Холодный рассвет озарил мартовское небо. В воздухе застыл аромат пробуждающихся деревьев, согретых вчерашнем солнцем. Джульетта свернулась калачиком, оберегая щенков теплом своего тела. Ее сердце переполняла любовь к только что рожденным детям. Это чувство совсем не похожее на то, которое она испытывает к хозяину, когда он берет ее с собой в лес.
Совсем крошечной отнятая от матери, и не помнившая ее Джульетта всем существом своим прикипела к суровому хозяину, могла бы умереть, защищая его. Но в это утро, при виде человека, ощутила неприятный холодок. Насторожено вылезла из конуры на его зов.
С непониманием смотрела собака на своего хозяина, словно спрашивая: «За что же ты меня на цепь? Я ж не убежу». Но когда хозяин одобрительно потрепал по загривку, решила, что так и нужно. Хотела уйти к щенятам, человек грубо дернул за цепь, сам присел на корточки, достал из конуры двух, как две капли воды похожих на мать щенят. Оказавшись на холоде, белые пушистики жалобно запищали. Собака встала на задние лапы, обнюхивая, в руках хозяина, своих детей. Скулила. Скулила в след человеку, рвалась за ним, но тяжелая цепь отбрасывала ее назад.
Когда же за углом двора смолк писк щенят, Джульетта ворвалась в конуру, обнюхала солому, в ней еще сохранилось тепло и запах детей. Отчаянная надежда найти их, ни к чему не привела. Она понимала, детей ей не вернут. А материнское сердце не хотело этому верить и хранило их, как самое дорогое. И в ее сознание все чаще и чаще возникало что-то смутно знакомое, что-то дикое, вольное. Уже несколько раз порывалась бежать от хозяйского двора, но все та же цепь заставляла ее ходить кругами перед конурой. Шло и время. Весна привела птиц в леса, луга и они заполнялись щебетом, трелями. Настала пора весенней охоты. Джульетта шла рядом с хозяином, вдыхая терпкий запах прелой листвы. Это была совершенно другая собака: не та лайка, что радовалась своему хозяину, прыгала вокруг него и пыталась поймать собственный хвост. Нет. Она брела, опустив морду, и только приподнятый кончик хвоста да поводок выдавали в ней собаку.
Наконец человек отцепил повод от ее ошейника, и она почувствовала себя свободной. Подняла голову. Встряхнулась и понеслась вглубь леса.
Она бежала, не разбирая дороги. Ветки кустарников и прошлогодней травы хлестали по морде, запах леса дурманил и будоражил сознание. Сильные лапы легко отталкивали от земли ее похудевшее тело. Собака выскочила на опушку леса, на мгновение остановилась и в несколько прыжков перемахнула через лесную поляну, скрывшись во мраке хвои.
Подгоняемая незримой силой Джульетта бежала, пока без сил не упала в молодые всходы папоротника. Она растянулась и закрыла глаза. В сердце было спокойно, впервые за долгие месяцы в нем зародились радость и беззаботный сон.
Проснулась собака от выстрела. Подняла настороженно голову, вслушалась в шорох березовой рощи. Еще один выстрел разорвал предвечернюю тишину. Джульетта вскочила и понеслась на его звук. Ее острый нюх уловил запах крови. Когда она подбежала к лесной прогалине, то увидела на земле два волчьих труппа, над которыми склонилось трое охотников, обдирая шкуры.
Много раз она ходила с хозяином на серых хищников, но не в это время года. «Кто эти люди?» - думала Джульетта, лежа в кустах вереска, окружавшего прогалину, - «И зачем им понадобились непролинявшие шкуры?»
Лайке почему-то нестерпимо захотелось бежать от этой маленькой хмурой прогалины, но еще более непонятное чувство удерживало ее. И по мере удаления людей от своего очередного места преступления, оно все сильнее возрастало и наконец переросло в желание выйти из своего случайного укрытия на это место. Обнюхивая свежее мясо, она почувствовала голод.
Лесной полумрак плавно сгущался и темнел, хоть и путались в верхушках берез лучи заходящего солнца, но не могли развеять темноты наступающей ночи. Лес заполнялся совсем другими, не похожими на дневные звуками и шорохами. Перекликались совы и филины. Свежий ветерок шелестел сухими травами и ласкал молодые поросли.
