«Скаут-поэт» Джек Кроуфорд.
Источник: http://www.helion.co.uk/hwms-annex.pdf
Преследуя Викторио.
В августе 1880 года, находясь в качестве разведчика в Форте Крейг, штат Нью-Мексико, в живописном старом гарнизоне на западном берегу реки Рио-Гранде, я получил инструкции через ординарца, доложил генералу Хэтчу, своему командиру, и сразу же отправился в штаб... Командир приказал мне немедленно ехать в агентство мескалеро и узнать все, что возможно о враждебных апачах и их перемещениях, а оттуда направиться в Форт Каммингс и доложить обо всем генералу Бьюэллу, командующему гарнизоном. После утомительной поездки через пустыню Хорнада-дель-Муэрто, или «Путешествие Смерти», через горный хребет Сан-Андрес, через скалистый перевал и оттуда - через другую пустыню, богатую лишь кактусами, мескитовыми кустарниками, гремучими змеями, тарантулами и ящерицами, я достиг границы резервации мескалеро. Там ко мне присоединились Билл Кроуфорд и Джим Уилкинсон, старые горцы, досконально знакомые с горами Сакраменто, и вместе мы начали спускаться по большому хребту на юг.
На второй день мы обнаружили около пятнадцати индейцев неподалеку от ранчо Блюуотер, угоняющих стадо скота, принадлежащее Уиллу Доулингу, владельцу ранчо. Мы были вооружены самыми надежными винтовками винчестер, и после недолгих раздумий пришли к выводу, что быстрой стрельбой мы могли бы заставить индейцев поверить, что на них напал большой отряд солдат, и они бы бросили скот, который гнали. Быстро проехав через холмы, нам удалось подобраться к ним незамеченными, и испуганные неожиданными выстрелами, апачи бросились в бегство. Три груженых индейских пони отстали от остальных во время стрельбы. С этого места мы направились к ранчо Асбека и Гарста на реке Сакраменто. Гарст был лейтенантом 15-го Пехотного полка, из форта Стэнтон у подножия горы Эль-Капитан, в нескольких милях к северу от агентства мескалеро, и с расчетом на обогащение и без ущерба службе, он заключил договор с Асбеком, и занялся разведением коз. Ранним вечером ранчо показалось в поле видимости, но в строениях полыхал огонь. Наши бинокли апачей нигде не обнаружили, и мы быстро поскакали к месту. По следам мокасин и лошадей мы поняли, что налет был совершен пятью апачами, которые после поджога зданий ускакали к своему агентству. Также было очевидно, что живший там в одиночестве Асбек, покинул ранчо еще до прибытия рейдеров. Относительно его отказа от своей собственности, выплыла весьма необычная история.
Здесь я скажу, что рота солдат под командованием капитана Кьюсака была размещена в агентстве мескалеро, для защиты гос. служащих и их имущества, а также препятствуя апачам покидать территорию. За два дня до этого я обнаружил индейца, прятавшегося за деревьями неподалеку от тропы. Вытащив винчестер из чехла на седле, я быстро подъехал к вершине невысокого холма и остановился рядом с ним, а когда он увидел меня в воинственной позе, то сразу же сделал знак мира и подошел ко мне. Я обнаружил, что он испытывает страшные боли в области живота, схватился за него и, качаясь всем телом, принимал самые гротескные позы. Его пони был рядом, я помог ему сесть в седло и погнал его перед собой в военный лагерь при агентстве, где передал его капитану Кьюсаку. Там я узнал, что четыре апача были найдены мертвыми недалеко от того места, где я взял этого пленника, и так как никаких следов насилия на их телах найдено не было, то и причина их отхода в счастливые охотничьи угодья была не понятна, что сильно озадачило офицеров и солдат. Тайна оставалась неразгаданной до тех пор, пока ранчмэн Асбек не начал свой рассказ.
