Часть первая. Структура романа.
Условно главы романа «Мастер и Маргарита» можно определить по содержанию следующим образом:
1. Москва – Воланд (без мистики)
2. Библейская
3. Москва - Воланд
4. Москва – Воланд
5. Москва (без мистики)
6. Москва (без мистики)
7. Москва – Воланд
8. Москва (без мистики)
9. Москва - Коровьев
10. Москва - Коровьев
11. Москва (мистика. 11 глава, на мой взгляд, лучшая в романе и единственная в которой Булгаков вышел на уровень квазиреальности Кафки)
12. Москва - Коровьев-Бегемот (первая «каскадная» глава, содержащая в себе «блок чудес»)
13. Москва – мастер (мистики нет)
14. Москва (гоголевская глава)
15. Сон Никанора Иваныча – галлюцинации.
16. Библейская
17. Москва - Коровьев-Бегемот («каскадная» глава)
18. Москва - Коровьев-Бегемот («каскадная» глава)
19. Москва (без мистики)
20. Фантастическая – обмазывание кремом
21. Фантастическая - полет
22. Фантастическая – подготовка к балу
23. Фантастическая - бал
24. Фантастическая – извлечение мастера: всего 135 тыс. знаков в 5 главах.
25. Библейская
26. Библейская – всего 4 библейских главы, общий объем более 130 тыс. знаков.
27. Москва-Коровьев-Бегемот («каскадная» глава)
28. Москва-Коровьев-Бегемот («каскадная» глава)
29. Москва – Воланд
30. Москва – Воланд
31. Москва – Воланд
32. Москва – Воланд – разгрузочные главы, замыкающие сюжет. Фантастики практически нет, больше философия. Общий объем – 47 тыс. знаков в 4-х главах.
Эпилог (мистики нет)
Таким образом, мы имеем 33 главы, из них «Москва без мистики» - 7 глав, включая эпилог, «Москва с элементами мистики» 10 глав (6 в первой части и 4 – во второй), «Москва с каскадным уровнем мистики и квазиреальности» - 5 глав, чисто фантастических глав – 5 (идут одним блоком), библейских – 4, галлюциногенных – 1 и гоголевская – 1.
Эти разные по содержанию и характеру главы перемешаны буквально как в миксере, что все равно не мешает общему восприятию текста. Роман написан четко как «самопишущееся произведение» с полным отсутствием первоначального плана. Временной объем действия в нем небольшой – 4 дня в Москве и 3 дня в Палестине.
Я заметил одну вещь: главы второй части существенно уступают по уровню качества главам из первой, кроме 27 и 28. Там суше язык, хуже диалоги (особенно запутаны в этом плане главы с 29-32), многое пропускается в моделировании сюжета (остается за кадром). Я могу предположить (это чисто мое мнение, на истину не претендую), что роман создавался изначально группами:
1) первыми были написаны все бесовский сцены и главы: 1, 3-12, 14-15, 17-18 и 27-28. То есть цикл, связанный с «визитом мессира».
2) потом был подготовлен блок глав, связанный с «балом сатаны» (возможно ещё без Маргариты в том значении, что она была подана в итоговом виде, то есть не подруги мастера, а самостоятельной фигуры).
3) следующими были созданы главы, касающиеся истории мастера и Маргариты (13, 19, 29-32). Они самые спорные по языку в них чувствуется определенная незавершенность, незаконченность.
4) и уже после формирования в таком виде всего романа в текст была добавлена повесть о Пилате и Га-Ноцри, которая в начальном варианте, скорее всего, была в виде небольшой вставки во второй главе. Эту повесть Булгаков писал отдельно от всего остального текста и изначально видимо воспринимал как самостоятельное произведение. Собственно, если эти четыре главы сложить будет вполне самостоятельный текст, причем с качественным законченным сюжетом.
После этого Булгаков срастил все циклы и сделал все необходимые перекрестные ссылки, чтобы текст смотрелся монолитно.
Чтобы текст окончательно сросся, и не было видно швов, Булгаков разметал главы, разных циклов, расположив их не друг за другом, а в виде единого коктейля.
