На полку одного самого обыкновенного дома легла коробка карандашей. Коробка была обыкновенная, и карандаши в ней были обыкновенные-простые. С виду все одинаковые, в синей одежке, с серебряным тиснением на одной из граней. Но, хотя они были только-только заточены под эту жизнь, характер у них у всех был уже разный. Кто-то попроще, а кто-то своей принципиальностью готов был резать бумагу. А у других,ну, прямо противоположный-мягкий. Мягкость, как водится и у людей, тоже была разной: от сдержанной до такой, что любое прикосновение к бумаге оставляло заметный след. И лишь один карандаш был, так сказать, ни вашим ни нашим и придерживался золотой середины. Он был и тверд и мягок одновременно.
Единственно что их объединяло это уверенность, что они ни за что, и никогда не изменят своим принципам.
Художник, который купил эти карандаши, прекрасно знал характер каждого. И именно это отличие их было для него самым важным.Но карандаши! Каждый из них считал себя самым нужным и незаменимым. Если художник брал какой-то из них для работы, то, возвращаясь обратно в коробку, они были так горды своей значимостью и необходимостью, что переставали разговаривать друг с другом. Что поделаешь? У людей это тоже случается. И даже, если под давлением обстоятельств, они ломались, (а это случалось со всеми), то отточенные заново точилкой или перочинным ножичком, они никогда не меняли своих убеждений.
Однажды художник достал карандаши из коробки и разложил их на столе так, чтобы виден был характер каждого. Там же на столе закрепил большой лист белой бумаги и с увлечением начал рисовать. Карандаши менялись в его руке. Твердый на мягкий, мягкий на еще более мягкий. И снова на твердый. И если, по началу, карандаши, как и прежде, пытались возгордиться тем что их использовали, потом от этого мелькания у них все перепуталось. Они все были нужны. Все! Иногда художник хмурился и что-то стирал резинкой. Но вдохновение не уходило, и карандаши, меняясь друг с другом, летали над листом бумаги. А там появлялось что-то что все больше и больше нравилось художнику.
Наконец работа была закончена. Отложен последний карандаш. Художник потирал пальцы, разминая. Довольно мурлыкая себе под нос какую-то мелодию, то отходил, то подходил к своей работе. И видно было, что ему все нравилось.А карандаши... . Ну, что карандаши. Они лежали рядышком в коробке и тоже смотрели на его и свою работу. Каждый из них видел свой штрих, даже каждую точку поставленную именно им. Но они видели и то, что перенеси работу каждого из них на отдельный лист, общего результата, который так понравился художнику, просто не было бы. Каждый из них был хорош и даже необходим, не будь кого-то их них, и результат был бы совсем другим. Но вместе они сделали то, что никогда бы ни сделал любой из них по отдельности.
Все они пришли, конечно, к разным выводам, ведь, напомним, характеры у них у всех были разные. Кто то, что только вместе они могут создать что-то стоящее. Кто то решил совершенствовать свое мастерство. Кто то решил для себя третье.
Но это уже совсем другая история.