Безвозвратная утрата
Бабушка по настоянию сына Михаила снова вернулась к нему жить, но уже поехала на постоянное место жительства.
Хату свою закрыла, приказала соседям присматривать, надеясь, что кто ни будь из внуков придет туда жить.
Снова занялась хлопотать по хозяйству, высвободив невестку от утреннего ухода за животными и птицей.
Все пошло своим чередом.
Настали холода, в бригаде у Михаила стало меньше работы и он, предложил Антонине с младшим сыном съездить к его старшей сестре Пелагее, в соседнюю станицу на денек.
Старший сын к тому времени поступил учиться в институт.
Бабушка, оставшись одна, растопила печь, поставила в чугуне картошку для поросят, потом для себя потомила тыкву, подложила еще дров и пошла управляться по хозяйству на улицу.
Было холодно, дул Северный ветер.
Накормив птицу бабушка вернулась в хату.
Заглянула в печь разгребла кочергой жар по сторонам, подождала, пока по-темнеет зола, а затем прикрыла заслонкой трубу.
Забравшись на печь она уснула, как оказалось, вечным сном.
Михаил с семьей вернулся на следующий день к обеду.
Подергал дверь, она была закрыта с внутренней стороны, постучал, в ответ тишина.
Поискал чем открыть, нашел стальку, сделал из нее крючок и, подцепив задвижку открыл дверь.
Бабушка лежала на печи, первое впечатление было, что она спит, но лицо ее было белым.
Михаил прикоснулся к ней, а она застывшая.
Окликнул Антонину, позвали соседей, вызвали с больницы врача.
Он сделал заключение: Погибла от угарного газа, по-видимому, погибшая рано закрыла заслонку в трубе, а в печи под золой оставался жар.
Печь была настолько горячей, что у бабушки был поврежден бок.
Смерть у нее была ужасной, до сих пор, при воспоминании о случившемся, у меня щемит сердце.
Мне не сказали о гибели бабушки, отец запретил говорить, боясь, что меня хватит удар, так как бабушка была для меня всем, и без нее я не мыслила жизни.
По весне я стала просить, поехать к бабушке, но вместо этого отец отвез меня к родственникам, они перед этим свою единственную дочь Лидию, выдали замуж, и им якобы, было одним скучно в доме.
Я пробыла у них все лето, из разговора взрослых я поняла, что у них буду оставаться до школы.
Но меня это не устраивало, я хотела увидеть бабушку.
В очередной приезд отца, я сказала, что если он не отвезет меня на встречу с бабушкой, то я сбегу.
Вот тогда отец и сказал мне, что моей бабушки больше нет.
Рассказал, как она погибла.
-Зачем дядька Мишка взял к себе мою бабушку,- кричала я, отцу,- чтобы она умерла?!
- Он в ее гибели не виноват,- убеждал меня отец.
С той минуты и на всю оставшуюся жизнь, я возненавидела своего дядю.
Считала его худшим из всех детей моей бабушки.
И он мне платил тем же.
У нас с ним была не объявленная война, между взрослым человеком и ребенком.
Отец после сообщения о смерти бабушки привез меня домой.
Я взяла в руки заветную шкатулку, вынула из нее бабушкин цветок и фотографию: это все, что теперь мне осталось от моей бабушки.
Нет!
Еще знания, которые бабушка в течение трех лет вкладывала в мое сознание.
Учила помогать людям.
Я ни стала ни знахаркой, не врачом потому, что человек, занимающийся лечением других, не принадлежит себе, своей семье, в этом я убедилась находясь рядом с бабушкой.
И только в самых крайних случаях, когда я видела, что человеку ждать помощи неоткуда, или придет она слишком поздно, я спешила на помощь людям применяя на практике все то, чему учила меня моя бабушка, Евдокия.