Было иль не было? Доман держал в руках драгоценную Книгу, чувствовал живое биение магии в ней. Источник знаний выбрал его! Сэймэй опоздал, но ни тени расстройства не отразилось на его изящном лице.
— Ты так сильно хочешь эту книгу, Доман?
— Ха! С ней я стану настолько сильнее тебя, насколько небо превосходит землю!
— Тогда я уступаю тебе, — вежливая улыбка и шутливый поклон, а следом за ними – стремительность колдовства.
Книга сама собой раскрылась в руках Асии Домана и поглотила его. С тех пор…
Было иль не было? Память — неверная штука, когда проходит много времени. Там, за пределами белой пустоши, не прошло и мгновения. Здесь, внутри Книги, его путешествие длится так долго, что волосы доросли до пят и обрели цвет снега.
Доман испробовал все известные заклинания, чтобы выбраться из темницы Сэймэя. Он придумал тысячи новых заклятий, чтобы разорвать некогда бесценную Книгу и вновь вернуться в мир людей. Но все было тщетно. Книга выбрала его, и это благословение стало проклятием: она не выпускала Домана из белого мира страниц, как он ни молил, как ни проклинал ее всеведущую душу.
Безумная идея — найти ответ, прочитав книгу. Если Доман внутри источника знаний, то должны же быть знаки? Однажды он увидел на горизонте точку. Он побежал к ней по шершавому листу и бежал до тех пор, пока не выбился из сил. Внутри Книги не восходило солнце, не появлялась луна, и много, много сот переходов пришлось совершить узнику, чтобы точка превратилась в два пятна. Однажды он сумел различить в них два иероглифа. «Великая Книга» сообщали они, и Доман безумно хохотал. Разве ж допустил бы его враг, чтобы Доман узнал тайны Книги? Белая пустыня, бумажная тюрьма — это всего лишь титульный лист, и ничего, кроме этих двух иероглифов Доман не узнает.
В отчаянии колдун пошел навстречу двум словам. Они росли и росли, пока не стали стеной цвета туши, столь огромной, что Доман был перед ними будто пыль перед дворцами небожителей. Надежда, что прикосновение к стене чудесным образом перенесет его со страницы на страницу или вовсе выкинет за пределы магического пространства, угасла — только два черных отпечатка остались на ладони Домана. Он впал в забытье, и лишь звук его сердца продолжал отсчитывать иллюзорные века внутри Книги.
Доман уже давно понял ответ на загадку Сэймэя, но вечность не мог смириться с тем, что ответ лишь один. Когда он вновь открыл глаза, они были темны, как тушь, — от признания поражения.
— Всё дело в сути. Моя суть – моё имя. Не станет Домана – и не станет Книга удерживать его. Доман – здесь! – он ударил себя кулаком по груди.
Обломанными ногтями Доман впился в дряблую старческую кожу. Кровь так ярка в бумажном мире! Рука оказалась внутри, и сердце билось о пальцы Домана, но не останавливалось из-за магии. Он вырвал источник своей жизни, хранилище своей души, и стиснул в кулаке так, что сердце лопнуло, украшая бумажную землю новыми красными знаками. Доман разлился киноварными росчерками на полотне Книги, оставляя иероглифы своего имени. Другой Доман, что стоял рядом с Сэймэем, уронил то, что так крепко сжимал. Он больше не знал ценности Книги. Он больше не знал ничего, не помнил даже, кто он.
Сэймэй неспешно поднял Книгу из-под ног поверженного забвением недруга, отряхнул с нее пыль и подивился красной приписке на титульном листе.
— «Доман», ну надо же.
***
Абэ-но Сэймэй — японский придворный маг периода Хэйан, мастер учения Инь и Ян (оммёдзи).
Асия Доман — также маг периода Хэйан, антагонист Сэймэя в легендах; согласно одной из них оба колдуна пытались заполучить одну магическую и гадательную книгу, Сэндзи Ряккэцу.