометками. «Обучение методом диффузии», – фыркнул про себя Деверо, вспоминая собственную учебу в Академии. Сам он вкалывал как проклятый – и не только потому, что всегда был старательным учеником. Это была единственная отдушина, чтобы не думать об аварии родительского флаера.
На терминале осталось открытой переписка с кучей формул – видимо, Эжени советовалась с Эриком или еще кем-то из друзей. Деверо дипломатично не стал присматриваться. Осторожно проходя к окну, он чуть не наступил в тарелку, на которой валялись пестрые обертки от какой-то явно вредной еды. Рядом стояла пустая бутылка из-под имбирного пива. Оставшись одна, Эжени определенно не тратила время на готовку. Да и на еду тоже.
Деверо аккуратно убрал мусор, помыл тарелку и поставил на место. Потом рассортировал бумажки на три аккуратные стопки, а на одном листке написал: «Копай глубже, экзаменатор будет в восторге. Книги правильные». Сел за терминал, свернул переписку, успев увидеть наверху имя Эрика, и заказал горячей еды – он и сам был голоден, а в холодильнике давно перевешались все мыши.
Комнату уже заливал рыжий свет вечерней Паллады, когда Эжени наконец открыла глаза. Деверо тут же протянул ей кружку с травяным чаем и тарелку с фруктами:
- Спецотряд по спасению ботанов на место прибыл!
- Ой, ты уже вернулся? А я все проспала! Спасибо! – Эжени вгрызлась в большое яблоко. – А чем так вкусно пахнет?
- Говорю же – все для спасения от перегрузки. Я заказал обед, точнее, сейчас это уже скорее ужин. Он на подогреве. Все, что осталось – твое.
Эжени унеслась на кухню и вернулась, с трудом удерживая сложную конструкцию из тарелок. Некоторое время она молча поглощала еду, а Деверо смотрел на нее, словно увидел впервые. Ведь до сих пор им не приходилось расставаться надолго. Эжени немного выросла за этот год и стала превращаться из подростка в девушку. И вот она сидела на матрасе в его квартире и уплетала сосиски с овощным рагу, а он чувствовал, что сейчас все происходит необыкновенно правильно. И что больше всего он хотел бы, чтобы она так и оставалась здесь. На каникулах. После выпуска. Всегда. «Ей семнадцать!» – одернул он сам себя. Но до ее дня рождения совсем недолго…
- Ох, Люсьен, я свинья, – сокрушенно произнесла Эжени. – Ты с вылета, а я даже не спросила ничего, как будто ты меня кормить прилетел.
- И тебя кормить тоже, – улыбнулся Деверо. – Но поскольку я уже поел, могу рассказать. Правда, не все.
- Ну ты за кого меня принимаешь? Конечно, я понимаю, закрытая информация и все такое.
- Да тут даже не в этом дело. Ты уже без пяти минут кадет, тебе можно чуть больше. Но я-то не участвовал. Только с корабля связь держал. А наши были не очень настроены общаться. Многое узнал уже в перелете.
- Ну расскажи! – совершенно по-детски протянула Эжени.
Деверо пересел ближе к ней и стал рассказывать ту часть, которую знал. О Селерене не стал вдаваться в подробности – пусть сначала командование решит, чему из этой истории быть в общем доступе, чему в ограниченном, а чему и вовсе остаться в тайне. Зато не скупился на похвалы в адрес контракторов. Историю спасения Росса Эжени слушала с горящими глазами, словно захватывающий приключенческий роман. Когда Деверо рассказал, как Кармен подставила плечо Снайперу, она заливисто расхохоталась, а потом вздохнула:
- Эх, меня там не было. Как наши вообще, целы?
- Селину ранили, впрочем, сейчас она вроде бы уже дома, за перелет Габриэль привела ее в норму. Снайпер в своем репертуаре – в медблоке только случайно заметили, что он ранен, сам ничего не почувствовал. Но ничего серьезного, – быстро добавил Деверо, заметив, что Эжени резко напряглась, – через день уже на тренировки вернулся.
Эжени выдохнула. Деверо вспомнил разговор в Клэр-Фонтэн: «Чем больше времени она проводит с тобой, а не со мной, тем лучше». Лучше ли? Нет, понятно, что из Снайпера никакой «объект интереса», по его же собственному выражению, но можно ли так вот навязывать себя?
- Можно, я задам тебе очень нескромный вопрос? – тихо спросил Деверо. – По-хорошему, мне не стоило бы…
- Это что-то связанное с моим возрастом? – лукаво прищурилась Эжени. – А ты знаешь, что он не совсем верный?
- В смысле?
- У нас календари расходятся. Да ты и сам знаешь, оно же везде так. Когда у вас был июль, у нас – уже сентябрь. А возраст я тогда не назвала, записали только дату рождения. Так что у меня получилось два дня рождения, правда, первый, в Сфере, я не отмечала. А потом отметила уже с вами. Но на самом деле я старше на два месяца. Так что если тебя смущает только это – можешь считать, что мне восемнадцать.
Деверо снова увидел ее как будто впервые. Да, за этот год она стала старше. И думать о ней как о подростке становилось все труднее.
- Я хотел спросить… – Деверо почувствовал, что еще немного – и он начнет краснеть, как мальчишка. – Тебе… кто-нибудь нравится?
- Ты про Снайпера сейчас? – проницательность Эжени порой начинала его пугать. – Знаешь, я вообще влюбчивая. И потом – такой крутой боевик, ну ты же понимаешь. И он красивый все-таки, – она смутилась. – Но ты же сам, наверное, видишь – он к себе не подпускает. То есть я могу от него фанатеть, но и все. Он вообще не про это… не знаю даже, как сказать.
- Кажется, я понимаю, – кивнул Деверо.
- Вот. А если ты про Эрика и что мы дружим – мы именно что дружим. Он же маленький. Хотя и с учебой мне помогает, и рассказывает много. Только мне все время кажется, что он младше не на год, а гораздо больше. Я же привыкла, что у нас в восемнадцать лет уже боевики. Не, он хороший парень и с ним интересно, но в общем и все.
- А… – неопределенно протянул Деверо, пытаясь скрыть внезапную радость. Хотя сам затруднился бы сказать, почему. А Эжени продолжала:
- Понимаешь, там, где он, мне уже делать нечего, я там была. Ну понятно, что наша «Пантера» – это совсем другое, но... не знаю, как объяснить. Я не хочу быть как он. А как Снайпер – и не смогу. Хочу как ты.
- Как я? – улыбнулся Деверо. – Я же не боевик совсем. Ну, в Академии, конечно, учили драться, но какой от меня толк?
- И очень хорошо, – серьезно ответила Эжени. – Я бы не могла… опять…
- Опять – что? – на автомате переспросил Деверо и тут же спохватился: – О… э… прости дурака.
Он обнял ее. В ответ она придвинулась ближе:
- Все в порядке. И вообще… может, я еще не выросла, и влюбчивая, и все такое, но это все не то. А по-настоящему мне нравишься ты. Вот.
На несколько минут Деверо утратил дар речи. Потом севшим голосом проговорил:
- Честно говоря, даже не надеялся это услышать. А ведь только этого и ждал, – да, сейчас он понимал, что так оно и есть.
- Я давно поняла, – улыбнулась Эжени. – Только стеснялась.
- Теперь – не надо, – тихо сказал Деверо и привлек ее к себе.

42.
3 июня 3049 года
Пять дней назад, едва «Сирокко» успел приземлиться в космопорту, у трапа материализовался полковник Альенде. Как всегда, в штатском, как всегда, безукоризненно элегантен, но сквозь эту элегантность так и проступала надпись «Очень опасен». Он прямым ходом направился к Враноффски, едва успевшему шагнуть на бетон, и без лишних предисловий произнес: «Юноша, мне нужен комм». На лице связиста лишь на долю секунды мелькнула тень удивления, потом он узнал Альенде и ответил даже без обычного ерничания:
- Я отдал его коммандеру Нуарэ, полковник. Так что вам лучше спросить моих командиров. Но заберите его, пожалуйста. Нас от него уже тошнит.
- Мы ведь не встречались раньше, – Альенде чуть приподнял бровь.
- Так точно, – уже более жизнерадостно ответил Враноффски. – Вас лично я действительно вижу впервые. А вот лейтенанта Альенде видел достаточно часто, чтобы опознать семейное сходство. Да, я частично расшифровал файлы с этого комма, но там в такую лапшу порезано... Теперь на вашу команду вся надежда.
Нуарэ лишь молча отсалютовал и протянул комм. Альенде с хищной усмешкой убрал его во внутренний карман и растворился так же мгновенно, как и возник. Три дня спустя он сообщил, что восстановить и расшифровать удалось практически все, и добавил: «Впрочем, большую часть работы за нас все равно сделал энсин Враноффски. Восхищен такими результатами практически в полевых условиях».
И вот теперь Нуарэ излагал командованию, что было обнаружено на этом комме, стараясь сохранять ледяное спокойствие, хотя цензурных комментариев у него просто не было. Впрочем, не у него одного. Адмирал Андраде сидел с каменным выражением лица, но его взгляд, если бы сверкавшие там молнии были материальны, рисковал прожечь в центре стола большую оплавленную дыру. А рядом возникла бы вторая, ничуть не меньше – от капитана О’Рэйли, которая была в ярости, что в свое время Селерен от нее ускользнул. Сам Нуарэ просто запретил себе думать о чем бы то ни было, кроме чистой информации. Вот факты с комма Селерена. Вот очень удачно дополняющие их сведения от Оливейры – в его комме нашлись заметки и о деятельности того дона, на которого работал Селерен, и о его дальнейших планах. Отрывочные, но в сочетании со всем прочим – весьма полезные. Как объяснял сам Фернандо еще в перелете, при простом торговце наливками мало кто считал нужным осторожничать. А он умел слушать и запоминать. И намеревался при случае обменять эту информацию на убежище хотя бы для дочерей. Не пришлось – но информация в любом случае пригодилась.
Раздав указания о дальнейших действиях, адмирал обвел всех тяжелым взглядом.
- У лейтенанта Селерена из родных только мать. Он был ее единственным сыном. Сейчас Селерен считается пропавшим без вести при гибели «Пассата». И так это и останется. То же относится к семьям экипажа Гиллмартина. Корабль атаковали леханцы, экипаж погиб. В случае утечки найду виновника и вышибу мозги. Кем бы ни был Селерен, его мать такого не заслужила.
- Сын капитана Гиллмартина имеет право знать правду, – медленно проговорил Нуарэ.
- Коммандер, вы возьметесь сообщить ему?
- Должен.
Конечно, Нуарэ ожидал, что пятнадцатилетний Алан Гиллмартин выплеснет все эмоции именно на него. И, как сам считал, был к этому готов. Тем более что много слышал о непростом характере Гиллмартина-младшего. Военных Алан недолюбливал и чуть ли не стыдился, что его отец – один из них. Хотя в его присутствии все же держал свое мнение при себе. И когда Нуарэ мягко, но без умолчаний рассказал, что произошло, на мгновение ему показалось, что Алан сейчас бросится на него с кулаками.
- Это все вы виноваты, – проговорил подросток сквозь злые слезы. – Почему он отправился туда, а вы остались? Зачем вообще этот ваш космофлот, кроме как людей гробить? Такие же цепные шавки, как у Терры!
У Нуарэ потемнело в глазах. Еще немного, и он впечатал бы Алана в стену, но вовремя вспомнил, что перед ним все-таки ребенок. И сын его прежнего командира. Пусть и наслушавшийся невесть чего. А что с него взять – он живет на мирной планете и родился через десять лет после последнего открытого столкновения с Террой. Он не хочет воевать. А война пришла к нему сама. Рафаэлю было жаль Алана. Но и позволить говорить такое он не мог.
- Так, – произнес Рафаэль очень тихо, но Алан невольно попятился, заслоняясь рукой. – А теперь подобрал сопли и слушай. Твой отец знал, на что идет. Как и капитан Кларк. Как и все мы. У нас постоянная угроза войны, мы не можем себе позволить забиться в угол и бояться, как бы кого не убили.
Алан еще пытался что-то возразить, но Нуарэ шагнул ближе, почти нависнув над ним, и сказал:
- Или, может, надо было позволить этой крысе и дальше сдавать экипаж за экипажем? А то и самим сдаться с извинениями за беспокойство? Думаешь, это спасло бы хоть кого-то? И еще. Я что-то услышал о цепных шавках. Так вот, если не будет нас, Терра не станет разбираться, кто хотел с ней воевать, а кто нет.
И чуть мягче он добавил:
- Мне очень жаль, Алан. Прости… что сделать удалось так немного.
Он повернулся и вышел, боясь не совладать с собой. На душе было отвратительно. До сих пор он существовал, словно сжав себя в кулак, а теперь, после совета и разговора с Аланом, все события последних месяцев собрались скопом и рухнули на его плечи. Не оставляло ощущение, что все идет категорически неправильно. С самого вылета. И дело даже не в том, что Да Силва жестко поставил его на место. Если бы капитан его пристрелил прямо там же, а тело выкинул в шлюз в лучших наемничьих традициях, это было бы даже логичнее. Рафаэль понимал, что зарвался и заслуживает хоть трибунала, хоть пули в лоб. Но он остался жив. И что дальше? Гибель экипажей «Аргеста» и особенно «Пассата» ударила по всем, но именно теперь, когда все самое страшное уже случилось, а выживший друг в относительной целости и полной сохранности проходит лечение, его вновь накрыло болью от утраты, заглушить которую было нечем. Уже не скажешь себе: «Некогда страдать, о деле думать надо». Рафаэль скрипнул зубами. Он не мог не вспоминать о своем бывшем экипаже. О сдержанном и рассудительном капитане Гиллмартине, который на собственном примере показывал, что значит «сам погибай, а товарища выручай», о Рэйчел, для которой, казалось, не было неразрешимых задач, обо всей ударной группе «Пассата» и ее командире Дженни Шоу, которой группа подчинялась беспрекословно. Обо всех погибших из-за одной поганой шкуры.
Рафаэль раз за разом прокручивал в голове убийство предателя. Называть эту мразь по имени его с души воротило. Много чести для амбициозного куска дерьма. Конечно, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, но этот гаденыш хотел быть ни много ни мало самым главным, а всех остальных видел при себе в роли статистов и винтиков в своих грандиозных планах. Ведь леханцы его не ломали. Он сам решил командовать частной армией какого-нибудь дона, а то и сам стать доном, потому что в сомбрийском космофлоте ему мало что светило – там давно поняли, кто он такой. В психологическом корпусе служат не идиоты. И все же ему дали шанс. Выбор был простой – или умерить свою гордыню и получить нормальное продвижение по службе, или самому себя загнать на периферию, где его замашки не наделают дел, или уйти в отставку. Кто же думал, что этот урод предаст Республику. Что личные амбиции окажутся для него превыше родной планеты. Что для сомбрийца, планетой вскормленного и вспоенного, девиз на гербе Республики может оказаться пустым звуком. И что эта нелюдь может как ни в чем не бывало служить в Космофлоте, основная цель которого – защищать родную планету и ее жителей любой ценой до последней капли крови. Последнее бесило особенно. Он не только пользовался своими товарищами и убивал их, чтобы соблюсти свои корыстные интересы и спасти свою жалкую задницу. Он был готов приносить своим новым хозяевам сомбрийские корабли один за другим, лишь бы возвыситься. Он же всю Республику под помои подставил. От этого хотелось то ли плеваться и материться, то ли заорать в бессильной ярости. Казалось бы, свершилось. Предатель мертв. Нуарэ сам же его и убил. Как справедливо заметила Хендрикс, мертвее эта падаль уже не будет. Но этого мало, мало, мало!
В ярости Рафаэль от души врезал кулаком по росшему неподалеку дереву и ссадил костяшки. Машинально взглянул на ободранную руку и вспомнил осторожные прикосновения Габриэль и ее слова «сначала я взгляну на ваши руки». Он глухо зарычал и до боли закусил губу. По подбородку потекло что-то мокрое. Рафаэль вытер лицо тыльной стороной ладони. Кровь. Он ускорил шаг. Больше всего ему сейчас хотелось попасть домой и никого не видеть. Даже мать и брата. У отца все равно заседание в генштабе, которое продлится до позднего вечера. А еще хотелось отрубиться и ничего не чувствовать, потому что иначе он так и будет вспоминать эти прикосновения. И осознавать, что никакие другие ему не светят. Только руки. Только через стерильные перчатки. Лишь раз он смог прикоснуться к ней как к обычной женщине. Уговорил на танец на юбилее капитана. Он уже тогда понимал, что влюбился без памяти. Она была в его руках. Она была близко. Он держал ее и вел в танце. Она улыбалась. А в глазах – плохо скрытое беспокойство на грани паники. Как будто сейчас ей придется отбиваться от десятка вооруженных головорезов в одиночку. За что ему это? Почему единственная, кого он любит, летает с ним в одном экипаже, и быть с ней – это создавать ей и себе неприятности по службе? Да какое там «быть с ней», сейчас она добровольно даже не посмотрит в его сторону. И капитан еще ясно дал понять, что лучше пожертвует им, чем идеально подходящим его экипажу корабельным врачом. Естественно. Врач должен быть в экипаже своим, знать особенности каждого, и психологические в том числе. Это помогает им работать эффективно. В уставе даже небольшие послабления для медслужбы есть. Так что о том, чтобы отпустить с корабля врача, который любит экипаж как семью, для капитана и речи быть не может. Ничего удивительного, что он вышел из себя. А кто бы на его месте не взбесился.
Ноги сами принесли Рафаэля к магазину спиртных напитков. Выбрав пару бутылок нордиканского односолодового виски, он расплатился через комм-код, радуясь, что магазин с полным самообслуживанием – контактировать с живыми людьми он был сейчас не в состоянии. Дома, никому ничего не объясняя, заперся в комнате и заранее приготовил постель на своей узкой тахте. Все равно потом отрубится. Пусть сразу будет площадка, куда падать. Засыпать в одежде на неразобранной постели – значит обеспечить себе отвратительное утро, а ему и так погано. Рафаэль достал стакан, откупорил бутылку и налил себе виски.
В дверь осторожно постучали. Рафаэль открыл. Мать молча протянула ему бутылку минеральной воды и инъектор с «тоником».
- Спасибо. У меня есть в аптечке спрей, – сказал Рафаэль.
- Рафи, я не знаю, до какой степени ты напьешься. И ты тоже. Выглядишь ты, честно говоря, ужасно. Не буду лезть тебе в душу и тем более читать лекции. Ты большой мальчик, сам все знаешь и умеешь отвечать за свои поступки. Мне достаточно того, что ты не станешь буянить и крушить мебель. Но похмелье – штука коварная. Так что если спрея не хватит, вот тебе инъектор. И все же надеюсь, что ты остановишься вовремя.
Через дверь Рафаэль еще услышал, как она объясняет Эрику: «Ему просто надо побыть одному». Он благодарно улыбнулся и снова наполнил стакан.

43.
Эрик очень не любил не понимать, что происходит. А сейчас он не понимал ничего. Раф, конечно, никогда не отличался общительностью, но после вылета всегда находил время поговорить с братом. Тем более после той истории, когда «Сирокко» пропал на месяц. Осенью было здорово. Они даже успели вдоволь погулять по городу, и Раф смеялся и рассказывал интересные истории. А вот с зимы Раф стал какой-то странный. В отпуск решил лететь один. Это еще ладно, действительно, не с родителями же в двадцать восемь лет отдыхать, тем более что отец занят на службе, в этом году отпуска у них не совпадали. Эрик тоже не мог ехать с ним – курсы. Хорошо еще, в Клэр-Фонтэн съездили. Энсин Деверо – прекрасный человек, и чего брат на него фыркал, спрашивается? Но вроде перестал. Как раз после того летнего вылета и перестал. А теперь вот рванул один в отпуск. И даже не сказал, куда. Махнул рукой – мол, сначала на Азуру, а там, может, попутешествую. Это Раф-то, который без подробного плана даже в магазин за углом не выйдет. Наверное, самому скучно стало так жить. Эрик бы точно не смог. Сам он за два месяца, к собственному удивлению, даже соскучиться не успел – Клэр-Фонтэн, рассказы Эжени, тренировки со Снайпером… Да, звать сержанта Вонга по имени Эрик отвык за два дня. И очень радовался, что такой боец хвалит его успехи. Но и гонял его Снайпер куда больше, чем даже того же Костю. И называл своим учеником.
А потом Раф вернулся. Прошел к себе, мрачнее тучи, и вышел только на следующий день. Сказал, что возникли проблемы, но пояснять отказался наотрез. Эрик не настаивал – во-первых, если Раф не хочет отвечать, от него ничего не добьешься, а во-вторых, он слабо представлял себе проблемы, с которыми его брат не смог бы справиться. Обидно, что фотографий не привез – утопил комм-карту. И рассказывать так ничего и не стал. Видимо, эти самые проблемы вконец испортили настроение. Так бывает – вот вроде все нормально, а потом случится какая-то гадость, и уже ничего не радует. А потом отпуск закончился, и Эрик совсем перестал видеть брата.
Сегодня они договорились встретиться после совета. Эрик приехал заранее, привычным маршрутом забежал в столовую и долго смотрел, как расходится командование флотилии. По рассказам брата он знал почти всех. Адмирал Андраде, совсем седой, с пронзительными голубыми глазами. Рыжая Альберта О’Рэйли – Эжени сейчас похожа на нее, как родная дочь. Капитан Бенецки – коренастая и крепкая, больше похожа на мужчину, чем на женщину, настоящая космическая волчица. Молодого кареглазого брюнета Эрик не узнал, наверное, кто-то из недавно назначенных, Раф рассказывал. Сестры Ридо – действительно невозможно отличить, посмотришь и кажется, что в глазах двоится. Капитан Да Силва и Раф вышли почти последними.
Эрик хотел было подойти к брату, но Раф жестом остановил его:
- Прости, сегодня не выйдет. Мне нужно срочно уехать. Скорее всего, буду поздно. В другой раз, ладно?
Эрик, наверное, выглядел совсем расстроенным, потому что Раф все-таки подошел и потрепал его по макушке. Еще раз сказал «прости» и ушел. А теперь вот вообще заперся и пьет. Не первый час уже. Может, Эжени знает, что происходит? Они же с Деверо вместе живут, может, он что-нибудь ей говорил?
Эрик снял с зарядки комм и написал: «Слушай, что случилось? Брат вернулся мрачнее тучи и напился. Он не то чтобы стопроцентный трезвенник, может иногда выпить, но никогда не напивался пьяным. А сейчас просто в хлам».
Через пять минут от нее пришел ответ: «Ох, это, наверное, из-за того совета. Я от Люсьена слышала. Но не знаю, что там происходит. Он-то не участвовал».
«Ну да, совет капитанов. Его созывают, когда надо обсудить что-то очень важное. Отец и Рафи говорили, что было что-то плохое, но они не могут рассказать подробности. Нельзя».
«Да понимаю. Хочешь, приходи завтра в гости, у меня тут как раз пара вопросов по истории возникла».
«Отлично! Прибегу и посмотрим, что у тебя за трудности. Мы твоего штурмана не напряжем? А то вдруг ему тоже паршиво. Если не захочет, чтоб мы у вас зависали, можно пойти ко мне. У нас не страшно. Мой отец убивает только внешних врагов, мама занята в лаборатории, а брата ты и так знаешь и абсолютно не боишься».
Впервые Эжени не ответила на «твоего штурмана» «не мой, а свой собственный». Прошла пара минут, прежде чем на экране появилось ее сообщение:
«Не, Люсьен вроде в порядке и будет рад видеть. Впрочем, его завтра все равно почти весь день не будет дома».
- Ну хоть у кого-то все в порядке, – выдохнул Эрик и пошел перетряхивать лицейские конспекты по истории.

44.
7 июня 3049 года
- Оклемался, жертва радиопомех?
- Селина? – несмотря на поганое настроение последних дней, Враноффски улыбнулся. – Тебя уже выписали?
- Да меня и не вписывали. Перед прилетом Габриэль меня осмотрела, сказала, что могу ехать домой, но за попытки рукопашки она мне лично открутит голову. Я даже в кои веки настроена послушаться. Еще пару раз надо будет показаться, а так порядок. Я, собственно, к чему – как ты смотришь на то, чтобы пойти потанцевать? Как ты ведешь – мне руки почти не понадобятся.
- Знаешь, если честно, совершенно нет настроения, – Враноффски спохватился, что это могло прозвучать совсем невежливо, и поправился: – То есть в прошлый раз все было очень здорово, я не прочь повторить, но… не сейчас.
Он уже готовился к тому, что Селина опять помянет «приказ старшего по званию», но она неожиданно сказала:
- А тогда просто приезжай ко мне. Я хочу тебя видеть.
Прежде чем Ари нашелся с ответом, Селина прислала текстовым сообщением адрес и отключилась. Он почесал в затылке и пошел собираться.
Из кухни сногсшибательно пахло бабушкиными ореховыми булочками, и у двери уже топтались Ник, Дан и Алиса. Ну правильно – у всех троих экзамены полным ходом, едят, не вставая из-за компьютеров, и в основном таскают сладости.
- Ба, я в гости, – крикнул Ари. – Подруга позвала. Буду, наверное, поздно.
- К Селине, что ли? – бабушка с хитрым видом обернулась от плиты. – Привет передавай. И не только привет, подожди-ка…
Она достала с холодильника коробку и отправила туда содержимое одного из блюд. Горами булочек была заставлена почти вся кухня.
- Бабуля, ты на весь Штормград напечь решила?
- Да ладно тебе! Ну сам посмотри – ребятам для мозгов сладкое нужно, вон, от учебников не отрываются. У Алека трудный процесс был, тоже надо подзарядиться. Да и дедушка хоть и говорит, что не любит сладкое, а никогда не откажется. Амалия с Витей заглянуть собирались… – она отставила в сторону еще одно блюдо. – Да и Стив любит покушать.
Враноффски хрюкнул. Бабушка Луиза все-таки уникум. Ну кто еще пару наемников с другого конца Галактики практически запишет в любимые внучата? А главное, они сами возражать не станут! Со Снайпером они точно друг друга нашли – про «любит покушать» бабуля сильно преуменьшила. Враноффски сам на отсутствие аппетита никогда не жаловался, но куда уж ему.
На пороге маленькой квартиры в офицерском квартале Враноффски напустил на себя загадочный вид и спрятал коробку с булочками за спину. Селина открыла ему дверь и хитро прищурилась:
- Ты что думаешь, я выпечку твоей бабушки через коробку не учую? Выкладывай!
- Ничего от тебя не спрячешь! – с наигранным разочарованием вздохнул Враноффски и вручил коробку ей. – Бабуля успела кое-что спасти от голодного подрастающего поколения. Хотя и наготовила, как всегда, на полк.
- Очень понимаю это поколение! Так, из чаев могу предложить смородиновый, еще вроде бы оставался лимонник.
- А то мы этого лимонника в перелете не напились! Давай смородину.
Селина достала из шкафчика стеклянный заварочный чайник и две таких же кружки. Комнату наполнил запах смородинового листа. Ари пил чай и оглядывался по сторонам – в гостях у Селины он еще не был. Обстановка была предельно аскетичной, выделялся только застекленный шкаф чуть не во всю стену, где были заботливо расставлены модели звездолетов. Селина как-то упоминала, что она их коллекционирует. Ари решил, что на ближайший праздник подарит ей какую-нибудь редкую модель. Когда там у нее день рождения? Вот стыдоба, друг еще, называется… Лихорадка нордиканская, мозги не работают совершенно!
- Враноффски! – возмущенно заявила Селина. – В моих чаях ничего психоактивного нет, чтобы настолько выпадать из реальности! В конце концов, это уже становится неприлично!
Вместо стандартного извинения Враноффски сказал:
- Слушай, тресни меня по башке, а?
- Это еще зачем? Мне, в принципе, нетрудно, да и желание такое есть, но ведь зашибу же ненароком!
- Да, может, хоть так эта треклятая Лехана из головы вылетит!
- Эль, – она впервые назвала его так. – Мы же все думали, что летим трупы считать. Или покружить над пустыней и вернуться ни с чем. И так сделали больше, чем рассчитывали. Тебя вон, говорят, повышают.
- Да знаю я, – он с досадой махнул рукой. – Просто правда мозги закоротило, хоть об стенку бейся. Какие там повышения, у меня до сих пор цифры в глазах мелькают. И все думаю – а не надо ли было иначе, где можно было бы сработать аккуратнее, на чем этот урод меня поймал, можно ли было от него закрыться…
- Эль, – Селина придвинулась ближе, – ты вне службы существовать умеешь?
Враноффски только что отхлебнул большой глоток, и это было зря. Он поперхнулся, неприличнейшим образом обдав стол веером брызг, и отчаянно закашлялся. Селина от души треснула его по спине. Мда, если она так по голове заедет – и правда мозги вышибет.
- Вот уж от тебя в последнюю очередь ожидал такого вопроса! – отдышавшись, проговорил он.
- А я тут, знаешь, попробовала переключиться, и мне понравилось, – усмехнулась Селина. – Меня, правда, саму не по-детски клинило, но тут мне Стив помог. Теперь вот несу эстафету дальше.
Враноффски отметил, что Селина едва ли не единственный человек в космофлоте, кто называет Снайпера по имени. Кажется, еще Габриэль, но это и всё.
- Не ожидал от вас обоих такого альтруизма, – фыркнул он. Селина накрыла его руку своей и ответила совершенно серьезно:
- Да просто видеть не могу, как ценный специалист и хороший человек себя гробит. Ты ж реально свихнешься, если будешь так застревать в проблеме. Почти месяц прошел, а ты все леханцам помехи ставишь. Я-то своих давно перестреляла, а в кого не попала, – она кивнула на свое плечо, – там Стив прикрыл. Я и заметить не успела. Свет дневной, как подумаю, что не притащи вы эту компанию на Сомбру, мы летели бы на Лехану без них, и я бы сейчас без башки осталась, мороз по коже продирает.
Ее и правда передернуло. Враноффски молчал – невероятно, но в кои веки он вообще не представлял, что сказать. Слишком непохоже это было на привычную «женщину-винтовку». Такую Селину он видел разве что тогда в танце… А она продолжала:
- Я ведь там уже была. Говорю же, не далее как весной меня саму переклинило так, что хоть капитану Темницки сдавайся. Стив заметил и изрядно вправил мне мозги. Не смотри на меня так, я знаю, что он не образец заботы о ближнем. Он просто увидел, что потенциальный боевой напарник страдает опасной фигней. А у меня сейчас опасной фигней страдает друг. Который мне, между прочим, небезразличен.
Враноффски не видел себя со стороны, но, должно быть, сейчас он сильно напоминал маринесского лемура. Размером глаз так точно.
- А что такого? – ухмыльнулась Селина, беря прежний тон. – У тебя очень красивые глаза. Особенно когда ты их не таращишь, как сейчас. Меня впечатлило, как ты держал меня в танце. Ты умеешь... прикасаться.
- Ты со мной флиртуешь? – спросил он, скорее удивленно, чем польщенно.
- А вот это, – она подмигнула, – уже тебе решать.
- Вот уж не думал, что тебе свойственно кокетство, – хмыкнул он. – А как насчет старшинства по званию? Это же неуставняк, Селинчик.
- К чертям терранским неуставняк, – парировала Селина любимым словечком капитана О'Рэйли. – Как минимум, по тебе уже приказ подписан, так что можно считать, что мы в одном звании. В конце концов, имей совесть! Я тебя уже, можно сказать, открытым текстом соблазняю, а ты и ухом не ведешь! И ладно бы ухом, но ты не ведешь ничем другим!
Это сработало. Враноффски секунду молчал, потом заржал, потом просто рухнул физиономией ей на плечо, продолжая ржать.
- Я уже говорил, что мои друзья – злобные ядовитые засранцы? – сказал он, все еще борясь с приступами хохота. – Впрочем, я люблю вас не за это.
- Ну наконец-то, – с облегчением вздохнула Селина. – А то я уже начала думать, что огреть тебя по башке и правда будет лучшим вариантом.
Щелчком пульта она приглушила свет в комнате.

45.
15 июля 3049 года
Иногда Фернандо хотелось ущипнуть себя и убедиться, что это все не сон. С того момента, как Асахиро подтолкнул его на трап сомбрийского шаттла, их словно аккуратно передавали из рук в руки и несли. Сначала доктор Картье и доктор Аллен, потом этот бугай Каррера, который нянчился с девчонками, как со своими, и Дарти, при всей своей бандитской физиономии оказавшийся очень добрым малым. На Сомбре чудеса продолжились – капитан чуть ли не от трапа кому-то позвонил, и к ним подошел моложавый красавец в такой же униформе. Представился капитаном Дэвидом Элдриджем. «Тот самый!» – заверещала Кармен, тыкая сестру в бок. Фернандо понял, о чем они – полперелета твердили о верующем капитане, принадлежащем к Церкви Третьего Завета. По рассказам девчонок это выходили довольно вменяемые ребята. А Да Силва тем временем сказал:
- Дэйв, это и есть мои беженцы и, насколько я понял, твои единоверцы. Я в делах вашей общины понимаю как свинья в апельсинах, к тому же меня сейчас со всеми этими рапортами на части порвут. Прости уж, что напрягаю в отпуске…
- Жоао, – мягко улыбнулся Элдридж, – для хороших людей не жалко. Тем более что и напрягаться не пришлось. Помнишь моих соседей, биологов? Они сейчас в отъезде, болотную фауну изучают. Как раз хорошо бы, чтобы месяц-другой кто-то присмотрел за квартирой, а там уже мы с Юной общину поднимем. Она, конечно, скорее во Вьентосе всех знает, но в столице, я думаю, твоим подопечным будет проще.
Фернандо поспешил заверить, что на чужой шее сидеть не привык и снимет жилье, как только разберется, что тут и как. По дороге Элдридж объяснил, что сейчас они находятся в столице Сомбры под названием Штормград, а Вьентос – это второй по величине город, который расположен на морском побережье, и туда в основном все ездят отдыхать. А еще там живет его племянница Юна, пастор местной общины. Чудес уже случилось столько, что Фернандо не удивился даже женщине-священнику. В Штормграде, продолжал Элдридж, священников даже два, пастор Серхио и пастор Томмазо. Впрочем, Фернандо, хотя и был скорее верующим, дорогу в церковь в последние годы стал забывать. Его больше интересовало, где лучше обосноваться. По всему выходило, что в столице. Вьентос этот, может, и хорошее место, но под бары там уже давно должен быть расхватан последний подвал. Да и опять куда-то срываться… лучше уж остаться в пределах одного города.
Не успели Фернандо с девчонками осмотреться, нагрянул Ариэль Враноффски и потащил знакомиться со своим отцом, а заодно и со всем остальным семейством. Пока Алек Враноффски объяснял Фернандо, как ему оформить вид на жительство и сомбрийское гражданство, а также взять кредит на открытие бизнеса и получить нужные лицензии, девчонок взяла под крыло Алиса, двоюродная сестра Ариэля. Оказалось, она, как и Эстелла, обожает кукол и сама шьет для них наряды, да и вообще собирается стать модельером. Словом, все дела давно были решены, но девчонок Фернандо еле увел, и то ближе к ночи и под причитания «ну пааап! мы такую коллекцию начали рисовать!». Кукла Асунсьон, которой так и не удалось аккуратно приклеить ногу, была объявлена пострадавшей от злобных донов и снабжена игрушечными костылями. А главное – Эстелла наконец перестала расстраиваться, что разбилась любимая кукла. Алиса взяла с девчонок клятвенное обещание приходить еще.
Дальше – больше. Фернандо уже готовился сражаться с бюрократией, а то и отвечать на неудобные вопросы о своем происхождении, а в результате через месяц обнаружил себя в съемной квартире, с сомбрийским видом на жительство, новехоньким удостоверением личности и договором аренды на симпатичный подвальчик, над которым уже красовалась вывеска «Кактус». Теперь можно было спокойно переводить средства с того счета, который он так старательно прятал от донов, и планировать открытие. А тут еще зашла та самая Селина Хендрикс, что так лихо отстреливала леханцев, и привела с собой рыжую красотку в клетчатой рубашке.
- Моя псевдосестра, Люси Хендрикс. Ну… считайте, сводная, – пояснила она. – Опытный бармен. Предыдущее заведение закрылось, ищет работу.
Люси с ослепительной улыбкой кивнула. Через пять минут они с Фернандо ударили по рукам – кого-то вроде нее он и видел за стойкой, когда думал о своем баре. Та же Люси привела к нему пару крепких ребят – следить за порядком и выставлять не в меру набравшихся клиентов освежиться. Фернандо уже устал протирать глаза – даже для сна все складывалось слишком удачно. Но, похоже, они с девчонками все же выиграли в эту лотерею.
Открытие бара Фернандо приурочил к местному празднику – дню середины лета. Считать разницу в календарях он даже не пытался. Прибавили месяц-другой, убавили – да и черт бы с ним. Лехана кончилась. Последним напоминанием о ней стал местный юрист Эмилио Агилера, так он и сам в свое время с той Леханы сбежал впереди собственного мата. Они с Фернандо встречались по вопросам лицензий, покрыли донов в много этажей, пожелав каждому по десятку кактусов в задницу, и разошлись практически друзьями.
А сейчас Фернандо смотрел на зал своего бара, полный народа в космофлотской форме, и в который раз не верил своим глазам. «Это тот, кто спас Росса. Единственного выжившего в леханской операции», – сказал незнакомый голос. Фернандо чуть наигранно раскланялся, но тут же с радостным воплем кинулся к дверям – на пороге возник, собственно, Нил, все еще опиравшийся на трость. Они обнялись, и Фернандо обернулся к залу:
- Эй, народ! На правах хозяина этой лавочки предлагаю тост! За то, что вот этот парень мало того что сам не сдох, так еще и вытащил сюда нас!
Компания дружно чокнулась и выпила до дна. По залу метнулся рыжий сполох – Фернандо уже начинал подозревать, что в Люси где-то встроена пара реактивных двигателей. Во всяком случае, перед всеми снова стояли полные бокалы и рюмки. Нил призвал народ подвинуться, расчищая место себе и Фернандо. Его засыпали вопросам, как все было. Фернандо отхлебнул виски и принялся рассказывать.
- И тут вылезают на меня эти трое. Вы мне, ребята, больше не заливайте про ваши мирные нравы – два раза пристрелить пытались! Ну ладно, объяснились, этот вот индивид весь в счастии. И тут этот самый Снайпер, который, конечно, боец крутой, но если я с ним больше не буду пересекаться, я не очень огорчусь – в общем, огляделся и в окно. А мы через пять минут выходим – а там, оказывается, засада была. Только теперь эта засада лежит себе тихо и больше ни на кого не выскочит.
- Эх, все интересное пропустила, – вздохнула сидевшая там же Селина. Фернандо знаком показал, что и до нее речь дойдет, и продолжал:
- А главное-то веселье только начиналось. У шаттла-то нас ждали, да и еще побольше. Ну, девчонок, понятно, сразу в кусты, этого тоже в кусты, какой из него вояка, на ногах еле стоял. Зато там и я пригодился, всадить кое-кому пару зарядов кое-куда. Да что я – оборону по-настоящему вон кто держал! – он показал на Селину. – А насели плотно, видно, решили уже третий экипаж донам доставить, да только хрен им в глотку и кактус в противоположный конец, а не экипаж!
Собравшиеся заржали.
- За Селину! – крикнул Нил. Она охотно поддержала тост, да еще дополнила слова Фернандо парой пожеланий от себя:
- Особенно тому уроду, что в меня пальнул! Если б не Снайпер, валяться бы мне там и сейчас. Зря сюда не пришел, но все же – за него!
Пили еще долго и много. Но, честь и хвала космофлоту, никто не надрался в свинью и не позволял себе ничего лишнего. Разъезжались глубокой ночью, кто на монорельсе, кто, особенно хорошо отдохнувший – на заранее вызванных общественных карах. Люси считала выручку и довольно потирала руки. А Фернандо шел домой пешком, чтобы развеять туман в голове, и впервые за несколько лет был абсолютно счастлив.
;
Интермедия 3. Командир

1.
Заметка с коммуникатора Дэвида Лайонса
Тема: (пусто)

Дожили. Отродясь не страдал сентиментальностью, а вот же – письма пишу. Стив, я скучаю. Блин, ты этого никогда не прочтешь – у меня же никаких твоих координат не осталось. Я даже не знаю, жив ты еще или нет. Вот я дурак, конечно, надо было у Гордона хоть контакты этих его сомбрийцев спросить. Но я тогда слишком офигел, чтобы еще что-то спрашивать.
Ну и ладно. Буду писать мысли вслух и представлять, что это я тебе излагаю. Ты всегда ждал, пока я выговорюсь, а о себе почти не рассказывал. Я понимаю, ты не хотел, чтобы у меня, если что, была лишняя информация… Черт, до чего противно писать в прошедшем времени – как будто тебя и правда нет в живых. Гордон говорил, это не так. Наверное, ему можно верить. По крайней мере, мне очень хочется так думать.
Нет, ну не долбанулся ли я? Этак скоро воображаемых друзей начну заводить. А и похрен. Все равно я опять один, прямо как ты. Ушел я из «Кошачьего Глаза» ко всем чертям. Нет, ребята там хорошие, но косые взгляды Фрэнка меня задрали. Хотя я его могу понять, сам себя бы выпер после таких приключений. Это, то есть, сначала исчезает и не возвращается Фрэнсис. Которому я все-таки сверну шею, если увижу. Потом куда-то деваюсь я. Возвращаюсь с рассеченной бровью и с рукой на перевязи и рассказываю про союз с Гордоном. Который (в смысле Гордон) должен был бы вышибить мне мозги на дальних подступах. Не, ну ладно, историей про пиратов Фрэнк проникся, тем более что эти ребята действительно попытались на нас хвост задирать. Драка была отличная. Посмотрел на Гордона в бою и понял, что наши сказочники даже преуменьшают. Ну да кому я это рассказываю (хотя и правда – кому?). Но на месте Фрэнка я бы точно задумался, на каких условиях Гордон меня отпустил, что вообще со мной сделал (а что-то определенно сделал, рука-то вывихнута) и такой ли наш союз одноразовый. В общем, я не стал дожидаться прямого вопроса и свалил сам. Как ни крути, а я боевик Черного сектора, там мне и место.
Знаешь, Стив, вот теперь я почти что счастлив. Был бы совсем счастлив, если бы еще и ты здесь был, да что уж там. Я на своем месте. Надоело прятаться. В конце концов, за то время, что я был у Фрэнка, все давно забыли, кто я такой и кого там грохнул. Так что можно спокойно возвращаться. Да и… скажу пафосно, но я в какой-то мере чувствовал себя обязанным вернуться. Раз нет тебя и нет Стаффа… Нет, я не настолько охамел, чтобы считать себя заменой вам, но… блин, не могу объяснить. Ты бы, наверное, понял.
И вот еще что. В твой союз с «Синей Молнией» я, понятное дело, никогда не верил – в конце концов, я знаю правду. И я с ними союза не заключал, что бы там ни думал Фрэнк. Да, пиратов били вместе, но Гордон сам сказал, что это нас обоих ни к чему не обязывает. И если придется с ними драться – буду драться. Может быть, на том и сложусь. А может, и нет. Ты же меня все-таки кое-чему научил.

2.
- Командир, тебя не узнать. Ты чего такой спокойный?
- Отстань! – огрызнулся Гордон. Вот еще замечаний Гая ему не хватало. Все, решительно все в этот раз шло не так. Нет, его самого не задело, он не потерял никого из своих, в общем, бывало в его жизни и намного хуже – но чтобы настолько наперекосяк?
Сначала неполадки с «Молнией». Не критичные, но Гордон привык, что катер повинуется беспрекословно. Кто-нибудь посуевернее, возможно, увидел бы в этом знак, что и вовсе не стоит связываться с этой «Коброй», пусть ползет откуда взялась. Но Гордон, во-первых, суеверным не был, а во-вторых, не собирался спускать атаку на «Снежных Барсов». Это его давние и близкие союзники, и если какие-то змеюки на них будут пасть разевать, так он эту пасть наизнанку вывернет. А «Молния»… Гордон себя бы перестал уважать, если бы не уговорил катер делать именно то, что ему нужно. Тем более при нынешних механиках.
Потом сама эта «Кобра». По всем данным, команда там была одна и не то чтобы из самых больших, а на месте обнаружилась, судя по эмблемам, целая коалиция. На коалиции в Черном секторе у Гордона еще со времен «Ариэля» была аллергия. Спасибо, на всю жизнь хватило, старый шрам начинал ныть при одной мысли. Да и действовали эти ребята очень похоже. Засады, какие-то самодельные ловушки, мелкие атаки из-за угла… Не то чтобы все это было так уж опасно, но раздражало. В первую очередь – сходством с событиями четырехлетней давности. Ежу понятно, много ума не надо, чтобы додуматься против более многочисленной и более сильной команды действовать именно так, скорее всего, просто совпадение – но уж очень неприятное. Впрочем, постепенно «Кобру» и компанию наконец вынудили драться без фокусов. И плюнуть бы, сорвать все тормоза и наслаждаться хорошей дракой, каких с выноса пиратов не было – но мешало еще кое-что. Точнее, кое-кто.
Понятно, что Дэвида Лайонса терять из вида было нельзя. Мальчик очень интересный и обещает стать серьезным противником. Гордон усмехнулся про себя – он в мыслях называл Дэвида «мальчиком», хотя разница в возрасте у них была от силы года два. Как бы то ни было, Гордон знал, что Дэвид вернулся в Черный сектор. И знал, что он подался в «Кобру». Интересно бы знать, не он ли устроил всю заварушку с «Барсами»… С другой стороны, у «Кобры» свое командование есть. Но вот чего Гордону точно не хотелось – это чтобы Дэвид в этой драке сложился. Странное ощущение. Непривычное, во всяком случае. До сих пор единственным намерением Гордона в отношении любого оппонента было вкатать его в палубу, а остатки разнести по подпространству. Если не удалось – повторить при следующей встрече. И Гордон сам не мог сформулировать, почему сейчас не так. Команда, разумеется, отнеслась к приказу «этого не трогать» с полным пониманием – уводить у командира добычу дураков нет. Вопрос, зачем ему эта самая добыча. Убивать Дэвида он не хотел. Но что тогда? В идеале, конечно, переманить бы его на свою сторону. Боец хороший. Только мальчик ведь или принципиально живым не дастся, или опять затеет игру в несгибаемого героя, и тут уж только пристрелить останется. И тогда какой смысл? «А с кем мне, блин, воевать-то тогда?». Мысль была свежая и странная – противников у «Синей Молнии» всегда хватало. Вот только каких…
- Все. К черту, – произнес Гордон вслух, резко тряхнув головой. Гай понимающе кивнул – сейчас начнется веселье – и привычно встал рядом. Гордон улыбнулся. Вот так бы сразу. В конце концов, нашел из-за чего загоняться. Катер призвали к порядку, засады и прочие непотребства давно вкатаны во что пришлось, осталось только надеяться, что к его приказу отнесутся серьезно – а когда было иначе? И знакомая волна наконец захлестнула с головой. Хорошо Снайперу, он такое, говорят, по собственному желанию умеет. Дальнейшие мысли смыло ко всем чертям.
Следующие несколько часов, как это часто бывало, начисто изгладились у Гордона из памяти. Силуэт противника – выстрел – фигура Гая или Андрея рядом – стандартное «Командир, ты в порядке?» – привычный жест, чтобы не отвлекаться на слова… А потом настало затишье. Гордон перевел дыхание, не без усилия возвращаясь в реальность – и едва не споткнулся о чье-то тело. Невысокий коренастый парнишка чуть младше самого Гордона. Черная форма. На рукаве – готовая к атаке кобра. Коротко стриженные светло-русые волосы, слипшиеся от крови. Гордон наклонился к убитому. Лицо в крови, но вполне узнаваемо.
- Кажется… был… приказ, – с расстановкой проговорил Гордон, оглядываясь по сторонам. Привычные очертания мира возвращались медленно, и он еще не мог различить реакцию на свои слова. Поэтому он коротко бросил в пространство: – Чья работа?
«Главное, чтобы не моя. Да нет, мне все-таки не настолько крышу сносит, я бы узнал». По крайней мере, Гордону очень хотелось в это верить.
- Ну? – Гордон обернулся в сторону союзников – в своих бойцах он не сомневался. – Чья работа?
- Командир, – тихо сказал Гай, – чего пристал? Как будто разберешь в такой свалке…
- Стреляли прицельно и вблизи, – так же тихо ответил Гордон. Он уже хотел повторить вопрос в третий раз, но тут из бокового прохода возник боец в серой нейтральной форме. Его имени Гордон не помнил. Союзнички, отрастили на «Кобру» изрядный зуб и очень просили взять их с собой. Вот и взял, на свою голову.
- Командир, искал? – спросил он.
- Искал, – сквозь зубы ответил Гордон, из последних сил стараясь говорить спокойно. Он показал на убитого: – Твоих рук дело?
- Ну да, – союзник довольно ухмыльнулся. Гордон без единого слова высадил в него обойму.
- И что это было? – поинтересовался Гай. – Бей своих, чтоб чужие боялись?
- Не смешно! – рявкнул Гордон. – Приказ был для всех. Сводить счеты через мою голову команды не было.
Гай пожал плечами и отошел – руководить отходом к катерам. Гордон был ему крайне признателен – пускаться в объяснения хотелось меньше всего на свете. Он присел рядом с телом Дэвида. Снял с его руки комм, подобрал пистолет и криво усмехнулся, увидев все ту же эмблему «Лунного камня» и подпись Жана Дестикура. «До чего ж по-дурацки вышло… Прости, парень, тебе все равно уже не пригодится».
Краем глаза Гордон заметил какое-то движение. Он резко обернулся и обнаружил еще одного нейтрала.
- Вопросы?
- Да нет, про приказ я как раз помню. Но почему? Он же вроде как из твоих личных врагов… был.
- Во-первых, не он, а его наставник. Во-вторых, это касается меня и его. В-третьих, все несогласные могут высказать мне претензии. Патронов хватит. Так своим и передай.
Он отвернулся и быстро направился к ангарам.

3.
Сообщение, пришедшее на терминал в архивах Теневой флотилии
Дата: 2 августа 3049 года по сомбрийскому календарю
Кому: Рафаэлю Нуарэ
Отправитель: Гордон Райт
Тема: Ответ на: Протоколы

Рафаэль, я с хреновыми новостями. Хотя это для меня они хреновые, а для вас – как знать. Помните, я писал про того парнишку из нейтралов, друга Снайпера? Дэвид Лайонс его звали. В общем, он мертв. Сразу хочу сказать: это не моих рук дело, могу подтвердить под любой присягой. Более того, придурка, который его грохнул, я сам же и пристрелил. Потому что личные счеты личными счетами, а так в Черном секторе вообще нормальных противников не останется. Снайпера нет, Стаффа нет, ну и как это называется?
Да, о Снайпере. Наверное, не стоит ему сообщать. Хотя кто его там знает, что он себе думает. Вы с ним уже больше моего общаетесь, вам виднее. Если все-таки решите сказать – здесь копия данных с комма Дэвида. Может, Снайпер там что полезное найдет.
И еще раз спасибо вам за ваши данные. Выступление Крауса теперь вся команда пересматривает и ржет. Хотя, честно говоря, я порой начинаю думать, точно ли он был единственным, кто пытался влиять на Сферу. Конечно, штатный параноик у нас Гай, но все же.
К черту. Вы совершенно правильно тогда говорили – мы всего-то дальний закуток Галактики. Который, впрочем, тоже хочет жить своей жизнью. Так что не буду вас больше грузить нашими разборками. Дальше уже мое дело.
Гордон Райт.
;
Глава 7. Мы пришли с миром

1.
20 июля 3049 года
Рафаэль Нуарэ чувствовал себя не в своей тарелке. Ощущение не из приятных, особенно если давно забытое. Нет, дело даже не в том, что взрослый мужик с безупречной военной выправкой задумчиво бродит вдоль полок с куклами. Это Сомбра, здесь отнесутся совершенно спокойно хоть к тому, что ты ищешь подарок, хоть к тому, что ты сам в куклы играешь. Но Рафаэль хотел сделать особенный подарок.
«На Сомбре у тебя сто кукол будет. Ну или сколько сама захочешь. Слово офицера». Так он сказал девочке, которую вместе с остальной семьей увез с Леханы, где им грозила смертельная опасность. Вернее, ее отцу грозила попросту смерть, а ей вместе с сестрой – кое-что похуже смерти, с точки зрения сомбрийца так точно. Уходили экстренно, с минимумом вещей. Но бедняжка со слезами на глазах вцепилась в любимую куклу. Так и не отпустила, даже когда пришлось бросаться на землю и ползти на животе. У куклы отломилась нога, но и тогда Эстелла ее не бросила.
Сейчас со спасенным семейством Оливейра все было в полном порядке. Капитан, не успев выйти из шлюза, позвонил Элдриджу, и тот примчался на выручку, подключив всю остальную столичную общину третьезаветников. Несколько дней Фернандо Оливейра общался с полковником Альенде, шефом сомбрийской контрразведки. Другого инопланетника, да и много кого из сомбрийцев, подобная честь напугала бы до икоты. Эрик Альенде-старший чтил межпланетные конвенции, иногда даже немного напоказ, но любителям запираться или врать на допросе его методы не сулили ничего хорошего. Однако Фернандо выдержал все проверки с честью. Как он сам потом говорил, усмехаясь в усы, одно дело быть подвешенным со скованными руками перед психованными мордоворотами, которые, может, и не убьют, но искалечить на всю жизнь могут, а другое – просто сидеть и отвечать на вопросы, которые тебе спокойно задают, а что сенсорами облепили с головы до ног, так по сравнению с побоями и издевательствами это мелочи.
За месяц с небольшим Оливейра полностью обжились в столице. Семейство Нила в благодарность за спасение сына готово было сделать что угодно – в рамках закона, разумеется. Мать, мелкий чиновник столичной городской управы, помогала уладить вопросы со всевозможными документами. Республика хоть и не самое бюрократизированное государство, но возни хватает, тем более беженцу. Отец, техник-электрик, сделал в баре Фернандо всю электропроводку, не взяв ни сантина. Оформить бизнес помогли Алек Враноффски и даже Эмилио Агилера, сам когда-то убегавший от леханских донов без гроша в кармане.
Девочками тоже нашлось кому заняться. Родители Джона Аллена – школьные учителя со специализацией по адаптации инопланетников и отстающих. У них и Фудзисита занимался, и Эжени. А вскоре у девочек появились и друзья. Эстелла и Кармен очень понравились младшему брату и сестре Враноффски и дочке Карреры, а дальше ребята познакомили их со своими компаниями. Все шло хорошо. И он, Рафаэль, сделал здесь все, что мог. Почти.
Наверное, Рафаэль завис у полок слишком надолго. К нему подошла молоденькая продавщица и с улыбкой предложила помощь на пиджине.
- Для кого куколку ищете? – спросила девушка. И тут же уточнила: – Для малышки или ребенка постарше?
- Это подросток. Дочка знакомого. То есть, я не знаю, каких кукол она любит, но нужна очень красивая и не очень дорогая. Дорогой подарок скорее смутит.
- Кажется, я поняла, что вам нужно. Пойдемте.
Девушка отвела его к одной из полок. Куклы на ней были с мягкими чертами лица, без яркого макияжа и в простых нарядах.
- Обычно такие больше всех нравятся. Пропорции реалистичные, можно выбрать из нескольких вариантов. В комплекте идут несколько одежек, туфелек и париков.
Рафаэль в нерешительности стоял перед полкой. Так, спокойно. Как там говорится? Хочешь понять другого человека, мысли как он. Вот ты девочка-инопланетница, и тебе четырнадцать лет. Вот сбежала ты с родной планеты с единственной куклой, и у той нога отломилась. Вот тебя отвели в магазин и показывают всяких кукол. И полки от пола до потолка, каждую куклу тебе покрутят на экране во всех ракурсах и дадут потрогать. Рафаэль понял, что, будь он девочкой-инопланетницей, точно остался бы тут жить. Глаза разбегались. Здесь были куклы, одетые во всех возможных стилях всех дружественных Сомбре планет. Но симпатичные куклы-«сомбрийки» все-таки глянулись больше. Может, из-за добрых открытых лиц, а может, потому, что сколько ни представляй себя девочкой-инопланетницей, ты все равно Рафаэль Нуарэ, махровый сомбрийский националист, которого иногда называют даже воинствующим. А попросту говоря – ты уверен, что все сомбрийское всегда лучше. Рафаэль не без труда остановил выбор на обаятельной куколке с добродушным круглым лицом и милым веснушчатым носом, с каштановыми волосами до плеч и карими глазами. На кукле было платье в морском стиле, а в руках она держала рюкзачок с забавным котенком. Это навело Рафаэля еще на одну мысль. Указав девушке на куклу, которую надо было упаковать, он перешел в отдел со школьными ранцами. Рост девчонок он примерно помнил, и уж что-что, а экипировку подбирать умел. Так что без лишних раздумий выбрал два рюкзака – один голубой с серебристыми дельфинами на карманах и красивыми замочками, другой темно-зеленый с ярко-оранжевой отделкой.
- У девочки есть младшая сестра. Ей тоже нужно что-нибудь подарить.
- Тоже куклу?
- Нет, она любит спорт, хотя точных предпочтений я не знаю.
- Мяч для регби?
- Зная ее характер, думаю, она будет в восторге.
Из магазина Рафаэль общественным каром добрался до квартиры, где теперь жили Оливейра. Фернандо встретил его с улыбкой, сами девочки заобнимали, увидев подарки. Кармен восторженно визжала так, что у Рафаэля зазвенело в ушах. Естественно, без ужина не отпустили – девочки экспериментировали с готовкой, дорвавшись до современной техники.
Уходя от них, Рафаэль был спокоен. Вот теперь он сделал все, что хотел. Все дела улажены. Эрик успешно сдал вступительные экзамены в Академию. Оливейра освоились. Теперь можно спокойно улетать на Маринеск. Официально «Сирокко» сопровождал советника Мориса Готье, заступавшего на должность заместителя посла. Но основное задание было совсем другим. На Маринеске нежданно-негаданно объявилась терранская дипмиссия. С местными властями они вели себя предельно дружелюбно, но посол Ханна Лисовски почувствовала неладное и забила тревогу. Вылет был уже не за горами. Возвращаться Рафаэль не собирался. По крайней мере, живым.

2.
2 августа 3049 года
Разговоры в баре «Кактус»
***
- О, Селина! А это кто с тобой? Переформулирую вопрос – эта дивная красота вообще человек или картина?
- Это Сальва. В смысле, коммандер Сальвадор Диас-Морено, наш с Леоном однокурсник. Привела вот показать новое интересное место. Удивляюсь, как это вы раньше не пересекались.
- Ну, знаешь, тут дело такое – особо по полгода на планете не посидишь. С тобой-то, вон, чисто случайно совпали.
- Про полгода – это был наезд? Не волнуйся, Энрике, скоро опять улечу. Отрабатывать, так сказать, повышение.
- Так, а почему мы за это до сих пор не пьем?
- А потому что ты на проходе стоишь!
***
- Ну и что это некоторые несовершеннолетние…
- С сегодняшнего дня совершеннолетние, бе-бе-бе!
- Энрике, Сальва, слышали? Вот так вот нынче с коммандерами обращаются. И ты молчала, конспиратор?
- Люсьен говорил, тебя ранили…
- Эжени, я ценю твою заботу, но, как говорят наши медики, за два месяца при любых ранениях или сдохнешь, или пойдешь на поправку. Дохнуть я пока не собираюсь. Люси! У вас с Фернандо никаких особых коктейлей на случай совершеннолетия нет?
- А что я, по-твоему, уже несу? Специально для именинницы, называется «Закат», ингредиенты не скажу, но поверь, спаивать никого не собираемся.
***
- Фернандо! А можно мне такое же?
- Сеньора Селина, вам – все, что угодно! Но это действительно очень легкий коктейль.
- А я напиваться и не планирую, тем более на глазах у нашей грозной доктора Картье.
- О да. Она уже вручила сеньорите чуть ли не ящик витаминных коктейлей и долго рассказывала об их полезных свойствах.
- Наша Габи в своем репертуаре. За то и любим. …Ух ты, а вкусно! Признавайся, чего намешал?
- Секрет. Мы с Люси тут игру придумали – кто назовет все ингредиенты, тому коктейль за счет заведения.
- Капитан Да Силва вас разорит. Эксперт по всякой экзотике и азартен, как половина твоей Леханы вместе взятая.
- Капитану здесь и так бесплатно, и вам, кстати, тоже. Да, я слышал, вы говорили про вылет – не в те ли края опять собрались?
- Мужик, как ты до своих лет дожил? Такие догадливые там не задерживаются. Да, тебе могу сказать – я именно туда. Твоими, между прочим, стараниями. Полковник Альенде после вашего знакомства до сих пор от счастья прыгает… Энрике, не ржать!
- Но вы же недавно…
- Так, вы сговорились? С меня одной доктора Картье вполне хватит! Я давно в порядке – и да, доктор Картье, не надо на меня так смотреть, витамины пью, режим соблюдаю. И вообще, на этот раз я собираюсь не ползать в кактусах, а культурно проводить время по барам. Туда, сам знаешь, заходят очень интересные ребята, что ж не пригласить пообщаться ближе? Правда, ты ж понимаешь, бывают всякие неприятности. Налили чего-нибудь некачественного, а может, с наркотой человек перебрал, ну и прихватило сердце… Досадно, конечно, но всяко случается.
- Опасно с вами связываться, сеньора!
- Стараюсь. Так где там мой коктейль?
***
- Кадет О’Рэйли!
- Да, энсин Враноффски?
- Лейтенант Враноффски.
- Ура! Поздравляю!
- Так, ты мне тут порядок не путай. В первую очередь, я пришел поздравить тебя, со мной потом разберемся. Кстати, крутой визор.
- Спасибо! Это мне Альберта подарила. Он с диоптриями – у меня, оказывается, близорукость.
- Почему меня это после ваших станций не удивляет? На самом деле, если ничего сложного, сейчас тебе это уже можно корректировать. Но дело твое, конечно. Так вот. Поздравляю тебя с совершеннолетием, а также от всей души поздравляю с этим фактом Люсьена, который, правда, сейчас в меня чем-нибудь запустит. В общем, ребята, я за вас обоих очень рад. Серьезно. И да – мне тут разведка доложила, что кто-то недавно грохнул комм.
- Да, Ари. Мне очень стыдно – это же был твой подарок…
- Женька, брось. Это всего лишь железка, к тому же впопыхах ухваченная на Азуре. Фрукты у них куда лучше, чем техника. Так что держи нормальный сомбрийский комм, пользуйся и радуйся.
- Спасибо!
- Эй, полегче, голову оторвешь! Мало мне Алиски!
***
- Так что, летишь?
- Ага. Корсары наши подбросят. Сам понимаешь, на военные корабли Лехана теперь стойку делает, а тут – ну прилетели какие-то, мало ли кто шляется. Еще и полезные, покупают и продают практически все. Да еще вон с девушкой, можно подкатить…
- Ага, а откатят потом холодеющую тушку.
- Верно мыслишь, Сальва. А может, и не одну. На шаттл тогда лезло много интересных субъектов, но еще есть с кем поговорить.
- Кстати, а кто все-таки убил того предателя? За этого человека надо пить всей флотилией!
- Известный тебе коммандер Нуарэ. Оторвал башку почти что в буквальном смысле слова.
- За Нуарэ!
- Поддерживаю. А между прочим, вы в курсе, что вот этой девушке с тортиком сама капитан Вьюга уже предлагает стажировку после выпуска?
- За Вьюгу Ридо!
- Тогда уж и за нашу Эжени. Наша ты уже, наша, не стесняйся.
- За Эжени!
- Видела? Еще в Академию не поступила, а за твой день рождения уже пьет Теневая флотилия!

3.
5 августа 3049 года
- О чем задумалась? – спросила Габриэль, когда Флёр допила чай и отставила пустую чашку. В который уже раз они сидели в уютной гостиной квартиры Флёр. Сегодня они ни во что не играли, просто пили чай и разговаривали обо всем на свете.
- Танцевать хочу. И по возможности прямо сейчас. Знаешь, это как песня привяжется – пока не споешь, не отстанет.
- Со мной такого практически не бывало, да и петь я совсем не умею, но, кажется, понимаю, о чем ты. Только вот с танцами от меня помощи ноль. Разве что пойти в какое-нибудь приятное место, где можно потанцевать, или даже вечеринку устроить, был бы повод.
- Не хочу вечеринок, – на языке вертелось «только тебя», но Флёр сдержалась, побоявшись, что Габриэль сочтет это бестактным. Они стали гораздо ближе в последнее время, но нельзя так сразу. – Да и выходить куда-то не хочу. Мне нужен не абстрактный партнер по танцу, а близкий человек.
- Романтическое настроение?
Флёр чуть не подпрыгнула от радости. До жирафа наконец дошло. Вслух она этого опять не сказала. Даже не потому, что выражение «доходит как до жирафа» обидело бы Габриэль, все же она человек с юмором, но ее встречный вопрос: «Жираф – это же та пятнистая зверюга с длиннющей шеей?» – точно загубит всю романтику на корню.
- Оно самое. Жажду расслабиться в хорошей компании. Компания есть, дело стало за всем остальным.
- Флёр!
- Габи, я предлагаю просто потанцевать. Обычный вальс, а не зажигательную джигу на столе. Причем дома и без свидетелей. Но раз ты так боишься, то предлагаю разыграть танец в карты. На желание. Если я выиграю, ты танцуешь со мной, если выиграешь ты, обещаю исполнить твое желание. Идет? Тасуй колоду.
Через некоторое время Габриэль не без сожаления сдалась. Флёр усмехнулась:
- Габи, ты отбивалась так, как будто защищала свою жизнь, но сегодня везет мне. Это судьба, а с судьбой не спорят.
- Так я ничего и не говорю. Но ты же проклянешь все на свете. Я тебе все ноги отдавлю.
- Возражений не слушаю! – притворно-сердито нахмурилась Флёр и шутливо топнула ногой.
- Не смею перечить воле твоей, о великая победительница, и склоняюсь перед ней смиренно! – нарочито торжественно воскликнула Габриэль.
- Сразу бы так, – рассмеялась Флёр и на минуту задумалась, листая обширное меню стереосистемы. – Ага… то, что надо. Иди сюда.
Показав несложную схему и убедившись, что Габриэль справится, Флёр включила музыку.
- Держи меня вот так. Да, отлично, вот так и оставайся. Я тебе посчитаю.
Раздались первые аккорды композиции, и Флёр прижалась к Габриэль, нашептывая ей на ухо ритм.
- Раз, два, три… Габи, дорогая, это не экзамен в танцклассе, улыбнись мне, прекрасно! Вперед, поворот, назад, ты молодец, расслабься немного, да, вот так. Раз, два, три…
«А ты быстро учишься, – подумала Флёр. – Теперь только попробуй сказать, что не умеешь, я тебе этот танец буду до конца жизни припоминать». Пару раз Флёр немного дразнилась, прижимаясь совсем тесно, но Габриэль не смущалась и держала ее по-прежнему уверенно. «Я же тебе нравлюсь, дорогая. В этот раз отпираться не выйдет».
Музыка закончилась. Флёр готова была поспорить на что угодно, что ее отпустили неохотно. Она с довольным видом плюхнулась на диван и потянула Габриэль за собой. Та села рядом, и Флёр придвинулась к ней как можно ближе. Гораздо ближе, чем обычно при игре. И Габриэль не возражала. Эти встречи давно стали доброй традицией. И чай с печеньем. И розы – правда, в этот раз на столе стояла не чайная роза, с которыми обычно приходила Габриэль, а нежно-розовая. «Почему-то сегодня мне больше понравились такие», – сказала она и чуть смутилась. И уж, конечно, им давно не обязательно было ни во что играть, да и разговор поддерживать не всегда обязательно. Флёр просто нравилось приглашать свою «госпожу офицера» в гости, лишь бы увидеть ее еще раз, прежде чем она снова улетит. Месяц разлуки дался неожиданно тяжело. А Габи охотно играла по ее правилам, потому что ежу ведь понятно – она хочет того же, но не знает, как сказать. Флёр едва сдержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу: она поняла, что у Габриэль до встречи с ней вообще никого не было. По-серьезному точно. Куда они все только смотрели? Впрочем, это даже хорошо, что смотрели по сторонам и клювами щелкали. Зато у Флёр точно не болела голова на тему, единственная ли она, кто претендует на сердце Габи.
- Было здорово, – улыбнулась Флёр. – Спасибо за танец.
- А по-моему, было просто позорище, – ответила Габриэль своим любимым словечком. Она как-то говорила, что подцепила его у друга – контрактора из Старых Колоний.
- И никакое не позорище. Ты же в первый раз танцевала.
- Третий. Первый раз был перед самым моим поступлением в Академию, на дне рождения отца. Он захотел, чтобы я с ним потанцевала. Я несколько раз наступила ему на ноги. Эпитеты, которыми меня наградили мать и сестры прямо при гостях, я до сих пор использую, если хочу кого-нибудь очень сильно обидеть. Второй раз был на юбилее капитана… ну, ноги я никому не отдавила, но это все, что я могу сказать. Так что если вдруг откроют новую породу древесины, ее можно смело называть в мою честь.
- Не прибедняйся. Максимум – гибкий кустарник, – мурлыкнула Флёр, прижавшись уже совсем вплотную. – А кто будет выступать, того по возвращении я научу танцевать танго.
- Не хочу загадывать так далеко на будущее – ты же понимаешь, я не знаю, когда мы вернемся и как все пройдет. Буду надеяться, что хорошо. Потому что очень хочу вернуться.
- Я всегда буду тебя ждать, – уже совсем серьезно сказала Флёр.
- Чтобы научить честного офицера космофлота терранским танцам? – Габриэль подмигнула.
- Не волнуйся, твоя репутация не пострадает. Хотя у этого танца такая история… Говорят, мужчины в аргентинских борделях танцевали его друг с другом, ожидая своей очереди для… гм… увеселений.
- Аг-ген-тин-ских... это город такой? Я совсем не знаю терранской географии.
Флёр стоило огромного усилия не сложиться от хохота пополам.
- Ну кто еще может перевести разговор о борделях на географию? Чудо ты мое.
Вместо ответа Габриэль осторожно ее поцеловала.
Жест был настолько искренним и невинным, что растрогал Флёр чуть не до слез. Кто-нибудь другой на месте Габриэль уже давно бы начал приставать, да что там, скорее всего, даже до танцев дело бы не дошло. Кто угодно, но не Габи. Флёр понимала, что для настолько закрытого человека это огромный шаг навстречу. И еще глаза закрыла, как школьница. Какие ресницы, с ума сойти… Через секунду Габи попыталась отстраниться, но Флёр не позволила. «Куда?» – шепнула она и ответила на поцелуй несколько менее невинно, давая понять: «Будь смелее, я не против». Габи всегда все понимала с полуслова, но сейчас даже слова были не нужны.
Несколько лет назад, когда парень-третьезаветник, который ухаживал за Флёр, попытался ее поцеловать, Флёр позорно сбежала. Он был очень мил и не позволил себе ничего лишнего, просто совершенно не тот человек. И уже одно это заставило Флёр вывернуться из его объятий и с тысячей извинений унестись домой на общественном каре. Сейчас все было не так. Флёр даже не искала своего человека – Габи сама ее нашла. И было уже совершенно ясно, что любит. От Флёр не закрывались, не отталкивали, просто не очень хорошо представляли, что сейчас делать, но уж это была совсем не беда. «Свет дневной, как она меня держит! – думала Флёр. – Как будто я сказочное сокровище, которое прямо из рук исчезнет».
- Я не исчезну, не бойся, – сказала Флёр уже вслух и расстегнула две пуговицы на вороте рубашки Габи. – Останься со мной, а?
- Не могу, – вздохнула Габи. – Послезавтра вылет, еще море дел. Честно, это не отговорка. И потом… я не могу так… сразу.
«Тяжелый случай», – в который раз подумала про себя Флёр, но улыбнулась и сказала:
- Конечно. Я не тороплю. Буду ждать, когда ты вернешься. Ко мне.
Габи обняла ее уже крепче и поцеловала решительнее.
- Я вернусь к тебе, обещаю.
Воротник она, уходя, так и не застегнула.

