22 декабря 2013 в 2:25
Нас, живущих недалеко от Театральной площади г.Саратова, шибко запугали праздничными фейерверками. Они тут каждую свадебную неделю освещают дорогу в погреб. А в советское время это было редкостью и не то, что надо. А чтобы мой сын Владислав познал всю этого прелесть, я решил свозить его в Москву...
И представьте, недалеко от моей дачи на Кумысной поляне зиждилась скромная дачка Евдокии Федоровны, сестры великого скульптора Александра Павловича Кибальникова. Ну того, что нам Чернышевского, Ильича и Федина в разных местах города Саратова расставил. И все с какой-то заковыкой…
Чернышевский руки сложил и не знал, что делать. Он и сейчас всё в той же задумчивости… Лишь в девяностые годы эту дилемму вроде бы как-то разрешили… а именно… наклеили на бутылки водки этикетку «Что делать»… заблудившийся было в дебрях политики народ моментально встрепенулся и начал это делать даже не отходя от кассы… но не будем отклоняться от красной линии повествования…
Открытие памятника было приурочено к празднованию 125-летия Чернышевского и состоялось 26 июля 1953 года… я тогда был уже пятикласником и самостоятельно с небольшой толпой уличных пацанов столпился в общую кучу горожан-зрителей, которые на площади не умещались и сидели аж на крышах вокруг памятника и на храме «Утоли моя печали» со свергнутыми крестами…
Под грохот музыкантов с памятника слетело белое покрывало, слегка зацепившись за сложенные на груди руки… и пред нами предстал сам Чернышевский с огромной шевелюрой залихвастских хиппи… Иосиф Сталин при окончательном утверждении памятника пытался было заставить скульптора подстричь революционера, но тогда болгарок не было, а зубилом с бронзой было не справиться в сжатые сроки… Оставили как есть…
И тут, видимо, Кибальников смекнул, что в своих произведениях с разными подтекстами он имеет возможность аж бороться с сильными мира сего… и продолжил подкладывать властям тупорылую свинью…
Так, например, Владимир Ильич, открытие памятника которого состоялось 22 апреля 1970 года, оказался с главной отличительной особенностью толстенного пальца, похожего на другой орган… этот палец нарицательно указывал на трибунных виновников неверного пути развития социализма. Те аж свою бетонную трибуну от внутреннего неуютства снесли и под вытянутой рукой времянку поставили, чтоб вождь указательной дулей мимо них промахивался…
А Константин Александрович Федин (русский советский писатель и журналист, специальный корреспондент), вообще, от центральной городской власти отвернулся к волжским далям, к природе, то-есть… и откровенным онанизмом увлекся. Это если с правильной стороны в правильный ракурс встать... А так, на самом деле,Константин Федин сидя держал в руке свернутый в трубочку манускрипт... (сейчас это обрубок какой-то. Манускрипт ему кувалдой отшибли)... Ну Александр!... Опять подвёл… трудно даются чиновникам художественные аллегории творцов… Короче, обрезали тот свернутый в трубочку манускрипт, что мечтательно держал Федин между ног… то есть, циркумцизию, по научному, таки без согласия автора провели и на хулиганов свалили…
Н-да… сильно отвлёкся… но не затем пишу…
Так вот, Евдокия Фёдоровна, сестра Александра Павловича, узнав, что я сыну Владику хочу московский салют показать, всучила мне баночку земляничного варенья, собранного ею на Кумысной поляне, и просила передать Творцу замысловатых загадок… тому, кто только этого деликатеса там в Москве и не видал…
И вот я с Татьяной и Владиком заходим с виду в неохраняемый огромный холл сталинского небоскреба, взвинчиваемся ввысь и звоним в таинственную дверь. К нам выходит сам Кибальников вместе с женой и смотрят подозрительно. Баночка с завязанной верёвочкой газетой не впечатляет. Уточняют, не подосланцы ли какие. Вроде начинают верить и впускают в квартиру. Влад сразу убежал в необъятные просторы, а Кибальников глазами намекает, что мол за ребенком-то следите. Мы спохватились, стали аукать, и Влад выбежал уже из какой-то другой, совсем противоположной, комнаты.
Тут мы объяснили скульптору, что хотели бы московский салют ребёнку показать. Затем и приехали. И вот было бы здорово, чтоб это всё из ваших окон и посмотреть.
И Кибальников вроде поверил и даже ужин приготовил к нашему вечернему приходу. Но мы не пришли, потому что тучи в тот день нависли прямо над первыми этажами, и беспокоить великих людей совесть не позволила...
А Кибальников обиделся. Сестре звонил и нас ругал... Но мы-то не за этим приезжали... а за фейверком...
А зря! Кибальников на нас обиделся...