И жизнь, и слезы, и любовь Киры VIII

               
                Глава девятая
               
                1
         
               

Здравствуйте! - Поздоровались офицеры в два голоса, увидев в проеме двери Нину Сергеевну.

Здравствуйте... Вы к кому? - Упавшим голосом, - спросила Нина Сергеевна.
 
   - К Кире Грановской, - сказал офицер, помоложе и выше ростом, - надеюсь мы не ошиблись адресом?
Нина Сергеевна насторожилась и  тревожно посмотрела на него, и в то же мгновенье увидела в нем, знакомые по рассказам Киры и фотографии, черты. 

   - Кирилл? - прошептала она, протягивая ему руку. Он улыбнулся своей широкой белозубой улыбкой:

   - Так точно,  Нина Сергеевна, он самый, Кирилл -  ваш зять, - наклонившись, поцеловал ее  протянутую руку, а она, встрепенувшись, сама от себя такого не ожидая, поцеловала его голову, почувствовав как у нее отлегло от сердца:

    - Как хорошо, Кирилл, что вы, наконец, приехали - Кира уже вся извелась.
    
Она с Ирочкой дома?

   - Дома!  Дома!...  Ну, что же мы стоим в дверях? - спохватилась Нина Сергеевна, - проходите, проходите.

И только сейчас она обратила внимание, что рядом с Кириллом, у его ног
стоит коричневый фибровый чемодан. Он поднял его левой рукой, а правой поправил висящий на плече армейский вещмешок. Его попутчик был налегке.
Когда они уже шли по коридору, неожиданно  приоткрылась дверь одной из комнат.  С любопытством,  выглянув, Кира спросила:

   - Мама, кто это звонил?  - и, вдруг,  увидела Кирилла... Их глаза встретились,  у нее перехватило дыхание. Выбежав в коридор, она передала Ирочку в руки бабушки и повисла у него на шее:

   -Кирилл...Кирилл, милый. -  Не мог написать... или послать телеграмму... Что только я не передумала за этот месяц, - ее душили слезы, опустив руки, она ладонями плашмя начала бить  по его груди.
Он стал  целовать ее глаза, щеки, губы, и впервые почувствовал, что они откликаются.
   - Родная моя, любимая, - шептал он, - как я мечтал об этой встрече...

   - Товарищ, майор, - прервал его шепот прокуренный, скрипучий,
и такой знакомый Кире голос попутчика Кирилла:

    - Позволь и мне обнять мою бывшую подчиненную связистку рядовую Киру Грановскую. Надеюсь, она меня не забыла?               

    - Как можно забыть своего начальника штаба полка майора, простите, уже подполковника, Гузеева. Я  очень рада видеть вас Василий  Степанович. На днях только, получив письмо Сонечки, вспоминала Вас…

Кира заметила, как при упоминании имени Сони, у Гузеева радостным светом блеснули глаза. Она прильнула к его широкой груди и машинально, бросив взгляд на многочисленные награды, увидела среди них медаль: “За победу над Японией”. Кира быстро перевела глаза в сторону Кирилла и, когда она увидела  на его груди такую же медаль, ее на мгновение сковал страх.

Привлеченные  необычным шумом в общем коридоре,  соседи коммунальных комнат с тревогой стали выглядывать из полуоткрытых дверей.

   -Вернулся мой Кирилл, - придя в себя,  радостно сообщила  Кира.
После ее слов глаза соседей, которые еще  полчаса тому назад  в комнате Вероники Леонидовны были  затуманены слезами скорби, вдруг посветлели.

Уже в своей комнате Кира взяла на руки Ирочку и, сияя от счастья, подошла к Кириллу:

   - Познакомься, Кирилл - это твоя дочь, наша с тобой дочь Ирочка.  Как она похожа на тебя! - Кира поцеловала ее в щечку.
 От нахлынувших чувств у Кирилла зашлось сердце. Он тоже поцеловал ее в лобик и протянул руки:

   - Ну, иди… иди ко мне, моя девочка, - у Ирочки глазки наполнились слезами.
Она отрицательно покачала головкой и прижалась к маминой груди.

