1917 г.
ТИРОН
Хрипя и захлебываясь, вампир судорожно дергался на земле. Матерая тварь, инстинктивно уловив опасность, мгновенно среагировала, поэтому болт, выпущенный тугой пружиной арбалета, направленный в сердце, попал упырю над ключицей. Я не стал тратить боеприпасы, добивая его. Жалкие попытки выдернуть древко — уже бесполезная агония.
Густая кровь из пробитого горла, словно ртуть, скатывалась шариками в красновато-серой пыли. Она собиралась лужицами и почти не впитывалась в каменистую почву. Высоко в предутреннем небе кружилась пара стервятников, почуявших добычу. Я усмехнулся — падальщики останутся без завтрака. Лучи восходящего солнца, уже освещающие вершины, завершат мою работу. Вскоре ветер смешает горстку пепла с песками пустыни Мохаве.
Еще несколько секунд, и погребальный костер навсегда уничтожил последнего и самого старшего в семействе кровопийц, много лет терроризировавшей население на десятки миль вокруг Лунда.
Я неимоверно устал. Не перестаю удивляться, как ловко порой устраиваются кровопийцы, в чем им часто создает условия безмозглое человеческое стадо. Разворошить целое гнездо, вольготно устроившееся в предгорьях под видом деревни мормонов, было непросто.
Одноглазый главарь клана считался местным «пророком». Имея, как у них принято, несколько жен и ораву уже взрослых сыновей, он окружил себя фанатичной паствой. Вампирской инициации тут заслуживали лишь те прихлебатели, кто, будучи выпущенными в мир, возвращались с новыми последователями. Видно, аппетиты у кровососов возрастали. Община множилась и разбухала, грозя перерасти в серьезную проблему для всего штата.
Пришлось обкладывать упырей и их родственничков так, чтобы не спугнуть остальных и не подставиться самому. Все осложнялось тем, что в этой поганой дыре даже опереться не на кого. Местные фанатики готовы были накинуться на любого, кто усомнился в их «мессии». Потребовалось несколько месяцев упорной и кропотливой работы, и сегодня в ней поставлена жирная точка.
Я тщательно рассчитал длину фитилей — динамитные шашки сработали почти одновременно. Мощные взрывы, сливаясь в один, заставили даже камни содрогнуться. Обломки досок, куски кровли и ошметки домашнего хлама разметало по округе. Заполошно шарахнулась ввысь стая ворон. Деревня полыхала, бросая черно-багровые тени на соседние скалы. Запечатанная пачка долларов, предварительно изъятая в главном доме, — моя законная добыча ощутимо оттягивала карман.
К тому времени, как я добрался, наконец, до Лунда, городок уже возбужденно обсуждал новость, но особой печали никто не выражал. Мормонов здесь крепко недолюбливали за навязчивую «праведность» и рьяную борьбу с выпивкой и табаком. К тому же, сектантам справедливо приписывали вину за пропажу многих жителей. «Не благодарите», — усмехаясь про себя, я рассудил, что заслуживаю отдых и обильное возлияние в единственном местном заведении.
Из Лунда я выехал далеко за полночь, по прохладе. Хотелось попасть в Берилл до следующего вечера, успеть выспаться. Работы хватало, а долго задерживаться в небольших поселениях не в моих правилах. Коротал время, насвистывая навязчивую мелодию, которой пыталась зажечь публику бездарная певичка в салуне. Хуже исполнения слышать не доводилось, но вот пристал немудреный мотивчик. Там же обзавелся экипажем — небольшим фургоном, взял, так сказать, внаем. Выбрал кобылку посвежее и порезвее на вид, да придушил слегка сторожа.
Без дела прозябать не приходилось даже сейчас, и путь не пройдет даром. Я ясно ощущал слева преследователя, наивную тварь, вздумавшую знатно пообедать одиноким путником. Неужели случайно упустил мстителя из общины? Мне и напрягаться не нужно, сразу понятно — новичок. При всех его способностях, скорости и ловкости, бесшумно двигаться не научился, да еще пыхтел так, что различить упыря не составляло труда. Безошибочно определив момент нападения, я решил поразвлечься и не торопился выхватывать из-за голенища верный кол.
