УЧЕНИЯ
Тяжело в учении, легко в бою. «Танки наступают небольшими
(А.В.Суворов) группами по 3-4 человека
(Армейский прикол)
Весной следующего года состоялись учения с участием танков. Как это не покажется удивительным, впечатлений и, соответственно, воспоминаний об этих учениях осталось очень немного. Помню только непролазную грязь на размокшем хлопковом поле и одну из главных задач учений, которую мы должны были решить - отработать действия танкового десанта в наступательном бою. На определённом рубеже сидящие на броне танка бойцы по команде командира покидают его в движении и дальше действуют по разработанному командованием плану.
В самый ответственный момент у меня произошла неприятная, даже можно сказать, опасная заминка. При попытке вскочить проворно меня резко дёрнуло назад. Оказалось, что черенок моей сапёрной лопаты, висевшей на поясе сбоку справа, попал под поручень на броне танка и не позволил мне совершить соскок на землю вовремя и без помех. Помню ещё как сквозь сон последние метров двести до так называемого «мишенного двора», где должны были окончательно завершиться мои мучения, связанные с участием в этом «боевом» предприятии. На моём пути встретился участок местности, довольно приличного расстояния, где вязнувшие в грязи сапоги, дабы не оставить их «на поле боя», приходилось вытаскивать, помогая руками, ухватившись за голенища. Это отняло у меня столько сил, что, добравшись с Божьей помощью до «заветной гавани», я упал на землю, совершенно лишённый всяческой возможности на самые малые, самые ничтожные физические потуги.
«Уж полночь близится» и так «я б хотел забыться и заснуть», а неугомонный наш командир взвода даёт вводную на отражение нападения на наше временное пристанище небольшой группы «противника» и зычным голосом командует: «Взвод, к бою!». Какое там! Какой бой! Я даже шевельнуть не могу ни рукой, ни ногой. Всё кончено! Судьба неумолима. «В руце Твои, Господи Иисусе Христе, Боже мой, предаю дух мой!»
Но небольшая горстка бойцов, «уцелевших» после поистине сверхчеловеческого напряжения физических и моральных сил, успешно отразили вылазку обнаглевшего «агрессора». Спокойный остаток ночи для меня, уснувшего мертвецким сном, показался до обидного кратким, но исцеляющим мгновением.
Мишенный двор находился за городом Чирчик, который, как я уже говорил, был в тридцати четырёх км от Ташкента. И вот после того, как только «отгремев, окончились бои», мы возвратились в Ташкент; пешком, естественно.
ЛАГЕРЬ АЗАТБАШ
Взвейтесь, соколы, орлами. (Старинная
Полно горе горевать! Солдатская песня)
То ли дело под шатрами
В поле лагерем стоять.
А в лето этого года лагерную жизнь мы уже провели около станции Азатбаш. Этот лагерь много выгоднее отличался от чирчикского – по сравнению с ним это был санаторий. На расстоянии нескольких километров никаких жилых построек, обилие свежего воздуха; недалеко речка Азатбашка. Воды в ней «воробью по колено», но это всё-таки вода, влага. Берег достаточно высокий и в нём, в одном месте, в бетонном блоке закреплена металлическая труба, из которой непрерывно течёт приятная на вкус, прохладная родниковая вода. Не зря сказано: «вода-это жизнь», а в жарком среднеазиатском климате тем более. Нигде вода так не ценится, как там. Ещё долгие годы после службы в разных районах Средней Азии я, взяв в руки стакан с водой, всегда вспоминал эти времена своей бурной молодости, и память моя, мысленно возвращая меня в те условия, заметно усиливала жажду, и вода сразу же становилась много приятнее. (Снова «синдром Стендаля») (?)
