Сказка о королеве Ганеманиде

Сказка о королеве Ганеманиде,
бравом солдате и волшебных порошках

Глава 1. Великое Посольство
Кони мягко ступали по лесной дороге, усыпанной сосновой хвоей. Их нарядные попоны, расшитые золотом и серебром, цеплялись за кусты шиповника и верхушки молоденьких елочек.
- Эх, когда уже нам удача улыбнется? – вздохнул немолодой синьор и стряхнул с колена засохшую веточку. – Уж, почитай три месяца колесим…
- Ничего, синьор Виталио, зато мир посмотрели! – его спутник был настроен жизнерадостно. Он периодически выезжал вперед или скакал в сторону посмотреть на что-нибудь интересное.
- Вы видели, какое необычное животное?! – воскликнул он, вернувшись в ряды Посольства. – У него же вместо клюва хобот!
- О, Марио, разве за тем посылали нас наши сограждане? Разве собирать небылицы и разглядывать диковины – наша задача? Как ты несерьезен, друг мой! – синьор Виталио снова вздохнул и плотнее запахнул плащ. – На Родине давно ждут нашего возвращения, а мы… Мы все дальше и дальше от дома. И не видно конца и края нашим скитаниям. Неужели же наше королевство совсем никому не нужно?! Оно хоть и маленькое, но граждане его верны Богу, добры к ближнему и покорны Властителю. Почему же никто не хочет править нами?
- Ну, что вы опять унываете, синьор Виталио? Найдется, уж наверняка, и нам какой-нибудь правитель. Был же у нас хороший король.
- Был, да умер. Да упокоит его Господь в Селениях праведных! – синьор Виталио снял перчатку и медленно перекрестился.
- Ну, вот, значит и еще будет. У нас все получится! Недаром весь народ выбрал нас – Великое Посольство. Мы хоть весь мир объедем, но найдем себе нового короля.
- Да, но он должен быть человеком достойным.
- Конечно. Вы же сами понимаете, что нельзя было соглашаться на того кривого и горбатого, что предлагали нам вчера в Синеморском королевстве. Знатно же посмеялись бы над нами дома, если бы мы привезли такого короля, - хихикнул Марио.
- О, разве внешность главное? Нужно, чтобы у него была чистая душа.
- Синьор Виталио, вы, уж простите – идеалист. Кто его душу в таком-то теле разглядит? – Марио хмыкнул. – В крайнем случае, душу ему и наши священники очистят. У них же работа как раз такая. А нам надо, чтобы выглядел солидно; народ в узде, чтоб держать умел; ну и деньги должны какие-никакие водиться… О, смотрите, какая симпатичная черноглазка! – Марио поворотил коня и стрелой полетел через поле к девушке, собиравшей цветы. Через минуту они уже весело болтали, а Великое Посольство чинно двигалось по дороге в сторону южных отрогов Белых гор.

* * *
Половица громко скрипнула, черная кошка приоткрыла один глаз, убедилась, что старая колдунья продолжает заниматься любимым делом и снова уснула.
- Ну, что за жизнь пошла! Мало того, что из села выгнали, теперь вот еще и дорогу лесиной завалили. Что за народ! – бурчала старуха, тщательно растирая в ступке трех, попавшихся сегодня утром под руку пауков с ошметками кошачьей шерсти. – Для них же стараюсь, жизни не щажу. Тружусь, можно сказать – не покладая рук. Давно пора на заслуженный отдых. Так ведь эти неблагодарные еще и козни чинят. Я ведь им давно говорила, что только белой магией занимаюсь. Вывеску даже повесила. А эти безмозглые все на меня свешивают: и корову дескать я отравила, и у Марьи муж из-за меня помер. – Колдунья так резко дернул пестиком, что смесь разлетелась по столу и полу, она собрала все обратно и снова стала сосредоточенно растирать, добавляя помаленьку то болотной тины, то каких-то засушенных травок.
- Белая магия, черная магия… Какая разница? Слышь, Козлоногая, тебе то уж чего пертворяться? – протянула лениво кошка и перевернулась на другой бок.
- Ах ты, паршивка! – колдунья запустила в кошку грязной тряпкой, но не попала. А кошка лишь недовольно что-то прошипела в ответ, даже не повернув головы.

* * *
- Ганеманида! – королевский рык разнесся по залу и еще долго отдавался эхом в анфиладах комнат. – Ты опять мне подсыпала эту гадость?!
- Ваше Величество, дорогой брат, как вы смеете так со мной обращаться при слугах! – высокая, затянутая в темно-синий шелк дама величественно прошествовала к золоченому креслу, приготовленному с другой стороны стола. – Да, я действительно добавила вам немного порошка, полезного для вашего пищеварения. Но зачем же так кричать?
- Я тебя просил! Нет, скажи мне, я тебя просил? Сколько раз я тебя просил не кормить меня этими твоими порошками?! – король снова начал повышать голос.
- Но, брат, разве я настаиваю? – Ганеманида скромно опустила голову. – Я могу давать тебе не порошки, а катышки или даже капли.
- Нет! Нет, нет и нет! – Король покраснел и даже привстал от гнева. – Я не хочу принимать твои снадобья. Мне от них тошно, слышишь?! Немедленно, я выдаю тебя замуж немедленно.
Дама аккуратно положила себе в тарелку немного салата и сдержанно ответила:
- В этом нет нужды. Я уеду и так. Не безпокойтесь, совсем скоро я покину это королевство.
- Куда это ты собралась? – король подозрительно оглядел сестру. – Я вообще-то несу за тебя ответственность.
- Мне было откровение, - Ганеманида выпрямилась и строго глянула на брата. – Да, откровение. Мне было сказано, что скоро прибудет в наше королевство посольство из дальней страны. В той стране надлежит мне править до скончания века.
- Ты надеешься прожить так долго? – король усмехнулся и отправил в рот медовый пряник.
- Почему бы и нет. Ты брезгуешь моими препаратами, а они не только даруют здравие, но и продлевают жизнь.

