Часть 1. Ремонт на верфи Colombo Dockyard Limited
Август 1982 года. Как сейчас помню, 20 августа только прибыли во Владивосток, выполнив серьёзную государственную задачу в Кампучии, и снова сборы. Всё бегом, так как уже 17 сентября предстоял плановый ремонт нашего ГиСу (гидрографического судна) «Армавир» в Шри-Ланке, в порту Коломбо.
Этот заграничный ремонт был запланирован давно, контракты Москва подписала еще весной, поэтому строго по плану пароход должен прибыть на судоверфь, встать в док и начать работы. Нарушение сроков таких контрактов чревато большими штрафами в иностранной валюте, поэтому нам пришлось срочно, за восемь дней и ночей загрузить на судно необходимые «ЗИПы» (запасные части), новёхонькие детали машин и механизмов, упакованные в деревянные ящики, и прочие материалы. Забили этим «добром» весь трюм и «нагородили» штабелями на верхней палубе.
Я, уже год как старший помощник командира судна, («старпом») отвечал за погрузку и размещение грузов, а старший механик Бардин Александр Вадимович («дед») за наличие и полноту всех этих железок. У нас поэтому и было больше всех работы.
Наступили обычные для Приморья штормовые погоды конца лета - начала осени. Была объявлена повышенная штормовая готовность на последующие двое суток.
Командование приняло решение 29-го августа «Армавиру» стать на якорях на рейде и продолжать комплектование и укладку груза. К ночи 29-го задуло очень крепко, пошёл нескончаемый ливень. Мы полночи в штормовках крепили на палубе ящики, коробки и двухсотлитровые бочки с маслами и техническими жидкостями.
Уже к трём часам ночи все было закончено, и командир Акимов пригласил всех к себе в каюту:
- У нашего старпома, Михалыча, сегодня, а точнее вчера, был день рождения! Давайте все ко мне, пропустим по маленькой!
Собрались все – «дед», судовой врач Сергей Воронин («док»), конечно завпрод Елена Николаевна, начальник радиостанции, наш помполит Кузьмич, 2-й помощник и штурман. Немного выпили, закусили и начали вспоминать, кто и как необычно праздновал свои дни рождения. Получилась необычная вечеринка!
Я, в свою очередь, рассказал, что Коломбо мне знаком, ведь я был там всего три года назад на учебном корабле, курсантом на практике. Готов показать все злачные места. Это места, где можно купить джинсы и всякие сувениры, ну и, конечно же, знаменитый цейлонский чай.
Да, для меня, наверное, это и был самый необычный День рождения в моей жизни. Ни минуты покоя, да еще «штормяга» этот выл и выл за иллюминаторами. Но что нам эти погодные козни?! На завтра назначен выход! Курс на Коломбо!
Коломбо! О, сколько таинственного и манящего было в этом слове! На 4-м курсе училища, на практике, мы заходили туда на учебном корабле «Бородино». Это столица и большой порт на Шри-Ланке, туристическая и культурная «Мекка» Южной Азии, точка притяжения разных народов с запада и востока. За те три дня, что мы стояли в Коломбо на «Бородино», конечно, толком ничего не успели посмотреть. И вот теперь мы шли туда на ремонт на два с половиной месяца!
Практически на следующий день, как только мы вышли из Петра Великого (залив в Японском море, где расположен Владивосток), «дед» притащил мне в каюту ворох бумаг и сказал:
- Ты же у нас «англичанин», вот и давай! С командиром согласовано, надо перевести основные пункты ремонтной ведомости на русский, чтобы подготовиться к диалогу с инженерами на верфи!
Уже все на пароходе знали, что у меня диплом военного переводчика английского языка. Я с удовольствием взялся за эту работу в перерывах между вахтами и сном и через десять дней положил письменные комментарии к ремонтным ведомостям.
Летели на всех парах, не жалея железа, ведь в ремонт идём!
В Коломбо вошли без приключений. Пару дней стояли в заводе у стенки, потом нас потащили в док. Докование (подъем и установка судна в специальном устройстве на подставках полностью без воды) для меня было в диковинку! Особо интересно было заглянуть на подводную часть корпуса судна снаружи, обросшую ракушками, посмотреть снизу на винты и руль, как на гигантские вертела, которые так мощно двигают судно по морям и океанам.