Стало известно, что Асбека не однажды прогоняли с его ранчо отряды мескалеро. Они не выказывали никакого явного желания прибить его, но каждый раз срывали с него всю одежду и гоняли туда-сюда, царапая голое тело плетками. Затем они возвращались, и вовсю пировали на его ранчо, а поскольку Асбек держал у себя различные запасы, подразумевая тихую торговлю с мексиканскими соседями, то пировали апачи просто по-королевски. Этот бизнес-спринт, однако, стал уже конкретно докучать Асбеку своим однообразием. И, так как всё веселье полностью находилось на стороне индейцев, то он решил как-то изменить ситуацию, чтобы наконец-то, поменяться с ними ролями. Помня о великом пристрастии краснокожих эпикурейцев к изюму, он через лейтенанта Гарста получил коробку желанных фруктов, у квартирмейстера гарнизонных магазинов. Он также, добыл и некоторое количество стрихнина, развел его в воде, а затем замочил верхние слои коробки с изюмом в смертельной жидкости. После тщательного высушивания их на солнце, он прибил крышки на место. Кроме этого, был разбавлен ядом и имевшийся в наличии сахар, заботливо расфасованный после этого по компактным пакетам-мешочкам. Затем, надежно спрятав более ценную часть своих мирских благ подальше от любопытных глаз, он оставил отравленные изюм и сахар там, где, как он хорошо знал, они и будут найдены следующей партией лакомок из резервации, и станут для них очень приятным сюрпризом. После чего покинул ранчо, и отправился в агентство, в предвкушении ожидания результата своих трудов. Четыре мертвых индейца, и еще один – бывший так близко от ворот Аида, что смог уловить его сернистые испарения – это был результат тонкого юмора, от милого владельца ранчо. Ну, а собственно сожжение самого ранчо – это уже была месть от родственников погибших, которые услышали эту историю от того, кого я подобрал в больном состоянии и забрал его в лагерь, где армейский хирург при помощи клизм и рвотного средства, смог спасти ему жизнь.
От Сакраменто мы проехали вниз по подножию гор Орган, около пятидесяти миль, затем пересекли Хорнада-дель-Муэрто, до Рио-Гранде. После кемпинга у ручья в течение дня, искупавшись и позволив нашим лошадям пощипать сочных трав долины, мы пересекли реку и поскакали в Форт Каммингс, где, как и было велено, я доложил генералу Буэлю. Через несколько часов после моего прибытия, генерал послал за мной и сказал, что хочет послать человека на разведку, с очень опасным заданием. Когда старый Викторио обнаружил, что его преследуют наши войска, то он последовал обычной тактике апачей – перешел в Мексику, хорошо зная, что мы за ним не последуем. Генерал Буэл сказал мне, что хочет послать разведчика с индейским и мексиканским переводчиками в Мексику, чтобы найти там Викторио, отправить индейского переводчика в его лагерь, и побудить его вернуться обратно и сдаться властям. Мексиканский переводчик должен был использоваться для объяснений, в случае встречи с мексиканскими войсками. Генерал попросил меня выбрать хорошего, надежного человека из моих разведчиков, для выполнения этой опасной миссии. В то время под моим началом было четверо скаутов - Джим Блейн, Лью Фонтейн, Билл Кроуфорд и Джим Дикинсон, которые все были как хорошими людьми, так и надежными следопытами. Я тотчас же отправился в наш лагерь и изложил суть дела ребятам, которые, как я и ожидал, все отказались от этой опасной миссии. Все они говорили, что готовы пойти на что угодно, но только лишь с нашей стороны границы, в стране, которую они хорошо знали, и не надо им предлагать путешествие по землям, где индейцы и мексиканцы – все одинаково, не питали большой любви к американцам, и где захват в плен мексиканскими войсками, означал бы только длительное заточение в мерзкой, мексиканской тюрьме. Генерал приказал мне явиться к нему на следующее утро, и после раннего завтрака я отправился в его штаб, изложил ему возражения, высказанные моими разведчиками против этой поездки, и вызвался сам взять на себя эту миссию.
