ОБ ИСТИНЕ ХРИСТИАНСКОЙ РЕЛИГИИ
Предисловие
Филипп Дюплесси-Морне (1583)
Обычное дело для предисловий - прежде всего, объяснить очевидную пользу или, скорее, необходимость, побудившую предпринять любой труд. Но я, к своему сожалению, не знаю, должен ли я это делать. Ибо тот, кто прочтет хотя бы заглавие этой книги, если он вспомнит, какие от людей ему доводилось слушать богохульства и бунт против Бога и Его Слова, какое презрение к религии он мог встречать на каждом шагу, и как велики холод к вещам, которым люди должны следовать больше всего, и сомнение в том, что должно быть важным для них более всего - если он исповедует христианскую истину, он просто должен будет ответить ясно, разумно и громко. Что же касается меня, то мне понадобилось взять в руки перо потому, что, стыдно сказать, теперь среди называющихся христианами неверующих больше, чем среди язычников и иноверцев. Некоторые из них так много говорят о своих удовольствиях, что они находят себе покой не в Боге, а только в самих себе, настолько, что они становятся более чужими своей природе, своим душам и тем вещам, которые их больше всего связывают с ними, чем они чужды пустыням и морям, в которых они никогда не были и которые меньше всего знают. Это истинное состояние атеистов, которые (если говорить о них помягче) оскорбляют не рассуждениями, а отсутствием здравомыслия, не злоупотреблением разумом, но утоплением разума или, вернее, оскорблением его среди грязных и чудовищных удовольствий мира. Другие преследуют свои удовольствия злонамеренно, как будто они презрели всякое добро и честь, предавая других людей, своих близких и свои души, и не переставая делать что угодно, что может завладеть их временем, откровенно ради собственной выгоды, даже не притворяясь честными или совестливыми. Именно такого рода гадости и защищают эпикурейцы, ибо если они чувствуют, что виновны в стольких преступлениях, то они делают все возможное, чтобы избежать правосудия и чести Бога, попросту отрицая Его. И о них мы можем сказать, что их разум унесен течением мира, к которому они полностью привязаны, так что они не могут иметь никакого другого пути, кроме этого.
Некоторые идут еще немного дальше, как в отношении Бога, так и в отношении себя. Они думают, что есть Бог, и от него человек получил бессмертную душу; что Бог сотворил все, и человек должен поверить Ему. Но так как они видят как язычников, так и евреев, турок и христиан в мире и в разных народах, в разных религиях, в которых каждый думает, что он верует в Бога, и что он найдет спасение в своей собственной вере - эти люди, оказавшись в тупике при своем стремлении выбрать правильный путь по разуму, остаются удивлены, и в этом изумлении заключают, что все религии сводятся к одной, как если бы направления на юг и на север вели в одно место. Но глупо, если они применяли свое остроумие столь неразумно, чтобы судить между правдой и ложью, божеством и миром, как всякий человек в своей профессии, чтобы рассудить между прибылью и убытками, вместо того, чтобы следовать преподанным им принципам и делать выводы, позволяющие отличить истинную религию от ложной, и блага, дарованные Богом, от обманчивых заблуждений, противоречивых мнений и нечестных побуждений людей. Что мне сказать о большей части своих противников? Как мне понимать тех, кто вроде бы исповедуют Евангелие и христианскую религию, и все же лгут, как если бы они не исповедовали их? Тех, кто вроде бы проповедует Царство Небесное - и намертво прикован к земле? Тех, кто кажутся и считаются детьми Божьими и сонаследниками со Христом, детьми богатого Отца и наследниками дивного наследства, и тем не менее прибегают к нему раз в год и готовы взять из него лишь похлебку и немного хлеба? Конечно, мы вполне можем сказать тогда, что в наше время более всего необходимо пробуждать таких спящих, возвращать обратно тех, кто ушел далеко, и отогревать тех, кто застыл. И это можно сделать, обрисовав перед их глазами истинную религию со всей радостью, счастьем и славой, которые следуют за ней, с намерением, чтобы сладострастные могли искать радости в целомудрии, а амбициозные - славы в благодати Того, Кто единственно может заполнить Собой их души и удовлетворить их желания.
