Глава десятая
Идя обратной дорогой, Степан думал: "Куда же подевались братья Кима? Неужели кружат рядом? Нужно быть настороже!»
Остановившись у ручья, где видел след олочей* на глине, он скомандовал Найде: «След!». Пошли вдоль русла. Шли осторожно, боясь западни и ловушек.
Опасения Степана были не напрасными: впереди, поперек тропы, блестела в капельках росы толстая леса. «А вот и ловушка - самострел» — подумал охотник. Он осторожно подошел и внимательно осмотрел приспособление — ничего хитрого: лук, стрела, сторожок и леска.
Разрядив самодельное оружие, так же осторожно пошли дальше по еле заметной тропе. Найда остановилась, и, глядя на землю, коротко тявкнула.
— Что тут, моя хорошая? — тихо спросил Степан.
Взяв длинную палку, разворошил прошлогодние листья и хвою. Под ними была решетка из тонких прутьев, закрывающая ловчую яму. На дне ямы ощетинились остро затёсанные колья, остриями вверх. «На кого же вы здесь охотились? — подумал Степан, — следов лося нету, кабаны возятся за перевалом и сюда не заходят, значит, на человека?»
Насторожившись еще больше, охотник пригнулся и ушел в сторону от тропы. Прячась за камнями, пошёл параллельно. И опять Степана спасло предчувствие, выработанное годами жизни в тайге: он понял, что за ними следят.
Спрятавшись за валун, он стал медленно, по полметра, осматривать местность впереди. Стояла тишина. Лишь изредка было слышно, как в кронах кедров прыгают белки, да стук шишек, оброненных ими.
Подлетела сорока, усевшись на сучок старой лиственницы, покрутила головой, подергала хвостом, и спланировала на небольшую полянку. Степан не сводил с неё глаз: «Что же ты там нашла?» Сорока, что-то подолбив клювом, неожиданно суматошно застрекотала, взлетев, скрылась в ветвях кедра. На склоне ручья шевельнулась веточка… «Вот вы где прячетесь! — с облегчением подумал Степан, — теперь у вас выхода отсюда нет».
— Эй, узкоглазики! — крикнул он, — выходите, стрелять не буду. Ваш Ким погиб. Его задрал волк.
— Врешь, Степана! — послышался слабый, незнакомый голос, — Ким убил бы волка!
— Вылезай из норы, выбрасывай, оружие и нож, и пойдем, покажу тело! — крикнул в ответ охотник.
Через некоторое время раздвинулись кусты, закрывающие вход в подземное убежище корейцев, и на полянку со стоном выполз один из них.
— Где второй? — спросил Степан, не отводя стволов от корейца.
— Нет никого, я один. Брат ушел в город неделю назад, и взял с собой оружие. У меня только нож, — таким же слабым голосом проговорил кореец, — помоги мне, умираю!
Степан осторожно, не сводя глаз с недруга, подошел ближе. В нос ударил тяжелый запах давно немытого тела, испражнений и гниющей плоти. Найда подошла, нюхнув омерзительный запах, чихнула и отошла в сторону.
— Что с тобой? — видя беспомощное состояние корейца, спросил охотник.
— Ты виноват! — ответил он, — завел нас в курумники, я упал с камня и сломал ногу, — на чистом русском языке сказал преследователь.
— Брат ушел в город за лекарством, и до сих пор его нет.
— Какое лекарство?! Тебя надо тащить в больницу, — волнуясь, сказал Степан.
Ну-ка, покажи ногу.
Кореец со стоном повернулся, показав грязной рукой на безобразно раздутую ниже колена ногу, в старой запекшейся крови. Преодолевая брезгливость, Степан разрезал штанину и отшатнулся: вся нога выше колена была красно-фиолетового цвета. Ниже колена торчали обломки костей, окруженные гниющим мясом.
— Гангрена у тебя. В больницу надо, ногу отнимать, иначе сдохнешь! — ответил корейцу Степан. - Я тебя не потащу пятнадцать верст по тайге. Схожу за помощью, а ты заползай обратно в свое логово.