Лежа под высокой раскидистой березой Джульетта думала о хозяине, который, наверное, долго ждал ее у лесного озера, где она его бросила. У нее перед глазами встало доброе лицо жены хозяина. Эта милая, ласковая женщина всегда относилась к ней с любовью и заботой.
Джульетте стало жаль, что убежала. И она уже было хотела пуститься стрелой к родной деревне, но услышала слабое попискивание. Этот писк наполнил ее сердце щемящей тоской, но ненадолго. Когда писк повторился, лайка бросилась ему навстречу. В этот момент она не отдавала себе отчет, потому что сердце говорило, что это плачут ее дети!
Собака подбежала к могучей березе, под корнем которой была вырыта нора. Волчий запах заставил ее отпрыгнуть от логова и залиться звонким лаем. Через какое-то время она смолкла и, снова услышав писк, бросилась к норе. На этот раз лайка забралась в нее на половину своего туловища и увидела двух волчат, лежавших на земле. Они беспомощно жались к корню дерева и жалобно попискивали.
Джульетта вспомнила своих детей. «Ну и что ж, что мои были белыми, а эти серые? Да, они волчата, так что ж они не дети?» - думала она. И сама того не заметила, как оказалась возле них. Обнюхала и недовольно чихнула. Волчата приняли собаку за мать и подползли к ее животу.
Они с жадностью сосали ее пустое вымя. Джульетте было больно, но материнский инстинкт заставил лежать с голодными волчатами. Она свернулась в калачик, укрыла малышей своим пушистым хвостом и погрузилась в сон.
Собаку разбудил голод. Еще ни разу в жизни она не хотела так есть. Обнюхав мирно спавших волчат, Джульетта выползла из норы. Ее встретило раннее утро, жемчужная роса покрыла молодую траву, капала с листьев берез. Весь лес дышал пением птиц.
Совсем рядом, в траве, кто-то засуетился. Лайка в один прыжок настигла нарушителя территории, но ее постигло разочарование – это был еж. По опыту знала: выцарапать этого игластого невозможно. Но в ней колючий клубок пробудил дремавшую силу предков. Оставив ежа, она растворилась в глубине леса. Постепенно ее бег перешел в мягкий, неслышный шаг. И вдруг лес огласился звонким лаем, который означал, что она напала на след.
Погоня длилась четверть часа. Джульетта из всех сил пыталась загнать косого, понимала, если упустить, то голод заставит ее вернуться в хозяйский двор. Конечно, там ждала хозяйка с сытой едой, но там же ее ждала и тяжелая цепь…
К сожалению, в природе неизбежна чья-то смерть ради чей-то жизни. Но разве звери в этом виноваты? Ведь они всего лишь звери и подчиняются законам земной эволюции. В отличии от человека, они не могут выбирать.
Вернувшись к волчатам, с полутушкой зайца, Джульетта обнюхала их и фыркнула недовольно. Ей было противно и неуютно в волчьей норе. И она решила подыскать что-нибудь другое и перенести туда детей.
Весь день почти провела она в поиске места для своего жилища. Солнце скатывалось уж к западу и становилось мутным после жаркого дня. С юга доносились раскаты грома, в воздухе стоял аромат близкого ливня.
Джульетта не заметила, как оказалась на окраине родной деревни. Лежа у дороги, ведущей в лес, и смотря на крышу своего дома, видневшуюся из-за кустов черемухи и сирени, она думала, почему ее сознание привело к месту, от которого она так стремительно убежала?
Ей вспомнился старый могучий дуб, росший на другом конце деревни, на отшибе, возле небольшого озерка. Когда-то в ствол дерева, у самой земли, ударила грозовая молния, и так как внутри ствол был пустым, то от удара образовался вход.
Во весь опор лайка бросилась в обход деревни к дубу. Лучшего места было трудно отыскать. Здесь ее дети будут в безопасности, потому что никому и в голову не придет, что возле самой деревни растут волчата.
Собака не стала терять времени и принялась за устройства дупла. Выцарапав из него все ненужное, выбралась наружу и стала царапать задними лапами сухую прошлогоднюю траву, потому что ей показались слишком жесткими земля и корни дерева.