Это то, что я должен сделать в этом мире, и Бог в Своем добром поручительстве направляет мою руку, к Своей славе и к благополучию тех, кто принадлежит Ему. Но прежде чем я приступлю к своему делу, я должен ответить двум группам людей. Например, одни говорят, что религия не может отличаться от веры или быть доказанной разумом. Другие же - это те, которые полагают, что хотя разум почему-то несколько освещает нам Бога, все же его употребление не оправдано и не целесообразно. Но давайте посмотрим, какую причину они могут привести, чтобы исключить разум из своих рассуждений. Первого рода люди говорят: "Нет смысла оспаривать столь определенные принципы". И под этим подразумевается, что, поскольку им отказано в одном основополагающем принципе, они нарушают спокойствие и чистоту мысли, как если бы весь смысл рассуждения был ясен наперед. Конечно, этот их принцип очень верен, но все же (по моему мнению) он очень плохо понимается. Я признаю, что у меня нет цели оспаривать такие принципы или отрицать их ради отрицания, ибо я стою на тех основаниях, которые они отвергают, и считаю, что это правильно. Но могут быть некоторые другие принципы, общие для обеих сторон, с помощью которых человек может с пользой спорить с ними, и с помощью этих общих принципов многие часто выдвигают и проверяют свои собственные принципы. И это то, что я намерен сделать в этой работе.
Например, если христианин основывает свои взгляды на Евангелии, еврей отвергает его, и поэтому мы не можем никаким образом утверждать ему что-то отсюда. Но и у еврея, и у христианина есть один общий принцип и основание, которым является Ветхий Завет. Таким образом, христианин может с пользой спорить с евреями, утверждая Евангелие таким образом, что они должны будут прислушаться к нему, поскольку они знают описания его прообразов. Точно так же еврей ссылается на Ветхий Завет, над которым язычник будет издеваться, если ему сообщить об этом. Но и язычники, и евреи имеют одну общую природу, которая дает им как одну общую философию, так и одну общую разновидность принципов: для них есть один Бог, Который стоит над всем; Он благ, и Он не автор зла, и при этом Он мудр и ничего не творит напрасно; так же что человек рожден быть бессмертным; и для того, чтобы быть счастливым, он должен служить Богу и пребывать в своей красоте (это явно НЕ язычество! - Пер.), хотя при этом он подвержен страстям, склонен к ошибкам, слаб к добру и т.д. Из этих общих принципов евреи могут сделать необходимые выводы, которые язычник сначала не воспримет, как, например, когда человек понимает какое-то утверждение, но еще не понимает его следствий. Две величины, порознь равные третьей, равны между собой; эта истина, которую знают играющие дети, столь же очевидна, как теорема Пифагора, которая на первый взгляд кажется невозможной, и все же постепенно выясняется, что она необходима. Таким же образом, еврей, основываясь на общих принципах и выводах, подтвердит свое собственное основание, которым является Ветхий Завет. Ибо он укажет язычникам на их собственных философов, считающих, что только один Бог присутствует во всех событиях и о Его замыслах от духов можно узнать не больше, чем прочитать по звездам. Он укажет их астрологам, что имена людей и обстоятельства их деяний не были отмечены светилами, и он должен будет указать их историкам, что книги Ветхого Завета, которые содержат столь величественные и полные смысла пророчества, были написаны за сотни лет до того, как все произошло. И разве не будет разумным считать это доказательством принципа, который считается пререкаемым, на принципах, которые согласованы между собой - то есть то, что Ветхий Завет от Бога, может быть выведено из многого другого? И чем это отличается от доказательств, которые обычно делаются в геометрии или логике, когда из двух общепринятых утверждений выводят третье, которое до сих пор считалось сомнительным или скрытым, и с помощью двух других оно было обнаружено, и его доказательство было сделано необходимым?