Потянулись будничные дни ремонта. Администрация порта выставила охрану на стенке, прямо у нашего трапа, так что приходилось первое время ходить с паспортами моряка и все время предъявлять его на охране. Потом нам выдали спецодежду, и весь экипаж обязан был носить белые комбинезоны, а при спуске на днище дока ещё и специальные пластиковые каски. Пароход ежедневно наполнялся рабочими в различных цветных спецовках и касках, со всех сторон летали английские, русские и сингальские фразы. Общее было одно – они все, и рабочие, и инженеры, и даже наш персональный заводской менеджер Джели Бранда, жевали специальную цейлонскую жвачку. Это не та вкусная американская жевательная резинка, это была очень ядрёная, белая смесь, обёрнутая в зелёные листья какого-то растения, с очень мерзким запахом. При этом рот этих ланкийцев был всегда розовым! С непривычки воняло так, что просто жуть! Приходилось терпеть!
А терпеть было с чем! По условиям нашего ремонтного контракта нам положено было ежедневно на представительские цели 50 бутылок кока-колы, 50 бутылок пресной воды без газа, 2 бутылки виски «Белая Лошадь», 2 бутылки водки «Смирнофф». По-видимому, считалось, что русские на утреннем совещании комсостава будут выпивать 2 бутылки виски, а на вечернем - 2 бутылки водки, а как иначе, это же русские! Джели Бранда, наш менеджер, сказал извиняющимся тоном, что, мол, для вас предусмотрено совсем немного на день, но если вы согласитесь заменить на ланкийское (местное) спиртное, то выйдет почти в три раза больше! Александр Евгеньевич, наш командир, отверг это предложение. Водку поставляли марки Smirnoff (Смирновская), а виски - марки White Horse! (Белая лошадь) Мы в первый же вечер попробовали эту Белую Лошадь, оказались очень даже ничего!
При стоянке судна в доке, когда ведутся работы по очистке и покраске цистерн,внешнего корпуса, винтов и пр., запрещено приготовление пищи на камбузе (корабельная кухня), слив воды, пользование гальюном (туалетом) и многое другое. Все эти «радости» организованы в помещениях дока, поэтому экипаж живет какое-то время в стеснённых условиях. Однако, терпеть помогает одно обстоятельство. Во время докования, на весь срок стоянки в доке, выдаются повышенные командировочные в валюте страны пребывания или в американских долларах. Эти средства экипаж должен тратить на питание в береговой столовой или кафе, на транспорт туда и обратно и пр. Но какой же советский моряк так будет делать? Конечно, мы набрали из дома продуктов, и питались, как могли, на таком «домашнем» рационе. А командировочные? Так их было куда потратить!
Плавное течение ремонтного сценария вдруг осложнилось одним обстоятельством. При вытаскивании гребных валов (это такая металлическая штука, соединяющая двигатель и гребной винт) рабочая бригада верфи допустила их деформацию, о попросту говоря, погнули оба вала. Неожиданно, сроки докования увеличились втрое из-за того, что пришлось ждать поставки новых валов с завода изготовителя, а он находился в Польше! А где Польша и где Шри-Ланка? Так мы и простояли в доке целых 66 дней! А командировочные всё капали и капали с каждым днём задержки!
Понятно, что из-за этой непредвиденной затяжки, уже на двадцатом дне все наши домашние припасы закончились, и встал вопрос, как питаться, а главное чем? Не ходить же в заводскую столовую! А распечатать продкладовые нельзя! Завпрод здесь тигрицей стояла, ей же потом перед ревизией отвечать! Тогда заказали на судно shipchandler (это поставщик продовольствия на суда в порту) и, когда посмотрели на его ценовое предложение, то прослезились! Очень всё оказалось дорого, практически, пришлось бы все командировочные скинуть в общий котёл и привет! На это мы пойти не могли!
Кто придумал выход, уже не помню, однако сделали мы следующее. Провели разведку на городском рынке Коломбо и поняли, что если сделать самостоятельную закупку, то получится экономно и очень разнообразно! Решено! Сбросились всем экипажем поровну, по 100 долларов США, ведь командировочные и капитан и матрос получают одинаковые!
