— О нет, — срывается шёпот с её губ через час после пробуждения, пока она сидит на матрасе. Старый, прогнивший в двух местах, он будет ещё некоторое время хранить запахи их тел.
;;;;;;;;;;;;;;;;
— Ты специально нашёл помещение с этим подобием кровати? Всё продумал? — смеялась Хелен, когда увидела матрас впервые. Плохое настроение улетучилось, проблемы мира за пределами серых стен перестали её волновать, и веселье разлетелось по зданию. Алекс коротко улыбнулся и с иронией ответил.
— Да, естественно. Искал битый час среди всех зданий, — после этих слов он снова поцеловал девушку.
И на некоторый промежуток времени Алекс и Хелен существовали лишь друг для друга.
;;;;;;;;;;;;;;;;
— О нет… — повторяет Хелен, прикрываясь не надетой рубашкой. Алекс уснул. Наверное, ненадолго. Хватит времени, чтобы уйти.
Хелен бросает взгляд в окно, находящееся выше уровня её головы, так что она может видеть лишь часть домов. С силой закусывает губу и всё ещё не понимает, как могла отдаться этому мимолётному, но такому сильному желанию.
— У меня есть парень. Дэниэл, — говорит она, когда лёгкое сопение прекращается. Проснулся.
Ничего не отвечает, словно собирается с мыслями. Затем мужской голос произносит:
— Всё, что происходит на окраине, остаётся на окраине.
Она не поворачивается и только гадает: была ли грусть в голосе, или ей показалось? Тело жжёт в тех местах, где его касались руки и губы Алекса. Надо что-то сказать, нельзя делать вид, будто два человека вмиг стали никем друг для друга. Но если то, что происходит на окраине, остаётся тут же, значит:
— Пора возвращаться, — севшим голосом произносит Хелен.
;;;;;;;;;;;;;;;;
— Алекс, мне нужно в Центр, к Президенту и его жене, — держась от солдата на расстоянии двух шагов, Хелен поворачивает к нему голову и говорит вполголоса. Произошедшее на окраине всё ещё существует в памяти, но эти мысли пора стирать, избавляться от них. Всё это — неправда. Хелен чувствует себя гадко, но радует одно: Алекс намекнул, что ничего не расскажет. И после всего девушка ему верит.
— Для чего тебе это надо? — спрашивает он, не глядя на неё, а смотря лишь перед собой — туда, где начинается полоса серых зданий. Они с девушкой идут по тротуару и с каждым шагом приближаются к началу Баланса. Часы вновь отсчитывают их движения, фиксируют перемещения на карте. — Ты ведь понимаешь, что это не приятели, с которыми можно встретиться в любой момент.
— Я понимаю, — огрызается Хелен и выдыхает. Сама не разберётся, на кого сейчас злится, но явно не время для выяснения отношений. «Он всего лишь спросил, Хелен». — Никто меня просто так не пустит, но у меня есть серьёзное заявление. Думаю, оно заслуживает того, чтобы быть услышанным Центром. Я хочу сменить профессию, и… — она наконец минует стену первого здания, — … я хочу стать Тенью.
— Я понял. Я всё устрою, — кивает Алекс и некоторое время сохраняет молчание. Хелен считает, что он всё делает правильно, но всё же ощущение пустоты не покидает её. Девушка поджимает губы и смотрит себе под ноги, отсчитывая каждый шаг, чтобы заполнить мысли. Вскоре Алекс заходит в здание с комнатами, на что Хелен восклицает:
— Эй! Алекс, ты куда? В Центр.
— Я понял. Держись меня, и всё.
— Хорошо, — чуть тише добавляет Хелен, но расстояние между ними не сокращает. Старается не смотреть на прохожих. Никто не должен сейчас запомнить, как она проходила по коридору, как шла куда-то, ведомая своими целями. Алексу проще — он в шлеме, и его лицо скрыто, хотя солдата и могут вычислить по личному номеру часов.
Солдат и девушка подходят к комнатам, но вместо того, чтобы зайти в одну из них, Алекс встает на перрон и, заведя руки за спину, застывает в ожидании. Хелен пристраивается рядом, покачиваясь на носках.