Немало стоило труда создать уют, но Джульетта закончила все к заходу солнца. Ее лапы гудели, и хотелось лишь одного – спать. Свалившись в холодную зелень травы, она заснула.
На землю вступил май, самый ласковый и нежный месяц года. В этот короткий отрезок времени все торопилось расти, цвести и тянуться к солнечному теплу и свету, чтобы дать продолжение жизни.
Джульетт проснулась от сильного грохота надвигавшейся грозы. Собака припустилась в лес к своим детям. В ее сосках скопилось молоко, и это означало – дети хотят есть.
Дождь уже бросался крупными каплями, когда Джульетта подбежала к волчьему логову. Внутри ее ждали два серых свернувшихся комочка. Эти волчата были детьми поздней любви: родились не больше недели назад и были еще очень малы и слепы, потому и принимали собаку за волчицу-мать.
Собака вылизывала их с любовью и нежностью такой, с какой способна мать ласкать своих долгожданных, любимых детей.
Материнская природа способна на многое, и Джульетта не знала, да и не хотела знать, почему и как у нее появилось молоко. Она знала лишь то, что она – мать, и это было важнее всего на свете. И кормя посапывающих детей, она слушала, как шумит в листве березы дождь и раскатываются по небу разряды грома. Ее сердце дышало тихой радостью, которая отгоняла усталость и тревогу.
Затих дождь, ушла за горизонт гроза и ее раскаты стали отдаленными и глухими. В воздухе парила нежность трав и цветов, деревья источали тонкий горьковатый, дурманивший голову аромат. Каждая травинка дарила миру свою любовь и благодарила его за жизнь. Если прислушаться в такую весеннюю ночь, то можно услышать хор поющий гимн всему живому, и сам воздух звучит этой волшебной музыкой!
Весенние ночи короткие. Не успеет потемнеть вечерняя зорька, как утренняя зарождается, а птицы запевают свои песни в честь нового дня.
Когда Джульетта вернулась за вторым детенышем, то рассвет окутывал лес таинственным зеленым светом, казалось, этот свет исходил от стволов берез, от каждого листика и травинки, лепесточков цветов и от каждой капельки, изумрудными россыпями, горящими в траве.
Не прошла и минута, а собака уже бежала по лесу к деревне, с детенышем в зубах. Она двигалась осторожно и легко, что бы встречные сухие травы и ветки кустарников не повредили крошечное существо. В то же время бег был быстрым, она торопилась еще пуще чем с первым, знала, вот-вот проснется деревня, и ее могут увидеть, проследить.
В деревне Джульетту знали все. Даже из окрестных деревень охотники мечтали взять от нее щенка. Но человек, именующий себя ее хозяином, был тщеславным, и не захотел оставить щенят.
Уставшая, измученная быстрым бегом, собака затаилась в своем дупле, ее больше ничего не беспокоило. Обласкав своих приемышей, свернулась в калачик, и, уже сквозь сон, слышала, как деревню оставляет ночной покой.
Так Джульетта стала жить по соседству с людьми. По ночам уходила на охоту в лес, а если она оканчивалась неудачей, то шла ко двору человека, и питалась остатками свиного ужина, которые сидели в летнем загоне.
В одну из таких ночей неудачной охоты, она пришла к хозяйскому двору и увидела, как кошка Дунька, с которой она выросла и часто делила пищу, ходит вокруг ведра накрытого тяжелой деревянной крышкой от кадки, и жалобно мяукает.
Джульетта подбежала к ведру, мордой спехнула крышку, вытащила из мутной воды, барахтающихся из последних силенок, слепых котят.
Спасти удалось троих, но кошка продолжала опускать лапу в воду и оглушительно орать. Джульетта поняла – их было больше, но сделать ничего уже было нельзя. Она оставила кошку и растворилась у зеленом полумраке ночи.
Материнский инстинкт вернул Дуньке самообладание, и она, приведя в порядок своих малышей, перетаскала их в амбарушку, в сарай, в котором хранились хлебные запасы в виде зерна и муки.