* * *
Солдат скоро шел по дороге, отгоняя веточкой назойливых паутов. Он с удовольствием смотрел на ясное небо, на мирные поля, на симпатичные домики и цветущие палисадники. Война длилась четыре долгих года, и он уже почти забыл, как выглядят радостные лица и неразрушенные дома.
Враги, напавшие на Содружество Королей, были коварны и сильны. Они собрали под свои знамена выходцев из дальних земель и повели их за собой, обещая «молочные реки и кисельные берега» тем, кому якобы от Бога предназначено владеть другими народами. Но Содружество Королей выстояло, хотя и не все короли, подписавшие когда-то Обет Взаимной Верности, снарядили на бой свои дружины.
Некоторые потомки Ганема Скверного предпочли, как всегда, отсидеться за спинами других. Но это никого не удивило, ведь и сам Ганем изменил когда-то вере отцов и стал увлекаться то восточной лже-мудростью, то наукой внушения, принесенной в мир человеческий духами тьмы. Наконец вступил он в тайное «сообщество камнетесов», то есть тех, кто якобы точит камень науки, да там и сгинул, спутав, верно, науку с колдовством.
Солдат напевал тихонько знакомую и любимую с детства молитву «Богородице Дево, радуйся…» и оглядывал придорожные поляны, собираясь уже остановиться на ночлег, когда сзади раздалось грозное: «Поберегись!», сопровождаемое топотом лошадей.
Наученный немедля слушаться команды солдат резво перескочил через придорожные кусты и лишь потом оглянулся. Кавалькада быстро двигалась по дороге, впереди ехал с флагом бравый военный, за ним золотая карета, сопровождаемая целым отрядом богато одетых синьоров.
«О, да то, пожалуй, синьоры из нашего королевства. Конечно, вот и флаг наш. Откуда ж они так лихо скачут? И кто в карете? Не наш ли досточтимый король?» - солдат стал пристально вглядываться в лица всадников. Один из последних показался ему знакомым.
- Юлио! – нерешительно окликнул он. Всадник обернулся, вгляделся в стоящего за невысоким кустом солдата и расплывшись в узнавающей улыбке, остановил коня.
- Антонио, ты ли, друг мой! Ты жив? – прокричал он, спрыгивая с коня и сходу заключая солдата в широкие объятия. – Ты же наш отечественный герой! И награду тебе высшую за подвиги дали, да только думали посмертно.
- Здорово, дружище! – солдат так обрадовался родному лицу, что чуть не прослезился. – Что это вы меня уже похоронили? – пробасил он, скрывая смущение.
- Так ведь все говорили, что погиб. Как уж тут не поверишь? Как же ты спасся после того штурма? На тебя после взрыва чуть не вся башня обрушилась! – Юлио смотрел на друга, почти не веря своим глазам.
- Обрушилась, а я из-под нее по-пластунски, как учили, так и выбрался, - Антонио улыбнулся. – А вы откуда и куда? Я смотрю, ты в чинах вырос?
- Подрос, это да. Мы теперь – Великое Посольство.
- И куда это вас, великих, послали? – хмыкнул солдат, поглаживая бороду.
- Короля нового искать, - вздохнул Юлио. – После смерти нашего властителя, жизнь стала трудная: то кочевники окраинные земли разоряют, то на востоке неурожай, а купцы втридорога дерут и усмирить их некому. И разбойники на дорогах честной народ разоряют, а кого и совсем сгубили. Нельзя без головы-то стране жить. Вот и собрался народ на вече, выбрали нас – Великое Посольство, и отправились мы по миру короля себе искать.
- Ну и как, нашли? – спросил солдат удивленно.
- Нашли. Только не короля, а королеву. Далеко-далеко, у южных отрогов Белых гор есть королевство Ганема Великого. Сам-то Ганем давно почил, а правят там его правнуки. Вот сестра правителя того королевства Ганеманида Славная согласилась нами править. Видел карету?
Солдат кивнул.
- В ней она и следует в наше королевство.
- Ну и как тебе королева? – спросил Антонио осторожно.
Юлио оглянулся и ответил, склонившись к самому уху собеседника:
- Я ее, конечно, не знаю, да и не след мне правительницу обсуждать, но что-то странной она мне показалась. Улыбается всем, а холодом от нее так и веет.
- Вот-вот, и у меня сомнения, - пробормотал солдат. – Понимаешь, она из тех королей, что Великий Обет нарушили, войско против врага не выставили. Да и прозвище Ганема, сколько слышал я, было не «Великий», а «Скверный».
- Ладно, друг, - вздохнул Юлио, - время покажет. А мне ехать надо, наши уже и за поворотом скрылись. Нагнать бы. Еще месяц нам ехать. А тебе и вовсе полгода идти. Давай хоть денег тебе дам на дорогу, а то ты и поизносился совсем.
Но солдат отстранил руку Юлио.
- Не стоит, друг. Благодарю тебя, но денег не возьму. Отдавать мне не с чего. А идти… Идти мне не впервой, я дорогу люблю. Смотри, как хорошо вокруг, радостно.
- Ну, дело твое, - вздохнул Юлио. – До встречи тогда! Как дойдешь, сразу ко мне!
- Увидимся! С Богом! – крикнул солдат вслед быстро удалявшемуся другу и присел на пенек. – А я пока здесь потрапезничаю. Да, пожалуй, и переночую, - добавил он, глядя, как солнце золотит стволы сосен.

Глава 2. «Съешь волшебный катышок…»
- Вот! А ты все надо мной смеялась: «Колдунья! Колдунья!» - старуха поправила белый чепец и, повязав кружевной фартучек, стала вертеться перед высоким венецианским зеркалом.
Черная кошка промурлыкала что-то нечленораздельное и потянула когтем нитку из шелковой подушки, расшитой лилиями и розами.
- А что, ты больше не колдунья? – раздумчиво поинтересовалась она.
- Нет! – старуха гордо подняла подбородок, любуясь собственным отражением. – Теперь наука на нашей стороне. Видишь, какая жизнь пошла с тех пор, как новая королева нами править взялась. Вот уж правительница так правительница! Все знает и в нашей, как ее?
- Гомопатия, - лениво муркнула кошка.
- Во, гомопатия! Так она в этой «патии» знаешь, как разбирается! Лучше моей прабабки. А она была колдовка, так колдовка. Теперь таких уж и нет. Только врет она, говорит, что эту «патию» ее прадед придумал. Но мы-то знаем, что это наука великих магов, они ее от древних духов получили. «Похожее лечится похожим» - во какой главный принцип! – колдунья значительно подняла палец вверх и чуть не ткнула себя в глаз.
- Сначала духи магам этот принцип открыли, потом духи ее прадеду то же рассказали. Какая разница?! – кошка махнула хвостом, отгоняя назойливую муху.
- Ну, это. Ладно. Умная ты! – колдунья побросала в корзину пузырьки и баночки. – Некогда мне. У меня сейчас это… Как его?
- Прием! – выдохнула кошка и отвернулась. – Иди уже, гомопатка, больные ждут.
- Ничего, подождут. Они меня раньше гнали, теперь моя очередь! – и колдунья медленно прошествовала ко входу в соседнюю комнату, где действительно уже толпился народ.

