Там, где чистые воды реки впадали в Обь - становище эшутинцев. Славились эшутинцы своими иноходцами Ак - Юрга, от Барабы до Алтая не было выносливее и быстрее эшутинских иноходцев белой масти.
Большими табунами владел Тоян-хан, не переводилось зверь в лесах и рыба в реках. И благодарили за это люди Нуми-Торума, и поокланялись его воплощению - священному кедру на речном утёсе.
Красавица сестра у хана. Звали её Томь. Слали сватов - воинственные кыргызы Абакана, слали сватов барабинские татары, слали сватов телеуты с Чулымшана, из-за далекого Урала приезжали отважные огланы, чтобы только взглянуть на нее, и заслужить ее расположение. Но всем отказал Томь. Отдала она свое сердце молодому Ушаю, лихому наезднику, удачливому охотнику.
В начале лета, когда табуны паслись на свежей траве, в становище Тояна наехал джунгарский тайша Тайшан с тысячью закованных в броню нукеров. Мрачная слава, удушливым дымом тянулась вслед за ним, черным дымом с запахом смерти. Гордился Тайшан этой славой, как кичился табунами несчитанными, несметными стадами и отарами.
Радушно встретил Тоян могучего гостя, три дня пировали ханы, кумыс лился рекой. Хозяином разъезжал Тайшан по становищу в золотом седле с золотыми стременами, рукоять его сабли алела кровью лалов.
Как то в утро, ведя на водопой рыжего с черной гривой жеребца, увидел Тайшан на берегу реки Томь и был сражен её красотой.
“Отдай сестру в жёны”- потребовал Тайшан у Тояна.
Укрылась Томь от непрошеного гостя в юрте. Спадали ее черные волосы, как тучи, на лунный лик. Рядом с ней был верный Ушай, он то садился, закрывая лицо ладонями, то вскакивал и потрясал кулаками, посылая проклятья Тайшану, то клялся своей возлюбленной в вечной преданности и уговаривал ее бежать с ним в тайгу. Но качала Томь опущенной головой: - “Как могу я спасать себя, как могу бросить племя, оставить брата, заменившего мне отца? “
Три дня попросил Тоян у Тайшана. А когда отошло за холм чужое войско, собрал он совет и сказал:
- “Как вырвать сердце из груди, как отдать джунгару нашу Тому? Но не потерпит он отказа - всех погубит, все выжжет дотла... Свернем же юрты, возьмем детей и на рассвете уйдем далеко в тайгу”.
Молчание повисло над становищем. Тяжело уходить с обжитых мест, от священного кедра, от могил предков в чужие и неведомые края. Смотрела Томь на суровые лица мужчин, на рыдающих женщин, на седых стариков, украдкой утирающих слезы, и все ниже опускала голову. Тихо встала она и, никем не замеченная, ушла в тайгу. С детства известными тропинками поднялась она на холм, где на семи ветрах рос священный кедр.
Прижалась она к его темной коре и взмолилась:
- “Всё готова отдать за родную землю, за могилы предков! О, священный Дух тайги, возьми мою жизнь, но спаси племя. “
Заскрипел, застонал старый кедр. И, откликнувшись на ее мольбу, ответил Дух тайги:
- Человек на земле, как хвоинка на сосне, ничтожен и скоротечен его век. Не одну, а три жизни придется отдать тебе, чтоб спасти родное племя. В первый раз умрет твое тело, но воскреснет и останется жить на свете твой дух. Во второй раз умрет твой гордый дух, но останется жить в мире память о тебе. Но пройдут дни и исчезнет память. Ничего не останется от прекрасной Томы. “
- На все готова ради родного племени”, - не задумываясь, повторила девушка.
На следующее утро проснулась она не от пения птиц, а от свиста стрел и звона сабель. Выскочила из юрты – гарью и кровью пахнуло в лицо.
Коварен был Тайшан, проведал он о планах Таяна и, никогда не знавший отказа. Тучей налетели на становище джунгары. Бесстрашны были защитники родной земли, но неравны силы. Сражаться с ордой Тджунгар - что саблей ночь рубить.
Сожгли джунгары становища Тояна. Навьючили на коней добычу и с пленённой Томой двинулись вверх по реке на юг к своим кочевьям.
Что это за всадник мчится во весь опор на белом иноходце вдогон Тайшан-тайше , это Ушай рискнул вернуть возлюбленную. Но туги луки джунгар , а их стрелы бьют без промаха. Раненной птицей вскрикнула Томь, когда пронзенный стрелами Ушай
сорвался с кручи и исчез в волнах реки.
Привез Тайшан красавицу Томь к себе, в высокую башню над каменистым ущельем.
“Все, что пожелаю, будет моим! Захочу луну с неба, и она не посмеет противиться. Так будь же разумной - если станешь ласкать меня и веселить песнями, сделаю тебя любимой женой... “
Задрожала Томь, как натянутая тетива.
- “Одну песню хочу подарить тебе - песню стрелы, которая пронзит твое чёрное сердце.”
