Иногда случается так, что человек ломается вообще словно бы на ровном месте.
Авдеевы жили в пригородном провинциальном поселке. У них на двоих была трехкомнатная квартира в двухэтажном доме. Муж, Андрей, слесарил на местном деревообрабатывающем предприятии, Инна сидела в конторе бухгалтером. В соседнем подъезде жила старшая сестра Андрея Таня, а неподалеку в частном доме его родители. У Инны же рядом никого из родных не было.
На дворе стояли 90-е, все крутились как могли. Андрей держал в сарае кроликов, нутрий, сам кормил, чистил за ними, сам снимал и сушил шкурки, продавал. Инна грязной работы почти не касалась. Держали они и двух собак, нечистопородную лайку и дворнягу, которые спали на лестничной площадке. Соседи ничего не имели против. Это были годы, когда в обиход еще не вошли тяжелые металлические двери, а о домофонах никто и не слышал. В подъезде стояла старая, рассохшаяся от времени, деревянная, которая почти никогда не запиралась, и собаки свободно ходили туда-сюда. Конечно, от них была шерсть и запах… Но ведь это был не город, Авдеевы жарили с соседями шашлыки у гаражей, вместе отмечали Новый Год и 8 марта. В такой ситуации кто же будет жаловаться. Здесь, в поселке, все были связаны узами почти родственными.
В квартире, куда собакам вход был воспрещен, царили порядок, чистота и уют. На книжных полках «стенки» в большой комнате стояли детективы и фантастика, сервант был уставлен звонкой хрустальной посудой. По праздникам в бокалы наливалось вино (Инна пила исключительно белое сухое), на журнальный столик «культурно» ставилась коробка шоколадных конфет. У Андрея было много интересов, среди прочего он увлекался цветоводством. На окнах квартиры он устроил самодельные полочки, где, в пять-шесть ярусов, стояли самые разные цветы. Особенно много там было кактусов, детки которых Андрей щедро раздавал соседям.
Все было. Детей не было.
А Андрей очень любил детей. Такое встречается у мужчин, хоть и нечасто. Ему нравилось с ними возиться, слушать их смешную болтовню, мастерить для них что-нибудь по мелочи во дворе. И потом, он был, конечно, привязан к сестре, но все-таки всю жизнь жалел, что у него нет брата… Если бы был сын, Андрей брал бы его с собой на рыбалку, учил кататься на велосипеде…
У Авдеевых, одних из первых, появился видеомагнитофон. Андрей гостеприимно приглашал соседскую ребятню смотреть у них дома страшно модные диснеевские мультфильмы, и неизбалованная ребятня, всю неделю ждавшая воскресенья, чтобы посмотреть по ОРТ «Утиные истории» или «Черный плащ», платила в ответ горячей любовью.
Это было здорово. Но хотелось своих.
А свои не получались. И это было горько, обидно и ужасно несправедливо. Вон, у Козловых пятеро, чем кормить, не знают, а тут все есть, а Бог и одного не дает…
Однажды, роясь в баре, Андрей нашел выписку из больницы, в которой черным по белому было изложено объяснение, разгадка непонятной беды… Разгадка называлась просто – «медицинский аборт на раннем сроке беременности».
Словно обухом топора шарахнуло по башке.
Последовало объяснение, перетекшее в бурный семейный скандал.
Да, была беременна.
Да, еще до свадьбы.
Да, прервала, а что было делать, парень пошел в отказку, ни кола, ни двора, ни работы?
Ломать жизнь, так глупо, так рано?..
В ту ночь Андрей первый раз напился в сопли. Рыдал пьяными слезами, трепал по поселку имя любимой жены.
- Сука, стерва, проститутка проклятая… Да если бы не она…
И все посыпалось в одночасье.
Не нужны были теперь чистота и порядок, не нужны вкусные обеды и семейные просмотры американских боевиков и мелодрам по вечерам.
Инна пыталась вымолить прощение, пыталась поговорить. Она-то ведь первая пострадала от своего неразумного поступка, она ведь больше всех была наказана… Это у нее, не у кого-то, не будет ни сына, ни дочери, это ей не расчесывать сладкие шоколадные косы, ей не гладить школьную форму, ей не прижимать к сердцу, не целовать родное дитя…
Но Андрей не хотел ничего слушать. Не хотел прощать.
Он бы простил, если бы она замолила, родила. А она не могла.
Инна пыталась лечиться. Безуспешно.
Оба начали пить. Это было время, когда самогон, а по-простому сэм, можно было купить в каждом подъезде. Пили все, что горит: настойку боярышника, другие спиртосодержащие препараты. Андрей и сам ставил домашние наливки, на яблоках, смородине и винограде, который начал выращивать первым в поселке. Алкоголя, одним словом, было хоть залейся.
Пили-то, конечно, не они одни. Время было тяжелое, способов снять стресс не так много, так или иначе прибухивали почти все, но кто-то пил по-черному, беспросветно, а кто-то держался в рамках, «отдыхая» по выходным. В то же время начала сильно злоупотреблять и сестра Андрея Таня, хотя и по иным, вероятно, причинам…
Переход от сухого вина к самогону и разбодяженному спирту занял у Инны не более полугода. Соседи только диву давались, не узнавая интеллигентную, сдержанную женщину. «Резко начала, – говорили они. – С сухого вина да на самогонку…»
А ей только хотелось забыться, уйти от своей непоправимой, черной беды. Ни о чем не думать…
Сначала была только потребность заглушить боль и отчаяние, а потом пришла привычка. Инна на все махнула рукой, о былой чистоте не было уже и помину, собаки спокойно гуляли по квартире, оставляя шерсть и запах. Она варила им кашу на костях, прямо в кухне ставила миски и не мыла их месяцами. Зачем? Теперь все было ей безразлично.
Может быть, Инна хотела наказать себя, а может, ее просто охватило уже физиологическое отупение. Если бы рядом было кто-то теплый, близкий, если бы жива была мама, всего этого, возможно бы, и не случилось. Но сложилось так, как сложилось. Подруги, замордованные своими проблемами, не могли помочь, а любить чужих детей, как муж, Инна не могла. Порой мелькала мысль взять ребенка из детского дома, но на это Авдеева так и не решилась.
Процесс разложения занял шесть лет. Из милой, стройной женщины Инна превратилась в высохшее беззубое существо неопределенного пола. Под конец она гуляла по поселку с заложенной за лосины пеленкой, чтобы если приспичит, сразу же сесть и подтереться.
Понимала ли она, что происходит, понимала ли, что ее ждет?
Понимала, наверное.
Только ей было уже все равно.
Через шесть лет этой тяжелой, беспросветной жизни Инна умерла. Андрей почти сразу женился на ее приятельнице, матери-одиночке. За могилкой Инны ухаживает пьющая, но добрая и великодушная сестра Таня.
Иногда соседи вспоминают Инну и жалеют ее. Но жизнь идет, жизнь продолжается… Никто не может посвятить ее исключительно воспоминаниям. И люди живут дальше, понимая, что однажды забудут и их…
27.09.19