Шел второй месяц с того дня, как Джульетта нашла волчат и в ней не было ничего прежнего: она стала настолько осторожней в своих действиях, что могла часами лежать в засаде и ее не могла заметить даже всевидящая лесная сорока. Теперь ее прыжки и погони за жертвами были молчаливыми. Джульетта забыла свой звонкий лай, понимая, что он лишь мешает ей, да и кому было возглашать о своем загоне, ведь она охотилась лишь для своих детей и себя.
А дети подросли, и их нужно было кормить, одного материнского молока им уже не хватало. Но Джульетте была в радость эта забота. Целыми ночами пропадала она в лесах и возвращалась на рассвете с добычей. Волчата устраивали возню возле дупла, теребя свежее мясо. А она, растянувшись в траве, дремала.
Насытившись, щенки играли. Они нападали друг на друга, бегали вокруг дерева один за другим, но при малейшей опасности удирали в дупло. Через несколько минут их мордашки уже торчали из укрытия, и волчата готовы были выбежать. Наигравшись между собой, малыши бросались за мать. Они тихонечко подкрадывались и бросались на нее с двух сторон, вынуждая собаку оставить сон и отбиваться от них всеми четырьмя лапами и зубами. Но в конце концов дети уставали от игр и засыпали крепким беззаботным сном, припав к животу мамы.
В траве скрипели кузнечики свою древнюю песню, в жарком летнем воздухе порхали мотыльки, захмелевшие от нектара луговых цветов, а над озерком, что питало корни дуба влагой, кружили стрекозы в замысловатом танце. В озере плавали подросшие утята. В нем жила утка, и собака не мешала ей растить своих желторотиков, не потому что знала неписанный закон серых хищников – «где живешь, не убивай», а потому что в лайкином сердце было что-то, что не позволяло ей напасть на этих пернатых. И смотря на то, как утка вскармливает потомство, Джульетта думала, что время остановилось, потому что она была счастливой и нежной матерью.
Но время шло, и к концу лета волчата выросли в молодых волков. Они уже кое-что умели и ходили с Джульеттой на охоту, и она понимала, их нужно уводить в лес навсегда, но что-то снова и снова заставляло ее приходить с ними к дубу.
В один из дождливых дней Джульетту разбудил шорох осторожных шагов, приближающихся к дуплу дерева. Мгновенно ее шерсть на хребте встала дыбом, и собака оскалила клыки, готовая к схватке.
Три пары глаз смотрели из дупла на людей, ловя каждый их жест.
- Похоже мальчишки правы, здесь действительно волчье логово, - произнес человек тихим, но властным голосом, и Джульетта узнала бывшего хозяина.
- Сколько же тут костей!.. – сказал второй и пнул кость. – Кто бы мог додуматься, - продолжал он, - что у нас под носом живут!
- Да, только белые, - задумчиво, будто про себя, сказал хозяин Джульетты.
- С чего ты взял, что они белые? – спросил второй.
- Смотри, шерсть на земле! – показал хозяин на клок, вырванный волчатами в азарте игры у матери.
- Слушай, Степан, - шепотом вдруг заговорил он, - беги домой за ружьем! Здесь они, в дупле, беги! Быстрей беги! – в его шепоте слышалось волнение.
Оставшись один, хозяин подошел ближе к дубу, присел на корточки и стал всматриваться в темноту дупла.
- Джульетта! – тихо позвал он. – Джульетта!
Внутри у Джульетты все замерло, она не знала, как ей поступить. Вылезти ли к хозяину? Или броситься бежать, уводя за собой детей? Или может оставаться внутри дерева? Но через мгновение от ее нерешительности не осталось и следа. Она посмотрела на детей. И все трое, друг за другом, вырвались из своего логова и скрылись в спеющей ржи, за которой виднелся лес.
- Подумать только, и тоже двое! – сказал вслух человек и подумал, - Как же теперь быть-то?
Дыша, как паровоз, Степан принес ружье. От быстрого бега на лице у него были крупные капли пота.
- Ошибся я, нет их в дупле-то. Ты уж извини меня! – сказал хмуро хозяин собаки.
- Ну, да ты не расстраивайся Иван, все равно выследишь! – успокаивал его Степан.
Но Ивану совсем не хотелось выслеживать собственную собаку, а наоборот, было больно даже думать, что подойдет сезон охоты, и кто-то обложит его Джульетту с выводком.