Бородатый детина грузно запрыгнул на брезентовую крышу. Фургон жалобно заскрипел осями, в плечи мне вцепились две грязные пятерни, с головы слетел фетровый стетсон. От голодного вампирского урчания в предвкушении я едва не расхохотался. Краткий миг резкой боли, когда клыки впились в шею, и ночное безмолвие огласил истошный вопль, прокатившийся по каменистому предгорью, всколыхнув скудную растительность.
Успокоив испуганную лошадь, я спрыгнул на землю, где в муках извивался визжащий кровопийца. «Ну что, хлебнул живительной влаги?»
Каждый раз с удовольствием взираю на подобную картину. Восстановив тишину коротким ударом в сердце, я стер кровь, сплюнул в пыль, отыскал шляпу, и, вновь, насвистывая, двинулся своим путем.
Бодрое утро сменилось дневным зноем, а впереди лишь еле заметная каменистая тропа. Вокруг корявые сосны, пучки высохшей травы, да те же ржавые скалы. Наконец, когда солнце склонилось к закату, на окраине Берилла показалось дощатое двухэтажное здание, удобно вмещающее отель и трактир.
Возле коновязи переминали копытами бурую грязь осоловевшие лошади. На широком массивном крыльце под навесом двое шахтеров лениво переругивались, обсуждая облепленного мухами висельника-чернокожего. Покойник, вывалив фиолетовый язык, вяло покачивался в петле, подвешенной к перекладине, установленной неподалеку. Судя по трупной вони, перебивавшей даже запахи мочи и конского пота, он уже третий день вялился на солнцепеке. Значит, суд и тюрьма тоже где-то поблизости. Уютное местечко.
Из салуна раздавалась негромкая, на удивление приятная мелодия флейты, но не она привлекла внимание. Впервые за долгое время я ощутил присутствие соплеменника — редкое, забытое чувство.
Распахнув створчатые двери-качалки, я оказался в полупустом прокуренном зале с длинной барной стойкой и десятком столов вдоль стен. Беловолосый мужчина в потертых кожаных штанах и клетчатой рубахе сидел вполоборота, откинувшись на стуле. По тому, как напряглись его плечи, а рука с пивной кружкой застыла, не донеся пойло до рта, я понял, что и мое появление не прошло незамеченным.
Он медленно обернулся, блеснув в полумраке искрами ярко-синих глаз на обветренном лице. Незнакомец посмотрел недоверчиво, затем приветливо кивнул и сделал приглашающий жест.
— Эзра, — представился он, вставая, и уверенно пожал протянутую руку.
— Тирон, — я внезапно осознал, что улыбаюсь. Не ожидал, что настолько обрадуюсь соплеменнику, хотя, учитывая положение дел, это неудивительно. — Какая работенка привела тебя сюда, дружище? Если тоже прослышал про бесчинства в Лунде, то опоздал, а жаль. Напарник мне бы очень пригодился, а то едва не вздернули там, как вашего черного, — ухмыляясь, я указал на улицу.
— Я, считай, местный. Уже четверть века, с тех пор, как осиротел, почти не выезжал за пределы штата, — ответил собеседник.
Я знал, что в Юте не могло расплодиться много упырей. Обилие солнечных дней и малолюдная территория — не самые подходящие условия для вампиров. Нежить предпочитала селиться на благоустроенном Восточном побережье. Семейка «пророка», скорее, редкое исключение.
За соседним столом изрядно разогретая шумная компания авантюристов-золотоискателей азартно играла в кости. Убедившись, что нас не подслушивают, я заказал обед и выпивку, затем негромко уточнил:
— Отчего такая оседлость? Для уничтожения кровососов есть угодья и побогаче.
— Я не охочусь, — спокойно ответил Эзра.
Пышногрудая официантка в цветастой юбке, едва прикрывавшей колени, призывно стреляя глазами, выставила на стол стейки, тушеную фасоль и кукурузные лепешки, сдобренные жгучим перцем, а также бутыль односолодового виски. А я тем временем пытался побороть смятение. Узнай я, что упыри дружно перешли на томатный сок вместо крови, и то изумился бы меньше. Сколько себя помню, поголовное истребление вампиров всегда считал нашим главным предназначением и важнейшей целью. И мысли не допускал, что кто-то может рассуждать иначе.