4.
8 августа 3049 года
Имя: Виктор Дарти
(особые пометки: предпочитает именоваться Дарти)
Дата рождения: 13 сентября 3025 года (23 года)
Гражданство: Независимая планетарная республика Сомбра
Звание: сержант
Должность: пилот шаттла
Место службы: скачковый корабль «Сирокко»

А классный мужик этот посол. То есть, тьфу, не посол, а этот… советник-посланник. Ари мне долго объяснял разницу, я все равно мало что понял. Я ж от всей этой дипломатии далек, как от соседней галактики. Но в итоге запомнил, что посол вовсе даже женщина и вовсе даже на Маринеске, а мы ей, значит, заместителя везем. Официально. Ох, кто бы знал, до чего я не люблю все эти официальные-неофициальные версии… Но Ари поклялся страшной клятвой, что мне с вероятностью вообще не придется общаться с местными, и если что – языком трепать будут либо кэп с Нуарэ, либо он сам. А мое дело ходить с умной рожей (что не так-то просто) и кивать в нужных местах. Ну если так, то я согласен. Хотя кто меня вообще спрашивает.
Деверо объяснил, что пролетать будем мимо тех самых краев, где когда-то мы с «Сирокко» познакомились. Даже жаль, что мимо. А с другой стороны – ну и чего мне там делать? Ладно, я не Асахиро и не Снайпер, это у них у каждого по десятку заочных смертных приговоров висит, впрочем, они-то и отмахаться способны. На меня таких размеров зуб точить некому и не с чего, только вот мне иногда кажется, что я свалил не год назад, а лет так с десяток. И чем дальше, тем больше понимаю – правильно сделал. Про Терранову вообще речи нет, сторчался бы или получил кирпичом по башке, в наших краях это недолго. А Сфера – что Сфера? Нет, я многих ребят и сейчас вспоминаю, в общем-то, весело было, не считая некоторых отдельных эпизодов, но, опять же – ну протусовался бы я там год, два, ну пять, словил бы пулю и на том успокоился. Хотя, что скрывать, интересно было бы взглянуть, как оно у них там сейчас. Но не судьба так не судьба. И черт бы с ним.
Вообще, крыша до сих пор едет. Год прошел. Не то чтобы это так много. А я типа весь из себя сомбриец и официально считаюсь пилотом шаттла, на пару со Сьеррой. Он меня за Лехану расхвалил до небес. Готовая смена, говорит, после вылета пошлю на курсы, говорит. А я что, я, как Враноффски принялся командовать «туда, сюда, садись, взлетай», даже и забыл, что не на своем «Мистрале». Ну побольше, да мало ли я разных железок водил? «Мистраль», кстати, ушел жить в особый ангар, где у флотилии всякая интересная техника хранится. Музейный экспонат, типа. А еще, говорят, могут здешним «корсарам» одолжить (каждый раз подскакиваю, как их название слышу), если им надо вот вообще не палиться. Ну, мне не жалко. «Бора» ему компанию составляет. А вот «Торнадо» конец пришел вместе с пиратским флагманом. Впрочем, Снайперу тогда точно не до своего катера было, да он и не вспоминает.
Вот тоже, блин. Я, как оказалось, ко всему могу привыкнуть. И что опять живу на планете, и что планета эта – ну совсем не Терранова, одни елки эти синие чего стоят, и к постоянной команде, и даже к тому, что у меня внезапно есть девушка и мы уже год вместе. А от того, что Снайпер меня при встрече не пришиб, крышу до сих пор на место вернуть не могу. Как тогда на месте не сдох – сам не понимаю. Вот казалось бы – нормально общаемся, а ту встречу, наверное, до смерти не забуду. Ну запросто же мог мне шею свернуть, я эту его хватку как сейчас чувствую. И до сих пор, гад, прохаживается – мол, хотел бы тебя убить, тебя бы тут не было. А то я этого сам не знаю.
А пока вот летим. Советник наш – Морис Готье, во, просил пока звать просто Морисом – ясное дело, со скуки мрет. Это у экипажа и дела, и тренировки, а ему чего делать – только в сотый раз документы перечитывать. Или книжки, он вообще читать любит. Но нельзя ж круглые сутки в экран таращиться. Так что советник бродит и общается со всеми, кого поймает. Оказалось, знает нашу доктора Картье. А та сдала ему меня – я, типа, про Старые Колонии много баек знаю. Ну он в меня и вцепился. Ладно, не первый раз мирных жителей пугаю. Мне, в конце концов, тоже надо время убить.
И все-таки немного жаль, что Треугольник наш так и не увижу.

5.
Имя: Стивен Вонг
Прозвище: Снайпер
Дата рождения: 3 марта 3024 года (25 лет)
Гражданство: Независимая планетарная республика Сомбра
Звание: сержант
Место службы: скачковый корабль «Сирокко»

Наверное, я должен был что-то почувствовать – все-таки в Треугольнике я родился и вырос, а в Сфере, можно сказать, прошла вся моя сознательная жизнь. Та же Алиса замечает, что я до сих пор говорю «у нас», имея в виду Сферу. Возможно, я так до конца и не осознал, что «Сирокко» – не одна из наших группировок. Сколько раз я так менял команды – меня позвали или я пришел сам, произошла крупная заварушка… Только вот в этот раз оставаться в живых я не очень-то планировал. Но меня вытащили. И сейчас это моя команда. Тем более что в Сфере у меня не осталось ничего. И никого.
Незадолго до вылета меня вызвал Нуарэ. Вид у него был странный. Я бы сказал, одновременно смущенный и решительный. Он отвел меня куда-то в недра административных зданий – как оказалось, там у Теневой флотилии хранится техника старых стандартов, для связи с планетами, использующими устаревшие форматы. И на одной из консолей было письмо лично от Гордона. Конечно, не мне. Но в нем рассказывалось о смерти Дэвида.
Что ж, это в какой-то степени ожидаемо. За редким исключением, в Сферу приходят погеройствовать пару-тройку лет и либо вернуться на Планету, либо неизбежно словить пулю. Дэвид был очень способным – иначе я не взялся бы его учить. Он стал хорошим бойцом. Но отучить его строить из себя романтического героя я так и не смог. Это, скажем, Гордон может себе позволить изображать героя и делать красивые жесты типа жалости к побежденному. Я сам в свое время на это и рассчитывал – что он не станет стрелять в давнего врага, который добровольно пришел договариваться о союзе. Так и вышло. При желании героя мог бы изобразить я сам, другой вопрос, что мне это не нужно. А для большинства рядовых боевиков это непозволительная роскошь. Дэвид нажил себе слишком много врагов, чтобы продержаться долго, а я в любом случае не мог прикрывать его вечно, да и не собирался. Такое везение, как с Дестикуром, обычно не повторяется.
Нуарэ выжидающе смотрел на меня. Я не вполне понимал, что он хочет увидеть. Сожаление, подавленность, а может быть, вспышку ярости? Мне казалось, он уже неплохо меня знает. В конце концов, я известен как человек без эмоций и привязанностей. И не то чтобы это было не так. Несомненно, мне жаль Дэвида, у него были хорошие перспективы. Но сейчас между нами половина Галактики. Да, гибель Дэнни Синко я до сих пор считаю своей ошибкой – мне стоило просчитать его состояние и не терять его из вида. Но Дэвиду ничего подобного не угрожало, и он уже давно делал, что хотел. Он по своей воле ушел к нейтралам и по своей воле вернулся в Черный сектор. И мстить за него некому – за меня это сделал Гордон. Что ж, я благодарен ему.
- Кому? – переспросил Нуарэ. Похоже, последнюю фразу я сказал вслух.
- Гордону. Могу я скопировать информацию к себе?
- Разумеется, это касается именно вас.
Мой старый комм до сих пор каким-то чудом был жив, Враноффски даже где-то откопал или спаял адаптированное зарядное устройство, и я без проблем смог скопировать записи Дэвида. Нуарэ тактично отошел на некоторое расстояние, но весь его вид выражал легкое замешательство. Наконец я понял, что его беспокоило. Я ведь не раз и не два высказывался, что остаюсь здесь, пока меня все устраивает, а так – всем известно, что союзников я меняю как перчатки. Но сейчас не та ситуация.
- Я сожалею о том, что произошло, – произнес я. – Но не намерен предпринимать каких-либо действий.
Нуарэ кивнул не без облегчения. Можно подумать, он ожидал чего-то другого.

6.
11 августа 3049 года
Обычно перед сменой Габриэль предпочитала по максимуму отдыхать – кто его знает, что будет во время этой самой смены. Понятно, что в совершенно штатном перелете, скорее всего, все будет спокойно, но уж лучше перестраховаться. Когда с Маринеска летели, тоже все было спокойно, пока не выскочили те пираты. И лучше быть во всеоружии, то есть отдохнувшей и полной сил. Но отказаться от удовольствия поболтать в кают-компании с Морисом Готье было невозможно. Этот галантный и потрясающе начитанный дипломат умел делиться своими знаниями так, чтобы собеседник не чувствовал себя бревном. А еще он знал Жюля Картье и, как оказалось, мельком встречал и саму Габриэль, когда она была еще школьницей. Узнав об этом, Габриэль сначала испытала сильное желание спрятаться в трюм – мало ей Рефора, вечно норовящего напомнить об ее фамилии и статусе! Но Готье выглядел полной противоположностью Рефору. А кроме того, расточая комплименты Жюлю Картье, он ни разу ни словом не упомянул остальных членов семьи. По лукавому выражению его глаз было понятно, что он делает это совершенно сознательно. А однажды проронил как будто невзначай: «Для меня фамилия Картье – это синоним не денег, а медицины. Спасения людей». Габриэль готова была его обнять.
Словом, когда Готье не читал и не слушал байки Дарти (картинно округляя глаза к большому удовольствию последнего), он приходил в кают-компанию и пил травяной чай в обществе Габриэль, если она была свободна. Сегодня разговор зашел о музыке, и Габриэль, к своему удивлению, даже сумела поддержать беседу – спасибо Флёр! Готье поделился с ней своей обширной библиотекой, поскольку интересовался он, похоже, всем. В недрах его планшета можно было найти и работы по истории оперы, и справочник по маринесским лекарственным травам, и романы о первых колонизаторах Сомбры, и даже кое-что из терранской докосмической литературы. Вот и сейчас Габриэль отправилась на смену с нордиканским романом об установлении монархии – и с прекрасным настроением.
В дверях появился силуэт Асахиро. Габриэль улыбнулась – теперь его опять легко узнать даже со спины и против света. Поскольку с длинными волосами на всем корабле ходил он один. Очень непривычно было видеть его с уставной стрижкой, когда летели на Лехану. Но теперь он снова отпустил волосы, пусть пока и не до прежней длины. Габриэль даже хихикнула про себя, представив возможные комментарии сержанта Карреры, но быстро спохватилась: Асахиро не из тех, кто по доброй воле придет в медотсек.
- Что-то случилось? – спросила она, нахмурившись.
- Нет, все в порядке. Но вы же сами просили зайти.
- Ах да, – Габриэль быстро сверилась с записями, – ревакцинация, не успели на планете. Заболеваний нет, аллергических реакций нет… Да вы садитесь, сейчас все сделаю.
Возясь с инъектором, она не могла не съязвить:
- Вы меня так больше не пугайте. Я же знаю, что обычно вас ко мне силком не затащишь!
- Год назад затащили же, – улыбнулся Асахиро. – Помнится, я даже не сопротивлялся.
- Еще бы вы попробовали… Так, давайте руку.
Вакцина от болотной лихорадки, даже усовершенствованная – довольно неприятная штука, так что на случай внезапной реакции Габриэль попросила Асахиро задержаться. С демонстративно покорным видом он откинулся на поднятое изголовье кушетки, наблюдая, что делает Габриэль. Они почти не разговаривали – так, изредка перебрасывались парой слов. Но в его присутствии было очень спокойно и комфортно. Словно у Габриэль вдруг завелся старший брат – такой же, как она сама, сдержанный, прямолинейный и сохраняющий лицо в любых обстоятельствах. Они очень сдружились уже в первые недели, но он так и звал ее только полным именем и на «вы». Как и она его. Это было что-то вроде негласного договора – уважать друг друга и не лезть в душу.
Положенные по инструкции полчаса прошли, Габриэль выдала Асахиро рекомендации и список симптомов, с которыми надо бросать все и бежать к ней, и напомнила про витаминный концентрат. А напоследок сказала:
- Рада вас видеть в привычном облике. Я понимаю и разделяю требования сержанта Карреры, но со стрижкой я вас порой не узнавала.
- Каррера ворчит «опять лохмы отрастил», но не более того, – усмехнулся Асахиро. – Мне самому так привычнее. И, если я правильно помню, на Маринеске не жарко.
- Теплее, чем на Сомбре, но климат очень приятный. Надеюсь, успеем еще раз им насладиться.
Асахиро ушел. Габриэль вернулась к наведению порядка в записях и поймала себя на том, что улыбается. Злость и горечь леханской истории притупились, превратившись в грусть о тех, кого не вернуть. Но их действительно не вернуть. Зато жив Росс, жив и практически невредим весь экипаж «Сирокко», а о девочках Оливейра Габриэль каждый раз вспоминала с улыбкой. Эта история закончилась не лучшим образом, но все могло быть намного хуже. И, похоже, энимская история тоже закончилась – коммандер Нуарэ снова был таким, каким Габриэль всегда его знала. Холодноватым, застегнутым на все пуговицы, иногда резким – но это лучше, чем его мечтательные взгляды или плохо сдерживаемый скрип зубов. Поведение старпома после Леханы порой откровенно пугало Габриэль, но сейчас Нуарэ был самим собой. Наконец все снова идет так, как надо.

7.
29 августа 3049 года
Имя: Ариэль Враноффски.
Дата рождения: 16 апреля 3025 года (24 года).
Гражданство: Независимая планетарная республика Сомбра
Звание: лейтенант
Должность: офицер-связист
Место службы: скачковый корабль «Сирокко»

Ну здравствуй, Маринеск, давно не виделись. На самом деле, всего-то чуть больше года, но как с тех пор все завертелось – такое ощущение, что лет десять прошло. Дарти вон то же самое говорит, но уж его точно можно понять. Приобщился, так сказать, к цивилизации. Нет, эта их Сфера – место занятное, но я б там сдох. Причем еще до того, как меня бы пристрелили – а пристрелили бы гарантированно. Я бы загнулся от информационного голодания. Про порядки этого их Треугольника и думать не хочу. Если у них там эти самые программы чуть ли не в открытую работают… да ну нахрен! Дарти, кажется, грустит, что облетаем Старые Колонии дальней дорогой, а я так только рад. Хватит, наприключались. Хотя, м-да… не мне так говорить.
Но реально, как посмотришь на этот год – крыша едет, тут я с Дарти полностью солидарен. Выпускаешься ты, значит, из Академии, весь такой гордый энсин в «рамочках», и летишь чинно-благородно на свое первое задание. И только ты успеваешь проникнуться чинностью и благородностью момента – трах-бах-тарарах, мы уже улепетываем от какой-то долбанутой эскадры, хотя долбанутыми в итоге оказываемся вовсе даже мы, застреваем в дыре без связи, которой даже на картах нет, и медленно и печально пытаемся чиниться. Потом знакомимся с парнями, один из которых, как выясняется, шарится по космосу после таких ранений, что ему бы еще месяц лежать и не отсвечивать, а второй только чудом не сворачивает нашему Люсьену башку, вытирает пол сержантом Каррерой, зато в итоге почти что единолично превращает наших пиратов в котлету. Рубленую. В мелкий фарш. Да, и после всех приключений это чудо природы поселяется у нас дома, причем устроил это, фактически, я. Хотя бабуля вон даже благодарила. Ага, кому чуть не самый страшный человек в своей части Галактики, а ей почти что внучок. Ну это бабуля, она может.
Ну ладно. Прилетели, отвисаем, можно с чистой совестью валить в отпуск. На мою любимую и почти родную Нордику. Сомбра прекрасна всем, но гор и снега мне все-таки не хватает. И что мы, блин, получаем? Поножовщину и веселую ночку в обществе местных безопасников. Нет, у Асахиро это, конечно, был просто звездный час, но я-то на такие развлечения не подписывался! А вот же. Что-то, кажется, нескоро меня опять в горы потянет. Накатался. А не успели от Нордики в себя прийти, пожалте на Лехану. Нет, в чем-то даже хорошо, что я по уши в генераторе помех сидел – если бы я хоть три секунды подряд думал о том, кому мы обязаны всеми потерями, лопнул бы со злости прямо в рубке. И обляпал бы ценное оборудование.
С другой стороны, Габи права. Хоть я тут лопну – погибших все равно не вернуть и эту крысу повторно не убить. Жив Росс, живы мы все, Снайпер, конечно, в своем репертуаре – Джонни мне чуть не в лицах эту сцену изобразил, я валялся, ибо прекрасно представляю. Я с него хренею. Я еще с Асахиро на Нордике хренел, но он-то обдолбался «тоником», а тут вообще что-то запредельное. Мне вон ножом прилетело, так все, на что меня хватало, это не сползать по стенам и не очень громко материться при каждом движении. А тут – пока Джонни за шиворот не поймал, вообще ноль реакции. И с этим человеком я теперь живу в соседних комнатах. Более того, он мне, можно сказать, вроде некровного братца теперь. Кошмар. А что делать, за слова отвечать надо.
А еще после этих леханских дел семейка Оливейра у нас почти что поселилась. Девчонки с Алиской не разлей вода, это понятно. Дело хорошее, не все ж ей со Снайпером боевики смотреть. Тоже, конечно, кадр века – сидит, значит, этот ходячий трындец, от которого не то что оппоненты, а большинство гражданских с воплями разбегается, а на нем повисла наша Алиска и радостно хохочет над очередным киношным маразмом. Нашлись, блин, родственные души. Теперь вчетвером кино смотрят. Эстелла боится, но компанию составляет. А Кармен с «сеньора Снайпера» фанатеет не меньше Алиски. Я так скоро завидовать начну! У бабули с сеньором Оливейра вообще творческий дуэт, она ему фрукты, он ей наливки. Потом вместе дегустируют под бабулины пироги. Идиллия.
И вот круг замкнулся – опять Маринеск и опять посольские дела. Красота, солнышко светит, фрукты вкуснющие, от нас никто особо ничего не хочет, отработал церемонию встречи – броди себе по городу и закупайся сувенирами. Ну и, понятно, смотри и слушай, но пока с виду все благостно. Только вот что-то мне от этих посольских дел очень плохо пахнет. Во-первых, от Терры никто и никогда ничего хорошего не видел, и хоть они у себя на фасаде миссии напиши «Мы пришли с миром», хрен кто им поверит. Из сомбрийцев так точно. А во-вторых, год назад все тоже очень хорошо начиналось. Не люблю весь этот треп о предчувствиях и, прямо скажем, буду только рад, если все это чушь и ничего такого не происходит. Но что-то у меня все меньше в этом уверенности. Потому что Терра.

8.
Ксавье Эмбер всегда крайне мало интересовался политикой. Нет, он исправно смотрел репортажи со всех официальных событий, тем более что это было красиво, знал имена и дни рождения королевской четы (архиепископ считался чем-то неизменным, поэтому его день рождения никому не был известен) и был немного в курсе светской хроники, но не более того. Вникать в нюансы принимаемых законов и дипломатических взаимоотношений ему было крайне скучно, тем более что тех взаимоотношений у Маринеска было полторы штуки. Ближайший сосед по сети туннелей, Хунд, ни с кем общаться не желал, Терра была далеко и с ней ни дружили, ни враждовали, что там за Старые Колонии и живы ли они еще – Эмбер и подавно не слишком любопытствовал. Ему, в конце концов, хватало своих дел. Опубликовать работу по исторической грамматике маринесского французского, отремонтировать квартиру, помочь младшему брату Жаку с университетом, а сыну Дени – со школой. Нет, политика определенно обойдется без него.
Друзья его не одобряли. Вообще-то, если говорить начистоту, большинство маринескинцев относилось к политике точно так же, как Эмбер, то есть никак. Из года в год отмечались традиционные праздники весны и осени, рядом с королевской четой все так же высилась фигура архиепископа, который, кажется, был всегда и всегда был таким же седым и строгим, а когда король начинал стареть, архиепископ благословлял преемника, и все продолжалось. Простые граждане были здесь только зрителями. Где-то там велись переговоры и заключались союзы, но на жизни Маринеска это почти не отражалось. Но находились беспокойные личности, считавшие своим долгом быть в курсе всех этих процессов. И так уж сложилось, что в окружении Эмбера были в основном они. Они с жаром обсуждали, к чему приведет очередной закон и что принесет союз с очередной неописуемо далекой планетой, шутили, что Эмбер не заметит и полной смены режима, а некоторые веско произносили: «Если ты не займешься политикой – политика займется тобой!». Эмбер лишь смеялся. Тоже мне, нашли важную персону.
Когда недавно открывшаяся терранская дипмиссия предложила ему должность переводчика, Эмбер не слишком раздумывал. Да, пожалуй, он предпочел бы посольство Сомбры, просто потому, что сомбрийский диалект французского языка был ему очень интересен и нравился своим звучанием, но и возможность поработать с носителями терранского диалекта – дело полезное. К тому же в посольство Сомбры его никто не звал, а тут позвали. Причем на хороший оклад и удобные условия работы. Конечно, спейс-пиджин давно вышел за рамки чисто технической коммуникации на кораблях, тем более что происходил от вполне развитого эсперанто, но все же хорошим тоном во всех дипломатических структурах было общаться на местных языках. А Ксавье Эмбер был носителем маринесского французского и признанным специалистом по диалектам других франкоязычных диаспор. И он заранее потирал руки, предвкушая интересный исследовательский материал.
Но при всей своей аполитичности Эмбер не мог не вникать в то, что переводил. И прочитанное нравилось ему все меньше. Слишком обтекаемо говорилось о том, как будет воплощаться сотрудничество Терры и Маринеска. Слишком настойчиво продвигались терранские ценности и взгляды. И слишком много было уровней секретности и подписок о неразглашении. Чересчур много для стандартного обмена любезностями. И тогда Эмбер решил выйти из игры. В конце концов, он никогда не хотел иметь отношения к политике, наука привлекала его гораздо больше. Ему не позволили.
Первые осторожные намеки на увольнение разбились о пламенные (даже чересчур) заверения, что такой ценный специалист очень нужен миссии, что ему готовы во всем идти навстречу, лишь бы он не уходил. Эмбер, человек по натуре мягкий, не стал спорить и продолжал переводить, убеждая себя, что тревожные сигналы ему лишь показались. Но их становилось только больше. Эмбер снова заявил, что хочет вернуться к науке, и не отступил, даже выслушав еще более пламенную речь, чем в прошлый раз. Тогда тон разговора резко изменился. Ему прозрачно намекнули, что в случае ухода со службы подробная информация о его работе немедленно станет достоянием всех заинтересованных структур Маринеска, а сам он, соответственно, получит обвинение в государственной измене. «Поэтому я предложил бы вам вернуться к работе, с которой вы так хорошо справляетесь», – с елейной улыбкой завершил кадровик.
Кажется, друзья были правы – политика сама занялась Эмбером. И не просто занялась, а всерьез собиралась съесть с потрохами.

9.
На Маринеске «Сирокко» планировал пробыть как минимум неделю. Пока пройдут все официальные процедуры, пока выяснят, не нужно ли что-нибудь захватить в обратный путь – связь, конечно, работает быстрее, чем летит корабль, добирающийся до червоточины на досветовой скорости, но никто не отменял разнообразных старомодных церемоний и просто трогательных сувениров домой. К тому же после длительного перелета, прежде чем отправляться во второй такой же, неплохо бы провести техническую профилактику, да и просто отдохнуть. Не говоря уже об истинной задаче этого вылета – явно понадобится не день и не два.
Ханна Лисовски с самого начала предупредила, что у посольства достаточно небольшие возможности по размещению эскорта. Жилых помещений в здании немного, а снимать квартиры в городе она сочла небезопасным. «К тому же, – писала она, – полный состав экипажа военного корабля гарантированно вызовет нежелательный интерес». Капитан Да Силва, услышав эту информацию от адмирала, лишь пожал плечами, уточнил, сколько человек может разместить посольство, и дал распоряжение экипажу взять с собой хотя бы по паре комплектов гражданской одежды.
Ехать в город должны были восемь человек. Сам капитан – протокол требовал хотя бы показаться в посольстве. Коммандер Нуарэ – может быть, и не стоило бы оставлять корабль сразу без двух старших офицеров, но было видно, что старпом дыру в обшивке прогрызет, если окажется в стороне от событий. К тому же ему нет равных по обработке информации. А со службами космопорта Деверо и Эрнандес прекрасно договорятся, в конце концов, парням давно пора немного взрослеть и привыкать оставаться за главных. Они справятся. Враноффски – не только связист, но и водитель, сотрудник посольства пригонит им машину, но дальше предлагалось передвигаться самим. Джейк и Хосе из отряда Карреры. Сержант скрипнул зубами, но промолчал – ему, действительно, важнее быть с отрядом наготове, если вдруг что. И, наконец, контракторы. В этот раз – все трое. Дарти по этому поводу сиял от счастья. Может быть, он и не хватает звезд с неба как стрелок, но он неплох. К тому же опыт действий в условиях города и станций. Впрочем, пока что важны были даже не столько боевые качества, сколько каждая пара глаз и ушей, чтобы, гуляя по городу, замечать все нужное. Те, кто оставался на корабле, тоже не были обязаны сидеть там безвылазно – главное, чтобы в рубке, медблоке и отсеке ударной группы всегда кто-то был. Все комм-линки настроены на экстренную связь, случись что – в считанные секунды весь экипаж будет в курсе.
В ожидании транспорта капитан еще раз оглядел «десантную группу». Кроме него самого и Нуарэ, все были в гражданском. Хотя в случае Снайпера мало что изменилось – на нем была то ли черная униформа Сферы, то ли что-то предельно на нее похожее. Фудзисита тоже в черном, но хоть в цивильной рубашке. А про потайные ножны всяким местным знать необязательно. Асахиро проследил за взглядом капитана и чуть улыбнулся. Враноффски, кажется, уже начал входить в роль отдыхающего – волосы взлохмачены, ворот рубашки небрежно распахнут. Капитан не удержался от шпильки по-русски:
- Зря стараетесь, лейтенант. Для здешних девушек вы бледны как смерть и длинны как жердь.
- Да знаю я! – махнул рукой Враноффски. – Это, вон, Снайпер тут за своего сойдет, хотя ему это сто лет не сдалось. Где справедливость?
- Если что, я понимаю русский, – подал голос Снайпер. – Не в последнюю очередь благодаря твоим родственникам.
- Кого я пригрел?! – трагически вопросил Враноффски, но тут капитан прервал пикировку:
- Нас ждут. Пора идти.
У выхода из здания космопорта стояло две машины. Сияющий лаком представительский автомобиль для советника, куда пригласили также и капитана, и компактный микроавтобус для всех остальных.
- Хорошо, что с нами Джейк и Хосе, – вздохнул Враноффски, оглядев салон. – Кто-то вроде Митяя сюда бы попросту не влез!
- На самом деле, тут вполне просторно, – раздался мягкий женский голос.
За рулем сидела невысокая темноволосая девушка в синем брючном костюме, напоминавшем мундир. Как у многих на Маринеске, у нее были слегка монголоидные черты лица.
- Меня зовут Мари, я водитель посольства. Прошу, садитесь.
- Эх, так я и не освоил дорожный транспорт, – вздохнул Дарти, устраиваясь на заднем сиденье.
- У тебя масса других достоинств, – парировал Враноффски. – Сейчас немного осмотрюсь и порядок. Надеюсь, в этом вылете мне ничто не помешает водить машину!
Мари лишь чуть обернулась в их сторону, но, поняв, что продолжения не будет, снова безукоризненно прямо застыла в водительском кресле. Вопросов задавать она не стала. Когда все расселись, она отправила со своего комма какое-то короткое сообщение и тронулась с места. Вела она уверенно и даже чуть агрессивно. На комплимент со стороны Враноффски она только улыбнулась уголком рта, словно говоря «да, я знаю».
- А можно… мне попробовать? – спросил на полпути Враноффски.
- Хотите привыкнуть к управлению? Хорошо. Здесь можно поменяться.
Она остановилась у тротуара и пересела на место Враноффски.
- Это вам тут просторно, – проворчал он, – а я все-таки отодвинусь назад. Кто там за мной? Снайпер, ты? Это хорошо, тогда мне места хватит.
Мари быстро объяснила, где находятся неочевидные органы управления, и больше до самого посольства не произнесла ни слова. Только напоследок пожелала удачи. Враноффски проводил ее взглядом.
- Красивая. И как водит! Но капитан, кажется, прав.

10.
3 сентября 3049 года
Имя: Асахиро Фудзисита
Прозвище: Стаффордширец или Стафф
Дата рождения: 7 января 3020 года (28 лет)
Гражданство: Независимая планетарная республика Сомбра
Звание: сержант
Место службы: скачковый корабль «Сирокко»

Здесь хорошо. Оказывается, я уже успел отвыкнуть от тепла, голубого неба и солнца. Ни Сомбра, ни Алхор такой погодой не балуют, на других планетах Треугольника я почти не бывал, слишком рискованно, а Нордика по климату даже холоднее Алхора. С другой стороны, солнце здесь греет, но не печет, как на Лехане. Там, честно говоря, под конец я держался скорее на силе воли. Хорошо, что к тому моменту, как пришлось драться, солнце уже зашло. Я не очень собой доволен, но, во всяком случае, я смог помочь Снайперу. Отвлек на себя остальных, пока он разбирался с напавшим со спины. Мне к нескольким оппонентам не привыкать.
Я до сих пор чувствую себя в долгу перед Снайпером. Все-таки, если бы не он, у меня были все шансы не пережить историю с Дестикуром. Точнее, ответный удар «Синей Молнии». И тогда, на пиратском флагмане, он прикрыл меня. Нет, после разговора с Нуарэ я перестал раздумывать, как можно было бы поступить иначе – я, в общем-то, сам прекрасно знаю, что если Снайпер принял какое-то решение, его не сдвинуть – но полностью успокоиться все равно не мог. И пока наши гуляли по Азуре, я подпирал стену медотсека. В конце концов Габриэль, видимо, решила, что меня проще пустить, чем постоянно на меня натыкаться.
Говорили мы недолго, Снайпер был еще не в том состоянии. Я начал было высказывать ему все это, но он перебил меня:
- Мне рассказали, что это ты вытащил меня с флагмана. Уже немало, – и прежде чем я успел что-то возразить, добавил: – До сих пор выбирался сам.
Больше он в тот раз не сказал ничего и вскоре заснул, а я задумался. Я ведь и сам такой же. Я не рассчитываю, что меня будет кому вытащить, это вопрос везения. Но Снайпер – мой наставник. Иначе я поступить просто не мог. И не считаю это равнозначным ответом.
Интересно, с чего мне вдруг стала вспоминаться Азура? Наверное, из-за здешнего климата – насколько я успел увидеть Азуру, Маринеск на нее похож, только теплее. Свежее ощущение – можно бродить по городу в одной рубашке, греться на солнце и есть фрукты. Более того, это и есть наше основное занятие. Во всяком случае, официально.
Я как раз собирался попробовать местный огромный персик, когда за спиной возник Снайпер. Так подобраться способен только он. Я постарался не подавать вида, что он застал меня врасплох, разломил персик пополам и предложил ему. Он кивнул и взял половину.
- Спелый. Но я пришел не фрукты у тебя таскать, а с предложением. Пошли шпионить? Мне почему-то кажется, что бродить вокруг этой миссии вдвоем несколько интереснее.
- А ты что, один там ходишь?
Теперь понятно, почему Снайпера с первого дня почти не видно. Капитан, конечно, говорил, что передвигаться нужно минимум по двое, но когда Снайпер слушал командование? Он пожал плечами:
- Один. И пока ходил, кое-что придумал, но мне нужен ты.
- Я надеюсь, ты сам туда лезть не собираешься?
- Я, может, и самоубийца, по твоему же выражению, но не до такой степени. Хотя, если будет нужно, я через их охрану пройду. Ты – уже вряд ли.
Пожалуй, Снайпер – единственный человек в Галактике, от которого я могу такое выслушать и согласиться.
- И потом, – продолжал Снайпер с характерным блеском в глазах, – зачем туда лезть, если нужный человек и сам может к нам выйти? Там, как и здесь, наверняка работают местные. Вот с кем-нибудь из них и можно было бы поговорить.
- Ты знаешь, кто ты?
- Диверсант и самоубийца. Но попробуй сказать, что тебе самому неинтересно.
Я не стал этого говорить. Я только улыбнулся, вспоминая Шинедо – вот уж где таких историй хватало. Навыки с тех времен я не растерял. Снайпер внимательно следил, как я проверяю, хорошо ли лежит в потайных ножнах нордиканский нож, а потом просто жестом предложил идти за ним. Прямо как в Сфере. Тогда нам очень редко случалось драться вместе, но сейчас время действительно как будто повернуло назад. Та же его черная форма, та же бесшумная походка, те же хитроумные повороты и полутемные закоулки. По большому счету, нет большой разницы, где находишься – в переулках Шинедо, в коридорах корабля, в кустах на Лехане или здесь. Все как всегда.

11.
Снайпер
Да, действительно, капитан еще при высадке предупреждал, что лучше передвигаться по двое. Половина группы так и делает – Джейк и Хосе неразлучны в любых обстоятельствах, Дарти и Враноффски за пять дней изучили все забегаловки в округе, а я ни с теми, ни с другими ничего не забыл. Точнее, один раз съездил с Джейком и Хосе на побережье, пару раз ходил с Дарти и Ари выпить. На самом деле, конечно, послушать разговоры, но здесь от меня мало пользы – я не понимаю местный диалект, а говорящих на английском, русском или пиджине попадается немного. Так что я предпочел заняться тем, что умею – раствориться в пейзаже и наблюдать, что происходит вокруг этой самой дипмиссии.
Раствориться оказалось даже проще, чем я думал. Да, я не знаю французского, но вступать в разговоры мне пока особо не с кем. Внешне я похож на местных, здесь много полукровок, большинство невысокого роста. Визор мне не нужен, зрение на сомбрийские условия не перестроилось (да и не должно, если верить медикам), к тому же маринесское солнце не настолько яркое. Уступает Эниму, о Лехане и говорить не приходится. Вот для Асахиро здесь все же слишком солнечно, но я заставил его снять визор. Все равно в середине дня действовать не придется, а эти визоры слишком узнаваемы. Сомбрийцев около терранской дипмиссии раньше времени видеть не должны. В идеале – вообще не должны.
Странное ощущение. Я здесь впервые, но все кажется привычным. Судя по всему, меня готовили не столько под космос, сколько под такую вот городскую обстановку – во всяком случае, так говорит Темницки. Она считает, что память на лица у меня точно не для Сферы с ее небольшими, в основном, командами. Как и ориентирование. Такие лабиринты, как «Сириус» или «Викинг» Кевина Синко, все же в меньшинстве. Непривычно понимать, что просто по показаниям приборов обо мне можно столько рассказать – ведь Темницки почти не задает вопросов. Но она безопасна. Во всяком случае, мне нравится, что после разговоров с ней я немного лучше понимаю, как все это работает. А значит, срыв в штопор мне не грозит. По крайней мере, очень хотелось бы на это надеяться.
Интересно, когда последний раз мне на самом деле приходилось действовать в условиях города? Похоже, только когда удирал из школы. В отличие от Асахиро, на Планете я периодически появлялся, но в городах мне обычно делать было нечего. То энимские острова, то алхорские болота (хотя там я побывал ровно один раз и больше не намерен, да мне и не светит). Но сейчас, как и в предыдущие дни, я чувствовал себя на своем месте. Асахиро, видимо, тоже. «Как в старые добрые времена», – тихо сказал он. Я только кивнул. Тоже, в общем-то, странно – мы всегда пересекались очень ненадолго, не считая первых недель после нашего знакомства, а тогда Асахиро был небоеспособен (моими же стараниями). Но таких напарников, как он, у меня за всю жизнь было – пальцев одной руки хватит пересчитать. Еще бы он не загонялся на тему якобы долга передо мной… За семь лет можно было бы и запомнить, что если я что-то делаю – то только потому, что сам так считаю нужным. Но в этом плане Асахиро безнадежен.
- Стивен, привет!
Асахиро едва заметно напрягся, я знаком показал ему, что все в порядке. Кто-кто, а Анита точно угрозы не представляет. К вопросу о разговорах с местными – все же и я в этом плане кое-что могу.
- Привет. Вроде ты в это время обычно уже на работе?
- Да вот как раз и бегу! А кто это с тобой?
- Другу город показываю.
- А, понятно. Сходите в порт, там сегодня гонки на яхтах! А я побежала, пока!
Она послала мне воздушный поцелуй и исчезла. Асахиро обернулся ко мне:
- И что это было?
- Мой информант, – ответил я. – На самом деле, просто местная сотрудница, с которой мы пару раз болтали.
С Анитой я познакомился в первый же день, когда выяснял график работы сотрудников терранской дипмиссии. Конечно, прямых вопросов я никому не задавал – просто наблюдал, кто когда приходит и уходит. Потому что, если уж вытаскивать кого-то на поговорить – лучше, чтобы это был местный, которого можно застать за пределами периметра. И чтобы он занимал должность повыше технической. К Аните я подошел поинтересоваться, где здесь может быть хороший чай, она вызвалась сама сходить со мной. Ее удивило, что я выгляжу как маринескинец, но при этом говорю с ней на пиджине. Впрочем, ответа «я издалека, здесь проездом» ей хватило. Проницательностью она не отличается и вряд ли знает что-то ценное, но нужную информацию я от нее получил. Она рассказала, что в дипмиссии есть местные переводчики, даже назвала несколько имен. В сети, правда, особо вразумительной информации по ним не нашлось, но это не так важно. Мы встречались с Анитой еще пару раз – пили чай или осматривали город. Кажется, она не против продолжить, но у меня другие планы.
Того, кто прошел сейчас мимо нас, Анита не заметила, так что я не мог сказать, был ли он в ее списке. Но и так понятно, что это, с шансами, как раз тот человек, который нам нужен. На вид ему лет сорок, одного со мной роста. Безобиден и вряд ли окажет сопротивление. Хороший костюм, планшет в дорогом чехле – точно не из обслуживающего персонала. Остальное выясним при личной встрече. Сегодня он на работе – осталось дождаться вечера. Я объяснил Асахиро дальнейшие действия (он опять обозвал меня самоубийцей), и мы отправились в ту самую чайную, которую показала мне Анита. Даже Асахиро признал чай хорошим.

12.
После того разговора с непосредственным руководством и кадрами Ксавье Эмбер окончательно перестал понимать, зачем влез в эту историю. А главное, как из нее вылезать. Если он останется здесь до момента, когда эта так называемая миссия осуществит свои планы – вряд ли кого-то будет заботить его дальнейшая судьба. Терране его просто выкинут, как отработавшего свое, а маринесские власти точно церемониться не станут. Что будет при попытке уволиться – ему уже объяснили. Теоретически, конечно, можно сбежать на какую-нибудь Азуру, а то и на ту же Сомбру – но здесь останется семья. У Эмбера не было сомнений, что им жизни не будет. А Жак так мечтал о поступлении в университет. И как оставить Аделин с сыном? И тащить их с собой он не рискнет.
«Да какое «тащить», ты сам дальше космопорта не уйдешь, трус несчастный!». Мысль была обидной, но справедливой. Храбрецом Эмбер не был никогда, а уж при нависшей угрозе таких масштабов улетучились остатки стойкости. Так что он прекрасно понимал, что эмигрировать не сможет. Мелькнула шальная мысль спровоцировать свое увольнение на почве какой-нибудь служебной ошибки. Но Эмбер слишком привык делать любую работу добросовестно. Даже навязанную. Даже если от нее с души воротит. К тому же его руководство было кем угодно, но только не дураками. И если признанный специалист в своем деле вдруг начал лепить глупые ошибки – последняя мышь поймет, что он это делает нарочно. Может, заболеть? Семейный врач точно не откажет, без лишних вопросов обнаружит что-нибудь вялотекущее и хроническое, требующее отправки в санаторий. Но кто сказал, что при необходимости не найдут и там? И, главное, кто сказал, что это сойдет за оправдание?
Парадоксальным образом, только работа отвлекала от тяжелых мыслей, которым сама же была причиной. Но, погружаясь в хитросплетения пышных фраз и почти неуловимые, но важные отличия диалектов, Ксавье хоть как-то переключался. Так легко было представить, что он в кабинете у себя дома, собирает материал для еще одной главы исследования. Может быть, это трусость – но ничего другого не оставалось. Вот бы все-таки успеть опубликовать монографию…
Размышления о научной работе успокаивали, и Эмбер, замедлив шаг, даже начал мысленно набрасывать план очередной главы. Торопиться было некуда и незачем. Аделин с Дени еще не вернулись из санатория – с постоянными простудами сына надо было что-то делать. Жак собирался в гости к друзьям и останется на ночь. Сидеть дома наедине с собственными мыслями очень не хотелось. Уже темнело, но опасаться было некого. Основная опасность – на работе. Брать у него нечего, кроме планшета, но без подключения к сети он не представляет особого интереса. О резервных копиях документации знать некому и неоткуда – Эмбер соблюдал правила и не обсуждал свою работу даже с семьей. К тому же он не мог бы объяснить даже себе, зачем сделал эти копии, не без риска привлечь внимание безопасников. Конечно, всегда лучше дублировать важную информацию на случай технического сбоя, но вот уж хранить ее дома не было никаких причин. Может быть, он надеялся с их помощью когда-то что-то доказать – если у него вообще будет возможность объясниться… В любом случае они не при нем. И вообще район здесь спокойный – слишком много дипломатических учреждений и их охраны, чтобы шпана рисковала здесь что-нибудь творить. Эмбер остановился полюбоваться последними отсветами заката и внезапно вздрогнул: кто-то крепко взял его за локоть.
- Что за?.. – возмутился было Эмбер, но осекся, натолкнувшись на ледяной взгляд незнакомого парня в черном. Сам не понимая, что делает, он попытался высвободиться – безуспешно. Этот невысокий жилистый евразиец был намного сильнее. Более того, от глухой стены ближайшего дома отделился еще один – повыше и постарше на вид, явный этнический японец. Ксавье начал паниковать. На рядовую шпану эти двое точно не были похожи. Особенно тот, что держал его за локоть. Бровь рассечена старым шрамом, из-за чего возникало ощущение, что этот парень уже прицеливается – и точно не промахнется. Вторая рука то ли на рукояти ножа, то ли на кобуре, скрытой под курткой. Ксавье сделал еще одну безнадежную попытку вырваться – и чуть не вскрикнул от боли. Хватка у этого парня была железная.
- А теперь тихо и без глупостей идешь за мной, – проговорил парень со шрамом, указывая на темный проулок между домами. Эмбер попытался что-то ответить, но голос его не слушался. Он послушно поплелся в проулок, думая о том, что здесь его, похоже, завтра и найдут. Или через пару дней в реке. Оставалось надеяться, что особо куражиться не будут. Может быть, и правда лучше уж они, чем терране…
Терране. Эмбер споткнулся, и высокий японец поддержал его под локоть – почти аккуратно. Только сейчас Ксавье осознал, что с ним заговорили на пиджине. Хотя с виду этот со шрамом – вылитый маринескинец. И акцент у него не маринесский. О терранском акценте говорить сложно, слишком перемешаны все языки, но Эмбер мог ручаться – так не говорил никто в дипмиссии. И японцев там, кроме пары человек в службе безопасности, нет. Инопланетники. Что бы им от него ни было нужно – это, возможно, шанс. Только бы в живых оставили. Значит, идти с ними и делать все, что скажут. Тем более что других вариантов все равно нет.
- Вы сотрудник дипмиссии Терры, так? – спросил парень со шрамом уже чуть менее резко.
- Да, – выдавил из себя Эмбер.
- Имя?
- Ксавье Эмбер.
- Должность?
- Переводчик.
- То, что надо, – это было уже не Ксавье, а японцу, тот молча кивнул. Снова повернувшись к Эмберу, парень со шрамом продолжал:
- Я не буду сейчас расспрашивать, чем именно вы занимаетесь, не то время и место, – нет, он точно откуда-то издалека, такой версии пиджина Эмбер за свои сорок лет не слышал никогда. – Но нашему капитану будут нужны от вас кое-какие сведения. Так что сейчас вы идете с нами.
Ксавье почувствовал, что у него подгибаются ноги. Но не от страха, а почти что от радости. Вот же она, та самая возможность исчезнуть со службы и сохранить репутацию! Если что – его похитили, увели силой, заставили отвечать. Правда, по-прежнему нет гарантии, что потом не ликвидируют… но, может быть, удастся договориться?
- Откуда… вы? – рискнул спросить Ксавье.
- Неважно и некогда рассказывать, – впервые подал голос японец. Он говорил на том же странном варианте пиджина. – На месте увидите.
Нет, эти двое на контакт точно не идут. Ксавье был совершенно не уверен, что поступает правильно, но все же сказал:
- У меня есть резервные копии… некоторых документов.
- Где? – быстро спросил парень со шрамом, протянув руку к чехлу с планшетом. Ксавье покачал головой:
- Не здесь. У меня дома. Отсюда… недалеко. Сегодня я один.
- Я пойду с ним, – сказал парень со шрамом. – А ты подожди у входа и посмотри, чтобы никто не поднял шума. Тебе не привыкать, – он чуть усмехнулся. Японец снова молча кивнул.
Эмбер чуть поморщился – правая рука по-прежнему была как в тисках. Он осторожно произнес.
- Я пойду сам. Я никуда не денусь.
- Еще бы ты попробовал, – хмыкнул парень со шрамом, снова сбиваясь на «ты», но пальцы разжал. – Иди вперед, и без фокусов. Я рядом.

13.
Габриэль было неспокойно. Нет, до сих пор все шло как по маслу. Не вылет, а курортный отдых. Ага. А в прошлый раз не так, что ли, было? Габриэль гнала от себя эти мысли и пыталась расслабиться. Несколько раз она выходила в город. Один раз вместе с Деверо и Леоном, погулять по берегу, поесть фруктов. Родные сомбрийские сливы и прочие ягоды, конечно, вкусные, но кто же откажется от экзотики. Местные персики огромные, как кулак сержанта Карреры, сладкие, как азурианский мед, и благоухают так, что рыночные ряды с фруктами можно учуять за два квартала. А еще они пили настоящий кофе, сваренный на горячем песке! Древняя технология докосмической эры. Габриэль чувствовала себя в любимой старой сказке из тех времен. А главное, замечательный кофе можно было пить, не отваливая страшных денег. На Сомбре-то такая штука – деликатес для богатеньких. Нет, понятно, что ей самой средства позволяют пить кофе хоть каждый день, но это совершенно не то. Атмосферу фешенебельных ресторанов она всегда терпеть не могла, да и привозной кофе, приготовленный на Сомбре, с местным не шел ни в какое сравнение. Габриэль подумала и купила чая, кофе и шоколадных конфет для себя и для Флёр. То-то она обрадуется. Ну и Дарти не забыть. Это она тут может побыть гражданским лицом, а у него-то служба, кто знает, будет ли возможность выбираться в город. Большой пакет кофе с припиской «За успешную сдачу экзамена по оказанию первой помощи» Габи припрятала под подушку его койки в жилом отсеке экипажа. Про магазинчик с крошечной кофейней при нем она по возвращении на корабль рассказала Джону. Мистер Сладкоежка понесся туда со всех ног, как только настала его очередь выйти на прогулку. Нечего двум врачам сразу отсутствовать на корабле. Вернулся он с огромной коробкой шоколадных конфет и красивыми банками с чаем.
- Я тут подумал, – сказал Аллен, почесав кончик носа. – Парни тоже чай любят. Это мы тут прохлаждаемся, а они вон в посольстве. Вот зайду в гости к Зои или Ари, и хоп – достану банку. Вот они рады-то будут!
Второй раз ее вытащил Арман Рефор. И даже по делу! Оказывается, этот скряга отловил Джона и расспросил о цене местного шоколада. Габи готова была поспорить – сначала хотел отчитать за то, что доктор Картье плохо на него влияет, учит сорить деньгами. Своими собственными, между прочим! Но, узнав стоимость конфет, тут же побежал в медотсек зазывать Габриэль в город. В свое время шоколад из Старых Колоний в ежедневном пайке всем понравился, вот Рефор и решил повторить эксперимент. Благо цена позволяла. Закупили шоколада и какао, причем Габриэль прочла краткую лекцию о том, какой это волшебный и полезный для здоровья напиток. «Раз уж этот жмот поплыл, надо хватать его за бока, – подумала она. – Наши мне потом спасибо скажут. Какао, даже на воде, мировая вещь».
На третью прогулку позвал Коул.
- Хочу прикупить какой-нибудь сувенирчик для Дотти, – сказал он чуть смущенно. – У нас скоро годовщина. Может, у тебя какие идеи будут…
- Ну ты нашел советчика, – усмехнулась Габриэль. – У Леона супруг в таких делах лучше меня сечет. Но увы, Жана здесь нет. С Дотти я, конечно, знакома, но толку-то…
С Дороти Коул Габриэль действительно виделась пару раз. Супруга главного корабельного инженера была обладательницей миниатюрной фигурки, симпатичной веснушчатой мордашки и ядовитого языка. Дороти была старше Габриэль на десять лет, но со своей растрепанной короткой стрижкой и простой одеждой выглядела хулиганистой девчонкой. Собственно, это все, что Габриэль о ней знала, но Коул был человеком, которому проще уступить, чем объяснить, почему не хочешь. Хотя нельзя сказать, что Габриэль так уж не хотела.
В лавке с украшениями им немедленно попытались предложить пару серег. На Маринеске их носили многие, как мужчины, так и женщины. Парные, непарные, даже по несколько штук в одном ухе. Наверное, Габриэль слишком невежливо скривилась, потому что хозяин принялся нахваливать свой товар:
- Такие сережки – последняя мода.
- Ухо дырявить… – только что не простонала Габриэль. – Это же… варварство. Юджин, по-моему, Дотти прибьет тебя, если ты ей привезешь что-то такое.
- Да прибить-то не прибьет… но засмеет точно. Ты сама ее знаешь, она же все простецкое совсем носит.
Они ушли из лавки, так ничего и не купив. Габриэль краем уха уловила, как две зашедшие в лавку девицы шушукались, что сомбрийки никогда не отобьют у них женихов – они, мол, бледные и здоровенные, да и вообще страшные. Да уж, на пиджине местные разговаривают сносно, но что они делают с французским – лучше бы рот не раскрывали. Габриэль прищурилась, скорее иронично, чем зло, и сказала по-французски: «Я все слышу! И понимаю!». Девицы покраснели и замолчали.
В конце концов поиски подарка увенчались успехом. Для Дороти нашли небольшую, но очень симпатичную настольную лампу из цельного куска какого-то местного оранжевого камня и кружку из обливной керамики – невероятно нелепую на вид, но при этом очень удобную, с объемным корабликом на боку. «Дотти обожает такие штуковины, – сказал Коул. – Как девчонка им радуется». «Вот и чего было меня тащить? – хмыкнула про себя Габриэль. – Сам все и выбрал». Впрочем, надо было признать, что сама бы она еще подумала, уходить ли с корабля, а тут какой-никакой повод.
Габриэль вернулась к себе в каюту с очередным пакетом персиков (и неважно, что подумает Рефор, впрочем, местные фрукты оценил даже он) и устроилась на койке, читать очередной нордиканский роман из того собрания, что оставил Морис Готье. Но чем дальше Габриэль следила за приключениями спецагента, разоблачающего вражеские козни, тем неспокойнее становилось у нее на душе. Как там остальные? Ари исправно выходил на связь, но новостей у него не было. И даже от сухих фраз на экране комма веяло нарастающим раздражением. Ари не любил, когда задача не желала поддаваться. Слишком уж все тихо и благообразно. «А в самом тихом омуте, – говорил Ари еще до прилета, – самые злые черти». Габи смутно представляла, кто такие эти черти, но, пожалуй, лучше уж они, чем терране. Чертей, если верить Ари, хотя бы сразу заметно.
Персики закончились, роман тоже. Тревога грызла все сильнее. Габриэль услышала какие-то звуки за стеной, отложила планшет и вышла из каюты. В медблоке старательно гремел инструментами Джон, заглядывая во все ящички и тщательно выверяя настройку сканеров. Лицо у него было серьезнее некуда, хотя перемазанный шоколадом уголок рта сводил на нет всю красоту картины «Доктор Аллен за работой». Но Габи было не до смеха. Бедолага мучается так же, как и она.
- Очень правильно, Джон, – улыбнулась Габи. – Мы не знаем, когда можем понадобиться, все должно быть в идеальном порядке.
Джон обернулся к ней со страдальческим видом:
- Совершенно никакой информации…
Габи прекрасно его понимала. Но сейчас ей нужно быть старшим наставником.
- Как говорил сеньор Оливейра, – с важным видом произнесла она, – чего не знаешь, того не сдашь.
Джон хихикнул от формулировки.
- Да… наверное, вы правы. Ждем.
- Ждем, – эхом откликнулась Габриэль.

14.
Асахиро
Просто-таки узнаю родной Шинедо, век бы его не видеть. Сколько раз я так дежурил у входа, чтобы вовремя поднять тревогу или не упустить нужного человека. Главное, чтобы никакой Коидзуми в окрестностях не бродил. Так и не знаю его имени, впрочем, и я для него был исключительно «этот чертов Фудзисита». В свое время, говорят, он чуть ли не торжественную клятву дал – убить меня или по крайней мере покалечить до небоеспособности. Пытался несколько раз, и лично, и со своими. Не преуспел. Он был, пожалуй, одним из первых, но далеко не последним. Наверное, из-за моего побега он взбесился едва ли не больше, чем родной клан – как же, добыча из-под носа ушла! Хотя еще вопрос, кто там добыча. Мне было только двадцать, но последние наши встречи заканчивались явно не в его пользу. Даже если он был не один. Я никаких клятв не давал, но все же порой жалею, что так его и не прикончил.
Вот еще, нашел о чем вспоминать. Хотя Снайпер прав – мысли о чем-то постороннем помогают настроиться на нужный лад. Тем более что делать все равно особенно нечего – Коидзуми тут точно нет. Я, конечно, не знаю, кто может хозяйничать в этом городе, но я почти уверен, что большинству вариантов смогу противостоять. В худшем случае – предупредить Снайпера и исчезнуть.
К подъезду кто-то приближался. Я отступил в тень, как будто просто шел мимо дома. В мою сторону посмотрели равнодушным взглядом и скрылись за дверью. Видимо, я вполне сошел за элемент обстановки. Через минуту дверь скрипнула снова – это вернулись Снайпер и Эмбер. И вид у нашего переводчика был почти радостный. Чересчур радостный для похищенного. То ли мы – это лучшее, что с ним могло случиться сегодня, хотя по его реакции на нашу встречу не скажешь, то ли он очень искусно подыгрывает. Нет, вряд ли, непохоже, чтобы он такое вообще умел. Ладно, нам же проще. Не придется применять силу, а на месте уже капитан и Нуарэ разберутся, чему он так обрадовался.
До сомбрийского посольства дошли без приключений, правда, Эмбер за Снайпером откровенно не успевал. Темнеет здесь быстро, а он, судя по всему, близорук и в сумерках видит очень плохо. Нам, понятно, темнота только на руку, чем меньше народа нас может заметить, тем лучше. Не заметил вроде бы никто. На проходной охранник узнал нас, поинтересовался, что за посторонний, и вполне удовлетворился ответом «С нами, по срочному делу». Благо из нас троих Эмбер был единственным, на ком металлоискатель не зашелся визгом.
Уже у самого входа нам встретилась Мари. Она чуть нахмурилась:
- Посторонние на территории посольства…
- Нет времени оформлять пропуска, – оборвал ее Снайпер. – Позови капитана Да Силву или просто уйди с прохода.
Не дожидаясь ответа, он попросту отодвинул ее и сделал знак Эмберу идти следом. Тот еще успел пробормотать что-то вроде извинения за беспокойство.
Капитана Мари, похоже, и правда вызвала. Или так удачно все совпало. Во всяком случае, он был уже внизу. А по лестнице спускался Нуарэ.
- И что тут происходит на ночь глядя? – поинтересовался Да Силва. Снайпер кивнул на Эмбера:
- Сотрудник терранской дипмиссии. Маринескинец. Располагает информацией о том, что там творится.
Капитан смерил взглядом сначала Эмбера (тот отвел глаза), затем Снайпера. Выражение его лица из скучающего моментально стало сосредоточенным.
- Коммандер, пообщайтесь с…
- Меня зовут Ксавье Эмбер, – быстро вставил Эмбер. Судя по затравленному взгляду, он уже начал заранее прощаться с жизнью. Определился бы уже, что ли
- С мсье Эмбером. Это по вашей части.
Эмбер протянул Нуарэ свой планшет. Его рука чуть дрожала.
- В-вот... – голос не вполне его слушался. – Посмотрите... там дополнительная карта… Только… не убивайте меня… пожалуйста. Вы же... против терран?
- Да не то слово, – хмыкнул капитан. – Никто вас убивать не собирается, более того, постараемся обеспечить вашу безопасность. Коммандер, вызовите лейтенанта Враноффски. Кажется, спать нам этой ночью не светит. Я позвоню госпоже Лисовски.
Когда Эмбер отошел в сторону, капитан тихо проговорил:
- А тебе, Снайпер, я голову оторву!
- Эта голова нам еще пригодится, – подал голос Нуарэ, чуть отстав. – К тому же позволю себе предположить, что вы, как бывший наемник, поступили бы точно так же.
- Коммандер, вот от вас не ожидал, – Да Силва говорил грозно, но больше для вида. – У меня очень большие сомнения, что мсье Эмбер пришел к нам по собственной воле. Так?
Снайпер не отвечал.
- Понятно. То есть имело место похищение. Я в вас верю, все прошло идеально или близко к тому, но здесь, черт возьми, не Сфера! Я уж не говорю о том, что такую самодеятельность неплохо бы согласовывать с командованием. Впрочем, мне с тобой давно все ясно.
- Капитан, – я вышел чуть вперед, – мы...
Он не дал мне закончить.
- Асахиро, вот уж сейчас твоя защита не нужна. Я вас обоих знаю, ты по собственной инициативе такое не устраиваешь. Так что это явно затея Снайпера. Как по-твоему, – он снова обращался к Снайперу, – скоро ли терране хватятся своего сотрудника и что после этого начнется?
Снайпер по-прежнему молчал. Я прекрасно знаю это его выражение лица – точно так же он смотрел на командира «Стаи», когда тот пришел разбираться из-за моей сломанной руки. Весь его вид говорил: «Ты ничего мне не сделаешь и сам это знаешь».
- Черт с тобой, – совсем другим тоном сказал капитан. – Нуарэ, на самом деле, прав. Была бы моя воля, сам бы что-нибудь такое отмочил. Мне только одно интересно: тебя никто из прежнего командования за твои художества пристрелить не пытался?
- Не вышло, – коротко ответил Снайпер.
- Все с тобой ясно. В общем, вы двое чтоб без моего ведома и разрешения не то что за периметр, а за дверь не высовывались! А то я уже боюсь представить, что еще вы тут устроите.

