А счастье бродит там и тут,
Где ждут его и где не ждут,
А счастье бродит по пятам
И там и тут и тут и там.
Николай Пикалёв
Борис не любил шумные сборища, когда за одним столом собираются малознакомые люди, объединённые лишь застольем и выпивкой, расслабляющей до обволакивающего сознание иллюзорного блаженства.
Всего несколько тостов смывают барьеры общения, в том числе нравственные. Начинаются хаотические знакомства, странного свойства откровенность и бахвальство, братание.
Особенно неприятно ему было непременное внимание к своей особе захмелевших женщин, которые в трезвом виде не замечали его
Борис не страдал ущемлённым самолюбием, не имел романтических неудач, вызывающих подсознательное отторжение любовных увлечений. Ему нравились женщины, даже очень: визуально, на уровне эмоциональных переживаний и призрачных грёз.
Близкому знакомству с женщинами, достойными внимания, препятствовали профессиональная занятость и крайняя застенчивость, отчего на исходе третьего десятка лет он всё ещё пребывал в неведении относительно сути интимных радостей.
Фирма, в которой мужчина работал программистом, отмечала двадцатилетие. Руководство строго предупредило – неявка чревата лишением премии.
Пришлось подчиниться.
Пытаясь избежать тесных контактов, Борис сел в отдалении и сосредоточил внимание на дагестанском коньяке известной марки, вкус и аромат которого был ему знаком.
Нанятый администрацией компании ведущий профессионально развлекал толпу, преимущественно конкурсами с откровенно взрослыми правилами.
Разгорячённые выпивкой сотрудники в перерывах между тостами и танцами охотно принимали участие в бесхитростных игрищах, поощряющих предельно раскрепощённое чувственное общение.
Публике нравились пошлые розыгрыши и дерзкие развлечения “на грани”, провоцирующие интимное сближение, на которое как бы никто не обращал внимание..
Борису наблюдать за экстремальными экспериментами коллег наскучило, он ждал момента, когда можно будет незаметно улизнуть, не привлекая к собственной персоне внимания.
Алкоголь туманил мозги разгорячённой увеселением публики, контактные танцы возбуждали влечение, расслабленное поведение окружающих давало повод позволить себе толику лишнего.. То и дело кто-то из участников попадал в неловкую ситуацию, которая вызывала шквал аплодисментов.
Через час или около того, большинство сотрудников превратилось в общую биомассу, где объятия и поцелуи стали нормой общения, а мужская рука на женской груди и ниже спины – знаком дружеского внимания и призывом продолжить общение в глубине тёмных коридоров.
К Борису несколько раз за вечер подсаживалась с бокалом вина развязная незнакомка в красном платье с соблазнительно открытой спиной, и без стеснения предлагала познакомиться ближе.
Среди сотрудников он никогда эту особу не замечал. Скорее всего, это была чья-то родственница, или гостья, приглашённая кем-то из руководства.
Женщина выглядела старше, ненамного – лет на пять-шесть, не больше.
Бориса неприятно удивляло, что при обилии мужчин, эта дама выбрала для легкомысленного флирта именно его – человека, намеренно сторонящегося общения.
Альбина, так дама представилась, обращалась к нему по имени, не стесняясь, настойчиво озвучивала дерзкие притязания, шептала нелепые признания в том, что он – мужчина её мечты, бессовестно упирала в него упругую грудь, намеренно демонстрировала оголённые до трусиков бёдра.
Хрупкую, довольно изящную фигуру нахалки окутывал флёр восхитительно приятных ароматов. Выглядела женщина изысканно, чем вызывала приступы не просто робости – болезненного интимного шока, сопоставимого по интенсивности и силе действия на психику со страхом.
Тем не менее, молодой здоровый организм, вопреки стойкому негативному настрою Бориса, отреагировал на женские прелести и её неловкое поведение восторженным приливом крови к той функции организма, которая категорически не подчиняется сознанию в момент возбуждения.