В компании с Навахо Чарли, индейским переводчиком, который хорошо знал Викторио, и Казимеро- бесстрашного маленького мексиканца, я выехал, имея в качестве эскорта до границы, отряд индейских скаутов под командой лейтенанта Мани, храброго, доблестного офицера, который сейчас содержится в форте Шеридан, по обвинению в убийстве капитана Хедбурга, произошедшем некоторое время назад. Перед самым отъездом я сказал генералу, что за три недели до этого получил письмо от моей жены в Пенсильвании и она сообщила мне, что оба мои ребенка сильно болеют. Я оставил в Форте Крейг инструкции, чтобы любая почта, которая может прийти ко мне, немедленно переправлялась в Форт Каммингс, а письмо из дома могло прийти в любое время. Я спросил генерала, если придет письмо с почтовым штемпелем Пенсильвании, то не пошлет ли он мне его с курьером, при условии, что я не пробыл в Мексике достаточно долго и не успел углубиться слишком далеко. Он сказал, что непременно сделает это, и на его вопрос: «Когда я могу ожидать вашего доклада, капитан?», я, внимательно изучив карту, которую он мне дал, и сделав свои расчеты, ответил: «Если я не доложу вам в течение шестнадцати дней, генерал, то вы сможете смело из этого заключить, что я доложил уже более высокому командиру, который там, в небесах». Он весело попрощался со мной, выразив большую уверенность в успехе моей миссии, и мы уехали. Я расстался с лейтенантом Мани на границе, и в сопровождении Чарли и Казимеро переправился в Мексику.
Ни один курьер не добрался до меня, и я был в подавленном настроении из-за докучавших мыслей о моих дорогих малышах. Вечером, примерно в двадцати милях от границы, мы заметили всадника, быстро ехавшего по нашему следу, и остановились, ожидая его приближения. Это оказался курьер от генерала Буэла, цветной солдата 9-го Кавалерийского полка, который передал мне письмо из дома. Дрожащими пальцами я разорвал конверт, и тень на моем лице исчезла под солнечным светом радости, когда я прочел, что мои малыши уже вне опасности, и быстро поправляются. Я взял этого цветного солдата за его черную руку, и снова и снова благодарил его за то, что он пошел на такой большой риск, чтобы догнать меня и принести мне такую чудную весть... Мы попрощались с храбрым черным парнем, и двинулись по следу Викторио. В течение двух дней мы двигались на юг, используя индейские сигналы с вершин холмов, надеясь привлечь внимание группы, за которой охотились. Навахо Чарли был досконально знаком с тем, как апачи сигнализируют дымом, и мы надеялись, что Викторио увидит наши дымовые сообщения и решит, что они идут от других апачей, которые последовали за ним, чтобы присоединиться к нему, и он сообщит о своем присутствии ответными сигналами. Вечером третьего дня мы разбили лагерь на озере Санта-Мария, прекрасном водоеме у подножия гор Сан-Блас.
Когда ночь опустилась на землю, я сидел у нашего костра и наблюдал картину, которая останется навсегда отпечатана в скрижалях моей памяти, пока не будет стерта рукой самой смерти. Около одиннадцати часов вечера луна взошла в величественном великолепии над вершиной хребта Сан-Блас. Две сверкающие луны встретились взглядами, одна висела в прозрачном субтропическом небе, другая-в прекрасном отражении, погребенном далеко внизу, в кристальных водах озера. Двое моих спутников, завернувшись в одеяла, крепко спали возле догорающих углей костра. Хруст от зубов наших лошадей, жующих сочную траву, раздавался в нескольких ярдах от нас. Многочисленные утки молча плавали у берега, на котором я сидел; они приближались ко мне без страха, потому что охотник за ними никогда не вторгался в это уединенное место, и убийственный выстрел дробовика никогда не тревожил их. Я достал из кармана благословенное письмо из дома, и при свете ясной полной луны в этой чистой мексиканской атмосфере, перечитывал его снова и снова. Оно заканчивалось трогательным предложением: «помни, мой дорогой мальчик, что пока ты сражаешься за нас среди опасностей и лишений, у тебя есть малыши, которые молятся за тебя». Это письмо и нежная, мечтательная обстановка, привели меня в поэтическое настроение, и я достал из седельной сумки кусок коричневой бумаги, в которую было завернуто немного вяленого мяса, и коротким огрызком карандаша, при свете этой светящейся королевы света над моей головой, используя свое седло в качестве стола, написал песню...
