Эффект присутствия в истории
Издательство АСТ выпустило книгу Александра Пумпянского «Диктаторы и террористы. Хроники мирового зла».
Автор в личном письме представил ее так: «Это коллекция очерков и эссе, выходивших в свое время в родном «Новом времени» и не менее ценимой «Новой газете». Существует точка зрения, что публиковать газетные опусы в книге — затея бессмысленная и безнадежная. Злоба дня — она и есть злоба дня. Я совершенно согласен с этим. При этом я всегда считал, что писать в газету или журнал нечто, что не выдержит потом испытания книгой, пустое дело».
Один из могикан международной журналистики (не только отечественной), в советское время умудрившийся высказываться откровенно (правда, долго не дали) в «Комсомолке», а в несоветское ставший редактором «Нового времени», Александр Борисович выпустил много книг, а эта — особенная. Охват: от ассасинов и Ричарда III до Каддафи и Хаменеи, от Южной Америки до Южной Африки, написано за последние 25 лет.
Конечно, в книге про терроризм и диктатуры много о феномене современного ислама и это не только летопись «арабской весны», но и события предшествующие. Пумпянский твердо говорит про бен Ладена и его последователей: вера смерти, а не жизни. «В 1998 году Усама бен Ладен и его египетский союзник Айман аль-Завахири подписали совместную фетву, открывающую «Мировой исламский фронт джихада против евреев и крестоносцев». Убийство североамериканцев и их союзников — «личный долг каждого мусульманина», ибо пора «освободить мечеть Аль-Акса (в Иерусалиме) и Святую мечеть (в Мекке) из их лап». Так расшифровывалась фетва. Североамериканцы — «очень легкие мишени», — разъяснил бен Ладен журналистам».
И каждый раз, как и положено журналисту, автор делает проекцию на Россию, даже если глава называется «Иран, Коран и уран». «В штаб-квартирах оппозиционных кандидатов были проведены обыски и аресты. Немедленно обнаружилось, что каждый из таких офисов — это в действительности «штаб-квартира психологической войны против национальной безопасности», откуда «преступные нити ведут за границу»… Густо запахло «саботажем» и «предательством». Общий диагноз не вызывал сомнений: это «сионистско-империалистический заговор». Не узнаете Россию последних недель?
«На мировой арене диктаторы и террористы живут душа в душу. Каддафи, Саддам, отец и сын Асады, правящие аятоллы, я уж не говорю о КГБ и его филиалах в странах инородной демократии, всегда были щедрыми спонсорами разномастных терроризмов... В десятую годовщину 9/11 Ахмадинежад с трибуны ООН публично обвинил в подрыве Башен-близнецов… президента Буша, посягнув тем самым на главные лавры Аль-Каиды. Ликвидацию Усамы он очень логично охарактеризовал как операцию по сокрытию этого заговора президентом Обамой».
Американист по профессии с полувековым стажем, он продолжает отслеживать взгляд российских «патриотов» на США: «Самая никчемная из реакций — зависть, самоутверждение через злопыхательство. Ревность не спасает честь рогоносца…» В книге заметна диалектика взгляда на собственно Америку: он говорит о ее привычке удерживать первенство во всем, о примате идеализма в ее рационалистическом характере, находит и корни ее кризисов. Меняется точка зрения - на Буша, Обаму, Трампа, но не меняется взгляд.
Меняется взгляд, обращенный на родину. Вот о звонке Бушу в первые часы после налета «Аль Каиды» (написано из Нью-Йорка» в те дни): «Я думаю, что, как человек, прошедший школу разведки, Путин сразу почувствовал, какие возможности сулит эта свалившаяся с неба ситуация. Он окажет Бушу (а Россия — Америке) неоценимую услугу, которую никто другой не окажет. Это сразу поставит отношения между двумя людьми (и странами) на иной уровень. С этого момента Путин не терял ни минуты. Тактически он вел себя безукоризненно».
Теперь и мы, и автор смотрим на это по-другому, зная, как оно временами оборачивается. Но уроки из нашей истории он применяет не к одной современной России, вот взгляд на ужасную резню в Руанде: «...социальная межа может быть не менее кровавая, чем кровная, нам с нашей памятью не надо рассказывать...» По всей книге отслеживает эта цепочка: фашизм, коммунизм, национализм — гостерроризм. Противостоит ей, не всегда успешно и зачастую невовремя, современная цивилизация: «...есть вещи, которые Запад, мировое сообщество, цивилизация — подставьте слово по вкусу — уже не хочет терпеть, не может терпеть в конце XX века. Государственный терроризм».