* * *
- Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! – солдат перекрестился на золотой купол главного собора, сиявший в лучах утреннего солнца, но рука его вдруг замерла, не дойдя до левого плеча. – Что это? – воскликнул Антонио, вглядываясь, и медленно закончил крестное знамение.
На куполе не было креста. Теперь, когда солнце зашло за тучу, он увидел это совсем четко. Солдат пошел все скорее и скорее. Страшные предчувствия овладели им. Через час он почти дошел до северного предместья.
- Где-то здесь? – Антонио стал внимательно оглядывать заросли. – Что же это? Ведь всегда тропинка натоптанная была, - бормотал он, - и народу сколько ходило. Бывало, часу не пройдет, а кто-нибудь уже за святой водой к источнику спешит. Теперь и прохода не видно, и указатель, видать, упал.
Солдат пролез прямо через заросли и вскоре нашел ту часть тропки, что шла через открытую поляну и не заросла травой. Скоро Антонио вышел к источнику. С незапамятных времен бил родник на том самом месте, где когда-то святой отшельник, имя которого никому не было открыто, построил келью и жил в великих подвигах и непрестанных молитвах семьдесят лет, а потом почил и похоронен учеником где-то в этом же лесу. А от воды родниковой стали происходить чудеса и исцеления. Те, кто с верою молился Богу и пил воду сию с благоговением, скоро получали помощь свыше.
Раньше место это оберегалось. Поляна была выкошена, Крест над родником побелен, а у воды стоял ковш, чтобы всякий приходящий мог испить воды живой. Красивый резной указатель, показывал тропинку к источнику. Все северное предместье раньше бывало здесь.
Но теперь уже давно никто не приходил на это место. Указателя, Креста и ковшика больше не было, а тропинка заросла так, что только знающий человек смог бы найти дорогу.
Солдат перекрестился, наклонился к воде и ужаснулся. Источник явно пытались осквернить. Он был засыпан какой-то грязью. Дохлые насекомые, прелая листва, ил и еще что-то непонятное.
Антонио осмотрелся. Теперь он заметил, что Крест упал неслучайно. Его спилили и отбросили подальше, в кусты.
- Наверное и столб с указателем спилили, - пробормотал солдат, поднимая тяжелый Крест и аккуратно прислоняя его к дереву. – Что за напасть? – Руками он осторожно отгреб и выбросил мусор, зачерпнул ладонью немного воды и глотнул.
- Господи, благослови! – Антонио перекрестился и поклонился Кресту и с тяжелым сердцем двинулся к городу.

* * *
Ганеманида в расшитом шелком и самоцветами платье шла по длинному проходу, заглядывая то в одну, то в другую дверь. Помещение напоминало больницу. Из комнат раздавались стоны, кто-то тяжело кашлял. По комнатам тихо сновали женщины и что-то записывали на больших бумажных листах.
В одной из комнат Ганеманида окликнула женщину-сиделку:
- Ну, они уже все без сознания?
- Да, о Великая! – сиделка присела в реверансе. – Я все записала. Последняя потеряла сознание час назад, когда я еще увеличила дозу.
- А судороги? Судороги у нее были?
- О, нет! Я ничего не смогла сделать. Она какая-то другая, - виновато развела руками женщина.
- Вы что, опять ошиблись? Опять поместили сюда женщину не того типа?! – Ганеманида гневно топнула. – Я уволю вас за такую безалаберность.
- Но госпожа! С некоторыми совершенно невозможно работать. Эта девушка, - сиделка кивнула на ближайшую к двери кровать, - вообще не желала рассказывать мне о своей жизни. Ведь для определения типа я должна знать все подробности. А она молчала и только перебирала четки. Мне пришлось ориентироваться только на ее внешность. Даже дата рождения ее мне неизвестна.
- Четки? Еще не хватало! – Ганеманида смерила ледяным взглядом окончательно испугавшуюся женщину. – Сколько раз я говорила: никаких четок, крестиков и прочих предметов культа!
- Но ведь они официально не запрещены, - прошептала сиделка.
- Не запрещены, потому что пока нам это не выгодно. Но здесь, у себя, я этого не потерплю. Ясно вам?
- О да, госпожа. Больше этого не повторится! – женщина смиренно склонила голову.
- И добавьте фосфора в третьей комнате. Вы явно занизили дозу. У них там до сих пор даже рвоты нет. А в прошлой группе была. Вы ужасно работаете! Записи принесете мне в конце дня, но не позже захода солнца. Мне еще нужно обобщить все опыты. И наберите завтра еще одну группу светловолосых девушек, с синими глазами, хрупких, нежных, застенчивых. Ну вы знаете уже этот тип.
- Да, госпожа, но…
- Что опять? – Ганеманида поморщилась.
- Они не хотят. Народ больше не хочет отдавать своих дочерей. Люди говорят, что никто из взятых нами не возвращается в семьи. Они боятся, - пробормотала сиделка, опустив голову.
- Я! Я – королева, тружусь не покладая рук для блага моего народа, а народ, эта неблагодарная толпа, еще не желает отдавать нужные мне экземпляры для опытов! - Ганеманида аж задохнулась от возмущения. – Как, спрашивается, я буду составлять гомо-таблицы? Как я буду обучать гомопатов, без опытов на здоровых людях? Делай что хочешь, но группа к завтрашнему обеду должна быть собрана. Не справишься, сама пойдешь в пятую комнату, там как раз твой тип.
Ганеманида развернулась и, стуча, каблуками, прошествовала к выходу. Иногда она ненавидела этих людишек, не способных оценить истинное величие настоящей науки.