15.
Дарти
Так, я не понял! С утра, значит, тихо-мирно гуляю по окрестностям, сходил с Мари кофе выпить, пока ей никого никуда везти не надо. Кстати, приличный тут кофе, я даже пару пакетов прихватил. Днем хотел Асахиро в город вытащить – а он как с самого утра куда-то провалился, так его и нет. И Снайпера тоже, ну да от него чего еще ждать. Джейк с Хосе в городе, Ари отчеты строчит, а мне куда податься? Остался в посольстве сидеть. Замечательный из меня разведчик, ничего не скажешь. Ладно, будем считать, что я обеспечиваю безопасность командования. Да-да, мне тоже смешно. Оно, конечно, хорошо держаться вместе и все такое, но парни благополучно свалили, а я тут торчу как дурак. И даже не «как». Теперь вот к вечеру вернулись эти двое и приволокли с собой этого с планшетом. Мимо охраны, мимо всего, я с них фигею. И опять все глухо. Сижу, измываюсь над местной кофемашиной. Наконец добился от нее повышенной крепости, а то эту коричневую водичку, которую в посольстве принимают за кофе, пить невозможно. И чего я сюда потащился, а?
- Твою ж флотилию во все шлюзы через черную дыру!
По лестнице слетел Ари. Я вопросительно обернулся к нему и любезно протянул стаканчик кофе. Он схватил стаканчик, залпом опрокинул его в себя, сделал непередаваемое выражение лица – ну правильно, я же машину по своим запросам настроил – набрал полную грудь воздуха и… Нет, некоторым русским выражениям он меня успел научить, но понял я очень небольшую часть. Потому что не повторился Ари ни разу. И единственными относительно цензурными словами в этом всем было «терране» и «диверсанты». Кажется, тут уже какая-то серьезная каша заваривается.
- Так, а теперь можно в двух словах для тупого наемника, что именно здесь происходит?
Ари набрал еще больше воздуха, и я ожидал второго заряда, но ответил внезапно коммандер Нуарэ, возникший на верхней площадке:
- Происходит здесь то, что Эмбер дал показания, по которым терранская дипмиссия была прикрытием для подготовки захвата власти.
Везет мне что-то на перевороты, как я погляжу. Ари, похоже, думал то же самое – он понимающе взглянул на меня и похлопал по плечу. А Нуарэ продолжал:
- Всем проверить оружие и быть наготове. Возможно, придется обороняться, – и чуть другим голосом поинтересовался: – Где там эти… похитители?
- Здесь, – Снайпер со своей бесшумной походкой меня однажды до инфаркта доведет. – Насколько я помню, был запрет покидать здание, а не комнату.
Нуарэ только махнул рукой. Тем более что Лисовски и Готье уже были здесь. Оба в мундирах дипломатической службы, хоть сейчас на прием к этому их королю – а ведь их явно разбудили. Это мы тут безо всякого распорядка шляемся, как в старые добрые времена, а они-то с утра в делах. Уникальные люди. Нуарэ, не теряя времени, притащил Эмбера, который, кажется, уже был готов прикинуться здешним пуфиком, и начал вместе с кэпом объяснять ситуацию. А мы слушали и охреневали. Я так точно. То есть, понятно, что я во всех этих дипломатических делах пень трухлявый, но даже я уловил, что наши терранские приятели, кажется, вознамерились провернуть тут примерно то же самое, что Феодал пытался провернуть на Сомбре, прежде чем облажался и свалил в Сферу. То есть убедить местных, что союз с Террой на ее условиях – это то, о чем они всю жизнь мечтали. А не поверят – так и силу применить. Причем, до какой степени они контролируют ситуацию – это пока неизвестно. Тут капитан очень мрачно посмотрел на Снайпера, тот сделал вид, что его здесь нет. А с другой стороны, чего мрачно смотреть, если этот самый Эмбер как раз-таки слил много всего ценного? Он сначала сдуру ввязался в работу с Террой, дальше уже в дело пошел шантаж, но он как-то ухитрился наделать резервных копий всякого интересного. Так что теперь расклад такой – Лисовски несется с этим интересным во дворец, Готье – к архиепископу, Враноффски никуда не несется, потому что сообщение на Сомбру отправлено и народ на корабле предупрежден, Эмбер тоже никуда не несется, потому что до поры до времени посольство дает ему убежище, мы тем более никуда не несемся, а сидим в посольстве и не отсвечиваем, поскольку сейчас здесь безопаснее всего. Если что, запираемся на все замки и орем про дипломатическую неприкосновенность. Да и отбиваться, если что, отсюда проще. Поэтому сидим и очень надеемся (кэп посмотрел на Снайпера еще мрачнее), что тема с похищением Эмбера пока не всплыла.
И только я, значит, хотел еще стакан кофе соорудить, чтобы запить все эти потрясающие новости, как на крыше что-то шарахнуло. Враноффски с матом понесся вверх по лестнице, Хосе на всякий случай рванул за ним. Когда Ари вернулся, выражение его лица было красноречивее предыдущего монолога.
- Капитан, – хрипло проговорил он, – похоже, Терра уже расчухала. И хвост клала на все неприкосновенности. Спутниковая тарелка снесена к хренам.
- Это как? – брякнул я. Кэп скривился, а Ари начал объяснять, как идиоту, что у Терры на вооружении есть много всякого мощного и дальнобойного, чем пульнуть через пару кварталов – раз плюнуть, особенно ради такого дела, как оставить нас без связи. Так что теперь связь с внешним миром только с корабля, а туда высовываться рискованно… Он бы и еще объяснил, но тут Нуарэ сделал всем знак заткнуться и поднес руку к своему визору. Похоже, коммандер резко кому-то понадобился. И почему-то у меня такое чувство, что вряд ли там сообщат что-то хорошее…
- Это Каррера, – наконец произнес Нуарэ. – Атака на корабль.
Капитан сказал ровно одно слово, метнул на Снайпера совершенно убийственный взгляд и жестом скомандовал всем на выход. Тут, может, и безопасно, но своих оставлять нельзя.
Провожать нас пошла Мари. Эх, только я подумывал ее на побережье вытащить… Поблагодарила меня за кофе, обменялась со Снайпером коротким рукопожатием и сообщила, что посольство не будет в претензии в случае ущерба машине. «Только выберитесь», – ее голос чуть дрогнул. А ведь до сих пор по невозмутимости она уступала разве что Снайперу.
Я сунулся было вперед, к Ари, но Снайпер мне не позволил: «Впереди сяду я. И Асахиро. Так лучше». Ну вот, опять меня задвинули. Но спорить со Снайпером я точно не собирался, я еще жить хочу. Тем более что не могу сказать, чтобы он был неправ. Я в очередной раз спросил себя, чего мне на месте не сиделось. Но на корабле я бы точно дыру в обшивке прогрыз. И вообще, это еще на «Кашалоте» думать надо было, а сейчас уже все завертелось, топай куда скажут и попытайся остаться в живых. А это, кажется, может быть непросто.
Так. Я, может, и пень, но не глухой точно. И звуки перестрелки я не спутаю ни с чем. А слышались они в аккурат со стороны дальнего терминала на задворках, куда «Сирокко» загнали, чтоб не пугал гражданских. До сих пор всем это было только на руку – упрощенный выход в город, почти ни с кем не пересекаться. А вот теперь, кажется, дело плохо – до местных этот бардак пока еще дойдет. Да и нам бы еще прорваться. А то память на лица у меня, конечно, хуже некуда, но я совершенно точно могу сказать, что, когда мы прилетели, этих рож среди персонала космопорта не было. Как минимум, что-то многовато народа для проверки документов. И что-то у меня такое чувство, что под форменными куртками там отнюдь не сканеры. И какого черта, хотел бы я знать, тут происходит?
- Космопорт под контролем Терры, – произнес на пиджине тот, что в центре. Заслон ощетинился стволами. – Сдавайтесь по-хорошему, и мы дадим вашему кораблю улететь.
Что?! Еще у них разрешения спрашивать? Уж на что мне на Терру всегда было плевать с высокой орбиты, как и всем в Треугольнике, но тут взбеленился даже я. Снайпер молча взялся за пистолет, но в кои веки выстрелить не успел – его оттолкнул Нуарэ. С отобранным у Джейка плазморужьем коммандер вылетел на середину прохода.
- Дадите улететь, значит, – тихо процедил он сквозь зубы. И прежде чем заслон успел среагировать, коммандер выпустил весь заряд в говорившего и тех, кто был рядом. Меня замутило. Я впервые видел, на что похож человек, получивший плазмой точно в морду, и надеюсь больше этого не видеть никогда. Терране шарахнулись, но почти сразу же поднялась несусветная пальба. Крыли просто в белый свет как в копеечку, как никого не зацепило – я не понимаю. Впрочем, думать было некогда. Я хотел драки – я ее получил, теперь ноги бы отсюда унести. Желательно в комплекте со всем остальным.
- Сдаваться вам, значит… – что-то в лице и голосе Нуарэ было очень нехорошее. Он шел прямо на заслон. Из меня очень паршивый психолог, но так прут драться, когда возвращаться не собираются. Додумать эту мысль уже не получилось. Коммандер снова вскинул плазморужье, но в этот раз его опередили. Откуда-то из укрытия вспыхнули три или четыре луча и скрестились на фигуре Нуарэ. Он без звука рухнул на пол, и в тот же момент к стрелявшим метнулись Снайпер и Асахиро. Я уже не видел, что там происходит – впрочем, догадываюсь, что палить из плазмы стало некому. А толку, свое дело они сделали. Я попытался отвести взгляд от тела Нуарэ. Кажется, или меня сейчас вывернет, или я позорно хлопнусь в обморок.
- На корабль, – лицо капитана было пострашнее всего, что я до сих пор видел. – Может быть, успеете.
Чего там успевать? Ладно, капитану виднее… наверное. Джейк и Хосе осторожно, но очень быстро подхватили коммандера (черт, как не хочется думать «тело коммандера», хотя так оно и есть). Кажется, в общей свалке им даже удалось ускользнуть. Но это значит, что нас осталось всего пятеро. А этих уродов сколько? Ари связывался с кораблем, но сможет ли Каррера прорваться? Его там самого, похоже, нехило прижали… А потом все мысли кончились, потому что стало не до того. Случайно я тут или неслучайно, а я все-таки боевик. И вроде как не из последних.
Не помню, скольких я свалил, в таком бардаке поди разбери. Во всяком случае, народу терранам поубавил. Но главное – с той стороны терминала послышался голос Карреры. Кто бы мне сказал, что я буду так рад слышать трехэтажную брань! Я метнулся к пустой стойке регистрации, откуда вроде был неплохой обзор… и тут в правое бедро прилетело словно кувалдой. Все, на что меня хватило – свалиться за стойкой, а не на самом проходе, где меня бы и прикончили. Пистолет я удержал, но толку теперь от него… В глазах уже начало плыть, боевик, тоже мне, ничего ж смертельного, и хуже огребал в свое время… Легко сказать. Так, есть же индивидуальный пакет и инъектор с «тоником»… но я понимал, что уже не успею. Руки не слушались, пистолет теперь просто валялся рядом. Черт, да что ж так больно-то…

16.
Враноффски
Дарти, твою флотилию десять раз, этого еще не хватало! Я сам не понял, как оказался рядом с ним. Кто-то из терран сунулся было в нашу сторону – нет уж, я тоже стрелять умею. Хотя, конечно, это Дарти боец, а я что – герой самоволок… Дарти, чувак, ты там не умирай, ладно? Уф, вроде жив, но в глухой отключке. Я завозился с перевязочным пакетом. Тьфу, лихорадка нордиканская, все кровью залито. Я так на месте не разберу, насколько все серьезно. Ладно, кровь вроде остановил, остальное потом. Ну что такое, вот угораздило же! Про коммандера я предпочитал вообще не думать, чтобы все это по новой перед глазами не вставало. Хорошо, что Джейк и Хосе прорвались. Может, Габи еще успеет… Блин, вот не хотел же вспоминать. Так, Враноффски, ты офицер или кисейная барышня? Навидаешься еще и не такого! Но, елки сине-зеленые, это ж Дарти. На Нордике выгреблись, на Лехане выгреблись, а теперь вот так? Ну пожалуйста, чувак, поживи еще немного, я сейчас…
- Лейтенант, – капитан появился рядом совершенно незаметно, и я чуть под потолок не взлетел, – доставьте сержанта Дарти на корабль. Один справитесь?
- Да, но… – ошарашенно заблеял я. Капитан сделал мне знак помолчать, шарахнул из своего «Аспида», надо полагать, по очередному желающему общаться, дождался эффекта и снова обернулся ко мне.
- Враноффски, – металла в его голосе хватило бы на пару линкоров, – бойцы у нас есть, а связист один. Будешь здесь торчать – сдохнете оба. Пошел!
- Есть выполнять, – на автомате отозвался я, хотя отвечать было некому – кэп уже исчез за новым укрытием.
Так, ну если и уносить ноги, то сейчас, пока терране встречу с «Аспидом» переваривают. Это, конечно, не плазма, но тоже эффектно – сначала вроде бы тихий слабенький выстрел, вроде даже ни в кого ничего не попало, а потом шарах, и оппонент без головы. Или еще без чего-нибудь. Мне, если честно, не слишком любопытно.
Ну, спасибо родной Академии за уроки первой помощи. И особенно – за транспортировку пострадавших. Помню, как мы под общее ржание таскали друг друга по парку во всех сочетаниях и позах. Пригодилось, блин. Хотя одно дело – тащить однокурсника, который сам за тебя держится, а другое – отключившуюся тушку твоих же габаритов. Дарти ниже меня, но более коренастый. Ох, чувак, что ж ты тяжелый-то такой? Ладно, вытащу, будьте благонадежны. Так, там вроде никого… теперь за колонну… Твою флотилию, это еще кто на нашу голову? Кто там был, я уже не узнаю, спасибо Снайперу. На долю секунды я встретился с ним взглядом – он знаком показал «я прикрываю». Вернемся живыми – я разорюсь выпивку ему ставить. Ничего, мне не жалко.
Как мы оказались на корабле – не помню. Меня словно по эстафете передали – сначала кэп, потом Снайпер, дальше к нам прорвался Каррера с ребятами… Ох, здравствуй, родимый «Сирокко», чтоб я еще раз из любимой рубки вылез! Хотя, ясное дело, приказ будет – вылезу как миленький. Но рубка потом, сейчас – в медотсек.
- Здесь не экзамен, Джон, – услышал я голос Габриэль. – Нам не поставят плохую отметку, каким бы ни был исход.
- Да какие в задницу отметки! – буркнул в ответ Аллен. – Одно дело – экзамен провалить, другое – наш коммандер!
Я увидел активированную криокамеру. Ничего себе, Джейк и Хосе опередили нас от силы на пару минут! Но, понятно, тут счет не на минуты, а на секунды. Вот бы успели. Я могу сколько угодно стебать коммандера, но чтоб он вот так заживо изжарился из-за каких-то поганых терран… Клянусь, если выживет – я специально нарушу что-нибудь нестрашное и выслушаю от него любые нотации!
- Твою-то мать, – Габриэль обернулась. Ох ёпт. Лучше бы она орала и крыла в три этажа. Такого помертвевшего взгляда у нее даже после того пожара не было. – Джон, еще двое.
- Один, – поправил я. – Меня не зацепило.
- Ари, ты весь в крови.
- Это Дарти. Ему бедро прострелили. Я перевязал.
- Джон, быстро займись Дарти. Я справлюсь.
- Конечно, – вот Джон по голосу был отдаленно похож на человека. – Так, давай его сюда. Сразу могу сказать: было бы серьезно, ты бы его не дотащил.
За что люблю наших медиков, так это за оптимизм. Тут я почувствовал, что сейчас не хуже Дарти сползу по стенке.
- Слушай, Джон, как с Дарти разберешься – дай что-нибудь… чтоб в норму прийти. А то мне сейчас работать, и быстро…
- А ты на ногах не стоишь, – закончил за меня Джон. И это была чистая правда. – Не вопрос, сейчас все будет.
Не знаю, что за зеленую гадость он мне намешал, но хоть руки перестали трястись, а сердце – выскакивать из груди (кажется, зря я тот кофе залпом выдул). Так, теперь к делу. Сообщить маринескинцам, что здесь творится, оповестить адмирала, предупредить Нордику. После взлета, скорее всего, пойдем в радиомолчании. Только бы прорваться.

17.
Когда по защищенному каналу пришло сообщение от Ари, тревога, которая грызла Габриэль, перестала быть непонятной. Зато и взлетела до небес. Но на эмоции времени уже не оставалось. Готовность номер один. Медблок отдраен и вылизан, хоть сейчас проводи полостные операции. Хоть бы не понадобилось, хоть бы… Твою-то мать! Она только сжала зубы, когда Джейк и Хосе занесли в медблок… ей не хотелось говорить «тело», но это было именно тело коммандера Нуарэ. Сейчас язык не поворачивался звать его по имени. Как будто хоронит раньше времени. Ожоги, конечно, страшные. Терранские плазморужья нордиканским не уступят. Но вдруг... И когда датчики мозговой активности подали сигнал, у Габриэль затряслись руки. Рядом в ступоре стоял Джон и смотрел на нее, не зная, что говорить.
- Криокамеру, быстро! Столбом не стой! – рявкнула она.
- Но…
- Мозг не умер. Счет на секунды.
Умница Джон тут же засуетился с криокамерой. Габриэль готовила операционный стол.
- Джон, вы помните, как делать криотруп?
- Сами понимаете, только на симуляторе в Академии.
- Я тоже. Но это был мой вопрос на выпускном экзамене. Доктор Леблан, Вселенную ему к изголовью, потом кучу ценных советов надавал, когда запись смотрел. Что ж, хотя бы попытаемся, – Габриэль горько вздохнула.
- Мы его спасем, – спокойно сказал Джон. – Не имеем права не спасти.
- Именно. Помогай.
Не успели закончить с криотрупом, в медблок, тяжело дыша, ввалился Враноффски, таща на себе раненого Дарти. Оба в крови, Дарти без сознания. Габриэль мысленно схватилась за сердце, но Ари, судя по голосу, не пострадал. Джону не пришлось повторять дважды, такие случаи как раз по его части. Простреленное бедро – штука неприятная, но если уж Дарти сюда попал живым – значит, артерия не задета. «Жить будет», – бодро доложил Джон через некоторое время.
- Ну хоть откуда-то хорошие новости. Я заканчиваю. Ари, ты еще здесь? Что там происходит-то?
Враноффски честно и без эвфемизмов ответил.
- Понятно. Не расслабляемся. Хорошо хоть за тебя можно не беспокоиться. Криотруп готов, – Габриэль запечатала криокамеру. – Теперь мы точно довезем его до дома. Криокамера прочная, хоть скачи на ней. Главное, чтобы дома его вытащили. В планетарном госпитале должны быть образцы клеток для клонирования органов, я тоже на всякий случай взяла пробы уцелевших тканей.
- Я сообщу Темплу, – сказал Враноффски. – Джон, спасибо за зелье, я пошел.
Когда за ним закрылась дверь, Габи намешала себе энергетика. Уже во второй раз – первый стакан она выпила, получив сигнал тревоги от Ари. Кому другому оторвала бы голову за такое насилие над организмом, но если она не будет так издеваться над собой – двум десяткам других организмов будет гораздо хуже. Медузе понятно, что это только начало.
- Внимание экипажу, – произнесла она в интерком. – Всем, кто не занят подготовкой к взлету, просьба подойти в медотсек и быть готовыми оказывать первую помощь. Двое – с гравиносилками к шлюзу, остальные в резерве.

18.
Жоао Да Силва никогда не жаловался на реакцию, но со Снайпером, пожалуй, не смог бы тягаться и в лучшие годы. Вот и сейчас он не успел заметить, когда невысокая фигура в черном возникла рядом, и только возблагодарил судьбу, что этот парень на их стороне. Неуловимое для глаза движение, выстрел – и у терран, кажется, одним меньше. Быстрый обмен жестами: «Ты как?» – «Цел». Ну да, что он еще скажет. Капитан прекрасно видел, что Снайпер ушел в этот свой боевой режим – «запрограммированных» он навидался выше крыши и умел распознавать. Этот взгляд и эту характерную полуулыбку он в основном наблюдал в прицел, и непривычно было видеть такое совсем рядом.
- Спасибо, что вывел Враноффски, – капитан сам не был уверен, что Снайпер сейчас его слышит. Но он кивнул в ответ и исчез так же мгновенно, как и появился. Пора уходить. Заслон уже явно дожимали, против Карреры, даже с половиной группы (вторая осталась у корабля), им долго не продержаться…
- Ложись! – Джейк метнулся вперед. Проклятье, реакция и правда уже не та… Оглушительный взрыв отбросил Да Силву к стене, и он успел увидеть лишь осевшее на бетон тело Джейка. Вернее, то, что от него осталось. Рядом рухнул Хосе, скошенный очередью. Не успели. У терран было в запасе подкрепление.
Да Силва почувствовал, как в нем закипает ярость. Они убили его старшего помощника – он верил в Габи, но знал, насколько велик риск. Они убили двоих бойцов из ударной группы. Нет, троих – Эндрю накрыло тем же взрывом. И сейчас рассчитывают разделить экипаж и перебить поодиночке. Нет уж. Этот номер не пройдет. Как там звали того «запрограммированного», с которым Да Силву сравнивал Снайпер? Стэнли? Высший уровень, машина для убийства… Капитан Да Силва никогда никаких программ не проходил, но сейчас он им покажет машину для убийства. Выскочивший было на капитана терранин шарахнулся, но от «Аспида» пока что никто не уходил. «За Рафаэля. За Джейка. За Хосе». Капитан не тратил силы на цветистые проклятия в стиле Карреры – пули и так все объяснят. До кого дошло – тем от жизни уже ничего не надо.
В чем-то затея терран, конечно, удалась – они действительно сумели отрезать сомбрийцев друг от друга. Да Силва лишь с большим трудом мог определить, где хотя бы кто-то из экипажа. Впрочем, сейчас оно и к лучшему – успей они соединиться с Каррерой, взрывом накрыло бы еще больше народа. Освещение терминала и так не было особо ярким, а уж после того, как всей этой пальбой перебили половину светильников, воцарился полумрак. Не говоря уже об участке поля перед «Сирокко» – на корабле предусмотрительно выключили внешние огни, чтобы не слепить своих. Совсем близко – но выход на поле простреливался лучше всего. «Ничего… прорвемся». Терране, видимо, рассчитывали, что их внезапная контратака полностью парализует сомбрийцев. «Как же. Десять раз». Такими сюрпризами Да Силву и тридцать лет назад было не удивить, не то что сейчас. Он был не из тех капитанов, кто важно стоит на мостике, раздавая команды – если его люди в опасности, он будет драться вместе с ними. И противнику это очень не понравится.
То ли терране решили, что одиночку дожать будет проще, то ли узнали Да Силву даже в гражданском («а как же… можно сказать, давние знакомые…»), но его совершенно явно пытались оттеснить от остальных. Еще двое свели знакомство с «Аспидом» и попрощались с кишками, но на этом патроны в нордиканском чуде техники закончились. На перезарядку времени не было. Капитан сунул временно бесполезный «Аспид» в кобуру и вскинул второй пистолет – и в этот момент его ослепила яркая вспышка. Ну, с-специалисты, как говорит Враноффски, подготовились! Да Силва не был сомбрийцем, но вырос на станциях, и его зрение не слишком отличалось. Да такое ослепило бы и привычного к яркому свету. Всего доля секунды, но терранам этого хватило. Обрушившийся на голову капитана удар вполне мог проломить череп, но, по счастью, пришелся вскользь. Оглушенный Да Силва рухнул на пол, в глазах все плыло и от недавней вспышки, и от боли. Только не отключиться, иначе не встать. Хотя к тому и так шло. Удары посыпались градом. Мелькнул силуэт Грега, явно пытавшегося вмешаться – и тут же исчез. На приступе злости – еще не хватало, чтобы какие-то паршивые терране ногами запинали! – Да Силва отшвырнул двоих, но противников было слишком много. Остается надеяться, что остальным удастся уйти…
- Кэп, держитесь!!! – выкрик Карреры сорвался в рычание. Стрелять сержант не рисковал, но ему это было и не нужно – терране шарахнулись. Ударная группа не раз шутила, что Каррере оружие с собой брать необязательно, он голыми руками всех уделает. И сейчас терране в этом убеждались. «Да я… да моих людей… кишки по бетону… разорву!» – рычал сержант, раздавая удары направо и налево и перемежая выкрики многоэтажной бранью. Он встал перед Да Силвой, закрывая его своей широкой спиной. Передышка продлилась лишь несколько секунд, но за это время капитан успел дотянуться до инъектора с «тоником». Туман в голове рассеялся, можно было встать на ноги.
- Кэп, берите пару ребят и уходите, – бросил Каррера. – Навоевались на сегодня.
Да Силва лишь нечленораздельно рыкнул. Говорить не получалось – похоже, челюсть все-таки сломали или свернули. Все равно. Бывало и хуже. Он не бросит своих.
- Марк, Мигель! – крикнул сержант. – Кэп не в себе, эвакуируйте! А я с этими уродами разберусь!
Да Силва понял, что сейчас его безо всякого почтения к командованию утащат, как мешок, и предпочел все-таки пойти сам. Тем более что, даже несмотря на «тоник», его несколько пошатывало. Да и пальбы у выхода на поле стало поменьше – неужто даже у пополнения силы иссякают? Мелькнул черный силуэт. Все понятно, там засел Снайпер. Неудивительно, что у терран мало охоты соваться. Не поперли бы туда всей толпой, тогда даже ему не справиться…
- Я выведу, капитан, – Да Силва даже вздрогнул. И ведь видел, где Снайпер был минуту назад, но отследить перемещение опять не успел. Как, впрочем, и тот терранин, что попытался вылезти.
Но их все еще оставалось слишком много. Да Силва и его «конвой» уже соединились с группой у корабля, когда около выхода хлестнула очередь, и фигура в черном рухнула на бетон. Неужели его все-таки засекли? Нет, вряд ли, скорее уж так неудачно сложились обстоятельства. Очень неудачно. Даже для такого бойца, как Снайпер, есть пределы. Да Силва рванулся обратно, но Марк и Мигель не пустили.
- Капитан, был приказ увести вас. Если нужно, силой. Уходите на корабль и оставьте их нам.
Да Силва хотел воспротивиться, но по расширившимся глазам дежуривших у шлюза техников понял, что отделали его, похоже, сильнее, чем он думал. И лучше подчиниться, пока не накрыло.

19.
Себастьен Рош слыл человеком редкой невозмутимости. Но сейчас он был готов выть в голос от собственного бессилия. Нет, он был прекрасным стрелком, и благодаря ему терране потеряли уже не одного и не двоих, но все же... Самоубийственную атаку Нуарэ он не застал – как и группа Карреры, он вступил в бой позже. Лишь мельком видел, как тело коммандера принесли на корабль. Как, наверное, весь экипаж, Рош надеялся, что коммандер выживет, но понимал, что шансы невелики. Свет дневной, ну почему его не было рядом?! Может быть, он сумел бы остановить Нуарэ. Или не дать терранам ответить. Потому что Нуарэ должен жить. Рош давно для себя решил, что, если доживет до отставки Да Силвы – любой ценой будет пробиваться под командование Нуарэ. А что тот станет капитаном, Рош не сомневался. Кто, если не он. И чтобы все вот так глупо закончилось? Да не бывать этому!
Но к Нуарэ Рош не успел. К капитану – тоже, их с Асахиро и Снайпером отрезала контратака терран. И если Снайпер мог себе позволить возникать чуть ли не в самой гуще противников и мгновенно исчезать, то свои возможности Рош представлял вполне трезво – первый такой выход станет для него последним. Его и так зацепило, когда он пытался прорваться к Каррере. Спасибо парням, прикрыли. Но теперь боеспособность Роша зависела только от времени действия «тоника». Впрочем, терранам это знать необязательно. Стрелять он все еще мог. И все же надо было выбираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Спасибо Снайперу – соваться к ним уже не рисковали. И принесла же нелегкая этого стрелка! Выследить Снайпера он не мог точно – даже Рош, зная его планы, не успевал за настолько мгновенными перемещениями. Скорее крыл как придется – терран все-таки сильно деморализовало яростное сопротивление, и многим уже в каждом углу мерещились сомбрийцы. Но от этого не легче. Какие бы там у Снайпера ни были способности, а очередь в спину свалит даже его. Стрелок прожил недолго – взбешенный Асахиро не промахивается. А толку... Рош уже знал, до какой степени Снайпер способен игнорировать ранения. Но он по-прежнему не поднимался. Плохо дело.
- Пр-роклятье... – сквозь зубы процедил Асахиро. Он подался было в сторону Снайпера, но Рош загородил ему дорогу.
- Нет. Туда пойду я.
- Ты же и так ранен! – Асахиро кивнул на перевязанную левую руку Роша.
- Вот именно. И я не уверен, что смогу прикрыть тебя. А ты меня – сможешь. И тогда я его вытащу. На ногах я еще держусь.
- Я в долгу перед тобой, – медленно произнес Асахиро. Рош махнул здоровой рукой:
- Иди ты в леханский кактус со своим долгом! Это мы со Снайпером будем перед тобой в долгу, если выберемся. Ты же здесь один.
- Не привыкать, – усмешка Асахиро не обещала терранам ничего хорошего. Рош взглянул ему прямо в глаза:
- Пожалуйста, вернись живым.
Асахиро не ответил.
Снайпер все так же неподвижно лежал у выхода на поле. В падении его развернуло на левый бок, и так он и остался. Крови столько, что попаданий не разобрать. Но он был жив. Уже что-то. Рош стал примеряться, как удобнее взвалить его на спину и не потревожить свою раненую руку – и в этот момент Снайпер открыл глаза. Рош невольно отпрянул. Ну не может человек прийти в себя при таких ранениях! Но это же Снайпер. Рош вспомнил – такой же застывший взгляд был у него в бою с пиратами. В голове пронеслось все то, что Габриэль объясняла про этот клятый боевой режим. Да, даже в таком состоянии он сможет встать и драться. Последняя мобилизация всех резервов. И верная смерть. Этого нельзя допустить.
Рош опустился на колени рядом со Снайпером, осторожно, но настойчиво прижимая его к полу. Понятно, Снайпер и так сильнее, а уж в боевом режиме Рошу с ним не справиться. Но, может быть, хоть на прикосновение отреагирует... Невидящий взгляд остановился на лице Роша. Стоило изрядных усилий не отвести глаза, даром что Рош был не робкого десятка. До сих пор он думал, что неплохо знает Снайпера и привык к его специфике, но такого он надеялся, по возможности, больше не видеть. Он не знал, способен ли Снайпер сейчас узнавать кого бы то ни было, услышит ли он, если с ним заговорить – но вариантов не оставалось.
- Снайпер, – тихо окликнул Рош, – это я, Себ. Себастьен Рош. Я свой. Пожалуйста, не вставай. Ты тяжело ранен. Продолжишь бой – умрешь. Ты уже помог нам вытащить отсюда Нуарэ и капитана, а теперь дай мне вытащить тебя.
И Снайпер услышал. На мгновение взгляд темных глаз стал более осмысленным, а потом его голова бессильно упала. На губах кровь – еще бы, пробито легкое. Рош быстро проверил пульс. Жив. Все еще жив. Теперь побыстрее уходить.
До корабля добрались без приключений – терране действительно уже не решались соваться, да и Асахиро знал свое дело. Хуже было то, что действие «тоника» заканчивалось. Он все-таки придуман для того, чтобы своими ногами доковылять до медиков, а не чтобы вести бой, а потом еще и тащить на себе раненого. Снайпер, конечно, худой как щепка, но от этого не сильно проще. До шлюза Рош дошел в полуобморочном состоянии. Его поддержали, и откуда-то сбоку донесся голос Карреры:
- Что?! Снайпера валить? Да я этим стрелкам... стволы в задницу по самую глотку!
- Уже, – слабо улыбнулся Рош. – Сержант, раз вы здесь...
Каррера понял с полуслова и помог уложить Снайпера на гравиносилки. Потом обернулся к Рошу:
- Ох, век себе не прощу, что меня там не было! Кто-то еще остался?
- Асахиро. Один.
С нечленораздельным ревом Каррера слетел по трапу. Рош проводил его взглядом и с чувством выполненного долга сполз по стенке. Все от него зависящее он сделал.

20.
Асахиро
Проклятье. Снайпер едва не поплатился жизнью, прикрывая в том числе и меня. Ну что ж, смею надеяться, что сейчас я хотя бы в чем-то вернул ему долг. Рош смог добраться с ним на корабль, оба живы и в безопасности. Теперь можно разбираться с оставшимися терранами. Потому что принимать бой, когда у тебя за спиной тяжелораненый, и есть риск, что он попадет им в руки… Я не хочу делать такой выбор. Тем более за Снайпера. Хотя, разумеется, в безнадежной ситуации я бы выстрелил. Как и он в меня. Сейчас я один, и можно не беспокоиться. Я им точно не дамся.
Судя по перестрелке, кто-то из бойцов Карреры все еще здесь. Ну что ж, облегчу им задачу – хотя бы часть терран я отвлек на себя. Я не Снайпер, но тоже кое-что могу. Добраться бы до того типа, что кидался гранатами. Он здесь, я его видел. Этнический японец – не знаю почему, но это отдельно выводило меня из себя. Хотя, казалось бы, что мне за дело до его происхождения. Это из-за него погибли Джейк и Эндрю и едва не погиб капитан. А значит, живым он отсюда не уйдет.
Вместо очередного выстрела пистолет лишь сухо щелкнул. Проклятье. Ладно, увести их от Карреры я смогу, а там – пока у меня есть хотя бы нож, они меня не получат. Но пока что мне повезло – Снайпер выронил свой пистолет недалеко от меня, и я смог им завладеть. Вряд ли удастся вернуть хозяину, но хотя бы выиграю время. На пару выстрелов – уже что-то. Так, вот этот тип очень зря стоит ко мне спиной. Но понять он это уже не успеет. Одним меньше. Разумеется, мне тут же ответили, я нырнул за бетонную загородку.
- Не стрелять! Оставьте его мне!
Голос с японским акцентом. Тот самый. Это он, надо полагать, про меня. Что удивительно – и правда все затихло, по крайней мере, здесь. Решили поразвлечься? Хорошо, будет им развлечение. Только вряд ли то, на которое они рассчитывают.
- Знаешь, мне чертовски надоело впустую тратить патроны. Что-то мне подсказывает, что тебе тоже, – говори за себя, парень, у меня пока мало что пропало впустую. – Как насчет поговорить один на один? Обещаю, пока я жив, наши тебя не тронут. Мне же интересно, что тебе было нужно от нашего сотрудника. Я видел записи.
Так, значит, он знает, кто я такой. Только сейчас я понял, что он говорит со мной по-японски. Не зря я вспоминал Коидзуми… Они даже чем-то похожи. Что ж, до Коидзуми я не добрался, но до этого точно доберусь. Терранин продолжал:
- А то, может, сразу сдашься? Ракуэн твой тебе все равно не поможет. Сдавайся, а? По крайней мере, умрешь быстро. Когда все расскажешь.
- Не дождешься.
Я ответил тоже по-японски. Терранин был несколько обескуражен.
- Эй, так ты не ракуэнец? Вот так дела. И что ж ты здесь забыл? Впрочем, у нас еще будет время это выяснить. Много времени.
- Пошел ты…
Еще доля секунды – и его болтовня прекратилась бы окончательно. Но реакция у него оказалась не хуже моей. Ну что ж. Отступать мне некуда, но и со спины ждать некого. Посмотрим, что он умеет лучше – драться или угрожать.
Какое-то время терранин еще продолжал вещать – то подробно расписывал, что со мной будет, когда он победит, то предполагал, что экипаж благополучно сольет наемника и только порадуется, что легко отделался, и тогда терранам опять же будет возможность отвести душу. Старые фокусы. Надеется, что я взбешусь и допущу ошибку. Но такой болтовни я еще в Шинедо наслушался. А вскоре он все-таки замолк – понял, что его превосходство не так-то и велико, если вообще есть, и дыхание лучше бы поберечь. Другое дело, что я в бою с самого начала, а он до сих пор держался в стороне и сохранил силы. И теперь, значит, вышел во всей красе. Ненавижу таких. Если бы он сам не предложил поединок – это сделал бы я.
Удивительно, но стрелять и правда никто не пытался. Залюбовались, не иначе. И то хорошо. Хотя понятно, что если я справлюсь с этим типом – на меня кинется вся его свора. Впрочем… не успеют. Хуже то, что он явно затягивал бой, рассчитывая меня вымотать. Конечно, он-то может себе это позволить… Еще и в защите – в корпус бить бесполезно. И его атаки были направлены так, чтобы не столько убить, сколько вывести из строя – раз за разом он метил мне в правую руку. Кажется, даже достал, но так и не заставил меня выпустить нож. Он хочет взять меня живым. Но такой радости ему не будет. Ни ему, ни остальным. На один удар, если что, мне хватит и левой руки.

21.
Алехандро Каррера боялся в этой жизни (а ни в какую другую он и не верил) только одного. Что свои во что-нибудь встрянут, а он не успеет прийти на помощь. Потому на тренировках и драл с парней семь шкур, да и себя не щадил. Чтобы, если кто только попробует сунуться – костей бы не собрал. Про него шутили, что по кодовой фразе «наших бьют!» сержант вырастет из-под земли хоть на другом конце Галактики, и Каррера гордился этим. Но сейчас происходило как раз то, чего он боялся.
Сначала Нуарэ. При одной мысли глаза застилала багровая пелена. Но Каррера прекрасно знал, что такое взбешенный коммандер, и понимал, что его никто не остановил бы. Еще хорошо, что Снайпер и Асахиро добить не дали. А док его вытащит. Иначе просто быть не может. Она такая.
Потом капитан. Нет, Каррера успел вмешаться, но, по-хорошему, они к кэпу и близко не должны были подойти! Но эта треклятая контратака спутала все карты. И откуда этих терран столько повылезло, где маринескинцы их всех хоронить будут? Хотя от того ублюдка, что убил Грега, хоронить будет нечего. Только вот Грега уже не вернуть. И Джейка с Хосе. И Эндрю. Конечно, все они знали, на что шли, но от этого не легче. Привыкнешь терять людей – и ты не командир ударной группы, а мясник. Что ж, по крайней мере, за каждого из парней терране заплатили многократно.
А теперь еще и Снайпер. Вот тут у Карреры, даже мысленно, не оставалось слов, только глухое рычание. Это он должен был быть там, у выхода на поле, и выводить своих. Или уж по меньшей мере раскатать по бетону того стрелка. Охренели совсем! Сейчас Каррера вышиб бы мозги любому, кто рискнул бы напомнить, как недоверчиво он поглядывал на Снайпера первые недели. Этот парень взялся помогать им в пиратской истории и едва не погиб, хотя тогда они были ему никто и звать никак. Он фактически спас десантную группу на Лехане, первым заметив засаду. И в шаттл ушел последним. Карреры там не было, но мелкая Карменсита ему в красках все рассказала. И чтобы вот этот самый Снайпер отхватил пулю, а Каррера не мог вмешаться? Да это ж вообще ни в какие ворота! И вдобавок Асахиро остался один против этих сволочей. Ну уж нет. Нужно успеть. Без вариантов.
Если до сих пор терране пытались не пустить сомбрийцев на корабль, то сейчас, похоже, решили их оттуда не выпускать. На что они, хотелось бы знать, рассчитывают? Заблокировать их на «Сирокко» и захватить корабль? Хрен им в глотку, Леон даст старт – только пепел с бетона соскрести останется. Или что «Сирокко» улетит, а тех, кто еще снаружи, оставит им? «По себе людей не судят, уроды!». Они улетят и заберут с собой всех своих. Живых или мертвых… Сержант увидел, как Марк рухнул на поле. Вот тебе и «мертвых». Пятый. Мать их терранскую десять раз, уже пятый! Мигель молодчина, среагировал. Но ему, похоже, самому попало. «На корабль!» – рявкнул Каррера. В кактус леханский всю жестовую систему, уже не до тайных переговоров. Кто что услышал, тот услышал, все равно терранам это не поможет. Даже если с Каррерой только трое.
- Твою-то мать… – выдохнул Каррера. Асахиро сцепился врукопашную с одним из терран. Тоже этнический японец, ну, нашли друг друга два выпендрежника… Нет, Каррера сам был не прочь красиво помахаться, но сейчас он предпочитал действовать некрасиво, но эффективно, так что нож лежал себе на положенном месте, а в ход, если стрелять было не с руки, шел и приклад, и ботинки, да и просто элементы обстановки, все равно этому терминалу хуже вряд ли будет. Пускай с ним потом маринескинцы разбираются, нехрен было столько тормозить.
Что удивило Карреру – терран было с десяток. Но они, в лучших традициях паршивых боевиков, просто наблюдали. Зрелища им, надо полагать, захотелось. А если Асахиро таки свалит этого показушника – накинутся всем скопом. Нет уж. Сейчас им будет зрелище… Дмитрий все понял верно и рванул вперед, за ним Дэйв и Алекс. Прекрасно, они с этими зрителями разберутся. Карреру интересовал Асахиро. До сих пор он держался очень хорошо, успешно уворачиваясь от попыток сбить его с ног, но сержант видел – он вымотан боем, реакция уже не та. Чего не сказать об оппоненте.
- Ах ты ж сука терранская!
Асахиро все-таки подпустил противника слишком близко. Быстрый бросок вперед, захват руки с ножом и – подряд – несколько ударов. Вот же сволочь… бьет не на поражение, чисто чтобы обезоружить. Каррера попытался прицелиться, но тут же бросил это дело. Безнадежно, в таком клубке хрен попадешь. Твою флотилию, Фудзисита, продержись еще хоть немного!
Дальше все произошло стремительно. Каким-то образом Асахиро все же удалось вывернуться. Правая рука вся в крови, рубашка в нескольких местах порвана – похоже, еще раньше отхватил. На долю секунды Каррера увидел его лицо. Так смотрят, когда знают, что следующая атака будет последней. Молниеносным движением Асахиро перекинул нож в левую руку и наотмашь полоснул противника по лицу. «Так его!». Пока терранин соображал, сколько у него теперь глаз, если вообще еще есть, Асахиро ударил второй раз – от уха до уха. Только сейчас до терран дошло, но сделать они уже ничего не успели – кому парни Карреры еще не посворачивали шеи, на тех налетел сам сержант. Он уже не помнил, что орал в их адрес и кому и чем навешивал, но в итоге они с Асахиро оказались вдвоем посреди довольно широкого пустого пространства.
- Спасибо, сержант, – спокойно и очень искренне произнес Асахиро. – Вы очень вовремя. Мой следующий удар был бы уже в себя.
- Я тебе дам «в себя»! – буркнул Каррера. – Сам идти можешь?
- Кажется, да, ранен только в руку.
- Так, опирайся на меня и быстро на корабль!
Каррера огляделся. Дмитрия все же достали, сволочи, но вроде жив, парни дотащат. Если из терран кто и оставался – попрятались по углам. Не очень это, конечно, хорошо, пришлют еще в спину подарочек… Но тут со стороны трассы раздался вой сирен. Кажется, маринескинцы наконец расчухали, что здесь творится что-то не то. Ну, лучше поздно, чем никогда.
У корабля шел бой. Но парни вроде справлялись и уже дожимали терран. Как бы ни хотелось лично раскатать всех до последнего, придется, кажется, обойтись без такого удовольствия. Сейчас важнее убраться отсюда. Асахиро шел вполне уверенно, опираясь на Карреру, но у самого выхода на поле споткнулся и упал бы, если бы сержант не подхватил его.
- Эй, что за дела? Ты как?
Асахиро не ответил.
- Да твою ж налево! Только ты еще тут подыхать не вздумай! Док меня уроет и права будет!
Наплевав уже на всех терран, какие могли оставаться за спиной, Каррера взвалил Асахиро на себя и кинулся прямиком к шлюзу. Повезло – добрался без приключений.
- Так, в медотсеке и без нас, что-то мне подсказывает, дым коромыслом. Уж что-что, а с первой помощью я и сам справлюсь. Где у тебя инъектор-то, чтоб тебя, в этих цивильных шмотках не разберешь… опять, что ли, не носишь? Учишь вас, учишь… Ладно, хрен с тобой, мне проще свой найти. Ох ты ж, ничего себе он тебе руку располосовал! Ничего, сейчас замотаю… Да очнись ты уже! С меня же док шкуру спустит!
Каррера не замечал, что говорит вслух. Впрочем, Асахиро все равно его не слышит… Лихорадка нордиканская, неужели что-то упустил из виду?! Попаданий точно нет, так какого же хрена… Но тут Асахиро открыл глаза.
- Уф, очухался. Ты мне больше такое не устраивай. Извини, но придется прокатиться у меня на закорках, сам ты явно не дойдешь.

22.
Джон Аллен с самого начала знал, на что шел. Кровь, грязь и развороченные внутренности его не пугали. Брезгливые врачами не становятся. А если становятся, то их брезгливость быстро кончается. А взамен приходит понимание, что картинка «я такой красивый стою в белоснежном халате, а приборы все делают за меня» не имеет отношения к реальности. Нет, конечно, любой медблок был оборудован по последнему слову техники даже по сомбрийским меркам. У электроники не замылится взгляд и не дрогнет рука (или что там у нее), так что рутинные операции можно доверить ей. Перелом срастит, пулю вынет, поврежденные ткани иссечет, сосуды заштопает. Но нагрузку с врача это не снимает, даже наоборот – нужно быть готовым вмешаться в любую секунду, как только произойдет что-то нештатное. Электроника электроникой, а ответственность – на человеке.
Да, дело было именно в ответственности. Такова доля врача – сколько жизней ни спасай, а тебе припомнят только тех, кого спасти не смог. Джон знал, что это война, и солдаты на ней гибнут. Но это все равно не повод отдавать смерти хоть кого-то, не сцепившись с ней пусть даже в безнадежном бою. Иногда – заведомо зная, что проиграешь, но лишь бы самому понимать, что ты сделал все, что мог, а не сидел сложа руки. Так правильно. Так нужно. И нельзя иначе, потому что рядом Габриэль.
Когда Джона и Зои отправляли стажерами на корабль, оба недоумевали, чему может их научить прошлогодняя выпускница. Он набрался смелости спросить. «Думаете, меня вот так отпустили в свободный полет? – усмехнулась она. – Когда корабль на планете, я езжу в планетарный госпиталь ассистировать полковнику Темплу. И поверьте, вы не захотите оказаться при разборе полетов за пределами операционной. Каждый раз выхожу из госпиталя с ощущением, как будто меня от души пинали ногами – но завтра я опять туда пойду за тем же самым. Зато полковник Темпл ни разу не назвал меня бездельницей». Джон и Зои уважительно кивнули. «Бездельниками» Темпл обзывал почти всех, кто посмел урвать хоть лишнюю пару минут отдыха. Эх, видел бы он сейчас их обоих. Хотя нет, лучше бы, наверное, не видел. Джона так точно. Ему все время казалось, что он возится как сонная муха. Вон, даже Габриэль рявкнула насчет криокамеры. Сам виноват, нечего было клювом щелкать. Хотя случай практически безнадежный, и Джон так до конца и не был уверен, успели ли они – точнее, успела ли Габриэль. Но они попытались. А дальше стало не до размышлений. Сначала Дарти, потом ребята Карреры… Джон промывал, обрабатывал, зашивал раны, шипя себе под нос, что у него не руки, а вязкий кисель. «Позорище», – вспомнил он любимое словечко Зои. Потом вспомнил, от кого она его подцепила. Твою-то мать, не хотелось бы знать, каково ему теперь в этом… он вспомнил, какими словами назвал ситуацию Враноффски, и тут же снова их услышал. Сдержанная Габриэль выплюнула ругательство буднично, словно всю жизнь только так и выражалась.
- Джон… – она запнулась. – Хватит одной капсулы. Здесь… только генетики опознают, кто где.
- Что у вас там, ребята? – послышался в интеркоме голос Враноффски.
Габриэль, которая как раз меняла перчатки, метнулась к интеркому и заблокировала видеосвязь с медотсеком.
- Сгинь! – заорала она так, что у Джона от неожиданности дернулась рука, и он сшиб на пол лоток с грязными инструментами. – Вырубай к хренам видео! Ари, делай свое дело, передавай данные, зови на помощь по всем каналам, только не смотри сюда! О нас не думай, работай. У нас… потери.
Джону показалось, или у нее срывается голос? Но тут в ее интонации снова вернулся металл:
- Не спрашивать. Выполнять.
- Есть выполнять, – слегка ошалело отозвался Враноффски. – И держитесь там.
Джон с нецензурной бранью собрал рассыпанные инструменты обратно в лоток и швырнул их в стерилизатор.

23.
Бой был в самом разгаре. Не успели разобраться с останками, сменить перчатки и простерилизовать инструменты, как в медотсек, пошатываясь и держась за бок, зашел капитан. Точнее, его почти втащил один из техников. Выглядел Да Силва просто ужасно. Особенно лицо – черное и опухшее, сплошной кровоподтек. Габриэль кинулась к нему.
- Капитан, что же вы, ложитесь! Что они с вами творили?
Ответом ей было нечленораздельное мычание.
- Ах ты ж мать их терранскую! Челюсть вывихнута. Капитан, сейчас будет больно.
Капитан только страдальчески зажмурился. Из его расквашенного носа снова пошла кровь. Габриэль отчаянно ругалась, останавливая кровотечение. Стерилизуя последнюю партию инструментов, Джон подумал, что сейчас дочку главного сомбрийского миллионера в ней не опознал бы никто. От таких оборотов завяли бы уши у последнего портового грузчика.
Габриэль вправила капитану челюсть и теперь смотрела на показания сканера.
- Ари, капитан ранен, и пока ему лучше не разговаривать, – сказала она в интерком. – Вывих челюсти, сотрясение мозга. И это еще явно не все. Нам нужен кто-то, кто временно возьмет командование на себя.
- Леон?
- Занят предполетной подготовкой. Юджин в машинном отделении, и лучше ему оставаться там. Эрнесто и Арман помогают нам с первой помощью, и я не знаю, что бы мы без них делали.
- Я сам пытаюсь докричаться до всех подряд.
- Продолжай, иначе мы покойники. Остался только Люсьен.
- Я готов, – послышался приглушенный голос Деверо.
- У тебя выбора нет, – резко ответила Габриэль. – Капитан, моргните один раз, если вы против нашего варианта, и два раза, если за. Это, пожалуй, единственное движение, которое вам сейчас точно не повредит.
Капитан мигнул раз, потом второй. Да уж, Габриэль была права – краем глаза Джон видел мониторы, и ничего хорошего они не показывали. Сломанные ребра, явно ушибы внутренних органов… Удивительно, что сам дошел, даже с поправкой на «тоник».
- Ари, капитан одобряет. Ох, твою ж налево! Все, дальше сами, мне сейчас будет весело.
Джон проследил за ее взглядом и только скрипнул зубами: на гравиносилках лежал без сознания Стив Вонг. В мозгу замелькали все наставления Габриэль времен пиратской истории (свет дневной, неужели это было всего год назад?). Понятно, что дело плохо, кровью залито все, что можно и нельзя, но это ж Снайпер, будь он неладен. Нет, парень он хороший, но не в качестве пациента. Сколько он дрался, прежде чем свалиться? Что там с этим треклятым боевым режимом? Видимо, по лицу Джона было понятно, что сейчас от него толку мало, поскольку Габи просто отодвинула его, как стул, и занялась Стивом сама. Джон слышал, как она шипит сквозь зубы:
- Нет уж, хватит с меня смертей на сегодня! Слушай, ты, задрал уже подыхать! Как хочешь, а тебя я обратно вытащу! Ну, с-стрелки, стволы бы им в задницу запихать, да чтоб через глотку вылезли, и на шее узлом завязать!
Джон немного успокоился. Если Габи шипит и ругается, это все же лучше, чем тот ее помертвевший взгляд, когда принесли Нуарэ. И действительно, через несколько секунд послышался ее обычный деловой голос:
- Так, Джон, у меня, как говорится в дурацких романах, две новости. Плохая: сам видишь. Хорошая: препаратов крови у нас на этот раз хоть залейся. Ситуация штатная, работаем.
«Дожили, это уже за штатную ситуацию катит», – невесело усмехнулся про себя Джон, но дальше думать стало некогда – те же двое техников привели под руки Роша. Габи только кивнула – мол, бери на себя, мне не до того. Ладно, тут все проще. Прострелено плечо, рана неприятная, но от такого не умирают. Хуже, что потерял много крови, пока тащил этого самого Снайпера до корабля. Техники рассказали, прежде чем унестись обратно к шлюзу. Но, опять же, Габриэль перед вылетом снабженцев мало не наизнанку вывернула, должно хватить.
Джон утратил понятие о времени. Пока Габи занималась Снайпером, остальные, понятное дело, пришлись на его долю. Он с очередной горькой усмешкой вспомнил, как в прошлом вылете на Маринеск излучал усердие и прямо-таки мечтал показать на практике свои умения. Даже завидовал, что реабилитировать Асахиро поручили Зои. Правда, вскоре практика случилась, даже больше, чем хотелось бы. Эта уходящая пакетами тромбомасса ему поныне в кошмарах снилась. А уж сейчас… Только отпустил Роша, наказав прийти на перевязку, а если будет плохо, не стесняться вызывать его по любым каналам – появился Мигель с телом Марка. На мертвых времени не оставалось, тут живым помогать нужно. По счастью, Мигель был ранен легко и даже удрал снова в бой под угрозы Джона открутить голову, если вернется с добавкой. Хуже было с Лораном – похоже, поврежден позвоночник. Хотел практики, дорогой Аллен? Кушай, не обляпайся! Руки отрабатывали положенные действия, задавая настройки аппаратуре, в мозгу не осталось ничего, кроме страниц учебника и голоса Темпла – как и все будущие медики, на предпоследнем курсе Джон проходил практику в планетном госпитале. Уф. О перспективах говорить пока трудно, но жить Лоран будет. Случай тяжелый, но из тех, где многое можно доверить аппаратуре, хирургические модули все сделают. Габи, улучив момент, одобрительно кивнула. Не так давно Джон прыгал бы до потолка, сейчас не ощутил ничего, кроме запредельной усталости. А ведь бой еще не окончен…
Небольшая передышка позволила Джону оглядеться вокруг и задаться вопросом, что делать с местом в медотсеке. Рош, положим, ушел сам, Мигель пока не возвращается – хотелось бы надеяться, что еще вернется. Но «Сирокко» вообще не рассчитан на такие столкновения! Его медблок проектировали с мыслью, что в открытый бой экипажи разведчиков обычно не лезут. Ну, может быть двое-трое раненых, может, один тяжелый. Собственно, как было с пиратами. А в такой мясорубке хорошо если хоть кто-то уцелеет! Так, Дарти очнулся, все стабильно. Отлеживаться будет в отсеке экипажа, если что – там ребята помогут, да и интерком никто не отменял. Капитана никуда перемещать нельзя, не то состояние. О Снайпере и говорить не приходится, судьба у него такая – устраивать медикам веселую жизнь. Ладно, еще пара должна поместиться… хотя, конечно, лучше бы этой пары не было. Лихорадка нордиканская, вот только подумаешь! Теперь еще и Дмитрий. Да что ж там снаружи происходит? Впрочем, об этом уже вполне емко высказались сначала Враноффски, потом Габриэль. А Дмитрий, ненадолго придя в себя, добавил. Русский Аллен знал плохо, но в таких объемах хватило.
- Опять ты?! – Джон наконец заметил Мигеля.
- Спокойно, док, не надо меня убивать. Уж если терране не смогли, обидно было бы от своих же загнуться, – Мигель, как всегда, ухмылялся до ушей, но взгляд был тревожным. – Что там Митяй? Я этому уроду уже башку проломил, так нет же, успел выстрелить…
- Хреновый он был стрелок, – буркнул Джон, колдуя над аппаратурой. – Еще бы немного, и в сердце, а так – выживет твой Митяй. А теперь сгинь, ты на общем фоне здоров как бык.
- Есть выполнять!
Мигель исчез, и очень вовремя – в медотсек ввалился сержант Каррера, таща на себе Асахиро. Тот был в сознании, но на ногах не держался.
- Успел, – выдохнул Каррера. – Док, если что, с первой помощью я разобрался. У него рука в хлам покромсана, может, еще что по мелочи, тут уже не знаю. Лапы у меня корявые, но вроде замотал. А то, думаю, вы там пластаетесь, хоть помогу.
Джон рассеянно кивнул, наблюдая, как Каррера необычно бережно перекладывает Асахиро на кушетку, а потом мысленно хлопнул себя по лбу. Из них двоих главной проблемой был отнюдь не Асахиро. Очень мягко и вкрадчиво Джон поинтересовался:
- Сержант, вы ничего не замечаете?
- А, что? Я вроде как в порядке.
«Мало нам Снайпера! Диагноз: в вашем адреналине крови не обнаружено».
- Хм… пожалуй, оно и к лучшему. Ну, если вы еще ходите, то идите, пожалуйста, во-он на ту койку. А то через пару минут я вас не подниму!

24.
5 сентября 3049 года
Габриэль осторожно перевела дыхание. Приборы наконец перестали сходить с ума, выдали индикаторы стабильно тяжелого состояния и на том успокоились. О количестве влитых препаратов крови лучше было даже не задумываться. Спасибо еще, Снайпер – универсальный реципиент, в истории с пиратами только это и спасло. Не до совместимости уже было. Не сыграло ли и это свою роль в отборе в программу? А впрочем, к чертям терранским те отборы. Если Габи сейчас будет думать еще и об этих деятелях, точно со злости лопнет. Хвала небесам, хоть понятно, что делать с результатом этих самых программ, и это главное.
Габи еще раз окинула взглядом приборы. Все под контролем, пациент введен в медикаментозный сон. О дозировках тоже лучше не думать, нормальный человек от такого не проснется, но кто тут нормальный человек? Благо, все поправки уже известны. Но по спине полз неприятный холодок. В этом бою Снайпер несколько раз подряд вытянул счастливый билет. Сначала – когда очередь, пробив лопатку и наделав дел в левом легком, все же не зацепила ни позвоночник, ни сердце. Еще и свалился удачно, кровь не залила второе легкое. Потом – когда Рош каким-то чудом не дал ему уйти на верхний уровень и выжечь остатки ресурсов организма (Габи слышала краем уха, как Рош, пока Джон перевязывал ему плечо, рассказывал об этом). И наконец – между ним и Нуарэ был достаточный промежуток времени, чтобы Габи успела все закончить с криокамерой и даже уже начать вместе с Джоном заниматься другими ранеными. Выбирать, кого спасать – худший ночной кошмар любого медика. Конечно, криокамер на «Сирокко» три, именно с учетом того, что корабельный медблок не вытянет нескольких тяжелораненых сразу, и лучше уж отложить самые критические ситуации до планеты. И счет у Снайпера шел хотя бы на минуты, а не на секунды. Но кто ж знает, как его долбанутый метаболизм среагирует на такое вмешательство? И так-то всегда остается высокий процент риска, а тут… Габи поежилась и налила очередной стакан энергетика. Сама бы себе уши надрала за такое, но вариантов нет.
Джона после такого вылета надо бы к повышению представить. Взял на себя сложнейший случай Лорана и, насколько Габи могла видеть его работу, справился блестяще. С Дмитрием тоже все довольно плохо, но хотя бы не настолько. И опять же Джон сумел сориентироваться, да там и сама Габи уже смогла подключиться – как минимум, проконтролировать работу помощника… нет, напарника. После сегодняшнего – только так. Габи уже хотела сказать что-нибудь ободряющее, но осеклась, услышав разговор Джона с сержантом Каррерой. «Я вас не подниму»… свет дневной, что там еще?
- Док, – Джон говорил напряженно, но уверенно, – сержанта я возьму на себя, там ничего из ряда вон выходящего. Но вот Асахиро, кажется, по вашей части, с рукой у него что-то непотребное.
- Да, конечно, – кивнула Габриэль. – Надо же не опозориться перед Зои… Ох, лихорадка нордиканская! Кто ж вас так отделал?
- Кто отделал, тот уже никого не отделает, – ухмыльнулся от двери Алекс. – Полез какой-то с ножом, да не на тех напал. Наш Асахиро ему устроил – будьте благонадежны, мне аж нехорошо сделалось. Моргнуть не успел, а тот терранский засранец уже валяется с перерезанной глоткой от уха до уха. Я думал, так только в кино делают, не по-настоящему. А тут все за секунду какую-то. Хорошо, что Асахиро за нас. Я на месте тех терран обмочился бы.
В кои веки Габи даже не хотелось гонять от медотсека посторонних – пока Алекс вещал, можно было отключиться от собственных мыслей и предоставить рукам действовать. Работа ювелирная, иначе функционал не восстановить, и так дело пахнет длительной реабилитацией. Но тут уже можно положиться на Зои. А пока Асахиро в сопровождении Алекса отправился в отсек экипажа – места в медблоке нужны самым тяжелым. И так сержант Каррера оказался на кушетке в смотровой, впрочем, обещал освободить помещение при первой возможности. «Я вам освобожу!» – пригрозила Габриэль, хотя и знала, что если сержант уперся – она его точно не удержит.
Габриэль даже не заметила, когда «Сирокко» пошел на взлет – при всей спешке Леон, конечно, понимал, что корабль сейчас превратился в форменный лазарет, и наращивал ускорение очень осторожно. Ушли. Дальше должно быть проще. По крайней мере, медикам размер бедствия известен и понятен. Раненые перевязаны и распределены… и только сейчас Габриэль осознала, насколько вымоталась. Надо хотя бы ополоснуться…
Когда перед глазами перестали мелькать разноцветные круги, Габриэль обнаружила рядом тех, кого, пожалуй, меньше всего ожидала увидеть – Юджина Коула и Армана Рефора. Коул, впрочем, тут же откланялся, сказав, что после такого старта его можно выжимать, так что он все-таки попробует попасть в душ. Рефор остался.
- Ты откуда? – Габриэль сама едва услышала собственный голос. – Я в душ шла...
- Не дошла, – невесело усмехнулся Арман.
- Я что, грохнулась в обморок? Вот же сапожник без сапог...
- Мы с Коулом подобрали и принесли. Побоялись оставлять. Вдруг что серьезное.
- Спасибо. Я в порядке... к-кажется... Где Джон?
- Скоро будет. Лежи. Тебе всего хватило с ранеными?
- Твоими стараниями, – Габриэль попыталась дежурно улыбнуться, но получился какой-то нервный смешок. Кажется, при падении она неплохо приложилась головой, и теперь у нее бред. Арман, который спрашивает, всего ли хватило, а не закатывает глаза по поводу неимоверных расходов?
- На самом деле, извини, – нет, она точно стукнулась головой. – Я… я тебя все на ошибке подловить хотел. Даже не подловить, а, что ли… разницу между теорией и реальностью показать. Теперь понимаю, что ты не тот человек, который служит ради новых впечатлений. Ты сама все знаешь. И на светскую львицу совсем не похожа. А я думал…
- Это называется пройти проверку, да? – криво усмехнулась Габриэль. Впрочем, для состязания в остроумии сейчас не время. – Ладно, мир. Давай просто не мешать друг другу работать.
Рефор с явным облегчением кивнул и исчез. Габи закрыла глаза. Надо все-таки дойти до душа. Сейчас, только голова перестанет кружиться…
- Док, вы очнулись!
Теперь рядом обнаружился перепуганный Джонни. Голова гудела. Во рту было ощущение, как будто она долго жевала кусок мыла. Не дожидаясь вопросов, Джон сунул ей в руки чашку.
- Пейте, док. Вам надо. Вы пролежали в отключке пять часов. Я гонял шваброй любого, кто сунется к вам.
- Пять часов?! – Габриэль ужаснулась.
- У меня все под контролем, – ответил Аллен. – Влажную уборку сделал, инструменты разложил, за состоянием пациентов слежу, лекарства всем выданы, повязки меняю. Док, отдыхайте, вон до чего себя довели. И дайте-ка я вас осмотрю.
- Ну говори, что там, – Габриэль изобразила что-то вроде улыбки. – Я, в общем, и сама догадываюсь, но скажи ты. Тренировка нужна всегда. Да и когда еще можно загнать командование под сканер.
- Что-что… Дегидратация организма, помноженная на усталость, вот и результат. И кстати, дорогое командование, вы давно хоть что-то ели? Можно не отвечать, сам знаю, что давно.
- Сам-то ел? – вздохнула Габриэль. – Впрочем, когда тут есть... Иди пожуй чего-нибудь, я после тебя. Тут должен остаться хоть кто-то, у нас куча раненых. И пилот, чья голова вот-вот развалится, – она заметила, как в медотсек просунул голову Эрнандес. – Заходи, Леонито, сейчас мы это исправим.
Она привстала, но Леон натурально сграбастал ее и водворил обратно на койку.
- Не, док, – заявил он, – я тут по приказу капитана. Он очнулся и уже знает про все это безобразие. И прямым текстом мне велел: хватай, говорит, и не пущай, пока не отлежится как человек. Так что приказ капитана, не смею ослушаться.
- Вот прямо-таки велел? – саркастически хмыкнула Габриэль.
- Нууу… у него был очень выразительный взгляд.
- Гады вы. Ядовитые, – с чувством сказала Габриэль, оглядывая ухмыляющихся Аллена и Эрнандеса.
- Док, пациент обзывается, дело идет на поправку! – отрапортовал Леон.
- Хоть одна хорошая новость в этом бардаке, – искренне отозвался Аллен.

25.
Люсьен Деверо в который раз озадаченно почесал в затылке. «У тебя выбора нет». А ведь и правда нет. Он вспомнил книгу своего давнего докосмического предка. Там, кажется, парнишка лет пятнадцати кораблем командовал. Ему побольше пятнадцати, а толку? Нет бы Сьерру назначить. Но Сьерра и Рефор следили за ранеными, помогая медикам. К тому же Сьерре еще Леона сменять, а от пилотирования точно ни на какие корабельные дела не отвлечешься. Ну что же, значит, пришел тот самый момент, о котором твердили в Академии – мол, однажды каждому из вас придется принимать решения, от которых зависит жизнь других. Рановато, конечно, но выбирать не приходится.
Глубоко вздохнув, он взялся за терминал интеркома – надо же иметь представление, что творится на корабле. В медотсек он заглядывать не стал – слишком хорошо помнил тот крик Габриэль. Уж если она опасалась за душевное состояние Ари, ему сейчас точно туда не надо. Общая информация у него и так была. В машинном отделении все шло своим чередом, Коул пробурчал, что, кто бы ни командовал, он свой фронт работ знает и не надо к нему лезть. Все как обычно.
Когда Люсьен собирался поинтересоваться делами в отсеке экипажа, оттуда вышли на связь сами. На экране появился Алекс.
- Я слышал, командование на тебя свалили? – поинтересовался он. Деверо кивнул. – Отлично, коллега. Я вот тоже в ударной группе за главного. Как один из двоих, кто ухитрился не отхватить. За нас не волнуйся, все накормлены и обихожены, ходячие за санитаров. Я за этим лазаретом прослежу, так что не парься и давай прикидывай, как отсюда унести наши драные задницы, а то в таком составе хрен мы отмахаемся.
Деверо хотел было сказать, что отмахиваться вроде бы не от кого, но Алекс уже отключился. И в этот момент Враноффски замогильным голосом произнес:
- Похоже, за нами все-таки кто-то поперся.
Люсьен поскреб в затылке. Случилось именно то, чего они все опасались. Он прогнал несколько стандартных для этого сектора маршрутов, но результаты его не радовали. У Терры очень неплохие корабли, на досветовой скорости с ними тягаться сложно, а сеть туннелей они знают не хуже Люсьена. Нужно отрываться, но как? Наконец сложился один вариант. Совершенно безумный, с огромными нагрузками, несколько раз подряд придется прокладывать собственные туннели – но если не так, то никак. У двигателей хороший запас прочности, топлива, по идее, должно хватить, даже Рефор его всегда рассчитывал с учетом любых непредвиденных обстоятельств. Ну Арман! Ну может же по-человечески, если захочет!
- Э-эй, – осторожно подал голос Леон, глянув в мониторы, – я верю, что ты все учел, но ты нас такой загогулиной не угробишь?
- А иначе нам навяжут бой терране и точно угробят, – парировал Люсьен. В напряженные моменты он мог быть довольно резок, хотя и не переходил границ. – Да, нагрузка на двигатели будет близка к предельной, но хотя бы разорвать дистанцию. Иначе распылят по подпространству.
- Полная задница, – вмешался по интеркому Коул. – Мы не уйдем.
- Есть решение. Я покажу, – пальцы Люсьена порхали над консолью бортового компьютера.
- Ты башкой на старте стукнулся? – спросил Коул не язвительно, а даже печально. – Это ж через задницу вывернуться – такие скачки обеспечить.
- Если не обеспечим мы, нас вывернут через это же самое терране. Юджин, ты же можешь. Я в тебя верю, поверь и ты мне!
Коул что-то буркнул в интерком, но тут же принялся раздавать команды.
Что было дальше – Деверо помнил плохо. Системы корабля, конечно, гасили перегрузки, тем более что Леон помнил о количестве раненых на борту, но в рубке все маневры ощущались куда явственнее. А может, так просто казалось, потому что Люсьен сам видел каждое действие и его результат. Скачок, ускорение, еще скачок, Враноффски приглушенно матерится, выбивая дробь по клавиатуре, по интеркому совсем не приглушенно матерится Коул... и тут Ари заорал:
- Есть! Отвалились!
- Не расслабляемся! – ответил Люсьен. – Сейчас нам нужно полным ходом гнать до нейтрального пространства. Ари, что нам отвечают?
Ари отозвался не сразу, а когда все же ответил, его душил хохот.
- Нордиканцы по закрытому каналу очень интересуются, где носит эту самую погоню, а то что-то давно они никому не вламывали. Наконец-то ожили! Я им еще с Маринеска орал, но, честно говоря, особо не надеялся.
Люсьен нервно усмехнулся.
- Обстоятельные имперцы не любят спешки. Да, это не ты учил меня русской поговорке «долго запрягают, да быстро едут»?
- Ну не кэп же, – фыркнул Враноффски. – И не Снайпер. Ох, ну все, я теперь в переписке с половиной Нордики... Что-о-о?!
- Да не ори ты так, – буркнул Коул. – Без тебя хреново.
- Все нормально, ребята, можем лететь без выкрутасов, – уже спокойнее сказал Враноффски. – Нордиканцы засекли терранское подкрепление, но им сейчас будет дело до чего угодно, но только не до нас.
- Юджин, как движки? – быстро спросил Деверо.
- Выдержали, – деловым тоном ответил Коул, а потом заорал не хуже Враноффски: – Люсьен, засранец, ты нас вытащил!
- Засранцем я чуть не стал на последнем скачке, – честно признался Деверо. – Но знаешь, радоваться будем, когда влетим в безопасное пространство. А то я уже боюсь что-то утверждать.
- Так, если дальше летим штатно, то я зову Сьерру, – сказал Леон. – Иначе еще один скачок – и будете отмывать мои мозги от приборной панели.
- Штатно, штатно, – подтвердил Деверо. Его мозги были примерно в том же состоянии, но перекладывать на Враноффски еще и контроль маршрута было бы бесчеловечно.
- Леон, ты там как? – раздался в интеркоме голос Габриэль.
- Живой, – отозвался Леон. – Сейчас меня Сьерра сменит. Я надеюсь, наш перелетный лазарет еще не все анальгетики подъел?
- Тебе осталось, не волнуйся.
Сьерра не заставил себя ждать. Леон буквально выпал из пилотского кресла. Люсьен проводил его сочувственным взглядом. Насчет засранцев он, конечно, пошутил, но не то чтобы был сильно далек от истины.
- Докладываю: в моей части корабля все спокойно! – отрапортовал по интеркому Алекс. – Дарти матерится, Мигель упражняется в черном юморе, словом, идут на поправку.
Деверо осторожно выдохнул. С этими ребятами он, пожалуй, продержится, пока капитан не вернется в строй.

