Это была измена нашему общему делу, он – мой зуб, предал меня и своих однокоренных товарищей. В моем лице он всегда имел надежное пристанище, я регулярно его чистил, ополаскивал и оберегал от кариеса. Он не знал табачного дыма, не встречался с кастетом, и его соседи-сослуживцы честно делили с ним общие тяготы. Когда что-то срочно требовалось, раскусить, перетереть или слупить всухомятку, все работали сообща. И теперь, вместо благодарности, он начал ныть и проситься вон из строя.
Было невыносимо больно. Но не в моих привычках сдаваться врачам по капризу какого-то организма, да и стыдно ремонтировать зубы, когда в родном городе полно неремонтированных дорог. Тем более, что по деньгам оно примерно одинаково.
Современная стоматология пользуется поистине космическими материалами и космические они, в первую очередь, по цене.
Но пришел день, когда зубная боль впервые одолела таблетки и пришла ночь. Спать мне мешали мои собственные стоны, и я принялся ждать утра, так девушка ждет свой первый поцелуй, солдат – свой первый бой, так чукча в чуме ждет …, ну вы поняли. Ещё румяное солнце не поднялось над выспавшейся землей, а я уже серой тенью дежурил у дверей клиники, прилепившись опухшей щекой к холодному стеклу.
Врач оказался милейшим человеком, ах, если бы не его профессия. Мы с ним обсудили эпоху, когда зубы лечили выдергиванием, а в качестве анестезии широко применялся обморок. В те времена западные зубные феи не могли проникнуть из-за рубежа сквозь железный занавес, и поэтому мы прятали под подушки не первые молочные зубы, а самое дорогое. У кого что, а у меня там лежал настоящий пистолет. Деревянный. Если кто-то думает, что это было давно, при царе Горохе, то – нет. Сам Брежнев страдал дикцией от дурно сделанных протезов, чем несказанно веселил советский народ.
– Расслабьтесь и устраивайтесь поудобней в кресле, – услышал я и сильно испугался. Зачем же так душевно? Надо сказать, что у меня трусливый организм. Он сжимается при всякой угрозе насилия, а тут – повод, опасная вежливость и врач весь в белом. Вылитый архангел. И, как каждый трус, я всегда первый делаю шаг вперед, потому что больше всего боюсь, что меня заподозрят в трусости.
– Доктор, шагнул я к двери, – у меня уже все прошло, я потом приду.
– Постойте, голубчик. Откройте рот. Послушайте, а никуда вы не пойдете и знаете
почему? Нет, не вздумайте отвечать, палец мне прикусите.
Следующий час я просидел, открыв рот. Я с детства не доверял наркозу, с тех пор, как сильно навернулся с велосипеда. Мама обезболивала так:
– У кошки боли, у собачки боли, а у тебя – не боли.
В тот раз это не сработало, почему должно сработать сейчас?
Шприц с хрустом вошел в десну, и я пожалел, что родился человеком, а не акулой, у которой зубы постоянно растут и меняются. Даже если заболел какой-то резец – выплюнул и поплыл дальше.
Но, чу, мой организм замер, он прислушивался к своим ощущениям, ему было
странно. Организм не мог поверить, что его сверлят, терзают, дергают за живое, а ему не
больно. Он страдал от безболезненной пытки, если такое бывает. Я давно подозревал, что если ты выбрал страдание – то будешь страдать, а причина всегда найдётся. Особенно напрягало, когда врач менял инструмент, только притерпишься к сверлу, а тут крючок или щипчики. Ни того, ни другого тело, вообще, не чувствовало, но мозг не обманешь, он правду знает.
Мозг имел собственное представление о боли, и тот факт, что боли не было, его не смущал. И пусть у него там не было глаз, всё равно во рту происходила кровавая драма.
В этот момент стало очевидно, что я и мой мозг – не одно и то же. Впору было задаться вопросом: кто управляет? В прошлой жизни, до зубного, каждый нисколько не сомневался, что полностью владеет брендом по имени Борис, но сегодня они впервые столкнулись вот так, лицом к лицу.
– Борис, – представился организм, – твоё тело.
– Борис, – прозвучало в ответ, – твой мозг.
Помолчали.
– Теоретически нас можно разделить, сказал мозг. При этом ты, тело, пойдёшь на
запчасти, а я буду питаться кислородом по трубкам.
– Коллега, ты про фантомные боли слышал? – возразило тело. – Захочется почесаться или женщину, звони. В трубку свою кислородную и звони. По мне, так нам делить нечего, столько лет прожили душа в душу. А помнишь, мы с велика упали, головой ударились, сотрясение мозга? Я, твоё тело, тогда за двоих работало, все системы жизнеобеспечения поддерживало, пока ты, мозг, в отключке был. А когда мы безнадёжно влюбились, напились и сели за руль, я на одних рефлексах, довело машину до дома, практически уже в коме?
– Конечно, помню, было. А, помнишь, мы тонули в Греции, начался отлив, кругом
страшные волны и берега не видно? Ты, тело, уже захлебывалось, а я настаивал –
гребок, ещё один и ещё... А там и пляж показался. Ты, как отдышалось, очень своей
силой воли загордилось. Напрасно, я и есть наша сила и воля. А, помнишь, в юности, когда нас трамваем сбило, это ты, тело, поскользнулось в луже, да только и успело подняться, чтобы встретить трамвай всей грудью. Меня тогда так швырнуло, прямо дух вон. Классическое сотрясение мозга. Мне и сейчас кажется, что я в тот момент умер и очнулся уже в следующей жизни…
– …Да, чтобы начать с того же места – под трамваем. Признаюсь, неловко вышло, мне до сих пор очень стыдно. И больно. Но, знаешь, именно та травма круто сломала привычную жизнь и позволила начать новую. Я уволился из проектного бюро и стал работать на себя. Да, конечно, мы это сделали вместе с тобой. Прости, трудно привыкнуть говорить про себя – «мы».
– Ладно, не извиняйся. Ты, тело, вообще, у нас молодец, хорошо держишься в трудные моменты. Стоп, ничего не отвечай, не люблю ответных комплиментов. Но, смотри, прошёл час, скоро закончится наркоз и врач попросит закрыть рот. Мы с тобой еще встретимся?
– Ну, вот и всё, врач устало улыбнулся под маской. Зуб мы оставили, наблюдайте за ним, ухаживайте и не ругайте меня сильно. И ещё, врач сбросил халат и шевельнул крыльями, я позволил себе заглянуть немного глубже. Хочу сказать, что душа тут есть. Но эти двое ей слова не дают. Душа, ты хоть слушаешь?
– Благодарю за заступничество, но ... мы, все трое – друзья. Вы же знаете, у нас с
телом задачи не всегда совпадают. Оно хорошее, просто моё мнение ему не интересно. Мозг, он тоже милый, всё время мне объясняет и объясняет – объяснялкин такой.
– Ну, душа моя, архангел приподнялся над полом, придет день – тело изменит, мозг
ослабнет. В итоге тебе за всех отвечать.
– Помню, мне не впервой.