* * *
Солдат шел по улицам города и с изумлением оглядывался. На каждом углу висели огромные надписи, предлагавшие что-то совершенно непонятное: «Съешь волшебный катышок, сбрось с себя грехи, дружок!», «От шлаков очищаем, здоровье исправляем!».
«Прежде чем его глотнуть, не забудь сильней встряхнуть!», - было написано на огромной, выпиленной из доски бутылке.
Антонио вздохнул. Ему казалось теперь, что он не был дома не пять лет, а целую вечность. Храмы стояли без крестов, многие были закрыты, хотя время приближалось к вечерне. Но вот наконец он увидел отворенные ворота. Облегченно вздохнув, Антонио подошел к двери, но тут его остановила странная надпись:
«Наш священник-гомопат
Исцеляет всех подряд!
Лечит грипп, бронхит, парез!
Дух возносит до Небес!».
Солдат огляделся и увидел старушку, мелко семенящую мимо храма.
- Эй, мать! – солдат поклонился. – Не подскажешь ли, когда будет служба? И что такое «гомопат»?
Бабушка оглянулась испуганно.
- Тихо ты. Чего болтаешь? Какая тебе служба?
- Так к вечерне дело, вроде, - удивился солдат.
- Ты откель такой несведущий? – покачала головой старушка.
- С войны, мать. Так ты просвети меня, коли не побрезгуешь.
- Ладно, уж. Пойдем со мной. Я тут неподалеку живу. Накормлю тебя, там и поговорим.
Солдат кивнул, забрал у бабушки корзинку со свежими булочками и отправился за ней. Дома он еще не был. Его никто не ждал.
- Ну, вот. Раздевайся, руки помой и за стол садись, - старушка уже бойко вытаскивала из печи горшок с кашей.
- Спаси тебя, Бог, мать! А все же – расскажи, что у вас тут за жизнь новая идет? И что там за священник такой? Правда, что ли - исцеляет? – солдат прочел молитву и уселся за стол.
- Эх, солдатик! – старушка села напротив него и подперла морщинистую щеку рукой. – Дела у нас нехорошие. Как приехала новая королева, так и началось. Теперь все, кто деньги любит, в гомопаты подались.
- А кто это? – поинтересовался солдат, закусывая кашу хрустким луком.
- Это теперь вместо лекарей у нас.
- И как? Лечат?
- Ох, и не знаю. Я у них не была. А люди по-разному говорят. Только лечат они нехорошим чем-то. Паучьи лапки берут, катышки козьи, лепешки коровьи, яд змеиный, еще всякое непонятное.
- Подожди, мать! Так это ж колдуны обычные?! Это ж их набор лечебный?! – солдат даже есть перестал. – Как же люди к ним ходят?
- Э, солдатик, теперь нет колдунов. Все колдуны в гомопаты подались. Да и лапки все эти они теперь не в обычном виде людям дают. Они их долго-долго трут, а потом в сахарные шарики закатывают, или в водичке разводят, или в порошок мела замешивают.
- Так вот про какие катышки там, на стенке, было написано, - покачал головой Антонио.
- Про них. Но это не самое страшное. Королева теперь опыты завела. Посылает своих работниц раз в неделю народ для опытов отбирать. То чернявых молодых парней берет, то рыжих, плотненьких женщин, а то девушек беленьких, да самых нежных. Сначала народ с интересом шел. А потом раскумекали, что с опытов тех, никто не возвращается. Тут то уже и отказываться стали, дочек-сыновей прятать. Да разве ж от Ганеманиды кого спрячешь. Она награду за доносы объявила. Теперь к ней все с доносами спешат, про соседей рассказывают, кто куда детей попрятал.
- А священники? Они-то как?
- Хороших священников давно из города королева выгнала. Остались только те, кто решил гомопатом стать.
- И что, они теперь тоже лапки паучьи перетирают? – ужаснулся солдат.
- Ну, они все объясняют по-научному и по-духовному. Дескать эта лапка, не лапка вовсе – а источник полезного вещества. А все вещества Богом сотворены. К тому же, что там брезговать, если одна лапка разводится на целое ведерко воды.
- Не понимаю. Они что этой паучьей водой все болезни лечат? – переспросил Антонио удивленно.
- Ох, родной, разве ж такое поймешь! Они говорят, что, когда воду ту сильно потрясти, то она образ полезного вещества на себя принимает и в теле больном тоже борьбу с болезнью возбуждает.
- Я такого понять не могу, - вздохнул солдат. – А почему вода та на себя именно образ полезного вещества принимает, а не другого какого? Если вот чашку не промыли, например, там же и следы компота остаться могут?
- Нет, солдатик, этого я тебе не объясню. Но ходить к этим гомопатам и сама не стану, и тебе не посоветую. Бог все видит. Уж, лучше дома молиться, да лучших времен ждать, чем к колдунам ходить, - вздохнула старушка и перекрестилась. – Давай лучше спать ложиться. Я тебе в горнице постелю.

Глава 3. Мари
С утра пораньше солдат перекусил ломтем хлеба с молоком и отправился туда, куда давно мечтал. На берегу реки стоял заветный для Антонио дом. В нем жила девушка, которую все пять лет вспоминал солдат. Златоволосая, голубоглазая, нежная и скромная, она поразила его одним взглядом в самое сердце.
Хотел уже Антонио идти свататься к прекрасной Мари, но началась война и надолго отодвинула его светлую мечту. Да и кто он теперь? Почти нищий оборванец. Герой. Но кому нужно теперь его геройство? Да и помнит ли она, ждет ли? Ведь прошел слух, что он погиб…
Антонио остановился у ворот заветного дома и с сомнением поглядел на окна. Стоило ли вообще появляться здесь? Солдат поднял руку и неуверенно постучал в калитку. Собака звонко залаяла, но никто не вышел на крыльцо. Солдат постоял еще и оглянулся. Из дома напротив ему махнула дородная круглолицая женщина в аккуратном чепце.
- Здравствуй, солдатик! Ты к кому стучишь? К Мари что ли? – спросила она громко.
- К Мари, - Антонио в несколько шагов пересек улицу.
Женщина покачала головой.
- Мари-то забрали сегодня. Теперь ты ее вряд ли увидишь.
Солдат вздрогнул от страшного предчувствия.
- Куда забрали? – спросил он медленно, уже понимая ответ.
- На опыты, куда ж еще. Теперь только сирот берут. Бунта боятся. А у ней как раз месяц как батюшка помер.
- Куда их увозят? – почти прошептал Антонио севшим голосом.
- Да кто ж знает? – вздохнула женщина сочувственно. – Только оттуда никто не возвращается. Так что ты, солдатик, лучше ее позабудь.
- Ты мне такое не советуй! Предательство это! – солдат грозно глянул на женщину. – Скажи лучше, как выбирают людей для опытов?
- Ну, раньше объявления весили. Дескать, нужно таких-то и таких-то. А теперь народ, уж, сам не идет. Так стали по городу нужных отлавливать. Придут на базар иль еще куда, где народу много. А еще от добровольных помощников узнают, где какая сирота беззащитная. Такую и из дому забрать могут. Как на базаре увидишь женщину в черном платье с подолом, расшитым серебром, а с ней солдат - беги подальше, а то и тебя упекут.
Солдат поблагодарил и двинулся было к ближайшему рынку, но остановился, задумался на минуту, а потом повернул в другую сторону.