Пумпянский, объездивший десятки «горячих точек» и говоривший с десятками государственных и международных деятелей, видит, что с терроризмом приличные общества согласны бороться и чаще всего борются, а вот с диктатурами (которые питают терроризм) до последнего тормозят: «Беда с тоталитарными режимами, однако, в том, что, конечно, иногда они рассыпаются сами, но вообще-то идея тоталитаризма в том и состоит, чтобы не оставить и щели для свободы. Что остается мировому сообществу — закрыть глаза на художества режима и ждать?»
Это вообще одна из главных мыслей автора, он обращается к ней в самых разных случаях. Вот он цитирует из беседы с нигерийским президентом Обасанджо: «Дьявол нереформируем, прогресс не достигается сделками с диктатурой». Об этом же — урок политической линии нобелевского лауреата из Мьянмы Аун Сан Су Чжи. Репортаж из Гватемалы — учебник «антипартизанского» поражения. Да, насилие порождает насилие, но значит ли это, что после мира надо забыть об обоюдных преступлениях?
На Балканах, в Сараево и Косове, он заходит с другой стороны: «На вопрос «почему» Жак Поль Клайн, глава миссии ООН в Боснии и Герцеговине, отвечает первым делом так: наследство Оттоманской империи. В Европе были Ренессанс, Реформация, эпоха Просвещения, Великая Французская революция, индустриальная революция... А на Балканах — интриги, нашептывания, козни, казни, остановившееся время. Пять веков подряд… Сознание, закостеневшее в миф. Здесь не знают своей подлинной истории, говорит Клайн. До сих пор нет общепризнанной академической истории региона. Зато есть история мифов и анекдотов. Она разная у сербов, хорватов, босняков. Любой психиатр вам скажет: лечение возможно лишь после того, как проблема будет признана. Весь опыт Общества анонимных алкоголиков строится на этом. Но до сих пор любимая песня сербов: мы жертвы истории, весь мир против нас. Турки, папа римский, Германия, американский империализм, НАТО, ООН только и делают, что плетут против нас заговоры. Если бы они однажды сказали, самим себе прежде всего: да, нам досталось в этой истории, но и мы натворили дел — это была бы зрелость. Но на Балканах пора зрелости еще не наступила».
Прямая и обратная связь степени цивилизованности и степени зараженности терроризмом, зрелости общества и готовности поддаваться диктатуре.
Он формулирует логику самооправдания: «Свои — жертвы святой цели, а чужих невинных не бывает. Братоубийство, огонь и кровь — неизбежность в великой борьбе, так всегда было. И вообще это не более чем эпизод с точки зрения матери-истории. Жертвы забываются. Будем славить наших героев…» И дает еще одну универсальную формулу времени столкновения глобализма с разноукладными обществами: «Международное сообщество интересует местных вождей лишь постольку, поскольку его можно доить».
Постсоциалистическое пространство Восточной Европы и Центральной Азии — тому свидетель, но и остальные части света не отстают. И получают не только личные счета «вождей» в вожделенной Швейцарии, если в ответ на вызов глобализма следуют ложь и насилие внутрь и наружу. То общество, которое способно порождать терроризм, почти обязательно порождает диктатуру. Такое кольцо — как от гранаты.
Геноцид — свойство диктатур. Значит, их нельзя допускать, значит, международное общественное мнение не должно с ними мириться, значит, международное сообщество должно с ними бороться. Главное — не дожидаться, пока другая сторона дернет за кольцо.
В новой книге Пумпянского опять соединились репортерская дотошность, научная доказательность политолога плюс писательская отточенная образность. Журналист знает, что делает, знает, о чем пишет. Понимает пределы своего знания и готов углубляться.
Он — профи в отличие от полков диванных стратегов, заполняющих интернет. Другая цена слов. Им кажется, что они так же могут, комбинируя понятия, оценивать реальность. Понятия-то все давно, вроде, названы. Готовы ловить за руку: «А журналист-то — не пророк!» Но тут, если вспомнить высказывания Пушкина о толпе и Авторе, хочется сказать: он — не такой, как вы! Он и циничен по-другому, и не так, как вы, идеалистичен. Он лично знает: «у каждого преступления есть имя».