В связи с этим мне невольно приходит на память время, когда мы сдавали экзамены в Кустанае. В то короткое время, что оставалось у нас от подготовки, мы отправлялись отдохнуть на берег Тобола. Тобол - речка около Кустаная, неглубокая, но вполне подходящая не только просто для купания, но и для плавания. А вода в ней была настолько прозрачной, что всё до дна и на дне просматривалось совершенно отчётливо. Как я уже говорил, город по отношении к берегу расположен был очень высоко, и наверху, во многих местах тоненькими струйками пробивалась чистейшая родниковая вода. Вода была настолько студёной, просто ледяной: большими глотками пить её было совершенно невозможно – невыносимо ломило зубы и в висках. И почему-то не дошли руки у городского руководства выбрать два-три родничка и окультурить их так, как это было сделано в совершенно безлюдном месте на берегу речки-ручейка Азатбашки в Узбекистане.
Сон в палатке с лихвой восстанавливал потраченные за день напряжённых занятий физические и моральные силы. Время летних учений в таких условиях показалось намного короче реального. Прошло оно без особых приключений, если не считать нескольких мелких, незначительных происшествий.
Так, к примеру, одного курсанта ночью укусила фаланга. Это такой паук, какого – то желтовато – зеленоватого, очень неприятного цвета, - кстати, одно из любимых лакомств овец. Там, где прошла отара овец, не останется ни одной фаланги. Говорят, что кусается она лишь тогда, когда ей угрожает реальная опасность, но вообще говоря, весьма «свирепое» насекомое. Не случайно существует поговорка: «Живут, как пауки в банке» о людях, живущих в бесконечных склоках, скандалах и драках. Курсанты, потехи ради, помещали в стеклянную банку пару таких «зверюг» и, встряхивая банку, принуждали их к столкновению. Что тут начиналось! Зрелище не менее захватывающее, чем бои собак или петухов. Вообще – то говоря, сам я не любитель представлений с любыми боями, но схватки этих тварей посмотрел с интересом. С какой яростью они набрасываются друг на друга! Длинные, лохматые их лапы – самые доступные и уязвимые органы - в борьбе фаланги своими челюстями откусывают противнику их так легко, словно садовник секатором отсекает от дерева ненужную веточку. В конце битвы на «поле брани» от поверженного противника остаётся лишь изуродованное «туловище» да лохматые конечности вокруг него. Укус фаланги особенно опасен весной, когда она на некоторое время становится носительницей так называемого трупного яда. Курсанту повезло: особо опасный период уже миновал, и через двое суток пребывания в санчасти под наблюдением врачей он вышел живым и здоровым.
Другой курсант во время заправки своей постели утром, после подъёма, обнаружил змею, которая провела ночь под его подушкой. А самый высокий в нашей роте курсант Аутин, парень из здешних среднеазиатских мест, удивил всех своим искусством «заклинателя» змей. Он набирал за пазуху своей гимнастерки столько этих пресмыкающихся, что головки их высовывались из воротника и рукавов его гимнастерки, и шёл устраивать «девичий переполох». Девушки, которые работали здесь на кухне, в санчасти, завидев Аутина, с визгом убегали от него как можно дальше. Мы, не знавшие достаточно хорошо здешней фауны, тоже с опаской поглядывали на забавы нашего однокашника, а «змеелов» знал хорошо, с чем или с кем он имел дело.
У меня самого в этом лагере случилась небольшая неприятность. В один прекрасный выходной день в лагере были объявлены хозяйственные работы. Я, весь готовый к «трудовому подвигу», выбравшись из палатки наружу, «нырнул» под одну из верёвок, растягивающих палатку. Как раз в то самое время мимо проходил курсант с лопатой и, поднимая её себе на плечо, ловко подцепил острой её частью кончик моего, не очень короткого, носа. Чтобы не потерять навсегда драгоценную свою «пипку», я прижал её рукой и побежал в санчасть, где после тщательной обработки «пипку» закрепили марлевой повязкой, сделали противостолбнячный укол, и мой трудовой выходной превратился в обыкновенный, нормальный выходной. Со временем моя ранка затянулась настолько, что стала совершенно незаметной для постороннего взора.