26.
6 сентября 3049 года
Габриэль отдыхала недолго. Она была абсолютно уверена, что Джон справится, в конце концов, все срочное уже позади, да и своего напарника она знала – но саму себя она тоже знала прекрасно. Осознание, что она, в целом здоровая, валяется бревном, когда пол-экипажа выбыло из строя, испортит ей любой отдых. Так что лучше уж понемногу вставать и приниматься за дела, следя только за тем, чтобы не забывать есть и спать. И попросить Джона убрать подальше все энергетики и не говорить ей, куда, даже если сама потребует. А понадобится кому из экипажа – пусть он сам и выдает.
Она привычно прислушалась к сигналам аппаратуры. Все в порядке, все стабильно. Сержант Каррера все же исполнил свое обещание и, опираясь на Дэйва, уковылял в отсек экипажа под угрозы Габриэль оторвать голову, если доковыляется до осложнений. Но пока от ударной группы никаких сигналов не поступало. Только сам Каррера сообщил, что добрался благополучно, и добавил: «Не волнуйтесь, док, в родном отсеке и стены помогают». Пару секунд Габриэль придумывала язвительный ответ, но в конце концов махнула рукой. Здоровье у сержанта воистину железное, так что он, пожалуй, может себе позволить немного пренебречь режимом. Но Габриэль взяла с него страшную клятву, что до возвращения на Сомбру не увидит его в тренировочном зале. А то с него же станется.
Габриэль принялась наводить порядок в смотровой, когда зашел Леон. Его нежно-зеленый цвет лица говорил сам за себя. Еще бы, с такой чередой скачков… Хотя сама Габи ее почти не заметила. Выдав Леону анальгетик, она опустилась в кресло и внезапно почувствовала неудержимо подступающие слезы. Здравый смысл говорил, что вроде бы не с чего, все настолько в порядке, насколько вообще может быть, самое страшное миновало… В том и дело, что миновало. Пока Габи разрывалась между ранеными, один случай неотложнее другого, плакать и даже просто думать было некогда. Сразу после – не было сил. Но сейчас физические силы немного восстановились, а вот душевные – закончились. Осознание, по какой тонкой грани они прошли и скольких могли потерять, накатило и накрыло с головой. Снайпер. Асахиро. Капитан. И снова и снова – Нуарэ. Что это вообще было, почему рассудительный сверх всякой меры коммандер уже не первый раз кидается в самоубийственные вылазки? Самоубийственные… «Нет уж, даже если кто-то в моем экипаже и ведет себя как идиот, это не повод дать ему умереть!». Но ведь успели в последние секунды. Если вообще успели. И Снайпер выжил почти что чудом. И капитан. А уж Асахиро… Габи вспомнила рассказ Алекса. Он ведь рисковал попасть в руки терран. И еще бы несколько секунд… Слезы подступили с новой силой, и Габи уже не могла им сопротивляться. Она уронила голову на руки и беззвучно разрыдалась.
Она скорее почувствовала, чем услышала, что в медотсеке появился кто-то еще. Подняв голову, она увидела Асахиро. Что-то подсказывало, что его можно не стыдиться, но, свет дневной, человек явно пришел не просто так, а она в таком состоянии… Успокоительного бы. Но руки дрожали так, словно она неделю пьянствовала похуже, чем на Эниме. С инъектором она сейчас не справится. Собрав всю волю в кулак, она встала навстречу и даже попыталась вернуть лицу обычное выражение, но получалось не очень. Прямо скажем, не получалось совсем.
- Вам незачем меня стесняться, – очень тихо произнес Асахиро. – Я уважаю вас, что бы с вами ни происходило. Вы в своем праве.
Габриэль попыталась что-то ответить, но только разрыдалась с новой силой. Еще немного – и она позорнейше рухнула бы на пол, как истеричный подросток. Но Асахиро успел раньше. Здоровой рукой он крепко обнял ее, не давая упасть. Габриэль уткнулась в его плечо, уже не пытаясь держать лицо. С ним – можно. Он все равно что старший брат и никогда не дотронулся бы до нее ни в каком ином смысле. Он не говорил ни слова, но его присутствие все же успокаивало.
Через некоторое время Габи начало отпускать. Она виновато улыбнулась:
- Вы же не просто так сюда зашли... А я... а мне тут самой помощь потребовалась. Тяжело быть сапожником без сапог.
- Ничего, – улыбнулся в ответ Асахиро. – Вы ведь тоже человек. В конце концов, мне всего лишь рассадили руку, ничего критического.
- Теперь это так называется? – хмыкнула Габи. Руку ему, прямо скажем, проткнули мало не насквозь. Лихорадка нордиканская, как же эту проклятую дрожь унять… И ведь Асахиро все видит, что за позорище!
- Хотите, попробую помочь? – предложил он, кивнув на открытый ящик с седативами. – Левая рука у меня в порядке.
- Было бы неплохо. А то видите, что творится, кусок марли и то не удержу. Вон то, слева.
Асахиро действительно неплохо справился с инъектором левой рукой, и вскоре Габриэль почувствовала себя снова в форме.
- Так, вот теперь можно работать. Что там у вас?
Асахиро молча протянул правую руку. На повязке выступила кровь.
- Ох, ничего себе! Правильно сделали, что пришли, – к Габриэль уже вернулось самообладание, она привычно открыла ящики с инструментами и материалами. – Сейчас все исправим. Так, так, будет немного больно, но точно не хуже, чем уже было.
Сейчас не было такой немыслимой спешки, но Габриэль все равно работала очень быстро, хотя и без малейшей суеты. Асахиро отказался от предложения прилечь и сидел молча, лишь чуть сжимая зубы при особо ощутимых манипуляциях. Кто другой, пожалуй, вовсе ничего бы не заметил. «Свет дневной, вот же гордость – убьется, а лицо держать будет… Ага, можно подумать, я сама не такая».
- Еще бы не разошлось, – проговорила Габриэль скорее самой себе, чем Асахиро, отправляя старую повязку в утилизатор отходов вместе с биоразлагаемыми одноразовыми перчатками. – Швы накладывали в такой спешке, лишь бы было. Сейчас должно держаться. Но признайтесь, друг мой – ведь опять раньше времени стали пробовать силы?
Она посмотрела ему прямо в глаза. Асахиро выдержал ее взгляд, но ничего не ответил. Габриэль только вздохнула. Случай безнадежный. Накладывая новую повязку, Габриэль заметила, что Асахиро раз за разом поглядывает на закрытую дверь медблока.
- Жизнь Стива вне опасности, – сказала она. – Он уже приходил в себя, но вас я к нему пока не пущу. Может быть, через несколько дней. Я сама вас вызову, когда будет можно.
Асахиро благодарно улыбнулся.
- Когда Рош сумел его подобрать, я был почти уверен, что все получится.
- Получится. Будем честными, успели в последний момент, но успели.
Она покосилась на отсек с криокамерами. Асахиро поймал ее взгляд и осторожно коснулся ее плеча, едва заметно поморщившись – рука была правая, раненая.
Габриэль накрыла его ладонь своей.
- Не делайте лишних движений. Кстати, скоро ужин по корабельному времени. Капитан уже может справиться с едой сам, так что мы могли бы сходить в столовую.
Асахиро нахмурился:
- Все-таки и его зацепили? Да, помню, я же видел его здесь... Ничего не соображал, когда Каррера меня сюда приволок. Да, поужинать и правда было бы неплохо. Думаю, с этим я и левой рукой справлюсь, – он чуть улыбнулся. – Так что с капитаном?
- Похоже, что пытались забить ногами, – сквозь зубы проговорила Габриэль. – Лицо – сплошной отек и синяк, сотрясение мозга, вывихнута челюсть. До конца полета сидеть нашему славному командиру на протертых супах.
- Да, похоже, я многого не застал. Не до того было. Бесконечно благодарен Рошу за то, что он Снайпера подобрал. Дальше можно было разбираться с тем недоделанным мастером, ни на кого не оглядываясь.
- Парни из десантной группы до сих пор рассказывают что-то невероятное о том, как вы этого терранина уделали. Идемте в столовую, в медблоке порядок, а наших раненых покормит Джон. А вы расскажете мне, что за умник пришел на перестрелку с ножом.
Асахиро усмехнулся:
- Если на то пошло, я и сам был таким умником. Что делать, патроны кончаются всегда некстати. В этом плане мне еще повезло, что там был этот деятель, который решил эффектно разделаться со мной врукопашную, а остальные, видимо, не захотели пропускать зрелище и послушались, когда он заорал не стрелять.
- Надеюсь, он сам стал для своих соратников зрелищем более чем поучительным, – фыркнула Габриэль. – Пусть еще сто раз подумают, что будет с тем, кто потянет к сомбрийцу свои корявки!
- Справедливости ради, противником он был очень серьезным, – Асахиро кивнул на свою правую руку. – Похоже, на Терре японцы тоже очень хорошо помнят, как обращаться с холодным оружием. Правда, когда я понял, что его цель – не убить меня, а обезоружить и захватить... дальнейшее я помню плохо, хотя и не умею выходить в боевой режим. А он, кажется, не ожидал, что я смогу драться левой рукой.
- Покуражиться, значит, хотел, – Габриэль говорила тихо, но яду в ее голосе позавидовал бы Мистер Злюка. – Очень рада, что вам удалось с ним разделаться и вернуться живым.
В ответ Асахиро лишь коротко стиснул ее руку.

27.
14 сентября 3049 года
Снайпер медленно приходил в себя. Впервые он очнулся, если верить Габриэль, примерно через сутки после боя, но очень ненадолго. И не мог бы с уверенностью сказать, что было на самом деле, а что показалось или приснилось. Правда, в таком случае снился ему все тот же медотсек «Сирокко». Вот Габриэль точно была настоящей, с ее осторожными прикосновениями и мягким, но непреклонным голосом, повторявшим «побереги силы». Было бы что беречь… Хотя, как ни странно, было. В редкие минуты пробуждения голова работала на удивление ясно, а ведь после такого боя, по-хорошему, ему бы только сейчас начинать различать, на каком он свете. Досталось ему гораздо хуже, чем после пиратов, Габриэль рассказывала. Пожалуй, ненамного меньше, чем на «Ариэле». Такие ранения можно скомпенсировать только на верхнем уровне. Но оттуда нет обратного хода. Один раз ему это удалось, но тогда команда уже возвращалась на корабль, так что адреналин схлынул естественным образом, а затормозиться в разгар боя… Снайпер слишком хорошо себя знал. Так что же – отлаженный механизм не сработал? Или, наоборот, он чего-то о себе не знает? Темницки говорила, что за эти десять лет он исследовал, пожалуй, все свои возможности… Снайпер скрипнул зубами. Любая попытка вспомнить ход боя, разумеется, натыкалась на глухую стену. Был заслон в терминале, была эта атака Нуарэ, достойная скорее Сферы, чем сомбрийского космофлота. Так прут те, кто твердо решил убиться чужими руками. Среагировать не успел даже Снайпер – коммандер его попросту отшвырнул. Что ж, по крайней мере, терране за гибель Нуарэ поплатились. Дальнейшее снесла развернувшаяся пружина. Это как раз неудивительно – как бы Снайпер ни злился на провалы в памяти, он к ним привык. Удивительно было то, что почему-то одно лицо упорно стояло перед глазами.
- Рош…
- Что такое? – Габриэль тут же возникла рядом.
- Себастьен Рош, – Снайпер постарался говорить как можно отчетливее. – Почему я его помню?
- Это он принес тебя сюда. Правда, ты был уже без сознания.
Снайпер нетерпеливо мотнул головой. Точнее, попытался – сил не хватило.
- Я его помню. Раньше.
Габриэль задумалась.
- Хм… да, я понимаю, о чем ты. Он подобрал тебя и… не знаю, как, но не дал уйти на верхний уровень. Пожалуй, только поэтому ты сейчас и жив.
Не дал уйти на верхний уровень? Похоже, этот экипаж еще преподнес не все возможные сюрпризы… Вот сейчас Снайпер дорого бы заплатил за возможность вспомнить. Но даже Темницки в свое время только развела руками – в боевом режиме нет личности, неоткуда взяться и воспоминаниям. Да и лезть в перестроенную психику в лучшем случае бесполезно, в худшем – опасно. Но как бы то ни было – похоже, ему и в самом деле удалось вернуться. Рош что-то говорил, что-то успокаивающее… знать бы, что. Видимо, в который раз придется довольствоваться пересказом.
Но, как говорит Селина – очень ее не хватало там у выхода на поле, хотя она могла и не продержаться – на ловца и зверь бежит. В медотсек пришел на очередную перевязку Рош. Габриэль сама сгорала от любопытства, как же у него так получилось со Снайпером, и она стала его расспрашивать. Думая, что Снайпер спит, они старались говорить тихо, но немного обострить восприятие он был способен уже сейчас. И в подробностях услышал всю историю. Да, если выход на верхний уровень в принципе можно остановить – то именно так, как это сделал Рош. Он идеально нашел нужные формулировки. И ведь он почти не в курсе. Нет, Снайперу определенно повезло с этой командой.
Рош ушел, и Габриэль снова появилась рядом, проверяя состояние тяжелораненых. Остановившись около Снайпера, она присвистнула:
- Ничего себе. Я, конечно, от тебя уже всего ожидаю, но чтобы такие ранения заживали настолько быстро…
- Спасибо Рошу, – отозвался Снайпер. – Я слышал ваш разговор. Он действительно сумел… остановить меня. Остались силы… на восстановление.
- Вот и не трать их на разговоры, – Габриэль сурово сдвинула брови, но было видно, что она рада. До сих пор непривычное ощущение. Обычно Снайпер беспрекословно подчинялся Габриэль, но сейчас он еще не все выяснил.
- Как Асахиро? Рош говорил, он остался прикрывать…
- Ранен в руку, неприятно, но идет на поправку. Ладно уж – если пообещаешь, что проговорите недолго, а потом ты будешь спать, я его вызову. Он очень хотел тебя навестить.
Асахиро возник чуть ли не в тот же момент, как Габриэль отошла от интеркома. Снайпер заметил, что он смотрит в пол, и только вздохнул. Мог бы высвободить руку из аппаратуры – вместо всяких слов покрутил бы пальцем у виска или просто взялся бы за голову. Безнадежный случай.
- И что ты опять глаза прячешь? – заговорил Снайпер. – Если бы не ты, ни меня, ни Роша сейчас не было бы в живых. Если я о чем и жалею, так только о том, что не видел твой поединок с тем терранином. Говорят, было на что посмотреть.
Асахиро слегка улыбнулся.
- Да, таких противников давно не попадалось. Но… тебя все-таки свалили.
- Идиотская случайность, – парировал Снайпер. – Асахиро, я тебе уже говорил на Азуре и повторю: ты первый в моей жизни, кто вытащил меня из боя, и я это не забуду. Даже с «Ариэля» я выбирался сам. А сейчас ты сделал так, что меня смог вытащить Рош. Еще и не просто вытащить, а не дать уйти на верхний уровень, который бы меня убил.
Асахиро все еще смотрел недоверчиво. Снайпер кивком сделал ему знак приблизиться.
- Ты вернул долг, – проговорил он с расстановкой.
Асахиро молча склонил голову. Потом осторожно сжал ладонь Снайпера и замер. Сколько он так простоял – Снайпер уже не мог сказать. Силы все еще кончались очень быстро, и он благополучно заснул.

28.
20 сентября 3049 года
Капитан Да Силва мрачно хлебал томатный суп, гоня от себя мысли о сочном стейке. Нет, ложкой мимо рта он уже не промахивался, как в первый день, но Габриэль твердо сказала: до самой Сомбры только мягкая пища. Суп был, в общем, даже вкусный, но капитан уже смотреть на него не мог. Масла в огонь подливал сержант Каррера, громко ворчавший, что за время перелета экипаж на рыбной диете точно отрастит плавники и начнет булькать. Капитан не выдержал, пересел к сержанту, и теперь они мечтали о стейках вдвоем. Как всякий наемник, Да Силва был всеяден, но, известное дело, больше всего хочется именно того, что запрещено или недоступно. И если в обычной жизни мясо он любил, но, в общем, не до фанатизма, то сейчас стейки просто преследовали его. Он давал себе обещания, что, как только Габриэль разрешит, он немедленно отправится в ресторан «Синий бык», где подают лучшие стейки в столице. И закажет сразу два. И закусит тарелкой копченостей. И запьет мясным бульоном. Каррера понимающе вздыхал в усы.
Из медблока капитан сбежал через четыре дня после Карреры. Практически с тем же текстом – что в родной каюте выздоравливать сподручнее. В конце концов, чувствовал он себя, стараниями Габриэль, не в пример лучше и уже начинал звереть без дела. И вообще, надо иметь совесть и не сваливать все на энсина Деверо. Хотя как он увел корабль от терранского хвоста – недолго ему в энсинах ходить осталось. Изучая доклады, капитан не улыбался до ушей только потому, что это было все еще трудно. Вот же экипаж – прекрасно сами организовались! Да Силва давно говорил, что главное умение капитана – не мешать своим подчиненным справляться самим.
Комм-линк пискнул, напоминая об очередном осмотре. Габриэль отпустила капитана под клятвенное заверение, что он будет соблюдать режим и выполнять все предписания, и Да Силва собирался сдержать слово. Еще и сам рявкнул на Дмитрия, который хотел последовать примеру капитана: «У меня и у сержанта хоть весь ливер цел, а ты лежи и не отсвечивай!».
Габриэль привычно колдовала со сканерами, обнадеживая капитана, что скоро все будет лучше прежнего. Конечно, в пятьдесят лет рукопашные схватки обходятся тяжелее, чем в двадцать, но Да Силва сам первый бы вышиб мозги любому, кто скажет, что он слишком стар для чего бы то ни было. Андраде, вон, еще старше, а прижмет – без колебаний полезет в самую гущу и «Аспида» своего в ход пустит. Этих чудо-пистолетов на Сомбре и было всего два – у него и у Да Силвы, оба – в награду от нордиканцев за помощь в войне с Террой. И именно Жоао пустил в свое время шуточку «одного Аспида другим наградили». Андраде долго хохотал, когда услышал. В общем, нечего тут, Да Силва собирался воевать еще долго и успешно. И если надо – собственными руками.
Гораздо больше, чем собственное состояние, его волновала Габриэль. Да, она улыбалась, действовала с обычной сноровкой, с шутками и прибаутками прогнала Джона отдыхать, сказав: «На смену мне нужен нормальный медик. Свежий как огурчик. А ты на огурчик пока тянешь только цветом». Но круги у нее под глазами не говорили ничего хорошего. И вообще за этот вылет она словно разом стала старше лет на десять. Капитан прекрасно знал причину. Дело не в том, что экипаж ввязался в столкновение, для которого, скажем прямо, не было ресурсов. И даже не в том, что Асахиро, с которым она очень сдружилась, едва не погиб или, хуже того, не попал в плен. Дело в этом самоубийце Нуарэ. Раз за разом взгляд Габриэль возвращался к отсеку с криокамерами. Капитан понимал, что говорить здесь что-либо бесполезно. Разумеется, Габриэль сделала все возможное и невозможное, но ей невыносимо думать, что сейчас от нее не зависит уже ничего. Хорошо рассуждать про невозможность спасти всех, пока это не касается твоего экипажа. Что скрывать, Да Силва сам ничего так не хотел, как снова увидеть своего старпома живым. «Я говорил, что пристрелю тебя, парень, если полезешь к ней со своей романтикой. Я, конечно, не любитель отменять свои обещания, но тут особый случай, и терране успели раньше. Выживешь – не благодари».
- Вы что-то сказали, капитан?
- Да так, мысли вслух. Пробую возможность отдавать команды.
Да Силва улыбнулся почти непринужденно. Габриэль попыталась ответить тем же, но улыбкой это можно было назвать с большим трудом. Бледное лицо, запавшие глаза… «Выгоришь же, девочка. В самом начале пути. Как восстановится связь – сразу же сообщу Элли и Лизе, чтобы глаз с тебя не спускали. И надрали уши при необходимости. А то и я добавлю, потому что нельзя так». Понятно, что любой уважающий себя медик костьми ляжет за свой экипаж – но нельзя, чтобы это случилось в буквальном смысле.
- Капитан! – от вопля Враноффски Да Силва невольно поморщился – голова все-таки еще не пришла в норму.
- Лейтенант, терране мне мозги не вышибли, так вы добьете. Что случилось?
- Виноват, капитан. Просто нордиканцы шлют наилучшие пожелания и говорят, что до самой Сомбры мы пойдем в безопасном коридоре. Терран, какие были в пределах досягаемости, они раскидали и дают нам эскорт. Я возвращаюсь в нормальный режим связи.
- Отличные новости. Если будет что с Маринеска – сообщите мне.
С Маринеска было письмо от Ханны Лисовски. Не особенно надеясь, что сообщение дойдет, она все же обстоятельно рассказывала, что происходило после отлета «Сирокко». За ними действительно кинулась погоня, но вернулась ни с чем, а точнее, не вернулась вовсе – их встретил уже собственный космофлот Маринеска. Так называемая дипмиссия была арестована в полном составе. Оказали яростное сопротивление, но хватило их ненадолго. Они еще пытались утверждать, что это сомбрийцы на них первые напали, но тут уже свою роль сыграли документы Эмбера. Ханна лично просила принять во внимание его сотрудничество с властями, так что Эмбер отделался условным сроком и запретом на государственную службу, чему, по ее впечатлению, был только рад. «Впервые вижу, чтобы человек только что не плясал от радости, получив судимость». Капитан так и видел за строками на экране привычную усмешку Ханны. Еще в сомбрийское посольство кинулась искать защиты некая Анита Вивье, секретарь все той же «дипмиссии». Даже пыталась давать показания, но крайне путаные и постоянно сбивавшиеся на описание ее романа с представителем сомбрийских спецслужб. Тут капитан все-таки заржал, несмотря на боль – по бессвязным репликам портрет рисовался совершенно однозначный. Нашла предмет воздыханий… Словом, на Аниту с ее приключениями махнули рукой и отпустили с миром – девушка явно просто по недальновидности связалась не с теми, как и Эмбер. Допуска к закрытой информации у нее не было, так что пусть себе и дальше по Снайперу вздыхает. Большинство погибших терран опознали – у Сомбры со многими были давние счеты еще со времен агентов влияния. Заодно стало известно, как утекла информация о похищении Эмбера и почему терране узнали того же Асахиро. За домами маринесских сотрудников «дипмиссии» велось видеонаблюдение, и служба безопасности просматривала записи с камер. Ну и, разумеется, общение Эмбера с явным инопланетником – за местного еще мог сойти Снайпер, но не чистокровный японец Асахиро – не прошло незамеченным. Снайпер и Асахиро не могли этого знать, в том, что от них зависело, они сработали безупречно. И в итоге их диверсантская выходка обернулась только на пользу. Но прошли, прямо скажем, по краю.
- Впрочем, все хорошо, что хорошо кончается, – произнес капитан вслух. – Враноффски, соедини с нордиканским командованием. Должен же я их лично поблагодарить. Благо наконец в состоянии.

29.
Дарти
Ну вот куда меня черт понес, а? Боевик, понимаете ли, держаться вместе с парнями, прикрыть, если что… Ага, Снайпера и Асахиро, самому-то не смешно? Оно понятно, что в общей свалке любой ствол полезен, но от меня проку вышло как от козла молока и даже меньше. Нет, кому-то я даже мозги повышибал, стрелок я все-таки не последний – а дальше? А дальше я валюсь мешком и выносите как хотите.
До слез обидно. Реально, когда пришел в себя – охота была натурально реветь, как мелкий пацан. А может, и ревел, не знаю, я за себя не отвечал. И Джон еще такой суетится – мол, потерпи, чувак, знаю, что больно, сейчас анальгетик подействует… Да провались тот анальгетик! Отхватил-то я не в первый раз и, наверное, не в последний, боль терпеть, конечно, ни хрена не умею, но от этого, в конце концов, не умирают. Меня зло разбирало, что парни там в самой мясорубке, а я отвоевался. Вот чего мне было до этого чертова инъектора не дотянуться? И отстреливался бы хоть с колена, хоть как, зацепили-то несерьезно совсем. Ладно, кого я обманываю, но хоть сам до корабля дополз бы. Секунды не хватило, хлоп и лежу. Ари мне в лицах представил, как он меня оттуда выволакивал. Да елки зеленые, кто тут боевик, я или он? Ему-то вообще полагалось сидеть в рубке и не отсвечивать, а нам – корабль защищать. Ари, понятно, не в обиде, смеется даже – мол, пригодились уроки. Но как вспомню, что народ там месился, пока я бревном лежал – выть охота.
Нет, правильно меня Сьерра забрал. Понятно, что в Сфере боевиком будет любой, кто может стрелять и не падает в обморок от вида крови. Но куда мне со здешней ударной группой тягаться. Рош, вон, с простреленной рукой и перевязался сам, и в бой вернулся, еще и Снайпера на себе вытащил. Про Асахиро я вообще не говорю, я вроде не слабонервный, а на его руку смотреть стремно. А он дрался. Не, ребята, если от меня есть толк как от пилота – так я им и буду. Или, вон, медикам нашим буду помогать. Да, собственно, и помогал – очнулся-то я очень скоро, а через несколько дней уже по кораблю ковылял. А дел невпроворот, одному повязку сменить, другому анальгетик вколоть, третьему просто воды принести. Вот я и включился. Народ говорит, получается.
У всего этого один плюс. Я хоть к прилету буду на человека похож. Все-таки тот клятый стрелок меня в чем-то спас. Я свалился и выбыл из боя. Остался бы до контратаки – замесили бы меня как пить дать. Уж если там пятеро ребят Карреры полегли… Сержант зол как сто чертей и обещает при следующей встрече с терранами лично припомнить каждого. Вот тоже еще – Каррера рванул выручать Асахиро и сам не заметил, что дважды отхватил. Зато как Джон его тормознул и на койку отправил – так и вырубился. Хотя сейчас уже ковыляет по кораблю не хуже меня. Куда я тут вообще суюсь, а?
Заходил к Снайперу. Габриэль, конечно, сделала грозный вид, но она давно понимает, что меня и Асахиро гонять бесполезно. Тем более что Снайпер, кажется, даже был рад меня видеть. Сам он еще и вставать-то не в состоянии, но для человека, которого, на минуточку, очередью прошили, выглядит более чем прилично. Хотя Габриэль сказала – на Сомбре валяться ему в планетном госпитале. Зои уже в курсе, встретит наших тяжелых в космопорту со специальным флаером. На саму Габриэль смотреть страшно. Она не то что зеленая, она… я таких оттенков не знаю. Благодарит за помощь, улыбается даже, а взгляд… Когда Снайпер об тех пиратов чуть не сложился, она и то спокойнее была. Но тут уж чем помочь – я не знаю. Если только в нашем отсеке экипажа санитаром поработать, что, собственно, и делаю. Эх, скорее бы Сомбра…

30.
24 сентября 3049 года
- Стив! Опять за свое?
- Я довольно неплохо себя чувствую.
- Сержант Вонг, – Габриэль перешла на предельно официальный тон, – вам еще раз описать, что у вас в организме творится? Доиграетесь до осложнений – оторву голову. Даже с вашей скоростью восстановления вам пока можно ровно две вещи. Во-первых, лежать, во-вторых, тихо.
Снайпер лишь чуть усмехнулся. Габриэль закатила глаза.
- Ну что с тобой делать? Понимаю, что от скуки помираешь, но правда, нельзя тебе вставать. Хочешь, книжку почитаю? «Когда кончится шторм». Про первых сомбрийских колонистов.
Снайпер лишь кивнул. Габи включила планшет и принялась за чтение. Как раз и сама наконец прочтет этот роман – когда еще соберется. Роман был из новых, но очень грамотный, без лишнего патриотического надрыва. Молодые авторы часто забывали, что та экспедиция не занималась никаким строительством Республики или, там, борьбой за независимость – они банально выживали. На не самой дружелюбной планете. Анри Кольбер – тот понимал. И писал просто о людях, которые сделали эту планету своим домом. Габриэль вспомнила, что фамилия автора ей даже попадалась в новостях, взял литературную премию как раз за этот роман… Снайпер давно спал, а Габриэль продолжала читать вслух. Так проще. История девушки-биолога заглушала собственные мысли.
Чем ближе становился прилет на Сомбру, тем хуже чувствовала себя Габи. Нет, физические силы были при ней. Душевные вроде бы тоже. Она больше не рыдала в смотровой и не принимала успокоительное. И уж тем более не падала в обморок – свет дневной, до сих пор стыдно вспомнить. Но при мысли, что вот сейчас ей предстоит присутствовать на похоронах ребят Карреры и смотреть в глаза их родственникам, накатывала такая тоска, что хоть в шлюз. «Это наши ребята. Я им была как сестра. И они теперь станут деревьями в парке памяти». Ей вспомнился медик «Синей Молнии» по прозвищу Парацельс. В отчаянный момент он сказал своим: «Хотите – стреляйте, я не всесилен». И даже боевики Сферы поняли. Сейчас Габи была готова повторить его слова – если бы только это чему-то помогло. Здесь цивилизованный космос, здесь не то что ничего ей не сделают – слова не скажут. Но от этого не легче. Парацельс тогда все-таки справился. А она не успела. Разум говорил, что шансов не было – двоих вообще разорвало на куски, у остальных травмы были несовместимы с жизнью. Но в памяти снова и снова вставали их лица. А ведь у одного осталась жена с маленьким сыном, у второго – мать, у третьего – младший брат… Габи чувствовала себя едва ли не убийцей.
А еще Нуарэ. О нем Габриэль старалась просто не думать, потому что от таких мыслей хотелось взвыть в голос. Да. Успели. Смерть мозга еще не наступила. Но каковы шансы, что коммандер вообще выйдет из разморозки? Что не случилось необратимых повреждений? Ведь сейчас он, строго говоря, мертв. Габриэль и Джон задержали мгновения, отделяющие клиническую смерть от информационной, но сумеют ли на планете обратить процесс вспять? Габи повторяла себе, что это уже не ее сфера ответственности, но… кого она обманывает? Когда речь идет об экипаже «Сирокко», «не ее» сферы ответственности не бывает. Тем более это же Нуарэ. Один из ее командиров и, пожалуй что, друг. Даже если когда-то он и совершил глупость. Ведь сделал же все необходимые выводы… или нет? Габи до боли стиснула зубы. С коммандера, с его гордостью и принципиальностью, станется счесть себя навеки виноватым. И полезть под плазму искупать вину. «Идиот несчастный…» – выдохнула Габриэль. Да нет же, весь перелет вел себя как нормальный человек. И вообще, даже если так – она точно не в ответе за чужие душевные метания. Но, свет дневной, как же паршиво…
В госпиталь ее просто не пустили. Альберта О’Рэйли встала на дороге, выпрямилась во весь свой небольшой рост и отчеканила:
- Лейтенант, экипажу нужен нормальный медик. А не рехнувшийся от переутомления. Сунетесь в госпиталь – сдам вас Темницки, а уж она упрячет в палату с мягкими стенами, потому что там вам будет самое место. Впрочем, Темницки я вас и так сдам. После такого вылета – нужно.
- Я должна присутствовать на похоронах, – Габриэль сама не узнала собственный голос. О’Рэйли покачала головой:
- Не дело вы затеяли. Домой бы вам и отдыхать. Но… знаю я вас, себя съедите.
В парке памяти собрался весь экипаж «Сирокко» – кто мог приехать. Капитан, к которому лишь недавно вернулся нормальный цвет лица. Мрачный как туча Каррера, опирающийся на трость. Рядом – те из парней, кто в состоянии держаться на ногах. Враноффски и Деверо, с ним заплаканная Эжени. Конечно, она знала всех пятерых и очень с ними сдружилась. Джейк развлекал ее карточными фокусами, а Хосе переводил особо интересные пассажи Карреры под вопли Мигеля «чему ребенка учишь?!». Вдруг Габи вздрогнула – она увидела в толпе полковника Жоффрея Нуарэ. И, конечно, Эрика. Опустив взгляд, она быстро отошла в сторону. Тем более что родным погибших была нужна ее помощь. Усадить рыдающую девушку, дать успокоительное пожилому мужчине – это отец Грега, она узнала его… И самой не разрыдаться на очередное «вы сделали все, что могли». Потому что само собой просилось продолжение: «А могу, оказалось, не все».
- Себя-то со стороны видела, добродетель ходячая? – Коул, как всегда, хмурился, но в голосе звучала искренняя тревога. – Тебе же самой помощь не помешает.
- Я в порядке, – Габриэль даже выдавила из себя что-то вроде улыбки. Коул покачал головой и растворился в толпе. Габриэль сделала несколько шагов – и наткнулась точно на Жоффрея и Эрика.
- Лейтенант, вам плохо? – обеспокоенно спросил Эрик. – На вас лица нет.
Габриэль не знала, что ответить. От этого мальчика очередным «порядком» не отделаешься. Да и что значит «я в порядке»? Ну да, она-то в порядке, а их сын и брат вернулся домой в криокамере и неизвестно, выживет ли. Конечно, ей больно думать, что она может лишиться друга и командира, но каково им?
- Спасибо вам, – серьезно произнес Эрик. – Как бы то ни было, Раф не пропал без вести. Теперь можно или ждать выздоровления, или уж… хотя бы похоронить по-человечески.
Габриэль до боли стиснула пальцы. Кажется, сейчас она разрыдается похуже, чем тогда в смотровой.
- Если вам нужна помощь, – продолжал Эрик, – я к вашим услугам. Во всяком случае, домой я вас точно отвезу.
Габи хотелось провалиться сквозь землю. И тут ей на плечо легла тяжелая рука Жоффрея.
- Лейтенант, – коротко приказал он, – дышать и не падать.
Габи судорожно вздохнула. Еще и еще раз. Жоффрей удовлетворенно кивнул:
- Другое дело. И руки расцепите, а то пальцы себе переломаете. Ваши руки еще пригодятся.
- Слушаюсь, – Габриэль чувствовала себя дурой, но этому голосу нельзя было не повиноваться. Жоффрей взял ее руки в свои:
- Лейтенант, вам не в чем себя винить. Вы уже совершили невозможное, и Дом Нуарэ благодарен вам.
- Я старалась сделать свою работу, – сказала Габриэль таким голосом, как будто произносила последнее слово осужденного.
- И вы ее сделали. И даже намного больше.
Она наконец рискнула посмотреть Жоффрею в глаза. Стальной Полковник глядел на нее с сочувствием, от которого становилось еще больнее.
- Будем надеяться. И… спасибо вам.

31.
Капитан Да Силва встретился взглядом с полковником Нуарэ. Им не нужно было говорить – они и так друг друга понимали. Любой потомственный военный в глубине души фаталист. Жоффрей прекрасно знал, что с очередного вылета Рафаэль может не вернуться. А потом Эрик закончит Академию – и так же будет с ним. А последний человек, умеющий воскрешать из мертвых, был замечен на Терре три с лишним тысячи лет назад, и то нет уверенности. Жоффрей это понимал. Как и Каррера. Как и сам Да Силва. Хотя от этого, понятно, не легче.
- Береги девочку, Жоао, – одними губами произнес Жоффрей. – Тебе досталось в экипаж сердце, которое болит за всех. Она будет творить чудеса или сгорит к чертям терранским.
Да Силва только кивнул. Точнее он не сказал бы и сам.
Эрик пошел было за Габриэль, чтобы напомнить о своем обещании отвезти, но капитан аккуратно отстранил его. «Чуть позже. Нам надо поговорить». Эрик понимающе улыбнулся и отошел.
- Габи, – окликнул капитан, – на два слова.
Габи мгновенно возникла рядом.
- Капитан, вам стало хуже?
Ох. Даже здесь она при исполнении.
- Сядь.
Она села рядом с капитаном на скамейку, держа спину безупречно прямо. В глаза она не смотрела.
- Габи, девочка моя, – тихо начал Да Силва. – Проблема не в том, что ты не смогла быть волшебницей. Проблема в том, что волшебников на этом свете вообще не бывает.
- Они все в меня верили, – глухо произнесла Габриэль. – Я была для них волшебницей, капитан, хотела я этого или нет. Они в меня верили. Не знаю, верил ли в меня Раф... эээ... коммандер Нуарэ, но я сделала что могла, вот только не знаю, не было ли время безнадежно упущено. А они все хотели жить.
- Жить хотят все, – вздохнул капитан. – Это понятно. Но если говорить о том же Греге – он был безнадежен, и ты это знаешь. Мозг не восстановить, а ему снесло полголовы. Я сам видел. И Марк был уже мертв, когда его принесли на корабль. Впрочем, кому я это рассказываю – ты врач и сама все знаешь. Мы военный фрегат, а не летучий госпиталь. Да и он бы не справился.
- Знаю, капитан. Но у меня не хватило духу повторить это отцу Грега. Он старенький, у него сердце больное. Грег был единственным, кто у него остался. А еще я знаю, что, сколько бы ни спас народу врач, ему всегда будут поминать тех, кого он не спас. Я не хочу думать о размере собственного уютного скверика памяти. А пришлось. Ощущения... с-свежие.
Да Силва хотел ответить, но понял, что Габриэль еще не закончила.
- Вы не подумайте, я не жалею себя. Но отделаться от мысли «А что, если он мог бы сейчас жить, а я все запорола?» не так-то просто.
Капитан осторожно тронул ее за руку. Не пальцы, а ледник нордиканский! Габриэль наконец повернулась в его сторону, и он обвел рукой аллею. На ближайших деревьях висели таблички «Алан» и «Ашварья». Да и почти вся аллея была ему знакома.
- Знаешь, мой парк памяти – это вся моя команда. Сейчас, пожалуй, в живых остался только я. Ты никогда не задавалась вопросом, почему на «Сирокко» такой молодой экипаж? Потому что с этим кораблем я в очередной раз начал сначала. Остальные все тут.
- Приказ есть приказ, – ровно ответила Габриэль. – Кадровые вопросы в мою компетенцию не входят.
Капитан подавил желание взяться за голову:
- Если Нуарэ пока нет, это не значит, что кому-то надо срочно занять нишу штатного зануды. Тебе эта роль точно не идет.
Габи лишь подняла на него тоскливые глаза, которые от упоминания Нуарэ стали еще более тоскливыми. Да Силва придвинулся ближе и совершенно отеческим жестом положил ей руку на плечо:
- Я не о кадровых вопросах. У каждого из нас есть такой скверик. А то и целый парк. У меня там и ребята, к которым я прибился на «Фаэтоне», и те, с кем я летал до «Сирокко»... а теперь и эти пятеро. И все мы не раз, не два и даже не двадцать передумали: «А если бы вот тогда я сделал или не сделал вот этого, и он был бы жив?». Но «если» у нас не бывает. И я знал, на что иду. Знала и ты.
- Поймите меня правильно, капитан, я не боюсь смерти. Только это не значит, что я буду с готовностью ей кого-то отдавать.
- Это все понятно, – мягко улыбнулся капитан. – Я потому тебя и взял в экипаж, что видел – ты у смерти будешь любого вырывать зубами. И я не предлагаю тебе ни сдаваться, ни становиться равнодушной. Да ты и не сделаешь ни того, ни другого. Я просто не хочу, чтобы ты сгорела раньше времени в сожалениях о невозможном. Потому что то, что для тебя – «просто работа», для множества других – чудо за пределами возможностей. Я другого такого медика не найду.
- Альма Барретт, то есть, простите, лейтенант Баретт, моя заклятая подружка по Академии – спец по ожогам на три головы выше меня. Только вам придется ее делить с капитаном Бенецки, она будет против. Зои Крэнстон, если отбросит чрезмерную осторожность, еще всем покажет. На покойного доктора Леблана я старалась равняться. Ну и коммандер Тихомирова с «Борея», коммандер Валери, у Теней много класных медофицеров. Так что, капитан, спасибо за поддержку, но сейчас вы мне польстили.
Тут Да Силва все-таки взялся за голову. Габриэль неисправима. В таком настроении она трех Нуарэ перенудит.
- Я в курсе, что высококлассных медиков у нас много. Но того же Нуарэ большинство признало бы безнадежным. И Вонга полтора года назад – тоже. И никто бы их не осудил. А ты выцарапала одного и с шансами выцарапаешь другого, потому что вот уж наши планетные госпитали точно хоть из пепла поднимут, главное – успеть поймать нужный момент. Ты – успела. За дальнейшее ты уже не в ответе. Да, я понимаю, что тебе не все равно, но тебе на своих плечах всю Сомбру не вытянуть.
- Я должна была попытаться, – механически повторила Габи. – Тем, кого я спасаю, нужна жизнь, мне – вера в то, что все это не зря. Возможно, я эгоистичная сука, отрицать не стану, но если уж выигрывать, то выигрывать всем. Иначе у победы в самом деле странный вкус.
- Габи, я тебе разрешаю лично плюнуть в рожу любому, кто скажет, что ты не попыталась и что мы не выиграли. А я от себя добавлю и не посмотрю, что челюсть еще о себе напоминает. А потом добавлю тебе по ушам, потому что кое-кого уже срывает в штопор, а рехнувшийся старший медик не входит в мои планы. Потому что если называть эгоизмом готовность самой на донорские органы разобраться, лишь бы все живыми долетели, то я не знаю, что называть альтруизмом. Мы долетели. Мы сорвали планы Терре. Мы не отдали ей ни одного из наших. А могли остаться там все или не довезти половину экипажа. И никто слова бы не сказал.
Ну хоть немного ожила. По крайней мере, в голосе зазвучало что-то прежнее:
- Остается верить, что Ра... эээ... коммандер вернется в строй. Его... не хватает. Их всех не хватает, но его хотя бы можно попытаться вернуть.
- Вот это уже другой разговор. Знаешь, я почему-то уверен, что Нуарэ вернется. А тебе бы от службы немного отдохнуть. На себя уже не похожа.
- Скажите, капитан, кто из нас после всего этого похож на себя? Да и из сомбрийцев вообще? Это война, капитан. Причем развязанная настолько нагло, что я, как сомбрийка, вне себя от такой наглости. И не хочу, чтобы это продолжалось.
Нет, намеков Габриэль не понимает категорически. Придется, значит, прямым текстом.
- Ни секунды в этом не сомневался, – усмехнулся Да Силва, вставая. – Но кружение в одном и том же еще ничьему здравому уму не способствовало. Марш домой и займись чем угодно, не связанным с этим вылетом.
- Это приказ? – без тени иронии спросила она.
- Если угодно, да. Но предварительно зайди к Темницки, она тебя с самого прилета хочет видеть, но понимает, что пока не до того.
- Есть выполнять, – совершенно спокойно ответила Габриэль, привычно вытянувшись по стойке смирно. – Но капитана Темницки я увижу завтра. Сегодня она сама на церемонии. Я ее видела.
Жоао увидел, что она вздохнула, хоть и пыталась это скрыть. Ну да, Лиза Темницки – тот еще персонаж, и после общения с ней он и сам-то порой чувствовал себя неуютно.
- Разрешите идти? – после некоторой паузы спросила Габриэль.
- Разрешаю, – кивнул капитан. И, убедившись, что Габриэль скрылась, чуть покачал головой.

32.
- Только одного не могу понять – на терранского черта я вроде не похожа, так какого же хрена она так меня боится? – сказал из-за плеча знакомый резкий голос.
Жоао обернулся. «Черта помянешь, он тут как тут», – вспомнилась ему старая как мир поговорка. «Черт» стоял перед ним в наглаженной парадной форме со знаками отличия медкорпуса и белой траурной повязкой на рукаве, безукоризненно начищенных ботинках и с такими стрелками на парадных брюках, что можно было порезаться. Тяжелые черные волосы убраны в строгий пучок, голубые, как нордиканский лед, глаза смотрят бесстрастно.
- Да тебя весь космофлот боится, – хмыкнул капитан, но тут же посерьезнел. – Лиза, на тебя вся надежда. Я язык до костей стер – ты меня знаешь, мне это проблематично – но нашу Габриэль всерьез переклинило. Конечно, у нее на это все основания, но выгорит же как пить дать. Скажи хоть ты свое веское слово.
- Да ладно, кэп! – Темницки усмехнулась, временно став похожа на человека, а не на ледяное изваяние. – Я, конечно, слышала что-то про страшного психиатра, чье имя нельзя называть, а то помрешь на месте, но считала это байками замордованных поступлением кадетов Академии. А бояться меня нормальному офицеру смешно и глупо. Насмешили бы, кабы не обстоятельства. Проблему вижу. Вам достался уникум, кэп, но она платит за свою уникальность страшную цену. Сами-то как думаете, почему она вцепилась в Вонга зубами и когтями? Кстати, как он там? Слышала, ему серьезно досталось…
- Говорят, даже встает уже. Ранения тяжелые, чудом ничего жизненно важного не задето. Очередь со спины дали, с-стрелки. Но в этот раз ему в чем-то повезло – отхватил по полной программе, но хоть не так выложился, как в прошлый раз. Свалился, Рош его в охапку и в медотсек.
- Терране, что с них взять! – безупречно красивое лицо на момент исказила неприкрытая злоба. – Повезло парню. Впрочем, насколько я его изучила, мне кажется, что его рассудку уже ничто не угрожает. Спасибо вашему уникальному доктору, которой мне теперь придется заносить мозги на место... Кто бы знал, до чего я все это не люблю. Не беспокойтесь, с годами еще обрастет цинизмом. Но пока… не то чтобы она была совсем без кожи, такие в медицину не идут, поверьте, но надо бы еще. В общем, недостаток, который исправит только время. Меня же интересует совершенно третий персонаж в этой истории.
Да Силва чуть поднял бровь, выжидая продолжения. Темницки взглянула на него в упор:
- Кэп, вы точно уверены, что безрассудная храбрость вашего первого помощника не была скрытой попыткой самоубийства?
Капитан помолчал пару секунд, а потом проговорил бесцветным голосом:
- Нет. Более того, сейчас почти уверен в обратном. Слишком хорошо знаю этот стиль.
- Так и запишем, – так же спокойно произнесла Лиза. – Просто если... или даже когда он вернется, мне же придется работать с его когнитивными функциями и всем прочим. Предпочитаю заранее знать фронт работ. Такие офицеры нам нужны. Правда, космофлотская СБ слегка навострила уши, когда он подал уведомление о полете на Азуру, а потом выходил в сеть с «Валькирии», но в остальном его лояльность безупречна. В конце концов, Хунд нейтрален, а приключений порой хочется всем.
Да Силва подавил желание хлопнуть себя по лбу и заорать «я идиот!». Во-первых, голова еще давала о себе знать, он сказал Габриэль правду, во-вторых, вокруг хватало народа, а в-третьих, он кое-что обещал все той же Габриэль. Но таких совпадений не бывает. Изо всех сил стараясь говорить предельно естественно, он произнес:
- Так вот куда он провалился на весь отпуск. Впрочем, это уж точно его дело, запретных территорий там нет. А вот вся эта леханская история, похоже, подкосила его сильнее, чем я думал.
- То есть, коммандер решил в некотором роде повторить подвиг своего дедушки, но откусил больше, чем смог проглотить? Не то, чтобы я намекала на то, что он стремился покрасоваться, он потомок национального героя, а не пафосный придурок, но сила моральных ориентиров – страшная вещь, и ни один Нуарэ не щадит ни других, ни себя. Более того, чтобы требовать от других работы на сто процентов, они выложатся на тысячу.
- Похоже на то, – мрачно кивнул капитан, чувствуя вместе с тем изрядное облегчение, что они отошли от опасной темы. – И я очень надеюсь, что этот кусок он все же прожует. Ох и везет же мне на уникумов в экипаже... Хотя, без иронии, везет. Я очень надеюсь, что Нуарэ выживет и вернется.
- Знаете, я тоже, – сказала Темницки. – А что до этого случая с терранами… Кто знает, улетели бы вы живыми, если бы не безрассудная храбрость ваших людей. Психика – странная штука, кэп. Очень темная. И я, хоть вся из себя материалист, но для меня понятие боевого духа – не пустой звук. Так что занесу я мозги на место и вашему доктору, мне она нравится, и вашему помощнику, он хороший офицер и точно заслуживает возвращения в строй и награды. До встречи, капитан, и пусть обстоятельства будут более благоприятными.
- Ох да, сам очень на это надеюсь. До встречи!
Темницки ушла, и Да Силва обессиленно опустился на скамейку. Очень хотелось от души побиться об нее лбом. Только больно все-таки. «Выживешь – не благодари», – вспомнил он свои собственные слова. Да Силва всегда держал слово. Эта история умрет здесь.

33.
Камилла Враноффски закончила работу в саду и прилегла на диван в гостиной. Опять разболелась голова. Конечно, не то чтобы это было проблемой при двух медиках в доме, но не хотелось никуда идти и никого звать. Впрочем, Ник как будто почувствовал, что происходит, и появился на лестнице.
- Мам, опять?
- Ага, – Камилла сама едва услышала свой голос, но говорить громче было больно.
- Понял, сейчас все будет.
Через минуту он подошел к дивану, неся стакан, в котором растворялась таблетка. Лекарство, как всегда, подействовало быстро. Ну вот, теперь можно поставить разогреваться ужин – Ари, наверное, скоро придет.
К чему Камилла до сих пор не могла привыкнуть и думала, что не привыкнет никогда – это к тому, что старшего сына неделями нет дома, и она даже не знает, где он и когда вернется. Разве что ближе к возвращению, когда корабль уже в сомбрийском пространстве, Ари мог дать о себе знать. Она понимала, что так полагается, секретность, особое подразделение, но от этого не легче. Особенно когда в сеть просачивается информация о столкновении нордиканцев с терранами и о дипломатическом скандале на Маринеске. Разумеется, без подробностей, но Камилла не могла не думать, что «Сирокко» как-то причастен к происходящему. И вообще, если она верно сосчитала, они должны вернуться со дня на день. Главное, чтобы не как год назад…
Все последние дни Камилла листала новости, но ничего внятного не говорилось – только догадки, одна другой причудливее и страшнее. Свекор наворчал на нее, что читает всякие ужасы на ночь глядя, и лично накапал ей успокоительного, но Камилла видела – он сам встревожен. Младшие с головой ушли в учебу, но то и дело задавались вопросом, как там Ари. Алису едва ли не больше интересовал Стивен: Ари, в конце концов, связист, серьезно объясняла она, а Стив – боец и всегда будет в гуще событий. И Алек места себе не находил. Рассыпал комм-карты с важными документами и едва спас их от кота. Вот кому хорошо – Грей скакал по дому и не особо задумывался, когда вернется его хозяин. А ведь может и не вернуться…
Четыре дня назад поздно вечером раздался звонок в дверь. Все домашние уже вернулись, кто бы это мог быть? Камилла пошла открывать, чувствуя, что ноги подгибаются. Она опасалась самого худшего. И, увидев космофлотскую форму, схватилась за сердце. За дверью стояла Селина Хендрикс.
- Ари жив, – без предисловий сказала она.
Камилла молча схватила Селину за руку и с порога втащила ее в дом.
- Разуться-то дайте! – возмутилась Хендрикс. – Я, может, и не образец манер, но топтать грязными ботинками в чужом доме – это свинство!
- Ох, простите, – только сейчас Камилла поняла, что вцепилась в Селину, как в спасательный круг.
- Ничего, – грубовато усмехнулась она, – не первый раз от меня пытаются что-нибудь оторвать. Ботинки сюда, я правильно понимаю?
Камилла только кивнула. Разувшись, Селина еще раз повторила:
- Ари в порядке. Он связывался с адмиралом. Летят обратно, скоро будут. Подробностей, к сожалению, разглашать не имею права.
- Это понятно… – выдохнула Камилла и внезапно разрыдалась.
- Милли, что случилось? – из комнаты выглянула встревоженная Луиза. Камилла говорить не могла, и за нее ответила Селина:
- Все нормально. Я приехала рассказать, что Ари скоро вернется. Мне показалось, вам нужно это знать.
Луиза подошла и обняла Селину. А потом, не слушая возражений, пошла собирать на стол. «Мы вас так просто не отпустим, с ужина кое-что осталось, и вообще, куда вы в такую погоду поедете!». Селина не стала спорить и заночевала в комнате Ари.
И вот сегодня Ари действительно вернулся. Хмурый, как вся сомбрийская погода. И сразу же ушел – сказал, в экипаже есть погибшие, и он едет на похороны. В подробности вдаваться не стал, только упомянул, что Стивен жив, но в госпитале. Камилла вздохнула с облегчением. На что он был полной противоположностью всем Враноффски, а она к нему привыкла. Даже, пожалуй, привязалась. Хотя в глаза по-прежнему предпочитала не смотреть.
Хлопнула входная дверь. Камилла обернулась. Ари был не просто хмурым – от его выражения лица цветы грозили завянуть, а молоко – свернуться. Он вернулся не один, на его руку опирался отчаянно хромающий Дарти (Камилла так и называла его по фамилии, Витей он был только для Луизы). Свет дневной, что у них там творилось? В голове пронеслось то, что Камилла читала в сети – про какие-то мутные терранские дела на Маринеске, про чуть ли не государственный переворот… Ладно, что будет можно – Ари потом расскажет, сейчас приставать к нему с вопросами – последнее дело.
- Мам, – хрипло проговорил Ари, – у нас выпить есть что-нибудь? В смысле не вино. Надо.
- Сама вижу, что надо, – кивнула Камилла. – Настойка на травах от сеньора Оливейры подойдет? Крепкая, папа пить не смог.
- Давай ее сюда.
Некоторое время Ари и Дарти пили молча. Камилла не вмешивалась, понимая, что им сейчас нужно просто выдохнуть. Ари, в конце концов, мальчик взрослый и знает, что делает. Разве что спрей с «тоником» стоит положить поближе. Подойдя убрать тарелки, Камилла услышала:
- Блин, надо позвонить Селине. А то я тут лопну нафиг.
- А я тебя чем не устраиваю? – уже сильно нетрезвым голосом поинтересовался Дарти.
- Во-первых, ты скоро под стол свалишься, а меня не берет, хоть ты тресни. Во-вторых, мне надо выговориться. А тебе чего выговариваться, когда ты сам все видел.
- Да что я там видел… Сам же меня в самом начале и уволок.
- Похоже, мне тебя опять уволакивать. В гостевую комнату. И спускать пар на кого-нибудь вменяемого. Короче, все, звоню Селине.
Хендрикс приехала, когда Дарти действительно был близок к тому, чтобы свалиться под стол. И сразу же извлекла из рюкзака флягу.
- Вот как знала, что понадобится. Леханский трофей. Из чего гнали, не возьмусь определять, но на вкус неплохо. Я после церемонии наткнулась на Лотти Суон, как раз Лехану обсуждали, а тут ты звонишь. Что, опять надо по башке треснуть?
- Не поможет, – мрачно сказал Ари. Он взял у нее флягу и налил три стакана. – Пей.
- Эль, я все понимаю и охотно с тобой выпью, но у тебя печень не казенная, – сказала Селина. – Хочешь материться – просто не сдерживайся. Хоть по морде дай. Но учти, я в ответ выдам.
Ари только смотрел на нее в упор. Она взяла свой стакан и залпом осушила.
- Легче стало? – саркастически поинтересовалась она. Он лишь покачал головой.
- Тяжелый случай, – вздохнула Селина. Она налила себе еще, на этот раз полстакана, и отпила глоток. – Считай, что я тебя догнала. Говори. Тебя ж разорвет сейчас.
Камилла неслышно ушла к себе. Она тут будет лишней. Тем более что в следующий час единственными цензурными словами, доносившимися из кухни, было «каналы связи» и «терране». В какой-то момент оттуда нетвердым шагом выбрался Дарти. На вопросительный взгляд Камиллы он сказал, что у него никакого здоровья не хватит так пить, и попросил показать, где можно упасть. Ари и Селина, кажется, даже не заметили его отсутствия. Ари, войдя в раж, крыл терран в семь этажей, а его риторике позавидовали бы самые ярые националисты. Селина лишь присвистывала на особо забористых пассажах. Камилла покачала головой – она, конечно, за годы семейного союза с Алеком прекрасно освоила русский язык во многих вариациях, но большинство выражений слышала впервые в жизни. Впрочем, большой мальчик уже. Да и ситуация, прямо скажем, располагает.
Когда поздно вечером Камилла поднялась на третий этаж полить цветы и досыпать корма Грею, дверь комнаты старшего сына была открыта. Проходя мимо, Камилла увидела Ари, крепко спящего в обнимку с Селиной. Она удивилась – обычно все-таки его свидания проходили за закрытыми дверями. Но сейчас Ари прижимал к себе Селину невиннейшим движением, как будто она была его любимым плюшевым мишкой. «Да, определенно мальчик вырос – сменил мишку на очаровательную девушку», – улыбнулась про себя Камилла и аккуратно прикрыла дверь.

34.
25 сентября 3049 года
- Неделю?!
Если бы Габриэль Картье могла убивать взглядом, тут бы карьера Елизаветы Темницки и закончилась.
- Лейтенант Картье, – Темницки вложила в свой голос пару нордиканских айсбергов, – не заставляйте меня повторять параграф про эмоциональное выгорание из ваших же учебников. Уж вам бы стоило помнить. На правах вышестоящего офицера приказываю – отдыхать.
- Есть выполнять, – сквозь зубы ответила Картье и вышла из кабинета.
Темницки перевела дыхание. Когда ей позвонила О’Рэйли, она ожидала худшего. Элли молодец, что не пустила Картье в госпиталь. Но на церемонию, понятно, та прорвалась бы хоть силой. Ну что ж… дело довольно плохо, но остается надеяться, что перерыв в службе поможет восстановиться. Да, сейчас Картье готова ее возненавидеть – ничего, так и надо. Обозлится, зато не будет днями напролет себя грызть. Картье не из тех, кого можно жалеть – сорвется. Но и на службу ей сейчас нельзя. Закопается в работу с головой и точно выгорит до пепла, а этого Темницки допускать не собиралась.
«Задание выполнено, – написала она Элли. – Клиент пинком отправлен отдыхать и мечтает меня убить». «Ну хоть о чем-то мечтает», – тут же отозвалась О’Рэйли. Она понимает.
Срочных дел пока не предвиделось, Росс должен был приехать на консультацию только вечером. Вот тоже еще вопрос, на что он сейчас похож. Физически, конечно, поправился, в этом у Темницки не было сомнений. Но оказаться единственным уцелевшим из всего экипажа… с одной стороны, повезло парню фантастически, с другой – врагу такого не пожелаешь. А уж если он уже знает про Нуарэ… Впрочем, по всем характеристикам Росс отличался крайне устойчивой психикой. Поедет в санаторий, гулять и набираться сил для возвращения на службу. А он вернется.
Темницки положила в сумку плитку шоколада и направилась в госпиталь полковника Темпла. Как она совершенно правдиво сказала Да Силве, надо же представлять фронт работ. Ну, коммандер, ну, устроил сюрприз! Пользуясь тем, что никто не слышит, Темницки затейливо выругалась. И ведь были у нее подозрения, что он куда-то не туда думает, уж больно правильным и застегнутым на все пуговицы ходил, даже по своим меркам – но тут он смылся сначала на Лехану, а потом на этот клятый Маринеск. И там, значит, торжественно убился. Точнее, попытался. И даже Да Силва, похоже, до последнего ничего не замечал. Ну, конспиратор! Темницки выразилась еще цветистее. Ладно-ладно, как в себя придет – будет у них разговор.
Но пока Нуарэ в этом мире отсутствовал. Со дня на день будут готовы органы для пересадки, оперировать Темпл собирался сам. Дальше – только надеяться, что все пройдет нормально. Но в чем Темницки была уверена – если Нуарэ все-таки очнется, его надо возвращать в строй. Просто потому, что иначе он не выживет. Сомбра, конечно, не Терра какая, это там в милитаристическом угаре готовы хоть кого в бой посылать, нашпиговав железками взамен утраченных частей. На Сомбре к желанию уйти в отставку по ранению относились с полным пониманием – навоевался человек, что ж его, силой держать? Но Нуарэ – это особый случай. Эти вне службы просто не живут. И не просто вне службы – в штаб ни одного Нуарэ тоже не загонишь. А значит, отставка – это или вторая попытка самоубийства, с шансами на сей раз успешная, или… да, в общем, то же самое самоубийство, только отсроченное. От адреналинового наркомана до просто наркомана один шаг. И нельзя допустить, чтобы этот шаг был сделан.
А пока Темницки пила травяной чай в кабинете Зои Крэнстон. И слушала, как дела у ее пациентов. Вот, кстати, к вопросу об отставке по ранению – двое парней из ударной группы собираются уходить. У одного травма позвоночника, второй из-за близкого взрыва лишился слуха. Конечно, импланты творят чудеса, обоих вернут к полноценной жизни – но слова «ближний бой» для них теперь нет даже в словаре. И ребята здраво рассудили, что, чем смотреть со стороны и скрипеть зубами, лучше уж пойти жить гражданской жизнью, тем более что оба еще совсем молоды. Темницки попросила разрешения с ними повидаться. Она, конечно, старшая по званию, но Зои здесь на своей территории. Беседа вышла короткой, но главное понятно – ребята в неплохом состоянии. Юрий уже даже шутит, что с имплантами стал слышать лучше прежнего. Лоран хуже – еще бы, молодому сильному парню заново учиться ходить и вообще владеть своим телом. Но Темницки рассчитывала, что успеет предотвратить развитие депрессии. Она договорилась с Лораном, как вписать ее визиты в его сложный график процедур и занятий по реабилитации, и повернулась к Зои:
- А как там мой подопытный?
Зои непонимающе подняла бровь.
- Вонг, – улыбнулась Темницки. – Простите, иногда мои шутки понятны только мне.
- Иногда я жалею, что не умею рассказывать сказки, – вздохнула Зои. – С другой стороны, на моем попечении сейчас не он один. Не знаю, каким волшебством с ним договаривается доктор Картье, я так пока не умею.
Темницки отметила это «пока». Девочка очень повзрослела.
- Впрочем, вы явно спросили не для того, чтобы слушать мои жалобы. Уже встает, хотя никто ему этого пока не разрешал. Правда, то, что он на это способен, уже тянет на чудо. Спит почти что целыми днями, но уже меньше, чем на момент прилета. Если хотите его навестить, пойдемте, – Зои сверилась с мониторами. – Думаю, сейчас можно.
Из коридора Темницки увидела, что в палате есть кто-то еще. Присмотревшись, она узнала Фудзиситу. Да, он ведь тоже был ранен, теперь ездит сюда на реабилитацию – и решил, выходит, навестить друга. Но сейчас они уже прощались. Вонг, действительно, вполне твердо стоял на ногах. Фудзисита направился к двери. Коротко кивнул Темницки (она ответила тем же) и неловко, только левой рукой, обнял Зои. Та на долю секунды прижалась к его плечу. Темницки чуть улыбнулась – тут все в порядке. Кто-кто, а Фудзисита не ее пациент. Натурализовался еще до прилета на Сомбру и стабилен, как скала.
- Мне нужно идти, – немного извиняющимся голосом сказала Зои. – Отправьте его потом отдыхать, вы сможете, я в вас верю. Выход в той стороне, если заблудитесь, вызывайте меня, провожу.
Вонг все так же стоял у койки и даже попытался сделать шаг навстречу Темницки, но тут силы ему все-таки изменили, он пошатнулся. Темницки быстро поддержала его под локоть и помогла лечь.
- Ну и зачем? – проворчала она. – И так все наслышаны о ваших чудесах регенерации, не стоит зря переутомляться.
- Привычка, – Вонг, видимо, хотел развести руками, но левая слушалась плохо. – Сколько себя помню, принцип был один: очнулся – вставай и действуй. За год сложно переучиться.
- Понимаю. И все-таки поберегите себя. Я, может, еще с вами не наэкспериментировалась.
- Не стану сопротивляться, – усмехнулся Вонг. Шутка про «подопытного» давно была у них общей.
- Меня сейчас, в частности, очень интересует вся эта история с Рошем. Сказал бы мне кто месяц назад, что процесс обратим – подняла бы на смех. Но вы еще нас всех явно не раз удивите.
- Кто бы мне самому сказал, как это получилось…
- А вот это мы и выясним. Но не сейчас, – она подняла руку в останавливающем жесте. – У меня распоряжение доктора Крэнстон отправить вас отдыхать. Думаю, я еще зайду. А пока… я знаю, что для восстановления нужно много энергии. Это вам.
Она достала из сумки плитку шоколада. Вонг благодарно улыбнулся. Не обычной своей усмешкой – настоящей улыбкой. Что тоже вообще-то для таких, как он, считалось невозможным. И сделала это, между прочим, в том числе и Габриэль Картье. Которая сейчас скрипит зубами, что ей не дают ценой своей жизни мир переворачивать. «Ты ж уже и так делаешь невозможное. Все командование тебе это по разу сказало. Уши оборву».

35.
28 сентября 3049 года
От Темницки Габриэль ушла злая, как все терранские черти, сколько их там ни есть на свете. Ну неужели такой профессионал не понимает, что ей сейчас нельзя оставаться без дела?! Впрочем, еще раньше, чем она успела доехать домой, злость немного остыла, и заговорил разум. А кто сказал, что «без службы» – значит «без дела»? Как раз надо систематизировать много данных по нынешнему исследованию. С такими вылетами в материале недостатка нет, ураган их забери. Габриэль очень надеялась к весне завершить свою работу по травматологии и защититься. Для медкорпуса гражданская ученая степень – это шаг на пути к повышению в звании. Не то чтобы она так уж гналась за карьерой, но более высокий ранг – это и больше возможностей быть полезной. Эх, у Темпла как раз совместный проект с гражданскими медиками, много новых разработок наконец рассекретили... Осталось только переждать этот треклятый запрет! Мысль пошла дальше. Ну хорошо, в военный госпиталь ее пускать не собираются. Но в Президентский госпиталь ей ездить никто не запрещал. Он гражданский.
По дороге Габи с трудом удерживалась, чтобы не начать довольно потирать руки. Куратор программы охотно принял ее документы… и сказал, что ее с радостью ждут здесь через неделю. Обработка данных, мол, и все такое. Обмен опытом от ученицы самого полковника Темпла – всегда здорово. Но даже стул в приемной понял бы: нечего там обрабатывать столько времени. Похоже, Темницки успела и сюда. Габи еще удержала лицо, хотя и не без труда. В общественном каре губы откровенно дрожали. Оказавшись наконец одна, она впилась зубами себе в руку, а потом от души пнула стенку и заорала. Орала долго, на одной ноте, пока не сбилось дыхание и не закружилась голова. Хорошо еще, что в сомбрийских квартирах звукоизоляция, как правило, рассчитана хоть на пьяную оргию с танцами на столах.
«Так, дорогуша. Если ты намерена раскисать до такой степени, то дуй обратно к капитану Темницки. Примет с распростертыми объятиями и упакует в клинику. И о службе ты забудешь как минимум до будущего года». Габи скрипнула зубами. Нет уж. С этого, с позволения сказать, «отдыха» она должна выйти дееспособной. А значит, сидеть и ныть – последнее дело. Тем более когда есть чем заняться. Решительным движением Габриэль поотключала все уведомления на комме и консоли. Видеть она не желала никого.
Следующие три дня прошли как один. Габриэль рассортировала огромную гору заметок, не вошедших в статью, которую она публиковала весной. Написала еще один материал, вдвое больше. Нашла в архивах неучтенные данные, добавила. Когда спина начинала просить пощады от долгого сидения за клавиатурой, Габриэль бралась за парошвабру и губки. Квартира сияла не хуже корабельного медблока. Наконец последние пылинки были изгнаны, огромная статья готова и отослана… и внезапно оказалось, что делать больше нечего. А ничего не делать было нельзя – иначе оставалось только сесть и уставиться в стену. Или позорно реветь. Габи было стыдно за тот срыв при Асахиро, хотя она и знала, что он поймет. И еще ей было стыдно вот так вот бесполезно сидеть дома. «Когда коммандер там валяется как гребаная распотрошенная лягушка». Умом она понимала, что ее участие в этой истории закончилось, но на душе по-прежнему было паршиво. Настолько паршиво, что надо было срочно заткнуть эти мысли, занявшись делом. А вот сосредоточиться ни на чем не выходило.
Габриэль попыталась вспомнить, когда в последний раз что-то ела, но не смогла. Когда спала – тоже. Но, в конце концов, какие мелочи, с авралом в медблоке не сравнить. Габи села за клавиатуру – пальцы заплетались, буквы путались. Обругав себя последними словами, она отошла и попыталась взбодриться зарядкой. А то что за дела – целых три дня без упражнений! Но после первых же движений перед глазами заплясали цветные пятна, и Габи обнаружила себя на полу.
«Позорище! Простые упражнения сделать не могу. Совсем раскисла. А ну-ка подняла свою задницу!».
Это оказалось проще подумать, чем сделать. Тело упорно отказывалось слушаться. Габи так и валялась на полу, от безысходности матеря себя вслух. В ход пошло все то, что изрекал Ари, когда на тренировке в Академии потянул ногу. На особо заковыристом пассаже про задницу с рогами послышался сигнал от входной двери. Габи издала приглушенный рык, вспомнив, что забыла его отключить. Со злости она даже поднялась на ноги, но идти открывать не собиралась.
- Кого там принесло? – прошипела она себе под нос. – Никого не хочу видеть. Меня нет дома. На службу мне нельзя. Официально, между прочим, – ядовито прибавила она. – Отца нет в городе, остальные идут...
Но сигнал повторился.

36.
Флёр проснулась от собственного крика. Давненько с ней такого не было. Казалось бы, кошмары отпустили, когда она познакомилась с Жаном, а когда в ее жизни появились друзья по театру, Леон, Имельда, а особенно Габриэль, она про них и вовсе забыла. А вот поди ж ты, стоило только почитать про Терру, дали о себе напомнить.
Новостные узлы были скупы на подробности: попытка захвата власти на далеком Маринеске, вооруженная стычка, есть погибшие – но Флёр достаточно было знать, чей корабль туда полетел, чтобы перепуганный разум начал подсовывать всякие ужасы. Терране жалости не знают. Попади кто к ним в руки – сведения будут выбивать любой ценой и всеми доступными средствами. Это говорили ей и младший Макэда, и капитан корсаров, который вез ее на Сомбру. Весь перелет Флёр гнала от себя мысли о том, что сделали с ее родителями, а уже на планете ей долго снились кошмары о том, как тем же способом хотят убить и ее. Долгое время Флёр не могла смотреть на хирургические инструменты. По иронии судьбы она встретила и полюбила человека, у которого скальпель – продолжение руки.
Флёр включила новости. Говорили мало, подробностей почти не было. Только госпожа Президент в строгом темно-синем костюме, цвет которого идеально совпадал с цветом космофлотских мундиров, с белой траурной повязкой на рукаве, стояла перед камерой, выпрямившись во весь свой невысокий рост и безупречно держа спину, и делала заявление. Смысл ускользал. Флёр выключила консоль, кое-как запихала в себя какой-то завтрак и отправилась на репетицию. Репетиция тоже не задалась. Режиссер с утра ходил злой и на всех рычал. Даже позволил себе высказаться в адрес Флёр – мол, пусть не гордится терранской школой вокала, и вообще нечего тут гордиться чем угодно терранским. Флёр знала, что он человек горячий и всякого может наговорить, но тут не выдержала и в перерыве разрыдалась. И когда режиссер тронул ее за плечо, сказав: «Ну не реви, я погорячился», – Флёр злобно ответила: «Моя девушка полетела с теми, кто попал в бойню». Запоздало подумала, что это, наверное, закрытая информация, но уже поздно. Впрочем, ответ попал в цель. Режиссер ошарашенно замолчал, сам вытер ей слезы, принес воды, попросил прощения еще раз и отменил остаток репетиции, сказав: «Если что, ты ни в чем не виновата». Флёр доехала домой общественным каром. Ложиться спать было страшно. По счастью, в домашней аптечке нашлось снотворное, а назавтра был выходной. Ей удалось забыться тяжелым сном, после которого она проснулась с квадратной головой, но хотя бы без сновидений.
Следующие дни тянулись в постоянном напряжении. Режиссер порекомендовал хорошего психолога. «Ты же правда одна из лучших. Я не хочу, чтобы ты свалилась с нервным срывом каким-нибудь», – сказал он. Флёр занесла код канала в память комма, но так и не набрала. Комм она не снимала, а потому, когда однажды он завибрировал на запястье ранним утром – по ее меркам и вовсе посреди ночи – она подскочила как по тревоге. Сон моментально улетучился. Звонил Жан.
- Флёр, они вернулись. Я знаю, что должен тебе это сказать сразу. Леон только зашел.
- Габи… – у Флёр задрожали губы. – Где… – голос куда-то пропал.
- Жива. Вроде как поехала в госпиталь с ранеными. Сегодня похороны погибших, Леон тоже идет.
- Спасибо, – Флёр говорила еле слышно, голос ее не слушался, но Жан понял.
- Я бы не стал ей сейчас звонить. Но вот после похорон ей может понадобиться поддержка.
Сама Флёр на церемонию не пошла – подозревала, что Габи вряд ли захочет, чтобы она видела ее в этот момент. Но посмотрела репортаж, отметив очень корректную работу журналистов – никто не лез с камерой в лицо к родственникам и не болтал попусту. Однако и после похорон Габриэль не вышла на связь. Просто не отвечала на звонки. Флёр начала беспокоиться. Понятно, что нужно прийти в себя, но ведь уже три дня!
На четвертый день ей позвонил Леон.
- Флёр, ты Габи не видела?
- Нет. И не могу дозвониться.
- Это уже серьезно. Я видел ее на похоронах. С ней творится что-то неладное. В перелете говорила, что все в порядке, но если это у нас порядок, я чего-то в жизни не понимаю.
- Я поеду к ней.
- Знаешь, где она живет, или адрес дать?
- Дай.
Флёр чувствовала себя глупо. Казалось бы, она любит Габи без памяти, они знают друг о друге столько всего, но адреса ее у Флёр нет. Просто не понадобился – они встречались только дома у Флёр. Леон сбросил данные и пожелал удачи.
- Скорее всего, она дома. Должна быть. На службе нам всем сейчас появляться не велели.
Флёр взяла общественный кар и поехала. На сигнал входной двери никто не ответил. Вызов с комма сбросили.
«Дома ты, голубушка, – подумала Флёр. – Слишком хорошо я тебя знаю. Ты не тот человек, который куда-то потащится без повода и компании». И снова начала звонить в дверь. «Еще немного, и сюда явится патруль нацгвардов, увидев изображение с коптера. Доказывай потом, что я ничего криминального не затеваю, а хочу увидеть свою любимую женщину, которая заперлась и не открывает». Флёр решительно нажала кнопку голосового сообщения на интеркоме.
- Габи, ну открой же ты! – крикнула она, едва дождавшись сигнала. – Нет смысла делать вид, что тебя нет, когда я знаю, что ты дома! Вот как хочешь, а запереться и зачахнуть не дам! Не откроешь, буду ночевать у твоих дверей! Или это… концерт устрою, вот! И не замолчу, пока ты не откроешь! И меня продует на этом ветру, и я простыну и потеряю голос. И буду долго лечить горло! Ты этого хочешь, да?
В конце концов из динамика раздалось:
- Входи.

