Но никто тогда ничего этого про «Повести Белкина» не понял, - и это непонимание длится до сих пор.
Пушкина за эти Повести, кажется, только ругали. И лишь одна Мария Николаевна Волконская оценила их адекватно. «Повести Пушкина, так называемого Белкина, являются здесь настоящим событием. Нет ничего привлекательнее и гармоничнее этой прозы», - писала она в письме сестре, С.Н. Раевской.
Мария Николаевна поняла, что здесь дана Гармония, то есть, соразмерность и сочетаемость всего со всем. «Он открыл пути нашей литературе», - констатирует княгиня. Да, только наша литература пошла не по этому пути! Она пошла по пути дисгармонии, - начиная с жалости к «маленькому человеку», - которого («маленького человека») у Пушкина отродясь не было и кончая интересом к революционным, нигилистическим типам (И.С. Тургенев, прежде всего).
Вероятно, Александр Сергеевич к 1834 году понял, что открытых им путей никто в упор не видит. И его самого никто не видел в роли Бога, открывшего перед русской литературой, или создавшего для неё – Вселенную. Никто в эту Вселенную не вселился… (На тот, пушкинский, момент. Теперь, может быть, можно назвать некоторых авторов). Ну, а в 1834 году Пушкин и вообще умалился до камер-юнкера, - к мнению которого, конечно, никто прислушиваться не станет.
И Пушкин выпускает в 1834 году «Повести Белкина» уже под своей фамилией, присовокупив к ним «Пиковую Даму». Это не просто присовокупление. «Пиковая Дама» - повесть, свидетельствующая, - начиная с заглавия, - о том, что Проект, предпринятый «Повестями Белкина», не удался. В «Пиковой Даме» старуха Трюхина, уже приобретавшая в «Гробовщике» черты Душеньки, превращается в ведьму-графиню Анну Федотовну, воплощая злую судьбину Пушкина. (Анна Федотовна: Анна- Благодать, о Федоте есть поговорка – «Федот, да не тот» – получается, «Не та Благодать»…). Не было дано Поэту при жизни Благодати, да и после смерти - тоже…
И тогда Пушкин включает свои комментарии, заложенные в необычных заглавиях, к этим Повестям в свою мистификаторскую сказку «Конёк-Горбунок», интерпретируя «Повести Белкина» как «Чудо-книжку». «Конёк-Горбунок» рассчитан на будущее. Это – загадка, данная русскому народу («русская сказка»). От её разгадки зависит наше отношение к Пушкину, наше понимание Пушкина, наше дальнейшее общение с ним. Зависит самое главное, - станет ли он, наконец, нашим Царём?!.. «Разгадают «Конька», вместе с ними разгадают и «сказки»», - вот как думал, вероятно, Пушкин.
Если для "Повестей Белкина" был придуман подставной автор, то с "Коньком" всё обстояло уже серьёзнее, это была мистификация, рассчитанная не только на современников, но и на отдалённые поколения (как и вышло). Для "Горбунка" был подыскан реальный подставной автор, - очень молодой человек, самый обычный, ничем не выделяющийся, дюжинный. Как раз такой, какой годился бы в камер-юнкеры... (Молокосос безусый). Пушкин как бы спрашивал этой мистификацией: если я могу быть камер-юнкером, почему этот Ершов не может быть автором гениальной сказки?.. Поэт играл по правилам мира Кривых зеркал. И посылал свою Надежду на нас, на русский народ, в отдалённое будущее. Прошло сто восемьдесят пять лет. Догадался о том, что "Конька-Горбунка" написал Пушкин, один только А.А. Лацис. Догадался, - повторяем мы, - только он. Мы же сами - из семьи Посвящённого, которому Пушкин доверил эту тайну и которому оставил свой автограф "Конька-Горбунка". В нашей семье правда о пушкинском авторстве сказки передавалась от бабушки - к внуку, от деда - к внучке, от брата - к брату... Но об этом мы уже писали подробно в других работах. Сейчас же продолжим нашу интерпретацию "Конька-Горбунка" как пушкинской сказки.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/09/25/1016.