Последней, заключительной темой, завершающей весь курс нашего обучения в училище, была тема «Преодоление водных преград». С этой целью, совершив шестнадцатикилометровый переход, мы пришли к речке, где в течение недели, а может быть и подольше, отрабатывали разные способы переправ с одного берега реки на другой. В одном случае, мы переходили речку вброд группой до десяти человек, держась за свободный, не закреплённый, канат. В другом - канат закреплялся концами на противоположных берегах и боец в полной выкладке, держась за канат, перехватывая его руками, переправлялся на противоположный берег.
Этот способ переправы представлял собой некоторые трудности и даже опасности. Горные реки несут свои воды стремительно и, чтобы справиться с задачей, в данном случае нужно было знать один маленький секрет – работать нужно только вытянутыми руками. Стоит тебе только подтянуться к канату, как тебя тут же накроет с головой мощным водным потоком, перекроет дыхание, оторвёт от каната (а скорее всего, чтобы не захлебнуться, ты сам его отпустишь) и понесёт вниз по течению. У нас во время отработки этого способа переправы было два – три случая, когда курсант, испугавшись такого напора воды, пытался удержаться, подтянувшись к нему - его тут же с головой накрывало волной, дышать становилось невозможно, руки отпускали канат, и группе «спасателей» приходилось срочно вылавливать неудачника.
Отрабатывалась переправа и на надувных лодках с последующим переходом в наступление на укреплённые позиции «противника». Вот первая группа, преодолев водную преграду, с криком «Ура!» ринулась в атаку. Воинственные клики очень быстро смолкли, и «битва» продолжилась в полном молчании - «противником» оказалась какая-то ягодная плантация. Какие это были ягоды, я теперь не помню, но в памяти почему - то «вертится» ежевика. С поставленной задачей справились мы отлично - «виктория была совершенной».
Конечно, за время пребывания около речки мы и накупались от души. Как приятно от палящего зноя броситься в обжигающую ледяным холодом воду горной реки. Воспользовались мы и представившейся возможностью постирать своё обмундирование. Просолевшие от пота гимнастерки могли стоять, как монументы, не сгибаясь. Интересно было наблюдать, как стремительно высыхало только что разложенное на раскалённые камни мокрое обмундирование. Появившееся первое небольшое сухое пятнышко на разложенном на камнях для просушки постиранном обмундировании росло и увеличивалось прямо «на глазах».
СТАЖИРОВКА.
Теория без практики мертва,
практика без теории слепа.
(А.В. Суворов)
Всё! Программа обучения завершена и теперь нам перед государственными экзаменами предстоит стажировка. Местом прохождения «боевой» практики оказалась Кушка, о которой среди выпускников училища с давних пор бытовала поговорка: «Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют».
Согласно исторической справке берег реки Кушка в состав Российской империи вошел в результате боя в 1885-м году. И это было единственное значимое сражение за всё время царствования русского императора Александра Третьего-миротворца, спровоцированное англичанами, в котором погибло 19 русских солдат (и это потери в армии за все 13 лет его царствования), после чего было завершено присоединение Средней Азии к России. Нынешнее поселение как крепость возникло в 1890-м году и было самым южным форпостом Российской империи, а затем Советского Союза. Статус города Кушка получила в 1967-м году. До 1992-го года входил в состав СССР. С 1992-го года относится к Туркмении. В этом же, 1992-м году, Верховный Совет Туркменистана переименовал город Кушку в Серхетабад.