37.
Первое ощущение, которое посетило Флёр, когда Габи открыла ей дверь – «Все очень неладно». Она уже видела Габриэль и уставшей, и расстроенной, но такого не было никогда. Бесцветный голос в интеркоме, запавшие глаза, осунувшееся лицо… она хоть ест что-нибудь? Флёр запоздало подумала, что стоило, наверное, прихватить хоть бутербродов или готовый салат, раз уж понеслась спасать – но, в конце концов, доставку тоже никто не отменял. Зато у нее в сумке лежал укрепляющий бальзам на травах, и Флёр, стараясь держаться подчеркнуто бодро, достала его и предъявила Габриэль.
- Я знаю твое трепетное отношение к здоровому образу жизни, но иногда можно. Мне почему-то кажется, что сейчас как раз такое «иногда». Впрочем, насильно спаивать не стану.
- О... – Габриэль тяжко вздохнула. – А я только хотела предложить тебе чай или сок какой... если хочешь, конечно.
- Между прочим, – подмигнула Флёр, – с чаем этот бальзам прекрасно сочетается. Не бойся, в мои планы не входит напоить тебя до бесчувствия и выведать страшные тайны. И даже гнусно пользоваться беспомощным положением не буду.
План работал – Габи даже выдавила из себя что-то вроде улыбки. И вяло махнула рукой на диван:
- Располагайся. Прости, я сейчас могу быть только очень злой пародией на радушную хозяйку.
Нет, Габи неисправима. Она еще пытается чему-то соответствовать! Вот, чай заваривать пошла. Хотя это кстати – ветер сегодня был на редкость мерзкий. А еще Флёр не могла не отметить, что, несмотря на измученный вид, Габи в домашних свободных штанах и серой майке очень хороша. В кои-то веки не прячет свою великолепную шею!
- Знаешь, Габи, если бы мне была нужна условная радушная хозяйка, я бы напросилась на пироги к мадам Враноффски. А мне нужна, представь себе, ты.
- Ох, а ты откуда знаешь великолепную Луизу настолько близко? – все тем же тусклым голосом спросила Габи, садясь на тот же диван. Флёр едва заметно придвинулась ближе:
- Кто же ее не знает! Нет, справедливости ради, я не буду рассказывать, что вот прямо через день у них бываю, тем более что ты же меня и опровергнешь. Но сути это не меняет. Я пришла к тебе. Не к твоему гостеприимству. Не к твоей офицерской выправке, хотя, не скрою, она тебя чертовски красит. Не к твоему самообладанию и безупречности. К те-бе, - отчеканила Флёр. – Представляешь, такое бывает.
Флёр иронизировала, но Габи, похоже, искренне удивилась. Хотя, казалось бы, еще по тому их танцу и тому, что было потом, давно все стало ясно.
- Габи, – тихо произнесла Флёр, осторожно касаясь ее руки. – Ты обещала вернуться. Пожалуйста, вернись ко мне. Вся.
- Я сейчас ужасный собеседник, – произнесла Габи, глядя в пол. – Понимаешь, мне не хотелось бы все испортить какой-нибудь случайной глупостью, о которой я потом пожалею. Флёр, мой мир рухнул на глазах, и я ползаю, собирая осколки. Это, увы, не просто красивая метафора, это реальное положение вещей.
Флёр тяжело вздохнула:
- Безупречная ты моя госпожа офицер. Ты думаешь, что я этого не вижу? А главное, ты думаешь, что я сейчас порежусь об один из этих осколков, расплачусь и убегу? Габи, ваша академия готовит прекрасных офицеров, но, уж извини меня, вы недалеко ушли от древних терранских институтов благородных девиц. Милейшие были девушки, но в жизни вне института не ориентировались. Габи, ты думаешь, если я смеюсь и притаскиваю выпивку, я испугаюсь того, что моей любимой женщине бывает больно?
Вот теперь она попала в цель. Габи почти испуганно распахнула глаза, на несколько секунд ее дыхание сбилось. Она быстро восстановила спокойствие (точнее, то, что она за него принимала), но Флёр все видела. И, по крайней мере, теперь Габи смотрела на нее.
- Флёр... на Маринеске погибло пятеро наших ребят. Умом я понимаю, что их было не спасти, но вспоминаю постоянно. А еще там убили помощника моего капитана. Расстреляли из плазмы. Выжжена половина грудной клетки. Мне удалось сделать из него криотруп... в последний момент. Сейчас он в госпитале, новые ткани выращены. Скорее всего, все получится, он будет здоров, даже на службу вернется, но… Нет, я все понимаю, он офицер, он военный, солдаты гибнут, и все такое. Только… тут другой случай. Флёр, я выпустилась из академии уже лейтенантом, потому что спасла инструктора. Я вытаскивала с того света человека, потерявшего столько крови, что и не снилось никому. Я… да что перечислять, ты не на лекцию по травматологии пришла. Но Рафаэль – мой командир и, пожалуй, все-таки мой друг. И мне постоянно кажется, что я где-то ошиблась. А ведь знала, на что шла, знала, что романтики мне не видать, что я насмотрюсь на смерти и увечья. Что с моим профессионализмом? Или что со мной? Я об этом даже с Темницки говорить не в состоянии. Хотя еще через пару дней она сама за мной придет с ребятами из психологической службы и будет права. Флёр, я так с ума сойду.
Она смотрела потерянно. Флёр понимала – так открываться ей не приходилось давно. А может быть, и вовсе никогда. И она решительно сгребла Габриэль в объятия, чувствуя, как та дрожит от волнения.
- Так, все, я тебя поймала и черта с два куда пущу. Габи, чудо мое непробиваемое, ты правда думаешь, что сказать «я знаю, на что иду» достаточно, чтобы противостоять всему, что принесет твоя профессия? Если бы это было так, ты бы достигла совершенства и воспарила в сиянии, и мне было бы это очень обидно, потому что держать в объятиях я предпочитаю материальную тебя. Габи, ты и так каждодневно совершаешь чудо, по крайней мере, с моей точки зрения изнеженной богемы, – нарочито манерно произнесла она и порадовалась, увидев еще одну тень улыбки. – Ты вернула человека с того света – и ты еще грызешь себя, что сделала недостаточно? Габи, чудо, если тебе вот этого вот мало, то я прямо не знаю, как ты наш бренный мир-то терпишь. И меня в частности.
- Здесь речь не о терпении, Флёр. Я люблю жизнь. Безумно и страстно. И за каждую буду драться до последнего. Но когда я думаю, что по не зависящим от меня причинам вот эта конкретная жизнь от меня чуть не ускользнула… Флёр, мне страшно. Я привыкла верить в то, что с такой командой мы всегда уйдем от опасности и останемся невредимыми, и вера моя была нерушима. А теперь я понимаю, что была идиоткой просто космических масштабов.
Чуть-чуть помолчав, Габриэль продолжала – уже не прежним потухшим голосом, а своим, твердым и уверенным:
- Я не выношу терять. А еще я не выношу терять близких. А уж отдавать их совсем без боя... Я знаю множество способов вылечить даже очень страшные раны, но сама мысль о том, что у меня просто может не быть выбора, приводит меня в ужас.
Флёр взглянула ей в глаза, по-прежнему обнимая ее.
- Габи... ты вот это называешь отдачей без боя? Да только благодаря вере таких, как ты, Терра нас и не захапала. Вы же лезете в безумное пекло и ведь правда ухитряетесь там выжить! Габи, я же тебя не первый день знаю, если уж ты взялась надавать смерти по мордам – надаешь так, что она уползет, поджав хвост. А что «чуть не»... ну не я тебе буду рассказывать. К вопросу о том, испугаюсь ли я того, что с тобой происходит. Если бы я, пока выбиралась сюда, хоть на минуту задумалась, чего избежала – умерла бы от ужаса без всякой терранской помощи. И это не я такой гигант духа, мне просто думать было некогда. И тебе было некогда, ты просто делала свое дело и потому всех спасла. А вот сейчас, кажется, ты слишком много думаешь и в какую-то не ту сторону. А лично мне твой здравый рассудок очень дорог. В конце концов, несгибаемая госпожа офицер – это очень мило.
Флёр поцеловала Габриэль. И она ответила – сначала робко, затем уже смелее. Где-то глубоко внутри Флёр одновременно была готова вопить от радости и ощущала, как будто несколько часов тащила что-то очень тяжелое куда-то очень высоко.
- Ты говоришь прямо как мой капитан, – улыбнулась Габриэль.
- Я говорю, как человек, который тебя любит, – парировала Флёр. – Ну в конце-то концов. Ты не строишь из себя невесть что, ты просто делаешь свое дело. Возвращаешь людям их любимых. А теперь, пожалуйста, прошу еще раз – вернись ко мне и сама. Вся. Целиком.
- Флёр…
- Ничего не говори, – Флёр приложила палец к ее губам.
- Не скажу. Но и не отпущу. Не уходи. Хотя бы сегодня.
Флёр заливисто рассмеялась:
- Нет, ты правда думаешь, что я от тебя – такой – могу уйти? Конечно же, никуда я не денусь.
- Хорошо… Я больше не могу быть одна. Тут… на диване хватит места. Тебе нужна будет какая-нибудь футболка… Ванная там… в шкафчике слева нераспакованная зубная щетка…
- Габи, – тихо проговорила Флёр, целуя ее. – Расслабься. Уже не надо ничего держать под контролем. Предоставь все мне. Вообще все. Я справлюсь. Правда.
- Только… у меня ничего такого не было. Я толком и не умею… – смущенно пробормотала Габи. Тут Флёр уже не знала, то ли смеяться, то ли хвататься за голову. «Нет, ну куда они все смотрели? Ну и ладно. Моя. Никому не дам». А вслух она сказала:
- Вот если честно, мне сейчас в высшей степени все равно, как оно там надо. Потому что у меня есть ты.
Габи заснула, так и не выпустив Флёр из объятий. «Как будто я сокровище, которое вдруг может исчезнуть». Впрочем, Флёр не возражала.

38.
29 сентября 3049 года
Флёр проснулась от ощущения, что отлежала себе абсолютно все. Открыв глаза, она поняла причину – Габи и не собиралась ее отпускать. «Полегче, чудо мое, мы нигде не тонем, а я не спасательный круг!». Хотя насчет последнего Флёр была не уверена – вчера она пришла, похоже, более чем вовремя.
Габи крепко спала. Это начинало становиться проблемой – Флёр ясно понимала, что, если она еще немного полежит в такой позе, у нее точно что-нибудь отвалится. Но и будить «госпожу офицера» не хотелось. Впрочем, когда Флёр все-таки осторожно вывернулась из-под ее руки, стало ясно, что Габи теперь пушкой не разбудишь. Судя по ее виду, в эти три дня она спала минимально или не спала вовсе. Вот и пускай отдыхает.
Флёр отправилась в душ и некоторое время стояла под горячими струями, пока отмокает одеревеневшая шея. Заодно закинула стираться одежду – у Габи стояла машинка той же марки, что и у нее, разбираться не пришлось. Высушила и расчесала волосы, натянула ту самую футболку, которую Габи любезно предложила ей еще вчера, и поняла, что зверски голодна. «Еще немного тут похозяйничаю».
Вчера Флёр успела увидеть в квартире Габи только прихожую и кабинет. Сейчас она бродила по огромному двухуровневому пространству и отчетливо понимала: здесь не живут. То есть спит Габи, конечно, тут. И порядок поддерживает. Да такой, что иная операционная позавидует. Но она здесь как в своей каюте на корабле. Это место работы, а не дом. «Исправим», – улыбнулась про себя Флёр. Что-то говорило ей – вчерашним предложением остаться дело не ограничится.
На кухне царил тот же образцовый порядок, говоривший о том, что в последние дни к плите и мойке никто не подходил. В холодильнике Флёр нашла сэндвич с сыром и с удовольствием съела, хотя он и был немного подсохший. Но это, конечно, не решение. Во-первых, это не еда, а так – чтобы перестать умирать с голоду, во-вторых, Габриэль сейчас проснется, и ее тоже надо чем-то кормить. «И уж точно не моими претензиями на готовку». Чему Флёр так и не научилась за пять лет на Сомбре, так это готовить. Нет, что-то съедобное у нее выйти могло, но не более того. Впрочем, при таком разнообразии служб доставки, как в Штормграде, ее это нисколько не смущало. Вот, большое ассорти мясных деликатесов, пара багетов и корзина с фруктами будут в самый раз. И чаю поставить.
Когда Флёр вернулась в кабинет, Габриэль как раз начала просыпаться. И первым ее движением было – испуганно пошарить рукой рядом с собой. Флёр села рядом:
- Спокойно, я никуда не растворилась и тебе вчера не примерещилась. Просто отошла умыться и заказать еды. А то я свински подъела твой последний сэндвич, впрочем, на двоих его все равно бы не хватило.
- Сэндвич? Свет дневной, Флёр, он на тебя не набросился?
- Не успел, я была очень голодная! – со смехом ответила Флёр. – На самом деле, не все так страшно. Ну подсох немного, сыр это не испортило. Зато сейчас мы будем пировать!
И действительно, курьер принесся даже раньше обещанного. Габриэль подскочила было открывать, но Флёр ей не позволила и сама забрала коробку. Быстро распаковала ее, водрузила содержимое на сервировочный столик и гордо прикатила его к дивану.
- Ты что, предлагаешь есть прямо в постели?
У Габи был настолько растерянный вид, что Флёр покатилась со смеху.
- Да! Именно так! Ломать багет руками, таскать к нему все, что ближе лежит, и самым неприличным образом все это лопать! Я тебя еще куче всего плохого научу, не успеешь оглянуться!.
- Ты мне уже похабные терранские танцы обещала! – фыркнула Габриэль.
- Вот откормлю тебя немного, чтобы ветерком из открытого окна не шатало, и устрою! – парировала Флёр и вгрызлась в вяленую колбаску. Габи рассмеялась и последовала ее примеру.
Но до танцев в это утро (а скорее день) дело не дошло. Взглянув на комм, Флёр виновато сказала:
- Ты прости, но я тебя ненадолго покину, – и, видя, как Габи погрустнела, поспешно добавила: – Да ты что! Я только к ученице съезжу, а то об уроке договаривались давно. Ну и… смену одежды, что ли, захвачу. Не все же у тебя футболки таскать. Хотя они милые.
- Да, конечно! – с воодушевлением ответила Габи. – Я, собственно, что и хотела сказать… Ты не подумай неправильно, мой дом мне очень нравится, но... у меня тут из обжитого только кабинет да кухня. В то, что должно быть вроде как моей спальней, я даже заходить боюсь, очень она огромная. И знаешь… я уже не смогу быть тут одна, просто рехнусь. Возвращайся совсем. Перевози сюда вещи и инструменты и живи тут. То есть, не просто так живи, а на правах... эээ...
Вместо ответа Флёр поцеловала ее. «Я уже думала, что и предложение сама буду делать».
- Конечно же, вернусь. После такого – непременно. Жди с кучей барахла!
Урок пролетел незаметно, и Флёр отправилась собираться. Благо, как бы она ни пугала Габриэль, вещей у нее было не так и много. Все уместилось в один гравиконтейнер, сверху с огромными предосторожностями была уложена доска для сёги, клавиши – отдельно. Уже по дороге к Габи Флёр вспомнила, что недавно пришедшая в труппу Ирина приехала из Тандервилля и все еще ищет жилье. «Познакомлю их с моей хозяйкой, думаю, они друг другу понравятся». Не теряя времени, она написала обеим. Все-таки в этой квартире прошло четыре года, хотелось передать ее в хорошие руки.
- Я вот только подумала, – сказала Флёр, распаковывая вещи, – а мои уроки? Хотя учениц у меня немного, наверное, договорюсь, чтобы мне к ним ездить…
- Флёр, – Габи даже чуть нахмурилась, – я же не из милости тебя пускаю. Это твой дом, так же, как и мой. Звукоизоляция тут – хоть в трубы труби, хоть вокальные конкурсы проводи. Ставь спокойно клавиши в гостиной и занимайся там, я все равно не так много бываю дома! Это сейчас вот – отстранили…
- Думаю, нам это время как раз пригодится, – подмигнула Флёр. – Все это добро еще надо как-то разместить!

39.
3 октября 3049 года
Елизавета Темницки оглядела стоящую перед ней Габриэль и удовлетворенно улыбнулась. Перед ней стоял живой человек, а не заклинивший робот, разогнавшийся в ближайшую стенку. Правда, когда до нее дошли известия, что Картье закрылась дома и пропала со всех радаров, Темницки всерьез испугалась, не пережала ли и не придется ли теперь экстренно спасать. А то и, неровен час, вынимать из петли. Хотя Картье не такая. Даже очень разозлившись, с собой она ничего не сделает. Но, по правде говоря, если все оказалось настолько плохо, надо было слать ее не домой, а к Россу в санаторий. А с другой стороны – там такие же, как она, службой ушибленные, а Темницки хотела, чтобы Картье любой ценой отключилась от работы и вспомнила, что на свете существуют и другие занятия. Кажется, все-таки получилось.
- Садитесь, коммандер.
- Капитан, вы ошиблись, – ага, и голос наконец стал похож на голос нормального человека! – Я лейтенант.
- Уже коммандер. Приказ о вашем повышении подписан.
Габриэль только хватала ртом воздух. Темницки подошла к ней:
- Так, формальности к черту. Ты что, до сих пор считаешь, что ничего особенного не сделала?
- Я выполняла свою работу.
- Ты безнадежна. Брысь отсюда, горюшко! Парадную форму наглаживать. Все нужные документы о допуске к работе я уже отправила. Да-да, служишь ты Республике, служишь, куда ты денешься.
- Никуда, – улыбнулась в ответ Габриэль. И уже после того, как за ней закрылась дверь, Темницки услышала из коридора смех.
;
Глава 8. За все, чем мы дорожим

1.
10 октября 3049 года
В первый день после переезда Флёр Габриэль только отсыпалась, отъедалась заказанными деликатесами и просто наслаждалась жизнью. Назавтра она спохватилась: экипаж, скорее всего, уже готов разыскивать ее с собаками. На службу являться пока было рано, волей коварной Елизаветы Темницки (сейчас Габи понимала, что «коварная Темницки», может быть, и не знала про Флёр, но явно рассчитывала на что-то в этом роде), поэтому она позвонила Враноффски. В конце концов, если не считать отца, который был в отъезде, а по комму такие вещи не рассказывают, кто, как не Ари, имеет право знать первым. Еще, может быть, Люсьен… но Люсьен потом. Он, конечно, счастлив с Эжени, но все же… не надо. Асахиро тоже можно было бы рассказать – кто, в конце концов, помог ей прийти в чувство еще на корабле? Но он сам на реабилитации, а если и будет на связи, то вряд ли сообщит другим – его уважение к чужому личному пространству порой зашкаливает. А вот Ари – это то, что надо.
- Нашлась, затворница! – радостно завопил он, едва услышав ее голос.
- Да я и не терялась особо. В общем, я жива, но от службы сказали недельку отдохнуть.
- Да еще бы. Ты лучше скажи, тебе там ничего не нужно? А то пропала со всех каналов, Леон говорил, вообще заперлась…
- Все в порядке. Меня Флёр откормила.
- Та-ак… Я правильно тебя понимаю?
- Думаю, да, – Габи не сдержала смешка. От следующего вопля Враноффски у нее заложило уши:
- И ты молчала, конспиратор?! Ну только покажись на службе, я тебя… поздравлять буду! И все наши тоже!
- Да погоди ты. Мы в ратушу еще и близко не собираемся, я все-таки хочу по возможности всех наших там видеть.
- Ну все равно. Габи, твою флотилию, ну неужто непонятно, что в этом бардаке жизненно важно услышать, что хоть у кого-то все хорошо? Все, не отвертишься!
«Угрозу» Ари выполнил – как только Габи вернулась на службу, ее кинулись обнимать и поздравлять. Габи смущенно бормотала, что еще ничего не определено, надо подождать хотя бы месяц, потому что сейчас не время… Точку поставил Каррера:
- Знаете, док, дело-то не в том, что у вас там определено или не определено. Дело в том, что вы снова с нами и не рехнулись от этого всего, хотя, прямо скажем, были все основания. Мне вон парни все каналы оборвали, интересовались, когда опять увидят мою мерзкую рожу.
- Нормальная рожа, – фыркнул Ари.
- Тебя бы я столько гонял, ты бы еще не так обзывался, – парировал Каррера. – Короче, речь не обо мне, а о вас. Я всякие умные слова говорить не умею, поэтому – вот.
И сержант от души облапил Габриэль. С его лица не сходила привычная ухмылка, но карие глаза смотрели с такой отеческой теплотой, какую вряд ли кто-то мог заподозрить в командире ударной группы. Габриэль почувствовала, что сейчас расплачется. Или задохнется. Но, по счастью, Каррера вовремя ее отпустил.
К капитану Габи подошла отдельно и, смущаясь еще больше, попыталась произнести что-то вроде официального приглашения. Да Силва не дал ей закончить:
- Кольца – с меня. Ты же не отвергнешь подарка от своего старого капитана?
- А… Э… Но… – только и смогла выговорить Габи. Да Силва улыбнулся:
- Знаешь, есть такая старая докосмическая традиция. Сочетать влюбленных браком может капитан корабля, на котором они плывут по морю. В космическую эру эта традиция распространилась и на звездолеты. Мы сейчас на планете, и я не претендую, но все же хочу как-то поучаствовать. У меня есть знакомый ювелир. Сделает такие кольца, какие даже госпоже президенту не снились.
- Но…
- Не спорить с капитаном! – нарочито грозно рявкнул Да Силва, а потом с мягкой улыбкой добавил: – Я просто очень за тебя рад.
Габи поняла, что при попытке что-то сказать попросту разревется, и быстро отошла.
Через неделю Габриэль набралась решимости поехать в госпиталь полковника Темпла. Только сейчас она в полной мере осознала, какой была дурой, когда пыталась ломиться туда сразу после прилета. Делать ей там было абсолютно нечего – и по собственному состоянию, и по ситуации. Может быть, обидно это признавать, но мир все же держится не на ней. Свое дело она сделала. Остальное зависело от полковника Темпла, Зои и остальных. Она уже знала, что операция прошла успешно, Нуарэ вывели из заморозки. Удалось ли это сделать без потерь – покажет только время. Ехать было немного страшно, но Габи чувствовала: это нужно. И ей самой, и, возможно, ему, хотя она сама не могла бы объяснить, почему так думает.
Еще только взглянув на мониторы, Габи испустила долгий вздох облегчения. Там были показатели нормального человека, постепенно приходящего в себя после тяжелой операции. Конечно, приборы – это еще не все, какие-то нарушения могут выявиться, только когда Нуарэ очнется… но сейчас, во всяком случае, было очевидно, что он очнется. И даже довольно скоро. Зои поняла невысказанную просьбу Габи и проводила ее в палату.
- Он пришел в себя, – шепнула Зои, мельком взглянув на приборы, но Габи все видела сама. Глаза Нуарэ были открыты. Он видел ее. И, похоже, узнавал – лицо коммандера пока еще не выражало ничего, но мониторы показали всплеск активности. Габриэль улыбнулась ему и вышла. Больше она не приходила.

2.
12 октября 3049 года
- Ну вот и всё на сегодня. Задание ты знаешь, – сказала Флёр ученице.
Сегодня пришла Наташа, самая младшая. Девчонке всего пять лет. Ростик крошечный, зато синие глазищи на пол-лица и толстенная белокурая косища. Смотрит серьезно так, а как понимает музыку! Не от всех старших такого получается добиться, хотя те тоже стараются.
- Папа уже приехал и внизу ждет, – сказала Флёр, поймав сообщение на комм.
Девочка торопливо одевалась, но маленькие пальчики не справлялись с тугими пуговицами на новом пальтишке.
- Давай, ты же пианистка. Нам нужны сильные пальцы, – подбодрила Флёр.
Уже скуксившаяся было девчушка тут же восприняла ее слова как приглашение решить сложную задачу и поучаствовать в веселой игре. Грустная мордашка тут же стала заинтересованной. Когда последняя пуговица была застегнута, глаза ребенка сияли.
- Я настоящая пианистка?
- Настоящее некуда, – засмеялась Флёр и поправила девочке шарфик.
Ученица радостно побежала навстречу отцу, крича: «Папа, папа, я настоящая пианистка! Флёр сама сказала!».
Флёр закрыла дверь и села на диван в гостиной. Ей было немного грустно, когда дети убегали. В последнее время ей все сильнее хотелось поправлять на ком-то маленьком шарфик и знать, что он вернется. Не на урок. Домой. Теперь она даже к третьезаветникам ходила редко. Дети общины висли на ней гроздьями, но уходить потом было тяжело. Флёр думала, как говорить об этом с Габриэль. Она ведь на службе сгорает, какие уж тут дети. Впрочем, как она вспоминает девочек Оливейра – детей она все-таки любит. А рожать и воспитывать Флёр готова была сама. Теперь бы еще обсудить это…
На комм пришло еще одно сообщение. Габи. Легка на помине. Трогательно просила прощения, что задерживается в Президентском госпитале. «Еда в холодильнике. Только достань и поставь в печку». Дальше прилагались нужные режимы и температура, при которых надо было готовить. Это хорошо, техники на ее кухне Флёр по-прежнему побаивалась. Габи говорила, что Луиза Враноффски научила ее нескольким премудростям, как приготовить вкусный и сытный ужин, если нет времени возиться. Так что кухня, если девушки ничего не заказывали, была ее епархией. Ну что ж, пара часов есть, за это время все как раз дойдет до кондиции. В ожидании Флёр взяла флейту и заиграла мелодию, которую сама же и придумала на ходу. Простая мелодия показалась скучной, Флёр решила ее усложнить, а потом еще добавить красоты. Когда она закончила, раздался сигнал входной двери.
Флёр открыла. И замерла, невежливо разинув рот. К такому визиту она не была готова. Человека, стоявшего перед ней на пороге, знала вся Сомбра, да и много кто за ее пределами. Но одно дело видеть записи концертов и слышать голос, а другое – осознавать, что к тебе только что нанесла визит местная рок-звезда. На рекламных снимках и афишах группы «Этуаль верт» этот не слишком высокий парень, чуть постарше Габриэль, но помладше самой Флёр, выглядел эффектным красавцем. Но и без косметики и роскошных сценических костюмов он тоже был хорош. Изящное лицо с тонкими чертами, длинные платиновые волосы лежат по плечам локонами, которым позавидовала бы и женщина. Простое темно-синее пальто, по оттенку – один в один мундиры космофлота. Флёр уже знала, что темно-синие костюмы и строгие пальто носят или офицеры вне службы, слишком привыкшие к форме и не мыслящие себя без нее даже на гражданке, или ярые националисты. И Ален Шейно был как раз из последних. Что же все-таки ему здесь нужно? Изящным жестом левой руки он коснулся визора, переключая режим. Флёр подумала, что за такие длинные пальцы любой пианист удавился бы. Но Шейно предпочитал гитару. Его выразительные серые глаза смотрели открыто, но слишком напряженно. «Свет дневной! Он же почти не видит!». Опыт дружбы с незрячим человеком не пропьешь. Взгляд Шейно говорил о том, что рассмотреть людей и предметы, даже с подсветкой визора, стоит ему немалого труда, но Флёр он явно видел. Правой рукой он опирался на крепкую добротную трость. Было видно, что опора не временная, и с этой тростью он ходит уже много лет. «А ведь на сцене даже не скажешь, что с ним что-то не в порядке». Флёр подбирала слова для вежливого приветствия, но Ален заговорил первым.
- Здравствуйте, госпожа Андриотти!
- Добрый вечер, – не слишком уверенно ответила она.
- Извините, если явился без предупреждения…
- Как вы вообще узнали, где я живу, мсье Шейно?
- Я навел справки.
- Вы за мной следили?
Флёр сжалась. Про Алена Шейно говорили, что заскоков у него куча, и размером эта куча примерно со звездолет. Хотя про кого из рок-звезд такого не говорят? Ален как раз не эпатировал публику скандальными выходками, держался подчеркнуто вежливо, делая ставку на стиль и элегантность. Ну и, конечно, на прекрасные вокальные данные и красивые мелодии. Почитатели его таланта, остроумия и обаяния бегали за ним толпами, но Ален не драл нос и старался для всех найти доброе слово и пару минут, чтобы черкнуть автограф. Ему признавались в любви, посвящали ему стихи, рисовали его портреты. Самые удачные он показывал всем и не скупился на благодарность. После концертов вся группа, радостно хохоча «Эй, полегче, задушите!», обнималась с поклонниками и позировала для памятных снимков. У Алена было какое-то сумасшедшее количество знакомых везде, где только можно и нельзя, но мало кто знал о его друзьях вне группы. Иногда пробегали полуслухи-полусплетни о его романах с кем-то. Его обаянию сдавались и девушки, и парни, но он мастерски уходил от ответа на любой вопрос о личной жизни, говоря, что вся его любовь – это творчество. Он жил своими песнями от альбома до альбома. Словом, увлеченный человек, каких в музыке хватает. Но было одно обстоятельство, которое сильно пугало Флёр. Ален был внуком офицера Космофлота, погибшего в бою с терранами, и негласно считался рупором самого радикального крыла сомбрийских националистов. Флёр не была уверена, что сейчас, после маринесской бойни, ей не припомнят ее терранское происхождение. А Габриэль не было рядом.
Однако рок-звезда смутилась и хлопнула себя по лбу:
- Лихорадка нордиканская! Простите, я вообще не думал, как это выглядит со стороны! Я был увлечен только песней, думал только о ней и вашей партии в ней и несся как бешеный, чтобы поскорее обсудить ее с вами.
- Моей… что?
- Я расскажу! – в глазах Алена загорелся безумный блеск, который Флёр привыкла видеть у людей, фанатично преданных своему делу. Такие умрут, если прямо сейчас не расскажут, что им только что пришло в голову.
- М-может… эээ… зайдете? А то вечер уже. Прогноз обещает похолодание, а на улице и так уже промозгло. Не хотелось бы вас морозить. Да и себя тоже.
Ален прошел в прихожую, тяжело опираясь на трость. Присел на низенькую тумбочку, служившую табуретом. Ногу он не сгибал вообще, и разуться стоило бы ему больших усилий. Флёр спохватилась:
- Ой, у меня же есть стул повыше, может быть, так удобнее?
- Если вас не затруднит, – Ален грустно вздохнул. – Сегодня влажно, и мой барометр сразу же дал о себе знать, – он кивнул на свою ногу.
- Конечно, не затруднит! – Флёр быстро метнулась в гостиную, принесла стул и подставила руку, чтобы гость мог пересесть. – Если нужно, я могу что-нибудь поискать в аптечке. Моя будущая супруга – врач, я не во всех ее закромах разбираюсь, но базовое она мне показывала.
- Нет необходимости, – Ален поднялся. – Это хроническое. Угораздило же родиться с непереносимостью вакцины от болотной лихорадки и подцепить именно ее. Спасибо, что вообще жив остался. Впрочем, к черту терранскому жалобы на здоровье. Говорю официально: я приехал предложить вам совместный проект. Видите ли… я хочу включить в свой альбом песню о подвиге сомбрийского космофлота. И о людях, которым есть, чем дорожить. И эту песню я написал буквально вчера. Я вам дам посмотреть текст и послушать предварительную мелодию. Я хочу дуэта, и мне нужен голос оперной певицы. Ваш голос. Я не знаю, почему вы покинули Терру и оказались здесь, – Флёр замерла, – но знаю, что Терра проморгала удивительный бриллиант. Выбросила, приняв за стекляшку. Окажите честь, сделайте так, чтобы бриллиант вашего голоса засиял в оправе сомбрийского патриотизма. Поймите меня правильно, я не хочу превращать искусство в дешевую пропаганду. Я хочу сделать хоть что-то для своей... нашей нации, подарить ей песню, которая станет данью уважения к подвигу погибших сомбрийских солдат, которой можно будет подпевать с гордо поднятой головой.
Его глаза горели, голос немного дрожал. Да, это был пламенный сомбрийский патриот… и все же Флёр чувствовала, что здесь ей опасаться нечего. Он знает о ее происхождении, и его это не смущает. А впрочем… к черту. Она сомбрийка. Ее собственный голос немного дрогнул, когда она ответила:
- Почту за честь, мсье Шейно... может быть, я буду звать вас просто Ален?
Он улыбнулся открыто и ясно.
- Я только что хотел сказать вам – зовите меня Ален. И, кстати, розовые букеты с карточкой и буквой «А» были от меня. Мне нравится ваш голос, я давно мечтал спеть с вами дуэтом, хотя сферы интересов у нас несколько разнятся, но искусство – это такой калейдоскоп, оно делает возможным все. Так что сегодня я набрался наглости и пришел просить.
Флёр рассмеялась:
- Знаете, Ален, не все исполнители классики – высоколобые эстеты, которым все, что младше тысячи лет – не музыка. «Этуаль Верт» мне, между прочим, нравится, хотя я не очень многое слышала. Другой вопрос, что у меня совсем нет опыта работы с рок-группой, это ведь не совсем то, что с оркестром...
После третьей чашки маринесского чая они окончательно стали «Ален» и «Флёр» и живо обсуждали, как сделать симфоническую обработку рок-композиции. Текст песни Флёр очень понравился. Мощный, но напрочь лишенный претенциозности, свойственной иным патриотическим песням. В паре мест Флёр внесла поправки, сказав, что не сможет адекватно это спеть, и Ален отчаянно заизвинялся. Он вообще оказался отличным парнем, с рафинированным чувством юмора и заразительным смехом. И когда он предложил прямо сейчас попробовать спеть то, что получается – «Я с ума сойду, если не услышу, как это звучит!» – Флёр охотно согласилась. Она прекрасно знала такой тип людей – бешеные творцы, одержимые тем, что они создают.
Финал дуэта застала вернувшаяся домой Габриэль. Причем вошла она как раз на самой высокой ноте.
- Слава солнцу, дома нет хрусталя, – усмехнулась она.
- Что? – одновременно спросили Флёр и Ален, с трудом осознавая, на каком они свете – песня захватила обоих.
- Ну как... я где-то читала, что от особо высоких нот бьется хрусталь. Кстати, любовь моя, это правда вообще?
Тут она хлопнула себя по лбу. В точности как недавно Ален.
- Простите, я далеко не всегда такая хамка, которая не здоровается. Просто на ногах от усталости не стою. И вообще, я точно не сплю? А то у меня... то есть, теперь у нас с Флёр дома не каждый день дают концерт рок-звезды... правду сказать, вообще не дают, вы первый. Я знаю, что вы – Ален, а я – Габриэль.
Она обменялась с Шейно энергичным рукопожатием.
- Я вас, кажется, где-то видел, – задумчиво произнес Ален.
- Знать бы, где, – не менее задумчиво произнесла Габриэль. – Я тот еще ходок по рок-концертам. То есть, не поймите превратно, мне нравятся ваши песни, но в последний раз я была на вашем концерте два года назад, у нас как раз выпуск из Академии с летними карнавалами совпал. Но запомнить меня тогда вы точно не могли физически. Там была такая толпа!
- Выпуск? – Ален был явно ошарашен. Со своей ранней сединой Габриэль смотрелась старше. Впрочем, на взгляд Флёр, ее это ничуть не портило.
- Мне двадцать пять, – улыбнулась Габи. – Кстати, а что это вы пели? Мне очень понравились последние строки. Про «тех, что незримо стоят на страже»…
- Ален пришел просить меня спеть дуэтом… – начала было Флёр, но Шейно вклинился сам и рассказал, чему посвящена песня.
Габриэль медленно вдохнула. Еще медленнее выдохнула.
- С-слушайте... это замечательно. Только… можно я попрошу вас об одолжении? Я принесу из кабинета большой лист бумаги, вы ведь на нем распишетесь? Понимаете, одна моя подруга– большая фанатка вашего творчества с подачи своего однокурсника. Ребята – курсанты Академии Космофлота. Они на ваш последний концерт не попали, там у нас все строго. Переживали ужасно. Вы ведь напишете ей на этом листе какое-нибудь доброе пожелание, ладно? А то я не представляю, что будет, если Эжени узнает, что у нас был сам Ален Шейно, а мы у него автограф не взяли!
И она быстро метнулась в кабинет.
- Твоей избраннице не понравилось? – обеспокоенно спросил Ален. – Или… я что-то сделал не так?
Флёр долго смотрела на него.
- Габриэль – старший медик на «Сирокко». Это они разоблачили терранскую диверсию.
Ален практически не изменился в лице, только зрачки его глаз сильно расширились.
- То есть, эти парни... О, проклятье! Я... я же ничего не знал, не мог.
Флёр успокаивающе тронула его за руку:
- Конечно, вы не могли предугадать, да и совпадение одно на миллион – я ведь стараюсь не афишировать свою личную жизнь, откуда вам было знать, с кем именно я встречаюсь. Знаете, я думаю, что Габриэль песня понравилась и даже очень, просто вы же понимаете – для нее это очень личное, а она не любит показывать свои чувства. Думаю, чуть позже она обязательно все оценит по достоинству.
- «Ты не мог предугадать», – твердо сказал Ален. – Теперь только «ты». Знаешь, у нас много общего. Я могу сколько угодно разливаться соловьем, какая мы отличная группа, но личная жизнь – это только наше. Так что я отлично понимаю и тебя, и Габриэль. А еще я хочу пригласить весь экипаж «Сирокко», кто захочет и сможет прийти, на презентацию моего нового альбома. Там будет эта песня, и я хочу спеть ее лично для них – для всех и для каждого. И еще… каждому в подарок достанется наш альбом в эксклюзивном издании, с буклетом, подписанным мной лично. Это единственное, как я могу... и умею отблагодарить.
- Спасибо тебе, – кивнула Флёр. – Думаю, через месяц-другой, когда все хоть немного уляжется, они будут рады. Сейчас, конечно, сложно планировать – Габриэль говорила, пол-экипажа в госпитале после этого вылета, – ее передернуло. – Но... это очень правильно – то, что ты делаешь. И я буду рада тебе в этом помочь.
- Не знаю, как остальные, но я приду, – сказала Габриэль, осторожно подойдя сзади. – И буду аплодировать вам, потому что песня мне очень понравилась. Только свежие раны болят сильнее всего. Ты к нам тоже приходи. Не по делу, просто в гости. Написать такую песню может только очень хороший человек, мне было бы интересно дружить домами.
- Почту за честь, – с чувством ответил Ален.

3.
20 октября 3049 года
Кармен Оливейра перенаправила сигнал комма на домашний терминал связи. На экране появилась Хуана Каррера в белой рубашке. Ее короткая и тяжелая черная коса была перехвачена белой же лентой. Кармен вспомнила, что на Сомбре белый цвет считается траурным… но почему? Ах да, Хуана же говорила, что дядя Алехандро был в той заварушке… но сам он ведь жив? Правда, там другие погибли…
- Девчонки, привет, – Хуана явно видела и подошедшую Эстеллу тоже. – Пошли со мной на памятник?
- На памятник? – переспросила Кармен.
- Двадцатое же, – терпеливо разъяснила Хуана. Ей было двенадцать, как и самой Кармен, но с самого знакомства она держалась с девчонками как старшая. – Годовщина прорыва терранской блокады. А конкретно сегодня еще и день памяти погибших на Маринеске. Поэтому будет концерт у памятника Жилю Нуарэ. Да-да, дед того самого. Это на главной площади. Там безопасно. Только наденьте что-нибудь белое. Или привяжите на рукав белую повязку.
Кармен была готова бежать хоть сейчас, но Эстелла сомневалась:
- А что мы там будем делать?
- Свечи жечь. Читать стихи. Петь патриотические песни. Из моего класса много кто пойдет. Дан с Алисой попозже будут. Они помогают тете Милли, она приболела. У Ника Враноффски этот… кол-лок-ви-ум, но потом и он приедет.
- Слушай… а это… ну… – Эстелла замялась, но потом выговорила: – А у нас проблем с законом не будет из-за этого?
- Что? – Хуана вытаращила глаза. – Какие еще проблемы с законом? Девчонки, привыкайте, это Сомбра. Тут свобода слова и свобода собраний. В конце концов, в маринесской бойне наши солдаты погибли! Я бы посмотрела на того… терранина, который бы нам запретил собраться почтить их память. Пойдемте. Вы же теперь сомбрийки, вливайтесь в нашу жизнь. Дяде Фернандо, кстати, можно просто послать сигнал с комма, чтобы отследил, где вы есть. Я всегда так делаю, когда гуляю. И мама с папой знают, что я хожу там, где безопасно. Собирайтесь, я заеду. Через полчаса буду.
Заботливая Хуана принесла девочкам белые ленты, чтобы завязали на рукаве. У Эстеллы и так был теплый белый платок с кистями поверх пальто, но и она взяла ленту, чтобы все трое были в одном стиле. Когда они направились к станции, Кармен заметила, что за ними идет какой-то парень в элегантной темно-синей куртке и песочного цвета брюках, заправленных в высокие ботинки. Соседей по дому она знала, и он был не из их числа. С другой стороны, ну идет и идет. Может, ему тоже на площадь. От них он вроде бы ничего не хотел.
- Карменсита, ты таймер автоподогрева для ужина выставила?
- Не беспокойся, сестренка, все хорошо. Папе послала сообщение с геометкой и написала, что с нами Хуана, и ее родители знают, где мы. Денег на монорельс нам хватит, хоть по всему городу катайся, я проверяла, – Кармен посмотрела на свой комм-браслет – она не могла на него нарадоваться. Даже кошелек с собой не надо носить, карту вставил, умный кошелек настроил и пошел. Главное, задать лимит так, чтобы лишнего не потратить, сам просигналит, когда деньги заканчиваются. И папа всегда знает, где они и что делают.
Девочки сели в вагон монорельса. Парень в синей куртке зашел в тот же вагон, но сел в противоположном конце. Ну точно, тоже едет на площадь и не хочет смущать.

4.
Девочки вышли на станции перед площадью. Там же вышел и лейтенант Альенде и отошел чуть в сторону, как будто идет по своим делам. Он, конечно, сейчас не при исполнении и вообще в штатском, но присмотреть стоит. Вышел погулять, елки сине-зеленые. Кто ж знал, что это леханское семейство, которое летом прилетело с Да Силвой, а теперь еще и попало под опеку Элдриджа, живет именно там, где он обычно гуляет в свободное от службы время, сколько бы его там ни было. С ними, конечно, дочка Карреры, но она все-таки подросток. А мероприятие непростое. Если твоя фамилия Альенде, паранойя у тебя в крови.
На площади уже толпился народ. Жгли маленькие свечки в тонких жестяных стаканчиках. Подножие памятника было завалено цветами. Собралась в основном молодежь – школьники и студенты младших курсов. Мелькнула знакомая униформа. Альенде усмехнулся. Ну естественно, курсанты альма-матер в этом всем не просто поучаствуют, а возглавят. Так, чей это профиль поразительно напоминает профиль человека, увековеченного в бронзе? Ну да, кто бы сомневался, что брат коммандера Нуарэ придет. А рядом Эжени. Приемную дочь командира Альенде научился узнавать где угодно. Ну, если эта парочка и их друзья тут, можно было даже не стягивать к площади нацгвардов и не отправлять дополнительные коптеры-наблюдатели. Эта компания просто не допустит бардака. У них все строем ходить будут. В ногу и с песней. И кто сказал, что это плохо? Эрик Нуарэ и сейчас что-то напевал вполголоса. Слух у юноши, надо заметить, определенно есть.
Народ прибывал. Приносили цветы и свечи. Когда собралась приличная толпа, ближайшие к памятнику встали полукольцом, взялись за руки и запели сомбрийский гимн. Пели, конечно, кто в лес, кто по дрова, но искренне. Белокурый парнишка, сидевший на корточках, встал. Его тут же сграбастала за руку дочка сержанта Карреры и затащила в полукольцо, как будто он всегда там стоял и только сейчас зачем-то отлучился из строя. Кажется, сержантские манеры эта девица от папочки унаследовала.
Когда отзвучали последние слова гимна, начались патриотические речи и лозунги. Но никто не выпендривался и не спорил друг с другом о том, кто больший патриот, а кто меньший. Только бы провокаций не было. Вряд ли, конечно, не такой повод, но лучше быть наготове. В нужное время в нужном месте – таков был девиз его отца, и Альенде-младший слышал его с рождения. А еще он искренне любил свою планету и сам не то чтобы очень давно был курсантом. Почему бы не вспомнить юные годы.

5.
Хуана подпевала неофициальному гимну космофлота, только что не срывая голос. Эх, жаль, папа не смог прийти, он эту песню очень любит. Да что там, Хуана сама каждый раз чувствовала, что дайте ей сейчас пистолет – пойдет воевать и не посмотрит, что ей всего двенадцать. Она крепче сжала руку парня, которого затащила в круг. Тот тоже пел, но как-то вяло. И выглядел бледно. Ему что, плохо? А если понадобится экстренную медслужбу звать? Некрасиво же, если рядом с тобой человека вот так шатает, а ты ничего не делаешь. Вот зараза, и девчонок не упустишь из вида. Кармен, похоже, поняла ее беспокойство, потянула за руку Эстеллу, и они все вчетвером отошли в сторону.
- Тебе нехорошо? – спросила Хуана парня.
- Да… нет… не знаю, – промямлил тот.
- Может, тебе врача вызвать?
- Не надо.
- Ты когда ел в последний раз? – деловито подключилась Кармен. – Выглядишь не очень.
- Эээ…
- Все понятно. Девчонки, чем кормить будем?
У Хуаны на запястье завибрировал комм-браслет – Дан с Алисой сообщали, что едут. Ника не будет, задержался в университете. Ага, а вот и они. Враноффски-самый-младший тащил на себе объемистый рюкзак. Алиса – целую охапку цветов.
- Ребята, привет! Мы не сильно опоздали?
- Да не особо. Тут только все началось. Кладите цветы, зажигайте свечи.
- Угу, мы сейчас.
Младшие Враноффски отошли, но скоро вернулись. Дан стянул рюкзак и поставил на скамейку.
- Уф, еле вырвались. Думали, пропустим все на свете. Сначала мама с мигренью слегла, мы ждали дедушку, у него лекция. Пока ждали, прибрали весь дом. Называется, чего не сделаешь, когда некуда себя девать. Пришел дедушка, разобрался, какие лекарства дать маме, ей еще можно не все. А потом уже собрались, а тут бабуля в своем репертуаре, погодите, мол, я вам сэндвичей наделаю. Ну вы же бабулю знаете, да? Она не умеет готовить меньше, чем на полк.
Алиса хихикнула.
- На полк – это хорошо, – рассудительно сказала Хуана. – У нас тут голодный человек, и ему тут плохо.
- А мы даже не знаем, как его зовут, – добавила Эстелла. Сама она спросить стеснялась, зато Кармен за словом в карман не лезла:
- Как тебя зовут, человек? Я Кармен, это Эстелла, моя сестра. Это Хуана, это Алиса, а это Дан.
- Алан. Алан Гиллмартин, – ответил парень. И тут же спросил: – Ты не сомбрийка?
- Иммигранты они, – вклинилась Хуана. – То есть, уже сомбрийки.
- Я просто слышал, как вы говорили. У тебя вот испанский сомбрийский, а у них, – парень кивнул на девочек Оливейра, – леханский.
- Ты откуда так хорошо в акцентах разбираешься?
- Мой отец летал на Лехану.
- Это не он тот капитан, который там погиб? – медленно спросила Эстелла. – Я… слышала фамилию… когда нас везли.
- Он.
- Соболезную, – Эстелла отвела глаза. – Сомбрийцы летели спасать его, а спасли нас.
- И в спасательном экипаже был мой брат, – добавил Дан. – И на Маринеске тоже.
Алан хотел что-то спросить, но тут вмешалась Алиса:
- Давайте Алана лучше накормим, а потом уже будем выяснять, кто, где и когда. А то раздразнили сэндвичами, а сами разговоры разговариваем. Грохнется в голодный обморок, и ищи в этой толпе врача. У нас еще травяной чай в термосе есть. Дан, доставай, стаканчики у меня.
Девчонки Оливейра, как оказалось, тоже были голодные как волки, да и сама Хуана, вдоволь наоравшись, охотно принялась за сэндвичи.
- Какие планы? – спросил Дан, когда все наелись, и гора сэндвичей немного убавилась.
- Буду в Военную академию поступать, – тихо сказал Алан. – Нельзя это так оставлять.
Хуана посмотрела на него уважительно, а Дан улыбнулся:
- Это само собой, но я скорее девочек спрашивал про планы на остаток вечера. Кого куда провожать. Районы-то всякие бывают.
- Всем в разные стороны… – смутилась Эстелла.
- Так еще я есть, – заметил Алан.

6.
1 ноября 3049 года
- Так, парни, у меня для вас плохие новости, – Каррера даже не пытался прятать довольную ухмылку. – Халява кончилась – Снайпера выписали. Сегодня тренировку ведет он, сам напросился.
- Ну это ж разве плохие! – фыркнул Мигель. – Я уж думал, перевести куда хотят.
- Я им переведу! – буркнул Каррера. – С Энкиду мне уже все мозги проклевали, но шли б они к гадюкам в логово.
- И я о том же, – произнес Снайпер, возникая у Карреры за спиной. Сержанту не без труда удалось сделать вид, что все так и задумано и вообще Снайпер все время тут был. – Никуда я отсюда не уйду.
Парни кинулись обниматься. Да что там, Каррера и сам был рад видеть Снайпера снова в строю, тем более что до сих пор чувствовал себя виноватым – ведь не успел. «После тренировки позову в «Карлик». Похрен, что он не напивается. Я, положим, тоже не из слабых».
- Дмитрия пока не выписали, – разъяснял тем временем Снайпер. – Ему серьезнее досталось.
Каррера только взялся за голову. Дмитрий отхватил пулю у него на глазах, так что кто-кто, а сержант был в курсе. Да, прилетело ему крайне неприятно, но один раз. А не те хрен знает сколько, что достались Снайперу. В той кровище сосчитать попадания было проблематично, но изрешетили его конкретно. Однако же Снайпер вот он и уже вытер пол Алексом, а Дмитрий все еще в госпитале. Да и про себя Каррера, пожалуй, не сказал бы, что уже в идеальной форме, силы пока еще стоило беречь. А это, скажите на милость, как называется? Получил очередью в спину и как не было ничего! Каррера, разумеется, помнил все, что рассказывала док, в конце концов, он сам этих «запрограммированных» навидался больше, чем хотелось бы, да и Снайпера в этом его боевом режиме наблюдал. Ну так в тот раз он и отлеживался гораздо дольше. А это все как понимать вообще?
- Елки, парень, сколько ты наогребал – я бы сдох десять раз! – сказал Каррера вслух.
- Я пока только один. И то вернули, – спокойно ответил Снайпер.
- Да уж посмотрел бы я на того, кто тебя попробует угрохать! А вообще, иди сюда, дело есть.
- Слушаю вас.
- Не на параде, – буркнул Каррера. – Пошли пить, а?
Снайпер смотрел чуть вопросительно. Вот кто бы сказал Каррере, что он бойца из собственного отряда стесняться будет! И все же сержант чуть замялся, прежде чем выпалил на одном дыхании:
- Я извиниться хочу. С меня причитается.
Снайпер прикрыл глаза рукой:
- Мало мне Асахиро! Ладно, у нас с ним знакомство давнее, так еще вы туда же?
- Знаешь, парень, – Каррера полностью совладал с собой, – я привык так: если кто из моих встрял, я приду и дам в морду. А когда встрял ты – я не успел. Так что с меня причитается, и не спорь. Еще и Роша позову. В конце концов, это он тебя вытащил.
- Рошу я и сам с удовольствием проставлюсь, – ответил Снайпер.
Когда парни уже начали расходиться, Каррера заметил Дарти и отозвал его в сторону вместе со Снайпером и Асахиро:
- Так, народ, есть разговор. Что по поводу Снайпера мне с Энкиду проели все мозги – это понятно, что я их послал – это тем более понятно. Но вообще, тут насчет вас умную вещь говорят. Предлагают, короче, вас на программу подготовки оперативников направить. Продвижение в высшие чины, все дела.
- Нет, – ответили все трое в один голос, даже толком не дослушав. Про себя Каррера был только рад – в конце концов, он и сам в свое время послал такое же предложение далеко и надолго. Да и ежу морскому понятно, этим троим на планете не жизнь. Снайперу – так и буквально. Но марку держать было надо, и Каррера сказал:
- Зря вы так сразу. Светлые головы-то, далеко можете пойти.
Снайпер просто промолчал со своим обычным видом «я сказал все, что хотел, и хрен ты от меня хоть слово получишь». За всех ответил Асахиро:
- Я не гонюсь за статусом и привык драться, а не руководить. Мое место здесь. Это Дарти вон теперь пилот...
- Эй! – возмущенно заорал Дарти. – Да я за все ранги вселенной от своих никуда не денусь!
- Так деваться-то никто и не заставляет, – улыбнулся проходивший мимо Сьерра. – Но тут какое дело – я тебя обучил всему, что мог, но я могу не все. А случись со мной что – нужна полноценная замена. Еще потом новости привезешь – говорят, этот набор будет новые шаттлы обкатывать.
Дарти сделал мрачную физиономию, но загоревшиеся глаза выдавали его с головой.
- Давай-давай, – улыбнулся Асахиро. – Кто ж еще будет наши задницы с поля боя увозить. Вон, на Лехане сколько возмущался, что пришлось сидеть в шаттле – а никто ничего не потерял, только выиграли, сумели быстро свалить.
- Ладно, ладно… – Дарти не был готов сдаваться без боя. – Если так надо, пойду учиться, но с «Сирокко» никуда!
- Да кто б тебя отпустил! – одновременно ответили Сьерра и Асахиро. Дарти расплылся в довольной ухмылке.

7.
«Белый карлик» был вполне неплохим заведением, Снайпер помнил его по посиделкам с Селиной после той тренировки, когда она так критически не рассчитала силы. Да и потом он заходил туда несколько раз, один или с парнями. Любимое сомбрийцами плодовое вино Снайпер не пил, резонно считая это переводом продукта – лучше уж честный морс или сок. А вот нордиканский виски ему нравился не меньше алхорского – просто на вкус, напиться им Снайпер точно так же не мог. Чего не сказать про сержанта Карреру. Впрочем, пока что сержант был попросту весел и громогласен, то есть не слишком отличался от своего обычного состояния. Бурно радовался возвращению Снайпера и благодарил Роша за спасение его бойца, материл терран, обнимался с многочисленными знакомыми. Снайпер на излияния сержанта почти не отвечал, Рош вежливо улыбался, но Карреру это не смущало. Возможно, парой бутылок виски в «Карлике» дело бы и кончилось, но тут Роша угораздило упомянуть Лехану. А вместе с ней – Оливейру и его «Кактус». Каррера немедленно возжелал продолжения, расплатился по счету и потащил обоих наружу. Рош попытался проявить благоразумие:
- Сержант, вы уверены?
- Уверен! – отрезал Каррера. – В конце концов, какого хрена вся флотилия пасется в новом кабаке, а я там ни разу не был?
- Я, кстати, тоже, – сказал Снайпер. Каррера издал радостный вопль и решительно двинулся вперед.
- Не мог ты промолчать, а? – прошипел Рош, отстав на пару шагов. – Он теперь до утра не уймется!
- Меня споить невозможно, так что я за ним присмотрю, – так же шепотом ответил Снайпер. – К тому же сержант пока неплохо держится.
- Диверсант ты все-таки!
- Можно подумать, это для кого-то новость.
В «Кактусе» народа сегодня почти не было, только пара гражданских за дальними столиками. За стойкой улыбалась девушка с роскошными рыжими кудрями. Снайпер вспомнил ее имя – Люси Хендрикс, псевдосестра Селины. Совсем не похожи... ах да, генетически они не родственники. Странно у них. В приюте, где Снайпер жил до восьми лет, такого не было – впрочем, это время он уже почти не помнил. А в школе всегда повторяли, что любой из них должен быть готов драться против любого другого, если понадобится, какие уж там братские отношения. Впрочем, вот уж что Снайпера никогда не смущало – он был одиночкой до отбора в программу и остался им после побега. Пожалуй, только на «Сирокко» Снайпер впервые почувствовал себя частью команды, а не просто прибившимся наемником, которым заведомо пожертвуют. Этому экипажу действительно ценна его жизнь.
Люси неловко отвела глаза – видимо, Снайпер, погрузившись в размышления, слишком пристально смотрел на нее. Потом она узнала Роша и снова заулыбалась.
- Фернандо! – крикнула она куда-то вглубь. – Тени пожаловали!
- Теням всегда рад! – прозвучало в ответ, словно отзыв на пароль, и появился сам Фернандо. – Какие люди! Лейтенант Рош, приветствую, рад видеть в добром здравии! Дядя Алехандро, неужто решил до нас дойти?
Для Кармен и Эстеллы сержант Каррера действительно успел стать все равно что дядей. Потом Фернандо увидел Снайпера. Улыбался он все так же широко, но во взгляде мелькнула легкая тревога. Понятное дело, их знакомство началось с того, что Снайпер Оливейру едва не пристрелил. Что делать, обстоятельства не располагали к любезностям.
- Сеньор Снайпер! – с легкой руки Кармен все семейство стало обращаться к нему так. – Слышал, вы только из госпиталя...
- Вот за это и пьем! – перебил его Каррера. Он завозился с коммом, вбивая сумму перевода.
- Сержант, право же, не стоит, – запротестовал Фернандо. – Вы же знаете мое правило...
- А мое правило – не быть свиньей! – отрубил Каррера. – У нас сегодня все серьезно, парой коктейлей не ограничится.
Фернандо только махнул рукой – понятно было, что спорить с Каррерой давно бесполезно. Сержант заказал текилы, Рош перешел на безалкогольные коктейли. Снайпер прислушался к себе – пока все в порядке, хотя увлекаться не стоит. Правда, он и так сильно обгонял Карреру – его «не увлекаться» для обычного человека означало бы критическую степень опьянения. А Снайпер, при необходимости, сейчас вполне мог бы управлять флаером. И это, пожалуй, пригодится – сержант отсюда своими ногами явно не выйдет. Впрочем, Каррера был абсолютно доволен жизнью и, опрокидывая в себя очередную порцию, в красках живописал подлость терран и героизм Роша. Гражданские потихоньку сбежали, зато Фернандо подсел послушать. Каррере только того и надо было.
- И выходит, что, пока мы с ребятами раскидывали тех сволочей у корабля, этот парень, – он кивнул на Снайпера, – практически в одиночку провел наших мимо заслона! И без меня! Вот честно, со стыда сдохнуть можно! По сей день кошмары снятся.
- Сержант, вы недооцениваете... – начал было Снайпер.
- Снайпер! Ты меня задрал! – взревел Каррера. Фернандо обеспокоенно взглянул на Снайпера, тот жестом показал «все под контролем». – Десятый раз говорю, не на параде! Что ты заладил «сержант» да «сержант»! После всех этих дел я тебе Алехандро, понял?
- Как скажешь, Алехандро, – спокойно ответил Снайпер. Каррера схватился за голову:
- Ну вот можно с ним дело иметь, а? Да что с тобой надо сделать, чтобы у тебя хоть выражение лица изменилось?
- Вряд ли вы хотите это знать, – тихо хмыкнул Рош. Каррера развернулся к нему, но тот уже сделал вид, что ничего и не было. И вообще вскоре Рош откланялся, сказав, что обещал Мартине прийти не слишком поздно, чтобы помочь с ребенком, а для этого все-таки надо быть в адеквате. Удивительно, но Каррера возражать не стал. Теперь все его внимание обратилось на Снайпера:
- Нет, ты послушай. Что там когда в начале было – это дело прошлое. Хотя я тогда, конечно, охренел, когда мне этакий подарочек подкинули. Да к черту терранскому это все. Ты наших уже сколько раз спасал – и чтобы я не успел тебя прикрыть?
- Все справедливо, Алехандро, – Снайпер произнес это подчеркнуто официально, Каррера скрипнул зубами, но ничего говорить не стал. – Я помог нашим, меня самого вытащил Рош. Ты знаешь, он не просто вынес меня из перестрелки, он не дал мне убиться об мою же специфику. А ты сам спас Асахиро. И за это я благодарен тебе.
- Да ладно... Если б я еще и к нему не успел, я там бы и застрелился к хренам. В конце концов, я просто делал то, что умею.
- Как и я.
- Говорю же, наш человек! – Каррера потребовал еще текилы и, обняв Снайпера за плечи, провозгласил: – За нас, парень. За наш экипаж. За Сомбру. За все, чем мы дорожим.
К традиционному космофлотскому тосту присоединился и Фернандо. Выпив свою текилу залпом, Каррера откинулся на спинку кресла и, судя по всему, собрался тут же и засыпать. Снайпер еще раз проверил свои реакции – все отлично, легкие намеки на опьянение при необходимости можно легко устранить. Теперь главное, чтобы Каррера не заснул совсем – Снайпер мог вести его, но не тащить на себе. Впрочем, сержант, кажется, был из тех, кто и при отключившейся голове способен передвигаться и воспринимать простые указания. А до стоянки, где Снайпер держал свой флаер, здесь недалеко. Можно было, конечно, просто отвести сержанта к Враноффски, но там уже точно все спят, к тому же тогда завтра весь отряд будет веселиться – Каррера порой любил выпить, но не настолько, чтобы не добраться домой.
- У вас все в порядке? – поинтересовался патруль нацгвардов, проходивший мимо бара. Снайпер кивнул на Карреру:
- Вот, перебрал, отвезу домой. Мой флаер здесь рядом.
- Я вам помогу, – от патруля отделился коренастый белобрысый парень. Что характерно, состояние самого Снайпера не вызвало ни малейших вопросов. Вдвоем они без проблем доставили сержанта до флаера, патрульный пожелал удачи и вернулся к своим. Адрес Карреры был у Снайпера в контактах, так что вскоре черный «Лайтнинг» сел на стоянке около компактного жилого комплекса. Каррера давно блаженно храпел, так что извлечь его и довести до квартиры удалось не без труда.
Дверь открыла девочка примерно одних лет с Кармен Оливейрой, такая же черноволосая и кареглазая. Кармен как-то упоминала ее имя – Хуана. Увидев отца, она озабоченно нахмурилась.
- Все в порядке, – заверил ее Снайпер. – Просто он немного не рассчитал.
- Да я знаю, – Хуана махнула рукой. – Папа вообще редко пьет, но, наверное, ему очень надо было расслабиться. Я немного в курсе. Вы Снайпер, да? Папа про вас часто рассказывал. Помогите, пожалуйста, а то мамы дома нет, а одна я не справлюсь.
По указанию Хуаны Снайпер сгрузил Карреру на диван. Сержант тут же устроился поудобнее и захрапел с новой силой. Хуана оставила рядом графин воды и спрей с «тоником» и кивнула на кухню:
- Хотите лимонника?
- Не откажусь.
- Вы извините, что я вас по прозвищу, – сказала Хуана, возясь с чайником. – Я просто только его и знаю.
- Можешь называть меня Снайпером, меня устраивает.
- Хорошо. А правда, что Кармен вам помогала на Лехане? Она мне все уши прожужжала.
- Я бы это назвал «напрашивалась на пулю», – усмехнулся Снайпер. – Причем еще вопрос, от леханцев или от меня, потому что внезапно сунулась мне под руку. Но плечо подставила, было дело.
- Вот я так и знала, – хихикнула Хуана. – А хвастается-то!
- В Сфере многие так начинают.
- Ой, а расскажите, а? Если не торопитесь...

8.
11 ноября 3049 года
Запись с камеры видеонаблюдения в кабинете полковника Альенде
- Да, я оставил карточку, которую надо приложить к букету. Да, анонимно. Доставить прямо в гримерку. Да, оплачен, код шесть пять восемь три… Что у вас, Айан?
- Дело пятилетней давности, шеф. Даже шестилетней почти. Тибо из космофлотской СБ мне с ним мозги вынимал через нос вязальной спицей.
- Что за дело?
- Эмилия Росси.
- Что ему вдруг до Флёр? Кстати, у нее сегодня премьера, и я намерен на ней присутствовать. Даже букет заказал.
- Внутреннее расследование насчет Теней.
- А какое, скажите на милость, нам должно быть дело до внутренних расследований Космофлота? Даже если это военная разведка.
- Эмилия Росси собралась заключить семейный союз с офицером Космофлота.
- Айан, во-первых, эту девушку уже несколько лет зовут Флёр Андриотти. Она натурализовалась под этим именем на Сомбре, живет с ним и счастлива. Проявите уважение, вы сомбриец или кто? Во-вторых, нам правда должно быть дело до личной жизни космофлотских офицеров? Нас с отделом светской хроники какого-нибудь таблоида не перепутали?
- Росси, то есть Андриотти… простите, у этих творческих личностей иногда сам черт ногу сломит в псевдонимах… я уже сам запутался в ее именах… В общем, она терранка.
- Она сомбрийка, Айан.
- Вы прекрасно понимаете, к чему я клоню, шеф. Она терранка по происхождению, а теперь собирается завести семью с кем-то из Теней. Тибо битый час долдонил, что нужно досье на нее, вернее, отсутствие такового. Им позарез нужно знать, что эта… женщина не штатский агент или кто-то в этом духе.
- После того, что произошло, я даже отчасти могу его понять. Будут проверять любого беженца с Терры. Но с Флёр все просто. Она человек искусства и ничего не смыслит в разведке. Интересно, почему на дружбу Флёр с лейтенантом Эрнандесом из того же подразделения Тибо закрыл глаза?
- Ее родители были торговцами информацией. Одни из лучших.
- Но не она сама. Проблема родителей Флёр в том, что они слишком тщательно оберегали дочь от рисков своей работы и в итоге перестарались. Попробуйте только объяснить это терранским властям, там параноик на параноике, пусть дадут Тибо мастер-класс.
- Нет уж, шеф, пожалуй, от этого развлечения я воздержусь.
- Я лично допрашивал Флёр. И единственное, чего она боялась на допросе – что ей не поверят и примут за терранскую шпионку. Честное слово, у этой конторы впервые появился шанс меня потерять, потому что я тогда чуть на месте не умер. От умиления. Но знаете, Айан, все не так просто. Да, Флёр не была замешана в шпионаже. И ее родители тоже. Но разговоры о вербовке Данте Андриотти, Орианы Менар и Чезаре Росси действительно велись.
- И кто-то слил эти разговоры терранам?
- Кто слил, тот уже никому никогда ничего не сольет. Даже лучшему другу в белоснежном одеянии. Так что наслаждаемся счастливым финалом, хочет этого Тибо или нет. А лично я намерен насладиться еще и премьерой. Кстати, Тибо не называл имя того счастливчика, которого Флёр выбрала?
- Картье, кажется.
- Значит, счастливица. Так и запишем. Хотя нет, формулировка в карточке для букета вполне уместна.
- Букета? Простите, шеф, это не мое дело, но вам везет с неревнивой супругой.
- Ревновать к искусству глупо.
- Я тоже так думаю. Но некоторые умудряются.
- Я же не ревную Бьянку к Алену Шейно. А тот ее тоже вдвое моложе.
- Ваша супруга любит рок?
- Бьянка в принципе меломан. Мне пока не попадались музыкальные жанры, которые она бы не любила. Но к Алену Шейно у нее особые чувства. Он у нее диплом писал по докосмической литературе, в частности по поэзии… ох, как же его звали? Бьянка его обожает. А, Киплинг!
- Ого! Не знал, что наша малахольная рок-звезда любит такую древность, да еще и разбирается в ней.
- Наша малахольная рок-звезда очень образованная, Айан. И читала очень правильные произведения докосмической эпохи. А еще очень харизматичная. И не будь эта звезда, как вы сказали, малахольной, я бы подумал о том, чтобы сделать его штатским агентом. Увы, судьба распорядилась иначе… У вас все, Айан?
- Да, шеф. Что сказать Тибо?
- Параноикам из космофлотской СБ отпишу сам, раз уж я единственный, кто знает о Флёр больше всех. Там дела на пятнадцать минут. Иногда они у меня даже находятся.