От озера Санта-Мария мы отправились в горы Канделариа, по следам Викторио, ведущим в том направлении... На второй день после отъезда от озера Санта-Мария мы достигли хребта Канделариа, и, к моему большому удовлетворению, когда я приложился к биноклю, то обнаружил лагерь Викторио. Я сразу же выдвинулся вперед, и в миле от его лагеря дал Навахо Чарли четкие инструкции - войти в лагерь апачей, объяснить старому вождю суть нашей миссии, а также - привести с собой не более двух его воинов, чтобы встретиться со мной и вести переговоры. Но, к огромному моему удивлению и смятению, он наотрез отказался туда идти, так и не дав мне четкого объяснения на этот счет. Ни моя хитрость, ни мои угрозы, совершенно не сдвинули его с позиции, которую он занял. Находясь в гневе, я готов был уже сам пойти в лагерь, но я не знал языка апачей, чтобы нормально общаться с Викторио. Ни он, ни один из его воинов, не могли говорить по-английски. Но один козырь у меня все-таки был: я вышел на его убежище, я был удовлетворен признаками того, что у него очень мало боеприпасов, и считал, что генерал Буэл должен был как можно быстрей выдвигаться, и захват этой группы, может быть легко осуществлен.
Я с ускорением отправился в Эль-Пасо, штат Техас, к ближайшему телеграфу. Генерал телеграфировал мне встретить войска в Паломас-Спрингс, и направить их во враждебный лагерь. После того, как я присоединился к генералу Буэлу по приказу, я сделал более подробный отчет, и команда сразу же двинулась вперед к тому месту, где я наблюдал индейский лагерь. Когда после утомительного марша мы достигли хребтов Канделариа, мы обнаружили, что следы Викторио уходят на юг. Генерал поручил мне продвигаться вперед по следу и, если возможно, найти индейцев, после чего отряд начнет преследование. Наш путь проходил недалеко от Рио-Гранде, и около форта Куитман, штат Техас, я перешел реку, набрал дополнительную провизию и двинулся вниз к Охо Калиенте, где находилась группа солдат полковника Карпентера. Здесь мне подковали лошадь, и пока шла эта работа, лейтенант Фил Рид сделал мне наспех и по памяти, хоть и рисованную, но самую точную карту местности, которую пересекал сейчас Викторио. Два дня спустя, когда я сверялся с этой картой на тропе, меня догнал курьер из лагеря полковника Карпентера, с приказом от генерала Буэла, о немедленном возвращении обратно. Я находился тогда всего в десяти милях от хребта Борраче, где несколько дней спустя генерал Терразас напал на Викторио, убил самого вождя, убил и захватил в плен его людей. «Моему правительству более не приемлемо ваше продвижение в глубь Мексики». Эта телеграмма заставила генерала переправиться в Охо-Кальенте и оттуда послать курьера, с приказом об отступлении.
Правительство Соединенных Штатов избавилось от назойливого врага, и генерал Терразас стал на несколько тысяч долларов богаче, повернув назад наши войска и захватив в плен вражескую банду.
(«Socorro County Historical Society, Publications in History, Volume 1, February 1965». Спасибо Карлу Лаумбаху и Даниэлю Аранде, за размещение копии этого документа).