Немного не доезжая Кушки, дорога идет вдоль афганской границы, и вдалеке от неё вполне можно было разглядеть из окна вагона работающих в поле афганских дехкан. Кушку и её окрестности окружает многочисленное количество сопок; самую высокую венчает десятиметровый каменный православный крест, установленный здесь в 1913-м году в честь трехсотлетия царского Дома Романовых прапорщиком Аракелом Минасовичем Барановым. Крест хорошо виден издалека и вполне отчетливо видны следы, оставленные когда – то закреплёнными на нём кованым мечом и полумесяцем. Наверное, как мне представлялось раньше, эти предметы давно ушли в металлолом, а ржавчина, оставленная ими, создавала иллюзию их присутствия на своём привычном месте. И вот что я прочёл недавно по интернету в "Новой газете"
№45 от 21 июня 2007 года. "Когда-то меч попирал исламский полумесяц, но сейчас от полумесяца ничего не осталось и меч висит на кресте в полном одиночестве". Крест весь исписан «автографами», как рейхстаг в Берлине. Для наших росписей места там не осталось уже давным-давно. Зато мы сфотографировались у знаменитого креста на память; ну оно уж если не повезёт, то не поедешь - фотографий мы так и не увидели.
Там я услышал легенду, что между нашей Кушкой и афганской (в Афганистане, вроде бы, тоже есть город с таким названием) существовал подземный ход, о котором не знали советские пограничники. И якобы в одну из ненастных ночей с афганской стороны по этому ходу проникла группа басмачей и вырезала наш пограничный пост или даже заставу. После этого подземный ход был засыпан.
На краю посёлка, в сторону афганской границы, на высоком и крутом взгорке была полковая школа (школа младших командиров). Говорили, что на территории её находились сохранившиеся до наших времён «Скобелевские» конюшни. Когда – то в них содержались лошади славных кавалеристов легендарного Ак – Паши, генерала «от инфантерии» Михаила Дмитриевича Скобелева, «Суворову равного».
В четырёх километрах от школы проходила афганская граница; выход в её сторону был ограничен определёнными пределами и контролировался часовым. У часового инструкция строгая: при приближении к запретной черте грозный окрик «назад!»; при попытке проигнорировать – «последнее предупреждение», и, в зависимости от обстановки по «нарастающей» выстрел в воздух и т.д.
В другом месте, также на краю посёлка и тоже в сторону афганской границы - "Покровские ворота". Через них была грунтовая дорога в соседний Афганистан, а название своё, возможно, они получили от посёлка Покровка, что находился недалеко от Кушки с этой стороны. Кушка была основана и всё время существовала как форпост и, очевидно, раньше была окружена крепостной стеной. Стена со временем разрушилась, а ворота, надёжно сработанные искусными мастерами прошлого, сохранились до наших дней.
Разместили нас с солдатами в палатках, в пяти километрах от Кушки, среди сопок, покрытых какими – то плоскими камнями. Днём, под щедрыми лучами солнца Туркмении, эти камни раскалялись, нагревая воздух до невероятно высокой температуры, и мы целый день пили воду, пытаясь утолить нестерпимую жажду. Зато с заходом солнца камни моментально остывали и ночью становилось настолько прохладно, что от наступившего холода не спасала и целая гора наброшенных поверх тонкого одеяла шинелей; выпитая за день вода настойчиво рвалась наружу и не каждому удавалось донести её до определённого для этого места. Не успеешь ещё согреться как следует, вернувшись в постель, как организм снова требует «снять напряжение» и гонит из постели наружу, на свежий, крепко настывший воздух.
Здесь же я получил первые сведения о наркотиках. Вроде бы кто-то из наших ребят даже попробовал курительного зелья и с кем-то даже поделился своими впечатлениями. Но всё это осталось для меня только на уровне слухов - сам я не получил возможности встретиться «лицом к лицу» с этим «счастливцем» и получить достоверные сведения из первых уст об испытанных им «удовольствиях», но любопытство меня «зацепило». Любопытство не порок, но к пороку некоторые разновидности этого самого любопытства, к несчастью, как теперь я убедился, очень нередко и приводят. Как показала жизнь на земле всему есть определённые границы, даже любознательности, из-за которой, как говорят, мы и рая-то лишились.
