Мне уже никуда не избыться отсюда.
Среди гор иудейских, в юдоли земной,
я короткий зигзаг своей жизни забуду,
и сомкнутся уста моих дел надо мной.
Но в бесснежную зиму из камня взирая,
не оплаканный путь по скалистой стране
я проделаю снова, стыдясь, замирая
и молясь над судьбою, что выпала мне.
Сколько чистого снега я вытоптал в мире,
сколько ласки невинной на грех разменял,
и устала последняя строчка Псалтири
Славить Господа, коему поздно я внял.
Тихий зов раздавался над бранью кабацкой,
неустанный, немолчный, понятный, простой,
зов исконной любви и надмирного братства,
что всю жизнь окликал и молил нас: постой!