Инесса

Апрель заносил свой аромат в «Хутор». Нотки цветущих персиков мешались с испарением асфальтной реки и запахом из ресторана ирландской кухни напротив. Краснодарский апрель очень ласков и приветлив, разнообразен запахами и неожиданными встречами, теплыми вечерами на Красной улице. У входа в «Хутор» вас всегда встретят по-домашнему, по-доброму. Пара ребят, одетых в казачьи наряды, у входа подносят отменную горилку, а на закуску — хлеб с салом. Хороший тон домашнего приюта. Впервые Евгений бывал тут на праздновании Нового года, тут было шумно и весело. Апрельский же визит ресторану он нанес по случаю приезда старой подруги к нему в гости. Они пришли вместе, спали в тот день они тоже вместе, в одной квартире, разделяя ложе любви. Подругу Евгения звали Инессой. Днем ранее она прилетела к нему прямиком из пролива Босфор, где беспечно встречала и провожала свой двухнедельный отпуск. Необычайно живая, от нее так и отдавало запахом моря и приключений. Худая, но сильная женщина, которая сидела напротив и рассказывала о своих красивых днях. «Сколько в ней жизни, сколько молодой живости», — думалось Евгению.
— Ты составишь мне компанию или так и будешь болтать без умолку? — спросил Женя с легким упреком и улыбкой на лице.
— Мне столько нужно рассказать тебе, а ты все только о еде думаешь.
— Но мы пришли, чтобы поесть.
— И чтобы я рассказала тебе о своём отпуске. Разве тебе не интересно?
— Очень интересно, но давай мы выберем блюда, и ты продолжишь свой рассказ о теплом морском бризе и горячих турках.
— О турках я с тобой говорить не буду, — будто сладко простонала Инесса, слегка засмущавшись.
— Слава Богу.
— Я буду феттучини с пармезаном и…
— Мы в казачьем ресторане, — перебил ее Евгений, — тут нет твоих феттучини, но есть отменный борщ с галушками.
— Тогда я буду то же, что и ты, — согласилась Инесса.
Казачок-официант уже стоял рядом, держа на согнутой руке белый платок, покорно склонив голову.
— Так, дорогой, мы будем борщ с галушками, хлебную корзину.
— Что подать на второе? — осведомился официант.
Инесса отрицательно покачала головой, находясь за спиной официанта, а потом выдала жест двумя руками, словно очерчивала талию невидимой, но необычайно стройной девушки, намекая на то, что она не перестала следить за своей фигурой.
— На второе подайте кролика в сливочном соусе и пару перепелов с печеным картофелем.
— Отличный выбор. У вашего мужа хороший вкус, — повернулся официант к Инессе.
— Принесите нам графин горилки к супу, пожалуйста, — стараясь избавиться от официанта, выдавил Евгений.
— Сию же секунду, — поклонившись, официант удалился.
— Почему нас все путают с супругами? Неужели мы так выглядим, — начал Евгений.
— Я так и знала, опять ты за старое. Какое тебе дело до их мнения. Значит, на время сегодняшнего обеда ты исполнишь его роль.
Оба улыбнулись. Искреннее понимание друг друга, набор настолько тонких подробностей имел друг против друга. Они дружили давно, и каждый дорожил этой дружбой. Все же была между ними искра, именуемая необузданной страстью. Казачок в высоких сапогах и шашкой наперевес принес горилку на подносе и два ломтя хлеба с фирменным салом. Рядом стояла маленькая банка домашнего сливового варенья.
— Варенье — комплимент от нашего шеф повара вам, — с гордостью подал официант.
— Большое спасибо, мы ценим это, — поблагодарил Евгений. Разлив по рюмкам горилку, они чокнулись.
— За твой приезд.
— И за твой приезд. Ты ведь только вчера как из экспедиции.
— Да, это точно, за нас, Инесса! — рюмки опрокинулись и звонко встали на стол. Закусив ломтиком хлеба, Инесса вдруг вспомнила о своей фигуре, но, почувствовав на языке ароматный вкус сала, не удержалась и доела его целиком.
— Все-таки лучшая кухня — это родная кухня, — радостно торжествуя, толковала Инесса, подняв вверх указательный палец.
— Полностью с вами согласен, коллега.
— Как там без меня Западная Сибирь, не скучает?
