Дед Будяков

               
     Как по разному относится время к возрасту человека! Если в 19 веке мужчина 60 лет считался стариком, то пожалуй теперь назови его кто-то, кроме собственных внуков, дедом он не просто обидится. Он решит, что обращаются не к нему. Да что там 19 век!  Моему дедушке Будякову Сергею Афанасьевичу в 1943 году было всего 46 лет. Но определили его на войне в обоз, как человека пожилого. Это уже позже он попал в разведку. Но и там его звали дедом. А дед был трижды ранен, в одной из разведывательных операции в составе группы взял языка и был награждён медалью «За отвагу». Одно ранение было в лицо и остался рваный шрам. Мы с сестрой трогали его и спрашивали: « Не больно?» А он в ответ только улыбался.
     Великая Отечественная война была у дедушки не первой. Он воевал ещё в Первую мировую и был награждён Крестом. Он нам рассказывал как будучи председателем сельского совета  в Курской области, закопал свою  награду в огороде. Тогда за хранение таких вещей могли и посадить. Но тюрьмы он всё равно не избежал. Когда в продразвёрстку отбирали у крестьян даже последний хлеб, он потихоньку предупредил самых бедных. На него повесили связь с кулаками. Полтора года отсидел дед в Харьковской тюрьме, потом разобрались (и такое бывало) и выпустили. Даже партбилет возвратить хотели, но он отказался. Бабушка, помня как ездила в те тяжёлые годы к деду в тюрьму, как посадили и расстреляли (но уже позже) родного брата, ругалась на деда, за то что рассказывал нам о царских наградах. И в пятидесятых годах, далеко от тех мест, в новой Калининградской области, она всё ещё боялась.
     Я не знаю где и когда мой дед, деревенский житель всему учился, но знал и умел он многое. Вся мебель в доме была сделана его руками. А если это была немецкая мебель, найденная где - нибудь в развалинах, то дедушка сам её реставрировал. Мы любили смотреть как он работает в своей мастерской. Это я так называю часть огромного сарая, где стоял дедушкин верстак и на полках были разложены рубанки, фуганки и другие инструменты для работы с деревом. У бабушки в шкафах такого порядка не было, как у дедушки в сарае.
     Дедушка играл на многих инструментах: гитара, балалайка, мандолина, домра. Все эти инструменты были у нас в доме. И не только дедушкины. В новую Калининградскую область, куда семья перебралась в 1946 году, много чего привезли из других мест России. И музыкальные инструменты в клубы тоже. Не все добросовестно подходили в вопросе помощи нашей новой территории. Иногда думали «на тебе Боже, что нам не гоже». И некоторые инструменты приходили в жалком непотребном виде. И вот дедушка забирал их домой и ремонтировал. Иногда третей части гитары или мандолины не хватало, а иная вообще была разбита на ухнарь. Дедушка долго изучал как варить клей, лак, делал недостающие детали, по несколько месяцев их вымачивал в каком-то растворе, придавал нужную форму, чем-то пропитывал и инструменты оживали.
     Мне, ещё дошкольнице всё это было очень интересно и я наблюдала за его работой. А ещё дедушка заметил, что когда по тарелке (такое радио висело в комнате в моем детстве) играла музыка, я прекращала баловаться, садилась и внимательно слушала. Да и когда он играл на мандолине «полонез Агинского», вальс «Амурские волны» или ещё какую ни будь неизвестную нам с сестрой, но красивую мелодию мы тоже забывали обо всём.
      А ещё он хорошо пел романсы и лирические песни под гитару.  И когда мне исполнилось 10 лет, дедушка купил мне гитару. Небольшую, чтобы хватало моих пальцев обхватить гриф. И взялся меня учить играть. Но из этой затеи ничего не получилось. Дедушка очень расстраивался по этому поводу, но дальше собачьего вальса я не пошла. Видимо я с детства была и осталась до старости слушателем. Только слушателем. В конце концов бабушка прекратила наши мучения отобрав гитару и спрятав её в шкаф. А я чувствовала вину перед дедом за то, что оказалась такой неспособной к музыке. Но дедушкины музыкальные  гены догнали моих сыновей. Только родились они после дедушкиной смерти.
     Дедушка часто выступал в колхозном клубе. И народ собирался на его выступления без всяких афиш. Информацией обменивались в магазине, там и делились мнением по любым вопросам.  « Что там сегодня хорошего в клубе будет?» - спрашивал кто - нибудь в выходной день. «Дед Будяков выступает, только поздно, после кино» - отвечали более осведомлённые жители села. «Надо пораньше управиться по хозяйству да пойти послушать».
    А объявляли его тоже просто: - Выступает дед Будяков Сергей Афанасьевич.
