«Моя исповедь пред Богом – это мои стихи.»
В. Леонович
Сыктывкар встретил нас мягким осенним днём. Осень только началась, и леса стали понемногу примерять на себя «багрец и золото», радуя глаз и сердце своей неброской спокойной красотой. Во дворе одного из городских кварталов, мой товарищ познакомил меня с нашим земляком – Николаем, Заслуженным Геологом России, и человеком настолько неординарным и разносторонним, что я считаю это знакомство незаслуженным подарком судьбы. Но всё это выяснилось постепенно, потом, а пока простой и радушный хозяин пригласил нас в свой дом. Огромная библиотека, большие фотографии на стенах горных вершин всего мира, замечательная коллекция минералов и полезных ископаемых, вместо хозяина, исподволь знакомили гостей с его внутренним миром. Пока Николай был занят приготовлением трапезы, он поставил нам видеокассету с записью студийной беседы ведущего какой-то культурной программы с поэтом В.Н. Леоновичем, попутно добавив, что Владимир Николаевич был его школьным учителем словесности.
Диалог был очень интересный, и шёл на таком высоком уровне, что частенько уходил за границу моего понимания, безжалостно круша моё хроническое самомнение – ядовитый продукт смеси высшего образования и многоведения. За обедом Николай рассказал о своём учителе более подробно, и мы узнали, что именно Владимир Николаевич, в конечном итоге, определил последующую судьбу как его, так и многих учеников сельской школы, сквозь которую яркой кометой сверкнул этот талантливый учитель.
Много добрых слов сказал он о своём своём учителе, и настолько они были проникновенны, что я полюбил этого человека, даже ещё не зная его. Но желание с ним познакомиться возникло и окрепло уже тогда.
Мне ещё не приходилось слышать от кого-то такого отзыва, полного искренней сыновней любви (спустя более 30 лет!) о своём учителе. Моя жизнь, слава Богу, была богата общением с настоящими Учителями с большой буквы, но чтобы рассказать о них вот так, спустя десятилетия… мне не суметь. Для этого надо иметь необыкновенно чистую и благодарную душу, ибо только ей по силам пронести святую детскую любовь через всю жизненную хмарь и суету.
Прощаясь с покорившем меня гостеприимным хозяином, я, чтобы хоть как-то отблагодарить его за радость общения, пригласил приехать к нам в деревню в январе на Богоявление, чтобы по старой доброй русской традиции, искупаться в иордани. «Принято!» - улыбаясь ответил Николай, и подарил мне недавно изданный им сборник стихов В.Леоновича, и я получил прекрасную возможность, в меру своего понимания, погрузиться во внутренний мир поэта.
Крещенские праздники традиционно собирают у нас очень интересных, лёгких на подъём людей, из разных мест России. И вот незадолго до праздников, пришла мысль хоть как-то отблагодарить Николая, устроив ему сюрприз – неожиданную встречу с его любимым учителем. Звоню Владимиру Николаевичу, представляюсь, и приглашаю к нам на праздник, и на встречу с Николаем. Получив согласие, сообщаю об этом в районную библиотеку, и там начали готовиться к встрече с хорошо известными в районе учителем и учеником. Потом еду в Илишево Кологривского района, и едва разыскав затерянную в снегах небольшую крестьянскую избу, стучу в дверь.
Молодая женщина с глазами полными непонятной мне, едва скрываемой, тревоги, и две девочки-ляли, открыли дверь и пригласили в горницу. (Много позже, Виктория рассказала мне, что Владимир Николаевич очень плохо себя чувствовал, и эта поездка была, мягко говоря, не ко времени. Но хозяин решил ехать, это решение было окончательным, и при постороннем человеке не обсуждалось).
Хозяин встретил меня так, как будто знал с детства, и даже тени неловкости, как это чаще всего бывает в подобных ситуациях, не просочилось в наше общение. Он был готов к отъезду, и наша машина уже скоро легла на обратный курс, прорываясь светом своих фар, сквозь искрящиеся морозные сумерки наступающего вечера.
Четыре часа зимней дороги, половина которой проходила по лесовозному зимнику, за интересным разговором пролетели достаточно быстро. Леонович рассказывал о своей учительской деятельности в Вохомском районе, (в котором он очень давно уже не был) и о своих учениках. Причём, о учениках говорил с таким участием и любовью, что редкий родитель сможет вот так рассказать о своих чадах. С особой теплотой он рассказывал о Николае, и я между строк прочёл, что предстоящая встреча с ним на вохомской земле, и явилась основным мотивом этого внезапного путешествия.
Забегая вперёд, скажу, что держался он очень бодро и со мной, и на состоявшихся встречах с моими гостями, и сольном выступлении в районной библиотеке, тщательно оберегая нас от беспокойства за него.
«…я бы так умирал, как заря ввечеру уходил-пропадал, как больное зверьё…»
И лишь провожая его от избы, в которой он поселился, до трапезной, когда на двести метров пути мы делали 3-4 долгих остановки, чтобы отдышаться, я понял, насколько ему тяжело.
На следующий день после нашего приезда, в районной библиотеке была назначена встреча двух поэтов – учителя и ученика, с жителями Вохмы, знакомыми с их творчеством, и мы поехали туда в надежде, что встретимся там с Николаем… Но любимый ученик давно уже не принадлежал себе, и его министерские заботы и ответственность, в это самое время, плотно заняли его необходимостью принятия срочных решений по очередным проблемам Заполярья. До последней минуты мы надеялись на чудо: что вот, скрипнет дверь, и мы увидим и обнимем автора вот этих строк:
Давайте воз судьбы тянуть до ста,
Отыгрывать у Бога дней листы.
