Только нужно для задела,
Чтоб струну в душе задело,
Чтобы те, живёшь с кем рядом,
Стали для тебя наградой.
Борис Готман.
- Ну, придумай, что я здесь не так сделала? – поинтересовалась я.
- Будешь всю жизнь за этим птенцом присматривать? – девочка зевнула и похлопала ладонью по рту, - всё одно кто-нибудь съест однажды. По-моему, просто ерундой занимаешься. И спасая жизнь, ты лишь продлеваешь мучения и не более того.
- Ты, часом не успела свою душу продать кому-нибудь? – я сощурилась, - или кто-то подменил мою малышку на безумное жестокое чудовище, надо будет после проверить.
И снова мы переместились, спутница почти не реагировала, не тряслась, привыкла чуточку, но всё одно держалась холодно отстранённо. Однако, лишь до того момента, пока из-за кустов не вынырнул седой волк. Девочка взвизгнула и белкой взлетела на соседнее дерево, на самую верхнюю ветку, хорошо, магией не воспользовалась и не атаковала.
- Со мной можно не бояться почти никого, даже большей части опасных чудовищ, а это просто старый зверь, - я улыбнулась, - не позорь свой род, спускайся. Мы дружим с лесом и его обитателями почти пять тысяч лет. Каждого червячка в лицо знаю.
- Надеюсь, не оборотень? – уточнила внучка, зубы её стучали, как в ознобе.
- Который бродит среди дня, да и ночью луна сейчас не полная? – я постучала пальцем по лбу, - если уж ненавидишь кого, будь любезна изучить. А то решу, что ты не нашего, чародейского рода, а невесть кто. Даже обычные смертные знают, что перевёртыша среди дня встретить так же сложно, как одуванчики зимой. Впрочем, хочешь сидеть – сиди.
Я открыла сумку и вытащила баранью ногу, подала зверю. Волк немедленно вцепился в угощение, принялся поедать его с жадностью. Я нагнулась посмотреть, мои искусственные зубы в пасти хищника прекрасно справлялись и не причиняли мук, крепко держались в дёснах. Нашла, наконец, верный рецепт их изготовления. Погладила большую волосатую голову, почесала за ухом. Наконец, старик насытился, потёрся о мой бок, лизнул ладонь языком и убежал по своим делам.
- А этого монстра ты зачем подкармливаешь? – поинтересовалась девочка, спускаясь с дерева и оправляя одежду.
- Пожилые хищники не могут нагнать жертв, разве только больных или раненных, - я вздохнула, - или умирают от голода, или начинают атаковать людские стада или даже самих человеков, детишек тех же. И приходят охотники, и убивают всех волков подряд, молодых и старых, виновных и случайно попавшихся. В мою задачу, помимо прочего, входит разведение двуногих и четвероногих в разные стороны, чтобы не сталкивались и не воевали. Кроме того, я и сама не так молода, прекрасно понимаю пожилого зубастика. Теперь думаю, будет ли кому поддержать, когда страну немощной? Волшебники могут жить ни один век, но те, чья сила заперта, ограничивают свой век изрядно, максимум, лет сто и то при большой удаче. Не смогут спастись от эпидемии или иной болезни, умрут при родах, станут страдать от ран, полученных в бою, не упоминаю о несчастных случаях и ударах стихий.
- Всё в руках Господа, - отрезала собеседница, - и не дело человеку стремиться к большему. Принимай всё, что посылается со смирением. Смысл прожить тысячу лет и не знать мук, а после провести вечность в аду? Я предпочитаю протянуть год или два, страдая каждый миг, но в праведности и заслужить высшую награду.
- Посмотрим, как получится у тебя, лишённой милосердия и любви, попасть в рай, - я покачала головой, - знаешь, даже рада, что желаешь избавиться от магической энергии, могла превратиться в такую отъявленную злодейку, что демоны в аду возопили от ужаса и отвращения, наблюдая за твоими деяниями. Не встречали ещё доброй волшебницы, коя так относилась к природе. Не чувствуешь её, не понимаешь и не уважаешь. Попробуем иное, возможно, у тебя лучше получится помогать людям. С ними знакома больше, привыкла, живёшь рядом, не станешь вздрагивать каждые несколько минут и нести чушь. Единственно, придётся принять кое-какие меры, дабы не узнали, а то после придётся «познакомиться» с воинами инквизиции, а это не те существа, коих хотелось бы видеть или беседовать с ними.