Поезд предупреждает о своём появлении шумом, потоками ветра, развевающими светлые волосы девушки. Состав ожидают в основном лишь солдаты, и Хелен невольно пристраивается чуть ближе к Алексу, надеясь, что он не заметит этого жеста. Он даже подбородком не ведёт. Прекрасно.
Поезд подъезжает, обдавая ожидающих последним прохладным потоком, шумом, стуком колёс по рельсам, и останавливается. Двери открываются, и оттуда на перрон ступают другие солдаты.
— Идём, — говорит Алекс и первым заходит в вагон. Осторожно переступая пространство между полом здания и поезда, Хелен оказывается внутри. Коричневый салон и всего пара-тройка бежевых сидений, которых явно не хватит на всех пассажиров. Хелен вспоминает, что в поезде солдаты стояли, держась за поручни, и она ни разу не видела сидевшего человека. И действительно, когда солдат за солдатом вагон заполняется, места остаются пустовать.
— Для кого предназначены сиденья? — шепчет Хелен, держась Алекса и также схватившись за верхний поручень, до которого дотягивается едва-едва. Со стороны они напоминают настоящую пару, где девушка ни на шаг не отходит от возлюбленного. Она вновь оглядывает их вагон и видит лишь одного-единственного человека не в форме, да и тот не садится.
— Для Теней и работников Центра. Скоро тоже будешь ездить сидя, — усмехается солдат.
— Понятно, — комментирует Хелен и, переведя взгляд на окно, замолкает. Разговор, как всегда, не клеится, но можно предоставить себе время для мыслей. Поезд трогается с места, в считанные мгновения набирая сумасшедшую скорость. В салоне это не ощущается, но через открытое окно свистит ветер. Алекс, заметив, с каким напряжением девушка смотрит за меняющийся пейзаж за окном, задвигает форточку. За всё это время мимо успевает проскользнуть лишь несколько зданий. Не проходит и двух минут, как поезд начинает тормозить. Делает он это мягко, словно катясь по маслу. Остановка «Центр».
— Не спеши. Иди за мной.
Хелен кивает на слова Алекса. Ей становится не по себе, когда двери вагона расходятся в стороны, и на входе оказываются ещё люди. Девушка сразу понимает, что это не пассажиры. Понимает по солдатской форме, в отличие от формы Алекса, выкрашенной в серый. Один из них держит ручной детектор. Для чего он нужен, Хелен понимает не сразу, но видит, что чёрный аппарат нависает над часами каждого выходящего, выпуская красный свет в сторону протянутых людских запястий, пикает и отходит в сторону. Солдат Центра проверяет каждого.
Хелен, конечно же, бояться нечего. Она и понятия не имеет, что же проверяет аппарат. Доверившись Алексу целиком и полностью, девушка подходит к охране наравне с ним. Солдат протягивает запястье первым.
— Дальше. Цель визита? — спрашивает проверяющий, обращаясь к Хелен.
— Я…
— Эта девушка хочет стать Тенью. Я её сопровождаю, — обрывает её солдат.
Алекс делает шаг вперёд и в сторону, чтобы не мешать проходящим, но всё же не отходит далеко. Чуть склонив голову, явно смотрит в сторону Хелен. Она опускает взгляд на аппарат, зависший над её рукой. Красный свет. Писк.
— Дальше.
Выдох.
— Идём,— негромко говорит Алекс, беря девушку под локоть. Наконец девушка может осмотреться, увидеть серые стены вокруг, широкие коридоры с высокими потолками, выше человеческого роста раз в пять. Слева и справа — лазерные барьеры, к тому же охраняемые солдатами Центра. К счастью, Алекс ведёт Хелен прямо, уводя её на железный мост между двумя частями здания. Под их ногами пролетает скоростной поезд, заставляя мост едва ощутимо завибрировать.
— Это не тот, на котором мы приехали?
— Всё верно. Этот маршрут идёт прямо к центральному кабинету, но мы с тобой, — Алекс поворачивает голову к девушке, — пойдём пешком, чтобы… — он замолкает, когда мимо проходят два солдата с оружием в руках, — … чтобы избежать лишних проверок в вагоне. Они нам ни к чему.
— Хорошо, — тихо говорит Хелен.