«Что ж доживем до осени, а там поглядим», - сказал Иван.
Осень оставляла повсюду свои следы, деревья горели, как костры, желтым и красным цветом. Все стало прозрачным и легким из-за чистого, вымытого дождями и высушенного утренниками воздуха. От дерева к дереву, от травинки к травинке тянулись тонкие паутинки. И когда падала роса, то на них собирались капельки, а восходящее или заходящее солнце бросало на капельки свои лучи, отчего росинки походили на нити жемчуга, горели и переливались. Тихий шелест опадавшей листвы и пронзительная синь неба – все говорило об уходящей золотой осени.
Джульетта смотрела из зарослей лесного малинника на Ивана, сидевшего на берегу того самого озера, возле которого в конце апреля она его оставила. Вот уже который раз видит Джульетта хозяина у озера, погруженного в свои думы. Собака заметила в нем перемену.
У него не было с собой ни ружья, ни патронажа. Это Джульетте было непонятно. «Хозяин в лесу без этих атрибутов в осеннее время?» И она всем своим существом хотела понять, что же произошло?
В ее сердце родилось непреодолимое желание подойти и, как бывало, положить свою мордочку на хозяйское колено. И Джульетта подошла к человеку, обнюхала его спину – родной запах заставил забыть об осторожности, и она просунула голову под руку хозяина, который оторопел от неожиданности.
Справившись с волнением, Иван погладил собаку. Лайка уловила еле заметную дрожь в его ладони и посмотрела в темно-синие глаза хозяина. В них не было прежнего холодного оттенка, что всегда заставлял ее настораживаться. Сейчас они излучали тепло и любовь.
- Что проказница, соскучилась? – спросил Иван, почесывая ей за ухом.
Джульетта вильнула распушенным хвостом, продолжая смотреть ему в глаза.
- Пойдем домой! – прошептал он.
Собака навострила уши, подняла голову с его колена и стала искоса посматривать в сторону малинника. В ее глазах блеснула тревога.
Иван тоже взглянул через плечо и увидел двух, еще не совсем взрослых волков. Они сидели возле зарослей малинника в метрах тридцати и внимательно смотрели на его и на собаку.
Иван почувствовал неприятный холодок по спине. Ему припомнилось, как прошлой зимой, он попал под буран. Крутило, буранило так, что он сбился с пути и начал плутать. Зимние сумерки быстро перешли в ночь, буран сверепел и валил с ног. Иван выбился из сил и присел на корточки перевести дух.
«Все же надо было взять собаку, сейчас бы вывела». - думал он.
А ходил Иван в соседнюю деревню по хозяйственным делам и решил сократить обратный путь напрямик через поле, лес и еще поле, совсем близко. Попросил у знакомого лыжи и в путь. Успеть хотел до бурана, что уже надвигался, да не вышло, нагнал он его в лесу.
Не успел Иван одуматься, как буран забросал его снегом чуть ли не по шею. Он встал и сквозь завывание ветра услышал другой вой – волчий. «Хана!»- мелькнуло у него в голове, - «Против стаи волков лыжная палка не потянет», - подумал человек, и, преодолевая порывы ветра, пошел наугад.
Сквозь шум бурана, откуда-то сзади до него донесся собачий лай. Он узнал – это его Джульетта.
«О, черт! Не туда иду», - произнес Иван и стал кричать, свистеть Джульетту. Лай становился ближе. Он был злым и напористым.
Наконец собака оказалась возле хозяина. В ее поднятой дыбом шерсти был снег, она злобно рычала в непроглядную снежную тьму. Хозяин потрепал ее за ухо и сказал: «Домой, Джульетта».
Собака рванула бежать так, что Иван чуть не упустил ее из виду. До самой деревни волки шли за ними по пятам, но напасть не напали. Это для Ивана до сих пор остается загадкой.
Вот и сейчас ему стало не по себе от внимательного волчьего изучения. Он посмотрел на Джульетту и произнес полушепотом: «Наверняка, твои приемыши! Домой-то пойдешь?»
Джульетта отошла от хозяина. И на мгновение ее глаза стали грустными, затем в них блеснуло что-то дикое, лесное, но мудрое, как сама природа. И собака молниеносно скрылась в лесу.
