Глава седьмая
Заканчивалась длинная и суровая сибирская зима. Степан добыл еще трех соболей. Снял со стволов деревьев, упавших через ручей, рамки куркавок, опустил верхние части кулемок, собрал капканы. Сезон охоты заканчивался, план по добыче пушнины был перевыполнен.
Перед уходом в село, Степан решил половить налимов и тайменей, чтобы полакомиться самим и увезти домой несколько штук в качестве гостинца. Поставив в снегу конусы* с приманкой, поймал десяток полевок и мышей. Из под коры старых деревьев наковырял личинок короеда, положив в рюкзак еду и жерлицы,** отправился с Найдой на Каменушку по проторенному пути.
Четыре версты пробежали быстро, не задерживаясь, не отвлекаясь на случайно увиденную дичь. Опытный глаз охотника все же отмечал места зимовки косачей, видел тетерева, следы лисы и лося. Но эта добыча его не интересовала.
Подойдя к устью впадения ручья из «Долины тысячи кедров» в Каменушку, охотник затратил почти два часа, чтобы изготовить две небольших проруби для установки жерлиц. Зима была морозной, лед намерз толщиной не менее семидесяти сантиметров. Пришлось попыхтеть. Наконец, майны*** были готовы и установлены метрах в десяти друг от друга. Степан срезал несколько прутиков, закрепил их во льду, приморозив мокрым снегом, и привязал коротенькие лески, достающие до дна. На лески привязал «восьмеркой» небольшие крючки, насадил личинок короедов, забросил снасти в воду. Поклевка не заставила себя долго ждать. Вскоре на льду трепыхалось около двадцати крупных пескарей и чебачков — приманка для налима.
Размотав с калиновых вилок жерлицы, насадил на одну лесу с поводками, заканчивающимися тройниками три тушки мышей — на тайменя, поставил в первую майну. На вторую лесу поместил пять пескариков и чебачков, и опустил чуть дальше в воду. Прикрыл майны принесенными с собой большими кусками коры кедра, засыпал снегом. Налим и таймень не любят свет, стремятся уйти в глубину, где потемнее.
— Чем займемся, Найдуля? — ласково спросил Степан, оглаживая собаку. Пошли, прогуляемся вдоль реки, может быть увидим выход на лед выдры или норки. Неплохо бы их добыть.
Пройдя с километр по берегу, увидели на месте впадения небольшого незамерзающего ручья следы выдры и чешую на камнях.
«Так, так, так — столовая, значит, у тебя тут», — подумал Степан, — «Надо отметить в блокнотике».
Прошел еще с полкилометра. Выше по течению обнаружил вторую естественную промоину, рядом с берегом, видимо, со дна здесь били теплые ключи. И вновь увидел на прибрежных камнях чешую и остатки плавников рыбы.
«И тут тоже ваша столовая, — удовлетворенно подумал охотник, — завтра пойду проверять жерлицы, поставлю капканы».
Найда обнюхивала следы пиршества выдры недовольно фыркая и оглядываясь на хозяина. Степан рассмеялся: «Ничего, подруженька, и с этими зверьками я тебя познакомлю. Лишь бы поймать!»
День потихоньку заканчивался, солнце садилось за горы, постепенно меняя цвет с белесого, на красный. «Будет метель, — отметил Степан, — надо поставить вешки у прорубей, а то заметет снегом — не найдешь.
Сняв с пояса топор, Степан поднялся на крутой берег реки, чтобы их вырубить. Краем натренированного глаза увидел крупные следы, идущие по направлению к их тропе. Подошел ближе — и похолодел — следы были волчьи!
Потрогал пальцами: не более, как пару дней назад побывал здесь. Руки привычно сорвали ружье с плеча, сменили патроны с дроби на картечь, взвели курки.
Найда, обнюхав волчий след, подняла дыбом шерсть на загривке, выпустила когти, вцепилась в снег, и оскалив клыки яростно зарычала.
— Не рычи, милая, не рычи — это одинокий волк. Смотри, правая задняя лапа у него ранена — подволакивает. Где-то рядом стая. У волков начался гон, раненого выжили. Хорошо хоть не съели. Надо быть настороже!
Степан опустил в майны срубленные прутики, укрепил снегом, и быстрым шагом отправились домой.
Стемнело. По темноте охотник не увидел, что следы волка-одиночки ведут к зимовью, но обратил внимание, что собака всю дорогу шла рядом, рыча и не убегая вперед. Дошли до места, лайка не унималась: лаяла куда-то в темноту.
— Да, что с тобой? — спросил Степан — боишься что ли? Заходи, поужинаем, завтра будем кумекать, что делать с волком — нам он тут не нужен.
Всю ночь Найда не давала спать. То и дело подбегала к двери, лаяла, рычала, возилась на своей лежанке. Степан пару раз выходил, стрелял в воздух.
Ночью началась метель. Рано утром, выйдя за дверь, Степан увидел на снегу свежие волчьи следы. Площадка перед входом была просто утоптана лапами волка. «Оголодал, наверное, коль не боится человека», — подумал охотник. Найда тоже выскочила из зимовья. Обнюхала следы. Потом отбежала к зарослям калины и призывно залаяла.
