Глава II – Что со мной не так?
Альт даже не заметил, как уснул, а уже проснулся. Его разбудил этот ужасный скрип обуви охранника. Как же он завидовал Нельме, та, порою, спала, как убитая, ведь даже близко не стояла, не то что со слухом Альта, её слух был вне конкурентов среди обычных сипух. Что ничуть не странно, ведь у полярных сов слух хуже, чем у сипух. Но всё же Нельма сейчас, в отличие от него, скорее всего спала, а ему придётся засыпать снова, что не так-то просто, как кажется.
Из-за злости на охрану, Альт не заметил, как проснулся с тяжёлым чувством потерянности, вызванным чем-то. Не заметил или не принял? Альт был ещё слишком мал для таких рассуждений ему было всего 72, скорее всего уже 73, ночи от рождения.
В обычных семьях сипух на 67 ночь от рождения птенца родители устраивают ему церемонию перепархивания с ветки на ветки. Ещё через несколько ночей происходит церемония первого полёта. Да, но у Альта не было ни церемонии перепархивания с ветки на ветку, разве что он, вместо того, чтобы спускаться с жёрдочки по ступенькам, спархивал вниз, ни церемонии первого полёта, ни церемонии первой косточки и никаких других церемоний. Он всегда был один, сколько себя помнил, всегда жил в этом центре, в этой камере, привык к ней и ко всему другому.
Но иногда всё-таки желудок Альта заполнялся тоской. Тут уже следовало сказать, что у сов, в отличие от других птиц остатки непереваренной пищи (кости, шкура, зубы) сжимаются в мускульном желудке в небольшой комочек – погадку, которая затем отрыгивается через клюв. Но ещё их мускульный желудок не является просто частью пищеварительной системы, он – их главный орган чувств.
Вот и сейчас Альт чувствовал, как ноет его желудок, но не от голода, а от тоски, тоски по свободе, по остальному миру. Ведь он провёл здесь, в этом «центре» всю свою жизнь и так и не научился летать, а уже самое время для начала обучения. Но больше всего Альт тосковал по полёту, не то чтобы тосковал, скорее он мечтал наконец подняться ввысь и ощутить этот прекрасный ветер бахромкой крыльев, которая уже полностью была готова к полёту. Альт часто спрашивал у Нельмы, как это – летать, но та не могла объяснить птенцу этого прекрасного чувства. Потому что полёт у Нельмы ассоциировался не просто, как чувство, она считала его живым, непредсказуемым, но очень захватывающим. Нельма тоже почти всю жизнь провела в «центре», как это понял Альт, но она знала больше чем он. Нельма почти заменила ему мать, ведь была с ним с того самого момента как он попал в центр. Единственным кто, наверное, мог бы объяснить Альту что такое полёт и множество прочих вещей был филин Лин. Он был старше Нельмы и, тем более, намного старше Альта. Нельма рассказывала Альту, что Лин очень мудр и благороден, и что Альт должен обязательно познакомиться с ним. Конечно, она была права, Лин и правда был сдержанной, спокойной, задумчивой совой и не проявлял агрессии ни к одному обитателю центра. Проблема была в том, что Альт до смерти боялся его.
***
Альт снова проснулся. Только не понять было, то ли он проснулся от сигнала, который люди называют «будильником», то ли от силуэта огромного Филина, представшего перед ним во сне. Альт неловко поежился: «Какой же огромный, всё-таки этот филин».
Послышались шаги и лязганье открывающихся дверей от камер. Вот и его камера отворилась и в неё проник яркий свет, слепящий глаза. Альт издал недовольный визг, который могут издавать только сипухи.
- Давай, на выход, - сказал охранник, открывший дверь. Альт не мог его рассмотреть из-за пятен в глазах, непривыкших к свету.
Альт спорхнул с жёрдочки прямо к порогу: «Отлично! Я долетел до самого порога!» - молча воскликнул Альт. Он вышел из камеры, и его глаза ослепил ещё более яркий свет прожекторов. Огромные пятна в глазах мешали ему идти так, что он чуть не врезался в мохноногого сыча, которого, кстати, никогда здесь не видел, да и сейчас, практически тоже.
- Смотри куда идёшь, малец! – проухал он, оттолкнув от себя Альта. Альт ничего не ответил, только продолжил молча удивляться этим сычом. Пятна в глазах исчезли и Альт увидел, что левое крыло сыч волочет по земле, не в силах поднять, а сам он был так взъерошен, что казалось, будто он кубарем катился со скалы, хотя скорее всего так оно и было, ведь он весь был покрыт пылью и грязью. Он даже немного прихрамывал.