Мост заканчивается, и начинается новый коридор, по бокам которого располагаются десятки кабин лифтов. Длинный, узкий путь вперёд ожидает Хелен и Алекса. Они идут в полном безмолвии и без лишних глаз и ушей. По крайней мере, хочется так думать, пока внимание не цепляется за маленькую круглую камеру под потолком. Одна, две, три. Их здесь множество. Поставленные с разных ракурсов, подслушивающие и подсматривающие всё.
Хорошо. «Мы примем правила этой игры» — решает гостья.
— И все могут так беспрепятственно попасть в Центр? — равнодушно спрашивает Хелен. Этот вопрос не должен вызвать подозрений, но всё-таки она добавляет. — Я ведь так хочу стать Тенью, но боюсь, вдруг мы тут быть не должны.
Алекс отвечает почти сразу же:
— Ты со мной, поэтому никто тебя ни о чём не спросит. А для того, чтобы стать Тенью, необходимо явиться в Центр. Понимаешь?
— Да, — кивает Хелен и строит улыбку. Никогда бы в жизни так не делала во время обычного разговора с Алексом, но тут идёт игра на камеру во всех смыслах. Никто не должен заметить ничего странного.
— Нам сюда, — машет Алекс рукой, указывая на последний лифт в коридоре. Но Хелен, почти прислонившись к стене возле входа, его не слышит. Глаза её устремлены в сторону комнаты с синим светом, где стоят десятки экранов на металлической платформе. Даже почти ничего не смысля в технике, она способна уловить интересную деталь. Весьма интересную. На одном из мониторов высвечивается два лица — мужское и женское. Президент и Президентша. Они раз за разом повторяют одни и те же слова. Если бы не работница Центра, устроившаяся в кресле напротив, можно было бы подглядеть на происходящее.
— Эй, — зовёт Хелен солдат голосом чуть тише обычного. Направление её взгляда тоже от него не ускользает, и он чувствует, как в помещении словно пробегает невидимый разряд. Девушка явно что-то удумала. Но что?
— Мне нужно сфотографировать эти экраны, Алекс, — шёпотом говорит она, поворачиваясь к нему лицом. А на губах её — беспечная улыбка. Солдат непонимающе молчит и лишь секунды спустя осознаёт, в чём дело.
Хорошо, пусть будет так, как решила девушка. Игра на камеры, но выполнение своего дела. Осторожно.
— О, давай сделаем фото на память о том, как мы были в Центре, — радостно звенит металлический голос. Солдат наклоняется к Хелен и почти кладет свою голову ей на плечо, пока сама она достаёт телефон и наводит на них двоих фронтальную камеру, а тем временем экран с основной камерой направлен в сторону компьютеров и работника. Но нет, стоят тут солдат и девушка. Два глупых влюблённых голубка, которые не могут обойтись без фотографий. Щёлк. Снимок с мониторами надёжно припрятан в памяти телефона.
— Пойдём, — продолжает Алекс уже более привычным равнодушным тоном. Подойдя к лифту, солдат нажимает на кнопку вызова лифта и тем временем изучает указатели на стене. — Нам на последний этаж, 99-й.
Лифт приходит за считанные секунды, открывает двери. Внутри немного тесно, но зато ярко и вроде бы не наблюдается камер. Хелен перестает по-глупому улыбаться, расслабляя мышцы лица. Лифт взлетает, унося парня и девушку далеко вверх.
— Девяносто девятый этаж, — произносит приятный женский голос. — Здесь находится кабинет правителей Баланса. Предъявите свои документы на часах.
Створки лифта отъезжают, а перед входом предстают два солдата Центра. Они синхронно делают шаг назад, позволяя посетителям выйти из кабины и ступить на пол этажа. Алекс первым вытягивает вперёд руку, Хелен послушно повторяет его действия. Каждый из солдат устраивается сбоку от гостей и хватает человека за запястье, выставив в другой руке то же самое устройство, что и на входе. Двойная проверка.
— Ваша цель визита?
— Я хочу стать Тенью, — выпаливает Хелен, не дав Алексу возможности заговорить.
— Ясно. Нам о вас уже сообщили. Можете следовать за мной, — говорит другой солдат и отходит в сторону. Не давая ей возможности спросить хоть что-то или даже на малую долю секунды замешкаться, он проходит по закругленному коридору дальше. Стены — чёрно-синие металлические, освещение — люминесцентные белые лампы. Из узких окон справа бьёт солнечный свет, но его слишком мало, чтобы осветить всё помещение. В конце пути всех троих встречает тупик и две двери. Одна — та, что справа, наглухо закрыта, а на ней висит табличка «Перрон». Другая, напротив — белая, идеально ровная и идеально чистая. Приложив в самый её центр свой палец, предварительно избавившись от перчатки, солдат Центра произносит:
— Энтони Хаттон.