Степан вернулся в зимовье, взял ружье с картечью, и пошел на зов собаки. Подойдя, увидел на снегу характерные метки самцов - волков. Внимательно понаблюдал за собакой: она уже не так злилась, не поднимала шерсть на загривке, лишь изредка глухо ворчала.
Хозяин все понял: «Загулялась, моя хорошая» — улыбаясь подумал он. - «Что поделаешь, природу не обманешь».
Позавтракав, отправились на речку проверять рыболовные снасти. Перед выходом Степан сделал из толстой проволоки небольшой багор, на случай, если попадет крупный таймень, и заменил заряды в патронташе на снаряженные картечью. В карман полушубка положил еще десяток патронов. Подточил большой охотничий нож. Шли по тропе, поминутно оглядываясь. Найда бежала чуть впереди, не лаяла: низко опустив голову, обнюхивала следы.
Дошли до реки без приключений. Охотник стал проверять снасти. Привычно привязав лесу на толстую палку, на случай, если крупная рыба вдруг рванется, пробил топором тонкую корку льда, образовавшуюся за ночь, стал вываживать снасть. Подо льдом кто-то отчаянно сопротивлялся. Осторожно подтянув лесу к краю майны, он увидел в глубине ходящее кругами большое почти метровое тело тайменя. Таймень — рыба сильная, вываживать ее из подо льда непросто. Охотник затратил почти полчаса, чтобы вывести голову рыбы поверх воды. Затем, опустив багор в воду, резко подхватил им под жабры и выбросил добычу на лед. Под солнечными лучами таймень сиял всеми цветами радуги. Мелкая серебристая чешуя оттеняла крупные пятна, сероватые, размером с горошину и помельче. Красный хвост был великолепным украшением.
Степан несколько минут полюбовался на рыбину, уложил её в рюкзак, и пошел проверять майну, где стояли жерлицы на налима. Здесь улов был богаче: на крючках сидели три великолепных экземпляра, килограмма по три каждый!
С помощью багра охотник вытащил на лед всех. Уложив в рюкзак рыбу и снасти, внимательно оглядевшись, пошёл знакомой тропой к зимовью. Дома распотрошил тайменя и налимов, отрезав два небольших ломтя от тайменя. Посолил, завернув в тряпицу, отложил, нажарил полную сковороду большой налимьей печени, дал понюхать голову рыбы Найде. Та с интересом обнюхала, и брезгливо фыркнув, отвернула нос и ушла на свою лежанку.
— Ишь ты, нос воротишь. А если бы белок да зайцев не было, что бы ела? — смеясь сказал он. - На Севере собаки только рыбой и питаются.
Степан поел жареной печени, развернул тряпицу с ломтями тайменя, с наслаждением проглотил и их. Надоело однообразие пищи: лапша, каша, белки, зайцы, косачи. Душа требовала деликатеса.
«Завтра сварю королевскую уху, из налимьих голов и хвостов», — решил он. Тайменя заморожу, увезу целого с головой. Степан сложил рыбу в бочку, где лежали тушки белок и зайцев, и стал устраиваться на покой. Лежавшая на своем месте, Найда вдруг соскочила, подбежала к двери, и, втягивая из под порога носом воздух, фыркнула и заскулила.
— Что, видать учуяла, пришел твой ухажер, — смеясь сказал Степан. Куда тебя девать, придется выпустить.
Охотник хорошо знал повадки волков. Бывает, что таким образом, они выманивали собак, а потом накидывались всей стаей и съедали. Но здесь Степан видел следы только одного. Стая была где-то далеко. Найды не было почти сутки. Степан выходил в тревоге из зимовья свистел, окликал ее. Тишина. Решил пойти по следам. Собрал рюкзак, боеприпасы, ружье, и пошел. Следы собаки отличались от волчьих, и были хорошо видны на выпавшем снегу. Они вели к реке. Охотник похолодел: «Неужели волк выманил собаку таким способом и навел на стаю? — в тревоге подумал Степан и прибавил ходу. Нет. Не доходя до реки с километр, следы резко сворачивали в кедрач.
Охотник, как в книге, читал по следам взаимоотношение волка и собаки: вот здесь они начали любовную игру, веселые прыжки, спринтерский бег с места, а вот и место вязки. Следов вокруг было натоптано достаточно много. Они уходили в разные направления. Бывалый охотник растерялся: в какую сторону идти? Свистнул, окликнул собаку. Вдали послышался лай дорогой подруги. На точок выскочила Найда, с вываленным красным языком. Тяжело поводя боками, прижалась к ногам хозяина, слегка поскуливая. Степан осмотрел лайку — все в порядке.
— Ну, «молодая», пошли домой, — смеясь над собакой, промолвил он.