Несмотря на внутреннее сопротивление, назойливое внимание легкомысленной игруньи не пропало даром: откровенные прикосновения, медовый голос, запахи, исходящая от соблазнительно аппетитного тела интимная теплота и незримая энергия её наигранной страсти ввели мужчину в грех искушения.
Борис поплыл, сам не заметив того.
Немного погодя парочка так же, как все, обнималась, чувственно танцуя нечто медленное.
Альбина прижималась, стараясь задеть чувствительные зоны мужского тела. Её коленки упрямо проникали меж его ног, руки “нечаянно” дотрагивались до мужской сердцевины, гладили грудь.
Способность сопротивляться испарилась.
Борис дрожал всем телом, чувствуя, как его накрывают одна за другой волны сладострастия.
Альбина хвалила по отдельности и списком безусловные мужские достоинства, о которых он даже не подозревал.
Впрочем, Борису было не до этого: он боялся и ждал одновременно её нескромных прикосновений, от которых сжималось и твердело всё изнутри, расплавляя мозг.
Женщина щекотала холодным кончиком носа его чувствительную шею, прикасалась мягкими губами, тёрлась щекой, прижималась всё сильнее, от чего невозможно было отказаться.
Борис был похож на пластилин, из которого без труда можно было слепить что угодно.
Партнёрша с каждой минутой становилась откровеннее и ласковее. Трепетная женственность растворяла последние барьеры у мужчины, который впервые в жизни встретился со столь сильными ощущениями.
Альбина казалась Борису хрупкой и томной, трогательной и чуткой, трепетной и пылкой, а ещё – сладкой, благоухающей и желанной.
В мозгу проносились ассоциации вперемежку с желаниями, основное из которых стремилось попасть глубоко внутрь манящей округлыми формами нимфы.
Он созрел для любви, готов был на всё.
Подруга коварно и расчётливо подводила Бориса к мысли о неизбежности страстного рандеву в интимном уединении. Она говорила и говорила, томным, полным страсти голосом, о том, насколько он хорош.
Альбина откровенничала, рассказывая про не очень удачные отношения с мужем, про отсутствие у него тех достоинств, которые есть у него, Бориса, такого обаятельного, мужественного и совсем не испорченного вниманием женщин.
– Я сразу поняла – нас свёл вместе неотвратимый рок.
После очередного танца Альбина увела его вглубь коридоров, в потаённый уголок, где они нервно курили, затем целовались взасос, изощрённо сплетаясь языками, наслаждаясь вкусом внутренних соков до помутнения рассудка.
Руки женщины похотливо путешествовали там, где прежде не касался никто, отчего желание и страсть мощно вырастали в размерах. Она была бесстыдна, откровенна, ненасытна, порочна до самых кончиков пальцев, но это было по-настоящему здорово.
– Муж в командировке. Нашей любви никто-никто не помешает. Ты и я, я и ты. Мы будем любить друг друга всю ночь. Если пожелаешь, то и день тоже. И ничего не бойся, совсем ничего. Я врач, работаю с пациентами. Нас проверяют на санитарное соответствие каждый месяц.
– Разве это имеет значение! Ты лучшая женщина в моей жизни, точнее – единственная.
– Потом, восторги и сантименты потом. Успеем наговориться, узнать друг друга ближе. Сейчас нужно слинять отсюда так, чтобы не вызвать подозрений. Вот мой адрес. Придумай что-нибудь, скажи, что мутит, что пьян до безобразия. Дождись меня у подъезда.
– Вино, коньяк, что-нибудь нужно?
– Чудик, посмотри на столы, здесь всего довольно. У меня объёмная сумочка. Для конспирации потрусь с кем-нибудь ещё. Да не смотри ты так. Нужно отвлечь внимание. Мы с тобой здорово нарисовались. Ты меня так возбудил, так возбудил... вот, потрогай.
Альбина подняла подол платья, взяла его руку, опустила туда, где уже находились его мысли.
Мужчина едва не задохнулся от прикосновения к тайне, был на грани обморока.
В такси Борис только о ней и думал, то и дела принюхиваясь к ладони, которая хранила запах её интимного нутра.