Общий объем романа составляет 750 тыс. знаков,
«Бесовские главы» занимают порядка 360 тыс. знаков,
«демонические» - 135 тыс.
«тема мастера» - 115 тыс.
И поветь «О Пилате» - 130 тыс.
Булгаков создавал роман 12 лет, потом уже после его смерти текст неоднократно подвергался редактуре и корректуре. Я видел минимум три разных по языку и стилистике редакции, примерно одного объема (для анализа брал самую первую версию, первого издания, датированную 1967 годом). В промежутке между написанием романа Булгаков сочинил 14 пьес и порядка 40 статей, несколько рассказов. Кроме того несколько его романов считаются незаконченными. Сам роман он создавал активно в 1929-30-ом – после чего полностью его уничтожил, отставив только четыре тетради черновиков (примерно 40 тыс. знаков), затем в районе 1935-36 – он сделал основной объем текста. В 1937-38 он, вероятно, написал повесть о Пилате и последними, а в районе 1939-40, он сочинил «главы мастера». После чего связал все куски в единое целое и срастил их перекрестными ссылками. Название он менял порядка 10 раз от «Визит мессира» до «Азазел», несколько раз у него менялось имя главного персонажа (Воланда). Таким образом, первоначальной была именно «демоническая тема» и «конфликт с атеистами». Только потом к ней добавились библейские сцены и «тема мастера». Соответственно поменялся конечный акцент, и изменилось в итоге название. Главным стал не «визит мессира», а именно «мастер и его рассказ».
Сильные стороны Булгакова:
1) Необычайно высокий КПД слова и умение быстро описывать обстановку, внешний вид и атмосферу события и облик персонажа буквально несколькими фразами. Очень богатый язык. Что любопытно уровень Булгакова как писателя развивался весьма неровно. Начальные его повести – довольно слабые произведения со очень слабым языком и местами ужасным монтажом (Роковые яйца). Это проблема не только Булгакова, но и Платонова, и Фадеева, и Кольцова и многих других советских авторов. Любопытно, что авторы дореволюционного поколения всегда работали четко и уровень их с возрастом менялся незначительно. У советских же авторов постоянно и очень отчетливо виден «ранний период» и «поздний период» (в этом плане любопытен шолоховский «Тихий дон» - начало очень сухое, почти документальное по стилю и языку, потом хороший разгон и великолепный финал). Промежуточные произведения, включая пьесу «Бег» – средний, обычный для того времени уровень. Особо стоят только «Собачье сердце» и «Дни Турбиных», а предельную силу как автор Булгаков набрал именно в «Мастере».
2) Умение безукоризненно дать конструкцию сцены, сделать ее понятной читателю в любом варианте. Отличный монтаж (о некоторых провалах будет сказано ниже) фантастических сцен. Причем в ранних произведениях автора монтаж бывает смазанный иногда запутанный. В «Мастере» за исключением нескольких сцен – безукоризненный!
3) Умение мастерски подать через персонажей картину общества в целом. Мастерское владение передачей облика действующего лица и предельного приближения камеры к зрителю, через прямую передачу эмоций персонажа.
4) Умение подавать большие объемы информации не только в диалогах, но и в авторской речи, по пути рассказы нескольких историй случившихся с разными людьми.
5) Умение конструировать весь большой объем романа в единый механизм с последовательным, нарастающим развитием сюжета. При этом в текст гармонично вписываются внешне выпадающие из него библейские главы (всего их 4), общим объемом 130 тыс. знаков. Начало каждой части затянутое, потом идет разгон. Библейские главы интересно стабилизируют текст, добавляя ему реалистичности.
6) Умение минимумом средств дать красивую фантастическую картинку. Эффектную и стильную. Четкая работа конструкцией «перевертыша» (начало – не странно, конец – неожиданный). Всего фантастических сцен порядка 15 (смерть Берлиоза, погоня, переброс в Ялту, шутки Коровьева, телеграммы-молнии, раздвоение Ивана, варьете (4 минисцены), вампир-Варенуха, первый визитер, второй визитер, пустой костюм, хор – 1-ая часть, и примерно столько же во второй части).