— Не охотишься? На брудершафт с ними пьешь, что ли? — ухмыльнулся я едко. — Или они сами к тебе на убой смиренно приходят? Чем же ты занимаешься?
— Бывает, если сталкиваюсь, убиваю, — пожал плечами Эзра. — Но редко и не каждого. А подрабатываю я табунщиком, охраняю и перегоняю лошадей. Иногда в родео участвую. — Неторопливыми глотками Эзра опустошал свою кружку, а я пытался переварить услышанное, надеясь, что это просто дурацкое западное чувство юмора. — С десяти лет я воспитывался в резервации Юинта-энд-Урей среди индейцев юта. Я многим обязан этим людям, а им сейчас нелегко приходится. На территории обнаружили полезные ископаемые, и белые поселенцы то и дело стараются урезать их земли. Когда-то юта спасли меня, теперь я помогаю им выжить.
— По-твоему, горести горстки индейцев важнее человечества в целом? Пока ты тут прозябаешь, кровососы плодятся и множатся! — я чувствовал, как непроизвольно сжимаются кулаки от гнева и разочарования.
Солнце опустилось за гору, и официантка зажгла керосиновые лампы, разогнав дымный сумрак. Как и все подобные заведения, салун работал круглосуточно. В двери ввалилось несколько человек из местного сброда, после тяжелого трудового дня желающих «культурно» отдохнуть.
— Эй, Бафф! — заорал один из них, указывая на пожилого индейца, игравшего на флейте. — Какого черта в приличном заведении я вижу краснокожую харю и где твой тапер?
— Успокойся, Грэм, — возразил бармен. — Музыканту вчера кобыла колено перебила.
— Так не руку же! — ковбоя поддержали дружным хохотом. — Значит, играть может, или сам садись за инструмент. А индейца гони с его дудкой к дьяволу, или я его вздерну рядом с ниггером. Ты что, не понял, краснорожая свинья?! — он ткнул пальцем в грудь старика, продолжавшего невозмутимо извлекать мелодичные звуки.
Привычная сцена меня не заинтересовала. Однако новоявленный друг аборигенов Эзра, неуловимым движением оказавшись рядом, длинным хуком справа отправил крикуна заливать кровью из разбитых губ заплеванные опилки пола.
Публика тут же повскакивала с мест, очевидно, предвкушая одно из любимых развлечений. На Эзру накинулось сразу несколько человек. Первым порывом было прийти на помощь, но я сдержался. Он же не рвется выполнять свой долг. Да и любопытно посмотреть, каков парень в деле.
Конечно, эту шваль нельзя назвать настоящими противниками, но я остался доволен увиденным. Техника слабовата, порой Эзра пропускал удары, однако ловкости и быстроты движений ему не занимать. Через несколько месяцев настоящих тренировок из него получится неплохой охотник.
Как я и ожидал, вскоре среди объедков, осколков и опрокинутых стульев валялось несколько человек. Кто-то в отключке, другие, бранясь или вопя, скорчившись от боли. Эзра с растрепавшимися белыми прядями спокойно вернулся к своему пиву. Похоже, он даже не запыхался, лишь под левым глазом наливался багровый синяк. На звук взводимого за спиной курка парень также среагировал молниеносно. Пуля ушла в закопченную потолочную балку, а невезучий стрелок со сломанной рукой присоединился к хору на полу.
— Никакого оружия, грязные ублюдки! — возмущенно заорал бармен, перекрикивая этот гам и выхватывая из-под барной стойки винчестер. — Кому еще раз правила напомнить? И кто будет платить за разбитую посуду?
После этих слов зрители и участники быстро потеряли интерес к происшествию, спеша вновь занять места за уцелевшими столами. Над затихающим «полем боя» по-прежнему плыли мелодичные звуки индейской флейты.
— Погоди, седой, мы еще встретимся на узкой тропе, — угрожающе прошипел покалеченный стрелок, прежде чем выскользнуть из салуна.
— Пойдем на воздух. В хорошую погоду я ночую под звездным небом. Там легче дышится, — предложил Эзра.
Я угрюмо кивнул, и вскоре, прихватив виски, мы сидели у небольшого костра. Искры от хвоинок, вспыхивая, устремлялись к млечному пути. Прохладную тишину нарушало лишь пение цикад, да жалобы одинокого койота среди темнеющих скал.
