Запах душистого кальяна окутал всю гостиную. Йеспер зачем-то притащил его, хотя как и любой северянин не понимал вкуса.
Я спал до обеда и едва смог нормально открыть глаза, как ко мне наведались друзья с едой и выпивкой. Это происходило частенько, так как мой дом больше и уютней, да и к тому же я год как жил один.
По телевизору показывали дневную передачу «Найди Бога», где пастор в костюме и с галстуком как обычно рассказывал о пути Господнем.
«Мы живем в неспокойное время. Идеалы рушатся на глазах, а будущее пугает нас. Люди здесь с каждым годом становятся все более образованными, но, вопреки всеобщим ожиданиям, это не делает нашу жизнь ни лучше, ни спокойнее. Мир не заканчивается на нашей стране, и он содрогается от бесконечных войн и человеческих страданий»
- Он так говорит, будто мы лично к этому отношения не имеем, - развёл руками Йеспер.
- Переключите этого дурачка. Включите музыку, - сказал Адам, выпуская дым по гостиной.
«...Уничтожаются, одно за другим, все основания нашего бытия. Все, кроме надежды, которую предлагает Иисус Христос. Он напоминает нам о важности мира с Богом. Ведь Господь хочет услышать ваши голоса. Хочет, чтобы мы были в его фракции...»
- Если он этого хочет, почему не заставит нас это сделать? Почему люди убивают друг друга? - спросил Йеспер.
- Он испытывает нас и наши слабости, неужели не ясно, - ответил Али, самый религиозный из всех нас.
- Но зачем ему нас испытывать? - не унимался Йеспер. - Он всемогущ и способен управлять судьбами, так? Тогда зачем он сделал нас такими убогими? Он мог создать всех счастливыми и мудрыми, не желающими причинять друг другу вред.
«...те страдания, которые мы испытываем... понимаете, Господь все это видит, он видит»
- Самое печальное, что в этой стране огромная масса дураков, которые верят в то, что он вещает, - сказал Адам, тыча пальцем в экран телевизора.
- Просто Бог не успевает уследить везде, вот и все, - отозвался Торстен, крутя папиросу во рту.
С последней нашей встречи он отрастил еще более массивную бороду, которая органично смотрелась на его и без того внушительной физиономии. Теперь он почесывал ее каждый раз, когда о чем-то задумывался.
- Он же всесильный, как это не успевает? Будь он справедливым, люди не были бы такими ограниченными, не умирали бы от войн и болезней.
- Мне плевать на людей, пусть дохнут, раз того хотят, - сказал Торстен.
- Все умрут. И праведные, и неправедные. Всех ждёт забвение, - вмешался я.
- Будь Бог справедлив, твои родители не были бы зверски убиты здесь, - обратился ко мне Йеспер, обводя взглядом гостиную.
- Йеспер, заткнись! - крикнул Адам.
- А что такого я сказал? Это же правда.
Все замолчали. Али опустил голову, Йеспер виновато взглянул в мою сторону, стараясь не смотреть в глаза. Гостиная потихоньку заполнялась дымом и запахом гари.
Эту удручающую тишину прорезали лишь слова пастора из телевизора.
«...постепенно мы поймём, что мы не просто люди, состоящие из кучи потребностей. Господь любит нас, но также хочет нашей покорности и любви к себе. Ведь его же слова — Кто любит отца или мать более, нежели меня, не достоин меня; и кто любит сына или дочь более, нежели меня, не достоин меня; и кто не берет креста своего и следует за мою, тот не достоин меня. Евангелие от Матфея, 10:34-38»
- Хотите знать моё мнение? Я думаю, что Богу нравятся людские страдания. А самим людям это нравится ещё больше, ибо все мы животные, даже если ходим в одеждах и пытаемся подражать друг другу. Нас для этого и создали — причинять боль.
Я молча встал, взял куртку и вышел на улицу.