— Степка, Степка, спаси! — горячечно зачастил раненый. - Желтый дьявол есть, все отдам! Машина в городе есть, квартира есть — все бери!
— Что за дьявол? Золото, что ли? — спросил охотник, поняв, чем занимались здесь летом корейцы, и почему захотели его убить, — где твой дьявол?
— Там, Степка, там. В углу, под камнем, — показал рукой на схрон, кореец, и, уронив голову, потерял сознание.
«Плохо дело… — подумал охотник, — не поможет ему уже никто, едва ли протянет сутки».
Сняв рюкзак, Степан прополз в узкий лаз схрона. Внутри было довольно просторно. Посередине стояла тренога с казаном для приготовления пищи, лежали лопаты, кувалда, пила и промывочные лотки. Природа поставила «домиком» две огромные каменные плиты. Дальний конец заканчивался большим валуном. Сверху все закрывал слой глины и опавших хвоинок.
Найти такое убежище без собаки было невозможно. В углу схрона Степан увидел камень, отвалил его: в углублении лежал довольно большой кожаный мешок с чем-то тяжелым. Задыхаясь от смрада, вынес поклажу на воздух. Отдышавшись, посмотрел на корейца. Тот лежал закрыв глаза, и, слабо постанывая, бормотал в бреду, что-то на корейском.
Развязал мешок, посмотрел: песок и горошины неправильной формы. «Килограмм, точно будет, — подумал Степан, прикидывая на руке вес мешочка. Но что делать с корейцем? Надо привести его в сознание, расспросить, где они мыли золото».
Он подошел к ручью, зачерпнул в кружку воды, и полил на лицо больного. Тот, застонав, открыл мутные, ничего не видящие от страдания глаза, и снова зачастил: "Степана, Степана, спаси меня!"
— Где мыли золото? — спросил Степан, — скажешь, — спасу.
— По ручью вверх. В километре отсюда, — пояснил кореец, — иди, и увидишь, где мы копали. Спаси меня!
Степан затащил корейца внутрь схрона, сел на камень у входа и стал думать что делать? В голове зароились мысли: «Если продать золото в городе скупщикам, можно отгрохать дом, купить «Москвич», а не мотоцикл. Одеться, помочь детям, жившим в городе. С другой стороны, потом начнут допытываться: где взял, да еще свяжут с гибелью корейцев. Тогда вообще труба! Нет уж, все отдам милиции, и расскажу честно, что здесь случилось, — решил он. Закинув рюкзак на плечи, Степан быстрым шагом отправился в село.
Пришли с Найдой почти на закате, и сразу пошел к председателю правления охотартели, обсказав всё, как было. Председатель позвонил в райцентр в милицию. Там ответили, что участковый уехал в другую сторону, и вернется только завтра к утру.
— Что с корейцем? До утра не дотянет? — с беспокойством спросил председатель.
— Едва ли, — покачав головой, ответил Степан. - Я оставил ему полведра воды, да полкаравая хлеба. Но едва ли он поест — горячка…
— Ладно, Степ, не вини себя ни в чем. Завтра приедет участковый, пойдем в тайгу и во всем разберемся.
Степан ушел домой в тревоге. Из головы не выходил прошедший день. «Все ли я сделал правильно? Виноват в смерти Кима и возможной гибели второго корейца, или нет?» — крутились мысли. Всю ночь проворочался с боку на бок, тревожа Марию. Утром, чуть свет, соскочил и побежал в правление.
Возле него уже толпились мужики и бабы, проводившие коров и услышавшие о случившемся. Не отвечая на галдеж вопросов, взбежал по ступеням крылечка, зашел в контору. За столом сидел председатель, участковый, и какой-то незнакомый мужик в гражданском.
Председатель представил его, как следователя районной прокуратуры. Степан присел на стул и спросил, когда выйдем в тайгу. Следователь с минуту внимательно разглядывал его немигающим взглядом, казалось, проникающим до дна души.