— Зачем тратить силы на человеческие разборки? — гнул я свою линию, пытаясь достучаться до разума отступника. — Есть предназначение и мы обязаны ему следовать.
Однако на Эзру доводы не действовали.
— И какой в этом смысл? Прежде мы жили в гармонии и мире со всеми. Были свободны и счастливы. Все закончилось, когда наш народ ввязался в эту войну. И к чему это привело? Нас практически не осталось. А вампиров, как ты верно отметил, бесчисленное множество. И чем больше мы убивали, тем больше их становилось. Пора признать, что это пустое, мы проиграли.
— Даже обычные люди, жалкие существа, жертвы, у которых нет наших способностей, не смирились. Путь мало толку, но они все равно охотятся, не сдаются, сопротивляются этой чуме. Чему учили тебя родители?
Раздражено сверкнув глазами, упрямец подкинул в огонь сосновый сушняк и продолжил спорить:
— Тому же, чему и тебя. И где они сейчас? Тысячи бессмертных существ, лучшее из того, что создала природа, жизнями заплатили за ошибку одной. Разве долг до сих пор не погашен? Племя, которое меня вырастило, старается жить почти так, как когда-то наши предки. Много ли ты встречал индейцев среди вампиров? Думаю, ни одного. Любой из юта предпочтет смерть. Они достойны уважения, и помочь им — теперь это мой долг. На земле осталось слишком мало близкого нам, я хочу, чтобы сохранилось хоть что-то. К тому же, — он немного помолчал, словно раздумывая, стоит ли откровенничать, но все же решился: — Не все вампиры — тупые бесчувственные убийцы.
Я закашлялся, поперхнувшись от возмущения глотком виски. А Эзра, переждав, как ни в чем не бывало продолжил:
— Года три назад я столкнулся с этим на ферме неподалеку от Сидар-Сити, где собирался переночевать. Молодая женщина, почти девчонка. Я ее сразу почувствовал и затаился. Она не излучала ни агрессии, ни опасности, поэтому я не спешил, наблюдая. Один из работников добровольно подставил руку. Сделав небольшой разрез, она собрала его кровь в чашку. Немного. Не больше трети. Затем перевязала ранку. Часто с таким сталкивался? Вот и я был впечатлен. Потом она добавила бычьей крови и унесла это в дом. Подобравшись поближе, я выяснил, что их внутри двое. И предназначался этот коктейль второму кровопийце, калеке безногому. Любопытство меня одолело, и порасспросил я осторожно их работницу, прикинувшись простым путником. Поведала она, что господа добрые, хозяйство небольшое держат, телят откармливают. Людям исправно платят, никаких смертей или исчезновений на ее памяти не случалось. Как купили здесь ферму, наняли работников, так и живут тихо и дружно. Я проверил, ее слова подтвердились, это не внушение и не ложь из страха. Значит, и вампиры могут существовать по-человечески, не все в крови купаются. В общем, не стал я убивать их, — закончил Эзра рассказ.
На последних его словах я окончательно понял, что любые доводы бесполезны. Здесь мне помощника не найти. Лютая ярость от погребенных надежд победила.
— Предатель! — разбивая костяшки пальцев, мой кулак врезался ему в зубы, опрокидывая навзничь. — Из-за таких слизняков, как ты, мы и проигрываем войну! — острый носок воловьего сапога с хрустом воткнулся Эзре под ребра. Зачем ты носишь это? — я сорвал с его шеи охотничий амулет. — Ты недостоин наших предков и крови пролитой во имя твоей жалкой жизни.
Отщепенец скорчился, глухо застонав и не пытаясь защищаться.
— Я сдержу желание свернуть твою подлую шею. Хочу верить, что когда кровососы доберутся до тебя, вспомнишь мои слова и пожалеешь о сделанном выборе! Сдохнешь, как трусливый койот, туда тебе и дорога, — плюнув, я развернулся и направился прочь.
Ярость трясла и душила, не находя выхода.
Через два дня я добрался до Модены. Оттуда уже на поезде несколько часов до Сидар-Сити. Ферму, где жил безногий упырь со своей подружкой отыскал довольно быстро. Такие тихие кровососы, превращавшие людей в дойное стадо, почти не оставлявшие следов, еще хуже, опаснее обычных. Потому что эту мразь трудней обнаружить, и потому что у кого-то может возникнуть заблуждение, что и с вампирами можно договориться. Что ж, спасибо ничтожеству за наводку, — ухмыльнулся я мысленно.
