Рейсовая маршрутка подъезжала к остановке «Школа №3». Прошло более четырнадцати лет с того дня, как Сашка последний раз выходил на этой остановке в Дрогобыче, но ноги сами повернули вправо, как только сошли со ступенек маршрутки. Вот знакомый пешеходный переход через Трускавецкую улицу, а дальше начиналась, пожалуй, самая короткая улица Дрогобыча с мелодичным названием «Музыкальная». На большом перекрестке улиц Музыкальная и Бориславская стояло такое родное для Сашки здание музыкального училища. И хотя он приехал в Дрогобыч по важному делу, все же не зайти в родное училище не мог.
С каждым шагом училище становилось все ближе и с каждым шагом росло волнение... А также надежда случайно встретить одного-единственного человека, имя которого для Сашки было светлым лучом, который светил ему не только все курсы обучения в училище, но и позже, когда он изредка наведывался, чтобы хоть парой-тройкой фраз перекинуться самыми свежими событиями жизни...
Шел июль 1975. Позади была череда вступительных экзаменов, которые не только отобрали много физических сил, но и существенно истощили Сашкину нервную систему. Да еще и простуда, подхваченная после первого экзамена по специальности, давала себя знать ощутимой слабостью. Наступили три дня невыносимого ожидания результатов вступительных экзаменов. Сашка понимал, что именно сейчас решается его будущее, но после всех только что пережитых нервных стрессов в его жизни наступил период какого-то невнятного затишья, перемешанного с безразличием ко всему окружающему. Не радовало ничто, даже прекрасная летняя погода.
И вот пришел день, когда надо было поехать в Дрогобыч, чтобы узнать результаты вступительных экзаменов. Сашка попросил своего друга Романа Макевича составить компанию на эту поездку для моральной поддержки. Сорок минут в душном и вонючем, несмотря на открытые окна, «ЛАЗе» тянулись невероятно долго. Наконец вышли на остановке возле Дрогобычской СШ №3 и взяли направление на музыкальное училище. Чем ближе подходили к входу, тем медленнее двигался Сашка. Наконец он сказал:
– Знаешь, Ромка, пойди и узнай, занесен я в список студентов, или надо идти забирать документы. – Ромка быстро растаял в толпе, заполнившей коридор училища. Ожидание было невыносимым, секунды растянулись, словно резиновые, сердце колотилось все громче... Наконец Сашка не выдержал и сам начал пробираться сквозь толпу к доске объявлений, у которой толпилось много молодежи. Над толпой выделялась голова Ромки – и неудивительно, потому что в этом ему помогал хороший рост в 193 сантиметра.
– Ну что там? – перекрикивая сильный шум, крикнул Сашка. Ромка, который еще только смог подобраться к доске объявлений так, чтобы иметь возможность прочитать информацию, несколько секунд, которые Сашке показались чуть ли не вечностью, всматривался в список новоиспеченных студентов и, наконец, радостно воскликнул:
– Есть !!!
– Ромка, ты не врешь? – не поверил Сашка, – я тебе этого никогда не прощу!
– Дурак! Неужели я буду так шутить? Иди сюда и сам смотри! – Сашка начал энергично продвигаться через толпу.
– Вот ищи себя под номером 30.
Теперь уже и сам Сашка увидел, что его фамилия в списке студентов. Он крепко обнял на радостях своего друга. Сказать, что настроение мгновенно улучшилось, значит, не сказать ничего. Это была эйфория, которая продолжалась до самой ночи и каждое упоминание о том, что он уже студент, вызывала новую волну удовольствия результатом этого, несомненно, тяжелого и напряженного периода Сашкиной жизни.
Четыре года, в течение которых бывший выпускник Бориславской музыкальной школы стал профессиональным музыкантом, навсегда запечатлелись в его памяти, как лучшие годы жизни. Обучение в музыкальном училище для Сашки пролетело на одном дыхании. Это был, пожалуй, первый период в жизни Сашки, когда не только на вступительных экзаменах, но и во время учебы нужно было постоянно выдерживать достаточно сильную конкуренцию, почти ежедневно доказывать свои растущие профессиональные навыки. И спустя десятилетия, прошедшие с тех пор, Сашка вспоминал преподавателей, которые без лишних слов и принуждения умели организовать учебный процесс таким образом, что студенты «копали землю», «пахали», лишь бы выполнить порученное дело в лучшем виде. Это и заведующий народным отделением Артур Константинович Вояджис, и преподаватель по дирижированию Альфред Бенович Шрайер, и преподаватель инструментовки Анатолий Николаевич Далёкий, и фанатик баяна преподаватель Эрнест Иванович Мантулев, и преподаватель композиции, а затем и директор музыкального училища композитор Николай Адамович Ластовецкий...
Но не их так хотелось встретить через долгие годы разлуки. Татьяна Михайловна Киселевич – вот человек, с которым так хотелось бы встретиться сейчас!
Сашка шел такими знакомыми и одновременно такими незнакомыми коридорами училища и сначала никак не мог понять, чего ему не хватает? Те же стены, но окрашенные в другой цвет, доска объявлений и расписание уроков тоже новые, стол с телефоном и доской с ключами от кабинетов теперь в застекленной будке, а вместо пресловутого коменданта Семена Семеновича Мороза теперь какая-то молодая симпатичная женщина сидит и что-то записывает в общую тетрадь... Сашка подошел к двери класса, где в свое время преподавала Татьяна Михайловна, и замер, не решаясь открыть дверь. Но через мгновение дверь сама широко распахнулась и... Сашка с большим сожалением заметил, что в классе вместо ожидаемой Татьяны Михайловны были только студенты. «Ой, какие же они молоды, почти дети, – подумал Сашка, – хотя и мы, пожалуй, на первом курсе выглядели такими же...».