Таковы эти доказательства против атеистов: о них нельзя сказать ничего лишнего. Такова природа: мир развертывается перед нами, и мы видим, например, движение небесных тел; оно должно появиться от какой-то другой силы, и это сила Божья. Человек не видит этого, и тем не менее посредством разума мы воспринимаем и понимаем действие Бога во всех вещах. Против тех, кто отвергает Бога, мы можем утвердить их собственные принципы. "Из ничего ничего не возникает": это максима Аристотеля, и любой схоласт высмеет тех, кто будет отрицать это. Но Иисус Христос творил из ничего великие вещи вопреки этой максиме. Язычники удивляются этому, все времена вопиют об этом, наши глаза все еще видят это. Тот, кто отрицает это; должен отрицать мир, он должен отрицать все, он должен отрицать себя самого. Из этого следует, что Христос творил чудеса силы, то есть изумляя природу. Аристотель сам не видел этого, и все же он наверняка захотел бы увидеть. Авторы историй тоже не обращают на это внимания; и все же они сами говорят против того, что делают. Философ (Аристотель) думал только о природе, а Геродот писал только от себя. И тем не менее из двух книг, природы и истории, мы видим и Божество Христа, и истину наших Священных Писаний, столь же ясно, как в арифметике высчитываем пропорции больших или меньших величин, сокрытые в любой из них, или добываем трением двух палок огонь, присутствующий в них невидимым образом. Короче говоря, Тот, на Кого взирает наша вера, является Автором природы и Принципом всех принципов. Следовательно, правила и принципы Природы, которые Он создал, не могут противоречить себе самим, и Он Сам также является истинной Причиной и Истиной. Тогда любой другой разум и вся остальная истина зависят от Него, и не может быть никакого разума и истины, кроме как в Нем; и это столь существенно, что то, что триедино по своей природе, в то же время разумным образом является единым, и это, если говорить правильно, не вопреки природе, но против искажения природы, и на самом деле в соответствии с природой.
Теперь я перехожу к другому роду людей, которые говорят, что хотя некоторое познание Бога разумом возможно, все же вера (то есть христианское учение) не должна вызываться или провозглашаться разумом; и причина в том, что она состоит из множества вещей, которые превосходят возможности человека, и, следовательно, если она будет измеряться разумом, это должно умалить ее достоинство и величие. Конечно, я скажу для них больше, чем они требуют: а именно, что человеческий разум настолько далек от того, чтобы измерить Того, Кто настолько далеко превосходит природу, что он не столько измеряет природу, сколько умаляет Существо, стоящее настолько выше человека, и из-за невежества и самодовольства начинает противостоять Ему. Но в этом они обманывают себя, если они воображают против опыта, что мы не должны следовать дальше, чем разум может измерить и понять. Почему великий путь истины вещей превосходит разум человека? Но мы говорим, что разум человека способен привести к нему; а именно то, что иначе мы должны быть вне всякого разума, если я имею в виду вещи, которые разумный человек просто не может отрицать. И если все вещи будут поняты как они есть, то разум не будет ни недооцениваться, ни превозноситься, даже если он будет на самом высоком уровне. Ибо тот же разум, который иногда так противится, может сделать тайны, недостижимые прежде, заслуживающими доверия; кроме того, благодаря ему, когда наш глаз видит видимые вещи, мы видим за ними невидимые, без которых видимое не могло бы иметь никакой сущности. Это значит, что невидимый Бог постигается через видимое, как восходящее солнце озаряет множество вещей, которые были сокрыты в темноте и недоступны для нашего слабого зрения, теперь же его яркое сияние озаряет их и делает видимыми.
Мы знаем, например, что есть один Бог, Отец, Сын и Святой Дух. Это статья веры, против которой многие возражают, и поэтому я говорю о ней. Это истина, которую не может создать ни один самый мудрый разум среди людей, и гораздо менее она может быть объяснена разумом человека. Но тем не менее и она раскрывает нам, что Бог существует, что Он создал человека не для того, чтобы обманывать его; что, в то время как человек сошел с пути, чтобы следовать своей воле, Бог снова обратился к нему в Своем слове, что это слово (как я уже сказал ранее) является Ветхим и Новым Заветом, в которых содержатся вещи, что не могут исходить от тварных существ. Здравый смысл видит все это и остается довольным.
Если человек слышит, что говорит Бог, верит этому и обретает покой, то знание, которому он научен, становится спасительным. Мы часто читаем об этой доктрине в трудах богословов, и видим, как разум теперь подтверждает то, чего он прежде не знал и во что не верил, а именно Слово, которое мы должны услышать, и различает посредством его непогрешимых знаков и знамений, что исходит от Бога, а что не от Него. Но когда разум приступает к чтению и научению и убеждается в том, чему научен, он пробуждается, и если язычник откажется от этого как от невозможного и отвратительного для разума и истины, то истина решительно выйдет на сцену и продемонстрирует свое сходство с природой, образы, в которых она раскрывает себя, и свидетельства всех язычников, обнаруживших ее. Также она находит ответы на их аргументы и отвечает на их нелепости. Конечно, не всякая истина может быть достаточно обеспечена разумом, учитывая, что многие вещи превосходят разум и природу. Но, тем не менее, никакая неправда не может быть доказана разумом против истины; ни одна истина не была побеждена разумом. Поскольку истина не противоречит природе, природа помогает разуму, разум же склонен к истине; и одна истина не противоречит другой, то есть самой себе. Ибо истина не может быть сама по себе, а разум сам по себе.
