Богословская Антропология
Бытие как духовное явление
Бытие как таковое.
Понятие «бытие», с точки зрения элементарной логики и здравого смысла, это - «существование». «Существующее» мы можем видеть глазами и воспринимать с помощью других наших «органов чувств». А можем, с помощью «ума», предполагать «существование» того, что, по каким-то причинам, недоступно нашим «органам чувств». Следовательно, самой простой и первичной классификацией «бытия как такового», является его разделение на: «чувственнопостигаемое» и «умозрительное» - видимое с помощью «ума».
Для чего человеку, его «сознанию» необходимо иметь такое понятие, как «бытие»?
Для того, чтобы определиться со смыслом своего «существования»!
Смысл своего «существования» человек может видеть только в двух вариантах: в самом своём «существовании» - «Я живу для того, чтобы жить!» или в каком-то предназначении своего «существования» - «Я живу для того, чтобы что-то делать!». В постановке проблемы - «функции сознания в бытии» заключается возможность осознания и оправдания самого «существования существования», то есть, и человека и «бытия как такового». Поэтому, понятие «бытие», в смысле «бытия как такового», на самом деле неотделимо от понятия «сознание»! И два этих понятия, вместе и только вместе, являют нам центр мышления и мировоззрения человека, состоящий из всей полноты его взаимосвязей с окружающим его миром и всей полноты его внутренних переживаний самого себя. Этот центр - «мировоззренческий миф», в котором воедино сливаются научное и религиозное мышление, его рациональные и иррациональные возможности, чувственное и умозрительное постижение «бытия как реальности».
Любые «разделения» и «перекосы», вносимые в выполнение «функции сознания в бытии», приводит к её неправильному решению. Недопустимо выдвижение на «первый план» решения «функции сознания в бытии» какой-либо из сторон постижения реальности при построении «мировоззренческого мифа»: научной либо религиозной, рациональной или иррациональной; ошибочным является противопоставление чувственного постижения интеллектуальному и наоборот. Например, считается, что «бытие» - это предмет изучения онтологии. На самом деле, мировоззренческое исследование «бытия как такового» или «бытия в себе», в неменьшей степени затрагивает и этику с эстетикой, и гносеологию с мистикой и экстрасенсорикой.
Попытки решения накопившихся проблем «созерцания бытия», которое и представляется нам «функцией сознания в бытии», предпринятых в Новое и Новейшее Время, имеется в виду феноменология и экзистенциализм, нельзя считать успешными, ибо они, при строительстве своего «мировоззренческого мифа», сохраняют фундаментальные «разделения», отделяя онтологию от этики и «бытие» от «сущности». Фундаментальная онтология М. Хайдеггера, фиксирует понятие «бытие» как аспект «существования сущего», различая его от его «сущности». Утверждая, что «сущность» определяется вопросом: - «Что есть сущее?», Хайдеггер определяет «бытие» вопросом: - «Что значит, что сущее есть?». В этом случае, мировоззренческий миф» выстраивается уже не вокруг «бытия как реальности», а вокруг «бытия как модели реальности», модели, сформированной мнением «сознания» о «бытии», которое становится неким «абстрактным бытием», «идеальным бытием», «моделированным бытием», а не «бытием как таковым», которое претерпевает некий «ущерб» как реальность.
Появление термина «бытие» в человеческой речи и языке стало главным инструментом и фундаментальным конструктивным элементом построения «мировоззренческого мифа».[1] И, с самого появления, этот элемент «мифа» оказался тем самым «яблоком раздора» человека с самим собой, символом которого стал спор о первенстве в красоте между богинями и земной женщиной в гомеровском мифе; тем самым «плодом познания добра и зла», о котором упоминает библейская книга «Бытие», повествуя о «грехопадении» человека.
[1] Замените слово «бытие» на слово «любовь» и посмотрите, что у вас из этого получится …
Со своего начала, история становления понимания этого слова - «бытие», была испытанием «созерцательных способностей» человека, в ходе которых когниции мышления человека подмяли под себя все остальные качества его мышления. И уже ко времени Платона, в рамках европейской цивилизации, «мировоззренческий миф» выродился в «философский миф», потеряв большую часть своей религиозной и богословской составляющей. Человек оказался - «за рамками мифа», наподобие того, как автор повествования оказывается вне своего рассказа о самом себе. В этом рассказе уже действует не настоящий человек, а литературный персонаж, герой, который не может выйти за рамки сюжета, сценария, предписывающего ему его поведение: - «Жизнь превращается в роль!»
Человек пришёл к пониманию «бытия» в преимущественно когнитивных измерениях и качествах: - «Мир идей» Платона, в своей объективности, оказался безразличен к человеку». И, из-за этого, он рассыпался на «великие множества» своих составляющих, среди которых понимание «бытия» каждой конкретной «вещи» стало давать человеку только «власть» над этой «вещью»! Но перестало становиться очередной ступенью в познании человеком самого себя, как того, кто «объединяет весь мир в единое целое вокруг себя». И человек потерял свою власть над собой и миром! А вместе с этим были потеряны полнота, совершенство и покой «бытия» как духовного явления. Человек лишился духовности, духовной полноты восприятия своего «бытия» как «бытия» мира. И это привело к потере им своего «счастья» и «радости».
Что имеет нынешний «падший» и «ветхий» человек основанием своего «бытия»?
Ничего, кроме своих «абстрактных представлений о счастье»!
А между тем, христианское Предание утверждает, что сущностью сатаны - «врага» человеческого, как раз и является: - «синтез абстрактных представлений человека о счастье». В свете этого утверждения, мысль Хайдеггера о том, что: - «Только выяснение сущности человеческого бытия раскрывает сущность бытия», становится очевидно неполным. Простое включение человека в «великое множество» составляющих понятий о «бытии» не принесёт в него порядка и иерархичности; не вернёт ему духовности! Ибо для того, чтобы «раскрыть сущность бытия» нужен «новый», а не «ветхий» человек. Только возвращение к полноте мышления вернёт «мифу», творимому «сознанием», «мировоззренческую» полноту его «бытия», адекватно отражающую реальность и снова сделает «бытие» духовным явлением.