Сашка заглянул во все классы народного отделения, и не найдя там Татьяны Михайловны, поплелся к очереди у застекленной будки.
– Татьяна Михайловна была сегодня, но где-то с час назад ушла домой. Может вы хотели что-то ей передать?
– Спасибо, пожалуй, нет, – тихо сказал Сашка. Как можно было передать те ощущения, которые, словно шторм, бушевали сейчас в Сашкином сознании.
И снова откуда-то издалека прилетели воспоминания...
Первые дни сентября 1975 года для Сашки были днями, переполненными впечатлениями и новой информацией. Первым впечатлением было то, что здесь нет классного руководителя в школьном понимании этого слова, здесь никто не будет по двадцать раз напоминать тебе ни домашнее задание, ни то, что ты должен сделать в первую, во вторую и в третью очередь. Всю информацию теперь нужно было приобретать или самому, или с помощью товарищей однокурсников, с которыми еще не успел хорошо познакомиться, но среди которых, как и везде, были такие, что, казалось, знали всё.
И вот наступил день, когда на доске объявлений были вывешены списки, в которых под подчеркнутой фамилией преподавателя столбиком были напечатаны фамилии студентов. Найдя свою фамилию под фамилией «Киселевич Т.М.», Сашка спросил двух своих однокурсников, знает ли кто-то «как он выглядит, этот Киселевич». Однокурсники молча пожали плечами, но Сашкин вопрос слышала какая студентка-старшекурсница, что тоже что-то записывала себе в блокнот.
– Не он, а она – сказала старшекурсница, – а зовут ее Татьяна Михайловна. – Кстати, это моя преподаватель по баяну.
Сашка вместе со своим однокурсником Богданом Купцом немножко смутились, но Богдан был значительно «быстрее» на язык, чем Сашка и засыпал старшекурсницу самыми разнообразными вопросами. Уже через минуту они знали, что Татьяна Михайловна молодая, симпатичная и очень «корректный» человек (Сашка едва ли не впервые услышал это слово), которая, кстати, не любит, когда студенты недобросовестно относятся к своим обязанностям, что старшекурсницу зовут Альбиной Грязновой и она должна стать первой выпускницей Татьяны Михайловны.
Тот факт, что Сашка будет учиться у преподавателя-женщины, немного смущал его, но в этом состоянии он находился недолго. Получив еще немножко дополнительной информации от других студентов, Сашка убедился, что будет учиться у «сильного педагога».
* * *
День знакомства с Татьяной Михайловной не стал для Сашки каким-то особенно памятным. Знакомство прошло очень быстро. Татьяна Михайловна собрала всех своих студентов-баянистов в классе, продиктовала расписание уроков и попрощалась, потому что торопилась на какое-то совещание.
Настоящее знакомство началось на первом уроке: отвечая на вопрос, Сашка рассказал, где и у кого учился, а также о том, что сам пишет музыку для баяна. По просьбе Татьяны Михайловны Сашка исполнил две свои вещи, которые исполнял наряду с другими на вступительном экзамене в училище. Сашка очень хотел показать свою технику игры, но получилось не очень удачно: из-за взятого с самого начала чрезвычайно быстрого темпа, исполнение получилось далеко не безупречным, с достаточно большим количеством «знакомых» нот. И волновался Сашка сильно, что тоже не способствовало безупречному исполнению.
Во время игры у него не было времени посмотреть на лицо своего педагога хотя бы краем глаза, поэтому он не знал, какое впечатление произвел своей игрой. А вот своей нотной читкой он точно смог удивить Татьяну Михайловну, когда она на второй половине урока предложила исполнить сначала правой, а затем левой рукой совершенно новое для Сашки произведение.
Сашка несколько секунд просматривал нотный текст и заметил, что мелодия правой руки, написанная аккордами, была создана композитором по-баянному очень удобно и логично, а сопровождение левой руки не представляло собой никакой трудности. Он поправил на себе ремни баяна и, взяв указанный в нотах темп, начал исполнять произведение сразу обеими руками. Еще до вступления в музыкальное училище Сашка по указанию своего учителя Игоря Иосифовича Нижника развивал нотную читку. Он смог даже достичь того уровня, когда пальцы еще выполняют первый такт, а глаза уже пробежали вперед и находятся во втором, а иногда и в третьем, и в четвертом тактах, опережая пальцы. Но Татьяна Михайловна об этом не знала и была не на шутку удивлена Сашкиным исполнением. Видимо она не до конца поверила, когда на свой вопрос, исполнял ли Сашка ранее это произведение, он ответил, что не исполнял. Но на следующих уроках у Сашки были неоднократные возможности убедить Татьяну Михайловну в своих способностях.
Тяга к композиции, зародившаяся у Сашки еще в музыкальной школе, продолжилась и во время учебы в училище, а Татьяна Михайловна была тем первым человеком, которому Сашка показывал свои новые опусы. Нет, она не учила Сашке, как надо писать музыку, но чрезвычайно ценные замечания относительно некоторых технических моментов исполнения Сашка с благодарностью «мотал себе на ус». Уже позже, переходя с одного курса на другой, каждый раз, когда Сашка решался показать Татьяне Михайловне свое новое творение, он очень волновался и исполнял «премьерные» показы почти всегда с помарками. Но мудрая преподавательница уже хорошо изучила Сашкины способности и воспринимала его новое произведение не как концертное исполнение, а как озвученные ноты, стоявших на нотной подставке, потому как прекрасно знала, что, когда будет надо, новое произведение, как и все, что были до него, Сашка выучит и доведет до концертного уровня в кратчайшее время.