Сжал Тайшан, как змею, кнут в кулаке:
- “Нет больше твоего племени. Там, где ты жила, летают вороны и все порастет травой. Мои шаманы накинули на ваш стан аркан заклятия, и те, кого не порубили удалые огланы, скоро подохнут сами. Плачь по ним. Плачь до тех пор, пока не наполнится слезами каменное ущелье. Может быть, тогда я пожалею и помилую тебя. “
Ударил он плетью по полу с такой силой, что след отпечатался на камне, и вышел вон.
Оставшись одна, дала волю слезам Томь. Горе, переполнявшее ее, ручьями хлынуло из глаз. Эхом отозвался в горах ее плач. И содрогнулись горы, заплакали вместе с ней - полились по ущелью прозрачные ключи. Залились слезами небесные тучи, и к утру доверху наполнилась огромная скалистая чаша...
Увидев это, Тайшан пожелтел от злобы.
-“ Все равно твое сердце будет моим, даже если мне придется вырвать его из твоей груди”, - взвизгнул он, протягивая к ней жадные руки.
Переполнилась душа гневом и горечью, рванулась из груди, вскрикнула Томь и бросилась из окна прямо в ущелье меж скал.
Сотряслись горы, содрогнулась каменная чаша, выплеснулась из нее вода и хлынула
наружу. Взметнулась волна и с яростью обрушилась на джунгарское становище, все разрушая на своем пути.
А освобожденный дух Томы, вырвавшись из плена, вместе с водным потоком помчался на север, к родной земле.
Мчится с пестрых гор живой поток, бурлит, кипит, пенится, льются с ним слезы Томи. Вот показались вдали синий утес и крона священного кедра. Взволновалась душа Томи и вышла из речной пены. Легким облачком полетела она над землей. Узнав ее, веселее запели птицы, громче зашумели деревья, и в ответ просветлела душа Томи, отрадно ей было вновь увидеть родные места, пройти по своим заветным тропинкам, услышать знакомое пение птиц и горьковато-сладкие запахи цветов. С каждой минутой становилось ей все радостней, все легче, и поднималась она все выше, выше... И вот уж видит она мир сверху: леса, поля, реки большие и малые, родное становище и дым над юртами. И различает она знакомые лица, скорбные складки у
губ, морщины у глаз и слезы, слезы... Новая беда арканом давит племя, сильно заклятие джунгарских шаманов - изнуренные горем и голодом люди задыхаются, пораженные болезнями, о которых не слышали даже старики.
Увидев все это, отяжелела душа Томы и опустилась
у опустевшей белой юрты и осиротевшего родника.
Несколько дней прожила она в родном племени. Невидимая, неузнанная, ходила она от юрты к юрте, обнимая всех душой, скорбела со скорбящими, плакала с плачущими, утешала сердца больных и убогих, играла с детьми, но большего сделать не могла - неведомая болезнь по-прежнему свирепствовала, унося все новые жизни.
И тогда пришла Тома на синий утёс к священному кедру и во второй раз взмолилась:
- “О, священный Дух Тайги, возьми мою вторую жизнь, но сохрани племя”.
Зашумели семь ветров. Загудела вековая хвоя. И ответил Дух тайги: - “Есть на вершине холма белое озеро.Если войдешь в его воды со всей своей любовью к людям и родному краю, то осветится оно, станет целебным. Тогда племя Тояна будет спасено, но от тебя ничего не останется, кроме недолгой памяти”.
Светлым дождем поутру сошла Тома на родное становище. Сжалось в эту минуту сердце Тояна, тревожным стуком отозвалось на стук дождя. Вышел он из юрты и увидел: - на востоке сияющим шатром раскинулась радуга, а под ней, то ли видится, то ли чудится, стоит Томь, вся словно сотканная из утренних лучей. "Видно, за мной пришла ее душа", - подумал он, и не было в его сердце
печали, только светлая грусть и тревога за судьбу своего народа.
Скоро все вышли из юрт и обратили лица к призраку. Томь протягивала руки,
словно хотела обнять всех сразу, и звала, манила, как манит из сумрачного жилища теплый солнечный день. И люди, не сговариваясь, пошли за ней.
Она повела их на восток, исчезая, сквозя легким туманом через сеть ветвей.
Скоро оказались люди на вершине холма, у большого круглого озера. В последний раз показалась им Томь в своем облике, такой, какой знали ее и любили при жизни. С радостным криком кинулись люди в воду, но тут же исчезло видение, растворилось, растаяло вместе с утренним туманом.
Во второй раз умерла Томь. Но люди, омывшись в освященном ею озере, исцелились и возродились к жизни.
Много воды утекло с тех пор. Забылись былые печали. Но, не сбылось третье предсказание Духа тайги. Не умерла в людских сердцах память о прекрасной девушке, бесконечно любившей свой край и свой народ. В память о ней - Томью назвали реку, текущую с гор Ала тау. И память о влюбленном. Ушае сохранилась - безымянная речка, в которой утопил он свое отчаяние, зовется с тех пор Ушайкой. Течет она с востока торопится и, только встретившись Томью, соединив с нею воды, смиряет свое волнение.