7) Булгаков подает демонических персонажей не в стиле фентези, а языком народного фольклора и мистицизма (Гоголевский язык). Демонизм показывается не за счет эффектности демонических действий, а именно самим сюрреализмом их характера (великолепный образец – раздвоение Ивана в момент написания «объяснительной»). Тут Булгаков местами почти достигает кафкавского уровня. Этому нужно поучиться не только авторам фэнтези, но даже таким мастерам как Лукьяненко или Перумов (они очень-очень редко выходят на уровень булгаковский зрелищности, практически никогда).
8) Умение менять атмосферу и общую картину между главами, без напряжения читателя. Перескоки между реализмом и фантастичностью происходят легко и без швов. Главы собраны блоками, так вторая часть имеет в себе стартовую главу, а потом четыре самостоятельных внутренних блока. Это кстати весьма ценный прием!
Отрицательные стороны текста или стилистические недостатки:
1. Булгаков легко справляется с монтажом, когда персонажей всего двое-трое (в подавляющем большинстве сцен романа именно такое число героев). Если персонажей становиться в кадре существенно больше, монтаж у него начинает хромать, либо становится запутанным. Ну, например, сцену в магазине в 28-ой главе, мне пришлось прочитать два раза, чтобы «увидеть». Аналогично было со сценой закидывания в Ялту (хотя монтаж там намного лучше).
2. Хотя текст вроде бы о «противостоянии добра и зла», а действия персонажей носят по сути страшный характер, по большей части роман выглядит как юмористический. Это создает проблему в восприятии демонов и самого Воланда, у которого частенько проскальзывают очень нелепые и неуклюжие для его статуса фразы. В финале («разгрузочное кольцо» - 29-32 главы) из за обилий «Ах!» и «неужели», «помилуйте» - рушатся многие диалоги (персонажи просто утрачивают индивидуальность, а реплики сливаются в один словесный поток. Кстати именно эта часть при экранизации подверглась наибольшей редактуре и сокращениям!). Несерьезность в показе серьезного и страшного, театральность. Тут стоит заметить, что этим косвенно страдают даже строго выверенные библейские главы.
3. Атмосфера блоков необычайно разная, что затрудняет быстрое поглощение романа. Библейские главы написаны настолько отличающимся от остальных языком и атмосферой, что я слышал от очень многих людей, что они «неинтересны, скучны». Многие мне признавались, что просто пропускали их, либо, наткнувшись – прекращали чтение романа. Такая же претензия идет к «истории мастера» и «эпилогу». Кроме того начало романа избыточно затянуто, к решительному действию текст переходит примерно лишь к 12 главе.
4. Очень часто, особенно во второй части происходит сбой авторского языка. Поэтому несмотря на то что вторая часть содержит больше философских идей и фантастичности она воспринимается тяжелее чем первая. При этом разбросанные по тексту «коровьевско-бегемотовские» каскадные главы словно сращивают весь роман и держат его наподобие скелета (это хорошо! Очень сильный прием!).
5. Визуально проблемой Булгакова является фактаж (например Пилат у него и «прокуратор», и «игемон» и «всадник понтийский»). Ну булгаковский фактаж это отдельная тема для разговора! Описание демонов он, скорее всего, брал у Жан-Батист Виллермоза, а библейскую тему – у Иосифа Флавия. В целом фактаж у Булгакова местами чрезвычайно запутанный. Об этом писали многие, но единого мнения нет. Тут непонятно сознательно ли делались все эти ошибки или вследствие невнимательности.
6. Диалоги не всегда ровные. Причем индивидуальные языковые черты видны только у нескольких персонажей (Воланд, Коровьев, Бегемот, Берлиоз, Бездомный, профессор, Варенуха, Римский, мастер, Маргарита, в библейской части: Пилат, Га-Ноцри и Левий Матвей). Азазелло и Бегемот местами утрачивают индивидуальность или сливаются друг с другом. Остальные персонажи практически не имеют индивидуальных речевых черт (даже такой прекрасный персонаж, как Никанор Иваныч ничем не отличается от буфетчика). В диалоговом плане роман держат Воланд, Коровьев и Бездомный. Библейские главы – суть диалог между Га-Ноцри и Пилатом (причем стоит отметить, что их словесное противостояние во второй главе – лучший диалог во всем романе).
