Родимая Глава 22

 

 Штрафбат



О том, что началась Великая Отечественная война, Настя узнала по продолжительному  реву сирены, которая  не умолкала с полчаса, буквально разрывая тишину в клочья.

 Все заключенные насторожились. Что могло случиться: побег или, еще того хуже, тюрьма бузит -  никто ничего понять не мог.

 Но вскоре «сарафанное» радио принесло весть: война, на страну напали немцы!

У Фаины в глазах появился ужас: у нее на воле муж и дети, его заберут на фронт, а с кем они останутся?!

 На ее голове добавилось седых волос.

Кормить обитателей тюрьмы стали еще хуже, порции, и без того маленькие, убавили на половину.

 На работу не выводили несколько дней.

Самые отъявленные уголовницы и те притихли, не задирались и не «качали» свои права.

Лагерное начальство тоже не очень придиралось.

В зону завезли швейное оборудование, прибыли из других тюрем наладчики швейных машинок, и прибыли технологи по пошиву одежды.

 На общей перекличке  осужденным объявили:  кто хочет стать швеей, сообщите своему бригадиру.

Фаина предложила Насте:- Идем записываться.

  Шить  -  значит сидеть в помещении, а не на лютом холоде рубить сучья деревьев.

Обучение шло по ускоренной программе: осужденным показывали, как правильно

обращаться и пользоваться швейным оборудованием, уходом за ним, о его производительности за смену, как производить его передачу своему сменщику.

 Учили раскладывать ткань для покроя, выбирая одно направление нити, подбирать ее по цвету и ворсу.

 Показывали, как выметывать петли, пришивать карманы,  лацканы, пуговицы, выстрачивать телогрейки и многое другое.

Настя училась быстро, главное  -  не надо было ни читать, ни писать, все объясняли словами.

 С грамотой и у Насти,  и у Фаины было слабовато.

Первое знакомство Насти с машинкой  не прошло бесследно, она дважды чуть не подставила свой большой палец под иглу, так как  еще не могла быстро ориентироваться

 в скорости подачи ткани под лапкой машинки, но постепенно работа стала входить в свой ритм.

 Настя спокойно продвигала ткань по станине и строчила, как из пулемета, делая ровные стежки на ткани.

Мастер по пошиву одежды несколько раз подходил к каждой осужденной и давал свои советы.

 Показывал и учил, что прежде, чем начать шить, нужно тщательно проверить, все

ли детали правильно расправлены в изделии, нет ли где складок или смещения ткани

 на швах,  так как необходимо обеспечить как можно больший объем работы, чтобы не

 останавливать машинку через десять-двадцать секунд после начала работы.

 Так потихоньку шло постижение тонкостей в пошиве воинской формы для армии.

После смены у Насти, хватало сил только добрести до столовой и в барак.

 Она падала и засыпала.

 От длительного сидения ноги отекали и делались как тумбы.

 Пищи становилось все меньше и меньше, от недоедания в глазах вспыхивали серебристые искорки, а голова кружилась.

Как-то Фаина шепнула Насте о том, что  прошел слух, будто для фронта, на передовую будут брать из тюрем в штрафные батальоны добровольцев, решивших кровью искупить свою вину перед Родиной.

- А что такое штрафной батальон?- спросила Настя.

- Спроси что-нибудь  другое. Я, за сколько купила, за столько продала, а более ничего не знаю.

 Но знаю одно, уж лучше в тот штрафной батальон, чем сидеть в тюрьме «не за понюх табака».

Подруги  написали заявления и подали в администрацию тюрьмы для рассмотрения. Ждали три месяца, и, наконец, пришел ответ.

 Ввиду того, что  они хорошо работали, не было ни одного замечания от лагерного руководства в течение нескольких лет, решено отправить  их на фронт санитарками.


Здесь пути-дороги Насти и Фаины расходятся, они попадают на разные фронты и,  больше им уже не суждено было встретиться.

Настя прибыла в штрафной батальон под надзором старшего сержанта, который сопровождал ее всю дорогу до места назначения.