Найда виновато глянула на хозяина и потрусила впереди, не смотря по сторонам. Через километр пути, впереди на тропе охотник увидел что-то темное. Собака с радостным визгом кинулась туда. «Волк!» — догадался Степан, снимая с плеча ружье и взводя курки. Сбавив шаг, он стал медленно приближаться к паре, держа ружье наизготовку. Расстояние сократилось до десяти метров. Охотник хорошо разглядел старого матерого волка, без одного уха, видимо, откушенного в драках. Он припадал на правую заднюю лапу. Вероятно, был сильно, когда-то ранен.
Человек и волк спокойно смотрели друг на друга, не проявляя никаких эмоций. Найда села в сторонке, словно наблюдая чем же закончится нечаянная встреча.
У Степана в душе бушевал гнев. Вспомнилась недавняя трагедия у Совиного камня, и он стал медленно поднимать ствол. Волк неожиданно сел на хвост, оскалив по-собачьи зубы, но не злобно, а будто улыбаясь. Собака подбежала, игриво куснула его за шею, и оба кинулись по тропе к зимовью. Степан немного постоял, потрясенный увиденным. «Надо же, и у зверей бывают чувства!», — с теплотой подумал он. - «Не буду его убивать, посмотрим, что дальше будет», — решил он.
В сборах и хлопотах прошло три дня: надежно уложен в бочку и закрыт оставшийся запас мяса, остатки крупы и лапши, чтобы не добрались мыши. Шкурки добытых зверьков охотник сложил в рюкзак.
Степан, помня о том что стая где-то рядом, не рискнул в одиночку идти по льду реки — это верная гибель. Он решил пробираться через тайгу. Собравшись, стал закрывать на замок дверь избушки, как увидел, что Найда смотрит куда-то в кедрачи. «Ты смотри, пришел проводить!» — с удивлением подумал Степан. - «Откуда узнал, что уходим?» Он решительно повернулся, открыл замок и вошел внутрь зимовья. Достал из бочки три не съеденных тушки зайцев и бросил недалеко в снег. Найда подумала, что это ей, и кинулась к тушкам. Степан резким окриком вернул собаку. Она посмотрела на него удивленно, словно спрашивая: «Ты что, хозяин? Это разве не мне?»
— Это «жениху» твоему, — смеясь сказал он, — инвалиду охотиться тяжело, пусть зайцев съест, пока мы ходим за лошадью.
Путь через тайгу был труден. Только на второй день путешественники добрались до села, вымотанные до предела.
Отдохнув сутки, Степан договорился с тем же Фролом насчет лошади. Мужики уговорили съездить с ними местного егеря с карабином — вдруг опять встретятся волки.
Приехали к ручью. Егерь остался сторожить лошадь, а Степан с соседом пошли к зимовью. Степан дорогой рассказал что произошло в течении зимы. Фрол сильно удивился рассказу о том, что Найда выбрала в «женихи» волка-инвалида.
— Стёпка, а ты не заливаш? — хитро прищурив глаз, спросил он, - чот неправдоподобно…
— Придем к зимовью — убедишься, — коротко ответил охотник.
Подошли к зимовью. Степан огляделся: тушек зайцев не было, значит, съел. Площадка перед входом в зимовье была утоптана так, словно тут кружила вся стая. Внимательно осмотрев следы, понял, что они одного волка — старого знакомого.
— Глянь, Фрол, на поведение собаки! — обратил внимание соседа. - Видишь, засуетилась!
Найда, крутнувшись несколько раз перед мужиками, убежала по одной из троп. — Вот увидишь, сейчас приведет своего избранника! — взволнованно сказал Степан.
Зашли в зимовье, сложили в мешки мясо, рыбу, положили всё на плоскодонные сани и собрались в путь. Степан посвистел собаке, окликнув ее.
— Смотри, Фрол, а ты не верил! — указав на тропу рукой, сказал охотник. - Привела ведь!
Фрол с изумлением смотрел на диковинную пару: собаку и старого искалеченного волка.
— Сколь прожил — такого не видел! — покачав головой, сказал Фрол. - Теперь, если будут щенята, одного мне. Желательно девочку, — попросил он.
— Нет вопросов, если будут, конечно отдам! — благодушно ответил Степан. Оставлю-ка я ему штук десять белок. Пусть попирует.
Развязав мешок, он вытряхнул кучку тушек перед зимовьем, закрыл дверь на пудовый замок, впрёгся в постромки санок и двинулся к реке.
Уходя, Степан оглянулся и увидел, что волк подошел к тушкам — значит, съест — другим хищникам не отдаст.
Обратный путь много времени не занял: к вечеру были в селе.
Мария встретила мужа с радостью — захлопотала по дому. Рассмотрела налимов и тайменя, шкурки добытых зверей, накрыла стол, и попросила рассказать, как шла зимовка.
За ужином Степан ничего не утаил. Мария слушала, только ахая.
* конус – завернутая в виде воронки полоска железа с небольшим отверстием в широкой части, для ловли мелких грызунов.
** жерлица – приспособление для ловли крупной рыбы с толстой леской и крючками – тройниками.
*** майна – небольшая прорубь во льду.
(продолжение: http://www.proza.ru/2019/09/21/124)