Штришок из далёкой юности. СТАРЛЕИ – АРТИСТЫ.
Жизнь прожита, вроде бы, длинная и содержательная. А оглянешься – вспоминаются в большинстве или случаи из туристско-спортивных странствий, или события времён службы в ВВС Советской Армии, забавные и не очень.
Вспомнил и этот эпизод из службы в полку ВТА. И вспомнил так, будто происходило всё не со мной и моим другом, а с кем-то посторонним. Так и изложу.
Два молодых лейтенанта только что нацепили по третьей звёздочке и стали старлеями. (Старлей – это на армейском сленге – старший лейтенант).
Обмыли новые звёздочки и ввалились в гарнизонный клуб. А там идёт концерт, выступают самодеятельные артисты ШВСР (школа воздушных стрелков-радистов).
Концерт завершён и шустрый конферансье – сержант-сверхсрочник предлагает выступить желающим из публики. Публика, – офицеры школы, транспортного авиаполка и их семьи, чувствуя какой-то подвох, на этот призыв не клюют, но один из старлеев, Володя смело пробирается меж рядов на сцену.
И уже оттуда заявляет что исполнит новую песню лётчиков, сочинённую его другом. Петь будут дуэтом вместе с автором. А посему просит зал вызвать автора аплодисментами. Раздаются жидкие хлопки и автору воленс-неволенс приходится лезть на сцену.
Оба они в изрядном подпитии. Не в таком, чтобы это кто-то заметил, – имитировать абсолютную трезвость они уже научились, но достаточном для потери понимания смехотворной реальности происходящего.
Володя напевает первый куплет и оркестранты, уловив мелодию, начинают исполнять музыку известной песни «Вот солдаты идут по степи опалённой» композитора К.Молчанова. Володя протестует: «мотив нашей песни другой», но после нового его напева ребята всё равно играют «солдат».
Зря он торгуется, слова песни как раз и писались под эту песню и эту музыку. Как это было принято у поэтов-песенников – писались «под рыбу».
Наконец с оркестром договорились и друзья затягивают:
«Птицы песни поют
про стихию родную.
И как будто зовут
меня в даль голубую».
Микрофонов у «певунов» нет, их голосишки полностью заглушаются музыкой. В затемнённом зале чувствуется шевеление. Исполнители догадываются, что их не слышат и включают полностью свои голосовые связки, то есть уже не поют, а орут в полную мощь глоток. Особенно усердствует сочинитель:
«В бесконечный простор
мчит машина стальная...
На реснички твои
набегает слеза,
не грусти, дорогая»
Рёв автора заглушает Володин тенорок, но залу и он не слышен, – не обладает «поэт» шаляпинским басом. Да и какой из него певец? Так называемого музыкального слуха нет, как нет и голоса. Хотя мотивы и слова песен запоминал и даже пытался воспроизводить, – любовь к песне у него с детства. Как и к стихам.
Исполнители продолжают тянуть:
«Верь, родная моя,
милый друг твой вернётся.
Он усталой рукой
снимет шлем, улыбнётся.
Он обнимет тебя,
поцелует в реснички...»
А публика уже "завелась", кое-кто уже и смеётся. Хорошо, что оглушонные оркестром и собственным рёвом, исполнители этого не замечают.
Песня наконец завершена и зал зааплодировал. Хлопали, конечно, не за исполнение, а за окончание этой тягомотины.
Некоторое время сослуживцы подначивали «певчих», но вскоре всё забылось. И только «певцы», вспоминая своё выступление, долгое время испытывали что-то вроде стыда. Но об этом даже друг другу не признавались.
Но было и продолжение этой истории. Один оркестрант записал слова песни, как бы «на память». И через год она прозвучала в передаче красноярского радио. Была уже другая инструментальная обработка, звучали не «солдаты» Молчанова, а другая мелодия. Переделав мелодию, но оставив те же слова и размер стиха самодеятельный певец выдавал песню за свою собственную. А это уже откровенный плагиат.
Дальнейшей участи песни я не знаю. Да и вряд ли было «дальнейшее» – не шедевр.