Коротко подстриженная, в солдатской форме, она походила больше на парнишку, чем на девушку.

 Встретили ее угрюмо:  вчерашний бой унес почти половину батальона, и все еще не могли прийти в себя после потерь.

 Настя, поеживаясь от неприятного холодка, то и дело пробегавшего по спине, пошла вместе со старшим сержантом, искать командира батальона.

 За столом в блиндаже сидел мужчина средних лет с совершенно белой, седой головой и острым, пронизывающим взглядом.

 Он оценивающе посмотрел на пришедших.

 Старший сержант представил свои и Настины документы, доложил о цели его прибытия в батальон, что он сопровождающий осужденной Анастасии.

-По какой статье отбывала срок?- спросил командир.

-Она назвала пункт, часть и статью.

Командир вскинул брови, не поверил и стал читать внимательно сопроводительный документ.

 «На политическую, эта дивчина ну никак не походила, хотя  - чего гадать, срок дали, часть отсидела, от этого не уйдешь, а здесь, как повезет!»

Вслух сказал: Завтра тяжелый бой, собери все, что найдешь у снабженца, и подготовь перевязочный материал в санитарную сумку.

 До тебя был мед брат, вчера убило.

Настя встала и, ни слова не говоря, вышла из блиндажа.

 Нашла снабженца, получила санитарную сумку, бинты и медикаменты.

 Полевой госпиталь от них был далеко, и раненых вывозили не часто, все больше

 лечили на месте, и только самых тяжелых вывозили на транспорте, подвозившем им снаряды.

 «Одним словом - штрафбат, выживешь, считай, тебе повезло»,  прокомментировал снабженец такое скопление раненых в землянке.

Насте он дал сухой паек.  Та перекусила, запила холодной водой и стала осматривать позицию, по которой завтра придется ей ползать под пулями и перевязывать раненых.

  Она плохо это себе представляла, но страха не испытывала.

 Уж лучше так, чем тюрьма.

Везде видела только мужчин, женщина - санитарка она одна.

 Ей передали, чтобы пришла к раненым в землянку. На полу, на сухой траве лежало

человек двенадцать:  некоторые были в забытьи, некоторые стонали, кто-то просил пить.

 Настя стала обходить каждого и тем, у кого бинты набухли от крови, она делала перевязки.

 Сначала это у нее не очень хорошо получалось, но со временем ее руки стали увереннее работать и быстрее.

 Она приготовила солевой раствор, как делала дома, когда лечила животных, стала

 им промывать раны, которые уже перестали кровоточить, и присыпать растертым в порошок стрептоцидом.

За этим занятием ее и застал командир батальона, товарищ Беркутов.

- Ну что, Анастасия, получается?- спросил он.

 Настя,  смутившись, нагнула голову, продолжая делать перевязку.

- Закончишь перевязку раненым, зайдешь ко мне.

Настя провозилась с перевязками еще часа два, затем вышла  и, набрав ранее кем-то собранной в стожок сухой травы,  принесла в землянку.

Подложила под голову вместо подушки тяжело раненым бойцам.

 Ей хотелось хоть как-то облегчить их страдания. Освободившись, она пришла к командиру батальона.

- Завтра Анастасия, будет тяжелый день, для тебя это первый бой  и первые раненые, самое главное -  не бегай по полю, все ползком, и выбирай хоть малейшую

ложбинку, куда можно укрыть раненого и переждать шквальный огонь.

  Старайся остаться живой и помочь уберечь раненых.

  - Возьми, - он протянул ей пистолет, - это на всякий случай.

- Так я же не умею стрелять, товарищ командир!

-Ну, это дело нехитрое, главное не теряйся.

 - Петров,- крикнул он в дверь кому- то,- покажи нашей мед. сестричке, как нужно стрелять из пистолета.

- Есть, - сказал Петров,- пойдем, покажу.

 Настя очень удивилась тому, что командир представил ее как медсестру, «но ему виднее», подумала она.

Сложного ничего не было в освоении пистолета, и,  сделав несколько выстрелов по установленным невдалеке гильзам,  они вернулись к блиндажу.


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