    - Ирочка, это твой папа, - показывая на Кирилла, - сказала Кира. Не бойся его. Пойди к нему на руки… Однако Ирочка, отвернувшись от Кирилла, еще тесней прижалась к маме.

    - Вообще Ирочка девочка очень сообразительная и ласковая, - подключилась  Нина Сергеевна, - но она должна привыкнуть к вам, Кирилл, и понять, что вы ее папа, а пока она еще не понимает смысла этого слова и до сегодняшнего дня отказывалась его произносить.  Всему свое время.

Нина Сергеевна забрала у Киры  Ирочку.

    - Теперь нам надо подумать, Кира,  чем мы будем угощать наших гостей? Если бы мы заранее знали о вашем приезде, то приготовились бы...

   - Не волнуйтесь, Нина Сергеевна, - Кирилл потянулся к своему армейскому вещмешку,-  мы пришли не с пустыми руками.

Он начал вынимать из мешка и ставить на стол бутылки с водкой и вином, палку сухой копченой колбасы, завернутый в белую тряпицу кусок сала с прожилками, банки с консервами, шоколадки и буханку хлеба.

Глядя на это изобилие явств, Нина Сергеевна  смущенно обратилась к Кире:
Принеси с нашей кухонной полки банку с соленьями, а я достану из буфета тарелки, вилки, рюмки, стаканы, и, пока суд да дело, заведу
           тесто - к чаю поспеют пироги.

   - Пироги  - это круто, - Кирилл широко улыбнулся, - сначала войны их не ел.
 
    - Мама у меня большая мастерица по части пирогов. Вот увидите сами, - сказала Кира, расставляя на столе посуду.

    - А я большой мастер по нарезанию хлеба, колбасы, сала и, главное по разливанию водки и вина, - засмеявшись, произнес своим скрипучим голосом, молчавший до этого подполковник Гузеев, - имеется в этом доме острый кухонный нож и разделочная доска, - спросил он у Нины Сергеевны.

   - Есть! Есть! На днях только наточили нож у точильщика, - засуетилась Нина Сергеевна, - Кирочка принеси нож и доску с кухни.

   - Зато я  самый большой спец -  у тебя, Кирочка, будет время убедиться в этом, - Кирилл обнял и прижал ее к себе, - по поглощению всего того, что стоит на столе.
 Он громко рассмеялся. Кира освободилась от его объятий и посмотрела в его глаза.

   - А еще, Кирилл, ты специалист писать письма левой рукой и сочинять  всякие небылицы. Я сердцем чувствовала, что ты на войне с Японией и очень боялась, что тебя могут убить или ранить.

   - Ну, как, видишь не убили и не ранили. Разве эту войну можно сравнить с той войной?

  - На этой войне тоже получали увечья и погибали,- тяжело вздохнула Нина Сергеевна, - муж одной нашей соседки после тяжелого ранения лежит в Хабаровске в госпитале, а другой соседке всего час тому назад принесли похоронку на единственного девятнадцатилетнего сына, погибшего под Благовещенском, мальчика, который рос у нас на глазах.  Представляете какое горе для матери, и для  нас всех. Нина Сергеевна смахнула краем передника слезу...

    - Да, вы правы, - изменился в лице Кирилл, - я оговорился, простите. Участие в любой войне - это всегда риск и судьба одновременно. Я не хотел, чтобы Кира узнала, что я снова воюю и поэтому пришлось немного схитрить.

    - А как же твое ранение руки? - Кира вопросительно посмотрела на Кирилла.

     - Ножевое ранение действительно было, но только не в Берлине, а в Маньчжурии в рукопашной схватке с самурайскими лазутчиками.
 
Кирилл раскрыл ладонь правой руки и показал еще свежий, затянувшийся шрам через всю ладонь от запястья до пальцев. Кира подошла и обняла Кирилла. В глазах у нее были слезы.