— Скажи-ка, Степан Ильич, а ты не нафантазировал на счет того, что волк загрыз Кима? Поди, сам его убил из-за золота, а потом струхнул и решил отвести подозрение, — неожиданно выдал следак.
Степан от неожиданности потерял дар речи. Покраснел, как рак, беспомощно разевая рот…
— Ты чо, мелешь, малохольный! А ну, пошли в тайгу! Я тебя носом натыкаю, покажу, как было! — подскочив, завелся Степан, — ишь ты, придумал! Да если бы мне нужно было золото, я бы промолчал про случившееся! Фантазер!
— Тихо, Степ, тихо! — успокоил его председатель. - Сейчас дождемся врача и выйдем на место.
Небольшой отряд из представителей власти: врача и председателя правления охотобщества, кое-как, собравшись, наконец-то вышел в тайгу.
Следователь, ещё крепкий и не старый на вид мужик, на деле оказался хлюпиком: всю дорогу ныл, что не взяли для него накомарника, и что он не сделал прививку от клещей. Через километр застонал, что натер ногу, а потом вообще заявил, что надо идти назад, за лошадью, чтобы его везти.
Степан, взбешенный его поведением, порывался наговорить грубостей, но увидев пудовый кулак председателя, пыхтя и плюясь, замолкал.
Врач тоже оказался из таких, хотя делал вид, что все хорошо. Однако хромал все больше и больше. А потом, после сделанного небольшого привала, вообще не смог встать на ногу.
Степан подошел, с трудом снял с его ноги кирзовый сапог. Во всю пятку, багровея мясом, сочилась кровью громадная мозоль.
— Ты на танцы собирался, или в поход? Что с тобой делать?
— Привал! — сказал охотник, — а я пока сделаю обувь бедняге. А то и его тащить на себе придется.
Сняв рюкзак, вырубил топором из коры лиственницы по размерам ноги небольшую платформочку, привязал к ноге сыромятным ремешком, вырезал небольшой посох.
— Всё, вставайте, пошли. Может быть застанем корейца живым. Вам же нужен живой свидетель, а не дохлый, — скомандовал Степан.
Лишь к концу дня отряду удалось добраться до схрона с раненым корейцем. Врач и следователь заползли внутрь. Через некоторое время следователь выскочил оттуда, добежал до кустов и изогнулся в рвотных позывах.
Вылез и врач. Растерянно глядя на людей, развел руками: «Поздно»… Следователь, очистив желудок, подошел к Степану и спросил: «Где второй?»
— Переночуем, завтра покажу, — ответил охотник, — он засыпан камнями.
— Звери не доберутся. Если, только медведь…
При слове «медведь», трусоватый следователь оглянулся и поежился, стараясь быть ближе к Степану. «Ссыкунишка! — брезгливо подумал Степан, — вы герои только на допросах, за столом, да в саунах с бабьем».
— Что с трупом делать? — спросил председатель следователя, — может, здесь похороним?
— Хороните, — махнул тот рукой и отошел подальше.
Похоронив тело корейца, обложили могилу камнями, чтобы не разрыли звери, и устроились на ночлег.
Переночевав, позавтракали, и отправились по тропе сквозь кедровник к месту захоронения Кима.
Переходя через шаткий мостик, врач шлепнулся в воду, серьезно повредив колено. Дальше он идти не мог.
— Да чтоб вас разорвало! Ничего не можете и не умеете! — взорвался Степан, — теперь несите его сами, я не подписывался!
На следователя, тащившегося еле-еле, надежды было мало. Председатель, кряхтя и матерясь, взвалил на загорбок врача. Прошел сто метров и бросил, как мешок в траву.
— Да ну его, на фиг! Оставим тут. Чего смотреть на дохляков — следователь все опишет. Вернемся, тогда и потащим его до дома, - сказал он.
На том и порешили. Впереди был еще день пути.
*олочи – обувь корейских охотников.
(продолжение: http://www.proza.ru/2019/09/24/121)