И в Севера колючие врастать,
И за собою вновь сжигать мосты.
Пусть россыпями стелются года,
Пусть строки троп ложатся на листы.
Пусть светит нам Полярная звезда,
Пусть будут наши помыслы чисты!
Но чуда ожидаемой встречи на этот раз не произошло… Однако, Крещенских праздников без чудес у нас не бывает, и когда Владимир Николаевич, так же как и мои молодые гости, трижды погрузился в купель святого источника, хворь постепенно оставила его, и домой в Илишево он возвращался уже в более бодром состоянии.
Давно уже прочитаны все страницы сборника его стихов, однако, глубокий духовный смысл самого названия книги «ХОЗЯИН и ГОСТЬ» и оформления обложки, стали понятны только сейчас, когда пишутся эти строки, а книга с дарственной надписью автора, лежит перед глазами. Открыв наугад увесистый томик стихов, сразу случайно(?) попал вот на это:
Кабы дали три жизни да мне одному,
я извёл бы одну на тюрьму Соловки,
на тюрьму Соловки, на тюрьму Колыму,
твоему разуменью, дитя, вопреки.
По глухим деревням Костромской стороны
исходил бы другую, ХОЗЯИН и ГОСТЬ,
на студёной заре ранней-ранней весны
в сельниках мне так жарко, так чутко спалось!
Ну а третью отдал бы чёрно-белым горам,
и друзья бы меня величали: Ладо…
Сколько раз бы я жил, столько раз умирал,
ну а как умирал, не видал бы никто.
Я бы так умирал, как заря ввечеру,
уходил-пропадал, как больное зверьё…
Только раз я живу, только раз я умру,
а потом я воскресну во Имя Твоё.
В анкете переписного листа начала XX века, которую заполнял государь-император Николай II, в графе «род деятельности», он написал: ХОЗЯИН земли Русской». Русский народ – народ мыслящий имперскими категориями, и любой мужчина, чувствуя свою личную ответственность за Родину, просто обязан осознавать себя ХОЗЯИНОМ нашей земли, , несущим полную ответственность пред Богом за свою страну, свой народ, среди которого ему выпало счастье родиться.
Именно ХОЗЯИНОМ в этом смысле и осознавал себя поэт. А за вертикальной чертой через всю обложку сверху до низу, после слова «ХОЗЯИН», написано «и ГОСТЬ». Вертикальная черта отделяет от горнего дольний мир, в котором мы одновременно являемся ХОЗЯЕВАМИ, но и временными ГОСТЯМИ из горнего мира, который и является нашим домом, и в который мы должны, со временем вернуться к своему Отцу, к своим родным и близким, которые уже покинули эту землю.
Все мы здесь на этой земле, в духовном смысле, только ГОСТИ, до момента перехода в своё Небесное Отечество. И за то, какими мы были ХОЗЯЕВАМИ, пока жили в материальном измерении, все мы, рано или поздно, дадим отчёт своему Отцу.
Владимир Николаевич очень хорошо это понимал. Однажды, когда разговор у нас зашёл о таинстве исповеди, он ответил: «Моя исповедь пред Богом – это мои стихи».
Именно на таких людях, вся жизнь которых – исповедь пред Богом, и держится ещё наша Россия-матушка в этом безвременьи, когда навалилась на неё разом вся эта инфернальная нечисть – «…иных времён татары и монголы».
«Поэты ходят пятками по лезвию ножа и режут в кровь свои босые души…» - это о них так пронзительно и точно сказал Владимир Высоцкий. Они рвут свои сердца в этой неравной битве, оставаясь для нас светлыми маяками, среди липкой и страшной ночи. Глядя на них, невольно оцениваешь свои устремления и поступки по высокой шкале их кристалльно-чистой жизни, и стараешься не допускать фальши в свои отношения с окружающим миром. Они постепенно уходят, и мы просто обязаны хоть как-то заполнить возникающий вакуум, чтобы нашим детям было на что ориентироваться в своём духовном росте. Россия, как говорили святые старцы – подножие престола Господня, и уберечь её от растлевающей скверны сил зла, по плечу только ангелам света – рабочим ангелам Руси.
Кологрив находится в стороне от магистральных путей, (потому, наверное, и сумел сохранить своё провинциальное очарование), и чтобы побывать там, надо приложить определённые усилия. Те не менее, с тех пор два – три раза мне доводилось заезжать «на огонёк» к этой гостеприимной семье. И она становилась мне всё ближе и ближе.
Ежегодно 2 июня я выезжаю в Киров для участия в Великорецком крестном ходе. Вот и в тот год, когда подошло время, собрался было ехать, когда позвонил Николай, и сказал, что он с близкими людьми собирается быть у Леоновича 2 июня на его 80-ти летнем юбилее. Моя деревня находится как раз на середине пути от Кологрива до Кирова, и я не раздумывая повернул на Кологрив, чтобы обнять юбиляра, и его близких по духу гостей, а потом в ночь ехать в Киров. Но… как говорят вятичи - не два гриба на ложку – в старенькой машине что-то хрустнуло, и мне пришлось возвращаться в вохомский автосервис, а оттуда на следующий день в Киров. Ну, подумалось – ладно, время есть, ещё побываю у Владимира Николаевича. Но… его время, как оказалось, уже заканчивалось.
Он и ушёл, так же, как писал в своём стихе: «Я бы так умирал, как заря ввечеру…», оставив для нас высоко поднятую планку ХОЗЯИНА земли Русской, ориентируясь на которую, и нам, надрывая сердца болью Родины, держать свой путь к Небесному Отечеству.
«Этот взгляд, словно высший суд,
Для ребят, что сейчас растут.
И мальчишкам нельзя ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть!»