Альт пошёл туда же, куда и остальные. Уходя, он услышал, как охранник говорит в свою эту «штуку» на плече, которая, перед тем, как он начал говорить непонятно пискнула:
- Двенадцатый, это тридцать первый, предупреди техников, чтоб проверили проводку в камере у седьмого, а то лампа уже третий день подряд перегорает, приём, - проговорил охранник, после чего «штуковина» пискнула ещё раз. А потом она заговорила, шипя так, что Альт невольно оглянулся на идущего за ним охранником.
- Понял тебя, тридцать первый, предупрежу, конец связи, - штуковина снова замолчала и больше не шипела.
«Что ещё за проводка?» - подумал Альт. Они шли по коридору ещё пять минут. Каждый раз Альт сильно устаёт от такой ходьбы: «Птицы должны летать!» - возмущался он. И тут послышался знакомый голос: «Всем объектам внимание: код двадцать три, объект номер четырнадцать: мохноногий сыч, прибыть в медицинскую камеру». Сыч прогудел:
- Они назвали меня по номеру! У меня вообще-то имя есть.
- Пошли, давай я тебя отнесу, хромой, - сказал ему в ответ на гудение охранник и посадил на руку.
«Код двадцать три», - повторил про себя Альт, вспоминая, что это значит. Они пришли к развилке коридора. Здесь он разветвлялся и продолжался дальше. Было четыре ответвления. Можно было пойти прямо, но там была перечеркнутая сова, значит туда идти нельзя было, по личному опыту Альт знал, что лучше не соваться туда, куда не следует. Направо был выход наружу. Ох, как Альт хотел бы выйти туда, но там всё время дежурил охранник. Назад – к камерам, то есть обратно, откуда они шли сюда целых пять минут, проходя мимо разных ответвлений. И направо – туда, где, как назвала её Нельма, «столовая», медицинская камера, и ещё разные камеры, в одну из которых сейчас и надо было Альту. «Код двадцать три» означал, что надо прийти на собрание сов для переклички, после чего должна будет раздаваться еда в столовой.
В этой части «центра» все стены были старыми и обшарпанными. Прошло почти 10 ночей с тех пор, как их всех переселили сюда, в этот жуткий, длинный коридор из камер. Прежняя камера Альту нравилась больше, стены там выглядели новее, а атмосфера царила не такая гнетущая, как здесь. Повсюду здесь стояли прожекторы, что голову было просто не поднять, в глаза сразу бил слепящий луч света. Приходилось идти, смотря в пол, чтобы, ненароком, не ослепнуть.
Но вот коридор закончился выходом в большую комнату, в которой собирались на перекличку все совы, по утрам. Здесь прожекторов не было, а было стекло, за которым стояли, как говорила Нельма, учёные. Значение этого слова Альт не знал, зато он знал, что они делают. Рядом с учёным стояли такие же люди в белых халатах и смотрели на собирающихся в комнате сов.
- Альт! – послышался знакомый голос из кучи других голосов.
Альт сразу догадался, что это – Нельма. Она, всегда каким-то образом знала, что он рядом. Альт пошёл в том направлении, откуда донёсся голос Нельмы, но вдруг его желудок окаменел, а крылья невольно опустились. Среди сов он увидел большую, просто огромную фигуру, которая была выше всех остальных сов и, к счастью, которую было не так-то просто не заметить. Это был он. Тот самый филин Лин, огромный филин, которого Альт боялся больше всего на свете. Альт собрался, встал спиной к Нельме и Лину и стал потихоньку отходить в круг сов, собравшихся рядом. Он влился в этот круг, обсуждающих что-то сов, так, что его нельзя было заметить. По крайней мере он так думал.
Лин заметил, как вошёл Альт ещё до того, как тот заметил его. «Да уж, его походку ни с чем не перепутаешь», - думал Лин, мельком поглядывая на всё ещё ничего не подозревавшего Альта. Нельма тоже заметила Альта, но они оба решили оставить его в покое, чтобы он собрался с мыслями и переборол свой глуповатый страх.
Совы, собравшиеся в круге, что-то бурно обсуждали, но Альт, глубоко погрузившийся в свои мысли, не слышал о чём они говорили.