Лучи восходящего солнца осветили обнаженный лес, окутанный голубовато-белым туманом, который прихваченный заморозком, медленно оседал на ветви деревьев, на увядающие травы и запревшие листья в виде мельчайших кристалликов льда, образовывая нежную бахрому, а поднимающееся солнце своим теплом превращало ее в капельки. В лесу, в сравнении с летним временем, было тихо, только синицы устраивали возню на кустах рябины да вороны с сороками оглашали его тишину. Но и эти птицы с приходом зимы переберутся вместе со снегирями ближе к человеческому жилищу. Лишь дятлы в своих красных шапках будут выстукивать свою деревянную мелодию.
Ясное утро сменилось хмурым, с низкими толстыми тучами днем, пошел густой мелкий, как манная крупа, снег.
Джульетта потянула носом воздух, лежа под раскидистой елью. Где-то поблизости спали ее дети. Они были уже почти взрослыми волками, но все еще держались возле нее. Она научила их всем премудростям охоты, какие знала. Теперь они начинали учить ее. Словно сам лес, сама дикая природа давали то, что не могла дать она. Собака и сама начинала понимать этот язык природы: если раньше она только интуитивно чувствовала природные законы, то теперь они звучали четко и ясно. С невероятной быстротой и легкостью могла определить по следам и запахам, какой зверь и куда держит путь.
Джульетта еще и еще нюхала воздух, пытаясь уловить причину своего беспокойства. Что-то будоражило ее кровь, не давало покоя, заставляло бежать, но она не двигалась, свернувшись в калачик, собака вслушивалась в каждый щорох. К ней под ель перебрались и волки. В один прыжок они преодолели десять-пятнадцать метров расстояния от соседних зарослей молодых елочек и устроились возле нее.
Вдруг собака насторожилась, все ее мышцы напряглись, дыхание замедлилось так, что, казалось, она не дышит. Лайка услышала, как треснул сучок, присыпанный снегом, под тяжестью тела. «Это не зверь», - мелькнуло у Джульетты. Звери таких ошибок, в такой тишине безветрия не делают. Застрекотала сорока, сомнений не оставалось – по лесу бродил человек-охотник.
Собака вспомнила, как ходила с хозяином по первому снегу на охоту и как звери, не выдержав нервного напряжения, выбегали из своих укрытий, оставляя на снегу след, и она легко их нагоняла, поворачивала на хозяина. Джульетта решила пересидеть, волки поняли ее взгляд и тоже не двигались с места.
Все трое внимательно смотрели туда, откуда должен был выйти человек, и он вышел. С рассвета исходил он уже все окрестные леса в поисках лайки. Медленным, осторожным шагом шел Иван по лесу, прислушиваясь к звукам. В его голове кружилась одна мысль: «Лучше убью ее я, чем кто-то». Он звал, свистел и даже стрелял. От него шарахались лоси, кабаны, косые, и волков он спугнул с дневной лежки. Со стороны Иван вполне мог сойти за сумасшедшего. Вот он стоит среди леса и, стреляя, во все горло орет: «Джульетта!» Сорока и та замолкла, удивленно наблюдая за ним с верхушки сухой ели.
Джульетта поняла, зачем искал ее хозяин. Шерсть у нее поднялась дыбом, в глазах заблестел звериный огонь. Она видела, чувствовала, как от выстрелов волки вздрагивали и были готовы бежать, и понимала, если они это сделают, то погибнут.
Когда Иван повернулся, перед ним выросла Джульетта. Она смотрела на него своими умными грустными серыми глазами.
Иван взял в прицел ее лоб и понял, почему она стоит перед ним.
«Спасаешь своих приемышей?» - задумчиво произнес он и опустил ружье. Джульетта вильнула кончиком хвоста.
Забросив ружье за плечо, человек быстрым шагом уходил прочь. Вслед ему смотрела собака, ее сердце было переполнено радостью и жаждой жизни. Когда человек скрылся из вида, она бросилась бежать вглубь леса, за ней мчались два серых хищника. Падающий снег быстро запорашивал их следы.
Глебова Т. И. декабрь, 1999г.