Дверь вместе с щелчком отворяется и отходит назад точно так же, будь это самая обычная дверь с ручкой и на петлях.
Алекс пропускает Хелен вперёд, мягко подталкивая её ладонью в спину. Девушка заходит в офис и, увидев за столом две фигуры, неожиданно громко заговаривает:
— Здравствуйте!
Вот оно, скопившееся напряжение.
Под ногами каменные плиты, а стены всё прежние. Одну из них занимает окно. Хелен видит в нём верхушки других небоскрёбов, но готова поспорить, что сейчас все присутствующие люди находятся почти на уровне полёта птиц. Если они здесь были бы. Встретить их можно разве что на окраине и возле Тоннеля.
Ближе всего к той самой стене располагается стол с множеством ящиков и один большой экран компьютера. Два компьютерных стула. Две фигуры и безупречная белизна их костюмов. Серьёзные лица и лишь один дрогнувший уголок губы.
— Да-да, входите, — вполне радушно начинает женщина. Как же её зовут?..
По обе стороны по двое солдат контролируют разговор, приготовив оружие, дула которых направляют пока ещё в пол.
Коротко переведя взгляд на монитор и обратно, мужчина вытягивает губы в подобие улыбки:
— Итак, Алекс, ты стёр ей память после визита за границы Тоннеля?
Ага, вот как.
Девушка держится ровно, стоит рядом с Алексом и не приближается к столу правителей. Кажется, что солдаты выстрелят прежде, чем Хелен скажет, что лишь хотела получше слышать их голоса. Стоя почти у самого входа в кабинет, приходится, как следует, напрягаться, чтобы всё расслышать — Президент и Президентша не тратят зря силы на то, чтобы напрячь голосовые связки.
— Конечно, мистер Трейси.
Хелен хочет кивнуть, но вовремя спохватывается и продолжает глядеть на правителей без лишних движений. У неё не осталось памяти о том, что происходило до сегодняшнего дня, и это именно то, чему другие должны поверить. Ни Президент, ни Президентша, кажется, ничего не замечают. Женщина слегка щурит карие глаза, густо подведённые чёрным карандашом, вытягивает губы в полуулыбку и склоняет голову набок.
— Как тебя зовут, милая? — щебечет голосок Президентши, и она, наконец, поднимается из-за стола, придерживаясь кончиками пальцев за его края.
Хелен отвечает по первому зову собственных мыслей:
— Меня зовут… э… Энн, сэр!
Затылок начинает гореть, но девушка и виду не подаёт о том, как скованно себя чувствует. Естественно, она не Хелен. Естественно, она не Эмма.
Энн. Она сама так себя нарекла.
Алекс молчит, правители — тоже. Энн вспоминает их имена: Гарольд и Кэролайн. Так-то лучше. Все вместе они продолжают сохранять молчание. Энн ощущает, как в комнате воцаряется холод. Президент и Президентша с точно такими же равнодушными взглядами смотрят друг на друга около секунд двух, пока Гарольд не произносит, переводя взгляд на солдата:
— Алекс, ты ведь знаешь, что должен пристально следить за своей подопечной?
— Конечно, сэр.
Энн оборачивается на солдата, сжимая губы. От него не ускользает немой вопрос, застывший у неё во взгляде, но она не может видеть, что Алекс тоже смотрит на неё краем глаза. Энн мгновенно забывает о цели своего визита и хочет прямо сейчас перебить весь разговор. Кэролайн, словно заметив перемены, спрашивает, чуть хихикнув:
— Что-то не так? Вас не устраивает, что мы вас приняли, раз вы стоите, не двигаясь, и не можете сразу поведать нам о том, зачем вы пришли?
Энн переводит ничего не выражающий взгляд на женщину. Та подаётся слегка вперёд, приподняв брови и приоткрыв рот. Накрашенные глаза хлопают длинными ресницами.
Мужчина пресекает:
— Оставь, Кэролайн. Ты ведь не хочешь новых недовольств.