То же самое можно сказать о воплощении Сына Божьего. Ни один человек не мог себе это представить или понять это умом, и тем не менее это не противоречит разуму, который способен как учить этому, так и защищать эту истину. Что он скажет против нее? Дела, совершенные Иисусом, не могли исходить ни от человека, ни от беса, ни от ангела во всей его доброй силе, но только от Бога, Творца неба и земли. И в этом можно убедиться, исходя как из истории, так и из видения Его дел, а также из трудов историков и философов, которые были врагами Христа и Его учения, а также в соответствии с необходимыми выводами из принципов, которые остаются в природе каждого из Его дел. И что из этого выйдет, кроме того, что Иисус, действующий силой Божьей, был послан Богом, и поэтому должен быть услышан и исповедан? Мы можем убедиться, что Он Бог, Сын Божий, если Он Сам говорит это, и человек, рожденный женщиной, потому что мир видит Его таковым; и что в противном случае Он должен быть врагом для Бога, а Бог - врагом для человечества, ибо Бог, говорю я, слишком добр, чтобы помогать Ему Своей силой утверждать власть только человеческую, и слишком мудр, чтобы дать кому-либо Дух, чтобы осквернить Свою собственную славу.
Но если мы впадем в путаницу, разум откроет уста и скажет, что это чудо приемлемо для Бога и необходимо для блага человека, возможно для силы Творца и приемлемо для Его воли и обетований, спасает нас и несет Ему славу. И во всех смыслах этого слова истина сама найдет, каким образом заставить молчать безрассудного, и как бы убедительно ложь ни звучала во многих чертах, правда не найдет ее слова достаточно убедительными. То же самое относится и к другим подобным тайнам, к которым мы обратимся, когда это будет уместно. И это вновь приводит нас к тому, что раскрытие истины просвещает разум, а разум находит в истине покой. И разум столь далек от всего, что заставит его противостоять истине, что она поднимает его на своих плечах, чтобы принять его как наше руководство, как единственное, что мы можем принести Богу, и единственную школу, в которой мы должны учиться (преувеличение человека XVI в. - Пер.). Мы говорим так не потому, что не понимаем, что разум может чего-то не постичь, ибо это было бы подгонкой вещей к разуму, и с этим мы согласны. Но мы говорим, что разум и природа имеют такое Правило, и что это обычный путь, несмотря на то, что есть вещи, которые находятся за рамками разума или за пределами природы. Я говорю тогда, что слова и дела Божии являются необычными, и поскольку они явно от Бога, то им следует просто подчинить наш разум и понимание. И это будет установление разума, который служит вере, и устроение его таким образом, чтобы доверять тому, во что мы верим, а не унижение веры в меру разума.
