Написать на злобу дня
Сподвигла новость одна,
Как один товарищ чудной
Пошёл по дороге опасной.
Только представим все наоборот,
Изменим событий ход.
Представим себе сцену так:
Из Москвы вышел чудак.
Без костюма, но с черепашкой
Выходит он из Спасской башни.
Пересекает булыжник площади
И целует святые мощи свои.
Спортивной походкой в балахоне,
Когда секретарь его на балконе
Провожает, слезу стряхнув,
Средний палец в след разогнув.
В балахоне и с чемоданчиком
По дорожке рядом с трамвайчиком
Молитвы шаманские читает он,
Бредя по пути Владивостоком.
Надо ему туда поспеть,
Народ своим телом согреть.
Дать им кремлевской любви:
"Позови меня, народ, позови!"
Не нужны ему ихние Тампы
И, тем более, дерзкие Трампы.
Хочет он громко пропеть:
"Геть из страны, колонна, геть!"
Видит он, что вокруг
Собирается воинственный круг.
Круг хочет его остановить
И во Владик не пустить.
Темные силы сжимают тиски,
Белые тени сдавили виски.
Остановили его чемодан:
Вместо Владика везут в Магадан.
Балахон с него сняли внутри.
Засунули в голову щипцы,
Вырвали из сознания цель,
Оставили в памяти широкую щель.
Затосковал по чудаку народ,
Не ожидал такой поворот.
Историю придется опять
В привычном направлении распрямлять.
И вот он не в балахоне
Сидит на высоком троне.
Грозно косится туда,
Где горит врага звезда.
И как только кто-нибудь
В балахоне уходит в путь,
Стольный град повидать,
Чемоданом по брусчатке постучать,
Царь не даст ему пройти
Границ зеленые огни.
Прекратят его поход
Черно-белых стражников взвод.
Увезут его с собой туда,
Где растут малиновые города,
Где нет сажи в трубе
И кот не ходит по губе.
Мечтателя же глаз всегда
Следит за дураками свысока.
А дураки несут ему дары,
Чтобы рубином освещалися пиры.