Президентша заливается краской и, замахнувшись, нажимает на кнопку на столе. Между женщиной и мужчиной из пола вырастает стена из стекла, не позволяя двум людям встретиться до тех пор, пока они не выйдут из-за стола с другой, свободной стороны.
С шумом выдохнув и сцепив зубы, Гарольд хочет, вероятно, добавить ещё что-то, но в этот раз его перебивает уже жена:
— Тихо! Не устраивай сцен.
Энн ещё более погружается в атмосферу непонимания, сомнения и даже страха. Перед ней разыгрывается цирк, а ещё смешнее от того, что перед ней те, кто держит Баланс на плаву. Относятся друг к другу как к врагам. А что же насчёт жителей?
Впрочем, девушка отпускает эти мысли. Устав от глупых разборок, Энн делает шаг вперёд, тут же становясь мишенью для солдат, направивших на неё дула. Поднимает руки и спокойно, чётко выговаривает, незаметно трясясь в коленях.
— Сегодня моя Тень рассказала мне всё о Балансе и велела выбрать профессию. Так вот я хочу стать Тенью.
Кэролайн и Гарольд, видно, тоже отпустив былую ссору, всё-таки находят в себе силы переглянуться. Мужчина кивает одному из солдат, и тот подходит к Энн, бросает «следуйте за мной» и уводит девушку через другую дверь, в небольшую комнатку.
— Стоять! — велит Гарольд, увидев, что Алекс намеревается последовать за Энн. Солдат выполняет команду и смотрит Энн вслед.
Сама она не запоминает всех деталей — после процедуры происходит короткий разрыв памяти, но знает, что в серой комнате стоял стул, на который она села. Затем жужжащий звук над головой и почти сразу же слова солдата, велевшего подниматься. В комнату Энн вернулась новым человеком, который знал о Балансе немного больше остальных и мог обучать новичков тому, что знала каждая Тень.
Очутившись в кабинете, Энн не видит ни Алекса, ни даже правителей, но всё тот же солдат Центра подталкивает её вон из помещения. Когда он отправляет её в коридор, а сам остаётся за дверью, Энн понимает, что дальше идти она должна самостоятельно. Коридор, лифт, первый этаж. На обратном пути никаких досмотров, но приходится пару раз поспрашивать дорогу, чтобы узнать, как выбраться на улицу. Солдаты предпочитают лишний раз не разговаривать и объясняются жестами. Алекс как сквозь землю провалился, но сейчас Энн даже не это волнует так сильно, как весьма неясный для неё вопрос. Отчаянно удерживая его в мыслях, девушка вскоре доходит до перрона.
«А вот и он».
Алекс стоит, прислонившись спиной к одной из стен, скрестив на груди руки. Заприметив Энн, солдат отталкивается от поверхности и расправляет руки, выходит девушке навстречу. Та стоит, дожидаясь его на том же месте, где его и увидела. Пролетает вагон, обдавая девушку потоком ветра, растрёпывая короткие светлые волосы. Мрачная, холодная, с опущенными бровями, она следит за каждым шагом Алекса. Он оказывается рядом, снимает шлем, чтобы вернуть голос к собственному тону. Оглядывается по сторонам, видя пару солдат в отдалении и пустой перрон.
— И что же значит эта самая «подопечная»? — не напрягая связки, учась этому у правителей, спрашивает Энн.
— Послушай, Хелен…
— Энн! Зови меня Энн.
— Хорошо, Энн, — он ненадолго прикрывает глаза, собираясь с мыслями. Открывает и, стараясь держать всё под контролем, говорит спокойно, но огонь уже распаляется в светло-карих глазах напротив. Солдат говорит тихо, чуть наклонившись и отметив, что Энн инстинктивно отдаляет голову, но смотрит прямо ему в глаза. Поезд ушёл, людей нет. Можно говорить. — Я был одним из двоих солдат, кто нашёл тебя, когда ты попала в Баланс из Хаоса, вернее, когда ты ещё была в Тоннеле. И именно я сказал, что у тебя нет никаких особо опасных повреждений или болезней, которые помешали бы тебе выжить и попасть в Баланс. Аппарат показал совсем не то.