9.
20 ноября 3049 года
Первое, что Рафаэль Нуарэ мог вспомнить с того момента, как пришел в себя – лицо Габриэль. Хотя он и не был уверен, что ему не привиделось. Во всяком случае, она появилась в той же палате, в которой он лежал и сейчас. Странно было другое – Нуарэ не мог понять, что чувствует по этому поводу. Следовало бы обрадоваться, что она беспокоится о нем, а может быть, огорчиться от осознания, что все равно вместе они никогда не будут… Наверное, что-то подобное Нуарэ и ощутил, но приглушенно. Словно все это происходило не с ним. Тем более что воспоминания были очень отрывочными. Нуарэ сознавал, где находится и почему, помнил имена и лица, но то и дело с досадой обнаруживал, что из недавней последовательности событий явно выпал кусок. Учитывая, что коммандер всегда гордился прекрасной памятью – это раздражало и слегка пугало: вдруг так будет и дальше?
Темницки успокаивала его, говоря, что это нормально и со временем все восстановится, личность полностью сохранна. Хотя от ее расспросов Нуарэ каждый раз чувствовал себя безнадежным идиотом, неспособным сложить два и два без калькулятора и самостоятельно застегнуть штаны. Как только Вонг ее выдерживает едва ли не каждый день? Видимо, на фоне прочих деятелей, которые когда-либо им занимались, Темницки еще ничего.
Вонг, кстати, однажды заходил проведать. Оказалось, он сам лежал чуть ли не в соседней палате. Получил очередь, прикрывая отход к кораблю. Сейчас Вонг все еще предпочитал держаться поближе к стене, но на ногах стоял твердо. Нуарэ даже позавидовал – сам он на тот момент даже вставать не пробовал. Едва ли не впервые за все время их знакомства на лице Вонга отразилось что-то похожее на радость.
- Я был уверен, что вы погибли, – сказал он. «Я сам был в этом уверен», – подумал Нуарэ, но вслух говорить не стал. Вонг, кажется, и не ждал ответа – после небольшой паузы он продолжил:
- Зря вы меня оттолкнули, коммандер. Этот момент я еще помню. Засаду я видел и мог бы ликвидировать, но они среагировали на вас.
- Как знать... – неопределенно ответил Нуарэ. Не мог же он сказать Вонгу, что как раз и хотел вызвать огонь на себя и вообще живым возвращаться не собирался. Уж если даже Темницки слова не сказала на эту тему, хотя кому, как не ей, понимать, как было дело.
Вонг пристально смотрел на него. Он чуял малейшую недосказанность. Нет, они с Темницки точно друг друга стоят. И Нуарэ сказал:
- Я сам еще до конца не понял, что остался жив.
В ответ Вонг лишь прищурился со своим характерным видом «что-то здесь не то, но не стану вмешиваться». Тут очень кстати появилась Зои Крэнстон, высказала Вонгу все, что она думала о визитах к соседям в его состоянии, и он исчез. До своей выписки больше не появлялся. Впрочем, Нуарэ было не до него и ни до чего другого. Дел и так хватало – заново учиться принимать обычную пищу, вставать, одеваться, ходить… одним словом, жить. Хотя с этим действительно были проблемы. Нет, реабилитация шла быстро, насколько это возможно, ведь Нуарэ был молод и всегда отличался железным здоровьем. И в занятия он вкладывал не меньше энергии, чем в космофлотские тренировки. В конце концов, это неплохо отвлекало от мыслей, что с вернувшейся жизнью делать. Тот влюбленный псих все-таки погиб на Маринеске, и кто теперь живет вместо него – было не вполне понятно. И зачем живет – тоже.
Нуарэ врезал кулаком по койке, не без удовлетворения отметив, что сила в мышцы уже возвращается. Это что вообще за настроения? В его жизнь вложился весь его экипаж и весь этот госпиталь. Республика потратила огромные деньги, чтобы он, коммандер Рафаэль Нуарэ, мог вернуться на службу. Нуарэ умеют быть благодарными. Ему вернули жизнь – значит, теперь она принадлежит Республике. Впрочем, можно подумать, что когда-то было иначе.
Но время шло. Сил прибавлялось, реабилитация уже не занимала все свободное от сна и еды время, и к коммандеру стала подкрадываться главная беда выздоравливающих – скука. А вместе с ней грозили вернуться и ненужные размышления. И когда доктор Крэнстон стала выговаривать пациенту, что он чрезмерно утомляет себя занятиями, Нуарэ честно признался, что умирает от скуки. Зои с улыбкой покачала головой:
- Нет-нет! Надо срочно принимать меры. А то не для того вытаскивали, чтобы пациент потом со скуки помер!
Посоветовавшись с Темницки и не найдя препятствий, Зои разрешила Нуарэ сколько угодно пользоваться дата-планшетом («Но без ущерба для времени сна!» – добавила она с привычной строгостью). И вот коммандер валялся в постели, поскольку прогулки по внутреннему дворику и занятия в бассейне вымотали даже его, и лениво листал все попадавшиеся в сети сомбрийские газеты. Подписался даже на какую-то светскую хронику, мысленно усмехаясь, до чего может довести информационный голод.
Хроника была довольно однообразна. Скандалы тут, скандалы там. Фронтмен какой-то там рок-группы снова напился и орал националистические лозунги. В чем-то Нуарэ даже ему завидовал – он бы сам с огромным удовольствием напился и что-нибудь орал, но в ближайшее время напиться ему светило только травяным чаем тщательно выверенного состава. Сериал «Капитан Макдугал спасает Галактику» продлен на тринадцатый сезон. Рафаэля передернуло – он затруднялся представить, кто способен смотреть этот бред в таких количествах. Какой-то мелкий чиновник в мэрии Тандервилля напился и орал про мир с Террой, в итоге лишился работы. Поделом. «Этуаль верт» почти закончили запись нового альбома, выход которого был отложен из-за трагических событий на Маринеске. Фронтмен группы... что, тоже напился и орал? Нет, слава солнцу, просто сказал, что в альбом войдет новая песня, посвященная национальным героям. К рок-музыке Нуарэ был довольно равнодушен, а вот Эрику, наверное, стоит показать. Вроде он их любит.
Дальше никто не напивался и не орал, просто шли подробности про жизнь неизвестных Нуарэ звезд, в том числе и довольно личные. Кто заключил семейный союз, кто расторг, кто родил, кого родил... спасибо, что не как родил. «Далась мне эта хроника!» – проворчал Нуарэ. Его внимание привлекла фотография довольно красивой брюнетки с карими глазами. Как гласила заметка, это была некая оперная дива, которая на днях заключила семейный союз. «О своем избраннике госпожа Андриотти так и не сообщила, лишь сказала, что это абсолютно не публичный человек». Дальше репортер понес какую-то чушь о запретной любви, в том смысле, что эта самая дива – терранка по происхождению, а в свете последних событий это не каждой семье понравится. «Она, в конце концов, оперная певица, а не солдат», – буркнул про себя Нуарэ. Если в каждом шпиона видеть, Сомбра станет не лучше Терры. Вроде бы была в докосмической истории какая-то танцовщица, которая шпионила, а может, ее просто подозревали… Словом, дело темное. И где та танцовщица, а где сегодняшняя Сомбра.
Вошла Зои, дежурившая в ночную смену. Присев у койки, она увидела экран планшета.
- Правильно, что Флёр никому ничего не говорит. А то газетчики бы устроили.
- Вы знакомы?
- Была на праздновании, – спокойно сказала Зои. – Ну много кто из экипажа «Сирокко» был.
- Эээ... Кто-то из наших женился? – Нуарэ чувствовал себя кретином, и за старомодное словечко, и за то, что никак не мог понять, при чем тут одно к другому. Кажется, Темницки его все же переоценила.
- Не знаю, уместно ли это слово, если речь идет о докторе Картье, – невозмутимо и так же тепло ответила Зои. – Она все-таки женщина... Коммандер? Коммандер, да что же с вами такое? Вот была же у меня мысль, что вам еще рано читать! Ну-ка убирайте планшет и спать немедленно! Здоровы же вы пугать!
Похоже, Нуарэ и впрямь выглядел не лучшим образом, потому что Зои отобрала у него планшет, молниеносно сбегала за успокоительным, заставила выпить и только тогда ушла. «Все, поставлю ограниченный доступ, раз так реагируете!» – донеслось уже из коридора.
Нуарэ откинулся на подушку. Сердце выскакивало из груди, голова кружилась. Желание напиться и орать зашкалило. И даже не от того, что Габриэль потеряна для него навсегда – Рафаэлю это стало ясно еще на Эниме, он окончательно перестал бы уважать себя, если бы сделал в ее сторону хоть одно движение. Куда сильнее было осознание собственного космического идиотизма. Будь Нуарэ у себя дома и здоров – надрался бы похуже, чем после Леханы, и перебрал бы весь словарный запас сержанта Карреры. Но ночью в больничной палате оставалось только сдавленно рычать в подушку.
Все встало на свои места. Это не он что-то делал не так. Это не Габриэль не оценила его по достоинству. А Деверо тем более ни при чем. Просто ее интересуют не мужчины, а женщины. «Рафаэль Нуарэ, ты сомбриец или терранский докосмический сушеный хрен?!». Для любого сомбрийца нормально спросить собеседника о предпочтениях, даже если это не потенциальный партнер, и нормально дать честный ответ. И если бы Нуарэ не носился два года со своей влюбленностью, а сразу задал бы этот вопрос – скорее всего, даже сдержанная Габриэль не стала бы отмалчиваться, и все стало бы ясно. Так почему? Нуарэ знал ответ, но не решался произнести его даже мысленно. Он боялся. Как мальчишка, боялся, что все окажется именно так. И предпочел ничего не знать и надеяться. И сам собой возник второй вопрос: если он, вроде бы безумно влюбленный, не удосужился даже выяснить, какой ориентации его избранница – знает ли он о ней вообще хоть что-то, кроме данных из личного дела? В кого и во что он, собственно, влюблен?
- Рафаэль Нуарэ, – произнес коммандер вслух, обращаясь к своему отражению в окне, – ты был клиническим идиотом!

10.
Когда Асахиро не был занят на службе, он нередко встречал Зои после ночных смен. Вот и сейчас он дожидался ее в парке при госпитале.
- Я не стал брать флаер. Погода хорошая – пройдемся? Или ты устала?
- Да нет, смена спокойная, – действительно, ничего серьезнее переволновавшегося Нуарэ не произошло, да и коммандер вскоре заснул. – Пойдем.
Они не спеша шли по еще пустым улицам и разговаривали. В основном вспоминали недавнюю свадьбу Габриэль, тем более что еще и коммандер со своей светской хроникой напомнил. На самой церемонии Зои не присутствовала, там был Асахиро, которого Габи позвала в свидетели вместе с Враноффски. Со стороны Флёр свидетелями были, конечно, Леон и Жан. А вот на вечеринку собрался, действительно, чуть не весь экипаж «Сирокко». И, совершенно неожиданно, в гости заглянул Шейно из «Этуаль Верт». Эжени была в восторге – как оказалось, стараниями Эрика Нуарэ она успела полюбить эту группу. Шейно обещал, что она первой узнает о презентации альбома.
А еще в тот день Деверо объявил о своей помолвке с Эжени. С семейным союзом они решили не торопиться, так как Эжени еще только на первом курсе. Впрочем, если судить по их сияющим взглядам друг на друга – вряд ли они будут ждать очень долго. Сообщение встретили аплодисментами, а Габи от души обняла обоих. Кстати, Деверо подарил Габриэль целую стопку ее портретов, которые он рисовал в разное время. И очень смущался, что не сделал этого раньше.
- Габриэль потом говорила, что от такого количества своих изображений у нее начнется раздвоение личности, – со смехом вспоминала Зои.
- Я не слышал, со мной захотела познакомиться Флёр. И со Снайпером тоже. Хотя его она, кажется, боится.
- Как большинство гражданских.
- Если это не Алиса Враноффски.
Оба рассмеялись. Некоторое время они шли молча, потом Асахиро жестом попросил Зои остановиться.
- Знаешь, – начал он, взяв ее за руку, – я вот о чем подумал. Рано или поздно из вылета я не вернусь. На Маринеске к тому было очень близко. Сержант Каррера успел вмешаться, но ты же понимаешь… Я не могу допустить, чтобы меня взяли живым. И не хочу умирать от руки какого-нибудь терранского урода. Много чести. Но знаешь… когда это случится, я хотел бы, чтобы у тебя осталась память. Продолжение меня самого… нас обоих. Мне кажется, так будет правильно. Когда меня не станет, мой статус военного поможет тебе и детям.
Зои долго смотрела ему в глаза, потом порывисто обняла.
- Асахиро, – сказала она, – это самое долбанутое предложение семейного союза за всю сомбрийскую историю!
- Я не слишком похож на примерного семьянина, – усмехнулся Асахиро.
- Был бы мне нужен примерный семьянин – я бы не связывалась со всякими головорезами из Старых Колоний, – парировала Зои. – Не смотри так. Согласна я, согласна. Можно подумать, ты ожидал чего-то другого.

11.
30 ноября 3049 года
- Рано ты сегодня, – сказала Флёр, выходя в гостиную на звук открывшейся входной двери, и осеклась на полуслове.
На диване сидела, закинув ногу на ногу, незнакомая женщина в дорогом платье-футляре и коротких сапожках на высоченной шпильке. Весь ее вид излучал самодовольство и каждой деталью кричал о принадлежности к высшим слоям общества. Флёр поморщилась. Эта дамочка даже не потрудилась разуться, так и прошла в гостиную в грязной обуви. А ведь на улице только что дождь прошел. Флёр видела сестер Габи только на голоснимках, но хорошая память на лица подсказала, что перед ней старшая из них. Аньес, кажется. Прежде, чем Флёр успела спросить, как она сюда попала, Аньес небрежным жестом откинула назад роскошные белокурые локоны и заговорила сама, как бы ни к кому не обращаясь:
- Всегда хотела посмотреть, как живет цепная шавка Республики на подачки от любящего папочки.
Ее низкий голос мог бы быть даже приятным, если бы не манерное растягивание слов.
- Кто вас сюда звал и кто вам здесь рад? – ледяным тоном спросила Флёр, стараясь не показывать нарастающего раздражения. – И как вы дверь открыли? Про незаконное проникновение в чужое жилище слышали? Давайте так: вы убираетесь отсюда подобру-поздорову, а я, так уж и быть, сменю замок и не вкатаю вам судебный иск.
- Что? – презрительно фыркнула Аньес. – Да ты вообще понимаешь, на кого нарываешься, потаскушка терранская? Я – Аньес Картье. У меня – имя. Да я своим адвокатам за одну консультацию плачу столько, сколько ты в своей задрипанной опере за год не намяукаешь!
- Вы мне только это хотели сообщить? – Флёр уже отчаянно хотелось двинуть Аньес по голове чем-нибудь тяжелым или вызвать нацгвардов, чтобы те выдворили эту хамку. Увы, до более-менее подходящих предметов было не дотянуться, а для того, чтобы нажать на «тревожную кнопку», надо было пересечь комнату, миновав диван с гостьей, которая даже не думала угомониться. В любом случае она успеет ретироваться. «Хорошо, что я камеры наблюдения не выключила», – подумала Флёр.
- Ты совсем тупая, что ли? – голос Аньес внезапно сорвался на визг. – Ты что, вообще не понимаешь, куда лезешь, идиотка? Да твоя обожаемая супруга, если еще не подохла вместе со своими тупыми солдафонами, то подохнет рано или поздно. Твои же соотечественники и постараются. И вот тогда тебе не жить. Я тебя в порошок сотру. Ты ни сантина не получишь, потому что эти деньги должны принадлежать тем, чьи они по праву, а не твари, которая семью позорит, мотаясь по космосу со всякой швалью.
У Флёр потемнело лицо.
- На моей бывшей родине, – медленно произнесла она, сделав акцент на слово «бывшей», – есть поговорка «По себе людей не судят». Думаю, на Сомбре этот принцип тоже в ходу. Рекомендую про него вспомнить. А теперь убирайтесь отсюда, пока я не выкинула вас в окно.
Аньес с визгом кинулась на нее. При невысоком росте Флёр была довольно сильна и оттолкнула нападавшую. Та отлетела в угол и снесла стоявшее на подставке электронное пианино, но тут же подскочила и впечатала в несчастный инструмент острый каблук. Флёр наконец рванулась на другой конец комнаты и нажала «тревожную кнопку».
- Захотела стать одной из нас, да? – заорала Аньес. – Хрен у тебя получится!
У Флёр дрожали губы, но она заставила себя говорить твердо:
- Да мне такого даже в кошмарных снах не снилось. Еще бы и приплатила, чтоб вас подольше не видеть. Теперь понятно, почему Габи не знакомила меня со всей семьей. Мне бы тоже стыдно было.
- Да мне еще всякие… – начала Аньес, но закончить ей не дал патруль нацгвардов.

12.
Зайдя домой, Габриэль увидела грязные следы на полу в прихожей и услышала плач в гостиной. Наспех сбросив сапоги, она ринулась туда, не снимая пальто. В углу гостиной, прямо на полу, закрыв лицо руками, сидела Флёр и тихо плакала над своим электронным пианино, пробитым чем-то явно тяжелым. Забыв о том, что она только зашла с улицы и что руки у нее холодные, Габриэль крепко обняла любимую.
- Ты не пострадала?
Флёр отняла руки от заплаканного лица.
- Нет. Меня только за волосы схватить хотели, но я не далась.
- Какая сволочь посмела?
- Аньес.
- Козе понятно, зачем эта мразь сюда притащилась, – сквозь зубы процедила Габриэль.
Подхватив на руки все еще всхлипывающую, но уже переставшую рыдать Флёр, Габриэль осторожно уложила ее на диван, накрыв пледом.
- Как она вошла? Неужто до взлома докатилась?
- Нацгварды заставили ее признаться. Она сказала, что спряталась и подсмотрела, как я набираю код, когда вышла за пирожными в соседнюю пекарню, а потом вернулась. Знала бы, что так будет, плюнула бы, ну их в болото, эти пирожные! – Флёр снова всхлипнула.
- Хорошо, что ты вызвала нацгвардов.
- Я еще и камеры наблюдения не выключила, когда она пришла. Там даже видно, как ее нацгварды схватили, и слышно, как она орала и ругалась, и какую чушь мела в свое оправдание.
- А вот это просто отлично, – злорадно ухмыльнулась Габриэль.
Пока Флёр пила любовно заваренный Габриэль успокаивающий травяной сбор, сама Габриэль отмыла пол, подробно высказывая вслух, что думает о сестрице, причем самыми ласковыми словами были «свинья» и «засранка», и унесла в мусорный контейнер то, что осталось от несчастного пианино Флёр.
- Ничего, купим новое, еще лучше, – попыталась она подбодрить любимую.
- Ох, Габи, – Флёр снова чуть не заплакала. – На это пианино мне еще третьезаветники скидывались в качестве подарка на день рождения, когда у меня вообще ничего не было, а своих денег в обрез на еду хватало.
Габриэль только тяжело вздохнула. Потом вызвала с наручного комма Враноффски.
- Ари, дружище, мне нужна твоя помощь, вот прямо сейчас и до зарезу. Ой, прости, пожалуйста, не хотела портить вам с Селиной вечер, но у нас тут такое было… Кстати, тащи Селину тоже к нам, обещаем не отнять много времени, а я компенсирую или чаем, или у нас тут недалеко классный бар и живая музыка, танцуй сколько влезет. Ага, жду.
Враноффски и Селина не заставили себя упрашивать. Оба выслушали рассказ Флёр с нескрываемым интересом. Селина присвистнула, назвала Флёр бойцом и молодчагой и хлопнула по плечу. Ари нахмурился.
- Еще когда ты только переехала сюда, я тебе говорил, что это не замки, а фигня какая-то. Что ты мне тогда ответила? «Ты, Ари, профессионал с подготовкой высочайшего класса, если этот замок можешь взломать ты, не факт, что это под силу кому-то еще». И что мы видим? Замок влегкую ломает твоя сестрица, у которой вообще нет никакой подготовки.
- Это я напортачила, – вздохнула Флёр.
- Радость моя, не болтай ерунду, – ласково сказала Габриэль. – Ты не обязана была знать, что за тобой следят. Если уж кто тут и напортачил, то это я. В конце концов, я знаю быт и нравы своей семейки куда дольше. Но как-то не думала, что Аньес окончательно съедет с катушек.
- Девочки, ну чего вы как маленькие, ей-право! – фыркнул Враноффски. – Тут уже не важно, кто виноват, тем более что не виноват тут никто, кроме ввалившейся в ваш дом буйной дуры, которая по несчастью приходится Габи сестрой. Нам куда важнее, что теперь делать. Могу посоветовать парочку интересных решений.Требуют отпечатка пальцев и скана сетчатки, двухступенчатая идентификация, тыры-пыры, все дела. Стоят, зараза, как мост через Вьентосский залив, но зато мошка малая не пролетит, куда уж там всяким свиньям.
При упоминании о свиньях остальная компания расхохоталась. Даже Флёр улыбнулась.
- Да плевать уже на деньги, – Габриэль зло прищурилась. – Я у нас богатая наследница или где? Отец сам предложил бы, узнай он, что произошло. А мне же и придется ему это рассказывать. Но сначала потолкую с сестрицей по душам. Вот дерьмо-то!
- Могу оказать моральную поддержку, – нехорошо улыбнулась Селина.
- Спасибо, друг, но это дело семейное. Я бы даже сказала, личное.
- Габ, я тебя люблю, ценю и очень уважаю, но ты все же не боевой офицер, и подготовка у тебя по прямо противоположному профилю. А тебя наверняка даже на порог не пустят.
- Пфф, пусть только попробуют, – Габриэль скорчила презрительную гримасу. – Волей отца я все еще одна из хозяек этого долбаного особняка. Пока мать и любезные сестрицы рявкали на прислугу, мы с отцом заручились поддержкой и хорошим отношением этих замечательных людей. Если вести себя с людьми не по-скотски, они это запомнят.
- Держать прислугу, да еще орать на нее… – Селина нахмурилась. – Даже у Эля уж на что дом не маленький, а все прибирают сами. Никогда даже не видела живьем человека, который может позволить себе содержать настоящую прислугу.
- Из всех, кого видела я сама, мне приятен исключительно мой отец. И тот скорее исключение, чем правило. Мать очень быстро плюнула на сомбрийские ценности, когда полученный в наследство бизнес начал вдруг приносить немаленький доход.
- А на тебя посмотришь – самый обычный человек.
- Ты не представляешь, как меня радует это слышать. Нет, серьезно.
- Габи, ты говоришь так, как будто прямо сейчас пойдешь разбираться со своими родственницами, – сказала Флёр слегка испуганным голосом.
- Именно это я и собираюсь сделать, – решительно ответила Габриэль. – Или я иду сейчас и выясняю с ними отношения раз и навсегда, или они и дальше будут сидеть на шее у отца и трепать нам с тобой нервы.
- Габи, родная, не ходи туда, я тебя очень прошу. Это ничем хорошим не кончится. Мы поменяем замки, больше к нам никто так просто не вломится.
- Ох, Флёр, ты совершенно не знаешь женщин моей семьи, и меня это скорее радует. – Габриэль нервно усмехнулась. – Но они понимают только язык грубой силы. И только из любви к тебе я иду сейчас к ним, а не в офис самого желтого из каналов головидения. Поверь мне на слово, продав им запись с нашей камеры, мы даже без моего наследства и твоих гонораров смогли бы жить как королевы. Просто я не хочу подставлять тебя под помои. А вот моя мать, Аньес и Виржини именно этого и хотят. И если я промолчу – они это воспримут как слабость и как повод доставать тебя и дальше. И так-то не стесняются обсуждать, как потратят наследство отца в случае его и моей смерти.
Габриэль замолчала и увидела отвращение и ярость на лице Селины.
- Жаль, что с тобой нельзя, – задумчиво сказала Хендрикс. – С другой стороны, твоя правда, потом ведь отвечать как за людей. Но когда будешь их там размазывать по стенам, добавь и от меня, пожалуйста.

13.
Габриэль неслышно вынырнула из густых кустов в саду огромного особняка семьи Картье и прошмыгнула к черному ходу, когда услышала за своей спиной строгое: «А ну стой!». Она подняла руки вверх и с улыбкой развернулась. Перед ней стояла пожилая женщина с аккуратным пучком седых волос на голове, одетая в теплое синее платье. При виде Габриэль с ее лица сошло грозное выражение.
- Габи, деточка моя! Зачем так пугаешь?
Габриэль опустила руки и рассмеялась.
- Тетя Рамона, да вам в нацгвардии служить надо! Сразу бы не меньше капитана дали!
Пожилая экономка тоже засмеялась и тепло обняла ее.
- Что ж ты в родной-то дом как воровка с черного хода? Давай хоть сообщу мадам Ирэн.
- Ох, лучше не надо. Очень вас прошу. Вы мне лучше скажите, отец дома?
- Не приехал еще. Говорил, к ужину опоздает. У него сделка важная. Не то с нордиканцами, не то с азурианцами, не то еще с кем-то, всех и не упомнишь, занятой у тебя папа.
- Да уж.
- Так что стряслось-то?
- Ох, долго рассказывать. В двух словах, Аньес совсем съехала с катушек по поводу наследства, вломилась в наш с Флёр дом в грязной обуви, довела мою супругу до слез, распустила руки и сломала ее инструмент. Не беспокойтесь, убивать никого не собираюсь, но поговорить с сестренкой о ее нехорошем поведении надо бы.
Рамона укоризненно покачала головой.
- Не мое это дело, да и жаловаться я не люблю, но кто бы ваших сестриц окоротил уже. Аньес все меньше держит себя в руках, Виржини полслова не скажи, чтоб новый истерический припадок не случился. А мадам Ирэн смотрит на все это с царственным спокойствием. Мол, старшенькая – будущая хозяйка огромного состояния, а младшенькая – бедняжка, которой нельзя нервничать, а ее все доводят.
Габриэль нахмурилась.
- С Виржини все совсем плохо?
- Почти каждый день сначала бесится и кричит на всех из-за пустяков, а потом по паре часов рыдает.
Габриэль скрипнула зубами.
- Я же сто раз говорила матери, что Виржини больна, и ей нужно лечение. В ответ получала только ругань и обещания сдать психиатрам меня саму. Когда-то я еще могла хоть иногда до Виржини достучаться, а потом стало бесполезно, она слышит только Аньес. А Аньес не считает за людей никого, кроме себя.
Направляяся в дом, Габриэль услышала за спиной ворчание Рамоны:
- Хоть это и варварство, но кто-то в детстве мало получал по заднице и стоял в углу. Зато золотую девочку затюкали совсем. Не той дочерью гордитесь, мадам Ирэн.

14.
Габриэль тихонько кралась по дому, который давно уже не считала своим. Из столовой доносились приглушенные голоса. Ага, понятно, ужин в самом разгаре. После него пойдут в гостиную смотреть свои сериалы. Что ж, там и следует занять стратегическую позицию.
- Что ты здесь делаешь? – холодно спросила спросила Ирэн Картье, увидев младшую дочь, с ногами рассевшуюся на диване в гостиной.
- Для начала здравствуй, – так же холодно ответила ей Габриэль. – Или в высшем обществе принято игнорировать нормы вежливости?
- Я спросила, что ты здесь делаешь, – интонации Ирэн стали еще холоднее.
- Ну так я и думала, – презрительно скривилась Габриэль. – То есть, отец с его вежливостью все же исключение из правил.
- Отвечай, когда тебя спрашивают! – не выдержала Ирэн.
- Ох, да было бы, из-за чего орать, – нарочито небрежно бросила Габриэль. – Сама не видишь? На диванчике вот сижу, заметь, грязными сапогами не натоптала, не разбила ничего.
- Зачем ты сюда пришла? Кто тебя впустил?
- Меня не надо впускать. Я имею право приходить сюда, когда захочу. А пришла я, чтобы поговорить с Аньес. И я знаю, что она дома.
Сестры не замедлили появиться, услышав голоса в гостиной.
- Габи? Что ты тут делаешь? – спросила Виржини. – Зачем ты кричишь на маму?
Аньес молчала, скрестив руки на груди и презрительно скривив губы. Габриэль мило улыбнулась:
- Привет, Виржини. И ты, Аньес, здравствуй. Никто на вашу маму не кричит, – Габриэль особенно выделила слово «вашу». – Но раз уж вы собрались тут посмотреть кино, я вам кое-что покажу. Замечательное кино, остросюжетное такое. Да и звезда в главной роли просто блистательна.
Габриэль вывела с наручного комма на голоэкран видеозапись с камеры наблюдения в доме. Выключив видеозапись, она обвела взглядом родственниц. Шока и потрясения от матери и средней сестры она не ждала, но их реакция была ей интересна.
- Правда, классное кино? – весело спросила она. – Мне вот больше всего понравилась та часть, что с нацгвардами. Такая экспрессия, такой блистательный отпор.
- Хватит ломать комедию, – высокомерно ответила Ирэн. – Выглядишь и говоришь как дешевая циркачка. Неудивительно, что и нашла себе такую же. Да и видео наверняка поддельное. В этом вашем флоте умельцев полно, возможно, даже среди твоих… сослуживцев.
Ирэн презрительно скривилась на последнем слове. Габриэль посмотрела на нее как на безумную.
- Ты совсем дура или это временное помутнение?
- Ты как с матерью разговариваешь, мерзавка? – загремела Ирэн и попыталась дать ей пощечину. Габриэль перехватила руку матери в замахе.
- Забыла, с кем лезешь драться? Я напомню. Хочешь? На какой руке пальцы сломать? В прошлый раз была правая, давай в этот раз на левой? Обожаю разнообразие.
- Надо вызвать нацгвардию! – засуетилась Виржини. – Я… я скажу, что ты незаконно вломилась в дом, дралась и угрожала! Да-да! Я скажу, что ты угрожала убить маму!
- И заплатишь нацгвардам штраф за ложный вызов, – фыркнула Габриэль. – А еще получишь иск за клевету.
- Это еще почему?! – голос Виржини сорвался на визг, было видно, что она взбесилась и близка к истерике, в которую впадала в два счета.
- Это потому, деточка, – с той же презрительной интонацией продолжила Габриэль, – что твои слова – это только твои слова. И они не подкреплены вообще ничем. У вас камеры отключены. И коммов на вас нет ни на одной. Так что вы можете говорить что угодно, даже что я совершила все покушения на госпожу президента. Доказать у вас ничего не получится. И, кстати, если уж речь зашла именно об этом, я даже готова поступиться принципами и сама оплатить экспертизу, которая докажет, что запись с камеры в моем доме подлинная, а не смонтированная. Или вы тут правда думаете, что офицеры Космофлота околачивают груши и монтируют подложные видеозаписи, когда совсем от безделья одуреют? Хотя, конечно, думать – это не ваша сильная сторона.
Виржини возмущенно открыла рот, но тут же его закрыла, не найдясь с ответом.
- Но однако же, какая резкая смена приоритетов, – ядовито заметила Габриэль. – Вы же все втроем презираете нацгвардов, иначе, чем шавками в форме их никогда не называли. А теперь готовы умолять их о защите.
- А что, собственно, такого сказала Аньес? – снова вступила Ирэн. – Я как раз очень хорошо ее понимаю. Аньес беспокоится о благосостоянии семьи. Ты претендуешь на получение в наследство огромного состояния, которым не сможешь должным образом распорядиться. Ты же промотаешь все до сантина в первый же день, как только его получишь. И твоя девка тебе в этом с радостью поможет.
- Ну еще бы не помогла, – наконец подала голос Аньес. – Вы бы ее видели. С таким гордым видом ходила по дому, который ей не принадлежит даже. Ну я напомнила этому ничтожеству, где ее место.
Видя, что Габриэль машинально сжала кулаки и зубы, она глумливо продолжила:
- Ой, наверное, сейчас нам покажут всю мощь атаки космофлота. Наверное, весь явился на защиту одной мяукающей терранской шлюхи.
Виржини выразительно хихикнула, поддакивая сомнительной остроте старшей сестры. Вопреки ожиданиям, Габриэль улыбнулась.
- Аньес, милая, закрой свой прелестный ротик. Из него воняет. Ты все Флёр оскорбляешь, а сама-то кто? Отними у нас эти деньги, Флёр останется певицей, а я – офицером Космофлота. Отними деньги у тебя, останется только склочная дура, не умеющая вести себя в обществе. Ты привыкла покупать хорошее отношение, потому что это легче всего. Останется стелиться под кого угодно, потому что иначе ты не умеешь. Ну и кто тут ничтожество и шлюха?
Лицо Аньес перекосило от бешенства, и она кинулась на младшую сестру, намереваясь разодрать ей лицо длинными ногтями. Габриэль увернулась, но неприятно ударилась локтем о стену, на миг потеряла бдительность, и острые ногти до крови располосовали ей щеку. Аньес кинулась снова, но на этот раз Габриэль была уже готова к атаке. Отшвырнув сестрицу в угол, она влепила ей увесистую оплеуху.
- Это тебе за Флёр!
На щеке Аньес осталось красное пятно. Габриэль врезала ей по второй щеке.
- Это за папу. А это уже от меня! – с этими словами Габриэль разбила сестре нос.
- Не смей ее трогать! – истошно завизжала Виржини.
Аньес безвольным кулем сползла по стенке.
- А что ты мне сделаешь? – холодно спросила Габриэль. – Не беспокойся за свое личико, тебя я так не разукрашу, у меня нет привычки бить слабых и больных. Только дурных и не в меру буйных. Но Виржини, ты и правда не понимаешь, что тебя используют? Я готова поклясться, что именно тебе пришлось вытаскивать Аньес из гвардейского участка и вносить за нее залог. Думаешь, она с тобой наследством поделится? Тогда ты еще глупее, чем я думала.
Виржини пискнула и зашлась квакающим истерическим плачем.
- Да я тебя вместе с твоей потаскухой… – начала было взбешенная Ирэн, но осеклась. Сейчас Габриэль была готова уничтожать все, что встанет на ее пути.
- Скажи еще что-нибудь такое про Флёр, – процедила она сквозь зубы, – и сломанные пальцы тебе конфеткой покажутся.

15.
Именно в этот момент Жюль Картье вошел в гостиную.
- Что здесь происходит? – спокойно спросил он. – Объяснитесь немедленно.
- Эта дура… чуть не убила Аньес… и хотела… убить… маму… – еле проговорила Виржини, глотая слезы, и снова разрыдалась.
Жюль недовольно поморщился. Истерики средней дочери давно его утомили.
- Не неси чушь, Виржини. Габи, что происходит? В коридоре на меня вылетела перепуганная Рамона и сказала, что тебя тут убивают, и чтобы я немедленно тебя спасал.
Бешенство в глазах Габриэль сменилось усталостью, но она нашла в себе силы улыбнуться:
- Привет, пап. Ты же знаешь, что тетя Рамона все преувеличивает, когда испугается.
- Хорошенькое дело! – взревела Ирэн. – А мнения супруги и дочерей тебе не интересны?
Жюль нахумрился и сказал то, чего никогда не говорил за все годы совместной жизни:
- Заткнись, Ирэн. Просто заткнись по-хорошему. Если ты не заметила, объяснения одной из наших дочерей я сейчас и прошу. А если забыла, напоминаю, что дочерей у нас целых три.
- После того, что это тварь тут устроила, у меня их две! – рявкнула Ирэн, не желая сдаваться без боя.
- Насчет «целых трех» я бы не была так категорична, – вздохнула Габриэль, размазав ладонью стекающую по щеке тонкую струйку крови и выразительно глядя на Аньес, которая уже успела заползти на диван и лежала там с видом умирающей. – Прости, пожалуйста, я не сдержалась и подралась с Аньес.
- И по какому поводу вы подрались?
- Я тебе покажу кое-что. Все остальные это уже видели. И поддержали Аньес.
Габриэль вывела запись с комма на голоэкран. При просмотре лицо Жюля мрачнело все больше и больше.
- Вообще я пришла просто поговорить, – сказала Габриэль. – И задать Аньес ровно один вопрос: почему она, если уж так ненавидит меня, не разберется со мной лично, а дерется с моей супругой, оскорбляет ее и угрожает расправой? В ответ я получила обвинения в том, что позорю семью и промотаю вверенные мне средства в первые же сутки. При том, что мне еще никто ничего официально не вверял.
- Понятно, – кивнул Жюль. – Чем закончился ваш разговор?
- Разговора как такового не вышло, все закончилось скандалом и оскорблениями в адрес Флёр, которые я отказываюсь повторять. Когда я вступилась за Флёр, Аньес попыталась выцарапать мне глаза, в чем не преуспела, – Габриэль снова размазала кровь по щеке. – Разумеется, мои слова – это только мои слова. Мне нечем их подтвердить, камеры выключены, и единственное, чему ты можешь верить – это мое честное слово. Одно против трех.
Жюль устало улыбнулся:
- Я тебе верю, Габи. Мне достаточно уже одного того, что я видел на записи. Ты все правильно сделала.
- Жюль, не сходи с ума, – снова попыталась встрять Ирэн. – Ты не видишь, как ее распустил? Все твое состояние улетит в никуда, если ты сделаешь ее своей единственной наследницей.
- Я уже велел тебе заткнуться, Ирэн, – устало сказал он. – И мне уже до головной боли надоела вся эта грызня за наследство, при том, что я жив и не собираюсь умирать. Аньес, я не буду напрасно сотрясать воздух словами о том, что мне за тебя стыдно. Тебе уже давно нет до меня никакого дела, ты старательно печешься только о моих деньгах. Но именно из-за тебя семью Картье считают сумасшедшими богачами, вытирающими обо всех ноги. И даже моя работа не может этого уравновесить. Так что если кто тут и позорит нашу семью, то только ты. Мне сейчас нисколько тебя не жаль. Все эти годы ты измывалась над сестрой и получила от нее по заслугам. Итак, если вы не хотите понимать по-хорошему, буду разговаривать с вами, как вы того заслужили. Ирэн, ты говоришь, что у тебя две дочери? Что ж, ты этого и раньше не скрывала. Отлично, в таком случае у меня дочь одна. И, раз уж матери у нее нет, она унаследует все, что оставит ей отец. Аньес и Виржини унаследуют то, что оставишь им ты. Этих средств им хватит, чтобы ни в чем не нуждаться до конца жизни и даже не работать. Считаю это справедливым. Кажется, мое время писать завещание все же пришло. Что ж, значит, пора.
- Я его оспорю! – прошипела Ирэн.
- Тебе не тягаться с Эмилио Агилерой. Я говорил с ним об этом недавно, и он с радостью согласился помочь. Профессор Агилера – лучший юрист на Сомбре.
- Он не единственный! Ради такого я и к Алеку Враноффски на поклон пойти могу.
Жюль лишь иронично усмехнулся:
- Ирэн, тебе следовало бы почаще интересоваться, с кем общается Габи. Иначе ты бы не принимала столь поспешных решений. Габи вхожа в Дом Враноффски на правах друга семьи. Увы, но в этот раз твоя нелюбимая младшая дочь переиграла тебя на твоем же поле. Ах да, забыл, что у тебя только две дочери. Что ж, тогда поражение от постороннего человека будет не таким обидным. Это все, что я хочу сказать тебе, Аньес и Виржини.
Повисла пауза, которую нарушила Габриэль:
- Если ко мне у тебя вопросов больше нет, я пойду. Флёр дома с ума сходит от беспокойства.
Жюль тепло посмотрел на дочь:
- Тебе не стоит возвращаться одной в таком состоянии, Карин, – он назвал ее вторым именем, как всегда в особо важные моменты. – Я тебя подвезу.

16.
Ари и Селина уехали, и Флёр снова осталась одна. Ей было неспокойно. Она уже несколько раз проверила, надежно ли закрыта входная дверь, и все время поглядывала на монитор, куда выводилось изображение с камеры. Когда там появился кар и остановился у дома, Флёр невольно потянулась за табуреткой. Но из кара вышла вполне живая Габриэль с пластырем на щеке, а вместе с ней – Жюль Картье. Флёр кинулась открывать.
Жюля Картье она не раз видела в прессе, да и семейное сходство между ним и Габриэль было очевидно. Вот только на головидении появлялся решительный и жесткий хозяин фармацевтической империи, а сейчас на пороге стоял просто немолодой мужчина с мягкой грустной улыбкой. Флёр шагнула навстречу и, слегка стесняясь, взяла его за руки:
- Спасибо, что подвезли Габи.
Сейчас Флёр видела, что Габриэль едва держится на ногах. Свет дневной, там что – побоище было? Жюль горько вздохнул:
- Хотя бы это я могу сделать.
- Это уже много, – убежденно сказала Флёр. – Габи, что у тебя со щекой?
Габи зло усмехнулась:
- Аньес решила, что без глаза мне будет лучше. У меня было другое мнение по этому вопросу.
- Да я ей самой… улучшу что-нибудь, если еще раз появится! – с внезапной яростью проговорила Флёр. – Да – ты ее, надеюсь, не убила? Не то чтобы я за нее переживала, просто неприятности с законом нам точно не нужны.
- Я ей нос разбила. Ну и пару синяков на лице оставила. Не то, чтобы я была этим горда, но Аньес говорила такие помойные слова, да еще все ее поддерживали... пока папа не приехал.
Флёр перехватила печальный взгляд Жюля. Она и раньше понимала, что в семье у Габи все плохо, но и представить не могла, что настолько. Словно в ответ ее мыслям, Жюль проговорил:
- Я уже давно от моей, так сказать, супруги и от старших дочерей ничего не жду, но их хотя бы забота о приличиях пока что держала в рамках.
Флёр спохватилась, что он так и стоит в дверях.
- Вы заходите. Хоть чаю попейте. Могу и какой-нибудь еды заказать. Гостевые комнаты свободны обе. Не в этот же змеёвник обратно ехать.
- Правда, пап, остался бы, – внезапно поддержала Габриэль. – На тебе лица нет. Я-то хоть в космос сбежала из этого, как Флёр сказала, змеёвника. Мне можно максимум смерти пожелать. А тебя каждый раз доят.
- Когда-то я все-таки любил эту женщину, – вздохнул Жюль. – Сейчас просто научился не вовлекаться – может быть, слишком. Это моя вина, и сейчас уже мало что можно исправить. Ну что ж, я думаю, мое отсутствие в этом доме просто не заметят.
Вероятно, Флёр выглядела напуганной, потому что Жюль улыбнулся:
- Нет, я не собираюсь совершать никаких отчаянных поступков. Я давно знаю, что моя семья трещит по швам, и я сблизился с... женщиной, которая понимает меня. Карин с ней знакома. Я уезжаю к ней, а вам желаю спокойной ночи, несмотря ни на что. И... Карин, мне очень жаль, что я не сумел как следует защитить тебя. Хотя должен сказать, что ты прекрасно справляешься, – в его глазах мелькнул лукавый огонек.
- Обними от меня Джо, – сказала Габриэль. – И приезжайте в гости. Будем дружить семьями.
Все с той же лукавой и чуть грустной улыбкой Жюль сел обратно в кар. Флёр провожала его взглядом, пока фары не скрылись за поворотом.

17.
3 декабря 3049 года
Джоанна уже давно понимала Жюля практически без слов. Когда он появился на пороге, она только спросила: «До завтра?». «Совсем», – ответил Жюль. Она кивнула и налила ему виски. А потом он смотрел, как растворяется лед, и долго говорил. А она, как всегда, слушала. Она умела слушать. Когда Жюль замолчал, она так же без единого слова обняла его.
Два дня Жюль просто отдыхал – как раз настали выходные. Потом взял из бара Джоанны ту самую бутылку абрикосового бренди из Старых Колоний, которую подарила ему Габриэль, и отправился к доктору права Эмилио Агилере.
Старый леханец принял его в гостиной. Непринужденно устроившись в кресле, в своем обычном белом костюме, оттенявшем его все еще черные волосы с редкой сединой и смуглую кожу, он был неимоверно похож на типичного дона, как их показывают в кино. Но, по иронии судьбы, мало кто так ненавидел донов, как Агилера. Увидев бутылку в руках Жюля, он удивленно поднял бровь:
- Что это за выпивка? Нет, поверьте, мой друг, я не намекаю, что вы хотите меня отравить, просто не представляю, откуда могла бы быть такая экзотика. А в экзотике я толк знаю.
- Дочь из Старых Колоний привезла, – ответил Жюль, наполняя бокалы. – Планета, кажется, называется Эним. По описаниям дочери – настоящий тропический рай, теплее Азуры.
- Ого! В ту сторону я не забирался дальше станции «Валькирия». Что-то там о Старых Колониях говорили, но даже названия планет не помню. Но все же – что такое произошло, что вы пришли соблазнять старого крючкотвора инопланетными чудесами? Подозреваю, что, раз вы идете ко мне, а не к Алеку Враноффски – который, между прочим, мой лучший ученик – значит, дело совсем дрянь.
Жюль долго молчал. Наконец он очень медленно проговорил:
- Мне нужно, чтобы мою жену – пожалуй, лучше уже сказать «бывшую жену» – и старших дочерей ничто со мной не связывало. В то же время я хочу оставить им право пользоваться домом.
Агилера присвистнул.
- Официальное расторжение родства? Это серьезно. Я занимался этим всего один раз, да и то... на бывшей родине. Причем это был мой родной и единственный сын. Он оговорил меня перед леханскими донами ради выгоды, которая, насколько я слышал, вышла ему боком. Как отец отца я могу вас понять. Но сразу должен предупредить – выйдет недешево, и это мягко сказано. Придется посуетиться. Поднимать на уши свидетелей, заставлять говорить кого надо и молчать кого не надо. Я обеспечу благополучный исход, но даже вам он обойдется неприлично дорого. Поверьте леханцу, хоть и бывшему, я знаю, какие суммы считаются неприличными.
- Ничего, – твердо сказал Жюль. – Мне самому не так уж много надо. Это, увы, всего лишь закрепление давно свершившегося факта.
Эмилио тяжело вздохнул.
- Теперь я понимаю, почему вы пришли именно ко мне. Оформить развод – дело нехитрое, тут бы Алек справился без проблем. Родство – другое дело. Я так понимаю, до поры до времени вы не ворошили это болото палкой и щадили их.
- Вы все сказали за меня, – криво усмехнулся Жюль. – И к Алеку я не пошел в том числе потому, что он дружен с моей младшей дочерью. Такие дела лучше доверить человеку, которого они никак не затрагивают лично.
- Ага, – в глазах леханца загорелся азартный огонек. Даже неприятные дела были для него прежде всего хитрой головоломкой, а решать головоломки он любил. – Теперь все складывается. Старший у Алека вроде как в Космофлоте служит, ваша младшенькая, я так понимаю, вместе с ним?
- По вам плачет следственный отдел нацгвардии! – усмехнулся Жюль. – Именно так. И поэтому я бы не хотел впутывать Враноффски в разгребание моих ошибок.
- Э, нет, нет, нет! – Эмилио даже отодвинулся, словно его прямо сейчас собирались утащить в этот следственный отдел. – Ловить преступников – не моя стезя. Лучше буду защищать интересы тех, кто от них пострадал, и тех, у кого возникли деликатные проблемы. Ари, значит… Я его знаю с детства. Он сильно изменился, поступив в Академию. Только не помню, насколько большая у них разница в возрасте с вашей младшей дочкой.
- Ровесники они. Ари старше на пару месяцев.
- Понятно. Да, Алека лучше действительно не впутывать в это дело, впрочем, он и сам не захочет ничего о нем знать ровно до того момента, пока оно не завершится. Все же мой лучший ученик. Уж кого-кого, а его не упрекнешь в отсутствии здравомыслия и умения делать правильные выводы… Да, прошу сразу меня простить – я буду расспрашивать. Много. Мне нужны подробности по делу и, увы, даже довольно грязные, о которых вы бы и не хотели вспоминать. Задачка-то нетривиальная. Особенно учитывая ваше воистину титаническое терпение все эти годы.
- Разумеется, я готов ответить, – кивнул Жюль, наливая себе и Агилере еще бренди. – Раз уж пришла пора все это вскрывать.
- Ну что ж. В общих чертах, друг мой, как вы дошли до такого решения? Вижу, вам не наплевать на дочерей. Человек, которому наплевать, выглядит и говорит иначе.
- Я все-таки люблю свою семью, – бесцветным голосом произнес Жюль. – Или любил когда-то, так, пожалуй, будет вернее. И в том, что получилось, есть и моя ответственность, поэтому я не могу все бросить и сказать, что я здесь ни при чем. Но семьи у меня больше нет. Ирэн недолюбливает младшую дочь, старшие ее откровенно травят. Недавно произошел эпизод, который закончился вмешательством нацгвардии. У меня есть запись с камеры видеонаблюдения. Я хочу отдать Ирэн и старшим дочерям то, что им причитается, и больше не иметь с ними дел. Все равно я как человек в этом доме не нужен.
Он говорил и сам удивлялся своему спокойному голосу. Словно рассказывал о ком-то другом. А ведь опасался не совладать с собой, когда шел к Агилере. Может быть, просто сам еще не осознал, что происходит. Все-таки сейчас он вычеркивал из жизни больше тридцати лет.
- Дела-делишки... – Агилера смотрел сочувственно. – Увы, так оно и бывает в семьях вечно занятых большими делами людей. Не вы первый, Жюль, и, как ни прискорбно, не вы последний. Пока существует человеческое общество. Я могу посмотреть на ту запись? Если она у вас с собой.
- Да, конечно, я собрал все материалы, которые относятся к делу. Если вы сочтете, что нужно что-то еще, донесу.
Жюль включил файл с записью бесчинств Аньес на квартире Габриэль, передал комм Агилере и отвернулся. Жаль, уши не заткнешь.
- Свет дневной... Флёр? – в голосе Агилеры звучало явное узнавание.
- Она супруга моей дочери.
- Преклоняюсь перед чувством прекрасного вашей младшенькой. В госпожу Андриотти влюблена половина ценителей оперы. Я и сам ей слал букеты с комплиментами, впрочем, я влюблен в ее голос абсолютно платонически. И та же половина убить была готова, чтобы приоткрыть тайну имени ее избранника или избранницы, но девочка держала все в секрете, и я могу понять, почему.
Запись кончилась. Агилера деловито кивнул:
- Будет неплохим аргументом. Но надо будет доказать факт планомерной травли. Было ли что-то еще со стороны матери и сестер? Раньше.
Жюль в который раз тяжело вздохнул.
- Было.
И он стал рассказывать. Про разбитый комм Габриэль, про переезд в комнату прислуги и мерзкое поведение старших дочерей, про драку Габриэль с матерью, про угрозы Ирэн отправить Габриэль в тюрьму, про отвратительную сцену дома после того, как Аньес явилась к Габриэль... С каждым эпизодом он словно глубже закапывал погребальную капсулу своей семейной жизни. Только вот вряд ли из нее вырастет дерево… Но странное спокойствие не оставляло его. Как будто теперь все встало на свои места. Как будто только сейчас он набрался смелости признать очевидное и сделать то, что давно должен был сделать. «Прости, Карин. Я опоздал на много лет. Но хотя бы что-то я еще могу».
Жюль уехал от Агилеры поздно вечером. В голове шумело от бренди – Габи была права, это очень коварный напиток, хотя Агилеру, похоже, не пробрало – но скорее даже от всего, что произошло сегодня. Не каждый день сжигаешь все мосты. Жюль составил список вещей, за которыми надо будет заехать, когда никого не будет дома. А лучше переслать список Рамоне, пусть все приготовит и передаст его курьеру. Появляться там еще хоть раз Жюль не хотел.
Джоанна ждала его с ужином из ближайшего кафе. Жюль извинился и сказал, что хочет побыть один. Здесь у него уже появился собственный кабинет, где он иногда работал. Но сейчас никакие деловые вопросы не шли в голову. Жюль включил электронную фоторамку со старыми снимками дочерей. Всех трех. На детских фотографиях – Аньес тринадцать лет, Виржини десять, Габриэль семь – они сидели в обнимку и смеялись. Жюль почувствовал, что плачет.

18.
30 декабря 3049 года
Рафаэля Нуарэ, конечно, предупреждали, что заново адаптироваться к жизни будет сложно. Но первая опасность встретила его сразу же за воротами госпиталя. Она имела вид Эрика, который чуть не задушил брата в объятиях.
- Полегче, кадет! – с напускной строгостью прикрикнул Рафаэль. – Не испытываю никакого желания загреметь обратно!
- Прости, – Эрик виновато опустил глаза. – Я сделал больно?
- Да нет, – улыбнулся Рафаэль. – Но ты уже не маленький мальчик, а я еще не вполне восстановил форму. Ты меня чуть не уронил.
- Ох, прости, пожалуйста, больше не буду. Просто так здорово видеть тебя на ногах и без всего этого… А то я, когда тебя навещал, из-за всех этих трубок подойти боялся. Да и потом тоже, ведь такая реабилитация…
- Ладно тебе, – Рафаэль потрепал брата по макушке. – Я все-таки не хрустальная ваза. Поехали домой.
День рождения Нуарэ не собирался как-то особо праздновать – во-первых, еще не до конца свыкся с мыслью, что жив, во-вторых, пока что быстро уставал. Родные и экипаж его поздравили – и ладно. Но Эрик решительно заявил, что берет дело в свои руки, и забронировал столик в «Синем быке», благо тот был недалеко. Только увидев меню, Нуарэ понял, как соскучился по нормальной еде. Он был неприхотлив, как любой военный, да и кормили в госпитале прекрасно, но многие недели научно рассчитанного сбалансированного диетического питания достали даже его. Сидя в удобном кресле, он поглощал стейк, запивал его вином, которое ему наконец-то разрешили, и был практически счастлив. Если бы еще Эрик немного умерил восторги по поводу его героизма… Впрочем, что с него взять – всей истории он не знает. Да, если на то пошло, Рафаэль и сам помнил немного.
- Что ты, что Снайпер, – надулся Эрик, когда Рафаэль сказал ему об этом. – Ну с ним-то понятно, а ты…
- А что я? – пожал плечами Рафаэль. – Я выбыл в самом начале.
Лицо Эрика ясно говорило, что, по его мнению, брат просто скромничает, но настаивать, так уж и быть, он не станет. К тому же, чем ближе ужин подходил к десерту, тем хитрее Эрик косился на свой комм. Рафаэль уже собрался поинтересоваться, что там брат такое задумал… и тут в зал вошел Нил Росс.
- Раф… я хотел сделать сюрприз… – почти виновато зашептал Эрик. Рафаэль только отмахнулся, вставая навстречу Россу. Они обнялись.
- С днем рождения тебя, – тихо сказал Росс. – С двумя.
- У тебя их теперь тоже два, – так же тихо ответил Нуарэ. Росс только улыбнулся:
- То ли еще будет!
Судя по тому, как Росс набросился на черничный пирог, санаторная кухня достала его еще больше, чем Нуарэ – питание в госпитале. При этом каким-то парадоксальным образом он ухитрялся говорить почти без пауз. О Лехане и Маринеске не было ни слова. Пушить хвост можно перед гражданскими или младшими по званию, хотя Нуарэ не любил и этого. С Россом им незачем было друг перед другом выпендриваться. Что нужно – они знали и так, что не нужно – не нужно. В свое время разговорчивость Росса порой выводила Нуарэ из себя, но сейчас он был благодарен другу, что тот говорил сам и не задавал лишних вопросов. Да и что Нуарэ мог рассказать – из того, что сейчас было уместно? Разве что вместе с Россом шутливо поужасаться въедливости Темницки и помечтать о скорейшем возвращении на службу. А что еще делать в этой жизни.
- И знаешь, – вдруг сказал Росс, когда они уже собирались расходиться, – извини, что я тогда наговорил всякого. Сам теперь не могу понять, с чего завелся.
- Я давно все забыл, – искренне ответил Нуарэ. Росс радостно улыбнулся и пошел на стоянку каров. Он чуть прихрамывал, но сейчас это уже выглядело особенностью походки, а не травмой.
- Ох и потрепало же тебя, – вслух сказал Нуарэ.
- На себя посмотри! – Росс, оказывается, все слышал. Он помахал рукой и скрылся за углом. Нуарэ чуть дернул плечом – эта привычка была у них с Эриком общей. У него, по крайней мере, руки-ноги на месте, всех последствий сейчас – быстрая утомляемость. Даже обидно, что на службу возвращаться пока не разрешили.
И чем заниматься в ожидании того разрешения – было совершенно неясно. С одной стороны, времени после всех необходимых процедур и занятий в бассейне оставалось не так много. С другой – все равно гораздо больше, чем он привык. Даже если представить, что это такой затянувшийся отпуск. Эрик, конечно, был счастлив – столько времени можно проводить вдвоем, даже немного гулять по городу. Но Рафаэль начинал звереть. Мозг требовал новой информации. Болтать о повседневных делах или пересказывать старые истории – это приятно, но мало.
Звонок от Сандрин, его кузины, стал настоящим спасением. Вообще-то она просто позвонила узнать о его самочувствии, и между делом рассказала, что собирается на ежегодную технологическую выставку – там обещали представить новую систему дополненной реальности. Сандрин неважно ориентировалась на местности и ценила такие вещи. Неожиданно для себя самого Рафаэль вызвался пойти с ней. Все лучше, чем бродить из угла в угол.
Большинством технологий Рафаэль интересовался ровно в той мере, в которой они полезны для космофлота. И теперь, наблюдая на экране, как хрупкая брюнетка в темном визоре (та же, что стояла перед экраном и комментировала презентацию) движется по городу, а перед ее глазами возникают указатели или сигналы о препятствиях, он задумался, что в случае операции в городе это может быть весьма полезно. Только заранее загрузить подробную карту на случай перебоев со связью… На Маринеске система дополненной реальности в машине посольства сильно сократила им путь до терминала. Даже удивительно, что у дипломатов есть то, чего пока еще нет у космофлота. Рафаэль даже начал набрасывать в уме аналитическую записку на эту тему. Ведь ситуации бывают всякие, как показал тот же Маринеск, даже на визоры нельзя полагаться постоянно… Задумавшись, он пропустил момент, когда презентация закончилась. Видеоролик пошел на второй круг, а девушка-комментатор куда-то пропала. Как и Сандрин. Обругав себя пнем, Рафаэль пошел ее искать.
Сандрин как будто растворилась. С одной стороны, не ребенок, разберется, тем более что здесь не было шансов потеряться – все доступные системы мигали, звучали, вибрировали при касании, направляя посетителя в нужную сторону. С другой, на что это похоже – вызвался составить компанию и завяз в аналитических записках! Рафаэль уже начал злиться на себя, что вообще пошел. Но что оставалось делать? Сидеть дома и рычать на стены? Тогда лучше уж сразу к Темницки. Впрочем, помешанным на службе солдафоном Рафаэль все же не был, и выставка постепенно завладела его вниманием. Даже безотносительно военного применения там было много интересного. Забавные детские модели комм-линков, системы видеонаблюдения, усовершенствованные визоры для слабовидящих… Рафаэля невольно передернуло. Ему в чем-то повезло, что стрелявшие метили в корпус, а не в голову – тогда, даже если бы он выжил, зрение спасти было бы почти невозможно. Нуарэ видел хорошо даже по инопланетным меркам, и мысль о слепоте, даже частичной, была для него худшим ночным кошмаром. Он поспешил отойти от стенда… и тут же на кого-то налетел.
- Простите, – произнес мелодичный тихий голос. Свет дневной, это же девушка-комментатор со стенда дополненной реальности! Она не доходила Нуарэ и до плеча, так что, неловко отступив назад, коммандер едва не сбил ее с ног.
- Это вы меня простите. Надеюсь, вы в порядке?
- Кажется, да, – она слегка улыбнулась. Что-то в этой улыбке и во всем ее облике было не так. Невысокая, бледная до прозрачности даже для Сомбры – но дело было не в этом. Слишком спокойное, почти отрешенное лицо, очень сдержанные движения… И этот непроницаемый визор – ладно, презентация, но зачем он сейчас? Нуарэ невольно покосился на стенд, от которого так поспешно отошел – откровенно говоря, шарахнулся. На ней, кажется, одна из этих моделей…
- Вы позволите? – спросила девушка и, прежде чем Нуарэ успел ответить, едва ощутимо коснулась его лица. Он чуть вздрогнул – ее пальцы были ледяными. А может быть, и не поэтому… – Я не вижу с рождения, – пояснила она.
- Но… как же так? – воскликнул Рафаэль, прежде чем осознал, что ляпнул.
- Что делать, – ему показалось, или она действительно печально вздохнула? – Даже наша медицина может не все.
Теперь Нуарэ хотелось провалиться сквозь землю. Сам ведь только что думал, насколько малы шансы восстановить потерянное зрение, а ведь бывают же врожденные нарушения, и явно не все можно скорректировать… Девушка смотрела на него с той же спокойной улыбкой, и он принялся сбивчиво объяснять:
- Простите еще раз… я не хотел вас задеть… я понимаю, что это прозвучало крайне бестактно…
«Да что за бормотание, как будто я школьник и на урок опоздал!» – разозлился Рафаэль. Злость встряхнула его и помогла собраться с мыслями. Он продолжал уже спокойнее:
- Понимаете… меня, фактически, вернули с того света. Волей-неволей начнешь верить, что сомбрийская медицина реально всесильна.
- Вот как! – в тихом голосе прозвучало изумление. – Но что же с вами произошло? Если это, конечно, не военная тайна.
Теперь пришла очередь Рафаэля изумляться:
- Как вы догадались, что я военный?
- Я просто так сказала, – девушка засмеялась и на секунду стала похожа на живого человека, а не на тень. – Значит, я угадала? Кстати, меня зовут Имельда.
- Рафаэль, – он осторожно пожал протянутую руку. – Нет, конечно, я могу рассказать. Что называется, откровенность за откровенность.
Сандрин так и не нашлась, но Рафаэль не чувствовал по этому поводу никаких угрызений совести. В конце концов, не маленькая уже. С Имельдой они проболтали почти до закрытия выставки. Он рассказал ей о себе – конечно, в пределах допустимого. Имельда познакомила его со своим отцом, Хьюго Брауном. Это имя было Рафаэлю знакомо. Один из ведущих инженеров на Сомбре, глава крупной компании и организатор самой этой выставки. Браун был готов еще неделю рассказывать о своих разработках, он пришел в восторг от того, что многое представляло интерес для космофлота – но вниманием Нуарэ завладела Имельда. Ее бледное лицо оживало, когда она объясняла, как тестирует голосовые интерфейсы – ведь кто проверит их лучше, чем человек, для которого это единственный возможный канал связи с миром? Нуарэ снова почувствовал неприятный холодок. Все-таки он мало чего боялся так, как потерять зрение. А Имельда просто жила. И даже не обиделась на его дурацкую реплику. А еще… она красива. В ее внешности было мало общего со стандартами красоты, на Сомбре ценили рослых и спортивных девушек, но Рафаэлю на те стандарты всегда было плевать с самой высокой орбиты. Длинные темные волосы, тонкие черты бледного лица, изящные руки… И вот ее он чуть не сбил с ног? Рафаэль казался сам себе огромным, неуклюжим и громким. Уходя с выставки, он спросил:
- Скажите… мы могли бы встретиться еще раз?
- Конечно, – улыбнулась Имельда. Они обменялись кодами личных каналов. И даже хорошо, что Имельда не могла видеть его смущение…
Вернувшись домой, Рафаэль долго бродил по комнатам. Он как будто заново увидел знакомую с детства обстановку. Лестница на второй этаж, где жили они с Эриком, диванчик в холле, постоянно торчащий на проходе пуфик… С неожиданной злостью Рафаэль отпихнул его в сторону. Нет, так тоже не годится. Он повертел пуфик в руках, оглядывая гостиную, и резко направился с ним в тот угол, где об него нельзя было споткнуться даже в полной темноте.
- Рафи, ты наконец его убрал! – засмеялась мать. – Сколько лет он тут…
- Угу, – кивнул Рафаэль. – Надоел уже.
- Да ладно, – пожал плечами Эрик, появляясь в дверях. – Как-то уже и привыкли его обходить…
- Не забывай, – назидательно произнес Рафаэль, – я после госпиталя. Координация не вполне восстановилась.
И быстро ушел к себе.

19.
20 января 3049 года
Эрик Нуарэ как раз выходил из Академии после экзамена, когда его комм-линк завибрировал. «На всякий случай напоминаю, что меня давно выписали, так что можешь все-таки попытаться свернуть мне шею, как обещал». Подпись на экран не поместилась, но и так было понятно, что это Снайпер. Писать Эрику не хотелось, он нажал на голосовой вызов.
- Издеваешься, да? – поинтересовался он вместо приветствия.
- Нисколько. Я давно говорил, что у тебя все задатки. Так все-таки?
- Я последний экзамен сдал. Готов хоть сейчас.
- Ты знаешь мой адрес, – и сигнал отбоя. Впрочем, к такой манере общаться Эрик уже привык.
День выдался холодным, но ясным, и в такую погоду Снайпер предпочитал проводить тренировки где-нибудь на воздухе. Вот и сейчас Эрик пересчитал собой, кажется, все неровности полянки в парке неподалеку от дома Враноффски. Да, насчет «шею сверну» он точно высказался опрометчиво. Но, свет дневной, это было, кажется, еще летом!
- Ты что, помнишь вообще все, что тебе ляпнули? – спросил Эрик, в очередной раз поднимаясь и отряхиваясь.
- Иначе не умею, – пожал плечами Снайпер. – Продолжаем. Неплохо справляешься.
После тренировки они сидели в его комнате на верхнем этаже и пили чай. Самый настоящий, с Маринеска. Эрик сначала хотел отказаться, но вовремя себя одернул. Планета не виновата в том, что на ней творят терране. Чайный куст в этом тем более не виноват. Да и творить эти самые терране там уже ничего не будут. А чай вкусный.
Обычно неразговорчивый Снайпер в этот раз был сам на себя не похож. Впрочем, ему было о чем рассказать – в отряд Карреры, лишившийся на Маринеске половины состава, пришло пополнение. «И Алла», – добавил он с усмешкой. Да, одним из семи новичков была девушка. Женщин в космофлоте хватало, но в ударных группах они были редкостью. По описанию Снайпера Эрик понял, что пару раз встречал эту самую Аллу – и да, она у Карреры будет на своем месте. Высокая, по-мужски широкоплечая, с белокурой косой, на тренировках убранной в тяжелый узел, она первым делом вышла на спарринг с самим сержантом.
- Каррера взревел, что над ним издеваются и как будто ему меня мало, и качественно вытер ею пол. Алла, впрочем, осталась довольна. Кое-кого из наших, наоборот, вываляла она сама. Потом вышла на меня. Было интересно.
Эрик уважительно кивнул – «интересно» для Снайпера означало очень серьезного оппонента.
- А после тренировки, – продолжал Снайпер, – Алла попросила меня задержаться и еще раз кое-что показать. Мигель попытался сострить и получил в ухо. В итоге остались оба. Могут быть хорошим тандемом, не позавидую тому, кто будет иметь с ними дело. Я против них держусь, но это я.
Повисла пауза.
- Кстати, – сказал Эрик, хотя это было совсем не кстати, – послезавтра же презентация «Этуаль верт»! И Ален Шейно прямо лично мне прислал приглашение! И Эжени тоже!
Лицо Снайпера не выразило ничего. Эрик чуть замялся.
- В общем, они… ну… это отличная группа. И поскольку у них в новом альбоме песня про… недавние события, Шейно обещал проходку любому с «Сирокко», кто захочет прийти. Пошли с нами, а? Там и все ребята будут, с которыми в Клэр-Фонтэн…
Эрик не успел договорить – Снайпер жестом оборвал его.
- Спасибо, но нет. Ты же знаешь, я в целом равнодушен к музыке. Асахиро вот мог бы пойти, но они с Зои, насколько я знаю, на Ракуэне. Удачно вам провести время.
Весь его вид говорил, что развивать тему он не собирается. Эрик только вздохнул. Но уж Рафаэля он туда затащит!
Эрику повезло – к брату как раз зашел Леон Эрнандес с какими-то служебными вопросами. Это даже хорошо, а то Раф, кажется, уже мхом оброс от сидения дома. К тому же Леон любит музыку, вдвоем уговаривать удобнее.
- Вы пойдете? – спросил Эрик.
- Конечно! – воскликнул Леон. – Хотя, признаться, немного боюсь.
- Я тоже, – вздохнул Эрик.
Рафаэль, слышавший разговор, вопросительно поднял бровь. Леон коротко объяснил ему про новую песню.
- Вы же понимаете, коммандер, одно дело – когда поют про кого-то далекого типа первых колонистов или, там, про Жиля Нуарэ, при всем к нему уважении. А тут – про нас.
- А что… про дедушку тоже есть песня? – озадаченно переспросил Рафаэль. Эрик фыркнул. Нет, Раф – замечательный старший брат, но вот из-за таких, как он, и пошла легенда, что все Нуарэ с рождения слушают только гимн Республики и военные марши!
- Дать послушать? – Леон уже подключал портативный динамик. – Ребята стремятся к звучанию докосмической эры... ну... как они его понимают. На концерты попробуй дешевый билет добудь – фан-клуб все расхватает в первых рядах. Нам очень повезло с этими приглашениями.
Эрик сам любил эту песню у «Этуаль верт», хотя и немного стеснялся в этом признаваться. А ведь правда отличная вещь, и дело совсем не в том, что про дедушку – в конце концов, он дедушку даже почти не помнил. То ли дело Раф. Но и ему, кажется, понравилось.
- Последний вопрос, – сказал Раф. Эрик был готов по-детски захлопать в ладоши от радости. – Насколько я помню, рок-концерты обычно проходят в стоячих залах. Мне пока не рекомендовано подолгу стоять…
Вместо ответа Эрик просто вывел на экран своего комма то самое приглашение от Шейно и выделил строчки: «Если по состоянию здоровья или иным причинам кто-то предпочтет слушать нас сидя, на верхнем ярусе зарезервированы столики». Рафаэль только кивнул. Довольный Эрик умчался обзванивать ребят и выяснять, кто точно придет.