Солдатская столовая была на свежем воздухе - особым порядком вырытые неглубокие траншеи позволяли нам использовать земную твердь в качестве столов и стульев одновременно. В тихую, безветренную погоду всё было вполне сносно. Но когда задувал ветер, по-здешнему «афганец», то песочной «приправы» было не избежать - песок в носу, песок в ушах, песок во рту, песок везде – ощущение далеко не из приятных. К счастью, испытать нам это довелось лишь однажды, да и то в щадящих пределах.
Исполнять обязанности командира взвода стал Михаил Мамин, небольшого роста, просто квадратный крепыш, а я роль его заместителя. Основную работу Миша взял на себя, я же занимался внутренним распорядком, физической и строевой подготовкой.
Существовала легенда, что будто бы с наступлением весны, когда постепенно возрастает потребность в воде для полива полей с различными растительными культурами, афганцы перекрывают реку Кушку, оставляя всю воду себе, поскольку истоки реки находились на их территории. Дно реки на туркменской стороне основательно просыхало и в результате получался великолепный, гладкий и ровный, как стол, плац, как нельзя лучше подходивший для занятий строевой подготовкой. Лишь ямы с водой по берегам, кишащие лягушачьими головастиками, напоминали о том, что здесь совсем недавно действительно протекали воды настоящей реки.
Несмотря на некоторые климатические «издержки», работать было легко и приятно. Личный состав взвода составляли ребята, призванные в основном из центральных областей Украины, очень послушные, дисциплинированные и старательные. Проводить занятия и общаться с ними было одно удовольствие. По вечерам, в свободное время, мы вместе пели русские и украинские песни. А пели они замечательно.
Стажировка получилась приятной и полезной. Воспоминания о ней омрачает лишь дошедший до меня слух о нелепой гибели Мамина Михаила. Блестяще окончив военное училище, он получил назначение для прохождения дальнейшей службы в группу Советских войск в Австрии. Во время выезда на отдых к реке Дунай, я так себе представляю примерную картину развития тех печальных событий, Миша немного выпил. Великолепно развитый физически, отличный пловец, он, возможно на пари, решил переплыть Дунай. Абсолютно трезвому ему это бы удалось наверняка, но алкоголь свершил свое чёрное дело – Миша утонул, не доплыв и до середины.
СОЛДАТСКАЯ НАХОДЧИВОСТЬ
Всё, что начинается плохо,
заканчивается ещё хуже.
(Закон Мерфи)
По возвращении в Ташкент мы начали активно готовиться к государственным экзаменам за курс училища. Нам вручили вопросники по истории ВКП(б), тактике, уставам и ещё не помню по каким «интеллектуальным» дисциплинам; предложили упражнения по гимнастике и другим видам физической подготовки. Зубрёжку конспектов по теоретическим предметам мы старались наиболее продуктивно чередовать с отработкой заданных упражнений по гимнастике.
Командир взвода ведёт нас в тир осваивать новое оружие – карабин СКС, из которого нам придётся выполнять также уже определённые нам упражнения. Сегодня у нас будет стрельба из положения лёжа с упора. Для этого, кроме карабина и патронов к нему, понадобятся еще и предметы, которые послужат тем упором, с которого мы будем стрелять. Лучше всего для этой цели подойдут пока что, пожалуй, солдатские вещевые мешки, наполненные опилками. У всех они уже есть; у нас с курсантом Золотнициным мешки тоже есть, но только пустые. И командир взвода приказывает нам проявить солдатскую смекалку, находчивость и всё остальное прочее, и через такое-то время быть готовыми к стрельбе. Душа моя не приемлет подобных методов. В данной ситуации, на мой взгляд, он нам приказал совершить поступок, который никоим образом не украсил бы облик будущего офицера. Но деваться некуда. Как гласила ст.6 Дисциплинарного устава Вооруженных Сил СССР того времени: «Приказ начальника – закон для подчинённых. Приказ должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок». Выход может быть только один. Только в одном месте есть достаточное количество опилок для нашей цели – это манеж бывшего когда-то при нашем училище кавалерийского эскадрона, - туда мы и направили свои стопы.
