Шел по пирсу и вдруг вспомнил печальную историю.
В такой же солнечный денёк в первый раз увидел море и оказался на таком же пирсе недалеко от берега.
Подойдя к краю бетонного прямоугольника, с восхищёнием увидел в воде стайку гуппи, переливающихся всеми цветами радуги.
«Гы… рыбки и без аквариума плывут!»
Их было много, целый выводок, дарящий радость многоцветья природной красоты.
Вдруг что-то произошло и замыкающей рыбки не стало. Вот она была и нету.
Я был поражён. Уфологи ищут порталы входа в иные миры по всему миру, а он вот, туточки — прямо перед мой!
Тем временем стайка, плывущая в открытое море, рассыпалась в шар, развернулась, опять образовав строй-клин, поплыла к берегу вдоль пирса к месту исчезновения красоты, к порталу в неведомое.
И опять произошло невероятное — одна из последних рыбок исчезла, но строй продолжал удалятся, не заметив потери бойца, но мне показалось, что со стороны стенки пирса было какое-то движение в воде, что-то почти неуловимое взглядом.
Рыбки проплыли с метр и опять дружно развернулись. Теперь я смотрел не мигая и напряженно в роковое место. И увидел причину пропажи очередной рыбки — серую тень, стремительно отделившуюся от пупырчатой стены и с той же невероятной скоростью прилипшую к месту засады, сливаясь с ней цветом.
Что это было? Пирс ест рыбок?! Быть этого не может! Это вообще закидон какой-то — бетон, пожиратель живого! Может в нём каверна какая-нибудь, а в ней засела гадина, которая длинным языком хватает и пожирает радужных рыбок, сволочь!
Я не поверил своим глазам, но стайка опять развернулась точно в том же месте, не захотев проплыть вдоль стенки подальше в море.
Помешать им я не мог — до уровня воды было метра полтора, если только не плюхнутся в неё одетым, но и это не гарантия того, что вылезая мокрым на берег, расплескав всё море руками, буду уверен, что всё изменится к лучшему — рыбки не будут плыть возле пирса и на них будет не вестись охота. Махание руками ничего не дало, только немного и кратковременно ускорило процесс их движения к неизбежному.
Поэтому завороженно, с безысходной печалью смотрел, зная, что будет. На сей раз пузатая тень была не столь быстра и я успел заметить, что она ненамного превышает размер рыбок, на полсантиметрика.
Стайка тоже её заметила, произошло некоторое замешательство, но тень исчезла в стене и они вскоре успокоились, сомкнув строй, продолжив плыть к берегу.
Поворот повторился в той же точке. Я не понимал, что происходит — почему они делают развороты не дальше и не ближе? Может этот разбойник свистит особым способом, давая команду: «Эй, вы куда? Вертай обратно!», а эти глупыши подчиняются ему, как тренеру, совершая смертельный заплыв?
Подлость совершаемого встала передо мной во всём своём неприглядном виде. Стайка прижималась к пирсу, чтобы хотя бы с его стороны им никто не угрожал, наблюдая за открытым морем, но гибель крылась в безопасности.
Рыбки положились на инстинкт, а хищник этим воспользовался. Оправдания, что это военная хитрость, я принимать не желал — убивать такую беззащитную красоту — гнусно!
У меня было только одно желание — разглядеть убийцу и проклясть! Я застыл памятником, бурля негодованием, которое стало перерождаться в жгучую ненависть, поскольку очередной акт трагедии повторился. Но тень стала заметнее. Ещё одно злодейство и я увидел, что душегубом был маленький морской ёрш, скорпена, так как его отталкивание хвостом от стенки пирса для броска за жертвой замедлилось.
Прожорливость его была выше предела моего понимания — как могло столько рыбок в нём поместиться? Позже разглядел, что его брюхо стало больше спинки раза в три или четыре, но это не мешало ему продолжать душегубство.
Когда осталась лишь малая часть стайки, я очнулся. Присутствовать при бесславной гибели беспечных вожаков я не хотел. Зашагал к берегу по пирсу и удручённо размышлял.
Тайна разворотов стайки осталась загадкой. То ли они метались в границах температур воды — у берега жарко, а в отрытом море холодно, то ли они охотились за планктоном, находящемся между этих же границ, а может есть и другое объяснение, мне неизвестное.
Но виденное заставило меня понять, что нам невдомёк в суете сущего, как жестока природа, мы забыли, что в ней идёт неустанная и беспощадная борьба за жизнь. Смерть это тоже жизнь — чтобы выжил хищник, должна умереть жертва, давая шанс на выживание другим пищевым цепочкам природы.
А что спасает мир — красота, по Достоевскому? В данном случае со всей очевидностью — нет! Чем красивее жертва, тем быстрее она погибнет, чем незаметнее добыча, тем лучше она спрячется и сможет продлить свою жизнь, дав жизнь потомству.
То же самое происходит и у людей с конкурсами красоты. Не счесть победительниц, которые стали жертвами преступлений из-за своей красоты. А значит Достоевский чертовски не прав, потому что маскировка спасает многих, поэтому мир существует!