Алекс продолжает говорить и может лишь следить за тем, как становятся влажными глаза Энн, как они блестят под светом белых ламп от той страшной правды, что открывается в настоящий момент.
— Пойми, я спас тебя и вместе с этим сделал тебя своей подопечной. Так происходит каждый раз, когда аппарат показывает возможность для человека попасть в Баланс. Тот, кто прошёл, становится нашим объектом, как ты стала объектом для своей Тени. Только в отличие от того же Марка, нам запрещено говорить в открытую о том, кто мы для вас. Затем я поймал тебя тогда на площади и рассказал ту правду, которую ты ещё не знала. Без прикрас. Я не хотел тебя пугать, но ты ведь сама понимаешь, что эта правда пугающа. Так мы и стали… сотрудничать.
— Ч-что?.. — а голос дрожит.
Бесконечный поток мыслей смывает Энн в воронку, засасывает её в самые глубины. Спас. Аппарат велел убить её, но он спас. Она — его пешка, всего лишь фигура в планах. Кажется, девушка забывает, что именно благодаря Алексу вообще осталась жива. Её ныне это не волнует. Только колени до сих пор дрожат после встречи с правителями, да открывшиеся обстоятельства душат. Кому вообще верить?
— И ты хотел с помощью меня попасть в…
В Энн все закипает: в груди разливается жар, кончики пальцев обжигает огонь. Часы не медлят со своей работой, начиная еще совсем несильно звенеть. Но Энн еще не закончила. Она низко опускает брови и смотрит с вызовом на Алекса, выводя его хоть в кои-то веки на честность:
— Мало того, что у меня нет ни единой идеи, как обратиться к людям, что сделать самой, чтобы помочь остальным и себе, сам… знаешь с чем, так теперь я узнаю, что всё это время ты мне безбожно лгал, хотя и так весь мир врёт!
Писк часов становится громче. К перрону приближаются два солдата. Неизвестно, в какой момент они решат прекратить сцену, но Алекс, заметив их и вскинув брови, коротко бросает:
— Тише, Энн. Все хорошо.
Понятное дело, он боится последствий — Энн это знает, но есть только два предложения, которые она выскажет и успокоится. Часы ещё под контролем, поэтому она выпаливает:
— Я оказалась пешкой в твоих руках, в твоих планах, ведь так? — задаёт вопрос, на который не требуется ответ. Алекс напуган не на шутку, и глаза его бегают от приближающихся солдат на Энн, и обратно. Но не уводить же её в сторону, наоборот, привлекая больше внимания. Девушка горячо продолжает, сказав тише, но с той же злостью и огнём в голосе:
— И раз уж так сложилось, давай проверим, насколько мы друг другу подходим? Насколько совместимы предатель и пешка? Насколько вообще наш… твой этот глупый план имеет право на жизнь?
Часы начинают вибрировать на руке Энн попутно с писком — плохой знак. Однако девушка выдыхает, выставляет запястье вперед, и вибрация прекращается. Сердечный ритм приходит в норму, Алекс молчит. Он крепко стискивает зубы и послушно вытягивает свою руку. Если Энн и была лишь фигурой в его игре раньше, то сейчас настало время быть ею Алексу. Солдаты останавливаются там, где стояли. Часы проводят анализ совместимости, а затем выдают:
«Ноль».
Энн нервно прыскает со смеха. Звон часов постепенно утихает, как и её голос. Она не поднимает голову до последнего, пока не произносит завершающее:
— Забавно, но так я и думала, — и снова вскидывает подбородок, глядя на солдата. В уголках её глаз всё ещё блестят слёзы, а само лицо красное, губы сухие. Как бы Энн ни старалась выглядеть сильной, храброй, Алекс видит проступающую наружу Эмму — жительницу Хаоса, которая попала в чужую среду, из которой ей не выбраться, а если выбраться, то явно не в одиночку.
Энн поворачивается в сторону поезда и не говорит ни слова. Зато их озвучивает Алекс, подводя итог разговору:
— Значит, у нас обоих есть опасные гены. И это значит, что рано или поздно ликвидируют нас обоих. А пока ещё есть время…
Энн оставляет эти слова без внимания. Солдат перестал существовать для неё, зато часы, замолкнув, почти сразу оповещают хозяйку:
«Вас ждет новый объект для обучения».
Перрон заполняет гул. Скоро придёт поезд.