Теперь, когда мы рассуждаем о том, что может помочь нам против неверия, доказательства, которые должны привести к научению в школе веры, будут в основном двух видов: а именно, это аргументы и отчеты. Аргументы, которые мы будем выдвигать против иудеев, мы возьмем из основ самой еврейской говорящей о религии, величественности Бога, природы и состояния человека, а также из самых очевидных и наиболее авторитетных принципов или выводов из этого. Против язычников мы возьмем некоторые из их самых существенных правил, из самых известных философских авторов и из самых уважаемых толкователей, одни из которых собирали и формулировали принципы, а другие делали из них выводы и иногда извлекали такие необходимые следствия и последствия, которые они воспринимали так, что не всегда сами понимали, что они сказали и что упустили. Также мы будем судить тех и других согласно разуму, извлекая причины из следствий и следствия из причин, судить о целях по средствам и наоборот и т.д., ибо такие вещи являются самыми сильными аргументами, которые могут иметь место при демонстрации. Одним словом, мы не будем прилагать никаких аргументов, которые не будут существенными или, по крайней мере, мы не сочтем их таковыми, или таких, в предпочтении которых мы сами не убеждены, выбирая самое простое и ясное, что мы можем найти, и в то же время применяя все наши способности. Несмотря на это, пусть никто не ищет здесь аргументов, которые могут касаться тайн Бога и религии извне и легкомысленно, как если бы огонь надо было трогать, чтобы убедиться, что он горяч; но пусть всем будет достаточно, чтобы мои аргументы были более очевидными, чем аргументы, которые философы утверждают о естественных вещах. Как бы то ни было, если Аристотель будет призывать людей искать аргументы сначала в своей первой философии, а затем в своих рассуждениях о природных вещах, к рассуждениям же о морали он приложил, видимо, меньше усилий, чем к своей первой философии - то мы можем с гораздо лучшим правом требовать внимания к вещам, которые превосходят и природу, и человека со всей остротой его ума. Более того, здесь будут часто задаваться вопросы о вещах, которые могут быть опровергнуты, или возражения, сделанные для того, чтобы быть опровергнутыми, что может обеспокоить читателя, если он не удовлетворен ими, или же нарушить продолжение наших доказательств. И в них я буду вынужден время от времени быть неясным, либо по причине того, что природа нашей мысли, зависящей от противоположностей, может вновь вызвать к жизни какое-то старое заброшенное мнение, либо из-за обстоятельств, которые могут быть менее понятны чем другие, или выражений, которые более распространены и менее содержательны в нашем языке, где такие вещи до сих пор не рассматривались. Но я надеюсь, что при их раскрытии я так постараюсь, чтобы читатель, каким бы он ни был, если он вообще примет какую-либо идею, легко присоединился к их пониманию.
Что касается отчетов, то они в моем понимании должны быть самыми достойными и такими, что их меньше всего можно будет подозревать и будет легко использовать, когда потребуется, насколько я могу это предположить. Мы должны провозглашать наше учение людям, а состояние людей - это часть учения, которое мы изложили. И что может быть более ясным, чем сделать их сторонниками в суде, судьями в их собственном деле и свидетелями против самих себя? Поэтому мы приведем свидетельства людей, которые постигли то, что удивляет человека в его собственной природе и в его сердце, и устами которых он сам говорит вольно или невольно, ибо в нашем сердце написаны вещи, которые мы не можем стереть, даже если бы очень хотели. Это общие или врожденные идеи, с которыми человек не может порвать, а именно убеждение в существовании Бога, угрызения совести, стремление к бессмертию, тоска по счастью и другие подобные вещи, которые в этом и в любом другом мире есть только у человека и есть у всех людей, без которых человек больше не является человеком - по крайней мере настолько, что он не может отрицать их, кроме как будучи не в своем уме, или игнорировать их, не ведя себя недостойно. И здесь имеет место дивное согласие всего человечества в определенных вещах, которые непосредственно зависят от указанных принципов, и в этом согласии мы не можем усомниться.
Что касается этого согласия, оно говорит то, что говорит природа, и это не наставление, подражание или фигура речи, ибо голос природы - это голос истины. Что касается лжи или неправды, то они - растление, а не плод природы. Но лишь из-за невежества, которое так же хорошо, как удушье, или из-за неосторожности, которая поворачивает разум в неправильное русло и делает человека чуждым самому себе, эти обычные и общие врожденные склонности порабощают большую часть людей. Тем не менее, благодаря тому, что некоторые люди в разных странах высоко ценили общий взгляд на мир и были склонны лелеять и прославлять упомянутые прозрения и извлекать из них несколько маленьких искорок истины и мудрости, пока небольшое пламя не разгорелось в огонь на весь мир - появилось то, чему они впоследствии научили других, и что стало известно под именем мудрости и философии, и трудов мудрецов и философов. Их также мы принимаем за свидетелей нашей доктрины; и среди них самый известный - это тот, кого мир считал и самым мудрым (видимо, Аристотель. - Пер.). И где бы они ни расходились, либо друг с другом, либо с другими людьми, разум способен судить их. И подобно тому, как они поймали некоторые искры от огня, так и мы зажжем огонь их искр; и на самом деле это долг нашей жизни. Ибо мы хотим, чтобы в этом Сам Бог был нашим Вождем, и чтобы Он показал нам все как есть. И каким бы образом мы ни оказались в темноте, в которой мы сейчас находимся, мы до самого конца можем взывать к Богу о помощи, а затем хранить Его ответ всем своим сердцем. В частности, против атеистов и эпикурейцев мы приведем в свидетельство мир и существа в нем. Ибо это те записи, которые для них лучше всех которых они больше всего желают, и от которых им менее всего можно куда-то уйти. Против лживых натуралистов (то есть профессоров знания природы и естественных вещей) я приведу тайны самой природы, как они были раскрыты ее главным ученикам и их толкователям, буквально анатомировавшим природу, как Протагор, Платон, Аристотель, академики и перипатетики, как старые, так и новые, и такие особые мыслители, которые наиболее решительно защищали свою собственную философию и оспаривали наше учение, как Ямвлих, Плотин, Порфирий, Прокл, Симпликий и другие, чьим измышлениям или, скорее, пререканиям, я думаю, люди долго будут удивляться.
