Некогда жило племя могучих и бесстрашных воинов. Они были настолько неуязвимы, искусны в ратном деле, что ни разу ещё не проиграли ни одного сражения. Все боялись их: и люди, и звери. Они жили отдельно от женщин, которых просто не подпускали к своему становищу. Охота снабжала пищей, а набеги – добычей – оружием, одеждой, утварью. Они сами взращивали себе смену из маленьких мальчиков, время от времени оставляемых перед их лагерем женщинами, с которыми также время от времени против природы было бы не иметь дело.
Однажды дозорные обнаружили женщину, сидящую поодаль ребёнка, по обычаю оставленного перед рвом. Тот оглядывался с любопытством по сторонам, но стараясь не упускать мать из виду. Когда приблизились, чтобы забрать его, малыш так задрожал и зашёлся плачем, что мать птицей подлетела к нему, заслонив ото всех. Много раз, успокоив его, она отходила в сторону. Но с каждым приближением воинов, мальчуган вновь едва не терял сознание от крика, покрываясь холодным потом.
Видно, настал черёд что-то поменять в уставе племени. И они впустили в свой круг мать дитя – первую женщину, переступившую границу запрета.
А необычный ребёнок с удивительно огромными, но часто зажмуренными глазами был настолько пугливым, чутким, что вздрагивал при каждом шорохе листвы, хрусте ветки. Гром и молнии просто вселяли в него ужас, а страх перед смертью во время огненных ритуалов погребения павших воинов доводил его до обморочного состояния.
За бесчисленные испуганные «ахи» прозвали ребёнка Страхом. Никак не получалось обучить его ни воинскому делу, ни искусству следопыта, ни преодолению опасностей, угрожающих его жизни. Женщина же оказалась неплохой помощницей: постепенно разгрузила их с домашней работой, стала обустраивать их быт, добавлять какое-то разнотравье в пищу, помогать выхаживать раненых в схватках с врагом или зверем и даже принимать участие в жизни воспитанников племени.
Переняв изрядную долю бремени забот, тем самым создала предпосылки к появлению и развитию других занятий. Кому-то по душе пришлось животноводство, кому – земледелие, кому – гончарное или кузнечное дело. Иные даже стали предпочитать ремёсла ратному делу. Вот только принесла с собой женщина и другое: трудноопределимые предчувствия, ожидание недобрых событий, опасения, переживания, сомнения, недовольство, претензии.
Смелость и мужество исчезают там, где в воспитании подменяются действия мужской силы. Излишняя осторожность или осмотрительность стали оборачиваться трусостью. Смельчаков поубавилось. Всё меньше было резону жертвовать жизнью. Множились привязанности к благополучию, удовольствиям, опасения за жизнь, за хозяйство, за близких.
И случилось, что случилось: стали на свет появляться дети уже в их становище. И не только мальчики. У Страха появились братья-сестры – Испуг, Тревога, Трусость, Паника, близняшки Фобии. Все они отлично чувствовали опасения матери за их жизнь, её внутреннее состояние, при грозящих реальных или предполагаемых бедствиях. Приобретённые уже от рождения чувства беспокойства и страха стали инстинктом самосохранения, оповещая об опасных ситуациях, побуждая к поиску защиты, а иногда и к бегству. Ведь это помогало выживать в таком неспокойном мире.
С той поры много воды утекло. Страхи прижились, завоёвывая жизненное пространство. Было время, Страх даже оказал в обществе большое влияние на развитие такого критерия, как нравственность. Ныне же в обществе потребления давно потерян Страх ответственности за моральные устои. Все охвачены общим чувством беспокойства, каждый прикипает к своему благополучию и боится лишений, потери социального статуса. Страх, Опасение, Испуг подавляют, и люди застревают в чувствах одиночества, отверженности, подавленности, угрозах самоуважению, ощущениях собственной неадекватности. В этой россыпи страхов есть главный – Страх, связанный с самой сущностью человека. Это страх перед смертью, перед неумолимым временем, перед бессмысленностью самого существования человека.