- Эй, парень. Парень! Нет, ты посмотри, а ещё говорят у сипух хороший слух, ну-ка Джэф толкни его, - сказал мохноногий сыч, взглянув на Альта.
И Альта толкнула взрослая болотная сова так, что тот чуть не свалился с ног.
- Что? – непонимающе спросил Альт.
- Парень, ты сколько тут уже? – спросил довольно потрепанный мохноногий сыч. Альту даже показалось, будто он – родственник того мохноногого сыча, которого унесли в лазарет.
- Мак, это седьмой, - прошептала сычик-эльф, стоящая рядом с Маком, но тот не услышал её. Альт насторожился: «Что такого в том, что я седьмой?»
- А летать умеешь?
- Мак, это седьмой! – крикнула сычик-эльф. Альт чуть не подскочил от удивления: «Разве такая малютка может так кричать?» Но удивление быстро прошло, так как Альт не понимал, почему его считают другим, не таким, как все.
- Что такого в том, что я седьмой!? – крикнул Альт в ответ. Все совы вокруг замолчали, услышав голос Альта. Он был единственной сипухой в комплексе, поэтому по хриплому, гневному визгу раздавшемся в зале все поняли, что это именно Альт. Все повернулись к нему и замолчали. Его желудок метался из стороны в сторону от гнева. Тогда Альт спросил ещё раз:
- Что такого в том, что я – седьмой?
Одна пещерная сова хотела что-то сказать, но тут раздался гудок. Все совы, включая Альта повернули головы к стеклу.
- Так, отлично. Внимание, совы, как обычно, начинаем перекличку, а потом идём вниз и ждём указаний там.
Дальше Учёный стал называть номера сов или, как их здесь называют люди – «объектов».
Все номера сопровождались выкриком совы, но, когда прозвучал седьмой номер, никто не ответил. Альт не слышал громкоговорителя и не видел того, что к нему повернулись все совы. Он пытался ответить на свой вопрос: «Что такого в том, что я – седьмой?», - он пытался понять, чем он отличается от других сов и почему никто не хочет признавать его, таким же, как и они.
Учёный, называющий номера, что-то записал в своём блокноте и продолжил перечисление, Альт и этого не заметил, он смотрел на свои лапы: «Вроде такие же, как и большинства сов, только когти одинаковой длины», - думал Альт, разглядывая свои лапы. Альт не заметил также, как на него посмотрели все совы, увидевшие, как учёный что-то записал в блокнот. Желудок Альта судорожно вздрагивал, когда он вспоминал крик сычика-эльфа: «Мак, это седьмой!»
Лин наблюдал за Альтом и другими совами. Он слышал диалог Альта с мохноногого сыча, а потом и крик сычика-эльфа, хотя, наверное, её трудно было не услышать. Лин видел, как Альт стоял, уткнувшись в пол, и не замечал ничего вокруг. «Прекрасная концентрация. Немного я видел сов, способных полностью погрузиться в мысли, не обращая ни малейшего внимание на окружающий мир», - размышлял Лин, глядя на Альта, разглядывающего свои лапы. Лин прекрасно понимал его негодование, ведь когда-то, король Корин тоже испытал такое, но там дело было в другом. Здесь же – всё намного сложнее, чем кажется и с первого раза Лин не смог бы понять всю суть, потому что сам не понимал, почему Альта так…боятся, что ли.
Когда все совы ушли к лифту Лин подлетел к Альту, а за ним и Нельма, которая ужасно беспокоилась об Альте, но Лин попросил её не вмешиваться. Альт так бы и стоял, уткнувшись в пол, если бы к нему не подлетел Лин, которого Альт тоже не заметил, зато он услышал его голос:
- Не слушай их Альт, слушай своё сердце, свой желудок! Лишь ты, и только ты, можешь решить кем тебе стать, и кто ты сейчас.
Альт невольно прижался к земле и распушился от страха, увидев перед собой Лина, но потом, когда Лин ушёл к лифту он выпрямился и повернулся к Нельме, которая стояла рядом.
- Нельма?
- Да, Альт, - ответила ему полярная сова.
- Что со мной не так?
- Я не знаю, Альт, с тобой всё в порядке, - еле сдерживая слёзы, проговорила Нельма, потому что сама была такой же, отстранённой совой.
- Но они так не считают, - грустно сказал Альт и пошёл к лифту.
Нельма догнала его и обняла крыльями, не сумев сдержать слёз.