    Иногда он играл не один, а с кем ни будь из своих учеников. Но они долго у дедушки не задерживались, не выдерживали его требований. Но струнный оркестр в клубе был. Инструменты все восстановленные моим дедом. А ещё недалеко от нас жили братья Гуторовы, которые хорошо играли на гармошках. Иногда и они выступали вместе с дедушкой. Получались и трио, и квартеты. Я любила ходить в клуб, когда они репетировали, но не всегда меня туда пускали. Но такие концерты чаще всего бывали зимой, летом в деревне не до того. Братья гармонисты были механизаторами, а дедушка работал в конторе счетоводом, а вечерами на току. В уборку мы тоже там крутились, помогали таскать зерно от веялок, перелопачивали его. Дедушка был не против, ему нравилось, что мы трудимся и нам за это записывали палочки – трудодни.
     Несколько раз выступление дедушки я слышала по районному и областному радио. Всё по той же чёрной тарелке, по которой мы с сестрой слушали музыку вообще. И потому мы своего дедушку считали очень известным музыкантом. Телевидения то не было, радио нам заменяло всё. И когда оно не работало – это была катастрофа. И музыка, и поэзия, и «театр у микрофона», и детские радиопередачи – с чем только не знакомило нас радио!
     Дедушка очень любил читать. Бывало проснёшься ночью, а он сидит за керосиновой лампой – это из раннего детства, когда с электрическим светом в Калининградской области были очень большие проблемы. Немецкое всё было порушено, а наше ещё не до конца сделано. Очень он любил читать энциклопедии. Помню эти огромные книги в обёртках, с картинками переложенными тонкой, как папиросная, бумагой. Там было много репродукций картин, портретов писателей, художников, политиков. Дедушка нам их показывал и обо всех рассказывал. А бабушка только головой качала, что мол с ненормального возьмёшь, забивает детям головы.
Да, мы не всё понимали из того, что он нам говорил, но любовь к книге, к чтению привил мне именно дедушка. Мама тоже много читала, но она читала для себя, а дедушка и для себя, и для нас. От него я услыхала и первые серьёзные стихи. Он принёс из библиотеки огромную книгу, как я теперь понимаю это была антология русской поэзии. Она у нас очень долго была. Он отнесёт её в библиотеку, подержит её там день-два и снова домой приносит.
     Особенно сильное впечатление произвело на меня стихотворение Никитина «Русь». Строки «Под большим шатром голубых небес- вижу даль степей зеленеется. А на гранях их,  выше черных туч,  цепи гор стоят великанами». А ещё Кольцова «Раззудись, плечо! Размахнись, рука!» - это о косарях. Дедушка когда начинал косить, обязательно читал это стихотворение. А мы с сестрой часто с ним на покосы ходили, в любую рань могли встать, лишь бы дедушка нас с собой взял.
У нас был неплохой сад, ещё от немцев остался. Но дедушка его постоянно подновлял. То новые деревья посадит, то к старым привьет. Помню однажды осенью мы с ним ходили в колхозный сад - питомник за саженцами. Было мне лет 10-11. Осень, дождь, но мы возвращались счастливые, дедушка купил две яблоньки и был покупкой доволен. На следующий день мы их сажали.  И вот дедушка держит яблоньку в руках и декламирует: «Скажи мне ветка Палестины, где ты росла где ты цвела/ Каких краёв, какой долины ты украшением была?» И вдруг сзади бабушкин голос: «Тю, ненормальный, каких краёв… В колхозном саду она росла». Мы с сестрой так и покатились от смеха. 60 лет прошло, нет дедушки и бабушки, давно нет и того сада и дома, а картина эта стоит перед глазами. Была бы художником, нарисовала бы.
     Наша усадьба с одной стороны была обсажена липами. Густо-густо. Ну как здесь не заняться пчёлами? И они у дедушки были. Немного - ульев пять, если не меньше. Дело для него это было новое. На своей родине в Курской области он им не занимался.  Всему он по книгам учился. И мёд у нас был отменный. А какую баню он соорудил! Мужики приходили посмотреть и только языками щёлкали. Печки он тоже сам клал и не только себе. Хорошие были печки, никогда не дымили. Он и других этому делу учил.
     А вот чего дедушка не мог, так это отрубить петуху или гусю голову. Это делала бабушка. А когда кололи поросёнка, то дедушка уходил из дома. А ведь две войны прошёл.

     Я о дедушке могу говорить долго и много. Мы росли без отца, но я этого не ощущала, нам его заменил дедушка. Конечно, ему хотелось бы возиться с мальчишками. Но так получилось, что сын погиб на Орловско-Курской дуге, а внук – сын старшей дочери умер в оккупацию от воспаления лёгких. А по приезде в Калининградскую область умерла и его мать, оставив дедушке с бабушкой десятилетнюю девочку. Апозже к ней прибавились мы с сестрой так как  наша мама, младшая дедушкина и бабушкина дочь не вылезала из больницы. Вот мы трое и жили со стариками. Разве такое забудешь? Бабушка была вся в хозяйственных делах, а воспитанием нашим в основном занимался дедушка.
     О чём жалею, так это о том, что не всегда внимательно слушала их рассказы о прошлом. Всё норовила убежать на улицу. А ведь то, о чём они рассказывали, ни в одной книге не прочтёшь.