* * *
- Антонио! – Юлио обнял друга. – Заходи скорее. Сейчас я такой пир закачу! Дошел, дружище, дошел наконец! А я уж соскучился. Думаю, не случилось ли в дороге какой беды. Да что-то ты и вправду невесел? – Юлио с удивлением осмотрел друга.
- Беда случилась. Да не в дороге и не со мной, - вздохнул солдат, снимая потертую шинель.
- Ну, пойдем в покои. Расскажешь. Ты знаешь, я всегда рад тебе помочь. И не забыл той услуги, что ты мне оказал. Собственно, я обязан тебе жизнью, друг. А потому, распоряжайся и моею, как знаешь, - Юлио хлопнул друга по плечу. – Беда бедой, а сытный обед нам не помешает. Да, я тебе награду за подвиги обещал. Но тут такое дело… Понимаешь, мы ж думали, что ты погиб, похороны устроили. Красиво все было, торжественно. Я сам и устраивал, как ближайший друг. Так вот, награду эту мы на бархатной подушечке и похоронили вместо тела твоего в гробу. А теперь вторую где ж возьмешь? – Юлио грустно вздохнул.
- Да ладно. Не за награды я сражался, - Антонио махнул рукой. – Забудь про то и выслушай меня.
Уже за столом солдат кратко рассказал другу о том, что увидел в городе, и о Мари.
- Да. Это и впрямь беда, - покачал головой Юлио. – Что поделать, ума не приложу. Видишь ли, у нас теперь жизнь другая пошла.
- Гомопаты. Знаю уже.
- Это да. Они силу взяли. Теперь все им подчиняются.
- А кресты-то с храмов почему поснимали?
- Это личное распоряжение королевы, - вздохнул Юлио. – Она почему-то кресты и воду святую не переносит. Хотя верующая.
- И во что она верует? – поинтересовался Антонио.
- В великих духов. В очищение. Все гомопаты теперь людей от грехов спасают. Они каждого сначала о его жизни расспрашивают, потом свои катышки-порошки дают, да еще как жить – наставляют.
- Ну и как? Помогают их порошки? – солдат положил себе кусок говядины с мыслью, что без еды сил не будет, а силы, видимо, ему скоро понадобятся.
- Сам-то я не пробовал. У меня, знаешь, лекарь тут подпольно живет. Только не проговорись никому. У нас теперь лекари запрещены. Но сам я как-то видел, мать младенчика несла, а у него гной из ушей течет. Я ей говорю: что ж ты его не лечишь? А она мне солидно: это у него очищение духовное началось, так гомопат сказал. Думаю, помер уже младенец тот.
- Страшно, - покачал головой солдат. – Надо бы эту королеву гнать отсюда поганой метлой, пока она все королевство со свету не сжила.
- Тише! Тише, друже! Что ты так громко?! – Юлио выглянул за дверь, потом высунулся в окно и только после этого успокоился. – Ты поел уже? Иди сюда, на диван, здесь от двери дальше.
На диване Юлио продолжил:
- Понимаешь, ты только что вернулся, а мы тут прижились уже. Ганеманида, она так-то ничего. Увлечения у нее, конечно, странные, но у кого их нет.
- Подожди, а как же храмы закрытые, священники изгнанные?! Как же люди, которых на опыты забирают?! – солдат подскочил с мягкого, шитого золотом дивана так, что он аж затрещал.
- Сядь, успокойся! – друг был бледен. – Да, да, конечно, многим не нравится новое правление. Но разве лучше было нам без короля? Ты воевал и не знаешь, сколько бедствий обрушилось на народ.
- Послушай, друг, а если бы тебя забрали на опыты? – тихо спросил солдат, пристально глядя на Юлио.
- Меня? Причем здесь я? Забирают только из народа, - оговорился было Юлио, но спохватился, - нет, конечно, я тоже переживаю, я тоже не хочу, чтобы народ страдал. Но ведь любая власть от Бога, так учат и наши священники. Ну а я теперь начальник стражи. Разве мне к лицу измена?
Антонио горько усмехнулся:
- Быстро же ты стал их подпевалой. Всякая истинная власть от Бога. Но не кощунственно ли говорить, что от Бога власть богоборческая, колдовская, нечистая? Ладно, понял, Юлио. Ты не волнуйся. Я уйду тихо.
- Но как же… Подожди, я… - Юлио протянул руки вслед уходящему солдату, но ничего больше не сказал.

* * *
- Со святым вечером, бабуля! – солдат стукнул в окошко ко вчерашней старушке. – Пустишь еще разок переночевать?
- Заходи, родной, заходи! – старушка радостно хлопотала на кухне. – Как по городу погулял?
- Да вот, сходил к родному дому, а там уже клиника гомопатская. И лечит там теперь та самая колдунья, которую мы сами раньше из города изгнали.
- Ну, так ты теперь у меня живи. Я ведь тебе только рада. Знаешь, сколько страху натерпишься, пока по улице пройдешь. А вдвоем-то веселее будет, да и безопаснее. Они тех, кто одинокий, хватать любят.
- Невесту мою забрали, - глухо произнес солдат, не поднимая глаз. – Ходил к другу. Да только нет у меня теперь друга.
- Ох, то большая беда! – старушка присела рядом. – Скажи-ка ты мне, давно ль ее забрали?
- Сегодня утром, говорят.
- Ну, это, быть может, еще поправимо, - задумалась бабушка.
- А куда их забирают, ты, мать, знаешь? Мне примету сказали – женщина в черном платье, шитом серебром, а с ней солдаты. Вот они людей и забирают. Я сегодня все базары городские обошел, где только не искал, а не встретил.
- Куда забирают, я, может, и знаю. Только мало твою невесту спасти. Надо бы и о королевстве подумать? – старушка посмотрела на Антонио испытующе.
- Ты, мать, только подскажи, как?! – воскликнул солдат. – Я ведь и к другу сегодня с этим приходил. Но он все говорит, что без властителя народу еще хуже будет. А что я один могу? Думал, мы с ним вместе людей соберем, восстание устроим…
- И один в поле воин, если он – Божий воин, - строго заметила старушка. – Ты на себя-то не полагайся. Господь все управит. Думаешь, Богу угодно, чтобы эта колдунья народом христианским правила? Только Он нам свободную волю дал. Вот и направь свою волю, чтобы нечисть из королевства изгнать.
Солдат встал, перекрестился, поклонился в пояс перед образом Спасителя и повернулся к старушке.
- Вижу, мать, не проста ты. Знаешь, как колдунью одолеть. Подскажи. Все сделаю. Жизни не пощажу!
- Что ж, помоги тебе Господь! – старушка посмотрела на него так, словно измеряла решимость солдата. – Иди сегодня ночью, да принеси со святого источника, что за северным предместьем, кувшин со святой водой. А дальше я все тебе подготовлю.