    - Ну, что, дорогие гости, стол накрыт, пора садиться, - Кира не узнавала маму и подарила ей широкую благодарную  улыбку.

Кира и Кирилл сели рядом с одной стороны стола, а Нина Сергеевна и Василий Степанович напротив, с другой стороны. Кирилл посмотрел на часы и, переглянувшись с Гузеевым, спросил:

    - Сколько у нас времени до отхода поезда? - Гузеев посмотрел на свои часы:

    - Где-то часов...пять.

     - Как пять часов? - У Киры опустилось сердце, -  какой еще поезд? - Срывающимся голосом переспросила она.
Кирилл поспешил ее успокоить:

     - Мы с тобой проводим Василия Степановича на вокзал на поезд “Свердловск - Ленинград”. Он едет в отпуск к Соне. А я проведу месяц своего отпуска в Свердловске с вами.
Кира с облегчением выдохнула и прижалась к Кириллу.

     - Так вас пока еще не демобилизовали из армии, несмотря на то, что вы прошли две войны? - Кира нахмурилась.

     - Как видишь, нет, но думаю, это не повод для огорчений. Подробно об этом поговорим завтра… А сейчас, товарищ подполковник, наливайте,  и за вами, как старшего по званию, тост.

Наполнив рюмки, Гузеев поднялся с приподнятой рюмкой, огляделся и, сдерживая волнение, которое выдавали увлажнившиеся глаза,  очень просто и более мягко, не свойственно его скрипучему голосу, сказал:

     - Выпьем за встречу и за мирную жизнь, которую мы завоевали в этих страшных войнах, отдав за победу очень высокую цену.

Увидев его глаза , Кира вспомнила, что его жена и двое дочерей погибли в первые дни войны и подумала: “Дай бог ему нового счастья рядом с Соней.”

За тостами и радостным возбуждением не замечали течения времени. Вскоре к чаю поспели пироги Нины Сергеевны, которые всем пришлись по вкусу. Кирилл и Василий выражали свое восхищение. Кира сияла от гордости за маму, а Нина Сергеевна смущенно улыбалась. Кира никогда не видела маму такой раскрепощенной и счастливой. И еще ей бросилось в глаза и, особенно радовало, что Кирилл  явно пришелся ей по душе.

Когда стали собираться на вокзал, Нина Сергеевна собрала в дорогу Василию Степановичу кулек с пирогами. Прощаясь он сказал, что через месяц  будет возвращаться на Дальний Восток к месту своей службы и надеется вместе с Соней.

                2

Когда Кира и Кирилл, проводив к поезду Гузеева, вернулись домой, Нина Сергеевна уже  убрала со стола, помыла посуду, накормила  и уложила спать Ирочку. Сидя  у изголовья ее кроватки,  она напевала без слов мелодию колыбельной песни. Увидев, вошедших Киру и Кирилла, поднялась:

     - Татьяна Ивановна, уезжая в Хабаровск, оставила мне ключи от своей комнаты, присматривать за цветами и, как оказалось очень кстати... Чтобы вас вас не стеснять, я смогу до ее возвращения спать у нее на диване...Так что Кирилл, располагайтесь и чувствуйте себя у нас, как дома... Кирочка покажи ему где  ванная и все остальное.

Зардевшись, Кира с благодарностью и смущением, посмотрев на маму, потупила глаза. В их достаточно большой комнате стояли две железные одноместные кровати с панцирными сетками и высокими никелированными спинками. Между кроватями была натянута, напоминающая портьеру, ширма из плотного материала. Рядом с кроватью Киры стояла кроватка Ирочки.
Пока Кирилл мылся в ванной Кира, готовя постели, почувствовала насколько она взволнована и напряжена. Вначале она расстелила каждую кровать отдельно. Потом, передумав, положила на свою кровать вторую подушку....

