1 – часть
Сегодня, а вам расскажу о Миле – добропорядочной приятельнице моей жены, которая работала в аптеке.
Это была моложавая мать-одиночка, обесцвеченная перекисью. Годочков Миле было где-то чуть за тридцать, но выглядела она прекрасно, а аппетитные, крупные, упругие груди, так и зазывали на огонек, где вместе с ней жили малолетний сын и её мать.
Так как Мила работала в аптеке провизором, и была нужных для бизнеса в Брежневские времена кровей, то как говорится на роду ей было написано заниматься косметологией на дому, а так как наши дети ходили в один садик, то конечно, Мила попала в круг нужных знакомых моей жены.
В дом Тамара её не приводила, так как Мила, на её взгляд, была — внешне сексуальна, а внутренне бл*довита. Не скрывала, что имеет любовника, как бы для души, а не для материальной поддержки, поэтому до поры до времени, о существовании Милы я вообще и не знал.
Однажды, зимой, будучи в одном из Прибалтийских городов в командировке, в мороз, во время ночной прогулки, я повышал сексуальную образованность одной из своих подруг. За неимением ничего лучшего, уроки приходилось давать в каждом встреченном по пути подъезде.
В душе бурлили чувства, в штанах твердая стадия страсти, из-за которых не чувствовались ни подъездные неудобства, ни довольно ощутимый мороз. Через пару дней и чувства улеглись, и страсть смягчилась, зато в сухом остатке в Тбилиси привез геморрой, в степени — пульпита в заднице. Боль была невыносимая. Нет, боль была запредельная, такая от которой берут на себя все нераскрытые убийства и шпионаж в пользу инопланетян с целью свержения существующего строя.
Я бегал вокруг круглого обеденного стола и думал, что те, кто бегают не от геморроя, а от скипидара, не понимают своего счастья. Было такое впечатление, что геморрой ест меня заживо и начал это делать с задницы.
Тамара, моя первая жена, стоя хорошо в сторонке, видимо, чтобы я её случайно, при сходе с беговой орбиты, не сбил, с ироничной улыбочкой, как испорченная пластинка, монотонно, но со злорадством повторяла при моем приближении:
– Это тебе за всех бл*дей!
И потом, как бы подытоживая:
– Конечно, было бы хорошо, чтобы геморрой мучил бы и их, но видимо, Господь решил наказать одну мужскую задницу, вместо ста женских!
Я не мог, ни стоять, ни сидеть, ни лежать, я даже не мог — говорить, скулы были сжаты от боли! Не помогали никакие средства, даже принесенные подругой жены Милой, работавшей в аптеке — опиумные свечи. Вот тогда-то я с Милой и познакомился.
Скажу, что от этого анального кошмара меня спасла соседка Элла, которая принесла какую-то мазь в смётанной банке.
Я и не видел, как Элла зашла, но со временем представлял, что, когда она входила у неё над головой был нимб, ну прямо как у того мальчика, который "шел по воде" в фильме "Бриллиантовая рука".
Она сходила к старушке, которая жила с дочерью в соседнем районе и торговала мазью от геморроя из почек растения "семибрат", растущего в Средней Азии и баночка этого счастья, избавившего меня от геморроя на всю оставшуюся жизнь, стоила всего 10 рублей. Иногда счастье можно купить и купить очень дешево!
Пока я валялся в постели и исцелялся волшебной мазью, Мила зачастила к нам в гости, принося из аптеки, то одно, то другое лекарство, которые, якобы принесут мне облегчение. Когда же Тамара рассказала ей, во всех красках и с соответствующей жестикуляцией процесс, в результате которого Господь и наградил меня геморроем, заявив, что такому бл*дуну, как я нужно не лекарство, а хорошая плеть. Услышав это, глаза у Милы загорелись, и она, видимо, решив поддержать меня, заявила Тамаре, полушепотом, что и она, иногда, не прочь предаться утехам одна или в коллективе девочек на работе, ведь без мужа жить тоскливо:
– Я бы согласилась и на бл*дуна типа твоего, а опыт для мужика дело не последнее. Ты же прекрасно это и сама понимаешь. Однако увидев округлившиеся от неожиданности глаза Тамары, Мила выпалила, перейдя на "Вы":
– А хотите я вам расскажу о том, о чем никогда и никому не рассказывала, наверное, и не расскажу – о нашем "аптечном гареме".
Когда вижу какие мучения перенес Юра за то, что драл какую-то девицу где-то в Прибалтике, то жаль вдвойне, так как за то, что проделывает иногда с нами директор аптеки, ты бы отправила его гореть в ад. Он под себя подбирал коллектив при приеме на работу. Так что в аптеке все работницы незамужние и поэтому в этом вопросе не особенно кровожадные – многое ему прощаем. Одним словом, мы его аптечный гарем.
– И что он вам, порнуху по видику крутит?
– Ох если бы по видику! Он нам порнуху крутит наяву и крутит по полной!
– Это, что прямо в аптеке?
– Давай Тамара тащи кофе да коньячок, так как без него – язык не развяжется, а без этого никак.
Почувствовав, что сейчас начнутся всякие интересности, я прикинулся спящим и даже стал тихонечко похрапывать.
– А, что Юра тут на диване ничего?
– Ну так спит же, вон даже храпит, да и после своего геморроя, не то что о других бабах, о тебе, думаю, долго еще не вспомнит, так что, считаем его на сегодня евнухом в нашем гареме – хохотнула Мила.
– Ты даже если проснется — при нем прямо так и будешь обо всем рассказывать?
– Ну если хочешь, на время рассказа, отправим его в Прибалтику, пусть там не слушает, а практикует – глянув на меня сострила Мила.
– Мила, хоть у тебя и сексуальная внешность, но я как-то не могу поверить, что ты можешь на работе заниматься чем-то непристойным.
– Почему непристойным? Думаю, любая жена с мужем запросто делают то, что для меня незамужней считается — непристойным.
– Вот скажи Тамара, ты это дело любишь? Можешь не отвечать, на лице все написано, вот и я люблю, только ты можешь заниматься этим и получать удовольствие, когда захочешь, а я – когда повезет. Так что, когда мне везет, я предаюсь этим, как ты выражаешься, непристойностям на разрыв аорты, до потери сознания, как последний раз в жизни. В этом случае лучше пусть ноет от излишеств тело, чем по упущенным моментам ноет душа.
Тамара заварила кофе, достала из серванта конфеты, две рюмочки и бутылочку грузинского коньяка "Энисели". Выпив по рюмочке коньяка, закусив конфетой, женщины, каждая думая о своем, пригубили кофе.
Мила думала с чего начать рассказ и насколько углубляться в детали. Тамара же думала, как внешне реагировать, если её речь будет напоминать Юрину лексику в постели.
Я же, продолжал притворяться спящим, а чтобы случайно не спугнуть женщин, даже повернулся к стене, превратившись в слух, чтобы не пропустить что-то новенькое, сексуально-непристойненькое, чтобы потом, при случае, проверить эту новизну на практике — перестал даже храпеть.
– Ну что, за аптечный гарем – чокаясь коньячком, почти шепотом сказала Мила – Тогда слушай внимательно и старайся не перебивать, мой сказ о гареме и царившем в нем непристойностях.