Мы заказали небольшой грузовик, и мы с матросом Беловым и боцманом Картузовым выехали на операцию «Продовольственный обоз» в город. Выскочили из морского порта быстро, долетели до городского рынка Коломбо, что на углу Main Street и Sea Beach Road. Рынок в Коломбо это что-то! Развалы невиданных мной доселе фруктов, огромные аквариумы и ледяные горы с трепещущейся живой рыбой и различными морскими «гадами», а запахи индийских и цейлонских специй! Глаза разбежались, мы ходили, как обалдевшие, среди этой продуктовой симфонии!
Наконец, разобрались, как правильно укомплектовать наш грузовик, втроём набили его разной снедью – ящиками со свежими фруктами и овощами и, особенно, картофелем, а как русскому без свежей картошки? Взяли мяса и рыбы, которую нам упаковали прямо в мешки со льдом, ну и конечно, при расчете наличными у нас была солидная скидка!
Полетели обратно в порт. На въезде нас остановила вполне дружелюбная портовая охрана, где после недолгих переговоров нас развернули и попросили проехать к зданию, где крупными буквами было написано «Customs Office» (Таможня). Было около часа пополудни, день в разгаре, что его могло омрачить, когда я с дарами должен был прибыть на судно, накормить и напоить экипаж?!
Я бодро вбежал в здание, где тут же был остановлен охраной. Я начал объяснение на английском, благо на Шри-Ланке все на нём говорили вполне сносно, также как и я. Однако, мне объяснили, что поставка продовольствия на судно в порту приравнивается к таможенной операции и надо выполнить некоторые формальности, заполнить бумаги, заплатить пошлину (!) и пожалуйста, проезжайте к себе на пароход.
Я покорпел над бумагами некоторое время (минут тридцать), подал их в соответствующее окошечко, мне дали две бумажки invoice и account statement (товарную накладную и счёт на оплату). Вот так, 5 минут и всё решено! Я мельком посмотрел на сумму в конце счёта на оплату и обомлел!
Вся моя машина продуктов стоила на рынке примерно около пяти тысяч американских долларов, но чеков же мне никто на рынке не давал, и я в бумагах указал наименование и примерный вес товара по своему списку с рынка. Оплатить же мне предписывалось всяких пошлин, взносов, тарифов и прочего на сумму: 11450,34 $, долларов США! Вот тебе и операция «Продовольственный обоз». У меня холодок побежал по спине, как же я товарищам своим такую новость преподнесу?
Я попросил приёма у начальника таможни, на что мне сказали – пишите, мол, бумагу и собирайте подписи согласования, сначала в отдел продовольствия, потом в транспортный, потом к заместителю начальника таможни, а только потом начальник таможни рассмотрит в течение 3-4 дней ваше прошение и примет соответствующее решение! Я был в отчаянии!
Я сел, собрался с мыслями и составил бумагу, что, мол, в виде исключения, разрешите единичный провоз продовольствия, мол, из-за незнания правил допустили ошибку, а питаться-то как-то нужно и т.д. и т.п. Получилось очень слёзно!
Отдел продовольствия и транспортный я прошёл быстро. Везде я пел одну и ту же заученную песню на английском. Поднялся к заместителю начальника таможни, однако в приёмной на меня зашикали два худосочных темнокожих помощника и дали мне понять, что начальник спит, и будить его смерти подобно! Я вытащил две купюры по 20 долларов США и положил их на моё уже изрядно помятое заявление. Думали они секунд пятнадцать, после чего один забрал деньги и удалился в дальнюю комнатку и пропал минут на двадцать. Я посмотрел на часы, было уже половина четвёртого дня! Как же быстро пролетело время?! Человек вышел и протянул мне моё прошение с нужной визой! Уфф! Я погнал к начальнику таможни!
В просторном кабинете, в глубине, за огромным столом сидел полноватый, уже обрюзгший человек с прикрытыми глазками и откровенно дремал. Да, типичный чиновник, подумал я, наверное, решение вопроса потребует уже денег побольше! Начальник таможни, весь седой, в светло-сером форменном костюме, с большим масляным пятном на животе сидел безмятежно на огромном плетёном кресле с двумя подушками.