Сухое дерево заполыхало со всех сторон. Выбраться кровососы так и не смогли. Впрочем, солнечным днем их бы это все равно не спасло.
Сидя в привокзальном буфете, доедая суп из бычьих потрохов, тяжело ворочая мозгами, я раздумывал, как поступить дальше и на какой поезд брать билет. Встреча с предателем заставила вернуться к тому, что уже нельзя откладывать. Да и один я в поле не воин. Раздражение и злоба даже после свершенного возмездия не утихали, возвращая мысли в прошлое.
Воительница Эслейри — моя первая наставница, к которой я попал шестилетним мальчишкой, научила без промаха стрелять из лука и арбалета, использовать все, что могло уничтожить вампира, от кольев и деревянных кунаев до обычных палок. Древняя соплеменница помогла развить особое чутье, позволявшее распознать упырей за десятки футов. Она внушила мне непоколебимую уверенность в нашем предназначении, взращенную на ненависти. С детства я твердо знал, что должен стать идеальным орудием возмездия — безжалостным и беспощадным. Однако тренировки пришлось прервать досрочно, а старинные книги не давали ответы на все вопросы в быстро меняющемся мире.
После смерти матери, оставшись один, четырнадцатилетним подростком-недоучкой я на собственной шкуре оттачивал практические навыки. Тогда мне посчастливилось встретить Файравела, дальнего родственника отца. Это было великой удачей — обрести напарника и опытного наставника в то тяжелое время. Он был настоящим охотником — суровым и непреклонным, не спускал малейшего промаха и не делал поблажек, за что я до сих пор благодарен.
То, чем я овладел в Ирландии, и что великолепно работало в горах или под пологом леса, не всегда пригодно в американских городах. Файравел делился особенностями уличных боев, знакомил с современными оружием и его модификациями, на практике учил специальным навыкам и приемам. Охота вдвоем давала большие преимущества. Вместе мы разработали и провели немало удачных операций. Особенно успешной была облава в карантинном Китайском квартале Сан-Франциско, где свирепствовала бубонная чума. Потерявшие страх подонки устраивали там массовые оргии — кровавый пир во время чумы в прямом смысле.
В тот раз я позволил раненому врагу, пытавшемуся сбежать, отвлечь меня. Непростительная ошибка. Бросившись в погоню, я оставил Файравела без прикрытия, а когда вернулся, нашел его мертвым, с проломленной головой.
В бессильной ярости сжимал я кулаки, когда сознание мутилось от адской смеси мучительной вины и черной ненависти. Тогда я поклялся над телом друга, что скорее сдохну, чем позволю нежити безнаказанно отравлять землю.
В течение нескольких дней выследил выродка. Это был первый случай, когда я не сразу убил вампира.
Вынуждая мерзкую пиявку корчится в муках, когда вербена, подобно серной кислоте, шипя и пузырясь, разъедала плоть, я не сомневался в своей правоте. Раскаленная кочерга с шипением вонзалась в тело, как горячий нож в масло, распространяя отвратительную вонь, не убивая, но заставляя вурдалака истошно визжать. Это не было необходимостью, скорее, личной местью за погибших отца и Файравела, за мать и за мое одиночество.
Меня ждал долгий собственный путь. Единственное, о чем я мечтал — чтобы судьба дала еще раз встретить единомышленника, неважно, опытного или начинающего. В крайнем случае — полукровку. Я знал, что никогда больше не повторю ошибку и не подведу напарника. Не хотелось думать, что ни одного соплеменника больше не осталось.
И вот, называется — встретил!
Что ж, все иллюзии развеяны, нет больше причин откладывать выполнение давнего обязательства. Как бы не душило отчаянное желание забыть о существовании той, что искалечила мою жизнь, позволить этого нельзя. Значит, направлюсь на север. Заберу в Кросби книги и подамся в проклятый Титусвилл. Черная желчь воспоминаний подкатывала к горлу. Сделав большой глоток бурбона, я постарался отогнать мысли о прошлом, иначе от безумия рассудка лишусь. А моя миссия еще не окончена, главные битвы впереди!