7. Еще одним «недостатком», если так можно выразиться является избыточная концентрация внимания зрителя на отдельных характеристиках персонажей, часто отрицательных. Четко подается «исключительность авторского виденья на персонажей» (вот плохие, вот хорошие), зритель лишается возможности выбирать между персонажами и думать за них. Возникает конечная предельная предсказуемость финала, даже несмотря на крайнюю фантастичность самого действия. Многие персонажи обретают черты «карикатурных» с крайне гипертрофированными недостатками. Особенно это видно у Никанора Иваныча, Рюмина, буфетчика, Варенухи и Лиходеева.
8. Не знаю правильно это или нет, Булгаков постоянно дает в тексте авторскую оценку поступков персонажей, например: «смолол чушь», «дичайший поступок» и т д. Хорошо тут то, что читатель непрерывно ведется автором и контакт с текстом стопроцентный. Плохо, то, что этот контакт весьма избыточен и текст как следствие, по восприятию во многих местах вываливается из философского в чисто сатирический. Причем сатирические главы написаны намного живее, чем философские, поэтому юмористическое содержание, как сказано выше существенно преобладает над глубинным и психологичным и даже фантастическим. В романе Булгакова слабый психологизм при высокий натурализм. В этом смысле он гораздо больше напоминает не Гоголя «Мертвые души», а скорее Я. Гашека «Похождение бравого солдата Швейка». Любопытно, что даже «Золотой теленок» выглядит более психологичным романом (хотя по жанру - чистая сатира).
В целом роман в любом случае гениальный и сделан мастерски! От начала и до конца. Его можно брать и анализировать как пособие для овладения литературным мастерством, несмотря на все недостатки.
Персонажи Булгакова.
Персонажей у Булгакова не много и все они делятся на четкие группы. Например, библейских персонажей всего 8 (Пилат, Га-Ноцри, Левий Матвей, Крысобой и 4 второстепенных включая Иуду, Каифу и двух пилатовских слуг). Демонических (свита Воланда) – 5+2 (на реке) – и еще в Бале Сатаны мелькает Фрида (единственный не обезличенный персонаж бала). Литераторских – 3 (Берлиоз, Бездомный и Латунский), варьете – 5 основных (Лиходеев, Римский, Варенуха, Бенгальский и кассир) + 5 вторичных (почтальон, Семплеяров его жена, пустой костюм и секретарша), психбольница – 3 (доктор, профессор и сиделка), остальных – до 10. Общее число персонажей в сумме в пределах до 45, но одновременно в сценах взаимодействуют не более 3-4 лиц. И вот как раз в сценах, где идет взаимодействие большего числа персонажей (варьете, бал Сатаны, «нехорошая квартира») – монтаж местами провисает. Женских персонажей очень мало, порядка 6-7: Маргарита, Наташа, Гелла, жена Семплеярова, жена Никанор Иваныча, Аннушка, Фрида, а детский и вовсе всего один (эпизод с ним длиться одну страницу). Стоит заметить, что глубоко из всех них прописан только образ Маргариты, остальные даны схематично. Но и Маргарита к слову очень сильно уступает любым женским персонажам Достоевского (тут, к сожалению, уровень прорисовки несопоставим). За исключением Маргариты и Геллы роль женских персонажей эпизодична (1-2 присутствия и до 20 реплик). Все мужские персонажи примерно одного возраста: между 25 и 45 годами (стариков можно приметить также 2-3). Трансформирующихся персонажей (меняющих свой характер по мере развития событий) – 3, и все они ключевые для текста произведения: Иван Бездомный, Маргарита, Пилат. У всех остальных сама модель поведения не меняется.
По характерам персонажей можно разделить на:
1) «негодяи» (свита Воланда – 4 персонажа)
2) «трусы» (Римский, Лиходеев, Варенуха, Никанор Иваныч и т. д., всего примерно 15 персонажей)
3) «подлецы» (все кто не в свите Воланда и кто не «трус», например вся группа «литературных персонажей»)
4) «герои» (Воланд, мастер, Маргарита, Га-Ноцри, Левий Матвей и изменившийся Иван Бездомный).