Я вытащила из сумки две красивые алые ажурные маски, одну надела на себя, другую протянула внучке. Безумица засомневалась, но всё же приняла. Можно много говорить о самопожертвовании и отсутствии страха смерти, но когда почувствуешь на затылке её ледяное дыхание, на всё пойдёшь, лишь бы уцелеть и прожить ещё чуточку дольше. Мои артефакты полностью меняли облик, никто из свидетелей не смог бы опознать или сравнить с кем-то другим, даже если прежде знал нас очень хорошо и встречал каждый день. Не хватало, чтобы пострадали невинные, которых приняли за волшебниц.
Всё тем же способом переместились, на этот раз, в соседнее поселение с тем, в котором жили постоянно. Оказались на улице. Народу не очень много, брели куда-то ослики и мулы, тянувшие телеги, лениво брехали собачки во дворах, в пыли ковырялись куры и маленькие грязные детишки. Я заозиралась, отыскивая проблему, ради решения которой прибыли и увидела довольно крупного, хорошо одетого мужчину с кнутом в руках, который с остервенением лупил маленького нищего мальчика. Я махнула рукой, и негодяй замер, как впрочем, и все окружающие. Приблизилась. Малышу уже изрядно досталось, спина исполосована и в крови, на земле, в луже молока лежал разбитый кувшин.
- Так зверствовать из-за небольшой ошибки? – я покачала головой, - хоть здесь согласись, что это бесчеловечно!
- Не хочешь быть битым, трудись старательно и не допускай ошибки, - внучка пожала плечами, - мальчика кормят и поят, дают работу, а он своего хозяина разоряет, не справляется с простыми заданиями. Хороший урок. Зато не вырастет лентяем и вором.
- Или обозлится, станет злым и подлым, однажды возьмёт нож и зарежет хозяина и его семью, ограбит и уйдёт в лес, заделается разбойником, - не согласилась я, - много раз была свидетельницей подобного. Возможно, наказать следовало, но не сечь до полусмерти, а отшлёпать по нижней оконечности спины. Я же тебя не порола и за худшие промахи.
- Может, уже шлёпали, не помогает, - девочка поджала губы, - есть такие, неисправимые. И что станешь делать, превратишь этого жестокого человека в лягушку?
- Слишком опасно, ребёнка могут заподозрить во всём, что угодно и даже сжечь, как опасного колдуна, - я вздохнула, - помнится, как-то отправили на костёр петуха, снёсшего яйцо. Что-то у птицы с организмом не то было, не пожалели.
Я вытащила из сумки шкатулку с порошком, засыпала спину крохи, после извлекла мазь, намазала сверху и раны полностью исчезли. После достала очередную бутылочку, смочила кнут, растёрла, пока жидкость не покрыла его полностью и не впиталась.
- И что ты задумала? – уточнила спутница, сощурившись недобро.
- Теперь, каждый раз, когда негодяй начнёт пороть кого-нибудь, боль станет испытывать сам, причём, большую, чем причиняет, в разы, - пояснила я, - если не является больным, любящим подобные ощущения, быстро отучится распускать руки. Особенно, когда речь идёт о стариках, немощных, женщинах и детях.
- И после этого продолжаешь утверждать, что не являешься грешницей, использующей проклятое тёмное могущество в собственных мерзких целях, – хмыкнула безумица, - кто давал право наказывать людей, тем более, болью… ты какая-то судья, палач или ангел с пылающим мечом, слышишь Глас Б-жий, требующий испепелить того или иного?
- Я – добрая волшебница, - напомнила я, - и силу свою магическую получила с тем, чтобы не плакали избитые дети, а такие вот здоровяки не тешились за счёт слабый, не способных защитить себя или убежать.
Я коснулась волшебной палочкой горшка, и тот немедленно стал целым, а молоко внутри, чистым и вкусным, будто и не попадало на землю. После коснулась головы злодея, стёрла все воспоминания о мальчике. (Благо жены у здоровяка или собственных детей, не имелось, не придётся ещё и с ними «общаться»). Взяла малыша на руки и понесла.
