Принципиально не умеющей развиваться потупчик, вечно пребывающей в тупике энтузиастов
- Таким образом, товарищи, - суетливо комкая в морщинистой от многовековой борьбы с царизмом ладони суконное пальтецо шатался под вихревыми массами овевающих бескрайние просторы суглинка ветров наступившей революции Ленин, держа ответ правящим его чотко и по понятиям луково дышащим в атмосферу Восточноевропейской равнины сверху михельсоновцам, по военному времени отринувших производительность в пользу всяческого натурализма, включая животноводство декоративных крыс рунета, например, на глазах покрываясь пупырышками сизой кожи, ибо был вождь лишь в кепке, а остальное - голым, конечно, - не было никакого иванова детства при старом режиме и любой мелкий жуковатый хлюст тетешкался старинными бабушками, сурово напевавшими стылыми до жестяного дребезжанья голосами о планетах и космических десантах обреченных победам батальонов, и скупая мужская слеза неспешно катилась по небритой щеке старушки, и паек, и сапоги ...
- Обожди, - жарко дыхнул чесноком отличающийся от толпы комковато - сбитой в кучку пролетариатности мужик в сапогах, щербатой физиономией самоуверенного в себе анального принца из граждан евреёв по наименованию просто Изя, о чем и было позже докладено Лениным Бронзовому, туго рассматривавшему горизонт из - под чугунной шинели, пока правили вождя, - лысый, не е...и пока мозг народу. Га ! - закричал принц, торжествуя. - Думал, нет у народа мозгу, а под кепкой не видать плешь. Шалишь, - кощунствовал чесночный, отымая у Ленина лоховское пальтецо и меняя его тут же через закономерный этап мешок - поезд Сорокина - роботы - картофель - Керви - мескаль - латунь в чермете - вино на конечный пункт предназначения всякого бартерного товара на Руси от дедов, вино, разумеется, форсисто скусил победитовым зубом пластиковую крышечку и выхлебал, пидарас, весь напиток, ни с кем не делясь, что заключало попрание.
- На, сука ! - не стерпел обрушения традиционности один из кондовых михельсоновцев, дышащий по всем раскладам луком, сшибая культяпкой анального на почву. - Это что же, ребята, - размазывая пороховые газы по корявому правдой лицу кричал луковый, наступая на хрипящее восторгом дегустации подошвой опорка горло не оправдавшего товарища, - теперь всякий может баловать сразу же после " шалишь ?"
- Гнида, - раскололась толпа грамматическим нарушением вопиющности, - кудой вопросительность - то тычет, это тебе не хер кобыле в зад пихать ! Бей его, ребя !
Через мгновение было кончено. На бешено храпящем жеребце к одинокому Ленину, приспосабливающему пластиковую крышечку заместо фигового листка, так как кепку было банально до тривиальности жалко, подскакала девица Бланш Гандон и страшно захрипела, роняя зубы на жухлый подлесок :
- Все митингуете, рвань и объекты эксплуатации, а мы кровь проливаем.
Она махнула камчой и Ленин побелел. Зашатался. Он и до этого шатался на ветру ( см. выше, курсив мой ), но теперь шатанье приобрело не свойственную ранее вибрационность и ритмичность, будто паровой молот на заводах Демидова под Енотаевском. У постамента Бронзового смутно терсилась клеопатровой прической какая - то голая девка, проливая трудовую кровь по капле на обтерханные до хлястика полы шинели.
- Мило Муарэ, бля, - ругалась девица Бланш Гандон, шпоря коня заскорузлыми от фронтов и дорог пятками, - натуральный кошмар православного Мамонтова, уже вышедшего в рейд от Жмеринки.
- Ваше социальное происхождение, товарищ ? - нашелся Ленин, хватая коня за хвост.
- Он лошадь, - кричала девица, охаживая вождя по гудящей лысине камчой, - а я из спикеров, потому и Бланш, раз папа - Гондон.
- В высшей степени разумно, - отвечал памятник, снисходительно падая на Мило.
Конь развернулся к Ленину и вопросил в свою очередность момента, будучи частично переведенным хохловым Факовским на язык вождей :
- А ты сам, Ленин, никогда не задумывался, почему отчество " Ильич " носят все дети Виторгана ?!
Ужасающий рассудок диллемой ( гадкое слово, как писать ? ) коварный выпад коня не остался. Ленин присел на кучку кротового выхода в иные Вселенные Петрика и задумался.
Вот так, моя милая рыженькая, и был задуман капитальный труд " Как нам окончательно забить досками крест - накрест тупик эволюции ", а научное наименование об эмпириокритицизме каком - то вкупе с немцами и конгрессом придумали позже, недобросовестные из ведомства Мединского - Залатунного и Нарочницкой - Забубенной. А самое главное обнаружилось, когда приехали на эшелоне матросы и смародерили немного. Разоблачили они анального, лишь сняв с хладного тела сапоги. Оказался он будто Сомик, не мужик и не транс ни х...я, а самая настоящая принцесса Изабелла Кларк.