Чужой среди чужих

Денис Шелбин
                1
   Мы сидели в обнимку на бревенчатой кровати в холодной, задымленной юрте и сильно жалели о том, что приехали. Нам было холодно и страшно. Сквозь войлочные стены было хорошо слышно, как воют шакалы и где-то вдалеке лают собаки. Нам растопил самодельную буржуйку, которая располагалась у входа, Самыйбек и уехал к себе домой, оставив одних в юрточном туристическом лагере «Алмалуу» (яблочный) на берегу озера Иссык-Куль (горячее озеро). Я постарался подкинуть в печь несколько кусков кизяка (сухой навоз коров и лошадей, его крупными плитами вырубают из стойла, а затем сушат летом на солнце, складывая пирамидкой так, чтобы между плитками продувал ветер) принесённых Самыйбеком в вёдрах, но кизяк не горел и даже не тлел, а сильно дымил и нам пришлось открыть дверь.
- Мне кажется, отсюда надо валить. – Я был очень недоволен и рассержен.
- Да я тоже так думаю, наверное, завтра же соберёмся и уедем. – Юля была напугана больше меня.
- Я не представляю, как здесь готовить, мыться, да и спать - кровать ходит ходуном. Хотя, с другой стороны, очень интересно победить это всё и научиться, уехать мы сможем всегда, а вот ещё раз приехать навряд ли выпадет шанс. Может всё-таки попробуем?
- Сейчас хочу только уехать. – Ответила Юля.
   Под утро мы всё же уснули, на кровати, в одежде и под целой кучей одеял, в холоде и чаду от печи. Когда проснулись, в юрте было темно и прохладно, а на улице ярко светило солнце и было жарко, несмотря на то, что была середина ноября. Днём хорошо, а ночью холодно и страшно. Утром мы узнали, что живём в лагере не одни, в юрте, которая, летом была столовой, расположилась Диля, женщина сорока с небольшим лет, она здесь вроде охранника и кормит пса Шарика.
- У вас сигарет не будет? – Спросила Диля, увидев меня.
- Будет. - Я протянул ей пачку синего Winston.
- Спасибо. Я бросаю курить, но не получается. Заходите в юрту, на печке чайник горячий и я картошки наварила.
   Мы зашли в юрту, она была огромного размера, посередине стояла буржуйка, а по краям вдоль круглых стен расположились невысокие столики и возле них тошоки (матрацы с национальным орнаментом), подушки, на одной из которых спал кот. На столике стоял поднос с целой кучей вареной в мундирах картошки и капуста по-корейски Чим-Чи.
- Садитесь, наливайте чай, а вы откуда приехали? – Спросила Диля.
- Из Бишкека. – Говорю.
- Аааа, а я подумала сначала вы иностранцы, ты на норвежца похож. – Диля хихикнула.
- Нет я местный, а Юля из Ташкента.
- Ясно, а вы сюда отдыхать или по делам?
- По делам. – Ответил я. - Юля английский язык преподавать местным будет в Боконбаево, тем, кто работает летом с иностранцами - гидам, кухработникам и водителям.
- А ты английский знаешь, да? – Спросила у Юли Диля.
- Да, я филолог. – Нехотя вступила в нашу беседу Юля.
- А скажи чё-нибудь по-английски. – попросила Диля, но Юля проигнорировала. Её постоянно просят поговорить по-английски, когда узнают, что она филолог, может, чтобы убедиться, что она не обманывает, а может просто, послушать речь на другом языке.
- А Вы здесь как оказались? – Перевёл разговор я в другое русло.
- Я ещё летом сюда приходила, хотела работать у них, а Женя, из Германии который, начал грузить меня тяжелой работой, посуду мыть и матрасы таскать, а они тяжелые. У меня сначала спина заболела, а потом нога, я перестала работать, и он меня прогнал. А Жилдыз взяла зимой лагерь охранять и Шарика кормить.
- Подскажите, а как Вы топите печь? У нас она дымила сильно всю ночь, и холодная была. – Спросил я.
- Ты, наверное, неправильно кизяк туда ложил. – Диля махнула рукой.
- Наверное, я не знаю, как правильно. – Я улыбнулся.
- Его надо по краям ложить, чтобы жар был в середине. – С важным видом сказала Диля.
- Понятно, а я его так накидал, как попало.
- А, когда разжигаешь, сначала выкладываешь его по краям, а потом один кусочек мочишь в солярке, под навесом канистра стоит, и кладёшь его в середину.
- Понял, спасибо, сегодня так и сделаю.
   Днём мы обследовали кухню, нашли электрическую плиту, посуду и унесли к себе в юрту, чтобы там готовить. Включили электрический тёплый пол и настелили на него матрасов, так, что у нас получилась большая тёплая кровать. Разгрузили машину, занесли рюкзаки с вещами, лыжи для скитура и ящики с консервацией, поставили лыжи у печки, как в песне «Домбайский вальс» Ю. Визбора, развесили шлемы по стенам, а банки с провизией, заготовленной ещё летом поставили в пристроенную к юрте сауну, в которой были складированы разные вещи. Вечером не с первой, конечно, попытки, но мне удалось разжечь огонь в печи. Вторая ночь была не такой ужасной, но всё же мысли всё бросить и уехать нас снова атаковали. С утра снова было солнечно и совсем не так уж и плохо. Занятия у Юли должны были начаться через неделю, так что у нас было время на то, чтобы обжиться. Оставался один насущный вопрос – это научиться топить баню, которая тоже была войлочной юртой. Здесь всё было намного сложнее, потому, что всё тепло улетучивалось через войлок и каменку надо было очень сильно раскалять.