— Справляемся как можем, но ведь ты скоро обратно, отпуск скоро кончится!
— Я пока не знаю этого, подумываю остаться в Краснодаре.
— Неожиданная весть, но приятная для меня. Выпьем.
— За здоровье!
— За здоровье!
Инесса рассказывала о своих последних путешествиях на яхте, получился настолько живой рассказ, что Евгений сам непроизвольно окунул голову в моря, побывал верхом на лошади недалеко от Стамбула, прогулялся по рынку в сопровождении трех жгучих красавиц. Он только услышал, а воображение уже нарисовало ему Дарданеллы и столько всего, что голова дурманилась от этих приятных рассказов, но на самом деле — горилка делала свое дело.
— А тебе самому не надоело, который год на сумках, — вдруг резко сменила тему Инесса, — разве не хочется заиметь свой угол, купить шкаф и потихоньку складывать в него счастливые воспоминания? Я отдохнула и хочу домой, дома меня ждут родные стены, родная мебель, которую я выбирала на свой вкус, понимаешь, о чем я?
— Безусловно понимаю, но ты сама недавно говорила о переезде в Краснодар. И у меня есть свой шкаф.
— Видела я вчера твой шкаф, пока в нем только скелет и страдания.
— Каждый держит скелет в шкафу.
— Мой переезд в Краснодар будет последним за мою жизнь.
— Не зарекайся, Инесса, вся тяга к путешествиям начинается с первого переезда.
— Ты не путешествуешь, ты бежишь сам от себя, ты подобен бедуину; нельзя побег называть путешествиями.
— Может быть ты и права, — немного подумав, ответил Евгений, — но менять я пока ничего не стану.
Инесса посмотрела на него с тенью сострадания, одновременно сопровождаемой лаской в зеленых глазах. «Зеленые глаза, — подумал Евгений, — как раньше я не заметил, что у нее зеленые глаза, цвета изумрудной ласки».
Пообедав, они ушли.
Вечерело. На Красной купили бутылку сухого вина, пару пластиковых стаканов и пакет, чтобы спрятать бутылку от местных блюстителей закона. Властительница ночных теней — луна — одарила серебром рваные облака, повисла над городом, грустно обнимая своим светом каштаны.
«И зачем ты сидишь рядом, искушенная лавандовыми полями и лугами асфоделий, сидишь рядом и пьешь вино в этом ночном пристанище одиноких сердец и влюбленных пар, прогуливающихся беспечно по аллее, под звездами, мой хрупкий цветок Западной Сибири», — подумал про себя Евгений. В этот момент мимо их скамьи проходила молодая пара. Девушка, нарядно одетая в вечернее платье цвета червонного светила, которая несла за собой шлейф «Айзенберга», и молодой человек, крепко держащий ее руку.
— Ветер, — сказала Инесса.
— Что?
— Ты ветер, Женя.
— Почему? Что значит твое «ветер»? — в недоумении он уставился на свою подругу.
— Ветер не удержать. Ты такой же: мчишь, летишь, рвешься. Ты ветер, — она отпила из полиэтиленового стакана глоток красной ароматной жидкости.
— Это не я только что из Босфора, — пробормотал Евгений.
— Нет, не ты, хотя давно следует путешествовать, а не пытаться сбежать от самого себя.
— Сколько можно? Мы поговорили об этом.
— Вот у вас, мужиков, все так...
— Инесса, я же просил тебя не сравнивать и не обобщать меня со всей толпой.
— Да? Почти каждый так говорит, я не буду спорить, что все индивидуальны, но, когда ты перестанешь верещать о том, что ты не такой, как все, тогда ты и станешь не таким, как все.
Евгений улыбнулся и взял за руку Инессу.
— Однажды все встанет на свои места.
— Лишь бы это не вошло в привычку, ты дорог мне как друг, как собеседник, как человек. Я не хочу потерять тебя.
— Инесса, наша дружба проверена временем.
— И сегодняшней бурной ночью, — она посмотрела глазами, полными надеждой и слез, а затем нежно поцеловала его в губы.
— Тебе нужно навестить старого приятеля завтра, не забыла?
— Очередное прозвище придумал моему мужу!
— Ну или мужа. По мне, такие отношения только с приятелями.
— Каждые отношения переживают кризис, Женя.