Сев на кровать, она вспомнила свою первую близость с Кириллом  в заброшенной фронтовой землянке, на его шинели.  С какой пылкой страстью он тогда припал  к ней и, как  был счастлив. А она в тот вечер, кроме боли, стыда и страха, так ничего не почувствовав, стала избегать  с ним встреч. Потом после импровизированной свадьбы, организованной предусмотрительной Ириной Константиновной, впервые проснувшись в объятьях Кирилла на жестком ложе землянки с неотесанными бревнами потолочного настила, уже зная, что у нее под сердцем зреет ее и Кирилла ребенок, волна нежности к нему пронзила все ее существо. И, когда в ту ночь, Кирилл в очередной раз припал к ней, сердце ее готово было выскочить из груди…

С полотенцем через плечо вошел Кирилл и, сев рядом с ней на кровать, обнял ее. Она прижалась к нему и услышала, как гулко стучит его сердце. Выскользнув из его объятий, Кира поднялась:

   - Раздевайся, Кирилл, и ложись… Я приведу  себя в порядок, переоденусь и скоро приду. Кровать одноместная... Надеюсь нам места хватит? Кириллу показалось, что Кира хихикнула...

Когда она вернулась, он лежал на боку, вытянувшись во весь свой высокий рост, натянутый, как струна. Она юркнула под одеяло и прижалась  к нему, почувствовав, как он пытается унять, пронизывающую всего его, предательскую дрожь.
Он припал к ее губам-вишенками и они отозвались на его поцелуй. Оторвавшись от ее губ, он, как и прежде, осыпав   всю ее градом поцелуев, нетерпеливо, с жадностью прильнул к ней…

В эту ночь они опомнились лишь тогда, когда  Ирочка еще не проснувшись, скомкав ножками одеяльце, со сна позвала маму. Накинув на плечи халат, Кира подошла к дочери и, поправляя одеяло, залюбовалась ее.

    -  Кирилл, подойди и полюбуйся на свою доченьку, посмотри какая она славная, вылитый папа...

Наклонившись над кроваткой, Кирилл, затаив дыхание, неотрывно смотрел на эту маленькую очаровательную девочку, впервые сознавая, что она и есть плоть от плоти его ребенок. Проснувшееся в его сердце чувство отцовства, наполнило его неповторимым счастьем…

 Утром, за завтраком, сидя у бабушки на коленях, Ирочка тайком бросала короткие  взгляды на Кирилла, сидящего напротив, рядом с мамой. За свою короткую жизнь она привыкла видеть рядом с собой в основном  лишь маму и бабушку, внимание которых всегда было направлено только на нее.
А сейчас, особенно мама, почти все внимание уделяла ему: подкладывала в его тарелку яичницу, доливала в стакан чай, оживленно разговаривала и все время радостно улыбалась. Общее настроение постепенно передалось и Ирочке. Она уже не таясь рассматривала Кирилла, привыкая к его голосу, совсем не похожему на голоса мамы и бабушки. И еще она с удивлением увидела, что у нее с ним одинаковые волосы, совсем другие, чем у мамы и бабушки. Чем дольше она смотрела на Кирилла, тем больше он ей нравился. Особенно ее привлекали, украшающие его грудь многочисленные медали  и ордена. Как ей хотелось дотронуться до них.

Уловив ее взгляд, Кира взяла ее на руки и подошла к Кириллу:

   -Ирочка, - показывая на него, - это твой папа, - повторила Кира,- пойдешь к нему на руки и потрогаешь своими ручками все эти игрушки - погремушки.

Кира провела  рукой по медалям и раздался легкий перестук, напоминающий шелест ветерка в кустах палисадника, который Ирочка слушала каждый день, гуляя с бабушкой. Велико было искушение своей рукой произвести этот звук, и она безропотно пошла к Кириллу. Стоя  у него на коленях, она начала пальчиком проводить по медалям, как будто глиссандо: то слева направо, то справа налево, и от восторга счастливо улыбаться. Кирилл прижал ее к своей груди и поцеловал в щечку. Не сопротивляясь его объятьям, Кирочка продолжала тянуться к медалям.