«Герои» четко выделяются на фоне определенно сатирических персонажей и свиты Воланда. Например, стоит заметить, что Иван Бездомный в роли «подлеца» (черты – хам, дурак, несдержанный, непоследовательный, малообразованный, но при этом крайне самоуверенный человек), практически сливается с общим фоном булгаковских персонажей. Но после разговора с Мастером обретает индивидуальные черты и психологичность. Эта трансформация идет с момента, когда тема истории Пилата становится для Ивана важнее смерти Берлиоза, происшедшей на его глазах.
Трансформация персонажей – один из замечательных приемов романа. Но она происходит достаточно поверхностно, не так как у Достоевского в его «Преступлении и наказании» или «Идиоте».
У персонажей категории «трусы» трансформация происходит из «важного человека» в «напуганного человека», часто «гротескно напуганного человека». Ключевое тут - просьба к милиции: «поместите меня в бронированную камеру и представьте вооруженную охрану». Эти молниеносные трансформации получаются у Булгакова лучше, чем глубокие, психологические. Взаимодействие «негодяев» и «трусов» - основное тело его произведения.
Симпатичные ли персонажи Булгакова?
Вообще, любопытно, что ни один персонаж романа не попадает под категорию «злодей». И ни один не попадает в категорию «поддонок», «лжец» или «тварь». Зритель не разочаровывается в персонажах, которые по большей части простые с четко выявленными чертами характера и несложные в подаче. Не разочаровывается ни в логике их поведения, ни в характере восприятия ими событий. Можно сказать, что в романе Булгакова практически нет ни «сюжетных дураков», ни «антагонистов» (привет Джорджу Мартину!).
Как следствие, персонажи романа «Мастер и Маргарита» не учат зрителя своими ошибками, они их просто не совершают (поток исключительно вынужденных действий и поступков, безальтернативность любых шагов персонажей). Вы скажете, что ошибки совершает мастер (в той истории, что он рассказывает) или Бенгальский, когда хамит Воланду? Эти ошибки не могут идти как именно «поведенческие ошибки», поскольку мастер показан заведомо доверчивым человеком, которого обманул жулик, а Бенгальский просто не мог знать, кто перед ним и его действия носили с его точки зрения исключительно правильный единственно возможный характер. Он даже не имел возможности понять, что «хамит» поскольку с его точки зрения он делал комплимент.
Тут стоит сказать, что мораль любого произведения всегда построена на анализе ошибок персонажей этого произведения и их неправильного выбора. Можно сказать, что на уровне самого действия мораль в романе Булгакова практически отсутствует (у его персонажей нет выбора, их действия немотивированны и безальтернативны).
Антагонистов в романе мало и сколько-то четко видны только два: Алоизий Могарыч и критик Латунский. Первый просто жулик с чертами подлеца, мотивация его элементарная (жилплощадь мастера). Второй - яркий представитель «чиновника от литературы» (класс, родившийся в СССР), ему без разницы кого «критиковать», для него враг любой, на кого укажут сверху. Оба персонажа пустые, статичные и не борющиеся за свои жизни. Можно сказать, что в романе Булгакова невысокий уровень драматизма и практически все драматические моменты уведены вовнутрь 13 и 24 глав и все касаются «страданий мастера» в конфликте с двумя указанными выше антагонистами.
Однако, моралистическая и драматическая стороны романа вытягиваются библейскими главами в контексте действий Пилата во спасение Га-Ноцри. Пилат принимает правильное с его ситуационной точки зрения и неправильное с точки зрения зрителя решение: согласиться с решением Синедриона относительно судьбы Га-Ноцри (отправить его на смертную казнь). Дальнейшие его духовные страдания это прямые последствия сделанного выбора. Все четко. В общем, если удалить библейские главы и историю мастера, то перед нами практически останется «Бравый солдат Швейк» с фантастическо-мистическим содержанием.