— Ваши отношения начались с такого кризиса. Он постоянно лжет тебе, переехал сюда, ты рвешься за ним, а он бежит. Смотрите-ка, и еще я назван ветром. Может быть, ты гонима идеей не бежать от кого-то, а, напротив, за кем-то?
— Скорее всего — так, Женя. Я не буду спорить с тобой, потому что, наверное, ты прав. Точно так же, как и в том, что завтра у меня с ним встреча. Так поедем же и допьем эту бутылку у тебя дома, утром рано вставать.
И было так, Инесса и Евгений уехали, но сна не было. Вино кончалось и начиналось новыми бутылками, даже звезды на необъятном небе были пьяны. Было буйство крови в жилах, упоенные и нежные стоны вырывались из их окна всю ночь напролет. Наутро Инесса ушла на встречу с мужем выяснять отношения, но не прошло и двух часов, как она позвонила Евгению и попросила придти за ней в Чистяковскую рощу. Окончательно расставшись со сном, Евгений не стал тратить времени на завтрак; приняв душ, он сел в трамвай и приехал в парк. Инесса сидела на скамье в раздумьях. В этот день она была одета в платье фисташкового цвета из индийского хлопка, на ногах — легкая обувь. Ее мощная коса ложилась на левое плечо, на кончике косы белела живая хризантема. Из украшений Инесса носила ухоженный, опрятный вид и милую улыбку, но тем днем улыбка была ей не к лицу. В глазах, аккуратно накрашенных сегодня утром, таилась хрусталью новая грусть. Увидев Евгения, Инесса вспыхнула рыданиями. Крепко прижавшись к шее, она плакала, а ее хрупкое тело вздрагивало горькими всхлипами. Безутешная Инесса пыталась объяснить, в чем дело, и вновь начинала рыдать, но, в конце концов, успокоившись, взялась за зеркало и привела лицо в порядок.
— Мандрил несчастный, ненавижу его.
— Успокойся, забудь, — Евгений гладил волосы Инессы. — Я не завтракал, как ты смотришь на то, чтобы позавтракать? Тут делают отличные блины, и кофе неплох, — старался сменить тему Евгений.
— Блины? — отвлеклась от зеркала Инесса. — Да, я хочу блины и кофе хочу. А идти далеко?
— Нет, ты можешь посидеть, я все сам принесу.
— Не буду я тут одна сидеть, пойдем вместе.
Во время их завтрака Инесса рассказала, как она, сквозь время и сотни километров, несмотря на измены и тысячи тонн лжи, гналась и гналась за мужем, но чем дольше она бежала за своим избранником, тем дальше он убегал от Инессы. Апрельское солнце припекало. В Чистяковской роще было много людей. Возле аттракционов пенсионеры играли в шахматы, поодаль играл уличный оркестр. В этом славном месте ежедневно царила уютная атмосфера.
— Сегодня утром звонил Иван, он интересовался, когда мы приедем к нему, — сказал Евгений, покончив с кофе.
— Я думала об этом. Может быть, завтра утром мы сядем в автобус?
— Согласен.
— Горный воздух пойдет нам обоим на пользу, Женя. Я вижу, как тебе тяжело дался развод, в твоих глазах столько скорби и пустоты, столько сожаления. Почему ты не хочешь поговорить об этом со мной?
— Потому что мне и впрямь очень тяжело. Я каждую минуту ловлю себя на мысли, что я до сих пор не верю и не хочу верить в то, что я один.
— Ты не один, я рядом.
— Я говорю о своей жене, теперь уже бывшей, — интонация голоса с каждым ответом Евгения менялась, голос начал скрипеть, дошло до того, что его щека разразилась нервным тиком.
— Знаешь, а давай-ка мы с тобой пройдемся по книжной ярмарке, выберем литературы в дорогу, — теперь уже Инесса меняла тему разговора.
— Я давно там не был, но идея прекрасная.