Едва выйдя, я тут же почувствовал морозец на щеках. Термометр показывал минус пятнадцать, что в принципе вполне естественно для Тромсе. Я решил пройтись в сторону озера Престваннет, а затем вернуться обратно, думая что к тому времени они уже закончат свои разговоры.
Пройдя несколько кварталов я обнаружил, что надел осеннюю куртку вместо зимней. Такое со мной часто происходило и раньше, и я постоянно что-то забывал: вещи, имена людей, большую часть событий из прошлого, никогда не понимая почему так происходит. Я был склонен считать, что раз многое забываю, значит оно не стоило того, чтобы я об этом помнил.
Оглядевшись вокруг, я потрогал затвердевшие от холода скулы, затем повернул в сторону дома. На улице к этому времени уже начало темнеть. Внезапно я понял, что не хочу домой. Судорожно оглядываясь и всматриваясь в лица людей, я наконец увидел ее. Ту, о которой постоянно думал с тех пор, как познакомился с Лаурой.
Да, это точно была она, и я не мог перепутать. Я не видел ее уже очень давно, но лицо забыть не мог. Быстрыми шагами пройдя через дорогу от меня, она прикрыла перчатками свои розовые щечки, пытаясь защититься от сильного холода. Ее пышные кудри развевались по ветру, который дул как-раз в том же направлении, осложняя шаги. Я решил что другого шанса не будет и побрел за ней, сознательно держа дистанцию. В какой-то момент Камилла посмотрела в мою сторону, затем резко отвернулась - отвлёк телефонный звонок.
С минуты она что-то сухо отвечала, оглядываясь по сторонам и ища глазами табличку с названием улицы, на которой находится. Так мы прошли два квартала, пока Камилла не свернула на улицу Соремс виг.
Я наконец понял куда именно она направляется. Но стоило ли идти за ней? Помимо того, что мы с ней практически не были знакомы, я еще и общался с Лаурой, ее сестрой, и Камилла об этом вероятнее всего знала. Но что-то непреодолимое для всех моих сомнений тянуло меня к ней. Постояв секунд десять на одном месте, я отбросил все посторонние мысли и пошел за ней. Она дошла до кафе "Рагнарок" - единственного заведения на этой улице, бесшумно открыв дверь. Я встал возле двери со стороны улицы, наблюдая через стекло как она снимает пальто и садится за один из столиков. Наблюдал и понимал, что она, без сомнения, была самой красивой девушкой в этом городе. Во всяком случае на мой взгляд.
Внезапно позади послышался какой-то странный звук. Словно это был звук затвора. Поначалу он меня не сильно отвлек, так как я все следил за происходящим в кафе, но этот звук повторился еще раз, и уже намного громче. Я отошел от двери на несколько шагов и оглянулся. На улице было уже совсем темно, и ни одной души. Полная тишина. В какой-то момент я начал слышать лишь свое учащенное дыхание. Но что это было? Просто звук разломанных веток, брошенных в разгорающееся пламя? Или все же напоминание, что я все еще жив лишь по чьей-то воле? Я побрел в сторону места, откуда, как мне казалось, исходили эти звуки, но впереди по дороге моими попутчиками были только бьющий по лицу ветер и грязный от людских шагов снег под ногами. Вскоре любые мои догадки показались бредовыми, и я обнаружил, что слишком далеко отошел от кафе.
Камилла всем своим видом давала понять, что для нее не стало неожиданностью, что превозмогая свою нерешительность, я все же подсел к ней. Она подняла свои большие карие глаза и улыбнулась, затем снова опустила голову и обхватила двумя руками чашку чая, из которой все еще вываливался горячий пар. Мы были только одни в кафе в этот вечер.
- Не самое лучшее место на этой стороне города, - сказал я дрожащим голосом, окидывая взглядом заведение. - Есть и намного лучше.
- Для того, чтобы отогреться - самое то. А это значит, что главная его миссия передо мной была выполнена, - улыбнувшись, ответила Камилла.