   Я топил баню весь день, вода в баке закипела, но каменка не накалилась, мылись в холодной бане. Проблема с помывкой осталась не решенной. Ночью снова была война с печью в юрте, обжёг руки, но растопил печь и прогрел юрту. Ночью опять было страшно, выли шакалы и казалось, что они воют прямо возле юрты. Закрались сомнения, может не надо здесь жить. Под утро я проснулся от хруста возле юрты, снаружи, со стороны головы. Было очень страшно, сначала я лежал с замершим сердцем, потом дотянулся рукой до стенки и постучал по ней, снаружи раздалось недовольное сопение через нос, явно большого животного, хруст не прекратился, так с чувством страха, я снова уснул. Утром выяснилось, что коровы ночью проломили плетеный забор и щипали высохшую траву. Пришлось их выгонять и заделывать дыры в заборе, Шарик оказался совсем бестолковым псом. Мы гнали коров к дырам в заборе, а он просто лаял на них и гонял по всему лагерю, так мы целой гурьбой - я, Юля, Шарик и коровы носились по лагерю. Шарик лаял и вилял хвостом, я же кричал то на коров, то на Шарика, которого это всё очень сильно забавляло. Затем весь оставшийся день я чистил лагерь от навоза, потерянного перепуганными Шариком коровами. Так прошла первая неделя. В лагерь приехала большая группа туристов из Кореи, а мы на сутки освободили юрту, для их размещения.
               
                2
   Корейцев привезли автобусом, очень много, очень шумных, они с разноцветными чемоданчиками заполнили весь лагерь, кто-то осматривал, выбирая юрту для ночёвки, кто-то стоял и ел шоколадки, кричал ребёнок, пожилая женщина боялась и гнала от себя любвеобильного Шарика. Стало не по себе, за неделю мы успели одичать в полной изоляции от цивилизации и людей, общались только с Дилей и то сугубо по бытовым вопросам.
   Собрались мы ещё с утра, взяли лыжи, тёплые вещи, термоса, я позвонил своему приятелю Максату в город Каракол.
- Алло, Макс, привет. Как делища твои?
- Диса, салам-алейкум, отлично, как сам? Ты где сейчас? Когда приедешь?
- Я в Боконбаево, думаю, сегодня днём к тебе приехать.
- Давай, у меня «чудо» есть, подкатывайте ко мне в офис.
- Всё, давай, до скорого, мы уже выезжаем.
   Я повернул ключ зажигания, стартер крутил в холостую, машина не заводилась и аккумулятор сел. Я побежал к водителю автобуса, пока тот не уехал, «прикурить-то» он сможет, но въехать в ворота не получится, мало места для разворота, а моя машина в другом конце лагеря, и толкать её в гору. Ничего не вышло. Привезли Самыйбека пьяного, выгрузили посередине лагеря, привёз таксист, сделал вид, что не понимает меня и уехал, Самыйбек начал признаваться в любви всем, а особенно ко мне. Во всей этой суматохе я начал терять контроль над ситуацией, пьяный, любвеобильный Самыйбек, толпа растерянных корейцев, готовка на кухне и севший аккумулятор. Мне начало казаться, что мы отсюда уже не выберемся. Кундуз, сестра Жилдыз, которая готовила на кухне сказала, что приедет её муж на машине и «прикурит» аккумулятор, но, когда приедет не известно, у него день рождения сегодня и он пьёт. Началось тягостное ожидание…
   Наконец-то её муж приехал, загнал машину, кинули провода, но ничего не произошло, мы пытались зарядить аккумулятор около часа, с пьяным мужем Кундуз, с корейскими туристами и Самыйбеком. Я в конец отчаялся. Нурлан, так зовут мужа Кундуз, сказал, что к нему приедет друг на бусе Mercedes Sprinter и от него точно получится «прикурить». Началось снова тягостное ожидание, мы с Юлей закрылись от всех в машине и ждали. Приехал Sprinter, завели нашу машинку, я оставил двести сомов на бутылку водки Нурлану и его другу. Вечером мы выехали в город Каракол, где нас ждал Максат с «чудом», Юля по пути позвонила парню, у которого мы постоянно снимаем квартиру, сказала, что мы приедем поздно, ему это оказалось только на руку, он был в гостях и освобождался после полуночи. Слушали по пути Dire Straits, уже стемнело, справа от дороги были каньоны, периодически сменяющиеся маленькими деревушками с глиняными домами и плетёнными заборами, слева - берег озера, то подходил почти вплотную к дороге, то отбегал от неё оставляя пустынное пространство с мелкими кустарниками эфедры и, у самого берега, густо растущими зарослями облепихи. Над всем этим светила огромная половина луны, оранжевая, как гигантская долька мандарина. В такие моменты особо ощущаешь себя, что-то похожее на умиление и счастье подкатывает к горлу комом, и вот, ты уже не осознаёшь всей тяготы жизни, забылись передряги и не ясно, что впереди. Есть глиняные каньоны, озеро, кустарники, музыка и огромный кусок луны. С ресницы срывается слеза и сердце наполняется счастьем, хочется, что бы это не кончалось никогда…
- Алло Макс, мы приехали. Открывай. – Я позвонил, запарковав машину.