После книжной ярмарки Евгений и Инесса отправились домой пешком. Проснувшись поутру, они собрали сумки, вызвали такси и поехали на автовокзал. Автобус не был полным, но был душным, так как не имел кондиционера. Выезд из города занял около получаса. После того, как автобус проехал Энем и дал разогнать себя водителю, стало гораздо комфортнее. Инесса подняла руку Евгения и положила на свое плечо. Ее волосы играли на ветру, вились и волновались. За окном мелькали незнакомые поселения, базарчики, ярмарки и магазины, толпы проходящих людей, у каждого из них своя жизнь, индивидуальная история. Инесса засопела в ухо Евгению и плавно скатила голову с его плеча на бедро. Затем она подобрала свои ноги с пола автобуса, сняла свою легкую обувь и поджала ноги к подбородку. Она лежала, свернутая калачиком, в позе эмбриона, головой на бедрах Жени, а вместо подушки использовала его ладонь. Запах ее вьющихся волос дурманил, успокаивал, в то же время рисовал что-то в голове Жени. Ему хотелось, чтобы этот автобус ехал и ехал, не останавливаясь, чтоб ее голова так же смирно лежала на его бедрах, а ее волосы вились по ветру, исходившему из форточек автобуса. Многие из нас приговорены к смерти через старение, многие умирают в молодости, кто-то умирает душой, хотя и тело продолжает жить до естественного гниения, а такие, как она, не умирают никогда. Они живы. Они живут. Они будут жить в разговорах, в чьих-то тайнах и интригах, они бессмертны, как ночные светила необъятного неба.
Женя и Инесса приехали в гости. Посвящали друг другу каждый вздох и каждую ночь, приносили в дар безвозвратное время. Проводя дни в горах, в Гуамском ущелье, фотографировались и смеялись, жадно целуясь при любом удобном моменте. Искомое так давно в своих супругах они обнаружили друг в друге: Евгений в Инессе, а Инесса в Евгении. Они просыпались с первым утренним зовом ярко-желтого солнца. Уютная хижина с душевой комнатой полюбилась им за столь краткий срок. Маленькая комната хижины заливалась утренними лучами и ласковой адуляровой луной вечерами. По вечерам разжигали костёр у своего пристанища, жарили мясо и овощи, пили домашнее вино, дарили себя, всецело отдаваясь, ощущая тепло полюбившихся тел. Проживая выходные под одной крышей, они перешли черту, именуемую их любовниками. В последнюю ночь отпуска новоиспечённая пара сидела, обнявшись у костра. Безучастные звёзды висели в густой темноте ночи.
Восточная сторона необъятного неба разбавилась тусклым светом — наступало неизбежное утро. От Инессы веяло притягательным ароматом, ароматом дыхания незнакомки; незнакомым, но до боли в месте, известном как душа, нужным запахом.
— Я люблю тебя, Женя, люблю больше всего на свете, люблю, как никогда и никого не любила.
— А я люблю тебя, Инесса.
— Жаль, что завтра уезжать.
— Мы вернёмся сюда, когда захотим, моя любовь.
Приехав в Краснодар, Инесса и Евгений расстались навсегда. Инесса неожиданно для себя и Жени помирилась с мужем.
Евгений, собрав мысли и волю, твёрдо для себя решил во что бы то ни стало помириться с женой. Он отыскал свою супругу в Санкт-Петербурге и смог её вернуть, там они и остались жить.
Спустя 9 месяцев после примирения, жена Евгения родила красивую дочь с необычным родимым пятнышком на плече. Эта родинка — маленькая генетическая абстракция — напоминала сердце. Не анатомический вид сердца, а сердца повествовательного, обычно пронзаемого проказником купидоном.
В новой экспедиции Евгений узнал о том, что Инесса родила мальчика. Сын Инессы и дочь Евгения имели несколько дней разницы в появлении на свет. В один снежный и серый день февральского месяца Женя получил письмо по электронной почте.
«Привет. У меня все замечательно, я родила красивого и здорового мальчика, глазами он пошёл в меня, но в остальном... Женя, я не хочу долго описывать всё, скажу только то, что это твой ребёнок. Мой муж ничего не знает и не подозревает об этом. Недавний генетический тест подтвердил, что отец не он, а в апреле я была лишь с тобой. Неважно, что ты зачал моего любимого сына, ты ведь понимаешь, что так будет лучше для всех. Я слышала, что и ты помирился с женой. Поэтому...»
Евгений прервал чтение письма. Затаив дыхание, он вздрогнул от мысли о своей жене, и гипнотическом рассмотрении и ласковых поцелуях ею родимого пятнышка на плече их маленькой дочери.