Всю ночь и весь следующий день любовники чередовали слияния с возлияниями.
Альбина была ненасытна. Её опыт превосходил любые фантазии, которые могли прийти в ум Бориса.
Непристойность поз нисколько не смущала женщину. Она хотела и так, и этак, показывала чудеса извращённой гибкости и отсутствие тормозов в интимной сфере.
Особенно заводило её полное отсутствие сексуального опыта у Бориса.
Альбина чувствовала себя совратительницей, обучающей пороку младенца. Она раскрывала интимные недра, руководила его действиями так, словно наставница, которой поручено открыть ученику все тайны сокрытого от посторонних взрослого бытия.
Любовница показала своему визави все тонкости страстного соития, каждый миллиметр открытого и тайного в возбуждённом похотью теле.
За сутки Борис слышал то призыв, то требование, – люби меня, Борюсик, люби, – наверно раз двадцать. Несколько раз хозяйка меняла менять постельное бельё, десяток раз заставляла принимать душ, где процесс познания продолжался.
Борис был счастлив. Несколько раз заводил разговор о том, что нужно жить вместе.
Альбина томно смотрела на него, прикрывала его рот рукой, от которой невыносимо пахло безудержным сексом, и опять сливалась с ним в продолжительном поцелуе.
Несколько раз любовники пытались расстаться.
Безуспешно. Они вновь падали в кровать, стараясь доставить друг другу ещё более глубокое наслаждение, сделать чего было попросту невозможно, поскольку они исчерпали набор неизведанных средств и порядком устали.
Квартира Альбины, если бы кому-то довелось войти в неё сейчас, показалась бы ему публичным домом, настолько её воздух был пропитан похотью.
Однако мощь даже самой пламенной страсти рано или поздно заканчиваются. Утомились до предела возможностей и наши любовники, договорившись продолжить общение при удобном стечении обстоятельств.
Чаяниям восторженного романтика не суждено было сбыться: что-то там – наверху, или здесь, в рутинной обыденности повседневной жизни, вмешалось в судьбу героев, резко и бесповоротно изменив сценарий любви на нечто иное.
Спустя две недели Борис почувствовал недомогание, которое надолго испортило ему настроение и вообще изменило представление о сущности любви: всё началось с зуда в самом интимном месте, что стало досадной неожиданностью.
Далее ощущения стали резче, появились странные выделения, характер которых пугал, больно стало мочиться.
Борис скрывал эти неприятные обстоятельства даже от себя, сколько мог. Потом пришлось поделиться своей проблемой с товарищем, что было сделать невыносимо стыдно.
Тот рассмеялся в лицо, отечески похлопал по плечу, – добро пожаловать в реальную жизнь, джентльмен. В следующий раз надевай резинку, если не знаешь, с кем имеешь дело.
– Но она врач, их постоянно проверяют. К тому же замужем.
– Наивный! Судьба подавала тебе тысячу сигналов опасности, ты не смог разглядеть даже одного. Лечись, брат, лечись. Это не смертельно, хотя ты здорово запустил процесс. Сразу нужно было бежать к врачу.
– Я её уничтожу… представляешь, если кто-то узнает!
Товарищ приложил палец к губам, – об этом не обязательно распространяться. Говоришь, она медик…. пусть лечит. Это в её интересах. Не дай бог муж узнает.
Альбина клялась и божилась, что не причём, что у неё нет никаких симптомов, но испугалась.
Незадачливая любовница тайком приходила к нему в квартиру, как на работу, несколько раз в день колола антибиотики последнего поколения, приносила продукты, в том числе деликатесы.
Приключение обошлось без огласки и видимых последствий, но надолго поставило крест на интимных отношениях Бориса с женщинами.
В итоге он всё же влюбился. Спустя шесть лет.
Смешно, но познакомился он с будущей женой при абсолютно схожих обстоятельствах: корпоратив, выпивка, флирт.
На этот раз Борис решился на интимное сближение без малого через полгода тесного общения.
После первого секса он три недели анонимно сдавал анализы, лишь тогда признался женщине в любви и решился оформить отношения.