- Где вы?
- У твоих дверей в прокат. – Макс открыл дверь из помещения обдало дымом и теплом, была слышна музыка и голоса.
- Давай съездим за чудом, тут рядом, забрать надо.
- Поехали. – мы сели в машину и поехали по Караколу, в котором уже выпал снег и местами был гололёд на дорогах. – На горнолыжке выпал снег уже? Катались?
- Я вчера пошёл скитурить, снега мало, проталины, когда спускался камень поймал, кант выгнул и перевернулся сильно, пока не советую кататься.
- А на трассе накидали пушками? – Спросил я.
- Накидали только на детской, а сверху совсем снега нет, я по кулуару скитурил, там более или менее. Здесь направо. И вот, где машины стоят, свет горит, останови немного не доезжая. – Я остановил, Макс ушёл, через десять минут пришёл. – Поехали.
- Всё хорошо? – Спросил я.
- Отлично! На сегодня хватит. Вы у меня останетесь или квартиру снимете?
- Квартиру, хотим в душе помыться и в условиях переночевать. Устали в юрте.
- Вы вообще отморозки - зимой в юрте жить, нафиг надо. – Мы подъехали к прокату, я запарковался, заглушил мотор. Мы вошли в помещение, где нас ждали Рус (Пухлый) из Казахстана и Женя из Твери, они сидели на советском, продавленном диване смотрели фильм со старым Антонио Бандэрасом, перед ними стоял столик с нардами, бокалами и переполненной пепельницей. Вдоль стен стояли на стеллажах лыжи и сноуборды всевозможных марок, ростовок и форм, над ними на полках лежали шлема, так же на любой возраст, пол и вкус.
- Привет. Денис. Жена моя Юля. – Я представился, протягивая руку, как бы им обоим.
- Рус. – Протянул мне первым руку высокий, пухлый парень, отсюда и прозвище «Пухлый», в широких сноубордических штанах и толстовке фирмы Virus, на носу с горбинкой сидели очки в чёрной оправе.
- Женя. – Вторым встал Женя - парень из Твери, очень высокого роста и худого телосложения, с длинными волосами, собранными в хвостик на затылке, тоже в сноубордических штанах и толстовке с капюшоном с надписью Brooklyn. Максат начал забивать косяк пока мы знакомились, мы пошли к туалету, возле которого в маленькой комнатушке сушились прокатные ботинки, и курились косяки. После вернулись досматривать фильм про старого Антонио, который берёт осадой торговый центр, захваченный бандитами.
- Бандэрос вернулся, сейчас им каюк. – Сказал Женя
- Ага, сейчас полоски на лице нарисует и всё. Так всегда в боевиках, когда герой рисует полоски пальцами, в нём просыпается сила и начинается самое интересное. – Продолжил Рус. Но полосок Антонио так и не нарисовал. А торговый центр всё-таки разнёс, кого надо победил, кого надо спасти - спас. Посмотрели фильм, ещё раз дунули, перевалило за полночь, и Юля позвонила владельцу квартиры.
   Ехать было тяжело, сознание затуманилось и было страшно, нас встретил не менее обкуренный хозяин квартиры, мы пытались построить диалог, но ни у него, ни у меня не получалось задержаться на одной теме больше двух фраз. Наконец-то он уехал, я включил телевизор, висевший на стене, нашёл кино и оставил, Юля пошла в душ, следом я. Мы целую неделю не мылись в нормальных условиях - в тепле и под душем.
   Проснулись, как назло утром рано, выспаться не удалось. Ключи оставили в подъезде в электрическом щитке, машина завелась сразу и поехали искать аккумулятор. Нашли, купили Украинского производства, старый сдали. Я поставил аккумулятор, заехали к Максату, дунули, взяли кусочек гашиша с собой, покушали в кафе и поехали к себе в лагерь. Дорога была сухой и всё такой же красивой. Зимой на южном берегу Иссык-Куля, когда все деревья голые, а трава сухая, складывается ощущение безжизненной пустыни. До лагеря «Алмалуу» домчались быстро, нас встретил Шарик, кот и Диля. Вечером пришёл Ынтымак и накормил нас Казан Кебабом оставленным после корейцев. Барашка разделывают, маринуют, в казан кладут камни, раскаляют, на них сверху кладут мясо, накрывают тканью и тушат так четыре часа, мясо получается нежным и сочным. Ынтымак срезал с ножек мясо в тарелку, было очень вкусно. Он вырезал косточку из сустава и протянул мне.
- Альчик. – Сказал Ынтымак.
- Не, не надо, я не играю в альчики. – Я постарался отказаться от косточки.
- Не, альчик. – Ынтымак настойчиво сунул мне в руку кость. Я взял, так у меня появился первый альчик.
                3
   - Денис дай сигарету. – Я протянул открытую пачку, Диля вытянула двумя пальцами одну сигарету. – А как ты думаешь, Бог есть?
- Думаю есть.
- Я вот знаешь мусульманка, но жила как-то три месяца в православном женском монастыре в Кара-Балте, там матушка такая злая была, постоянно меня работой грузила, и я ушла от них. Меня положили в комнате с сумасшедшей, она так кричала сильно ночами. Потом её увезли и меня положили на её место, знаешь, мне так тяжело там было спать. Зачем вот она так сделала?
- Не знаю, не думаю, что это зачем-то было сделано. – Ответил.
- А мне кажется она специально так сделала, что бы я ушла. – Я ничего не ответил. Повисла короткая пауза. – Я вот в мечети одной была, там мне вообще не понравилось, меня как-то не приняли там сразу, а в Москве, когда я была, мне тоже идти некуда было, я в Ашраме жила месяц. Вообще, знаешь, я буддистка.
- Неожиданно, конечно. А мясо Вы не едите из убеждений каких-то? Я заметил, что Вы постное готовите. – Спросил я.
- Да я не ем животных, считаю, что их убивать нельзя. – Ответила Диля.
- Согласен, я тоже периодически возвращаюсь к вегетарианству, но сейчас ем мясо. А в Москве долго были? – Спросил я.
- Полгода, наверное, я там ни где не могла работать, меня недолюбливали, а потом арестовали и я сидела с украинками, знаешь, они злые такие, брезговали меня, хотя сами-то, знаешь, да, они вообще такие, совсем. Потом сюда вернулась. Ааа! Знаешь, у меня там история такая случилась, вот скажи мне, правда это или нет? – Я уже докурил и разбивал ломом плитки кизяка на четыре части, бьёшь посередине ломом, что есть мочи и он раскалывает либо сразу на четыре, либо сначала пополам, и приходится бить ещё, а бывает лом втыкается и тогда получается просто дырка, вообще меня это ужасно раздражало, я никак не мог отделаться от мысли, что это говно и мы с женой каждый вечер ковыряемся в этой куче. Я думал с отвращением о говне, а Диля нудила про свои приключения, которые не могла до конца объяснить. – Я, когда в Москве была в инстаграме подписалась на мужика одного, он в Москве живёт, понравился мне, он такой, знаешь, знаменитый, богатый, его там любят все. А ещё вот, я, когда была в городе другом, не помню, как называется, зашла в столовую, он в городе этом стадион построил. Мне, прикинь мужик в столовой говорит про него, что он стадион им построил, молодец такой. Вот скажи мне, зачем он мне это сказал? Мне кажется это всё не просто так, мне кажется мужик этот что-то намутил, он знает обо мне.
- Какой мужик? В столовой, который? – Спросил я.
- Нет, кавказец этот, он кавказец, который стадион построил, он вообще такой деловой, знаешь, весь из себя и зачем я ему такая, а? Вот скажи мне?
- Мне кажется это всё совпадение. - Я набрал два ведра говна, решил немного перекурить, отдохнуть и вовлёкся в беседу с Дилей.
- Неее, вообще знаешь, он обо мне точно знает, говорю тебе. Да тебе не понять, там ещё такое было, знаешь много всякого мне говорили о нём. Точно, говорю тебе он специально так сделал, чтобы понравится мне. – Я взял два ведра и понёс их к юрте, больше я не хотел слушать Дилю.
   После обеда мы поехали в Бокондаево смотреть помещение в котором Юля будет вести занятия по английскому языку. Кабинет находился на втором этаже дома культуры имени Ленина, такие по всей стране настроили в эпоху Советской власти. Напротив, широких, гранитных ступеней стоял большой, свежевыбеленный бюст Ленина. В кабинете со свежим ремонтом и новыми столами не было отопления, один обогреватель, но абсолютно без толку, на улице было теплее, когда светило солнце.
   Юля начала набирать группы, отдельно для водителей, отдельно для гидов и для работников лагеря, каждая группа со своей спецификой общения и подходом к ученикам. Потянулись серые будни. Просыпался я поздно, отвозил Юлю на занятия в посёлок, возвращался в лагерь, набирал кизяк, чистил печь, растапливал, забирал её после занятий и так каждый день с одним выходным. Лыжи пылились возле печи, снег не выпадал, было скучно, общение было только с Дилей, но мы его старались всячески избегать. С помывкой было трудно, я пытался протопить войлочную баню, но мыться приходилось в холоде.
   Жилдыз в один из вечеров позвала нас в гости на плов, мы после занятий, купили коробку печенья и приехали. Плов был вкусным, на этот раз сидели за столом в доме, где уютно и тепло, не хотелось возвращаться в холодную, круглую юрту. Беседовали о туристах, строили планы на лето. Мы привезли гостинцы Диле, конфеты и печенье, косточки Шарику.
   Меня разбудил в обед телефонный звонок, позвонил мой приятель Женя из Тамги, мы с ним познакомились в Чон-Кемине. Я был с туристами из Германии, а он ехал механиком с французской группой мотоциклистов.
- Денис, привет. Ты в «Алмалуу»?
- Привет, да. – Ответил я.
- Хочешь на рыбалку сходить? – Спросил Женя.
- Да, можно было бы. А когда?
- Сегодня вечером. На рыбалку же вечером ходят. – Женя засмеялся.
- Ну, давай, я Юлю отвезу на занятия и к тебе подъеду.
- Хорошо. До вечера.
   Я отвёз Юлю и поехал в Тамгу. На подъезде позвонил Жене.
- Алло Жень. Мне домой к тебе подъехать?
- Нет, я не дома, ты где сейчас?
- Возле поворота, где самолёт стоит.
- Сейчас езжай дальше, слева увидишь съезд к берегу, он не приметный такой. Потом по песчаной дороге поедешь и нас увидишь, мы на Портере застряли. – Я нашёл съезд, свернул и через пару километров увидел их на маленьком грузовичке. Мы зацепили трос, я их выдернул и поехал за ними по бездорожью в глубь зарослей облепихи. Когда остановились и я вышел из машины, то из зарослей раздавались выстрелы охотников, а вдалеке была видна машина службы экологии, борцов с браконьерами, тут я понял, куда ввязался.
- А это законно? – С недоверием спросил я.
- Конечно, нет. Не ссы, я тут всех знаю. – Ответил Женя и скрылся в зарослях.
- Ага. – Я закрыл машину и пошёл по тропе за Женей в глубь зарослей, Женя по пути поздоровался с двумя взмыленными охотниками с ружьями. Вышли на крутой каменистый берег, и Женя со своим приятелем начал разгребать кушири, откидывая ветки. Появилась вырубленная в зарослях тропа, которая вывела нас на полянку с алюминиевой лодкой, очагом и скамейкой. Мои подозрения оправдались, дальше я в этом участвовать не хотел.
- Жень, а долго мы пробудем в воде? – Спросил я.
- Пока сети не проверим. До заката надо управиться, потом рыбу не увидим.
- Слушай, мне Юлю забрать надо с занятий, уже через час. Мне кажется, я не успею.
- Не успеешь, это точно. А зачем приехал тогда?
- Так я ведь не знал, что мы заплывать будем, я думал просто рыбалка с удочками.
- Не, брат, я так не рыбачу, это же хлеб мой. Слушай, я тебе солому пробил, но дома оставил, на дело брать не стал. Думал, мы потом вместе заедем ко мне, и ты заберёшь.
- Я уже понял, что это не для утехи рыбалка. Слушай, я могу Юлю забрать, и мы к тебе заскочим вечером.
- Ну давай, на созвоне тогда. – Женя с приятелем спустили на воду лодку, забрались в неё и принялись грести. Я немного ещё постоял, посмотрел им вслед и пошёл к машине.
   Вечером мы с Юлей заехали к Жене домой, взяли свёрток с соломой, вяленого сига и поехали к себе в юрту.
                4
   С утра мы расчистили сауну, пристроенную к нашей юрте, вытащили оттуда консервацию, заготовленную поварихой лагеря Аидой для Жени, и убрали под кровать. Вытащили свои вещи, банки распределил по юрте, по шкафчикам. Нашли под пологом инструмент, я отобрал самое необходимое по хозяйству: пилу, топор, молоток, плоскогубцы, а остальное отнёс в контейнер, где хранились одеяла, вёдра, посуда и прочая утварь. Принёс флягу из юрты-бани, установил на каменку, вместо бака, так-как его не было, набрал воды. Отвёз Юлю на занятия, а по возвращении растопил сауну, всё так же кизяком, каменка прогрелась хорошо, вода согрелась во фляге, и я довольный поехал встречать Юлю после уроков. Взяли пива. Ночью напарились, намылись, так наша проблема номер один решилась.
   На следующий вечер решили выпить вина, взяли бутылочку красного, я взял ещё пиво. Когда приехали нас пригласила Диля в юрту-столовую, и мы предложили ей выпить вместе с нами. После пол стакана вина, её понесло совсем сильно, она всё время спутанно пыталась рассказать про кавказца:
- Меня, знаете, вчера ночью душил Албарс. Я во сне начала задыхаться, прям почувствовала, что на грудь кто-то давит, аж вдохнуть не получается. Знаете, да, кто такой Албарс?
- Нет. – Говорю.
- Это дух такой, шайтан. Знаешь, он здесь есть, точно говорю вам, меня душил вот этой ночью. Я, когда проснулась, чувствую давит на грудь кто-то. Прям почувствовала, глаза резко открыла, а он исчез.
- И что, это не в первый раз у Вас такое? – Спросил я.
- Не, не в первый. Я говорю тебе он душил меня. – Пить в такой компании не хотелось, и мы аккуратно ушли к себе, якобы ужин готовить и спать.
- Юля! – Донёсся голос с улицы. – Юля! – Юлю звала Диля. Юля вышла и долго не возвращалась, я вышел следом.
- О, Денис, смотри. Вот скажи мне, что это значит? – Она подошла ко мне с телефоном и показала видео кавказца, на котором он за столом с друзьями, поднимает рюмку и говорит: «салам-алейкум, братья мои». – Смотри. Откуда он знает, что я пила сегодня? Это он мне говорит, специально, зачем бы ему ещё говорить: «Салам –Алейкум», это точно мне, говорю тебе. Вот откуда он знает, а?
- Да не знает он ничего, Диля. Просто мужик пьёт с друзьями. – Я раздражённым тоном ответил
- Ага, это ты так считаешь! А я говорю тебе, здесь, что-то не чистое. Это не совпадение, какое-то. А ты думаешь совпадение?
- Конечно совпадение. – Я забрал Юлю, и мы ушли к себе, пожелав Диле спокойной ночи.
   На следующий день Диля с утра готовила юрту к приезду туриста из США. Вечером, пока мы были на занятиях (я остался с Юлей, иногда я сидел в кабинете и скачивал фильмы посмотреть на вечер), привезли туриста, разместили, накормили и оставили с Дилей, приехав мы застали парня, перепуганного в юрте-столовой, с Дилей, которая совала ему гитару и просила сыграть.
- О, Юля скажи ему, пусть споёт что-нибудь. – Увидев нас попросила Диля.
- Он не умеет играть на гитаре. – Поговорив с парнем Юля ответила.
- Он врёт, он говорил, что играл на басе в группе, у себя там, в Америке. Слушай, а спроси его, ему философия нравится? –Конечно этого переводить и говорить никто не стал. Диля ещё долго бы придумывала всякие неожиданные вопросы, если бы не приехал Бекзат, парень живший по соседству, под горой, он к нам приезжал в лагерь воду набирать, а тут прознал, что турист приехал и примчался поглазеть. Он схватил гитару, начал брякать по не ней, не зажимая никаких аккордов и орать песню на киргизском языке, потом бросил гитару, начал танцевать. Ухватился за подпорку в середине юрты, поддерживающую тундук (круглое деревянное изделие, посередине купола, предназначенное для отвода дыма) и обломил её, если бы она не сломалась он бы начал танцевать стриптиз, наверное. Потом так же неожиданно исчез, как и появился, оставив американца, совсем растерянным и напуганным. Мы немного посидели, побеседовали с ним, узнали, что он путешествует уже месяц, был на Байкале, в Казахстане. Узнали, что его спонсирует университет, в котором он учится. Разошлись спать.
- Юля. – Позвала Диля с улицы. – Знаешь, у нашего друга мышь в юрте. «Маусь» мышь ведь, да? – Мы вышли, Диля стояла с горящими глазами.
- Да, мышь. - Мы пошли к нему в юрту. Он сидел на кровати в растерянности. Дали ему кота на ночь, я подкинул кизяка в печь, и мы ушли спать. На следующий день он нас покинул.
   Вечером Жилдыз позвала нас на ужин, мы с удовольствием приехали, как обычно взяли печенье. Но на этот раз нас ждал сюрприз.
- А, это вы, дорогие мои. – Вышел из спальни Самыйбек заспанный и с перепоя. Сел за стол. – сегодня пятница и я прочитаю намаз перед едой, у нас так принято. Так, что извините. – Отрыгнув перегаром он начал молиться. Затем сноха Жилдыз принесла блюдо с кишками и жирный бульон в кисушках. И принялась срезать мясо с бараньей шеи.
- Это гульчатай называется, кушайте, я сама готовила. – Сказала Жилдыз и поставила на стол блюдо с квадратными, плоскими, варёными кусочками теста. Аппетит пропал, всё это выглядело не вкусно и пахло не приятно, но деваться было некуда, пришлось впихивать в себя. – У нас обычай такой есть, мать должна с бараньей шеи мясо сама срезать и съесть, а этот, как сказать, хребет, кости вот эти, повесить над кроваткой, что бы у ребёнка шея была крепкая и он головку держал. Ну, как вы живёте? Нормально всё?
- Да нормально, только печь замучила. – Ответил я.
- Вот так наши предки жили, и вы теперь живёте, я тоже выросла в юрте с бабушкой и дедушкой. – Сказала Жилдыз, а я подумал, но промолчал: «Ваши предки, а наши в домах жили и вас научили их строить».
   Мы молча давились кишками и запивали жирным бульоном. На этот раз было совсем неуютно и не комфортно, хотелось скорее в юрту-дом. Мы полуголодные с неприятным ощущением в животах уехали к себе, ехали молча, переваривая еду и всё произошедшее под блюзы Beth Hart.
- Юля! – позвала Диля, как всегда возле юрты. Мы вышли она стояла с телефоном. – Смотрите. – Она показала фотографию своего кавказца с котом на руках. – Представляете, я сидела сейчас, гладила кота, а он выложил фотографию, как он тоже кота гладит. Говорю, это не совпадение, – нам нечего было ей ответить, мы пожелали приятных снов и ушли к себе.
                5
   Машину начало тянуть в право. Я привёз Юлю на занятия, поставил машину на ровную площадку, заметил, как она накренилась на правый бок, заглянул под неё и увидел, что передний «солдатик» с левой стороны оторвало. Надо было ехать в Каракол, за «солдатиком», дождались выходных. Поехали. Дорога была нелегкой, выехали в ночь, машину тянуло, а на подъезде к Караколу спустился густой туман. У обочины паслись лошади в кустах и их почти не было видно, я прицепился за едущей впереди машиной, чтобы не терять ориентир. На дорогу выскочила лошадь, перелетела через машину лапами кверху, плюхнулась позади. Машина ушла в кювет, я объехал уже вскочившую лошадь и остановился возле красного Wolksvagen Golf. Левая сторона машины была замята и вытекала вода, фара разбита, я вышел из машины.
- Всё в порядке, все целы? – Спросил я.
- Да, цел. – ответил молодой парень. – Об руль ударился, но не сильно. Что теперь делать?
- Машину делать. – Ответил я. Лошадь, как ни в чём не бывало обгрызала сухие кусты.
- А кто виноват? Я или хозяин лошади? – Спросил меня водитель машины.
- Хозяин лошади, но его ты не найдёшь. Дотянуть до города? – Предложил я.
- Нет. Я позвоню брату сейчас, я почти приехал, мне в следующий посёлок. Спасибо, что остановились.
- Пожалуйста. Удачи. – Я залез в кабину, включил Led Zeppelin «Immigration Song» и мы поехали дальше, потеряв свой ориентир в ночи и тумане.
- Алло, Максат. Привет. Открывай.
- Вы где?
- У дверей в прокат. – Максат открыл дверь. Как всегда, накурено, тепло и полно народу. Рус и Женя показывали Максату проект кофейни, которую Максат с осени начинает строить. Облокотившись на прилавок стоял парень, маленького роста и забивал косяк, он поздоровался, но не представился. На диване сидел Джона, инструктор-сноубордист из Швейцарии, мы с ним познакомились в прошлом году на втором курсе Winter Sport, мы с ним сыграли партию в нарды, я обыграл его. Раскурили косяк в комнатке с ботинками, не представившийся парень ушёл, Женя, Рус и Максат продолжили обсуждение проекта, а Джона начал нас уговаривать участвовать в этом году в проекте Winter Sport.
- Джона, мы очень хотим, но у нас не получится вырваться на целую неделю. Юля преподаёт и оставить курс никак нельзя.
- Поймите, мы готовились целый год, прилетели в Киргизию, рассчитывали, что вы продолжите участие.
- Мы тоже хотим, но никак не можем. Извини.
- Это не хорошо, вы нас сильно подвели. – Не на шутку расстроился накуренный Джона. – Может вы всё-таки найдёте время? – Не унимался он никак. У них были виды на нас, в прошлом году на курсе, они приглашали нас в Швейцарию на работу и уговаривали к сотрудничеству в Киргизии. Но связывать свою жизнь с лыжным спортом и с этим проектом не хотелось. В итоге он сделал вид, что разобиделся, постарался поговорить с Максатом, который плохо говорит по-английски и ушёл. Мы повникали в проект кофейни, проводили Руса с Женей и легли спать. Мы с Юлей на диванчике в спальниках, а Максат за прилавком на раскладушке.
   Проснулись рано, не выспались. Максат забивал косяк.
- Надо пышечку с утра и поесть пойти. – Сказал Максат.
- Не мы от пышечки воздержимся, а вот поесть хочется. – Максат пыхнул, мы поели в кафе и поехали менять «солдатик». Колесили пол дня по Караколу, нашли, поменяли. Пообедали вместе с Максатом, узнали дорогу до лагеря Hippohae и поехали искать их.
   Свернули с трассы на грунтовую дорогу, ведущую к берегу Иссык-Куля, проехали посёлок Липенка, военную Российскую базу и нашли маленький лагерь в зарослях облепихи с контейнерами, оборудованными под жильё, и индейскими типпи для расположения отдыхающих. Нас встретили собаки и Игорёк. Загнали машину, прошли на кухню. Игорёк и Пан жили зимой в лагере, летом работали - Игорёк поваром, а Пан проводил сеансы трансёрфинга сознания. Уселись за маленький стол, Игорёк достал чайную доску, чайничек, чашечки и мы начали с Тегуань-Иня, Улунга перешли на Дахунпао, а закончили Пуэром. Уже стемнело и после чая ехать не было сил, остались в лагере, Игорёк лёг спать, а мы с Паном уселись под навесом и раскурили водный, периодически покуривая Липенскую махорку, завёрнутую в газетку.
- Так вы сейчас тоже на Иссык-Куле живёте? – Спросил Пан.
- Да, в лагере «Алмалуу», в юрте. Можно сказать, соседи на одном побережье. – Я улыбнулся.
- Хорошо здесь, умиротворение, тишина. Мысли останавливаются. – Пробормотал Пан.
- У нас умиротворения нет, активное общение с местными, быт, да ещё с нами в лагере живёт невменяемая женщина. – Я рассказал ему о Дилином кавказце и про Албарса.
- У неё паранойя, будьте осторожны, не вовлекайтесь в её мысли. И не давайте ей спиртное, это может спровоцировать ухудшения. Поэтому она и к Албарсу расположена так. Вы ничего не видели?
- В «Алмалуу» нет. Там спокойно, только шакалы воют. – Ответил я.
- А вообще сталкивался с Албарсом? – Допытывался Пан.
- Возможно и сталкивался, но я не уверен, что это был Албарс.
- Албарс – это дух места, он не всегда бывает добрым, но редко, когда может навредить человеку. Вашей соседке может, вам - нет. – Мы раскурили ещё…
- Слушай. Вот такая история случилась в моей жизни. Моя бабушка была пчеловодом и стояла здесь неподалёку с пасекой, в посёлке Дорхан, на берегу Иссык-Куля, очень нелюдимое место. Когда мне было четырнадцать лет, я с другом приехал на недельку, отдохнуть и помочь. Жили в палатке и слышали ночью стуки издалека, как будто камни в реке перекатываются и низкое горловое пение иногда доносилось. Спросили у бабушки, она рассказала, что Мастэк, местный зажиточный скотовод, нанял пастуха из села, а тот оказался шаманом и совершает обряды иногда, ночами у «святого» дерева, которое местные почитают, за то, что в него попала молния, испепелило дотла, а оно зацвело. Мастек теперь не может от него отделаться, боится, а житья никому нет. Мы пошли днём к дереву, вокруг него был выложен большой круг из камней и с одной стороны камни отвалены, как бы вход, стояли обрезанные пластиковые бутылки с жидкостью без цвета и запаха, расковыряли там всё и унесли колотушку, резную палочку. Рассказали бабушке, она нас отругала, и мы выбросили колотушку. Этой ночью опять услышали стуки и стало, как-то очень жутко, захотелось в туалет, я вышел из палатки и увидел вдали возвышающуюся над камышами, огромного размера, метра три фигуру похожую на человека. Заскочил в палатку, а там перепуганный Руслан (так звали моего друга) крестится сидит, он увидел в форточку тоже самое, палатка была брезентовая, советская и в них делали форточки с москитной сеткой. В туалет хотелось сильно, а страшно было неимоверно, я собрался с силами и вышел, стою, смотрю на фигуру, она не шевелится, думаю может под луной, что-то мерещится, пугало возле поля стоит, как оно вдруг двинется вниз по холму в сторону дерева плавно так, будто летит. На следующий день мы уехали…
- Похоже на Албарса, но может это дух какой-то. Видишь, шаман заходит в круг, шаманит, вызывает духа, а вместе с ним приходят и другие, но в круг может войти только один, которого он вызывает, а остальные по окрестности бродят. А шаманов здесь да, очень много в каждом посёлке и не один. – Рассуждая о произошедшем, Пан, раскуривал трубку.
- Так это не всё, через два года приехал с другим другом, Димой, я рассказывал ему об этом, но он не верил. Жили в палатке, но другой, клеёнчатой, китайской, поставили её под навесом, потому, что протекала, а навес брезентовый, натянут между двух домиков пчеловодных, из фанеры делаются, один под спальню с кроватями, другой под кухню: плита, столик там и медогонка в углу. Слышали каждую ночь, как шаманит, но к дереву не ходили больше, хоть Дима и хотел. А в ночь перед отъездом, пожгли костёр с пасечниками, пожарили шашлык, и пошли в домик-кухню, чай пить. Слышим, шаманит, внимания не обращаем, болтаем о том, о сём, и тут в углу, что-то заскреблось. Ну, думаем, кошка, наверное, не придали значения, начало скрестись в противоположном углу, а потом по всем стенам, крыше. Домик затрясся, посуда повалилась с полок. Сижу, оторопел, чувствую волосы дыбом стоят, пошевелиться не могу, сказать не могу ничего, смотрю на Димона и он не шевелится, мычит только и в туалет хочется, прям, как тогда. Не знаю сколько это продолжалось, но утихло резко, оцепенение прошло, и мы выскочили наружу, терпеть было невозможно. Сделали дело своё, поворачиваюсь, смотрю, а домик весь ободранный, фанера лоскутами висит, краска оцарапана и толь с крыши свисает разодранная. Я расхрабрился, пошёл осмотреться на щепки на земле, захожу за домик, поднимаю глаза, а там оно, прям передо мной, огромное, белое без лица, просто фигура. Дима говорит я прям подлетел с воплем и влетел в домик, он увидел, как оно сплыло с холма в сторону дерева. Просидели молча, не выходя пока не взошло солнце.
- Если это два раза было в этом месте, то скорее всего это Албарс, дух этого места. Обычно он мало кому показывается, особенно два раза. – Пан раскурил водный.
- Вот такая петрушка. – Говорю. – А в этом году с Юлей, знаешь на водопаде втором, большом в ущелье Барскаун, вообще жуткая история приключилась. Мы приехали с друзьями туда, с Артёмом и женой его Аллой, пошли на водопад верхний, а они на нижний, Алла не спортивная девушка, полная, ходить ей по горам тяжело. Поднялись по лесу, вышли к водопаду, слышим, зовут нас, начали по сторонам оглядываться и видим: над водопадом, на скалах стоит Артём с Аллой, кричат и машут нам, идите, мол, сюда. Река там очень бурная, мы искали где перейти, но так и не нашли, побоялись лезть, а те зовут нас, не успокаиваются. Мы бросили эту идею и побежали вниз к машине. Приходим, а там Алла с Артёмом сидят чай пьют, я говорю: - «Вы когда успели спуститься?», а Артём отвечает: - «Мы не дошли до нижнего водопада и вот сидим, чай пьём». Мы им рассказали, что слышали и видели их выше нас, на скалах, что они звали нас. Но их там не было.
- Интересно, почему это тебе так много показывается Албарсов. -  Задумался Пан и раскурил самокрутку. – Может, ты и есть Албарс.
- Как это возможно? – Я взял самокрутку у Пана.
- Ты их видишь, и они тебе ничего не делают, значит, ты сам из них. Ты не думал, что там, где ты находишься, появляются Албарсы? И сейчас Дилю душит Албарс.
- Чушь какая-то. Я что ли душу её? – Я потушил самокрутку.
- Может и ты. – Усмехнулся Пан. – Когда ты спишь, просыпается Албарс. А может они тебя принимают за своего, но точно, говорю тебе, это связано с тобой. И люди возле тебя которые, тоже видят Албарсов, и Руслан, и Дима, Юля, а Дилю вообще душит. Албарсы везде есть, где место силы, а здесь очень много мест силы.
   На этом мы разошлись спать, спали в контейнере, спалось хорошо, проснулись рано, попили чай и поехали к себе в лагерь. Довезли до автовокзала девушку Игорька, она ехала всю дорогу молча. Когда прощались она сложила ладони вместе и прислонила ко лбу, затем к груди и поклонилась.
- Теперь я сама. – Сказала она, повернулась и пошла.

Иллюстрация: Юлия Юдина