* * *
- Вот, мать, принес! – солдат опустил на стол большой жбан с водой. – Там много мусора понасыпали, но я разгреб.
- Знаю, это те, кто по приказу королевы источник осквернял, да это нашему делу не помешает. Бог поругаем не бывает! Справимся!
Старушка аккуратно разлила воду в несколько кувшинов. На каждом было написано «Источник жизни».
- А зачем надписи-то? Враги же сразу поймут, что вода из святого источника, - удивился солдат.
- Нет, милок, ты нашей жизни не знаешь. «Источник жизни» - это вода гомопатская. Там обычно какие-то их снадобья растворены. Такую воду заказывают и там, куда людей на опыты возят.
- И я…
- И ты пойдешь туда с этой водой, будто по заказу. Главное тебе дождаться Ганеманиды. Если бросишься невесту спасать, и ее не спасешь, и королевство погубишь.
- Что же мне делать?
- Как увидишь Ганеманиду, плещи на нее святую воду, сколь есть сил! Этого она не выдержит. А потом вяжи, клади в повозку, на которой воду привезешь, и увози из города куда подальше.
- А если вернется? – с сомнением потер переносицу солдат.
- Не вернется. На заставах простые люди стоят. Они уж сколько времени Бога молят от колдуньи страну избавить. Это ведь их детей на опытах убивают.
- Ну а гомопаты?
- С ними народ сам справится. И священники хорошие вернутся. Наладится жизнь.
- Но ведь правитель-то нам нужен, - вздохнул Антонио. – Это мой друг верно говорит. Без короля народу всегда плохо живется.
- Ну так и надо у Бога просить, а не по дальним странам разъезжать! – покачала головой старушка. – Сказано же: «Просите, и дастся вам».
Солдат кивнул.
- Когда ж ехать мне?
- А прямо сейчас. Чего время тянуть? Повозка уже во дворе. Я попросила соседа одолжить телегу и лошадь. Иди, грузи кувшины. Вот, возьми, - старушка протянула солдату листок бумаги. – Здесь я нарисовала тебе, куда ехать. И дай, перекрещу я тебя, - старушка притянула голову солдата к себе, осенила его крестным знамением и обняла на прощание.
- Спаси Бог! Но откуда ты знаешь, куда мне…
- Ступай, ступай с Богом! У тебя мало времени. Ганеманида всегда посещает своих подопытных с утра. А еще надо доехать, не пролив кувшины, - старушка подтолкнула Антонио к дверям. – Поспеши, да не забывай молиться. Без помощи Божией тебе Ганеманиду не одолеть.
Она еще долго смотрела в окошко, провожая удаляющуюся повозку, а потом опустилась на колени перед иконами и углубилась в молитву.

Глава 4. Спасти Отечество
Солдат тихонько погонял лошадь, боясь расплескать воду, он выбирал самый ровный путь и непрестанно повторял в уме короткие молитвы. Страх за судьбу Мари порой охватывал его так, что холодели руки, а сердце пропускало удары. Тогда он запрещал себе думать, и лишь молил Бога о помощи и милости.
Наконец Антонио увидел длинное низкое строение. С двух сторон его охраняли стражники в форме королевских цветов – черного с серебром. Солдат перекрестился и собрался уже было подогнать повозку к ближайшему входу, когда по другой дороге к стражникам подъехал какой-то вышестоящий чин. Он переговорил с ближайшим постом и повернул к следующему. В этот момент военный обернулся и встретился глазами с Антонио.
- Юлио! – прошептал солдат. – Ну да, он же – начальник стражи. Ездит, проверяет посты. Но, может быть, он не узнал?
Надежда пропала. Юлио развернул коня и подъехал к повозке.
- Антонио? Зачем ты здесь?
- Я хочу спасти Мари! - солдат уже понимал: дело кончено. Если Юлио поднимет стражу, то ему остается только погибнуть с оружием в руках, но ни помочь Мари, ни тем более исполнить их со старушкой план он уже не успеет.
- Ты сошел с ума! – Юлио приглушил голос. – Уезжай немедленно! Ты погубишь себя, да и меня, пожалуй. Откуда ты вообще узнал, что ее держат здесь? К тому же… вряд ли она еще жива, - пробормотал Юлио совсем тихо.
Но солдату было нечего терять. Если Мари уже нет в живых… Он хлестнул лошадь.
- Если хочешь, выслуживайся, доноси! – крикнул он бывшему другу и подъехал ко входу в строение.
- Эй, куда прешь? – стражник лениво подошел. – Что тут у тебя?
- Водичка, по заказу Великой – «Источник жизни», - Антонио кивнул на кувшины, одновременно прислушиваясь. Но сзади была тишина. Наконец раздался удаляющийся конский топот. Кажется, друг решил не выдавать его, но и самому удалиться подальше от места событий, чтобы не оказаться в соучастниках.
- Ладно, заноси, - стражник посторонился и кивнул на дверь. – В проходе поставь, там разберутся.
Проход был длинным и полутемным. По правой стороне шел ряд дверей. Некоторые из них были открыты, из них раздавались хрипы и стоны. Солдат составил кувшины вдоль левой стены и стал осторожно заглядывать в двери. Везде лежали люди. Они явно страдали от болей. В некоторых комнатах работали какие-то женщины. Но непохоже было, чтобы они как-то облегчали состояние больных.
Что делать дальше? Где искать Мари? Когда появится Ганеманида?
В дверь его окликнул стражник:
- Эй, солдат, ты чего там – заблудился что ли?
- Мне велели кувшины по комнатам разнести, - отмахнулся Антонио.
- А-а. Ладно, давай исполняй, - голова стражника спряталась.
Солдат заглянул в следующую слегка приоткрытую дверь и отшатнулся. За столом сидела его Мари, а напротив нее какая-то женщина. Мари была бледна до синевы. Казалось, она вот-вот потеряет сознание. На лице девушки застыло отрешенное выражение. Она, как в спасительную соломинку, вцепилась двумя руками в четки; губы беззвучно шептали молитву.
- Еще раз спрашиваю, когда ты родилась? День, месяц, год? – голос женщины звучал неприязненно. – Если ты думаешь, что избежишь процедур, благодаря молчанию, то ты ошибаешься. Процедуры будут все равно. Но я могу ошибиться и направить тебя не в ту группу. И если ты, девушка, попадешь в группу, не соответствующую твоему типу, тебе будет еще хуже, чем другим.
Девушка подняла на свою мучительницу кроткие глаза.
- Прошу вас, отпустите меня, - прошептала она, чуть не плача.
- Ну, ты успокойся, - женщина заговорила помягче. – Расскажи, с кем ты живешь?
- Я живу одна. Отпустите меня.
Женщина сделала пометку в каком-то журнале.
- Вот, умница. Твои родители умерли?
- Да, - прошелестела девушка. – Зачем я здесь? Я боюсь!
Снова записав что-то, женщина подняла глаза.
- А теперь скажи, когда ты родилась?
Вдруг в соседней палате раздался грохот и вскрик. Кто-то, видимо, упал с постели.
- Подожди! – женщина выбежала из помещения.
Солдат едва успел отскочить к стене и поднять кувшин.
Вот сейчас, сейчас можно забрать Мари. Он бы просто увез ее и спрятал. Уж со стражей у дверей он бы справился. Антонио снова бросился к двери, но остановился.
«Если бросишься невесту спасать, и ее не спасешь, и королевство погубишь!» - слова старушки звучали в ушах и рвали душу на части. А если ему не удастся? Если Ганеманида вообще не придет? Мари погибнет. Она уже сейчас едва не умирает от страха. А если на ней начнут ставить опыты… Солдат смотрел на бледное лицо девушки, снова углубившейся в молитву и не чувствовал, как по лицу текут слезы.
- Ты чего здесь? – окрик вернувшейся женщины заставил его отпрянуть от двери. – Кувшины дальше неси. Видишь, последняя дверь? Вот в нее. И нечего тут высматривать!
Солдат перехватил кувшин и пошел к указанной двери.
- И побыстрее! Скоро госпожа приедет! Нечего под ногами путаться. И передай там, чтобы в следующий раз кроме воды еще хинной корки прислали, у нас уже заканчивается. И серы тоже мало осталось.
Антонио облегченно выдохнул. Значит приедет Ганеманида. Значит у него еще есть надежда.