Мы почти уже наполнили наши мешочки, когда каждый из нас одним своим ухом «конкретно» почувствовал появление на нашей «сцене» третьего участника драматического действа. Чрезмерно увлёкшись осуществлением солдатской смекалки, мы не услышали, как к нам, неслышно ступая своими мягкими сапожками – «ичигами», подошёл майор «от кавалерии», возможно даже командир несуществующего эскадрона, старичок лет шестидесяти. Подержав нас немного за уши и, «пропев осанну» в честь кавалерии и кавалеристов, майор отпустил нас с миром, не забыв при этом распорядиться совершить нам наше, так успешно начатое предприятие в обратной последовательности.
Кстати. Кроме самого командира эскадрона, ни одного кавалериста на территории училища за всё время своего пребывания здесь я не видел. Видел только лошадей, когда во время полевых учений на них молодцевато гарцевали наши отцы - командиры, подбадривая притомившихся бойцов.
Как мы с моим товарищем по несчастью вышли из нашего столь щекотливого положения, я теперь уже не помню, однако же и мы тоже отстрелялись.
Со смехом ужас не совместен.
(А.С. Пушкин)
К сожалению, за время обучения в училище мне пришлось быть свидетелем, как курьёзных, так и печальных, а то и вовсе трагических событий. Кроме стрельбы из различных видов стрелкового оружия, мы упражнялись и в метании гранат. Для этой цели использовались учебные гранаты Ф-1 с керамической «рубашкой». Метание выполнялось из окопа глубиной достаточной для того, чтобы после броска гранаты можно было в нём надёжно укрыться от поражения её осколками. По неизвестным причинам некоторые гранаты не взрывались. Мне теперь, конечно, трудно передать в достаточной достоверности события того дня, поэтому я и расскажу о них так, как они закрепились в моей памяти. Один из курсантов в перерывах между метанием этих предметов проник к месту, где валялись неразорвавшиеся гранаты, стал извлекать из них взрыватели и складывать их в кучки: в одну – взрыватели, в другую - гранаты. Парень явно «родился в рубашке»: застали его за этим опасным занятием, когда он успел уже обезвредить двадцать четыре гранаты.
Строгая воинская дисциплина, точное, чёткое исполнение требований воинских уставов и наставлений – это залог нормальной жизни воинских подразделений без неожиданных происшествий и потрясений; залог их высокого боевого потенциала, залог сохранения здоровья и самой жизни. Воинские уставы – это основной закон жизни военнослужащих, «солдатская Конституция». А что-то вроде эпиграфа к ним могло бы послужить поучение потомкам, что содержится в сочинении А.В. Суворова «Наука побеждать»:
О, воин, службою живущий,
Читай устав на сон грядущий,
А паки ото сна востав,
Читай усиленно устав!
Несоблюдение традиционных армейских истин почти всегда приводит к неприятным и даже трагическим последствиям.
Очередная группа курсантов в караульном помещении готовится к выходу на смену постов. Все, заступавшие в караул, прекрасно знают порядок такой подготовки. Но вот, что произошло на этот раз. Один курсант из бодрствующей смены сидит у открытой дверцы печки и сушит портянку. Другой готовится к выходу на смену поста и почему-то, наперекор всем инструкциям, производит совершенно немыслимые действия, непонятные человеку просто разумному, даже совсем далёкому от забот караульной службы. Он, без какой - либо команды разводящего, берёт карабин, наполняет патронник карабина патронами, а один из них загоняет в патронник, причём карабин всё это время направлен в сторону бодрствующего курсанта. Следующие его действия вообще не поддаются никакому нормальному объяснению: как в полусне он просто нажимает на спусковой крючок и простреливает своему товарищу ногу в колене. Раненому парню отнимают ногу по колено; по относительному выздоровлению по ходатайству командования училища его устраивают на учёбу к «соседям», в медицинский институт. «Стрелок» получил полгода исправительных работ в штрафном батальоне. Вот таков был итог отступления от требований одной из статей Устава караульной службы Советской Армии.