    - Ирочка, скажи папа, - услышала она голос мамы и, повернувшись, посмотрела на нее.
Кира повторила свое предложение. Ирочка повернулась к Кириллу и, когда  глаза их встретились, улыбнувшись, разжала губки и членораздельно произнесла:

   - Па-па!

   - Ну, что я говорила, - захлопала в ладоши Нина Сергеевна.
Кира прослезилась, а растроганный Кирилл еще крепче прижал к себе Ирочку…


                3


Как и предполагала Нина Сергеевна, Кирилла в ближайшее время не демобилизуют. Кирилл рассказал о том, что его вызывали в штаб дивизии и предлагали  остаться служить в армии.

   - Я что-то не понимаю, - встрепенулась Кира, - почему тебе предлагают?
Разве в армии не могут приказать?

    - Могут. Но в моем личном деле указано,  что на фронт  я ушел после третьего курса  исторического факультета Ленинградского университета.
По положению я могу ходатайствовать о своем увольнении из армии для продолжения обучения в университете. Насколько мне известно этому постановлению строят всяческие препоны.  Но добиваться никто не запрещает.

Опустив глаза, Кирилл задумавшись, замолчал, обдумывая слова. Кира встревоженно смотрела на него, а Нина Сергеевна кажется догадывалась о чем он будет говорить и вопросительно поглядывала на него.
Кирилл поднял глаза:

   - Если быть честным, я не отрицаю, что мне бы хотелось
 демобилизоваться и закончить университет, но теперь, когда у нас семья и ты, Кира, учишься в институте на стационаре, я считаю - мне лучше остаться в армии.
Слушая Кирилла, Кира еще больше нахмурилась:

   - Но тебе же, Кирилл, надо закончить университет и получить гражданскую специальность. Ты же не думал после войны остаться военным. Неужели нет другого выхода?

    - Выход всегда можно найти. Допустим я восстановлюсь в университете и мы обоснуемся в Ленинграде. Там тоже есть пединститут. Но на что мы будем жить два студента с ребенком на руках: на наши  мизерные стипендии и случайные подработки?

Молчавшая до этого времени Нина Сергеевна, повернулась к Кире:

    - Мне кажется, Кира, Кирилл прав. Быть одновременно студентами очень сложно, даже при том, что я могла бы оставить у себя Ирочку на время вашей учебы. Но ребенок должен жить со своими родителями. К тому же я еще сама продолжаю работать и мне не хотелось бы перед пенсией сокращать  педагогическую нагрузку.

Кирилл подошел к Кире  и обнял ее за плечи:

   -Послушай, Кира! Мама во многом права. Мне предложили должность начальника штаба крупной воинской части, должность подполковника, которая гарантирует повышение моего офицерского звания и хороший оклад, что даст возможность учиться тебе на стационаре, достойно жить и воспитывать нашу дочь.

  - Все это, Кирилл, хорошо. Но меня беспокоит, что все это время пока я буду студенткой нам придется  большую часть жить в разлуке.- Кира начала всхлипывать.

   - Ну почему же? Моя воинская часть, как мне сообщили в штабе дивизии, будет базируется в городе Благовещенске. Мне обещают служебную квартиру. Я навел справки и узнал, что в Благовещенске есть педагогический институт куда ты сможешь без всяких проволочек перевестись по месту службы  мужа.

Услышав это, радостно встрепенулась Нина Сергеевна:

   - Кирилл! Вам надо было разговор начинать с этого. Видишь Кира, как у вас все хорошо складывается. Пока Кирилл решит все свои служебные дела на новом месте, получит квартиру, обустроится, ты закончишь первый курс института, подрастет и окрепнет Ирочка и вы сможете к нему переехать.

Кира растерянно смотрела то на Кирилла, то на маму. Умом она соглашалась с правотой их слов, но в душе ей так не хотелось, чтобы  Кирилл после войны оставался военным. Пройдя фронт, она понимала, что военных, даже в мирное время, отделяет очень тонкая грань от обязанностей, связанных с риском для жизни. Но озвучивать свои грустные мысли она не решилась и только тесней прижалась к Кириллу...