* * *
Королева величественно вышла из экипажа. Сюда она всегда приезжала одна. Это была как бы ее мастерская, где она могла добиваться от подопытных любых результатов. О, она не хуже своего славного предка Ганема! Она еще напишет свое «Лекарствоведение». Ее еще будут благословлять потомки.
Конечно, это великое открытие предка о разведении препарата в десятки тысяч раз, о необходимости трясти сосуд с препаратом, о трехчасовом растирании порошков – это все важно.
Но сколько еще неизученных ядов! А ведь за десятилетия со смерти прадеда открыли и новые. Их только нужно тщательно испытать. О, это скрупулезная работа! Нужно строго замечать каждое новое проявление отравления, надо все записать. А потом останется лишь сравнить описание с известными болезнями, найти похожие проявления, и - исцеляющее средство готово. Капелька яда сможет излечить десятки больных.
Ганеманида удовлетворенно вздохнула. Она составит новую книгу, по ней будут лечить многие и многие поколения гомопатов. Как ничтожны те, кто готов обвинить ее в жестокости. Опыты. Да, ради опытов она жертвует десятками, даже сотнями жизней. Но ведь цель высока! Цель – здравие и долголетие человечества.
В этом укреплял ее вновь явившийся этой ночью великий дух. Не отступать, идти этим путем. И имя ее прославят потомки. А быть может, она откроет и тайну безсмертия. Разве же привлекательно для людей безсмертие души, обещанное христианами? Нет, люди все равно боятся умирать. Она подарит людям истинную вечность, вечность здесь – на земле.
Ганеманида уже шла по проходу, когда дорогу преградил какой-то крупный человек. Он почему-то не посторонился, а напротив – сделал шаг вперед.
Королева только хотела было возмутиться и призвать стражников, чтобы они вышвырнули незнакомца, как ледяная вода буквально обрушилась на нее. Ганеманиде показалось, что рухнул потолок. Одновременно лицо и все тело обожгло, как огнем. Она задохнулась, хотела закричать, но вода хлынула снова. Королева дернулась и потеряла сознание.
- Подействовало! Слава Тебе, Господи! – солдат выплеснул на королеву последний кувшин и широко перекрестился. – Мари, я вернусь за тобой! Теперь уж они тебе не страшны, - прошептал он и бросился за найденным в кладовой, куда он таскал кувшины, мешком.
Завернув в мешок колдунью, он закинул ее себе на плечо, вышел из дверей и уверенным шагом направился к повозке. Весело подмигнув стражнику, Антонио развернул телегу и погнал ее к лесу.
- Во дает! Раньше-то солдаты по двое тела выносили, да брезговали еще. А этот! Видал?! На плечо закинул и попер. Еще и посмеивается! – стражник покачал головой. – Ну, народ!

* * *
- Юлио! Отопри! Это я! – солдат бился в дверь друга. Наконец она слегка приоткрылась.
- Ну, чего ты вечно орешь?! Выкрал свою невесту? А сюда зачем? Хочешь и меня с собой погубить? – возмущенно шептал Юлио. – Уходи! Не рассчитывай, прятать я тебя не стану.
Солдат дернул дверь на себя и ввалился в прихожую.
- Успокойся. Теперь можно говорить громко. Королевы у нас больше нет!
- Что? Как нет? – Юлио аж задохнулся.
- Увез я ее в лес. А обратно заставы не пустят. Пусть к братцу возвращается или уж - как знает.
- Но, как же… Ганеманиды больше нет…
- Нет. И мне нужна твоя помощь.
- Что же тебе нужно? – Юлио смотрел растерянно и, казалось, был не в себе.
- Я не хочу битвы со стражниками. Ты – начальник стражи. Дай им распоряжение, выпустить всех, кого взяли на опыты. Всех живых, - добавил солдат, тяжело вздыхая. – И благодарю тебя, что не выдал меня.
- Да не за что. Я всего лишь вернул долг. Ты же спас мне жизнь когда-то, - пробормотал Юлио. – А она точно не вернется?
- Точно. И чем скорее ты освободишь людей, тем больше будет у тебя возможностей занять высокий пост при новом правителе! – Антонио подтолкнул друга к двери. – Да, и захвати своего лекаря, он там многим понадобится.