Ранней весной, когда «в полях ещё белеет снег», мы выехали в г.Чирчик, где за ним находился наш стрелковый полигон. Пока командование решало разные организационные вопросы, группа особенно любопытных отправилась бродить по полигону. Что там произошло, опять же доподлинно рассказать пожалуй не смогу; уже более полувека, как я отошёл от дел военных, и многое из того прошлого для меня теперь, как сон, как нечто нереальное; но вот, что сохранила моя память.
Ребята, вроде бы, нашли несколько минных взрывателей (для мин 82-х мм), развели костёр, бросили в него всю взрывоопасную находку и побежали прочь. Убежать они успели совсем недалеко, когда один взрыватель сработал и угодил в спину (в область лёгкого) убегавшего курсанта Думчева. Пролежав около трёх суток в больнице посёлка Троицкое, что оказалось ближе других поселений к нашему полигону, юноша скончался. Как и где похоронили паренька нас, в общем - то, не известили.
Следующий случай произошёл уже при подготовке к государственным экзаменам по стрельбе. Стрелять мы должны были из карабина СКС, автомата и ручного пулемёта Калашникова. Лица, задействованные в данном происшествии весёлая неразлучная троица. Двое из них, наиболее любознательные, изучая инструкцию к пулемёту Калашникова, узнают, что, оказывается, при подготовке этого пулемёта к стрельбе ленту, снаряжённую патронами, можно доставлять в приёмник, не открывая его крышки. Для этого достаточно продёрнуть её за флажок через приёмное окно. Третий участник этого эксперимента лежит за пулемётом, что-то выцеливая; причем затвор пулемёта в крайнем заднем положении, и, будь он заряжен, был бы готов к стрельбе, осталось бы лишь нажать на «гашетку». До сих пор не могу взять в толк, как это наши учителя не обратили наше внимание до этого времени на такую существенную, очень важную особенность нового пулемёта?
И почему это часто так случается в жизни! Чем объяснить такие невероятные совпадения? «В человеческом существовании незаметные совпадения, давно наметившиеся сцепления обстоятельств, тонкие нити, соединяющие те или другие случайности, вырастают в накрепко спаянную логическую цепь, влекущую за собой попавшие в её орбиту человеческие жизни. Мы, не зная достаточно глубоко причинную связь, не понимая истинных мотивов, называем это судьбой» - такое объяснение этому явлению нашёл я в книге И. Ефремова «Лезвие бритвы».
В то время, когда у «пулемётчика» палец на спусковом крючке, готовый в любой момент нажать на него, «двое с книжкой» со снаряжённой пулемётной лентой подходят к нему и становятся по разные стороны пулемета. Теперь, как будто по чьей - то злой воле, все необходимые компоненты несчастья собрались воедино и выдали свой печальный результат. Один из «испытателей» подаёт другому флажок ленты через приёмное окно пулемёта, другой продёргивает её к себе, третий нажимает на спусковой крючок, и раздаётся короткая пулемётная очередь.
Я только что успел пробежать с коробкой лент к станковому пулемёту, миновав опасный сектор, как услышал вскрик бежавшего следом за мной курсанта. Оглянувшись назад, я увидел, как парень, обхватив голову руками, медленно валится на землю. Мне сразу показалось, что ранение было в голову. Но, к счастью, ранение оказалось лёгким и совсем не опасным. Ранение было в ногу, кость не задета и, подлечившись, курсант благополучно сдал экзамены и убыл для прохождения дальнейшей службы по назначению.
Провинившиеся курсанты не понесли большого наказания. Они также окончили училище без проблем и продолжили службу по месту распределения.