Наверное, только что покушал и отдыхает. Я стоял уже три, может, пять минут в тишине, рядом замер его секретарь, тоже молодой парень, показывая мне, мол, не шумите, а то будет хуже! Я разглядывал его пять подбородков, пятно на рубахе и пальцы правой руки, которые покоились на столе. На каждом были кольца или перстни, я всегда плохо разбирался в этом, огромного размера с цветными камнями.
Наконец, он приоткрыл глаза, будто знал, что происходит, и тихо спросил своего секретаря:
- Who is this? (Кто это?)
- Я старший помощник капитана советского судна «Армавир»! Мы стоим на ремонте в Colombo Dockyard Limited и… - я выпалил уже наизусть свою горестную историю о тяжелой судьбе советских моряков.
- Who is this? (Кто это?) - не глядя даже в мою сторону, спросил начальник таможни. Я подумал о вершине неуважения, которую он мне показывал, однако решил терпеть до конца. Я почти пятнадцать минут назад, понимая, что любые действия этих ребят стоят денег, дал этому секретарю в приёмной сразу 100 американских долларов одной бумажкой, чтобы убить его ценой, поэтому теперь надеялся только на чудо.
Секретарь бросился вперёд и подал, согнувшись, начальнику моё прошение, какие-то бумажки и что-то стал объяснять на сингальском, я только разобрал слово «Армавир». Неожиданно легко тучный господин встал с кресла и подошёл к боковому шкафчику, вынул оттуда несколько файлов и, полистав немного, вытащил несколько листов.
Поизучав их немного, он пристально взглянул на меня прямо в глаза и произнёс по-русски:
- Русс Смирнофф водка - корошо?!
- Yes! I am ready to supply! (Да! Я готов привезти!) - я выпалил эту фразу, имея в виду, что, как раз, Смирновской водки мы «подгоним» сколько надо! Я помнил, что почти вся Смирновская скопилась у командира в каюте, потому что на жаре кто же водку пьёт? А мы распечатали пока только виски «Белая Лошадь». Бранда нам показал, как надо наливать виски на кусочки льда, а не наоборот, потом добавлять немного колы в стакан и пить за два-три глотка, тогда чувствуешь напиток!
- When? (Когда?) - почти неслышно выдохнул начальник таможни.
- Now.. (Сейчас) - так же тихо сказал я.
Мы вышли вместе с господином Луи, секретарём начальника таможни! Он держал в руках подписанный начальником «меморандум», где его собственной рукой была зачёркнута старая цифра и написана другая - $3 750,00 и поставлена красная пятиугольная печать с надписью «Pass allowed», что означало «пропуск разрешён»!
Я взмок от напряжения, ноги дрожали, в кассе я уплатил необходимую сумму, истратив, практически, все оставшиеся деньги, на мою многострадальную бумагу поставили ещё пару штемпелей и мы все вместе поехали на причал к пароходу.
Командир, помполит и старший механик уже ждали меня наверху у трапа.
- Ну, вы, ребята даёте? Где вас носило?! Мы уже спасательную команду приготовили! Командир был суров!
- Всё потом! Александр Евгеньевич, разрешите к вам в каюту? – мы с Луи прошли в каюту Акимова, по дороге я рассказал командиру всю эпопею в таможне! Отгрузили коробку «Смирноффки» в дар любезному господину начальнику таможни, и только когда Луи вернул нам наше разрешение и уехал восвояси, я почувствовал смертельную усталость и практически упал на командирский диван.
Боцман Картузов с матросами палубной команды принялись разгружать продовольствие. Все свободные от вахты ребята весело помогали им, интересно же, иноземная продукция прибыла!
Командный состав собрался в кают-компании, где я, с голодухи и «нервяка», поглощал нехитрый обед вместе с ужином. Всем хотелось послушать наши приключения. Операция «Продовольственный обоз» выполнена, однако какой ценой!
- Кстати, всё равно дешевле, чем у shipchandler, получилось! - посмотрев на счёт, сказал второй помощник Забралов. Но мне уже хватило информации в тот день, тем более, что Акимов разлил «Белую Лошадь», как учили - на лёд и добавил в стакан немного кока колы!
(Продолжение следует)