Против иудеев я приведу Ветхий Завет, потому что это Писание, которому доверяли их отцы, и за которое они пострадали до смерти, и которому они доверяют свои жизненные ценности. И для его истолкования я использую их же парафразы и переводы на языки греческий и халдейский до прихода нашего Господа Иисуса Христа - поскольку те, кто их делали - урожденные евреи, избранные из самых известных людей среди них и наделенные авторитетом переводить, и в то же время их разум не был так запутан страстями, как это бывало с тех пор. Также я сообщу об их древних авторитетах, рассеянных как в Талмуде, так и в Каббале, которые являются для них книгами величайшего авторитета. И в разное время я буду чередовать комментарии их покойных авторов, которые, как правило, более всего противоречат христианской доктрине, с которой, несмотря на это, истина вынуждает последовательно соглашаться, излагая тексты, в которых та же самая истина изложена неявным образом.
В этих утверждениях я иногда буду длинным, и моя постоянная работа может утомить читателя, у которого будет очевидная причина удовлетвориться, так как, по его мнению, он не нуждается в столь неуместных свидетельствах. Но я прошу его поверить, что в своей долгой жизни я напрягаю всю свою природу, чтобы открыться всем людям, зная, что некоторые любят лучшие из обоснований и свидетельств; и что все люди, несмотря на то, что они больше учитывают одного, чем другого, лучше всего удовлетворены обоими, когда они видят оба довода, разрешенные свидетелями (так как можно сказать, что у многих было одно и то же по той же причине), а также записи, подтвержденные разумом. Ибо это так же важно, как и то, что этот дар дается не внешнему человеку, а тому, что человек имеет в себе, то есть разуму. При этом я также думал, что многие люди не чувствуют ни малейшего смысла искать толстые томы, ни желания читать их; их труд я понемногу облегчил, и часто я кладу лишь одну главу там, где многие извели целые тома.
В заключение, я молю читателя, во-первых, читать эту книгу последовательно, потому что, не поднимаясь постепенно, человек не сможет постичь высоких вещей, а срыв в рассуждениях отбрасывает мысль назад и делает утомительным понимание вещей, которые могли даться легко.
Во-вторых, я хотел бы, чтобы он приложил к чтению остроту ума. Предрассудки и предвзятые мнения приводят в рабство и тех, кто обладает лучшим умом; несмотря на это, не воля управляет нашим умом, а ум ведет волю.
В-третьих, и больше всего я умоляю его всегда помнить о том, что я человек, а среди людей - один из меньших; то есть, если я удовлетворяю его не во всех отношениях, мой разум не достигает нигде настолько далеко, насколько простирается истина, и даже если мое невежество и слабое предубеждение не будут иметь значения, мое хорошее понимание чего-либо возникло не из доверия к собственному уму или способностям, но из доверие к чистоте, разумности, содержательности и благости истины Божьей.
Если же Бог благословит мое дело, то тем самым Он поспособствует радости тех, кого Он желает утвердить через него, и осудит тех, кто собирается пренебречь Его учением. Это единственное удовольствие, которого я желаю, единственный плод, который я ищу в своем труде. И, честно говоря, я чувствую некоторый результат и удовлетворение от этого в своем сердце. Пусть же Он в эти дни коснется наших сердец силой Его Духа и так насадит в них Свое учение, что оно прорастет и принесет плоды. Конечно, это Божья забота - побуждать и побеждать людей таким образом, что Он призовет их и даст увидеть то, что Он в них вложил.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn