На нашем курсе была студентка, высокая, стройная, по-тургеневски печальная и задумчивая, умная. С длинной черной косой. Мы с приятелем заметили ее в колхозе, когда в сентябре урожай собирали. Жили в пионерском лагере, и в клубе наша тургеневская барышня по вечерам играла на пианино – разные пьески. А мы млели.
К нам с приятелем она благоволила. Мы часто втроем гуляли по городу, болтали и смеялись. Барышня решила нас окультурить: водила по музеям и выставкам. Мы с внимательными рожами слушали. Но так долго продолжаться никак не могло: должна же она кого-то из нас выбрать! И тогда мы пошли на хитрость – упросили ее научить нас играть на пианино.
Сказано – сделано. После лекций стали оставаться в институте, чтобы в актовом зале постигать азы музыкальной грамоты. Конечно, пианино ни мне, ни приятелю было неинтересно. Но мы очень старались. И на каждом уроке пожирали глазами нашу красивую учительницу. А она, казалось, ничего не замечала – общалась с нами ровно, никого не выделяя: каждый получал свою порцию ее симпатии.
Так продолжалось примерно месяца два, пока не случилась катастрофа. Как-то лоб в лоб я столкнулся с нашей пассией на проспекте Ленина. Случайно. Она шла под ручку с парнем. И я сразу догадался, что это ни сват, ни брат, а, как сейчас говорят, бойфренд. Приятель мне не поверил. Он решил, что я просто усыпляю его бдительность. Тогда я предложил ему самому понаблюдать-последить. Дурачки: надо было просто и ясно спросить ее. Убежден, что она не стала бы кривить душой.
Примерно через неделю и приятель убедился, что фортуна отвернулась: девушку увели. И музыкальные уроки прекратились сразу – в одно мгновение. И с приятелем мы почему-то раздружились. Встречаясь в коридорах, кивали друг другу головами. И всё.
Я погрустил недолго: успокоил себя тем, что печальный опыт – тоже опыт.