* * *
Лекарь наклонился к очередному больному.
- Ничего не понимаю, - бормотал он. – Это уже десятое отравление фосфором. И признаки у всех одинаковые. Словно людей специально травили.
- Синьор лекарь, я тут журналы нашел. Принести? – окликнул его чернявый молодой помощник.
- Неси, неси. Попробую разобраться.

* * *
Лекарь уже второй час перебирал бумаги, когда к нему подошел солдат.
- Мне бы вас спросить, можно? – Антонио устало опустился на пустую кровать. После того, как он отвез здоровую и невредимую Мари домой, он только и занимался этими больными. Некоторых развозил по домам, других хоронил. Только немногие, из тех, кто еще не был сильно отравлен, смогли сами разойтись по домам. За другими приехали родные, так как неясные слухи уже поползли по городу.
- Спрашивайте, спрашивайте, молодой человек, - кивнул лекарь.
- Что здесь происходило? Что королева делала с людьми?
- О, она всего лишь испытывала на них разные яды в высоких дозах.
- Но зачем?!
- Понимаете, прадед Ганеманиды создал новую науку. Точнее, я бы сказал – лженауку, - вздохнул лекарь. – Я веду речь о гомопатии. Так вот, в гомопатии есть несколько основных принципов. Первый - «Похожее лечится похожим». Второй - для получения лекарства яд нужно сильно развести; сосуд с лекарством перед приемом нужно сильно и долго встряхивать. Третий - все люди делятся на несколько типов, каждому типу нужно свое лекарство. Чтобы определить, как лекарство будет действовать на людей каждого типа, надо испытать яд на здоровых людях соответствующего типа.
- Значит, королева просто медленно убивала людей? – солдат покачал головой.
- Ну, она еще наблюдала, как они страдают, и все это подробно записывала.
- Синьор лекарь, но объясните мне, если гомопатия – лженаука, почему же гомопатам удается излечивать больных, хотя бы некоторых? – спросил солдат, поглаживая бороду.
- Дело в том, что в нашем лекарском искусстве давно известен принцип внушения. Если, допустим, у вас заболит голова, я могу предложить вам порошок мела. Мел не помогает при головной боли. Но если я при этом скажу вам, что это новое и очень быстро действующее лекарство от головной боли, то есть вероятность, что боль у вас действительно пройдет. Понимаете?
- Ну да, - кивнул Антонио.
- Нельзя так же исключать, что здесь действуют и напрямую духи зла. Ведь известно, что колдуны иногда могут исцелить болезнь. Правда, потом духи зла или нашлют новую болезнь, более тяжкую, или душу захватят, что еще страшнее, - вздохнул лекарь. - Знаете, молодой человек, ходят слухи, что это вы каким-то образом избавились от Ганеманиды.
- Ну… - солдат неопределенно пожал плечами и встал.
- Нет, нет, мне не нужно никаких объяснений. Просто позвольте пожать вашу руку, дорогой мой! – и лекарь торжественно пожал руку Антонио.

* * *
- Послушай, друг, но как же мы будем дальше без правителя? – Юлио подложил себе мяса и смущенно посмотрел на Антонио. – Что же нам – опять колесить по миру в поисках нового короля?
- Зачем? – солдат дожевал кусок куриной грудки и откинулся на спинку дивана. – По-моему, гораздо понятнее любому христианину простить помощи у Бога. Надо призвать народ сорок дней поститься и ежедневно приходить в храм для общей молитвы о даровании нам правителя. Думаю, Господь не оставит страну нашу. Только нужно вернуть всех нормальных священников, а гомопатов выгнать вон.
- О, не безпокойся, их уже выгнали. Когда народ узнал, в чем заключались опыта королевы, все гомопатов немедля вышвырнули из города. Но вообще, ты предлагаешь дело, - кивнул Юлио. – Так и объявим тогда. Я вхожу во временный управляющий совет и завтра же вынесу твое предложение на обсуждение. Но, полагаю, все согласятся. Других предложений, все равно, нет.

* * *
Антонио толкнул приветливо приоткрытую дверь и вошел в горницу.
- Бабуля, родная, мы победили! Ганеманиды больше нет в городе, она больше не наша королева! – радостно крикнул он.
Заглянув в кухню, он увидел старушку, стоящую на коленях перед иконами. Она, видно, так углубилась в молитву, что не слышала его. Солдат подошел к бабушке и слегка коснулся ее плеча, но она не ответила, а стала тихонько падать прямо ему на руки.
- Эй, мать, что с тобой! – солдат подхватил старушку и бережно перенес ее на постель. Глаза бабушки были закрыты, а в лице что-то неуловимо изменилось, щеки побледнели, черты заострились. Антонио вгляделся и, перекрестившись, опустился на колени перед кроватью.
- Что ж ты, родная, до победы-то нашей не дожила?! – он отер слезу. И словно услышал в ответ:
- Никто не умирает, сынок! У Господа все живы!

* * *
В храме яблоку не где было упасть. Сегодня настал сороковой день общего поста и молитвы, и все надеялись, что Господь пошлет знак, где следует искать нового правителя. Обедня закончилась и начался торжественный молебен в главном городском храме, над куполом которого снова сиял золотой крест.
Антонио стоял рядом с Мари и следил, чтобы ее не придавили в толпе. Было жарко и душно, но общий подъем был таков, что люди почти не замечали тесноты и неудобств. На возгласы диакона: «Господу помолимся!», отзывался единым: «Господи, помилуй!» весь храм. После чтения Евангелия люди вдруг стали поднимать головы, под куполом кружился белоснежный голубь. Он спускался все ниже. Народ замер. Даже священники и диакон невольно следили за чудной птицей. А голубь словно высматривал кого-то в толпе. Вдруг он опустился на голову стоящего недалеко от правого клироса солдата.
- Смотрите, смотрите! Это знак! – прокричал чей-то ребенок. И народ подхватил:
- Это знак! Господь указывает нам нового короля.
Смущенного солдата вывели на солею, а голубь исчез, словно и не было его, и никто не заметил, куда он мог вылететь…