- Куда это ты собралась? – спутница догнала и ухватила за юбку,
- Собираюсь найти ребёнку лучшего хозяина, который воспитает его почти как сына и вырастит хорошим достойным честным и счастливым человеком, - я рывком освободила юбку, - или и это, считаешь преступным?
- Можно подумать, тебя интересует, хоть в малой степени, что говорю и думаю, - внучка пожала плечами, - уважала бы желания и мнение, заперла магическую силу, стёрла память обо всё произошедшим, дабы день рождения не стал, раз и навсегда, не праздником, но кошмаром, разрушившим всю жизнь. Каково узнать, что любимая бабулечка – настоящее порождение тёмных сил и сама я отвергнута и проклята Творцом ещё до рождения и на детях моих нерожденных уже Каинова печать!
- Есть ли предел твоей слепоты и глухоты? – я поморщилась, - не отвлекай, заглядывать в души людей не только трудно, но и неприятно. Мало действительно добрых и чистых, больше думающих лишь о выгоде, повседневных мелочах, завистливых, глупых и коварных. Так, а вот этот мне нравиться.
У калитки стоял пожилой полный мужчина, почти старик, с благодушным лицом и большими невинными глазами, улыбался чуточку глуповато. Я поставила мальчика рядом, вложила его ручку в кулак незнакомца, дотронулась до лбов обоих.
- Этот старик горшечник, но больше любит делать красивые фигурки из глины и дарить соседским детям, - пояснила я, - его собственные сыновья и дочери умерли маленькими, следом и жена, живёт бобылём, а здесь ученик. Но, нужно кое-что, чтобы не нуждались, ни в чём и могли посвятить всех себя искусству.
Я вытащила из сумки кошель с медью, прикрепила к поясу старика. Недостаточно, чтобы разбогатели и забыли о совести, но хватит на еду и одежду и довольно надолго.
- Надеюсь, монеты не зачарованы и не прокляты? – сразу оживилась девочка.
- Это же не золото гномов, не исчезнут и не превратятся в мусор, - я скрипнула зубами, - скажу по секрету, за свою долгую жизнь скопила немало денег и драгоценных камней, однако, трачу их не на себя, но помогаю, когда требуются смертным именно некие средства. Волшебные артефакты лучше в чужие руки не давать, без лишней необходимости, а то будет как с горшочком, коий сам варил кашу. Помнишь эту легенду?
- Очень и очень показательная, - кивнула безумица, - учит не губить свою душу и не принимать волшебных вещей из рук злокозненной нечисти, кажущихся полезными, но созданными в злых целях, дабы погубить жадного владельца.
- Одно я поняла, и людям ты тоже не помощница и не спасительница, - я опустила голову, полюбовалась носком сапога, - пора бы заканчивать этот мерзкий фарс, но есть несколько дел, хочу закончить, прежде чем прогружу тебя в счастливое неведенье. Представляю, как огорчится твоя матушка, когда узнает!
- А где, кстати, мои родители, отчего, оставили на тебя? – внучка облизала губы нервно.
- Они у нас борцы со злом, - я вздохнула, - гоняются за злыми чародеями, опасными чудовищами, помогают уйти в мир иной призракам, унимают опасные стихии и всё в таком духе. Тебе при них находиться просто опасно, слишком много врагов. Разве, после обучения могла составить компанию, прикрывать спины.
- В общем, бросили, потому что мешала заниматься тем, что по душе, - спутница помрачнела, - я думала, они умерли или попали в тюрьму, иногда представляла, будто являюсь принцессой, у которой отобрали трон, и ждала, что вот-вот явятся... Реальность оказалась и банальнее, и отвратительнее разом.
- Поверь, при такой жизни, умереть могут в любой момент, - я ухмыльнулась, - с содроганием жду, каждую ночь, что прибудут гонцы с ужасной вестью.
- Туда им и дорога, - проворчала девочка, - раз счастье других существ для них важнее, чем собственного ребёнка.
- Неужели тебе чего-то не хватало? – мои брови поползли вверх.
- Нормальной семьи, без всякой магии, борьбы и прочего, - пояснила собеседница, - до этого мало задумывалась о подобных вещах, просто жила и тут вдруг известие, подобно молнии, озарило небо, и поняла, в каком мраке обитаю, и сколь мало шансов выйти на солнце, узреть хоть малый лучик его в щели между мрачными тучами.