20.
22 января 3049 года
- Я не понял, мы в «Сателлите» или в военном космопорту? – обратился Ален Шейно к группе. В зале засмеялись. Эрик, стоявший в первом ряду, огляделся – да уж, сейчас клуб мало напоминал площадку рок-концертов, в зале преобладали темно-синие мундиры со звездами. Да что говорить, они с ребятами сами пришли в своей кадетской форме. А уж на верхнем ярусе собралась целая галактика. Из-за света софитов Эрик не видел лиц, но знал, что, кроме брата, там капитан Да Силва, капитан О’Рэйли, сестры Ридо… Собрались, похоже, все, кто был на планете и хоть немного интересовался музыкой. Эрика ткнули в спину – о, вот и Дан Враноффски со всеми своими девчонками. Эрик попытался подвинуться, чтобы пропустить вперед хотя бы хрупкую Эстеллу, Дан махнул рукой и поднял ее на плечи. Сзади запротестовали, и Дан отошел вбок.
Обменявшись с клавишником парой шуток об акустике в космопорту, Шейно сделал знак группе, и концерт начался песней о Жиле Нуарэ. Теперь Эрику было не до того, чтобы выискивать в зале знакомых – он подпевал, прыгал, размахивал руками, наступил кому-то на ногу, и ему не было стыдно. Тем более что это оказалась Эжени, которая просто наступила в ответ, а ботинки у них были одной модели.
Новая песня о маринесских событиях была в программе третьей. Шейно отошел вглубь сцены, и из-за кулис появилась Флёр Андриотти. Эрик не знал ее, но слышал о ней от матери и видел фото. Да и в фан-клубе обсуждали, что в презентации участвует оперная певица. Какой-то дурак начал было прохаживаться, что она терранка, но на него накинулись всем клубом. На Флёр было длинное концертное платье точно такого же темно-синего цвета, что и форма большинства слушателей. Когда она запела, Эрик почувствовал, что у него перехватывает дыхание. Кажется, еще немного, и он разревется, как маленький.
Песня закончилась, и зал просто взорвался аплодисментами. Эрик встретился взглядом с доктором Картье, тоже стоявшей в первых рядах – она вытирала слезы. Ребята громко восхищались новой песней, Костя, как выяснилось, записал ее на комм и теперь обещал слушать по двести раз на дню. Эрик кое-как пробрался в сторону, к Дану и Эстелле. Иначе он боялся уже не совладать с собой.
Рядом тут же оказались Эжени и доктор Картье.
- Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Эжени. Эрик с трудом сглотнул.
- Да нет, ничего… Песня потрясающая… Просто… ребята теперь будут обсуждать, а я… пока не готов. Им это история, пусть и недавняя…
- А коммандер Нуарэ – твой брат, – закончила за него Эжени. Эрик благодарно кивнул – она понимала.
Еще через пару песен у Эрика завибрировал комм. Рафаэль писал: «Лезь наверх. Этот псих Шейно прислал бутылку азурианского игристого». Голосом общаться здесь было нереально – даже с Эжени приходилось почти перекрикиваться. Эрик написал в ответ: «Эй, я несовершеннолетний!». «Полгода не считается – это раз. С братом можно – это два. И других зови, если хочешь. Мне все равно больше бокала нельзя». Кажется, Рафаэля все-таки подменили.
- Пойдем к Рафу наверх! – предложил Эрик. – У него там азурианское игристое, предлагает угоститься. Тебе вообще уже восемнадцать, никаких проблем.
- А пойдем! – обрадовалась Эжени.
- Доктор Картье, идите и вы с нами!
Габриэль смерила его долгим взглядом, а потом ответила – с улыбкой, но не менее твердо, чем Снайпер:
- Спасибо, но нет. Флёр в перерыве обещала выйти в зал.
И что на них на всех нашло? Эрик взял за руку Эжени, плохо видевшую в темноте, и направился на верхний ярус.

21.
15 февраля 3049 года
Виржини Картье… нет, Феррар, как же сложно привыкать! – ежилась на заднем сидении общественного кара. Ехать общественным транспортом, пусть даже комфортнее монорельса, было неуютно. Впрочем, до станции монорельса от особняка Картье было далеко, а погода не радовала. Пронизывающий ледяной ветер норовил забраться под пальто, а небо заволокло свинцовыми тучами. На улице круглые сутки горели фонари, а в окнах домов свет выключали только уже совсем поздней ночью. И ладно бы погода, она всегда такая, Виржини привыкла, но место, куда она ехала, внушало только тревогу и смутный страх. Она не знала наверняка, как ее примут и не выставят ли вон. Что скажет ей сестра? До недавнего времени она ни за что не назвала бы Габриэль этим словом и предпочла бы обойти ее дом десятой дорогой, обозвав его вонючим хлевом или как-нибудь еще в таком роде, но до недавнего времени все вообще было не так.
Все пошло кувырком. С того самого момента, когда папа сказал маме: «Ирэн, ты говоришь, что у тебя две дочери? Что ж, ты этого и раньше не скрывала. Отлично, в таком случае у меня дочь одна». Тогда Виржини не оценила всю серьезность его намерений. Она привыкла, что у нее есть мама, которая наряжает и балует, и есть папа, который постоянно лезет с идиотскими сомбрийскими ценностями, которые придумали нищие неудачники (так говорят мама и Аньес), но если посмотреть умильно и пролепетать, что ты все поняла насчет этих ценностей (все равно они дурацкие!), то папа сменит гнев на милость. Не зря же Аньес его называет «папочка-тряпочка». А если громко заплакать, мама спасет и скажет: «До чего ты доводишь собственного ребенка!». Когда Виржини стала взрослой, папа раздраженно говорил, что «ребеночку» уже под тридцать, а ведет себя как младенец, и стыдно должно быть, и уходил в свой кабинет. Ну и ладно. У Виржини была старшая сестра, самая лучшая в мире, смелая, дерзкая, которая всегда получает свое, и ей никто не указ. Она крутая, прямо как в сериалах. Виржини проводила у голоэкрана все свободное время, смотря на наряды и украшения сериальных героинь. Самые любимые были яркими и дерзкими, как Аньес, никогда не терялись с ответом и любого ставили на место. Виржини очень нравилось ставить других на место. Вот только хлесткий ответ в стиле любимых героинь почему-то никогда не приходил в голову. Но рядом была Аньес, и можно было повторять за ней. Или мама, которая точно быстро разберется и покажет всем их места.
И все бы хорошо, если бы не Габриэль. Ее почему-то поставить на место не получалось. Она могла одной фразой заставить почувствовать себя полным ничтожеством. А то и вовсе ничего не говорить, но от выражения ее лица хотелось утопиться в самом ядовитом болоте от отвращения к себе. С годами конфликты между сестрами только множились. Аньес откровенно ненавидела Габриэль, Виржини во всем ей поддакивала. Издевательские реплики Аньес казались ей верхом остроумия. Сама Виржини редко находилась с достойным ответом и предпочитала разреветься, чтобы пожалели. А потом, когда обидчик получит свой разнос, заесть волнение солидной порцией сладостей. Она сама не заметила, как пропустила момент, и стоило лишь чуть занервничать, истерика подкатывала непроизвольно, заставляя биться на полу с булькающим плачем и криком, от которого она пару раз срывала голос. К тому времени Виржини окончательно расплылась и наела свисающие бока. Семейный врач ругался, мама покупала Виржини очередную справку, дающую освобождение от физнагрузки в школе, хотя за нее никто не ставил отметок, Виржини валялась на диване и объедалась пирожными. Она не замечала, что ее дразнят, считая это проявлением зависти. Фраза «Я могу себе это позволить» вообще была решающим аргументом в любых спорах. Так говорила мама, потом Аньес. Виржини радостно подхватила и смаковала как новую вкусную конфету. Это была очень взрослая фраза. Но на Габриэль она не производила впечатления. После той истории с коммом Габриэль вообще ушла жить в комнату рядом с прислугой, сказав: «Ах, тут ничего моего нет? Ну и сдали бы меня в приют. Было бы хоть честно». Аньес тут же ядовито высказалась, мол, давно пора, настолько никчемное создание не может быть дочерью Картье, только служанкой, заодно и денег сэкономим, платить не надо будет. Виржини эта фраза привела в полный восторг, и она с радостью захихикала, повторяя это за Аньес. Весь день они развлекались, крича: «Прибери в моей комнате, тварь!».
Расплата настала с папиным приходом. Он очень жестко осадил Аньес и Виржини, сказав, что сейчас покажет им, кто тут тварь. Аньес пыталась что-то нагло ответить, но папа только посмотрел на них обеих с каменным лицом и сказал: «Вон в свою комнату. Обе». Когда у папы такое лицо, с ним лучше не спорить. Тогда он быстрее успокоится. Потом они что-то выясняли с мамой, но мама быстро замолчала. А на следующий день Виржини не смогла расплатиться в дорогом магазине, выбирая себе наряд для очередной вечеринки. Это было страшным унижением. Испуганно лепеча про какую-то техническую ошибку, она вернулась домой вся в слезах. Аньес тоже не смогла купить себе очередное дорогое украшение, которые она скупала чуть ли не килограммами. «Папочка-тряпочка» спокойно объяснил, что за неподобающее поведение заблокировал их счета. И что если их поведение по отношению к Габриэль, которая им сестра и полноправный член семьи, останется таким же безобразным, он аннулирует счета совсем. Аньес было двадцать один, Виржини – восемнадцать, и перспектива даже не получать карманные деньги как школьницы, а вообще их не иметь и просить купить каждую вещь, да еще и унижаться и говорить, зачем она нужна, была кошмарной. Аньес просидела так три месяца. Виржини наврала, что раскаивается и никогда больше так не будет, а потому обошлась месяцем. Но и та, и другая затаили на младшую черную злобу. Аньес не раз желала Габриэль смерти, естественно, пока папа не дома. Мама пыталась вмешаться, но папа спокойно посмотрел на нее и спросил: «Что-то с памятью, Ирэн?». Мама больше ничего не говорила.
…Виржини тяжело вздохнула. Как же давно, оказывается, все это тянется. Как самое настоящее ядовитое болото, которое стояло потихоньку и лишь иногда выпускало на поверхность зловонные пузыри. А стоило поворошить его палкой – забрызгало всех. Когда все пошло наперекосяк? Точно до этого проклятого комма. Ведь иногда с Габриэль даже получалось нормально поговорить. Вот как в тот раз, когда Виржини болела и маялась от скуки, а Габриэль – ей было тогда десять – развлекалась на компьютере тактическими играми.
- Эй, чего ты тут делаешь? – спросила Виржини
- Играю, – спокойно ответила сестра. – В го. В галактик-нет ракуэнские учителя новые задачки выложили. Сложные такие. Я две решила – три часа потратила.
- Что такое го? – спросила Виржини.
- Игра такая, – сестра по-прежнему отвечала спокойно. – Старинная, ей много тысяч лет, ее еще на Терре в докосмическую эру придумали этнические предки ракуэнцев. По ней даже чемпионаты проходят с ценными призами.
- А тебе зачем? Мы же и так можем себе позволить.
- Да я не за приз. Интересно же. Мы с одним ракуэнским мальчиком четыре дня сражались. Он выиграл, конечно, но он меня и старше на четыре года и опытнее.
- А как играют?
- А… тебе правда интересно?
- Да, – нерешительно сказала Виржини.
- Тогда садись рядом. Я покажу. Только приготовься сразу, что ты можешь не выиграть. И обещай не реветь, если проиграешь. Это же обучение.
- Ну… ладно.
Следующую пару часов они сидели и передвигали по экрану черные и белые камешки, нарисованные так, что от настоящих не отличить. Виржини мало что поняла, но почему-то с Габриэль было не так скучно.
- А ты не такая уж и плохая, когда не дразнишься, – вдруг сказала Виржини.
- Ты тоже, когда не повторяешь всякую дрянь за другими.
Кажется, была еще парочка таких спокойных вечеров, когда они то играли в теневой тарот, то танцевали и дурачились. Но только если мамы и Аньес не было дома, иначе все катилось по-старому. Просто, как только они появлялись – как-то само собой хотелось язвить и ругаться. Потом вся эта история с подработкой Габриэль, после которой о нормальных отношениях не могло быть и речи. Аньес и Виржини называли ее бесплатной служанкой, сестра огрызалась, что на старшую позарится только пьянь из доков, а среднюю обзывала колбасным дирижаблем, у которого одна извилина, да и та – след от шляпки. А уж когда Габриэль поступила в эту свою Академию… Виржини так и не поняла, что случилось. Папа улетел на Ракуэн по делам компании, а когда вернулся – мама размахивала у него перед носом медкартой и грозилась отправить Габриэль в тюрьму, если только она посмеет появиться хоть за милю от дома. Что между ними произошло, Виржини так и не узнала, потому что папа запретил поднимать эту тему.
Шесть лет учебы от младшей не было ни слуху, ни духу. «Меньше вони стало», – сказала Аньес. Естественно, когда папы не было дома. Виржини снова ее поддержала. Это по-прежнему казалось ей остроумным. Все было просто и понятно. Мама хорошая, младшая сестра против мамы, значит, она сволочь, а папа ее почему-то защищает. Виржини кое-как окончила колледж и сидела дома, изредка выбираясь на вечеринки. Досуг ее был все тем же – просмотр сериалов и поедание пирожных на диване. На прогулки она отправлялась редко, ходить пешком ненавидела и постоянно болела. Предписания семейного врача она не выполняла. От частых болезней она сильно уставала, от усталости становилась раздражительной и впадала в истерику по любому поводу, а потом отлеживалась несколько дней в постели, если истерика была особенно громкой.

22.
Виржини вышла на полдороге. Она чувствовала, что ей надо срочно перекусить, иначе она позорно грохнется в обморок прямо на улице. Вот смеху-то будет. Она сама не вполне понимала, зачем едет – сейчас над ней можно только посмеяться. Как они с Аньес смеялись над Габриэль.
Когда пришли новости об исчезновении корабля, на котором служила Габриэль, мама ничего не сказала, только демонстративно переключила канал головизора. Виржини пожала плечами – умерла так умерла. Аньес предусмотрительно вела себя прилично при папе, но когда вышла курить, а курила она теперь постоянно, не скрыла радости и сказала, что ее золотая мечта наконец сбылась, и теперь «папочка-тряпочка» разделит наследство по справедливости. Виржини еще не знала тогда, что она имела в виду под справедливостью. Папа очень сильно горевал, но не торопился сажать дерево в парке памяти. Исчезновение младшей сильно по нему ударило. Он все больше уходил в работу и подолгу не бывал дома. Когда корабль таки вернулся, он расцвел. Зато Аньес просто бесновалась. Естественно, когда папа не видел.
Потом грянул новый скандал. Что младшая предпочитает женщин, давно знала вся семья, тут, в общем, ничего особенного нет. Та же Аньес спокойно встречалась и с парнями, и с девушками. Но когда из светской хроники стало ясно, с кем именно она заключила семейный союз, мама была в бешенстве. Оперная певица, не из Великого Дома, не из приличной семьи, беженка с Терры. Позор для семьи и пятно на репутации. Не говоря уже о том, что проклятая терранка унаследует долю младшей, если та все-таки погибнет в своем дурацком космосе. Аньес как-то нашла, где они живут, и отправилась ставить терранку на место. Драку зафиксировала камера слежения, которая была включена, и младшая явилась разбираться. Ну и разобралась. Аньес разодрала ей щеку ногтями, но сама получила по лицу так, что огромный синяк еще очень долго не сходил. Виржини она не тронула, но довела до истерики словесно, а маме пообещала сломать руку. Оказывается, мама ее уже била, за что младшая сломала ей два пальца. Вернувшийся папа не захотел урезонить младшую, а встал на ее сторону. Виржини понадеялась, что хоть ее отчаянные вопли про попытку убить Аньес и маму подействуют. Но папа лишь отмахнулся от нее, как от недалекой дурочки, сказав: «Не неси чушь». Это так оскорбило Виржини, что слезы сами покатились у нее из глаз. Мама назвала младшую тварью и сказала, что больше не желает с ней знаться, и дочерей у нее две. Вот тут-то папа и сказал, что у него – одна. После этого с Виржини опять приключилась истерика, папа увез младшую домой, Аньес трогала разбитое лицо, скрежетала зубами и крыла младшую и ее супругу такими словами, которых, наверное, даже в доках не говорят.
А через некоторое время пришла повестка в суд. Папа подал на развод с мамой. Второй иск был об аннулировании родства между ним и Аньес с Виржини. Процесс был закрытым «из соображений приватности». Аньес сказала, что приходить надо как можно позже – пусть понервничают. Но нервничала только Виржини, которую после процесса вообще пришлось срочно везти в клинику. Потому что как так можно? Они лишались фамилии Картье, особняком им разрешалось пользоваться безвозмездно, но без прав собственности на него – словно из милости пустили! Маме и Аньес запрещено даже приближаться к дому младшей под страхом тюремного заключения, Виржини можно (что она там забыла?), но только до первого инцидента. Габриэль не было на планете, и ее интересы представляла проклятая терранка, которую Виржини к тому времени ненавидела так, что мечтала на куски порвать. Вместе с младшей, разумеется. Сволочи поганые, все из-за них. Это они отняли у нее нормальную семью, благополучию которой завидовала вся Сомбра. Во всяком случае, так Виржини думала еще совсем недавно. А потом…
Кусок ягодного пирога не лез в горло. Неожиданно для себя самой Виржини почувствовала, что ее воротит от сладкого. «Мадемуазель, – вспомнила она вкрадчивый, но непреклонный голос семейного врача, – вы на прямой дороге к диабету. Я могу дать вам рекомендации, чтобы этого не случилось, но я почти уверен, что вы их проигнорируете так же, как и предыдущие. Я чту медицинскую этику, но когда пациент так упорно гробит себя – боюсь, я бессилен».
- Что-то не так? – спросила молоденькая официантка.
- Нет… все хорошо… – выдавила из себя Виржини. – Просто что-то… очень сладко.
- О, тогда позвольте вам предложить ягодный мусс! Он приготовлен без добавления сахара. Легкое и полезное блюдо.
Еще недавно Виржини только фыркнула бы – мол, все это диетическое питание для дурочек, отказывающих себе в удовольствиях. Но сейчас она ясно понимала, что от сладкого ее стошнит. Вот прямо на ее новое пальто и на пол кофейни. И тогда у младшей останется только милостыни попросить.

23.
Габриэль весь день была дома. В который раз она ловила себя на непривычном ощущении, что выходной – это не мучительные поиски занятий, а просто время, в которое можно и нужно отдыхать. Да, и даже не править статьи и не переписываться с доктором Темплом! Выпить маринесского чая с маринесскими же сушеными персиками, дочитать наконец «Когда кончится шторм», который она забросила со всеми событиями осени, а зря – роман отличный. А девушка-биолог, главная героиня, чем-то похожа на Амалию Враноффски.
Домашний терминал мигнул уведомлением. Габриэль засмеялась – вот только вспомнила… Амалия прислала фотографии, где они с Дарти плавали с дельфинами на биостанции во Вьентосе. Она оформила ему приглашение на участие в исследовании – ее подруга Розалинда Стивенс нуждалась в материале для работы по зоотерапии. Дарти ехидничал, что его сдали на опыты, но согласился. Плавать он умел чуть лучше топора, но Амалия время не теряла. Габриэль написала в ответ, чтобы были осторожнее с нырянием, и сама себя упрекнула: «Ты можешь хоть иногда не о работе?».
Зои тоже прислала фотографии из отпуска. Они с Асахиро давно вернулись, но Зои немедленно поглотила работа в клинике, а Асахиро не вылезал с тренировок с новым составом. Все семеро новичков оказались наслышаны и про «с ножом на плазму», и про «того супербойца, который в одиночку взял флагман», так что от перевода к Каррере сияли, как звезды. По счастью, в этом отпуске Асахиро все-таки ни во что не вляпался – Зои отдельно упоминала об этом в письме. «Но из их разговоров с Кирой я поняла только слово «чай»!». Ну правильно, там же почти соотечественники… С Ракуэна Асахиро привез в подарок Габриэль чуть не целый мешок чая, так что теперь и у нее был специальный чайный шкафчик. Хотя, конечно, до коллекции Ирмы… как же ее… Срезневской все равно было далеко. Габи порадовалась, что год спустя эта история уже вызывает у нее только улыбку.
Пришла с урока Флёр. Габи налила чаю и ей, а потом сидела и слушала, как Флёр упражняется на флейте. Когда она отложила инструмент, от входной двери вдруг раздался сигнал. «Кто там еще?» – недовольно проворчала Габи. Во-первых, они никого не ждали, во-вторых, после явления Аньес она нервно относилась к визитам без предупреждения. Вызвав изображение, она помрачнела еще больше – за дверью стояла зареванная Виржини.
- Ну и зачем ты пришла? – холодно поинтересовалась Габриэль по видеосвязи.
- Поговорить, – ответила Виржини. – С тобой.
- Слушаю. У тебя пять минут. Не уложишься – твои проблемы.
- Я не Аньес, – сдавленно всхлипнули в динамике.
- Ну да, ты не Аньес, – ядовито сказала Габи. – С ней тебе не тягаться. Только подбираешь крохи от ее махинаций.
Всхлипывания за дверью стали громче, но на истерику вроде не походили – обычный женский плач. Флёр жестом показала на кнопку сигнализации – мол, если что, успеем принять меры.
- Да плевать на Аньес, – неожиданно зло произнесла Виржини. – Я пришла сама. Просить прощения.
Мысленно подняв с пола отпавшую челюсть, Габи нажала кнопку. «Морской Дьявол вылез, не меньше».
- Заходи, разувайся, – последнее слово она чуть выделила. Виржини с какой-то виноватой интонацией ответила:
- У меня даже в мыслях не было пройти в обуви.
Она поспешно разулась, подчеркнуто аккуратно поставив в угол изящные ботильоны на среднем каблуке. Она всегда одевалась очень женственно. Габриэль вдруг подумала, что, если бы не лишний вес и откровенно болезненный вид, Виржини была бы красавицей. Не ярко-стервозной красоткой вроде Аньес, а вполне миленькой и уютной. В общем-то, средняя из сестер была не злой, и Габи одно время лелеяла надежду как-то на нее повлиять, но Аньес общалась с ней чаще и громче. А сейчас Виржини и вовсе не походила на ту балованную деточку, которую Габи помнила по временам жизни с семьей. Вид у нее был, откровенно говоря, несчастный и даже униженный. «Надо же, какие мы стали скромные и покладистые! – не без ехидства подумала Габриэль. – Достаточно было приложить Великолепную Аньес по морде, чтобы наконец дошло, что я человек, и нечего со мной и моими любимыми обращаться как с мусором под ногами».
Виржини несмело прошла в гостиную. Флёр жестом показала ей на кресло. Та послушно села.
- Уютно тут у вас, – проговорила Виржини.
Габи улыбнулась, вложив в эту улыбку яда на половину экосистемы Энкиду:
- Вот такая конурка у цепной шавки Республики.
Виржини вжалась в кресло, словно ее ударили, и разрыдалась, бормоча что-то вроде «Ну Габи, ну не надо, зачем ты так, я ничего такого не говорила…». Габриэль пожала плечами:
- Зато очень выразительно молчала, когда Аньес обливала нас с Флёр словесными помоями, и не менее выразительно хихикала на особо цветистых пассажах. Тебе их напомнить, Виржини? Я их до смерти не забуду.
- Не надо, – едва слышно прошелестела Виржини, пристыженно опустив голову. Флёр незаметно для нее сделала знак Габриэль – мол, полегче, не добивай уж окончательно. «Все под контролем», – жестом же показала Габи.
- Ну так что у тебя стряслось? – спросила она уже спокойнее. – Видимо, что-то совсем ужасное, раз ты здесь.
Габриэль и сама немного успокоилась. Виржини на врага не тянет. Так, непутевая младшая сестра, которая корчит из себя взрослую. Даром что младшей здесь была как раз Габриэль. Виржини уловила изменение тона и снова разревелась, но уже как будто с облегчением.
- Габ, я такая дура... такая дура...
Габи открыла рот, чтобы сказать дежурную гадость, но тут же его закрыла.
- Что, Аньес решила характер демонстрировать, а за тебя вступиться некому?
Виржини только молча кивнула и снова всхлипнула.
- После того вечера папа... больше домой не приходил. Совсем. Даже за вещами сам не заезжал. А мама… мама почти все время проводит с Томми.
- Это что еще за Томми? – поинтересовалась Габи.
Отчаянно краснея, Виржини вызвала изображения с комма. Взглянув на экран, Габриэль нервно заморгала. Там был какой-то семейный обед, а рядом с Ирэн маячил смазливый блондинчик не старше самой Габриэль. Такой эталонный сладенький мальчик, на которых падки немолодые дамы с деньгами и неуемным темпераментом. Мускулатура отличная, в постели, надо думать, тоже хорош, но выражение лица выдавало ровно полторы извилины, и те от модного берета.
- Ну а что, пришла пора пожить и для себя, – с сарказмом произнесла Габриэль, проглотив этак полчаса непечатной ругани. Нет, ураган бы с ним, с самим фактом наличия любовника, Ирэн нынче официально не замужем, кто ж ей что запретит, да и на моральный облик матери, прямо скажем, Габриэль было давно плевать, но это? «И этот человек орал про честь семьи? Ладно его возраст, у нас свободная планета, но ты сама не видишь, что без твоих денег он к тебе даже под наркотой не подойдет? И кто еще тут дура никчемная?». Судя по блаженному виду Ирэн, она искренне полагала себя неотразимой. Нет, что говорить, мадам Картье… то есть уже снова Феррар была моложава и в неплохой форме, но, свет дневной, у нее трое взрослых дочерей! Парня такого возраста и такой внешности она могла поразить только количеством нулей в сумме банковского счета.
Видя реакцию Габриэль, Виржини немного осмелела. Судя по ее рассказу, этот Томми завелся еще до развода, а уж после него практически поселился. И Ирэн, «когда не занята делами компании» («То есть не носится по офису и не орет на сотрудников», – перевела про себя Габриэль), охотно ездит с ним отдыхать. Аньес, разумеется, до смерти боится за свое драгоценное наследство, а когда Аньес боится, она начинает беситься и срывать зло на окружающих. Только вот с матерью это никогда не прокатывало, отец ушел из дома, к ненавистной младшей сестре не подобраться… Да что там, экономка Рамона и Энни с Лили дружно заявили, что месье Жюль был здесь последним нормальным человеком, а они в рабство не продавались, чтобы на таких условиях работать. И тогда Аньес принялась планомерно доводить до истерик Виржини.
- Я ж тебе говорила, – вздохнула Габриэль. – Сколько нервов бы сэкономила. Ты пойми, что теперь, когда злая и плохая я исчезла с радаров, ты ей просто мешаешь! Аньес всегда нужны были груши для битья. Раньше в роли такой груши выступала я. А потом груша спружинила и разбила лицо. В буквальном смысле. Ты понимаешь, что в поисках новой груши Аньес далеко ходить не будет?
Виржини снова тихо всхлипнула. Габи поймала сочувственный взгляд Флёр. Да что там, Виржини и правда можно было только пожалеть. «Верхний левый, одна таблетка», – шепнула Габи. Флёр кивнула и вскоре принесла стакан, в котором растворялся шипучий мультивитамин.
- Спасибо, Флёр, – искренне сказала Виржини. – И... если что, я правда не думала про тебя все... вот это, что вывалила Аньес. Мне так стыдно!
Флёр лишь сдержанно улыбнулась в знак того, что извинения приняты. Она понимала, что тут разговор в значительной степени именно между сестрами, и потому держалась немного отстраненно. Виржини продолжала:
- Габи, я бы правда хотела попросить у тебя… у вас обеих прощения за тот вечер. И взять свои слова обратно. Я понимаю, что мы все наговорили тебе такого, за что ты нас знать больше не хочешь, но я специально к тебе приехала, чтобы это сказать. Хотя боялась, что ты меня в окно выкинешь.
Габриэль посмотрела сестре в глаза очень долгим и серьезным взглядом, потом слегка усмехнулась:
- Виржини, давай будем честными. Даже то, что ты сейчас совершенно искренне попросила прощения – а я вижу, что ты не врешь, ты всегда была плохой актрисой – так вот, это не отменит того, что уже было сказано и, тем более, сделано. У меня никогда не было цели возвыситься над вами или уничтожить. Я всего лишь защищалась от вас сама и защищала папу и Флёр. И если Аньес или... мадам Ирэн снова решат направить свою активность в нашу сторону, я не пожалею сил, чтобы объяснить им, что они неправы.
На словах «мадам Ирэн» Виржини чуть распахнула глаза, но промолчала. Кому, как не ей, знать, почему и с каких пор Габриэль называла мать только так.
- И еще. Сегодня ты пришла извиняться. Но где гарантия, что уже завтра ты снова не начнешь стелиться под Аньес? Виржини, пойми, пожалуйста, что с Аньес нельзя играть. Она тебя проглотит. Если уж ты пошла против нее, или иди до конца, или падай ей в ноги и вымаливай ее прощение. Она тебя даже помилует... может быть. Ну, там, пришлет в клинику парочку пирожных... какие подешевле.
Судя по новому приступу рыданий, приглушенных стаканом с водой, Габи попала в цель. Она тяжело вздохнула:
- Что, дражайшая сестрица уже что-то такое наобещала? И почему я не удивлена?
- Аньес сказала… – кое-как выдавила из себя Виржини, – что парни… только ради денег… признает недееспособной… что я в клинике умру от диабета… и все… достанется ей.
Габи не удержалась и затейливо выругалась.
- Нет, ну какая же мразь, а! Ладно, в задницу Аньес, речь о тебе. Пожалуйста, попробуй успокоиться и выслушать. Хотя если надо выплакаться – не вопрос, я подожду. Но учти, устроишь припадок – не стану церемониться и запихаю тебя под холодный душ прямо в одежде. Высушу потом, не волнуйся.
Виржини сделала очень большие глаза и временно перестала всхлипывать.
- Значит так. Слушай меня внимательно, если хочешь жить. И я не шучу, твой невроз тебя угробит быстрее, чем ты думаешь. Я перешлю тебе контакты доктора Полины Островски. Она на таких вопросах специализируется. Это моя школьная подруга и игрок нашего клуба, который мы с еще одним другом попеременно возглавляли. Скажи, президент-по-нечетным шлет привет и самые лучшие пожелания. Ее клиника – одна из лучших… отставить ронять стаканы! – она успела перехватить стакан, прежде чем Виржини перевернула его на себя. – Что бы там ни говорила Аньес, упекать тебя как невменяемую до конца жизни никто не собирается. Пролечишься и заживешь как человек.
- А... правда... поможет? – судя по голосу, Виржини уже успела представить себе свою безвременную кончину то ли в растительном, то ли в буйнопомешанном состоянии. Габи невольно рассмеялась:
- Ну конечно, правда! Худшее, что там с тобой могут сделать – отругать, что запустила. Заметь, я сто раз говорила, что тебе нужен хороший психотерапевт, правильная диета и спорт, – Виржини поморщилась. – Тьфу! Я ж тебе не говорю про наши флотские нагрузки вот прямо сразу! И вообще, ты же танцевать всегда любила! Вот представь, какая ты выйдешь танцевать, если будешь хоть немного, но каждый день заниматься.
Виржини смотрела с выражением «а что, так можно?». Габи улыбнулась уже почти ласково:
- Виржини, все совсем не так плохо. Ты можешь поправить и здоровье, и нервы. Если захочешь, конечно. Хотя вылезти из-под железного каблука Аньес и из заботливых ручек мадам Ирэн будет непросто.
- Мама, по-моему, сейчас, кроме Томми, никого не замечает... – снова расстроилась Виржини. И с внезапной решимостью объявила: – Я сниму квартиру.
Габи была готова аплодировать.
- Замечательно! Только не самую дорогую. Да, там не будет половины супер-удобств, да, прибирать надо будет самой. Вот только сэкономленные средства ты сможешь потратить на действительно эффективное лечение. И на свою собственную жизнь. К тому же, поверь моему опыту: в огромной квартире жить одной – это выть от одиночества и лезть на стену. Я вот чуть не полезла, пока ко мне не переехала моя Флёр.
При упоминании себя Флёр улыбнулась и впервые включилась в разговор:
- Если нужно, могу порекомендовать неплохие агентства. Хотя первую съемную квартиру мне вообще третьезаветники нашли – такую, чтобы я могла оплачивать ее из уроков музыки. Совсем маленькая, но я все равно туда только ночевать приходила.
И уже у двери Габи впервые за весь разговор тронула Виржини за руку и серьезно произнесла:
- И вот что. Не стану врать, что все забыто и настали мир и дружба. Было много всего, да и мы очень разные. Но если тебе нужна будет помощь – приходи.

24.
1 марта 3050 года
В Штормграде, как и в остальных крупных городах Сомбры, времена года были крайне относительным понятием. Все-таки заселенная часть до сих пор располагалась слишком близко к экватору, чтобы смена сезонов была заметна. Сомбрийцы по старой традиции, оставшейся еще со времен колонизации, говорили о зиме или весне, но не удивлялись ни снегу в июле, ни цветам в январе, ни тем более грозам и туманам в любое время года. Может быть, поэтому и наступление нового года проходило без особых торжеств – разве что в последний день года уходящего многие собирались семьей, особенно если обычно жили по отдельности, а в первые дни наступившего было принято ходить в гости к друзьям. Первую часть традиции в Доме Нуарэ старались соблюдать – если, конечно, все были на планете. Со второй было несколько сложнее – так уж получилось, что и Жоффрей, и Рафаэль всех небезразличных им людей и так круглый год видели на службе. Так что обычно в это время они просто отдыхали дома. Эрик – тот, конечно, с утра куда-то унесся. Впрочем, известно куда – или с Костей на тренировку к Вонгу, или с Эжени слушать ее рассказы про Старые Колонии. Но, удивительное дело, Рафаэль поймал себя на том, что совершенно не хочет оставаться дома. Он давно не видел Имельду.
После той неловкой встречи на выставке Рафаэль несколько дней собирался с духом, чтобы позвонить, удивляясь сам себе – все-таки не мальчик уже, да и ничего предосудительного он не планировал. Всего-то выпить какао и поговорить с интересным человеком. А с Имельдой действительно было интересно. Хотя Рафаэль не сразу привык к почти полному отсутствию мимики – конечно, она незрячая, ей неоткуда было этому научиться… А еще – то ли из-за обстоятельств знакомства, то ли из-за того, что она такая хрупкая – он постоянно опасался как-то повредить ей. Логика подсказывала, что прожила же она как-то до сих пор, что визор позволяет ей быть совершенно автономной… но при их встречах (а их было еще несколько) Рафаэлем владела не логика. А то самое чувство, которое заставило его отшвырнуть тот несчастный пуфик, чтобы он точно не попался ей под ноги, когда она окажется в его доме…
Рафаэль горько усмехнулся. Однажды он уже строил планы на сто шагов вперед, и это стоило ему жизни. Но сейчас что-то было иначе. Он не пытался предсказать, как она поведет себя, и не искал в ее лице и жестах неочевидные знаки – тем более что их и не могло быть. В конце концов, почему бы ей, действительно, однажды не оказаться у него в гостях? Так пусть, когда этот момент настанет, ей будет удобно. А пуфик давно мешал всем.
Но пока Рафаэль собирался в гости сам. В последнее время Имельда неважно себя чувствовала – она вообще часто болела – но сказала, что будет рада повидаться. А Рафаэль категорически не хотел сидеть дома в эти дни. Правда, теперь если выходить – то закутываться, как капуста. Во всяком случае, так это ощущал он сам. Лихорадка нордиканская (он снова чуть грустно усмехнулся, вспомнив, от кого подцепил это выражение), он с детства в любую погоду ходил без шапки и в легкой куртке, а теперь извольте, коммандер, натягивать на себя пару лишних слоев. Обещали, конечно, что все восстановится, но первый год лучше поберечься. Все-таки, прямо скажем, не каждый день из пепла собирают. Ну и ладно. Решительным движением Рафаэль замотался в белый шарф почти по самые глаза. Все равно не повод сидеть дома. И еще он соскучился по Имельде.
Погода, конечно, выдалась исключительно мерзкой по всем сомбрийским меркам. Рассветать сегодня, кажется, не стало вообще, ветер сбивал с ног, с неба хлестал то ли дождь, то ли снежная крупа, то ли все сразу. Людей на улицах почти не было – хоть и первый день года, но идти по этому безобразию пешком дурных не нашлось. «Кроме одного коммандера». Почему-то ему хотелось идти именно пешком. Почувствовать возвращающиеся силы, и провались совсем эта погода. А еще Рафаэлю хотелось… пожалуй, немного потянуть время. До дома Имельды была всего одна станция монорельса. Слишком быстро. Странно – он соскучился, но не хотел торопиться. «Вообще. Не только с дорогой». Нужно пройтись, привести мысли в порядок, настроиться на нужный лад. И заодно понять, что отвечать, если она спросит про подарок.
Имельда встретила его, кутаясь в теплую шаль. Рафаэль смутился:
- Ты точно в порядке? Может быть, я некстати?
На «ты» они перешли еще со второй встречи. Имельда чуть улыбнулась – по ее меркам это была сияющая улыбка во все лицо:
- Со мной все хорошо, просто постоянно мерзну. Я ведь почему сейчас дома отсиживаюсь – ездила с мамой во Вьентос. Не помню, говорила или нет – она дельфинолог. Очень интересное исследование у них с коллегой, нужны были люди, и я вызвалась. Вторая исследовательница, кстати, совсем молодая. Она из Дома Враноффски.
- Так это же Амалия! – догадался Рафаэль. – Иногда мне кажется, что население Сомбры на пару порядков меньше официальной статистики.
- Точно, – засмеялась Имельда. – Так вы знакомы? С ума сойти!
- Не скажу, что знаком очень близко, но, поскольку ее кузен – наш связист, а встречается она с одним из наших контракторов, доводилось пересекаться.
- Ой. Точно, был там один молодой человек, говорил, что из космофлота. У него еще шрамы на лице такие… С ума сойти, – повторила она. – Говорят же, в космофлоте куда ни кинь – попадешь в Нуарэ, а в любой отрасли науки засветился хоть один Враноффски. Но это совпадение и правда какое-то совсем невероятное.
- В Нуарэ попасть не так-то просто, – хищно усмехнулся Рафаэль. – Я, во всяком случае, второго шанса давать не намерен. Впрочем, это точно дело прошлое, – добавил он гораздо мягче.
За окнами завывал ветер. Так и до перебоев с транспортом недолго… впрочем, какая разница? Рафаэлю, во-первых, было недалеко, во-вторых, в ближайшее время он точно никуда не собирался. Здесь и сейчас все было именно так, как должно было быть.
- Может быть, вина? – предложила Имельда. – Папа привез ракуэнское сливовое, очень приятное. На наши сливы не похоже.
- С удовольствием. Чем помочь?
- Я справлюсь, – снова негромкий смех. – В конце концов, я же у себя дома.
Рафаэль смотрел, как она плавными уверенными движениями достает бокалы, разливает вино и возвращается к столику у дивана. И вновь поймал себя на том, что запоминает обстановку гостиной, невольно сравнивая со своей.
- За встречу, – сказала Имельда, поднимая бокал.
- За все, чем мы дорожим, – ответил Рафаэль традиционным космофлотским тостом.
- Как это… правильно, – улыбнулась она.
Имельда сидела рядом с ним. У Рафаэля появилось ощущение, что она хотела бы придвинуться поближе, но не уверена. Поэтому он осторожно поправил сползшую с ее плеча шаль – на самом деле, даже чуть приобнял. И почувствовал, что она дрожит.
- Держи мой китель, – решительно сказал он.
- А ты?
- Мне нормально. Включу отопление посильнее, если ты не против.
- В такую погоду как-то особенно холодно, даже дома, – вздохнула Имельда. – И ветер как с ума сошел.
«А меня ты согреваешь», – подумал Рафаэль. Она не отстранилась, когда он коснулся ее, и охотно закуталась в его китель… Вслух он сказал:
- Хочешь, заварю лимонника? Ох, я же совсем забыл, я принес небольшой подарок, – за подарком пришлось лезть в тот самый китель, снова чуть приобняв Имельду. – Это пряности для чая, очень согревают.
На этот раз он не стал дожидаться ответа и занялся чаем сам. Кружку он аккуратно передал Имельде точно в руки.
- Никогда такого не пробовала! – удивленно воскликнула Имельда. – Откуда это? Азурианские?
- Гораздо дальше. Из Старых Колоний.
- Но как тебя туда занесло? Если это, конечно, не засекреченная информация. Старые Колонии, надо же… Их же почти мифом считают!
- Да нет, не миф, – усмехнулся Нуарэ. – Наши трое контракторов могут подтвердить, они как раз оттуда. Да, тот парень со шрамами тоже. А меня туда занесло даже дважды. Один раз вместе со всем экипажем «Сирокко» – полтора года назад, когда мы считались пропавшими на обратном пути с Маринеска. Уходили от пиратов и ушли как раз на территорию Старых Колоний, где с контракторами и познакомились. Второй раз...
Он замолчал. Вот он – тот самый момент. Он ожидал его, когда пошел пешком, чтобы дать себе время на размышление. Впрочем, уже тогда он понимал – Имельда задаст этот вопрос, и он скажет правду. Всю. Потому что с ней иначе нельзя.
- Второй раз, – медленно заговорил он, – был полгода спустя. Габриэль, наш медик…
- Я знаю ее, – тихо сказала Имельда. – Она супруга Флёр, а с ней мы давно знакомы.
Кто там в экипаже говорил, что Сомбра имеет форму чемодана? Ну что ж, значит, тем более молчать нельзя.
- В общем, Габриэль собралась в отпуск именно туда, а мне стукнуло в голову, что кто-то обязательно должен ее сопровождать. Сейчас я сам задаюсь вопросом, что на меня нашло. Тем более что сначала меня чуть не пристрелили, а потом чуть не убила разъяренная Габриэль. Сейчас могу сказать – за дело. Затеял, как мальчишка, играть в шпионов и прятаться. Утешаю себя лишь тем, что в истории, в которую мы оба там влипли, от меня все-таки была некоторая польза.
- Она тебе нравится?
Рафаэль едва не поперхнулся чаем. Незрячая Имельда видела лучше многих. Да что там, лучше его самого. После некоторой паузы он произнес:
- Полгода назад сказал бы «да». Сейчас скажу, что безмерно уважаю и ценю ее. В конце концов, я ей обязан жизнью. И я рад, что сейчас она счастлива.
Имельда тепло улыбнулась и придвинулась ближе. Точнее, уютно прижалась к нему. Вот сейчас Рафаэлю уже не было дела ни до каких размышлений. Он просто хотел, чтобы так было всегда. По крайней мере, сейчас.
- Хорошо, что хорошо кончается, – сказала она. – Зато теперь точно не придется расстраиваться, что тебе нравится кто-то другой.
Рафаэль почувствовал, что ему не хватает воздуха. С большим трудом совладав с собой, он произнес чуть дрогнувшим голосом:
- Я надеюсь, тебе вообще не придется расстраиваться. Во всяком случае, я постараюсь.
В ответ она положила руки ему на плечи:
- Тогда не уходи. Ну, хотя бы сегодня не уходи. Я много раз оставалась одна в доме… но сегодня с ума сойду, если уйдешь. Просто… я чувствую, так надо.
Рафаэль порывисто прижал ее к себе:
- Конечно. Конечно, я останусь.
Для дальнейшего разговора слова уже не понадобились.
;
Эпилог. Своих не бросаем

Год 3054

Сейчас
Рафаэль Нуарэ шагал по широкой аллее парка памяти. День выдался просто прекрасным, и в разрывах облаков даже пробивались лучи Паллады. Гулять бы да радоваться жизни, но Рафаэль помнил о своей цели. Вчерашняя похоронная церемония врезалась в память отдельными фрагментами. Множество народу. Военные в парадной форме с траурными белыми повязками, гражданские в строгих белых костюмах. Среди них Деверо в кресле на колесах. Рядом – верная Эжени в парадной форме, уже не курсантской, а флотской, с голубыми энсинскими «рамочками» Теней. После стажировки у Ридо Эжени твердо решила остаться на «Вьюге», тем более что Симмонсу нужен помощник. Стоп, у них же сегодня выпуск, как ее отпустили? Но еще больше Рафаэль удивился, обнаружив рядом Эрика. И ведь брат ему ни слова не сказал!
Деверо время от времени страдальчески морщился – похоже, ему все еще больно. Его кресло электроуправляемое, но Эжени все равно держалась за специальные ручки на спинке, подстраховывая при смене положения. Рядом с креслом стояла Зои Крэнстон, не столько печальная, сколько обеспокоенная. До Рафаэля долетели обрывки разговора:
- Вы уверены, что вам стоило приезжать, Люсьен?
- Абсолютно, Зои. Я просто не мог иначе.
Зои понимающе кивает:
- Если что, я рядом. Да и доктор Картье здесь.
«Если Зои здесь, то Асахиро наверняка где-то рядом». И действительно, все трое контракторов стояли чуть поодаль. По лицам Асахиро и Стивена, как обычно, нельзя было прочесть никаких эмоций, и только взгляд Дарти ясно говорил: «Как же так? Не верю». Хмурый Нил стоял рядом с таким же хмурым Фернандо Оливейрой, обнимавшим тихо всхлипывающую старшую дочь. Младшая взахлеб рыдала на плече у коммандера Хендрикс и обещала «пойти в ударную группу, вот как сеньорита Алла, и всем устроить!». Селин гладила девочку по голове и говорила что-то утешительное, но и у нее самой в глазах застыла печаль, как и у стоящего рядом Враноффски.
По лицу Габриэль текли слезы, но она не вытирала их и вообще как будто не замечала. Эрик, когда был маленьким, часто вел себя так же. Братишка терпеть не мог, когда его видели в слезах, и говорил: «Это глаза плачут, а я – нет». Рядом с Габриэль, взяв ее за руку, стояла Флёр. Рафаэль подошел к ним, бережно поддерживая Имельду.
- Здравствуйте, коммандер, – тихо сказала Флёр. – Имельда, дорогая, давай отойдем. Нашим супругам нужно поговорить.
Имельда понимающе кивнула, позволив подруге отвести ее в сторону.
Габриэль взглянула на Нуарэ.
- Думала, он вечный, – сказала она.
- Знаешь, я тоже так думал, – ответил Рафаэль и обнял ее. Она не отстранилась. Еще каких-то шесть лет назад Рафаэль отдал бы за это весь обитаемый космос и половину необитаемого, а теперь спокойно обнимал ее – как сестру.

Тогда
В космофлоте давно шутили, что слова «Сирокко» и «штатный вылет» не сочетаются. Даже адмирал Андраде, далекий от всяческих суеверий как никто другой, предпочитал воздерживаться от прогнозов. «А то знаю я вас». «А чего нас знать? – обычно парировал капитан. – С Деметры вернулись спокойно, на Аквамарине вообще приятная морская прогулка вышла, на Маринеск вы нас не посылаете». И действительно ведь не посылали, с тех самых пор. Габриэль, впрочем, была даже благодарна командованию, если это и правда решение в верхах, а не случайность. Хорошая планета… только вот за последние пять лет желания возвращаться у Габриэль не возникло. И еще лет пять точно не возникнет.
Тем более что и без Маринеска было чем заняться. То подозрительная деятельность на Деметре, хотя, казалось бы, после того, что там наворотили терране, там жить-то нельзя, не то что какую-то деятельность разворачивать. То Аквамарина, к которой тянет лапы то Терра, то Лехана, то обе сразу. Собственно, на Аквамарине сейчас «отдыхала» Селина Хендрикс, даже прислала несколько снимков красивейших закатов. Официально она считалась стажером в службе безопасности сомбрийской научной станции, реально, разумеется, занималась тем же, чем и всегда – отслеживала не в меру любопытных личностей и обеспечивала, чтобы их в этой жизни уже вряд ли что-то интересовало. И теперь вот опять вездесущая Лехана.
Габриэль скрипнула зубами. Временами она начинала понимать сержанта Карреру, мечтавшего скинуть туда с орбиты ядерную бомбу. Казалось бы, Лехану уже не раз и не два осаживали, в том числе благодаря информации, которую добыл Фернандо Оливейра – но казалось, что у нее, как у спрута из старой сказки, вместо каждого отрубленного щупальца вырастает пара новых. А то и целый пучок. И сейчас эти щупальца опять потянулись к сомбрийским конвоям с медицинской техникой. А по каналам той же Селины пришла информация, что в леханских частных армиях видели «запрограммированных» высоких уровней. Два и два в Теневом союзе складывать умели. И Сомбра решила действовать на опережение. Регулярные части обеспечивали спокойный проход очередного конвоя, а Тени отправились разыскивать пиратскую флотилию, повадившуюся устраивать грабежи.
Помимо «Сирокко», на задание вылетело еще четыре корабля Теневой флотилии, в том числе «Нот» под командованием Нила Росса. Капитанское звание и корабль Росс получил совсем недавно и на совете весь светился. Хотя вот уж кто натерпелся от Леханы и чудом остался жив. Но Росс горел желанием хотя бы сейчас «наподдать кактусоедам». «Самим бы не наподдали», – думала про себя Габриэль, слушая рассказ о совете.
Впрочем, пока все шло спокойно. Пираты не показывались, во всяком случае, не приближались. Были сигналы тревоги, но потом Рош спокойным голосом сообщал, что нарушитель спокойствия ликвидирован, а уж был он зондом-разведчиком или ракетой – уже никто не узнает. В непосредственное столкновение никто не совался, и на том спасибо. На самом корабле тоже ничего из ряда вон выходящего не наблюдалось. Приходила Алла – проверить, все ли в порядке с имплантом, и намазать заживляющим гелем сбитые костяшки. Конечно, опять схватилась со Снайпером и закономерно пересчитала собой все углы в зале. Впрочем, к большому облегчению Габриэль, Алла не пыталась с ним равняться, как когда-то Селина. Просто училась у хорошего бойца, набивала синяки и не расстраивалась. Она, кажется, вообще никогда не расстраивалась. Габи полюбила в свободные часы болтать с ней в отсеке экипажа – Алла успела много где побывать и рассказывала о своих приключениях охотно и с большим юмором.
А сейчас дежурил Джон, и можно было спокойно пить травяной чай, листать на планшете статьи по педиатрии и выписывать рекомендации для Виржини, у которой полгода назад родился сын. Да, Виржини, поправив в клинике здоровье и нервы, заключила семейный союз с инженером-энергетиком, дальним родственником Дома Донагью, флегматичным, как десять китов. Габриэль даже однажды заглянула к ним в гости. Конечно, чудес не бывает, Виржини по-прежнему была полноватой и эмоционально нестабильной, но прежних истерик с ней после лечения не случалось ни разу, а над ее перепадами настроения супруг добродушно подшучивал: «Так, плановые три круга по потолку и продолжаем разговор». А вот Аньес уже не было в живых. Вскоре после свадьбы Виржини ее нашли мертвой в каком-то кабаке в доках, чуть ли не в «Черной дыре». Передозировка наркотиков. К Габриэль по этому поводу даже приходили репортеры, якобы из криминальной хроники. Оказалась паршивая газетенка со светскими сплетнями. Да хоть правительственное издание, Габриэль было не до того, а Флёр – тем более. У маленькой Ли тогда как раз резались зубы, да еще они с Флёр подхватили на редкость мерзкий вирус. Примчавшийся помогать Жан – как-никак, биологическим отцом Ли стал именно он – свалился за компанию. А вернувшаяся из вылета Габриэль хотела провести время с близкими и позаботиться о них, а не рыться в грязном белье сестры, которую давно и за сестру не считала. Словом, репортеры убрались очень быстро.
Габриэль тряхнула головой, отгоняя неприятные воспоминания. Это было давно. Сейчас Ли уже три года, настоящий сорванец, и они с Флёр ждут ее дома. Вот она – та лучшая в мире семья, которую Габи когда-то обещала отцу. Рекомендации для Виржини, пожалуй, подождут, все равно до возвращения их не отправить. А пока можно, скажем, зайти к Алле в ее закуток, у них как раз должна уже закончиться тренировка… Но стоило Габриэль выйти из каюты – ее сбило с ног страшным ударом, сотрясшим весь корабль.

Сейчас
- Ты его родных не видел? – спросила Габриэль, немного успокоившись. – Они вообще приехали?
- Наводил справки, – ответил Нуарэ. – Они улетели на Стеллариум III. Совсем недавно.
- Ничего себе поворот, – Габриэль нахмурилась. – Мы были ему второй семьей, а его собственная семья даже похоронить не смогла. Или не захотела.
- Это как-то неправильно, – сказала подошедшая Имельда.
- Врагу не пожелаешь, – согласилась с подругой Флёр.
Церемониальная рота внесла на траурную площадку погребальную капсулу, накрытую республиканским флагом. Этот флаг после церемонии отдают родственникам погибшего. Но кому теперь его принять? И тут Рафаэль увидел ее. Хрупкая девочка, поразительно похожая на своего отца. Тот же прямой открытый взгляд, те же глаза цвета пыльной травы. Траурное белое платье на ней было явно с чужого плеча. Не проронив ни слезинки, она приняла аккуратно свернутый флаг от командира церемониальной роты. По команде прозвучал троекратный прощальный залп. После техник включил автоматику, и капсула медленно отправилась на ленте транспортера внутрь погребального комплекса. Там тело капитана Да Силвы станет землей, которая даст жизнь дереву, посаженному в его честь.

Тогда
Жоао Да Силва не был пилотом, который в буквальном смысле слова врастает в корабль и чувствует его всем телом. Хотя, понятно, в команде наемников чего только ни приходилось делать, и пилотировать тоже. Но еще до того, как по внутренней связи раздалась многоэтажная брань Коула, перекрывая истошно воющую сирену, капитан каким-то необъяснимым чутьем уже понимал: «Сирокко» отлетал свое. Когда их подбили хундианские пираты, было отчетливое чувство: да, есть проблемы, но корабль на ходу, выберемся. Сейчас же капитан уже с момента удара физически ощущал, что самим не справиться. Коул отчитывался о повреждениях, и Да Силва лишь кивал: его догадки подтверждались на глазах. Управление вышло из строя, повреждена система регенерации кислорода… Корабль еще держался, но именно что «еще».
Нет, но каковы же сволочи! Ведь подбирались уже, прощупывали почву, но Рош с помощниками был начеку, да основное автоматика и без него отбила – любой уважающий себя корабль защищен от всякой летящей в его сторону дряни. С пиратами тогда не повезло, но сами сглупили – не ожидали нападения, системы были в базовом режиме, и автоматика не сочла то, чем по ним стреляли, достаточно серьезной угрозой – дескать, не те скорости, пассивной защиты хватит. Не хватило. Но сейчас-то режим экстренный, в просторечии «сшибай все, а там разберемся»! Ну и как эта дрянь смогла подобраться? И еще вопрос, где хозяева этой хреновины. Потому что, если у них ракеты так хорошо прячутся, прямой встречи «Сирокко» точно не переживет.
Все это промелькнуло где-то на фоне сознания и исчезло – некогда думать, чем и почему прилетело, пора разбираться, что делать дальше. Максимально закрыться от систем обнаружения, уйти в полное радиомолчание, сделав исключение только для одного сообщения по самому зашифрованному каналу. И лучше не на всех, а адресно – меньше шансов, что засекут. Враноффски доложил, что ближе всех «Нот» – значит, вызываем Росса. И надеемся, что удастся продержаться. Лично Да Силва собирался сделать для этого все. Он включил общую связь.
- Леон, – к чертям субординацию, уже не до нее, – корабль хоть как-то управляется?
- Только в ручном режиме, автоматику выбило. И мы без штурмана. Тьфу, то есть Деверо жив, – быстро поправился Леон, – но его кресло сорвало с креплений. Он в медотсеке с переломами.
- Себ, у тебя как?
- Как ни удивительно, все работает, – Рош был спокоен даже сейчас. – Ситуация под контролем, все целы.
- Отлично, бей все, что сунется, разбираться потом будем. Юджин, что у тебя?
- Ни хрена не слушается! – до сих пор Коул рапортовал вполне официально, но тут его прорвало. – До резервной системы не могу достучаться.
- Уводи своих из машинного отделения, кто еще остался. Раз управления нет, нечего там делать. Чем меньше помещений, тем дольше продержится регенерация кислорода.
- Как ее перекинуть-то, когда выбило все… – пробурчал Коул, продолжая чем-то щелкать в своих владениях. – Если только из рубки.
Все именно так, как предполагал Да Силва. Он помолчал секунду, глубоко вдохнул и спокойно проговорил:
- Значит так. Сейчас у нас два варианта. Или мы ложимся в дрейф и ждем помощи – но тогда мы беззащитны перед дальнейшими атаками.
Из отсека экипажа сержант Каррера коротко, но весьма красочно сообщил, что он об этом думает.
- Полностью согласен. Вариант второй: тянуть вручную, насколько в рубке хватит кислорода. Рискованно, но повышает наши шансы дожить до помощи. При активации резервной системы помещения корабля отрезаны друг от друга, так что связи с рубкой не будет.
- Понял, – бесцветным голосом отозвался Леон.
- Ничего ты не понял, – парировал капитан. – Пошел вон из рубки. Я еще не забыл, как управлять тяжелым кораблем.
- Капитан! Я пилот, и мне…
- Тебе еще летать и летать, – осадил его Да Силва. – Закон моря и космоса: последним с корабля уходит капитан. Пошел вон!
Леон молча повиновался.
- Что вы такое удумали? – возмущенно воскликнула Габриэль. – Вы же…
Слово «погибнете» она выговорить не смогла.
- Габи, девочка моя, – капитан тепло улыбнулся, хотя Габриэль не могла его видеть, – мы с тобой уже говорили, что волшебников в этом мире не бывает. Бессмертных тоже. Рано или поздно мое время придет. Я не хочу зарастать мхом в отставке. И тем более не хочу, чтобы кто-нибудь из этой леханской швали звался убийцей Да Силвы.
- Много чести! – вполне различимо фыркнул Враноффски.
- Согласен. Если меня убьет сам космос – я не хочу для себя лучшей судьбы. Да и, в конце концов, я сказал «рискованно», а не «смертельно». Может, еще и рано меня хоронить. Может, эта штуковина еще и продержится. Впрочем, если и нет – я неплохо пожил на этом свете. А вам еще жить. Так что хватит спорить, берегите кислород.
Экипаж молчал. Нуарэ пробормотал почти про себя:
- Это тот самый момент, когда мне бы хотелось надеяться на лучшее.
- Как говорили ваши дальние предки, Рафаэль, – улыбнулся капитан, – делай что должен, и будь что будет. Я не француз и уж точно не рыцарь, но они говорили верно.
Ударом кулака он отключил связь и направился в рубку. Путь пролегал через отсек экипажа. Отряд Карреры смотрел встревоженно, но лишних вопросов не задавал. У них, кажется, никто не пострадал – во всяком случае, серьезно. Алла держалась за мягкое место и цветисто жаловалась, что надо же было так некстати отойти в уборную. Каррера, похоже, был готов записывать избранные выражения. Остальных тоже раскидало при попадании, но ударная группа на то и ударная, чтобы реагировать на любые неожиданности.
Асахиро стоял чуть в стороне, вытирая кровь со лба – все-таки обо что-то приложился. Капитан жестом подозвал его и снял с пояса «Аспид».
- Храни. Если что – потом вернешь. Если еще что – в твоих руках я за него спокоен.
Асахиро коротко поклонился. Капитан обернулся к Снайперу:
- Тебе не предлагаю. Ты сам – оружие, тебе ни к чему.
И по-дружески, но от души врезал ему кулаком в плечо. Точнее, попытался – Снайпер среагировал мгновенно, и рука Да Силвы встретила жесткий блок. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, затем капитан чуть улыбнулся и ушел.

Недавно
- Я. Никуда. С вами. Не полечу.
Голос семнадцатилетней девушки был спокойным и решительным.
- Ты пока еще не в том возрасте, чтобы не зависеть от своей семьи ни в чем, – парировала мать. – Можно подумать, на Стеллариуме III ты учиться не сможешь. Мы сумеем оплатить твою учебу.
- Можно подумать, в деньгах дело! Я не оставлю Сомбру, здесь мой дом. Не смейте лишать меня единственной возможности видеться с отцом. Или ты думаешь, что твой очередной новый муж мне его заменит?
Упомянутый новый муж матери демонстративно откашлялся, давая понять, что он присутствует при разговоре.
- А жизнь матери для тебя пустой звук? Сколько ты его видела все то время, пока он мотался по космосу?
- Сколько ни видела, все мое. Можно подумать, он, как ты говоришь, мотается по космосу просто так. Скучно стало, погулять вышел! Ты это еще высшему командованию Космофлота скажи, вот они повеселятся.
- Тебе не кажется, что хамить родителям – плохая идея?
- Плохая идея – это решать за человека, который сам может думать, что ему надо.
- Алина Аманда Исабель Смирнофф Да Силва! – повысил голос отчим. – От тебя и так в последние пять лет сплошные проблемы. Весь лицей стонет от твоего скандального поведения. Дома с тобой не сладить. Изволь наконец хоть сейчас не осложнять жизнь своей семье, иначе я буду вынужден применить силу.
- Лицей? Стонет? Вы хоть раз моими школьными делами интересовались? Ах да, о чем это я. Но если вдруг – запросите мой табель с отличными отметками или копию письма с рекомендациями в Штормградский университет. Это у вас называется «проблемы»? – тон девушки стал совсем ледяным. – А еще очень интересно, какие же от меня проблемы дома. Слишком много ем? Вообще смею существовать?
- Аля! – возмутилась мать, – Что ты такое говоришь?
- Не я тут начала о проблемах и применении силы, – девушка снова обратилась к отчиму, и в ее глазах внезапно полыхнула злость. – Знаете, я очень люблю своего отца. Он научил меня многому. И тому, что большой шкаф громче падает, он тоже успел меня научить.
- Твой отец неизвестно где, и вернется ли, неизвестно. Все эти годы тебя растила и кормила мать, пока не встретила меня. Хоть бы о ней сейчас подумала, нахалка! – отчим начал распаляться. – У меня дело, которое принесет мне такие деньги, что я смогу обеспечить вас всем до конца жизни, а ты тут треплешь матери нервы своими патриотическими выступлениями. Ни сантина не заработала, а туда же. Дом ей тут, понимаете ли! Такая же пустозвонка, как твой отец, тот тоже только и знает, что о судьбах планеты вещать, а на семью плевать хотел. Одно слово – бывший наемник, ни принципов, ни ответственности.
Мать попыталась спасти ситуацию:
- Борис, хватит! Ты перегибаешь палку!
Девушка сжала кулаки до хруста в костяшках пальцев.
- Значит так, мам. Ты живи с этим плюгавым уродом как хочешь, хоть на любом из Стеллариумов, хоть на Энкиду со змеюками в яме, а я больше не собираюсь слушать, как имя моего отца – на минуточку, капитана Космофлота – смешивают с грязью. И да, меня теперь зовут Аманда Исабель Да Силва, и я дочь своего отца и ничья больше. Новое удостоверение личности я уже сделала. И если хоть одна задница про него и про Космофлот вякнет что-нибудь такое, от нее клочки по закоулочкам полетят.
Мать не успела ничего ответить, как дочь метнулась в соседнюю комнату, подхватила заранее собранный рюкзак, и, не оглядываясь, прошла в прихожую.
- Да пусть катится, – завопил вслед отчим. – Еще вспомнит про нас, когда денег захочет, да поздно будет!
- В задницу себе свои деньги засунь, миллионер гребаный! – рявкнула девушка, врезала кулаком по сенсору дверной панели и выбежала из дома в направлении ближайшей флаерной станции.
Через несколько дней председатель приемной комиссии Штормградского университета увещевал абитуриентку не делать глупостей и не забирать документы. Хрупкая зеленоглазая девочка с растрепанными пепельными локонами, на вид сущий ребенок, стояла перед ним и нервно теребила ремешок наручного комма.
- Господин Ортега, подпишите, прошу вас.
- Вы ведь блестяще выдержали вступительные испытания. У вас отличные рекомендации. Вы действительно хотите забрать документы, чтобы подать их... в Военную Академию? Подумайте как следует. Вы сможете учиться в самом престижном университете Республики, при условии хорошей учебы вам откроются двери в большую науку и связи в академических кругах, а вы показали себя как человек целеустремленный и думающий.
- Да, господин Ортега, вы совершенно правы. Именно этого я и хочу. Вы ведь слышали последние новости?
- Слышал, но...
- То есть, вы знаете о «Сирокко»?
- Но как крушение корабля повлияло на ваше решение?
- Господин Ортега, я понимаю, всех абитуриентов сложно запомнить по именам, но моя фамилия Да Силва. И теперь, когда я – единственная, кто носит эту фамилию, я должна служить в Космофлоте. Это не обсуждается.

Тогда
Габриэль запретила себе думать о происходящем. Капитан, с его опытом, определенно знает, что делать. Она даже рявкнула на Леона и пристроила его к делу – помочь выявить всех пострадавших и согнать экипаж, кто не занят обороной, к медотсеку. Все лучше, чем бродить с потерянным видом и думать, что капитан, возможно, пожертвовал собой за тебя. А когда рядом кому-то плохо – Леон способен забыть про любые свои трудности и кинуться на выручку. Вот пусть они с Джоном и разбираются, тем более что, кажется, единственным серьезно пострадавшим был Деверо. Его зажало между сорвавшимся креслом и приборной панелью, правая нога точно сломана, в левой как минимум трещина в кости. И нужно успеть оказать ему помощь, пока еще есть энергия и нормальный уровень кислорода. Конечно, большая часть аппаратуры сейчас бесполезна, включать энергоемкие приборы – недопустимое расточительство, если речь не идет о жизни и смерти. Габи помянула добрым словом наставников из Академии, учивших при необходимости обходиться без техники – и делать все руками, и переносить «пострадавшего» (в исполнении ехидно хихикающего однокурсника) на этих самых руках. Потому что, когда по интеркому раздался панический возглас Леона, Габи не вспоминала ни о каких гравиносилках – подхватила Люсьена на плечи и рванула в медотсек. Спина не будет ей благодарна за такой кросс, ей и того майора за глаза хватило. Но пока вроде нормально, а значит, надо действовать. Через пару часов содержание кислорода в воздухе упадет, дышать будет все еще можно, но трудно. А Габи после пожара была особенно чувствительна к качеству воздуха. Значит, пойдут круги перед глазами, руки станут плохо слушаться… Конечно, на самый крайний случай есть скафандры, но в них не до тонких манипуляций, это только для того, чтобы покинуть корабль при разгерметизации. Так что нужно успеть, пока есть кислород.
Вскоре Деверо лежал на гравиносилках в медикаментозном сне – так будет проще эвакуировать. Хотелось бы думать, что это все же случится. А пока Габи занялась другими пострадавшими. У пары техников сотрясения, еще один вывихнул руку, в остальном – ничего страшнее синяков и ссадин. Уже радует. Когда Алла жаловалась на свою ушибленную задницу, Габи даже рассмеялась. Обрабатывать ушибленное Алла не далась, забрала тюбик геля и скрылась. Габи улыбнулась ей вслед – и тут она увидела Асахиро.
- Так, друг мой, идите-ка сюда.
- Не стоит, – он стер с лица кровь, уже явно не в первый раз, судя по его рукам. – Вам и без меня хватает дел.
- С другой стороны, – неожиданно подал голос Снайпер, – доктор Картье много раз говорила мне об опасности недолеченных травм. Впрочем, ее и правда незачем беспокоить. Дай сюда свой пакет, сделаю.
- Спасибо, – искренне сказала Габи.
Оставалось только ждать. От них уже мало что зависело. Прямо скажем, не зависело ничего. Габи скрипнула зубами. Нет ничего хуже, чем сидеть и ждать – то ли в следующую секунду тебя распылят по подпространству (Рош знал свое дело, но эта ракета ведь как-то проскользнула), то ли ты просто медленно задохнешься на родном корабле, пропустив момент, когда еще не поздно идти за скафандром. Только вот…
- Юджин, – негромко окликнула она, – сколько по твоим прогнозам еще продержится регенерация?
- Твою налево! Прости, Габи, я не тебе. По моим прогнозам… должна была сдохнуть час назад.
- Твою. Налево, – отрывисто повторила Габи. В памяти прозвучали слова Коула: «Как ее перекинуть-то, когда выбило все… Если только из рубки». Так что же получается…
- А вот и мы! – внезапно раздался веселый голос – Враноффски вывел и внешнюю связь на аварийную систему трансляции. – Вы как там, живы?
- Капитан Росс! – заорал Враноффски. – Мы-то живы, только…
- Отлично! – Росс не дослушал. – Значит так, кактусоедов отвлекли на себя наши бешеные сестрички, они мастера уходить от погони. Ведут аккурат на соединение Бенецки! Скоро кому-то кактус засунут куда надо. Я б им тоже наподдал, но вас вытащить важнее. Все, стыкуемся.
Габриэль сделала шаг по направлению к рубке – и внезапно перед глазами поплыли круги. Но не от недостатка кислорода. Просто теперь, когда спасение было в двух шагах, силы закончились. Ее подхватили, и она узнала коммандера Нуарэ. «Я все-таки упала в твои объятия, – усмехнулась она про себя. – Но не так, как планировалось». Впрочем, у них обоих это давно было безобидной шуткой.
- Уф, успел! – из стыковочного узла появился лично Росс. – Не мог не проверить сам, пусть уж Донна пока командует. Рафи, Габриэль, все целы? Капитан?
- Капитан остался в рубке, – едва слышно проговорил Леон.
Росс понял его без лишних слов. Махнув своим, чтобы начинали эвакуацию, он сам кинулся к рубке и с размаху врезал рукояткой табельного пистолета по пульту перед входом, благо аварийная блокирующая система отключилась после стыковки. Дверь отъехала в сторону, Росс и Леон кинулись внутрь и, словно споткнувшись, застыли на пороге.
Помощь пришла. Но капитан Да Силва был мертв.