Но не всё так просто! В романе есть антиморалистический и даже антигуманистические моменты (антирелигиозный прощупывается хуже). Анти-мораль романа строится на том, что Дьявол показан там как часть «общей силы» и по существу помощник Бога и Спасителя (Га-Ноцри). В итоге он помогает мастеру и Маргарите, а потом по просьбе Спасителя забирает их к себе. В этом плане по положению он больше похож не на Мефистофеля, а скорее на архангела Гавриила. Сделка Маргариты с Воландом не подается как «сделка с Дьяволом», чем является по букве содержания. И если фраза Мефистофеля у Гёте «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо», в «Фаусте» звучит как грустная ирония, то в «Мастере и Маргарите» - уже как прямая инструкция к действию.
Антигуманизм романа строится на том, что все без исключения демонические персонажи (Коровьев-Фагот, Бегемот, Азазело и Гелла) – намного симпатичней и притягательней любых человеческих персонажей из категорий «трусы» и «подлецы». Именно к группе демонических персонажей на протяжении всего романа идет исключительный вектор притяжения и положительного восприятия. Даже те страшные вещи, которые они совершают, подаются с положительным вектором. Я полагаю, что вряд ли кто-то оспорит утверждение, что у Булгакова зло не Дьявол, а именно люди. Демоны и ведьмы показаны «эффектно и стильно», а люди показаны как «мерзкая греховная масса». В этом плане роман четко демонический и антигуманный. Борьбы добра и зла не происходит, поскольку Воланд и его группа показаны именно как «добро», а люди (за исключением группы «героев») как «зло».
Философское содержание романа держится не в прямой речи автора (в ней оно как раз намеренно отсутствует), а на монологах персонажей и «историях». Монологов в романе немного и среди них преобладают «монологи Воланда». Собственно на 90% именно в них философское содержание произведения и сдержится (а не в «истории мастера» или в размышлениях трансформировавшегося Бездомного). Остальные 10% это размышления Пилата и ключевой первый монолог Га-Ноцри.
Монологов Воланда 9:
1. Монолог о смерти в 1-ой главе.
2. Монолог о причинности и доказательствах бытия божьего (там же и частично в 3-ей главе).
3. Монолог об естественности (7 глава)
4. Монолог о сущности людей (12-я глава)
5. Монолог о выборе человека (18-ая глава)
6. Монолог о политике (22-я глава)
7. Монолог об истории (там же)
8. Ключевой монолог всего романа о бытие (23-я глава)
9. Заключительный монолог о добре и зле, свете и тени (29-ая глава).
Можно сказать, что философ в романе только один это Воланд. Попытки дискутировать с ним предпринимают только Берлиоз, Бездомный и Левий Матвей – все нелепо. Остальные только соглашаются. Фактически вся философия в романе – «воландская» (дьявольская, сатанинская с точки зрения буквы содержания).
Антитезой ему идет только монолог Га-Ноцри во второй главе, но… этот диспут явно заочный. К тому же Воланд показан, как выполняющий поручения Га-Ноцри (он забирает мастера и Маргариту).
Рассказанные истории (как персонажами, так и мастером) носят сатирическо-философский характер и обрамляют воландские диалоги (конкретизируют их).
Стоит также заметить, что динамика сюжетных конструкций и монтаж самих сцен у Булгакова – это далеко не Гоголь и не Лев Толстой. Это четко Достоевский (подробно об этом можно написать отдельно).
Тут стоит заметить, что Достоевский идеально справляется с любым числом персонажей в сцене (до 15 человек и до 15 разных голосов в кадре). Особенно это видно в «Идиоте», при чем для него не бывает проблем с комбинацией серьезных (местами «кинжальных») групповых диалогов и вставки в них длинного рассказа. Булгаков словно пытается это сделать, но не выходит на уровень учителя. В большинстве ранних романов и повестей у него также как правило, присутствуют и говорят в сценах 2-3 персонажа. Особенно хорошо у него получаются сцены именно с тремя персонажами, в которых одно лицо «атакующее» и два «обороняющихся», как например трио «Шариков - Борменталь - Преображенский» и прекрасное трио «Воланд –Иван Бездомный - Берлиоз».
(продолжение следует)