Недавно
Двое курсантов Штормградской Военной Академии понуро ждали своей участи в кабинете заместителя начальника. Юноша бодрился, девушка ощутимо нервничала. Майор Кейнс был непреклонен.
- Вы ведь знаете, что такие вопросы в один день не решаются. Любое прошение об увольнительной рассматривается в трехдневный срок. И даже образцовая учеба и примерное поведение не являются основанием для привилегий.
- Майор, мы должны быть там, – девушка отчаянно старалась, чтобы голос не дрожал. – Капитан Да Силва очень много для нас сделал. Мы бы очень хотели проводить его в последний путь.
- Кадет О'Рэйли, когда вы поступали в Академию, вы читали внутренний Устав, не так ли? Правила есть правила, они одинаковы для всех. Пока не прошла церемония выпуска, на которой вы получите свои знаки отличия, вы все еще курсанты и обязаны подчиняться Уставу, несмотря на то, что приказ о вашем распределении уже готов. Так что готовьтесь к церемонии. До этого любая попытка покинуть стены Академии считается несанкционированной.
Покидать Академию накануне выпуска было строжайше запрещено. Правило это было введено ради самих же курсантов, чтобы ошалевшая после экзаменов молодежь, у которой впереди целый месяц законного отдыха до распределения, не рванула отмечать выпуск слишком рано и слишком бурно и не позорила еще не надетые погоны.
Дверь в кабинет открылась, и вошел сам начальник Академии. Судя по его виду, дело у него было срочное и важное. По другим делам полковник Эррера почти не покидал своего кабинета. Курсанты отсалютовали начальнику с положенным «Здравия желаю, господин полковник!». Юноша продолжал стоять навытяжку с каменным лицом, девушке так и не удалось скрыть своих эмоций – казалось, она на грани слез. Если уж пришел сам начальник Академии, значит, их сейчас просто выставят. Где дела начальника, а где – двух курсантов, которые шесть лет не требовали себе поблажек, а тут вдруг осмелились обратиться с просьбой.
- Что за нравы, – проворчал майор Кейнс. – Полюбуйтесь на них, полковник. Двое лучших курсантов Академии, а ведут себя как капризные дети с гражданки. Вынь да положь им увольнительную накануне выпуска.
- А что, собственно, произошло? – спросил полковник Эррера. – Умер кто-то?
Кажется, это был шанс. Юноша взял инициативу на себя.
- Разрешите обратиться, господин полковник? – спросил он, не слишком надеясь, что ему позволят все толком объяснить.
- Вольно. Разрешаю.
- Вы же наверняка слышали о крушении «Сирокко» и гибели капитана Да Силвы?
- Да об этом вся галактическая сеть знает, не говоря уже о Сомбре, – пожал плечами полковник.
- И этим двоим необходимо попасть на церемонию прощания с капитаном, – уточнил майор Кейнс.
- Вот как, – полковник Эррера пристально посмотрел на курсантов. – Я могу знать причины вашего желания попасть на прощальную церемонию, пропустив собственный выпуск из Академии?
Юноша набрал полную грудь воздуха и заговорил:
- Мой старший брат Рафаэль служил на «Сирокко» старшим помощником. Он чуть не погиб во время операции на Маринеске, и только благодаря капитану Да Силве и его людям наш Дом не потерял любимого внука, сына и брата. Так что лично я многим ему обязан. И Эжени тоже, – он кивнул на девушку, – Если бы не решение капитана Да Силвы, Эжени не попала бы на Сомбру и не стала курсантом Академии. Ну и наконец... навигатор «Сирокко», лейтенант Люсьен Деверо, серьезно пострадал при крушении корабля. Как вы думаете, господин полковник, – будущий выпускник решился на некоторую дерзость, – много ли радости будет Эжени на выпуске, если она знает, что ее супруг находится в не самом лучшем физическом и психологическом состоянии, а она не может быть с ним рядом?
Полковник Эррера взял со стола своего заместителя прошение и молча написал на нем «Удовлетворить», поставив витиеватую роспись.
- Вам выдадут ваши комплекты формы, энсин Нуарэ. И энсину О'Рэйли тоже. За копией приказа о вашем назначении вы можете явиться на следующий день после церемонии выпуска.
Оба курсанта вытянулись по стойке «смирно».
- Благодарю вас, господин полковник, – сказал юноша.
- Разрешите идти? – спросила девушка.
- Вольно. Разрешаю.
Оба выпускника не сдержали облегченного вздоха, покидая кабинет начальства.
- Но полковник... – начал было майор Кейнс.
- Джордж, это О'Рэйли и Нуарэ. Вспомни методы приемной матери первой и всей семьи второго. Пусть уж детишки хоть раз в жизни возьмут свое без жертв и разрушений. Когда еще им такая возможность представится.

Сейчас
В погребальный комплекс Рафаэль явился утром следующего дня. Деревья в парке памяти по традиции сажают с утра. На душе у него было неспокойно. Кто знает, посадит ли дерево дочь капитана. С одной стороны, хорошо, что она была на похоронах, с другой – это еще ни о чем не говорит. Рафаэль совершенно ничего не знал о семье Да Силвы. Вдруг они уже улетели?
- Дочь покойного вышла отсюда несколько минут назад, – сообщила Рафаэлю приятная девушка-регистратор. – Если хотите, вы можете помочь ей с посадкой. Она пошла выбирать место по десятой аллее. Там много деревьев в память о военных.
Рафаэль отправился по аллее, на которую ему указали. Через несколько минут он увидел то, что искал. Девочка в мешковатых темно-зеленых штанах и легкой серой курточке с бесчисленными нашивками, молниями и карманами стояла в стороне от парковой дорожки, опираясь на лопату. Рядом – контейнер с удобрением и саженцем ясеня, ведерко с водой и табличка «Жоао». Фамилий в парках памяти не писали – они принадлежат оставшимся в живых. Выкопав ямку чуть поодаль от молодых деревьев, девочка резким движением достала из кармана перочинный нож. Рафаэль отметил, что обращаться с ним она явно умеет. Но зачем? Он не без тревоги следил за ее действиями, но решил пока не вмешиваться. Одним движением девочка отрезала свои белокурые локоны и бросила в яму. Теперь на ее голове красовались какие-то невразумительные вихры. Девочка опустила в яму контейнер с саженцем, присыпала землей и полила водой из ведерка. Закончив посадку, она установила рядом с деревом табличку и, подобрав с земли рюкзак, повернулась, чтобы уйти. Только сейчас она увидела Рафаэля.
- Здравствуйте, коммандер.
- Здравствуйте, мадемуазель... – Рафаэль замялся, потому что совершенно не помнил, как зовут его собеседницу. Капитан лишь пару раз говорил о дочери в его присутствии. Единственное, что запомнил Рафаэль – имя было длинным и вычурным.
- Аманда Исабель Да Силва.
- Вы здесь… одна? – Нуарэ чувствовал себя идиотом, но не спросить не мог.
- Я сирота, – отрезала Аманда. – Нет, если что, с маменькой и отчимом все нормально, они живы и здоровы. Надеюсь. Не могу сказать наверняка, потому что я больше никогда их не увижу. Они насовсем улетели с Сомбры.
- Как же так вышло, что вас не взяли с собой?
- Я сама не захотела. Мою мать увез с собой ее новый супруг. Он большая шишка в компании, которая продает медтехнику. У этой фирмы открылось представительство на Стеллариуме III, а его назначили главой. Деньги, красивая жизнь, все такое. А я сделала новое удостоверение личности и осталась. Я в возрасте сознательности, могу оформить расторжение родства, никого не спрашивая. Думаю, им так будет только проще.
Полупрезрительные интонации девочки не ускользнули от внимания Рафаэля.
- Значит, красивой жизни не захотели? – он позволил себе немного иронии – ровно столько, чтобы показать: он внимательно слушает, но не лезет в душу.
- Да нужны мне деньги этого плюгавого му... ой! – девочка осеклась и испуганно зажала рот ладонью.
- Не ладили с отчимом?
- Мягко говоря. Он – злая пародия на леханских донов, если вы понимаете, о чем я. Везде видит деньги. Если человек или вещь не представляет для него ценности в денежном эквиваленте, то он будет об них ноги вытирать.
Рафаэль понимающе кивнул.
- Мать красивая, эффектная, с ней не стыдно появляться на людях. А я – довесок, который к тому же обходился ему слишком дорого. Каждый сантин, потраченный на меня, подсчитывали и регулярно тыкали меня носом в эти счета. Кроме того, этот... этот...
- Умный и достойный человек с точностью до наоборот, – иронично усмехнулся Рафаэль.
- Ага, в общем, он терпеть не может военных. Понятия не имею, что они ему сделали, но сколько грязи он на отца вылил – не сосчитать. Думал, что я стану терпеть его выкрутасы ради его гребаных денег. А я не стала и подала документы в Штормградский университет. Я иногородняя, мне полагалось общежитие. Вот он и взбесился, что я не даю взять себя, как хренов чемодан, и увезти на чужую планету, где меня никто не поддержит, потому что у меня там никого нет, а мать не пойдет с ним на конфликт, – Аманда говорила по-прежнему зло, но, чувствуя поддержку Рафаэля, чуть успокоилась.
- И они не пытались вас разыскать или вернуть?
- Я заблокировала их канал на своем комме, когда уходила из дома. А в службу охраны правопорядка они наверняка обращаться не стали. У них ведь билеты были уже оплачены. Мои поиски сорвали бы им отъезд. К тому же, этот недоделанный дон уверен, что я захочу денег, модных шмоток и всего такого, раскаюсь и приду просить прощения. Ага, разбежался. Ни один Да Силва не живет в клетке, даже в золотой. В университет я прошла. А через пару дней после объявления результатов узнала о «Сирокко». Меня очень просили трижды подумать, но я все равно перевела документы в Военную Академию. Вернее, перевела бы, если бы там мне не дали от ворот поворот.
- Кажется, понимаю, почему, – Рафаэль привычно оглядел Аманду. Она не выглядела болезненной, двигалась ловко и уверенно, не щурилась даже в этот ясный день, но ее только что не сдувало ветром. Да Силва был на «Сирокко» самым малорослым, может, наравне с Деверо, пока не появился Снайпер. А дочь была еще миниатюрнее.
- Они приняли результаты экзаменов, но сказали, что я категорически не прохожу по уровню физподготовки. Вес ниже минимума. Отправили пересдавать нормативы осенью и набирать необходимые килограммы. Ох, представляю, что бы поднялось, скажи я такое одноклассницам во Вьентосе! – Аманда закатила глаза и произнесла, кривляясь и растягивая слова: – «Дееевочки, а вы не знаете такую диэээту, чтоб за месяц нажрать с десяток килограаааммов?». Их бы точно удар хватил!
Рафаэль не смог сдержать усмешки.
- Мне пора, коммандер, – сказала Аманда.
- Где вы остановились в столице?
Она замялась.
- Третьезаветники приютили. Они же одолжили траурное платье. Но это временное решение. Они милые люди, но я неверующая и не хочу их напрягать.
- Тогда едем ко мне, – решительно сказал Рафаэль. – Если вы не боитесь соседства с маленькими детьми, я буду рад предложить вам одну из своих гостевых комнат, пока не решится вопрос с Академией.
Аманда хмыкнула:
- Коммандер, вас жена не убьет? Приводите домой постороннюю девку с лопатой и ужасом на голове…
- Видите ли, Аманда...
- Можно просто Мэнди.
- Отлично. Я в мирной жизни Рафаэль. Так вот, Мэнди, мы с супругой доверяем друг другу абсолютно. Иначе мы бы не были вместе. Кроме того, я просто не могу бросить в трудной ситуации дочь человека, летать с которым было для меня честью. А что касается вашей прически, я знаю минимум двоих, кто с удовольствием ей займется.
- Спасибо, коммандер! – горячо воскликнула Мэнди. – Честно говоря, я вас боялась.
- Да-да, – усмехнулся Рафаэль, – я бездушное чудовище, разбирающее по косточкам любого собеседника. Бояться меня вы будете, если доведется летать под моим командованием, а пока вы моя гостья.

Тогда
Тело капитана перенесли на «Нот» сам Росс и Нуарэ. Джон Аллен и Дарти переправили гравиносилки с Деверо. Точнее, переправил Джон, Дарти просто шел рядом, пошатываясь, словно контуженный. Джон даже спросил, не нужна ли помощь, Дарти отчаянно замотал головой. Асахиро увидел лицо друга – тот был готов расплакаться. Асахиро коснулся кобуры «Аспида» – подарок капитана удобно расположился рядом с его обычным пистолетом, как будто всегда там был. «Капитан сам решил уйти. Достойно».
Габриэль едва держалась на ногах, и Асахиро подставил ей плечо. С другой стороны ее поддержал Снайпер. Она еще порывалась пойти в медблок «Нота» за Деверо, но местный медик ее не пустил, твердо сказав: «Вы и так сделали все, что могли. Идите отдыхать».
- Какой тут отдыхать… – проворчала Габриэль. – Парни, подождите меня, что-то ботинок расстегнулся.
Она наклонилась поправить липучку и внезапно со стоном сползла на пол. Тут же откуда-то материализовалась совсем юная девушка, с виду не старше Алисы Враноффски и такая же кудрявая и большеглазая, но с лейтенантскими зелеными звездами.
- Вам плохо?
- Спину… заклинило… – сквозь зубы произнесла Габриэль, скорчившись на полу.
- Так, сейчас разберемся! Доктор Валери, не беспокойтесь, все сделаю сама!
Она унеслась в медотсек, вернулась с гравиносилками и сделала знак Снайперу и Асахиро, чтобы те помогли переложить на них Габриэль.
- Вот, отлично! Пойдемте со мной, мало ли, помощь понадобится. Кстати, я Ханна Райли, второй медик «Нота».
- Стивен Вонг, – представился Снайпер.
- Наслышана! Это ведь вам и коммандеру Нуарэ наш капитан обязан жизнью…
Ханна еще что-то щебетала, но Асахиро ее не слышал. Переложив Габриэль на носилки, он выпрямился – и внезапно у него закружилась голова. Похоже, той ссадиной он все же не отделался… Пришлось прислониться к стене и закрыть глаза, чтобы не упасть. «Позорище! Меня о помощи попросили, а я…».
Кто-то взял его за руку. Асахиро резко отстранился. Зря – держаться на ногах стало еще сложнее.
- Спокойно, я свой, – проговорил кто-то по-японски. – Позвольте, я взгляну, что с вами.
Асахиро открыл глаза. Перед ним стоял доктор Валери. Но…
- Моя мать родом с Ракуэна, и японский – мой второй родной язык, – улыбнулся он. – Скажите, вы сможете идти самостоятельно?
- Разумеется.
Валери хотел было поддержать Асахиро под локоть, но он не позволил. В конце концов, не так далеко тут идти.
- Спорю на что угодно, вы не ракуэнец, – сказал по дороге медик. – У вас другой выговор.
- Странно, что еще хоть какой-то сохранился, – криво усмехнулся Асахиро. – Я почти не пользуюсь родным языком.
- Бывших терран в космофлоте Республики четверо, – продолжал рассуждать Валери, – и они известны в лицо всем. Откуда вы, сержант? Станционер?
- Старые Колонии, планета Алхор, японская диаспора. Шесть лет назад в тех краях экипаж «Сирокко» обратился ко мне и моим друзьям за помощью. С тех пор я с ними.
- Я слышал о парнях оттуда, которые стали нашими контракторами. Так вы один из них? Да, простите мою невежливость, я – лейтенант медслужбы и корабельный врач «Нота» Лионель Валери. Впрочем, вы можете называть меня Синдзи Химура.
- Асахиро Фудзисита, – он поклонился и едва снова не потерял равновесие. По счастью, они уже пришли.
Возясь с датчиками, Валери-Химура рассказывал про свою семью. Его мать, Наоко Химура, была родом из состоятельной ракуэнской семьи, и ее картины по шелку были известны далеко за пределами планеты. «Если вы смотрите новости, вы могли видеть госпожу президента в платках, изготовленных по эскизам матери». Асахиро кивнул – новости в основном смотрела Зои, но он действительно пару раз замечал на Изабель де Фон-Рэо шейные платки в японском стиле. Наоко вышла замуж за сомбрийского журналиста. Двое сыновей – у Лионеля был младший брат – так и выросли с двойными именами и в двух культурах.
- Простите, я не слишком много болтаю? – спохватился Лионель. – Сканеры показывают легкое сотрясение, да и в целом, судя по вашему состоянию, вам бы отлежаться.
- Нет, все нормально. Так… проще.
Поддерживать разговор было тяжело, но это, по крайней мере, немного отвлекало и от мыслей о крушении, и от манипуляций Валери – Асахиро по-прежнему с трудом переносил чужие прикосновения. Габриэль – своя, а этот обходительный медик, пусть и говорил на одном с ним языке, своим не был. Впрочем, слушать его было интересно. Немного стесняясь, Лионель упомянул, что пишет стихи, но терпеть не может, когда его называют поэтом, и быстро перевел разговор обратно на мать. Ее картинами он был готов восхищаться бесконечно. Асахиро заметил на его столе электронную рамку с горным пейзажем.
- Не могу назвать себя знатоком искусства, – проговорил он, – но это действительно красиво. Жаль, Деверо сейчас не в состоянии оценить – вот он разбирается.
- Еще оценит, – спокойно улыбнулся Лионель. – Все с вашим навигатором будет хорошо, хоть и не сразу. У меня сейчас проблема не столько в нем, сколько в том, как успокоить вашего героического старшего медика. Ей сейчас самой помощь нужна, а моя напарница уже полезла на стенку с того экзамена, который ей учинили вместо того, чтобы спокойно выпить успокоительное.
- Узнаю Габриэль, – мрачно усмехнулся Асахиро.
- Не думал, что еще ее увижу. И тем более не думал, что встреча будет при таких обстоятельствах. Мы немного пересекались в Академии, хотя учились на разных курсах – я старше на три года. Как была юной девочкой, одержимой желанием спасать и помогать, так ей и осталась. Только опыта прибавилось. Невероятный человек.
- Что да, то да. Уж если она ухитрилась застроить меня и Снайпера, то есть, Вонга... Где он, кстати?
- Насколько я понимаю, помог Ханне с носилками и теперь спит. Травм при аварии не получил, если вы об этом, просто нуждается в отдыхе. Вам, кстати, я бы посоветовал поступить так же. Понимаю, что после всего вы не уснете, но я помогу. Вот, выпейте.
То ли приятный на вкус травяной напиток был довольно сильным снотворным, то ли Асахиро вымотался сильнее, чем сам думал, но вскоре он уже спал.

Тем временем
Неделька выдалась еще та. То сделка срывается, то на производстве чуть не выпустили бракованную партию. Хорошо хоть Юрий помог избежать непоправимого. Жюль был очень благодарен Габи, которая буквально за руку привела в обход всех собеседований парня, комиссованного из Космофлота по ранению, и сказала: «Пап, это Юра. Он молодец». Парень и правда оказался большим умницей и уже через два года пошел из простых техников на повышение квалификации. Определенно будет кого назначить новым начальником цеха, нынешнему-то всего несколько лет до заслуженной пенсии осталось. В общем, дел было невпроворот. Это ведь только кажется, что владельцу крупной компании ничего не надо делать – знай только раздавай указания из шикарного кресла начальника да бумажки подписывай. Ага, как же. Делал бы так – уже давно бы в трубу вылетел. Пример бывшей супруги служил отличным назиданием. Котировки акций некогда процветающей компании шатались как пьяные, и аналитики не обещали ничего хорошего.
Еще и с Джо вдруг повздорил на ровном месте. Впрочем, его Джоанна – золотой человек. Не стала злиться, сказала, что оба просто устали, и укатила, пользуясь отпуском, на неделю в Тандервилль, на свадьбу двоюродного племянника. Загрустить Жюлю не дала внучка. Так вышло, что Габи снова в космосе, Флёр на гастролях, а Жан, генетический отец девочки, еще не вернулся из командировки – поехал представлять какой-то крупный проект на престижную выставку. Жюль сначала переживал, все-таки он раньше не оставался с ребенком на такой долгий срок, но вечера проходили на удивление мирно. Внучка висла сначала на шее у няни, упрашивая прийти еще – «ты же мне друг, правда?» – потом на шее у самого Жюля, а проглотив заказанный ужин, тащила дедушку слушать, как они с няней лечили плюшевых зверей. Играть в доктора Ли была готова сутками. А уж когда Жюль ей подыгрывал, восторгу юной «доктора Картье-и-Сагредо» не было предела.
Наконец вернулся довольный Жан, чей проект получил какую-то престижную награду. В кои веки Жюль смог познакомиться с ним поближе, и впечатление осталось самое приятное. Жан увез счастливого ребенка домой, готовиться встречать маму Флёр, маму Габи и дядю Леона, а Жюль смог выдохнуть. Теперь ему хотелось побыть одному и дождаться Джоанну, по которой он основательно соскучился. Да и есть хотелось ужасно. Дорогие рестораны Жюль терпеть не мог, предпочитал уютные кафе, где можно тихо и не спеша поесть. Джоанна как-то говорила, что половина офиса бегает на обед в «Золотое яблоко». Ну что ж, надо посмотреть, что за «Яблоко» такое. Раз уж сотрудники постоянны в своих предпочтениях, надо думать, кормят там действительно неплохо. И кафе совсем рядом.
На входе Жюль машинально придержал дверь молодой светловолосой женщине лет тридцати с небольшим, в простом, но очень стильном голубом платье.
- Спасибо! – женщина тепло улыбнулась ему и чуть растерянно добавила: – Привет, папа.
Жюль не поверил своим глазам, но перед ним действительно была его средняя дочь. Но не та запустившая себя расплывшаяся толстуха, одетая дорого и кричаще, но с потухшими глазами и уныло-равнодушным выражением лица. В дверях стояла симпатичная молодая женщина с доброй улыбкой. Может, и склонная к полноте, но эта полнота была скорее уютной и ее не портила.
- Привет, Виржини!
- Не узнал? – снова улыбнулась дочь.
- Как же тебя узнаешь. Ты совсем другая стала. Выглядишь потрясающе.
- Спасибо. Ты тоже. Хочешь, присядем? Я смотрю, ты тут первый раз. А я знаю здешнее меню.
- Почему бы и нет.
Они устроились на уютных диванчиках. Виржини подложила себе под спину небольшую подушку и расслабленно вздохнула:
- Так-то лучше. Кажется, я переохладилась в бассейне, теперь вот спина побаливает. Восстанавливаюсь после рождения сына, хожу на плавание.
- У тебя сын? Поздравляю.
- Да, Микки. Мы с Брэндоном долго не могли придумать имя, так что просто бросили в шапку бумажки с именами и перемешали. Первым достали имя Майкл – вот и получился Микки. Сейчас ему уже полгодика. Говорят, очень похож на меня. Тебе помочь с выбором? Если что, крем-суп с лососем и зеленью просто невероятно вкусный. И яблочный пирог по новому рецепту очень хвалили.
Жюль заметил, что дочь – в отношении Виржини он так и не мог сказать «бывшая» – смотрит диабетическое меню.
- С тобой точно все в порядке?
Он особенно выделил слово «точно».
- Да, вполне. Мне рекомендовано ограничивать сахар, но в целом я в норме. И уж точно лучше, чем было пять лет назад. На мои снимки того времени смотреть страшно. Я была похожа на шарик с глазками. Очень несчастливый, но уверенный, что у него все есть.
Некоторое время они молча изучали меню. Пока ждали заказов, Виржини задумчиво произнесла:
- Знаешь, а даже хорошо, что все вышло так.
Жюль удивленно поднял бровь. Он помнил, какими ненавидящими взглядами провожали его бывшая супруга и дочери, и как разревелась Виржини от осознания того, что потеряла почти все.
Виржини продолжила:
- Просто если бы все продолжалось как было, я бы, наверное, тихо загнулась от диабета. Я же не понимала, что мама… эээ… не очень здоровый человек. И что Аньес никого не любила и не жалела, а мной просто играла. Я хотела быть второй Аньес, а была посмешищем для всех. Габи пыталась мне это вдолбить, а я и слушать не желала, думала, она мне завидует, потому что мама ее не любит. Сейчас говорю и самой противно. А мама вообще любит только себя. И… я пришла к Габи и Флёр и просила у них прощения. Думала, Габи меня в окно выкинет или сдаст нацгвардам – я-то хотела ее сдать, когда она пришла разобраться с Аньес. А она не выкинула, а познакомила с доктором Полиной. Я лечилась у нее, рассказывала про все и ревела как маленькая, все глаза выплакала. Стыдно было ужасно, я себя ненавидела. Доктор Полина мне сильно помогла. В общем, если бы не это все, я бы не встретила ни ее, ни Брэндона, ни еще много кого. И Микки бы не родился.
Жюль понимающе кивнул и спросил:
- А как вы познакомились?
- Ой, смешно вспоминать. Хотя тогда было ужасно стыдно. Я как раз из клиники шла. По дороге начала плакать, под ноги не смотрела, запнулась и грохнулась прямо в лужу. Ногу подвернула. А тут Брэндон идет. Помог подняться, успокоил, рассмешил, ногу растер. Домой отвез. Потом сказал, что я ему сразу понравилась. А я подумала – если уж я ему понравилась такая, без всех своих денег, грязная и зареванная, значит, точно человек хороший. И еще… знаешь, он ведь из Великого Дома, хотя и дальняя ветвь. Брэндон Донагью, может, ты слышал, – Жюль отрицательно покачал головой. – Но очень скромный и веселый. Я ведь когда-то думала, что все Великие Дома должно быть сразу видно, и чем больше кричишь о себе – тем больше похож на них. Вот дура была.
Жюль улыбнулся. Он даже мечтать не мог, что у Виржини все сложится именно так. Наблюдать, как неглупая и незлая девочка превращается в помешанную на деньгах и статусе обжору-истеричку, было тяжело, но юная Виржини занималась саморазрушением так упоенно, что остановить ее было не под силу никому. Жюль давно оплакал старшую и среднюю дочерей и махнул на них рукой. А теперь с души свалился один из огромных камней. Он был никудышным отцом. Он смалодушничал и замел под коврик болезнь супруги. Он не заметил социопатии Аньес. С его попустительства Габриэль чуть не затравили. Прошлого, конечно, не переделать. Но хорошо, что настоящее расставляет все по своим местам. «Завтра как раз встречаюсь с моим нотариусом. Впишу в завещание строчку в пользу Майкла Донагью. Сама Виржини точно откажется, да и назад дороги нет».
- Пап, я хочу познакомить тебя с Брэндоном и Микки, – сказала Виржини и тут же добавила: – Ты не подумай, я не ради того, чтоб деньги просить. Брэндон работает, у меня маленький магазинчик детской одежды, очень уж не хочется сидеть без дела. У Микки есть все, что нужно счастливому ребенку. Брэндон балует нас обоих, он вообще замечательный. Я даже от маминого наследства отказалась. Деньги большие, но несчастливые они. Все, что у меня было накоплено, вложила в магазин.
- Ты что, я совершенно ничего такого не думал, – совершенно искренне ответил Жюль. – Буду рад, если ты пригласишь меня в гости. И знаешь что? Я тобой горжусь.

Сейчас
Не успела Мэнди зайти в дом коммандера, которого она все равно не решалась называть по имени, как на нее стремительно вылетела голубая ракета и с торжествующим визгом «Бубум!» врезалась ей прямо в живот.
- Ууууйй... – простонала Мэнди, только чудом удержавшись на ногах.
Ракета при ближайшем рассмотрении оказалась темноволосым голубоглазым мальчишкой лет трех, одетым в голубой матросский костюмчик. Мальчишка посмотрел на Мэнди и серьезно сообщил:
- Это была атака сомб’ийских к’ейсе’ов.
Мэнди быстро нашлась:
- Слушай, адмирал! Сейчас тебе папка-то контратаку нордиканского дредноута покажет.
Мальчишка спрятался за отца, выглянул из-за его ноги и торжествующе ответил:
- Нипаказыт.
Коммандер сделал притворно сердитое лицо:
- Еще как покажу. Всем крейсерам на дозаправку!
Мальчишка радостно подпрыгнул на месте, выкрикнул: «Есть!» и с топотом понесся куда-то в глубину дома. Мэнди ожидала услышать грохот разбитых по пути вещей и отчаянный рев, но ни того, ни другого не последовало. Хотя несся он как стадо нордиканских кабанов в период гона. Нуарэ-старший смотрел ему вслед с плохо скрываемой нежностью.
- На что угодно можно уговорить, если это в космической обертке, – улыбнулся коммандер. – Кстати, мы как раз к обеду, вы, наверное, проголодались.
Это было мягко сказано. У Мэнди уже давно откровенно бурчало в животе, и именно сейчас желудок выдал особо сложную руладу. Мэнди почувствовала, что краснеет, но коммандер ничего не заметил или скорее не подал виду.
- Вы любите красную треску? – тем же тоном спросил он.
- Обожаю рыбу! – с неподдельным энтузиазмом подпрыгнула Мэнди. – Я же ребенок из портового города! Да и вообще я в еде непривередлива и ем все, что не приколочено. Готовить умею, но без изысков.
- Непривередливость вам пригодится в Академии, – коммандер снова улыбнулся совершенно отечески. – Помнится, под конец трехнедельного перелета от корабельного рациона взвыли даже наши контракторы.
- Ооо! А мы, между прочим, в них играли! В смысле, вообще в разгром тех пиратов с Хунда. Целый месяц!
- Надеюсь, улица устояла? – хмыкнул коммандер. – А то было там... много чего.
- Улица устояла, – рассмеялась в ответ Мэнди, – хотя мы сражались героически. А вот нашим локтям и коленям повезло куда меньше.
- Хотя бы иногда баталии обходятся разбитыми коленками... – вздохнул Нуарэ, обращаясь скорее к самому себе, чем к Мэнди. – Тогда, конечно, нам в страшном сне не могло присниться, во что выльется мирное посольство на Маринеск.
- Отец прилетел сам не свой. И шрам на лбу был страшный, пришлось идти к пластическим хирургам. Он ничего не рассказывал. Сказал, засекречено.
- Да уж... – мрачно кивнул коммандер. – Но во второй раз мы действительно летели драться. А тогда – совершенно мирное заключение союза, и тут на обратном пути невесть откуда эти пираты. И ведь тоже мне красавцы – как швыряться осколочными гранатами, так они круты, а как отвечать – так их тут нет. Пока Снайпером не припугнул, нытье не прекратилось.
Нуарэ, похоже, и сам вспоминал эти давние времена, и явно не без удовольствия. Мэнди охотно поддержала:
- Ой да, наслышана, что они вели себя как распоследние позорники и кочевряжились так, что вывели из себя весь экипаж. А за такие гранаты вообще надо башку оторвать и играть ей в мячик!
- Ну, капитан и наши доблестные контракторы примерно это и устроили. Особенно тот самый Снайпер. Сюжет про его прорыв на флагман в ваших играх тоже был?
- Ради того и играли! – с широченной улыбкой воскликнула Мэнди.
- Ну да, ему мы и обязаны успехом всего этого безумства. Надо вас как-нибудь познакомить, что ли. На церемонии он был, но, понятно, не то время и место… – видимо, Мэнди совсем погрустнела, потому что коммандер резко сменил тему: – Простите, опять все возвращается к одному. А вы проголодались.
В столовой уже сидел маленький «адмирал» и красивая брюнетка, на которую он был очень похож – надо полагать, его мать и супруга коммандера. «Адмирала», как Мэнди поняла по разговору, звали Патриком.
- Имельда, – сказал коммандер, – со мной Аманда Исабель Да Силва. Дочь моего капитана. Она приехала поступать в Академию, и я предложил ей остановиться на первое время у нас. В столице Аманда одна.
Он обнял Имельду в знак приветствия и чуть направил ее в сторону Мэнди. Что-то здесь было явно не так, но Мэнди пока не понимала, что именно.
- Можно просто Мэнди, – сказала она и протянула руку. Имельда с некоторой задержкой ответила на рукопожатие, потом едва ощутимо провела рукой по лицу Мэнди. Так вот оно что!
- Рада знакомству, – голос Имельды был тихим и очень мягким. – Прошу вас, ведите себя как обычно. Я незрячая с рождения, какие-то мои поступки могут быть непривычны, но здесь все устроено удобным для меня образом, так что никаких специальных действий не требуется. Прошу к столу, треска уже готова.
- Ох, простите, я балда, – Мэнди хлопнула себя по лбу. – Все думала, что же не так, а никакого «не так» и нет вовсе. Я тоже рада с вами познакомиться. А Патрик мне уже атаку сомбрийских крейсеров показал.
Имельда негромко рассмеялась:
- Он бредит космосом. Все говорят, что внешне он пошел в меня, но мне кажется, что от Рафаэля в нем больше.

Тем временем
В день похорон Фернандо закрыл бар, но уже на следующий день вернулся к работе. И теперь Селина, мрачная как все сомбрийские тучи разом, сидела у стойки и тянула какой-то горьковатый коктейль фиолетового цвета. Ингредиенты спрашивать она даже не стала, просто заказала чего покрепче. Фернандо не менее мрачно возился в своем барном хозяйстве, и даже Люси за стойкой не сияла своей обычной улыбкой.
- Я Дайан видела, – сказала Селина, просто чтобы не молчать. – Она вчера репортаж делала.
- Да, я смотрела, – ответила Люси. – Она молодец, люблю ее материалы.
- Умеет не лезть с камерой в нос, – кивнула Селина. Псевдосестры снова замолчали. Люси убрала опустевший бокал Селины. Фернандо вопросительно посмотрел на нее, та жестом показала «повтори». Но приложиться к новому коктейлю не успела.
- Селина! Здорово, что ты здесь!
В бар влетел небольшой ураган. В шестнадцать лет Кармен стала даже еще энергичнее, хотя, казалось бы, куда уж больше. Метнулась обнять Фернандо, Люси и саму Селину – только отросшие почти до пояса косы мелькнули. Несмотря на поганое настроение, Селина улыбнулась.
- Я была на открытой лекции в Политехническом! – сообщила Кармен. – И записалась на курсы. У меня этот… возраст сознательности, могу сама определяться, куда поступать. Пап, ты же не возражаешь?
Фернандо только улыбнулся.
- А как же перестрелять всех плохих дядек? – ухмыльнулась Селина. Кармен махнула рукой:
- Ой, ну ты же понимаешь, как я разозлилась, когда про все это узнала. На словах оно, конечно, хорошо, но я ж не дура. Одно дело – в школе с пацанами драться, другое – по-серьезному. Я занимаюсь, но больше просто для удовольствия. Да и как-то, знаешь… кулаками я на Лехане вот так намахалась! – она показала ладонью намного выше головы. – У тебя и у сеньориты Аллы лучше получается, вот.
- Благодарю за доверие, – шутливо раскланялась Селина. Кармен тем временем уже что-то набирала на комме, одновременно рассказывая Фернандо про лекцию и потягивая разноцветную смесь соков. Неожиданно она издала радостный вопль:
- Ура, Эстеллита идет! И не одна, – хитро прищурилась она.
Селина попыталась вспомнить, видела ли Эстеллу с кем-то. Вот Хуана Каррера – та постоянно попадалась ей у Враноффски, поскольку часто гуляет с Даном. Селина фыркнула про себя, вспомнив, как еще до отлета на Аквамарину и до всей этой истории слышала разговор между Ариэлем и сержантом Каррерой: «Враноффски! Твой брат встречается с моей дочерью…» – «Сержант, вы этому тихоне льстите. Это Хуанита с ним встречается. Спасительница наша!». Еще пару секунд Каррера привычно хмурился, но не выдержал и заржал.
- Эстеллита, ну у тебя и вид!
Эстелла вошла в «Кактус» прямо в лабораторном халате.
- А что? – она вскинула голову. – Ну торопилась, забыла переодеться. Все равно его домой в стирку забирать. Ну видно, что идет студент-медик, так что с того?
- Да смотритесь хорошо, – фыркнула Кармен, кивнув на пришедшего с сестрой парня в кадетской форме. Свет дневной, да это ж Гиллмартин-младший! На слова Кармен Алан (Селина наконец вспомнила его имя) опустил глаза. Кажется, даже покраснел – в полумраке бара было не разглядеть. Только сейчас он увидел Селину и поспешно отдал честь.
- Не на параде, – махнула рукой Селина. – Забирайтесь, что ли, ко мне на насест, – она показала на два места рядом с собой. Алан подсадил невысокую Эстеллу и сел сам. Фернандо зажужжал соковыжималкой, сотворяя что-то яркое и полосатое.
- Я видела тебя вчера, – сказала Селина Алану.
- Я не мог не прийти, – ответил он. – Только… постеснялся подойти. Коммандер Нуарэ… мне до сих пор перед ним стыдно. Когда отец не вернулся… я такую истерику закатил… Хуже малого ребенка. С самого себя противно. Таким придурком тогда был.
Вот теперь он точно покраснел – аж до корней волос. Селина взялась за голову:
- Так. Во-первых, я тебя уверяю, коммандер давно все забыл. Во-вторых, ты курсант Академии. В жизни тебе еще не раз придется и самому побыть идиотом, и увидеть, как идиотами бывают другие. Так что... Фернандо, у тебя там никакого специального зелья для храбрости нет?
- А как же! – ухмыльнулся Фернандо. – Особый рецепт, специально для всяких там застенчивых курсантов. Уже несу!
Селина собиралась что-нибудь сострить по этому поводу, но тут Кармен издала очередной вопль, и Селина чуть не перевернула свой бокал. Теперь понятно, почему ее третьезаветный хор так полюбил – негоже таким голосовым связкам без дела оставаться.
- Сеньор Снайпер! Я соскучилась!
Вот тут Селина впервые за вечер от души расхохоталась. Кому рассказать, как Кармен обнимается с этой машиной для убийства, так не поверят же. Снайпер, впрочем, не то чтобы возражал. Наконец отцепив от себя Кармен, он коротко кивнул присутствующим и тоже устроился за стойкой. Люси, ни о чем не спрашивая, налила стакан виски – изощренные коктейли Снайпер не жаловал. «За все, чем мы дорожим», – тихо произнесла Селина, подняв бокал. Космофлотский тост поддержал и Алан.
- А между прочим, – сообщила неугомонная Кармен, – папа скоро женится!
- Кажется, скоро это будет знать весь Штормград, – улыбнулась миловидная темноволосая женщина, вышедшая из подсобного помещения. Судя по всему, она была ровесницей Фернандо, а если и младше – то от силы лет на пять. Хотя по виду не скажешь – Фернандо смотрелся старше своего возраста.
- Ну и что? – Кармен тряхнула головой. – Здорово же!
- Да, мы с Мариной помолвлены, – подтвердил Фернандо, появляясь из-за стойки. – Мать доктора Аллена нас познакомила. Честно говоря, долго не мог решиться – девчонки убедили. Они ведь взрослые уже. Понятно, что Леонору я забыть не смогу, но я ведь еще не старик. Жизнь продолжается.
- Жизнь продолжается, – эхом повторила Селина. И крепко пожала руки Фернандо и Марине: – Я очень за вас рада, правда. Сейчас так нужны хорошие новости.

Сейчас
Не успели Рафаэль и Мэнди приняться за еду, как в столовой появился Эрик. Стоп, а что это он не в форме?
- Сюрприз, братишка! – объявил он от двери. – У меня еще есть немного времени, чтобы звать тебя братом, а не коммандером. Имельда, солнце ясное, здравствуй, давно не виделись! Иди сюда, солдат! – он сгреб в охапку племянника. – Ууу, какой ты уже вымахал!
Патрик немедленно принялся что-то вещать про свои малышовые дела, но Эрик его уже не слушал – он увидел Мэнди.
- А вы…
Рафаэль представил Мэнди и брата друг другу, а потом хитро прищурился:
- А по какому это случаю ты в штатском? Ты ж теперь энсин, все по-взрослому.
Эрик привычно дернул плечом:
- Вот еще, парадную форму почем зря трепать. А полевая еще надоесть успеет. Дай хоть день расслабиться. Тем более я на флаере со вчера по всему городу мотался – Женьку O'Рэйли домой отвозил. Можешь представить, в каком она сейчас состоянии, Деверо ведь переломался нехило и до сих пор жутко хромает.
- Да уж, – вздохнул Рафаэль, – не то удивительно, что переломался, а что большинство остались целы... Ты молодец, Эрик, правильно сделал.
- Так вы… – начала Имельда.
- Послали в кактус всю церемонию, – закончил за нее Эрик. – Написали прошение, забрали наши дипломы и парадную форму с погонами и рванули. На автопилоте, понятно – Женька плакала всю дорогу, надо ж было ее хоть за руку подержать. Ну и вечером я тоже с ней остался. А то Деверо вернулся в госпиталь, она одна. Сегодня вроде успокоилась, вот я и дома. Флот флотом, но мы люди или кто? Я прямо не знаю, как она после отпуска на свою «Вьюгу» полетит.
- Деверо – это тот парень, что в кресле был? – уточнила Мэнди. – Я помню, с ним была девушка.
- Да, Деверо – навигатор «Сирокко», – ответил Рафаэль. – А девушка – Эжени О'Рэйли. Она его невеста.
- О-ох… А много людей вообще выжило?
- Все остальные, – коротко ответил Рафаэль, изо всех сил стараясь удержать лицо. – Капитан остался в рубке один, чтобы довести «Сирокко» до своих.
- Умеет эта девушка задавать правильные вопросы… – пробормотал Эрик едва слышно. И Рафаэль не мог не согласиться.
- Да… – отстраненно продолжал он, как будто бы не обращаясь ни к кому, но понимая, что Мэнди не упускает ни слова. – Нам досталось жить дальше, зная, что за нас отдали жизнь. Но я знаю, что капитан не мог поступить иначе. И еще... его убила не какая-нибудь леханская шваль. Его убил космос. Он сказал, что не желал бы для себя лучшей судьбы. Простите, Мэнди.
Девушка была близка к тому, чтобы разрыдаться, но все же совладала с собой. Сглотнув, она тихо произнесла:
- Это… очень на него похоже.
Повисла пауза, но тут вмешался Эрик:
- Так, давайте наконец обедать! А уже потом предадимся воспоминаниям любой степени тяжести. Я не хочу быть ответственным за то, что довел юную девушку до слез, а потом еще и в голодный обморок уронил!
- Я сильная, – улыбнулась Мэнди. Но тут же помрачнела: – Осталось это доказать в Академии.
Эрик вопросительно взглянул на нее, но тут уже Рафаэль прекратил разговоры, сам положив Мэнди и брату по хорошей порции трески.
За десертом Мэнди рассказала о своих злоключениях с Академией.
- Ну вот и что мне с этим треклятым весом делать? Я, прямо скажем, голодом себя не морю, сами видите!
- Я могу вам дать некоторые рекомендации, – подала голос Имельда. – Видите ли, примерно в вашем возрасте я сильно болела, похудела так, что меня буквально ветром сдувало. Правильно подобранное питание на самом деле творит чудеса.
- Не просто правильное, а спортивное! – радостно подхватил Эрик. – И вообще, одной едой делу не поможешь. Мэнди нужно не разъесться, а подготовиться к физическим испытаниям! Так, отпуск у меня как раз месяц, потом отправлюсь пугать змеюк на Энкиду. Мне и самому надо форму поддерживать, так что могу потренировать.
Рафаэль давно не видел брата таким воодушевленным. Похоже, он готов был тащить Мэнди на занятия прямо из-за стола. И, как всегда, его энтузиазм оказался заразителен – по крайней мере, Мэнди уже не выглядела полумертвой.
- Ну, если за дело взялся мой брат – успех вам обеспечен, – шутливо, но убежденно произнес Рафаэль. – На самом деле, та же Эжени на момент поступления тоже, прямо скажем, атлетом не была. Понятно, что ее прошлое располагает к хорошей физической форме, но она выраженный астеник. Ничего, взяли.
- Так тут другое, – нахмурился Эрик. – Женька ведь прилетела из такой дали, с ума сойти можно. О ней никто ничего не знал. Хочет поступать, может пройти тесты – ну и отлично, будет Академии свежая кровь, да еще и с боевым опытом. К тому же она навигатор, ей спортивных чудес не надо. Но для своей комплекции она их очень даже показала. А репутация отца Мэнди входит в комнату впереди нее самой. Братец, сам подумай, кто хочет обвинений в непотизме? Вот и перестраховываются.
Рафаэль скривился:
- Ага, давайте теперь из страха непотизма отказывать перспективным кандидатам. Она ж на одной силе воли перешибет пол-Академии, и если тамошние психологи не мух ловили на лекциях, они должны это понимать. Мэнди, простите, что я о вас в третьем лице, профессиональное. Вы точно не из тех, кто будет ссылаться на авторитеты и происхождение. И вообще, – он все больше расходился, – уж в вашем-то случае какой к чертям терранским непотизм? Этак перед всеми, чьи родители чем-либо прославились, надо двери захлопывать, а то вдруг что подумают. Я еще могу понять наш с Эриком случай. Вот это воистину называется «репутация входит в комнату раньше носителя фамилии». Так вот, что характерно, ни меня, ни Эрика не пытались куда-либо не допустить – с нас просто спрашивали по полной. Не думаю, что вас этим можно напугать.
- Коммандер… – произнесла Мэнди каким-то странным голосом и быстро поправилась: – Рафаэль.
- Да?
- Я уже говорила – я вас боялась до… в общем, очень боялась. А вы… вы просто человек. Точнее, не «просто», а очень хороший человек. На котором ответственность, которая кого другого уже в крошку бы размолотила.
И, уже с обычной улыбкой обернувшись к Эрику, она добавила:
- А тренироваться готова хоть сегодня! Но немного попозже. А то на этом фруктовом пудинге я точно уже набрала половину нужного веса!

Тогда
Первые часы на «Ноте» выпали из памяти Нуарэ. Теперь он в чем-то понимал Вонга в этом его адреналиновом режиме – действуют рефлексы и привычные схемы, думать – лишнее. Подготовить погребальную капсулу, накрыть ее знаменем – черная сторона справа, отправить на Сомбру подобающий рапорт, выслушать чьи-то соболезнования, что-то ответить… Не думать. Лишнее. Но это Вонг умеет входить в такой режим и выходить из него произвольно, а Нуарэ в какой-то момент осознал, что у него дрожат руки. И отправился в медотсек за успокоительным.
- Напомните мне, сколько человек в экипаже, я сразу отложу пару коробок, чтобы точно всем хватило, – улыбнулся доктор Валери, готовя напиток. – Вот, пожалуйста. Можете почувствовать сонливость – тогда ложитесь прямо здесь, чтобы потом не пришлось искать вас по коридорам.
Нуарэ дежурно улыбнулся в ответ и выпил препарат. Руки дрожать перестали, но сна не было ни в одном глазу. Тогда он решил проведать Габриэль – он что-то слышал, что ей стало плохо…
- Вот, называется, стоило ненадолго расслабиться… – криво усмехнулась Габи с кушетки. – Люсьена на себе вытаскивала – вообще ничего не почувствовала, а наклонилась поправить ботинок и сама уже не встала.
- Но ты…
- Почти уже в порядке, только отлежаться. Может быть, еще один укол понадобится, доктор Валери завтра посмотрит. Обидно, конечно, мне бы другим помогать, а я тут лежу.
- Ты и так уже всем помогла, – убежденно произнес Нуарэ, беря ее за руку. Просто по-дружески. «И вот это ты, дурак, портил своей влюбленностью?».
Те времена Нуарэ вспоминал уже с трудом. То ли сказались смертельные ранения на Маринеске и криокамера, то ли, что даже более вероятно, встреча с Имельдой вытеснила все, что было раньше – но чем дальше, тем меньше он понимал того влюбленного идиота, которого почему-то тоже звали Рафаэль Нуарэ. Окончательно он перестал его понимать, когда Имельда, уже после их свадьбы, позвала в гости Флёр, а та пришла вместе с Габриэль. И, глядя на них, Рафаэль с большим трудом сдерживался, чтобы не начать прямо здесь и прямо вслух крыть себя последними словами за безнадежную слепоту.
- Рада видеть в добром здравии, – с улыбкой сказала тогда Габриэль. – Коммандер, вы ведь простите мне небольшое нарушение субординации?
В ее лице и голосе не было ни насмешки, ни холодности. И едва ли не впервые в жизни Нуарэ с чувством произнес:
- Да к чертям терранским всю субординацию.
На мгновение во взгляде Габриэль мелькнуло удивление, но она тут же рассмеялась и обняла его:
- Рафи, будь счастлив. Просто будьте счастливы оба.
Нуарэ не нашелся с ответом. Но, кажется, его и не ждали.

Не так давно
Рафаэль Нуарэ отложил электронную книгу. За стеной кабинета слышались шаги Эрика – брат получил несколько дополнительных дней отдыха и решил, что готовиться к выпускным экзаменам ему приятнее в родных стенах. Но на дворе стояла глубокая ночь, а Эрик, как в свое время и Рафаэль, был не из тех, кто сидит ночами, наверстывая упущенное за семестр. Нуарэ поднялся и пошел к брату.
- Ну и чего ты не спишь? За экзамены переживаешь? Только не говори, что ты к чему-то не готов, в жизни не поверю. Я видел, как ты впахиваешь, ты уже всю программу наизусть должен был выучить.
- Да это все ерунда, – с досадой махнул рукой Эрик. – Просто… ну я же буду офицером космофлота!
- Так это же прекрасно. Вроде бы ты этого давно хотел.
- Раф, ну ты не понимаешь. У меня крыша уезжает! Я – и стану офицером... как ты! Но где ты, а где я...
Нуарэ вздохнул и сел рядом с братом, положив ему руку на плечо:
- Эрик, ты считаешь, что я так и родился в этом мундире? Поверь мне, нет. Хотя шутку про картошку я прекрасно знаю.
Эрик непонимающе взглянул на брата.
- Ну как же. В чем разница между мужчиной Дома Нуарэ и картошкой? Картошка бывает в мундире и без, а Нуарэ без мундира не бывает!
Эрик сложился пополам в приступе хохота. Рафаэль довольно кивнул – сработало.
- Ну вот, на человека похож стал, – сказал он, когда Эрик наконец смог разогнуться и свободно вздохнуть. – Мне, конечно, лестно, что ты обо мне такого высокого мнения, но, поверь, ты ничуть меня не хуже.
- Да-а… – протянул было Эрик, но Рафаэль жестом остановил его и повторил:
- Ничуть не хуже. И если уж на то пошло, вот этот вот урожденный офицер космофлота, – он показал на себя, – еще совсем недавно был кретином, каких поискать.
- Ты самокритичен.
- В данном случае, Эрик, это суровая правда жизни. Я этого никому не рассказывал и надеюсь, что это останется между нами. В общем, шесть лет назад, когда я только пришел на «Сирокко» и познакомился с хорошо известной тебе Габриэль Картье, я влюбился, как мальчишка. Позорище, как любит говорить наш Асахиро. Я сам не знаю, что на меня тогда нашло – меня практически прямым текстом слали к чертям терранским, а я ничего не желал слышать. Нет, ничего неподобающего я себе не позволил, но как Габриэль меня тогда не убила – не знаю. Я же рехнулся до такой степени, что потащился за ней в отпуск! На другой конец Галактики. Инкогнито. Тебе смешно? Мне сейчас тоже. А тогда я и думать не думал, что выгляжу как пацан, играющий в шпионов. Придумал себе важную задачу – проследить, чтобы с корабельным медиком что-нибудь не случилось. Кого я, спрашивается, обманывал? Я просто хотел быть рядом с ней. А в результате получилось так, что она же и спасла мне жизнь. Потому что за мои дурацкие игры в шпионов меня чуть не пристрелили.
- Тебя? – Эрик широко распахнул глаза. – Но как?
- Обыкновенно, из пистолета, – мрачно усмехнулся Рафаэль. – Лимонник еще остался? Долей мне, расскажу.
- Ну ты и наворотил! – сказал через час Эрик, ошалело глядя на брата. Ну, по крайней мере, стал смотреть как на живого человека, а не как на плакат с портретом кумира. Рафаэль мрачно усмехнулся:
- Сам с себя в шоке. На самом деле, я и правда тогда был близок к тому, чтобы застрелиться. Или скорее утопиться, поскольку оружия при мне не было.
- Дела-а… – протянул Эрик. И очень серьезно произнес: – Все-таки хорошо, что ты не стал этого делать. Мы же не терране какие. Это у них было: потерял честь – стреляйся. Интересно, как смертью можно вернуть честь? Сделал ошибку – так исправляй ее. А то бац, и пулю в лоб, а остальные потом пусть разгребают. Тоже мне честь. Ты абсолютно не такой.
Рафаэль улыбнулся про себя – он вспомнил давний разговор с Асахиро. Тоже на тему чести и самоубийства. Видимо, судьба у него такая – вести душеспасительные беседы о высоком.
- Вот эта мысль, пожалуй, меня и остановила, – ответил он. – Точнее, не совсем так – тогда я, понятно, ни на йоту не верил, что тут можно что-то исправить. Потому что хуже уже просто некуда. Но у меня были обязательства перед экипажем. Я же не частное лицо, которому можно пропадать куда вздумается, я офицер космофлота. Правда, в тот момент моя космофлотская карьера висела не то что на волоске – на паутинке. Думаю, тебе не надо объяснять, что если бы эта история стала кому-то известна... Но я решил: прятаться не стану. Вернусь, а там будь что будет. Если все-таки вылечу со службы – застрелиться всегда успею.
- Но ты не вылетел. Значит, известно не стало?
Вместо ответа Рафаэль взъерошил волосы Эрика и улыбнулся:
- Знаешь... Габриэль в этой истории повела себя благороднее, чем я сам. Только смотри, кадет, мы с тобой почти до утра засиделись. Тебе все-таки нужна свежая голова на экзаменах, так что шел бы ты спать?
Оставшись один, Рафаэль еще долго молча смотрел в окно, продолжая удивляться собственному идиотизму. Да, несомненно, всплыви эта история тогда – скандал был бы страшный. И большинству, конечно же, знать это незачем. Но с чего он взял, что и родные окатят его ненавистью и презрением? Эрик все понял. Как поняла Имельда. Как поняла даже Габриэль. И кто из них после этого знаток психологии? Рафаэль залпом опрокинул в себя остатки лимонника и ушел умываться. Спать все равно не светило.

Сейчас
Раф, конечно, может иронизировать сколько хочет, но Эрику действительно нравилось кого-нибудь учить. И не в смысле командовать – понятно, при необходимости рявкнуть он мог, но предпочитал обходиться без таких крайностей. Эрик любил объяснять, показывать на своем примере и видеть, как вдохновляются другие. Вот на сборах, когда болотная сырость косила отделение за отделением, а от витаминного концентрата кадеты воротили нос, как маленькие, Эрик демонстративно, с широкой улыбкой выхлебал перед строем полбутылки. Внутри его, конечно, перекашивало точно так же, как всех остальных, но это никого не касается. Что характерно, саботировать прием концентрата стали гораздо реже. А к Эрику приклеилось прозвище «капитан Цитрус». Как Мэнди хохотала, слушая эту историю! Она вообще слушала его очень внимательно, и Эрик радовался. Ему, младшему брату, нравилось быть старшим. Та же Женька – она замечательная, она друг и напарник, но с ней Эрик все равно оставался младшим. Она сама говорила – порой казалось, что у них разница не в год, а гораздо больше. Еще бы, с ее-то прошлым. Ей было чему учиться у Эрика, но ощущение, что старшая здесь именно она, все равно не исчезало. Не то чтобы Эрик завидовал или что… но с Мэнди он был старшим, и это было здорово.
Конечно, он познакомил ее со Снайпером. И насладился зрелищем широко распахнутых зеленых глаз – ну еще бы, живая легенда! Живая легенда наливала чай, разъясняла Эрику ошибки в технике и показывала самой Мэнди, какие преимущества можно извлечь из собственного малого веса. Эрик только усмехался – он видел тренировки у Карреры и сам наблюдал, как от Снайпера летали оппоненты на голову его выше и в два раза шире в плечах. Но Мэнди приходила не только за советами. Снайпер был последним, кто видел капитана Да Силву живым, и она раз за разом принималась расспрашивать. Снайпер не вполне понимал, чем может быть полезен, так что Эрику пришлось брать дело в свои руки. «Ты пойми, – объяснял он, пока Мэнди отошла, – дело не в том, все ты знаешь или не все. Ей нужно… как тебе сказать… до конца попрощаться. Собрать все, что можно. Это важно, правда». По лицу Снайпера невозможно было прочитать, понял он или нет, но рассказывать он стал больше. Мэнди действительно до малейших подробностей выслушивала и про отданный «Аспид», и даже про то, как капитан на прощание заехал Снайперу по плечу, а точнее, безуспешно попытался это сделать. Несколько раз Эрику казалось, что она расплачется, но она, кажется, вообще себе этого не позволяла.
Однажды, когда Эрик и Мэнди как раз вернулись с пробежки, они застали в столовой Рафаэля с отцом. Жоффрей Нуарэ только что прилетел с Нордики – там прошла большая конференция по военным разработкам. Несмотря на солидный возраст, отец по-прежнему стремился быть в курсе всего, что творится в его сфере. Увидев лично Стального Полковника, Мэнди попыталась спрятаться за Эрика. «Да ладно, он не страшный», – шепнул он, но, кажется, не убедил.
- Слушай, ну чего ты хочешь от моего брата? – продолжил какой-то предыдущий разговор Рафаэль, особенно подчеркнув слово «моего».
- Да ничего, – фыркнул отец. – А вот, кстати, и он.
Эрик хотел поздороваться и представить Мэнди, но отец его опередил:
- Так, про твои приключения я уже слышал. В самом деле, ураган бы с ней, с церемонией этой, но откуда у вас взялась эта девчонка Да Силва?
Мэнди вышла вперед и сказала с видом ученицы, отвечающей урок:
- Мне негде было жить. Коммандер и госпожа Имельда любезно позволили мне пожить у них, пока я решаю все проблемы с переводом из Университета в Военную Академию.
- Вроде у Да Силвы была квартира… – задумчиво произнес отец.
- Ну, положим, – вмешался Рафаэль, – для оплаты той квартиры нужен не студенческий доход, к тому же Мэнди даже еще не студентка. И оставлять ее разбираться с жильем и прочим в том состоянии, в котором я ее встретил в парке памяти, было бы по меньшей мере негуманно.
- Мэнди? – переспросил отец. – Прости, девочка, я совсем не помню, как тебя зовут. Помню только, что твой отец, Вселенную ему к изголовью, дал тебе какое-то длиннющее имя, больше тебя самой.
Видя его улыбку, Мэнди немного осмелела.
- О, теперь за его длину можно не беспокоиться, мон колонель. Так уж вышло, что я вычеркнула из него половину, и то, что осталось – как раз по мне. Меня зовут Аманда Исабель Да Силва. Или просто Мэнди.
- И живет она у нас, – вставил Эрик. – В конце концов, пап, капитан Да Силва погиб совсем недавно, а тут еще у Мэнди возникли проблемы с переводом в Академию, которые я вполне могу помочь решить. Да и вообще, бросать ее в таком состоянии – это… терранство какое-то!
Жоффрей Нуарэ нахмурился, но не столько сердито, сколько для порядка – мол, не выражайся такими словами в нашем доме. Эрик спокойно встретил его взгляд.
- Не говоря уже о том, – задумчиво проговорила Имельда, входя в столовую, – что у Патрика теперь новая подруга, с которой он так просто не расстанется.
Вечером того же дня Эрик вышел в сад. Как всегда, Мэнди была там. И, как часто бывало, она рассказывала Патрику сказку.
- Так вот, жил да был отважный капитан, и звали его…
- Жоао! – радостно подсказал Патрик, явно слушавший все это не в первый раз.
- А хотя бы и Жоао. И был у него верный помощник…
Эрик затаился за кустом смородины, чтобы послушать. Мягким напевным голосом Мэнди рассказывала о приключениях героического экипажа, где – конечно, совершенно случайно! – попадалось множество знакомых имен. Там были злобные пираты, коварные терране и, разумеется, надежный союзник, отважный капитан («Адми’ал!»)… ладно, адмирал, которого совершенно случайно звали Патриком, и даже если герои попадали в неприятности, Патрик уж точно всех спасал.
- И все они вернулись на Сомбру и жили, – Мэнди едва заметно вздохнула, – долго и счастливо. Ну как, Патрик, понравилась тебе история?
- Ага! – Патрик вскочил и понесся по саду. Уже с противоположного конца донеслись вопли «Сдавайтесь, подлые пи’аты! Я сейчас д’узей позову!». Мэнди проводила его взглядом и повернулась точно к кусту смородины:
- А вы что скажете, энсин?
Это что же получается – она все время знала, что он тут? Чувствуя, что краснеет, Эрик вылез.
- Ну вот. Кадрового офицера из элитного подразделения космофлота поймали на подслушивании детских сказок.
Мэнди усмехнулась:
- А то я не в курсе, что ты слушаешь эти истории чуть не с самого начала. Видимо, я неплохой сказочник.
- Аманда, – пылко воскликнул Эрик, – ты самый лучший сказочник в мире!

Однажды
Капитан Рафаэль Нуарэ шагал по парку, пытаясь собраться с мыслями. Не то чтобы приказ о повышении стал неожиданностью, но к таким вещам никогда не бываешь готов заранее. Хотя, казалось бы, любого курсанта Академии готовят к тому, что однажды он встанет во главе экипажа, а потом, может быть, подразделения или флотилии. А у Нуарэ просто не было иных вариантов. И все же… Перед глазами еще стоял сверкающий корпус «Аквилона». Его корабля. Нуарэ коснулся жетона, оставшегося с «Сирокко» – теперь их будет три, а не два. Это не по форме, но в Тенях так поступали многие – кто сохранял жетон с первого корабля, на котором довелось летать, кто в знак памяти о крушении. «Сирокко» упокоился в недрах ближайшей звезды – последнее, что могли сделать для него Нуарэ и Росс. Потому что нельзя, чтобы даже до разбитого корабля добрались леханцы. И теперь все, что осталось – жетон на отдельной цепочке. У самого Нуарэ и у его экипажа… если это, конечно, будет его экипаж.
Новый корабль – это хорошо. Это значит, что Нуарэ вправе набрать на него команду вплоть до последнего техника. И, разумеется, он мог, никого особенно не спрашивая, просто подать список, и командование утвердило бы все назначения – просто потому что это Нуарэ, у него всегда все проверено. Но капитан чувствовал, что так нельзя. После всего, что было, экипаж должен сам решить, хотят ли они летать под его командованием. Впрочем, одну кандидатуру он все же указал сам. Когда ему задали вопрос, кого он планирует взять старшим помощником, Нуарэ, не колеблясь, назвал Себастьена Роша. Тот когда-то говорил, что, если доведется прослужить до отставки Да Силвы – пошел бы к Нуарэ. Значит, так тому и быть.
Вернувшись домой, Нуарэ набрал номер Габриэль. Кажется, когда он пытался объясниться ей в своих чувствах, он волновался меньше. Да, сейчас они в прекрасных отношениях, но это во многом заслуга самой Габриэль, всегда жестко разделявшей личное и служебное. К тому же за такого медика, как она, точно передерется половина Теней. Лихорадка нордиканская, вот еще севшего голоса не хватало!
- Пойдешь ко мне старшим медиком? – без предисловий спросил Нуарэ, как только перед ним возникла голографическая копия Габриэль.
- Я только этого и ждала, – ответила она. Нуарэ мысленно выдохнул. Хотя, похоже, не мысленно, потому что Габриэль спросила:
- Нет, правда, а что ты думал? Неужели же после всего я могу уйти из этого экипажа? Нет уж, я останусь. Еще и Джона с собой притащу.
- Я буду очень рад, – искренне сказал Нуарэ. И, помолчав, добавил: – Знаешь… я решил по возможности переговорить со всеми лично. Вот только Роша не спрашивал, но он не против.
- Еще бы! – усмехнулась Габриэль. – Себ просто создан для должности главного зануды на корабле!
- На Враноффски посматривает Росс, но, хотя мы и друзья, я своего связиста не отдам. Если, конечно, он согласится.
- Уверена, что согласится. А Деверо?
- Еще не говорил с ним. Но буду. Честно говоря, рассматривал еще несколько кандидатур. Не потому, что сомневаюсь, просто… не уверен, что он захочет. Все-таки было… разное.
- Было, да прошло, – твердо сказала Габриэль. – Ты же сам знаешь, это лучший выбор. Лучше только Белые Звезды, но они своих не отдадут.
С Деверо Нуарэ встретился на следующий день, благо навигатор как раз выписался из госпиталя. Разговор был короткий – едва услышав предложение капитана, Деверо с улыбкой ответил: «Команду, с которой столько пройдено, я не променяю ни на что». Нуарэ в который раз почувствовал себя идиотом. Как можно было не ценить и не уважать этого парня? Но Габриэль права – что было, то прошло. Враноффски лишь ухмыльнулся: «Если я еще не окончательно вас достал – то я с вами». У него, как и у Деверо, на шее висел жетон «Сирокко». Такой же был и у Эрнандеса – вместо ответа Леон просто предъявил его и развел руками – мол, а как иначе?
- Вляпался так вляпался, – фыркнул Дарти. – Уж если я с этой командой притащился с другого конца Галактики, так тут и останусь.
Сержант Каррера смерил Нуарэ взглядом, в котором читалось, что, если бы не субординация, он бы сейчас высказал что-то очень длинное и совершенно непечатное.
- Капитан, – наконец произнес он, тщательно подбирая слова, – вы еще спрашивать будете? Когда это я своих бросал? И парням лично по шее дам, если в сторону посмотрят!
Отряд дружно заверил, что смотреть в сторону ни у кого и в мыслях не было. Нуарэ подошел к стоявшим чуть поодаль контракторам. Он чувствовал, что будет правильно поговорить с ними отдельно, пусть даже они давно в составе флотилии и приписаны к отряду Карреры. Это с Дарти все понятно, но эти двое – одиночки и, в общем-то, свободны в своем выборе. Тот же Вонг не раз намекал, что может уйти в любой момент. Шутил или нет – кто ж его знает. В любом случае, учитывая его полное презрение к субординации, это не тот человек, который молча пойдет куда сказали.
Асахиро Фудзисита даже не стал дожидаться вопроса.
- Я многим обязан этому экипажу, в том числе лично вам, – проговорил он. – Здесь моя команда и мой клан.
- Снайпер, – Нуарэ впервые обратился к Вонгу по прозвищу. Сейчас так было нужно. – Ты присоединишься к моему экипажу?
И Стивен Вонг едва ли не впервые за шесть лет отсалютовал по всем правилам и ответил:
- Да, мой капитан.

16.04.2014 – 17.08.2018 (30.09.2019);
Благодарности

Алексею Токареву – за то, что без него Сфера не обрела бы свой нынешний облик. Хотя, пожалуй, тот старый проект стоит считать альтернативной ветвью реальности.
Алексею «Драгомиру» Новосельцеву – за истинно технарское занудство. Из тебя получился прекрасный руководитель диверсионной миссии.
Маре «Хэлле» Адриановой – за злобного биолога. Издеваться над персонажами надо обоснованно!
Алене «Proxy_9» Ченчик – за визуальное воплощение наших персонажей и ценнейшие обсуждения.
Агате «Нанс» Бобылевой – за важные климатологические замечания.
Екатерине «Лайверин» Кузьменко – за читательскую преданность и интересные вопросы.
И всем, кто читал все это еще на стадии создания и обсуждал с авторами. Мы вас любим!