Вопреки моим чаяниям, дома нас никто не встретил. Мы вошли в тёмную квартиру, и у меня тоскливо сжалось сердце. Я тупо села на табурет в кухне, и если бы не Нора, так, наверное, и сидела бы в темноте, не раздеваясь и не шевелясь.
Но Нора задвигалась, заходила вокруг, зажгла свет, привела в движение жизнь.
Зашумела кофеварка, на стол выставился коньяк, из холодильника явились наши недоеденные закуски, забренчали вилки.
- Селёдку кто делал?
- Вместе, - еле слышно ответила я.
- Сейчас продегустируем, - с энтузиазмом провозгласила Нора, ставя на стол рюмки. – Эх, хорошо тяпнуть после холода... Пей и ешь, – велела она, разливая коньяк и взглядом заставляя меня взять рюмку. – За благополучное возвращение героя!
Она легко, не морщась, выпила коньяк, посмотрела на меня.
- Так что всё-таки стряслось?
Отнекиваться и сопротивляться не было сил. И я рассказала. Мне, наверное, надо было. Высказать всё, чтобы увидеть перед собой всю эту спираль, которая раскручивалась в последние дни…
- И понимаешь… оказалось, что пока я там, дома, думала о нём ежедневно, рвала старые отношения, дышала воспоминаниями, жила встречей, он тут любил другую женщину, обнимал её, говорил те же слова, что мне…
- Очень ты драматизируешь, - вынесла Нора вердикт. - Дышала им… летала им…
- Но так оно и было! – воскликнула я.
- Ну, дышала, пускай. Если тебе так хочется. Но пока ты там дышала, у мужика тут камбэк случился. Ну, и что? Дело житейское.
- Что случилось?
- Камбэк. «Возвращение» по-английски. Ну, бывает так. Кажется, всё кончено, и вдруг тебя накрывает и несёт обратно. Рип каррент. Знаешь про такое? Обратка в море?
- Князь рассказывал, - пробормотала я.
- Вот тебе и оно. Возвратная волна. Накрыло его прошлым. Они просто встретились, как люди, у которых что-то было. Это можно понять. Он что тебе, жениться обещал?
- Нет, - промолвила я еле слышно. – Ничего мы не обещали. Мы и знакомы были неделю. И что, мне теперь, уйти?
- С ума-то не сходи, - сказала Нора. – С какой стати тебе уходить?
- А что, делить его на двоих? – в голове у меня уже шумело, и слёзы закапали из глаз. – Я не знаю, что мне делать...
- Выпить, - быстро сказала Нора и плеснула мне в рюмку. - Дорогая моя. Всё кончено там, успокойся. Вики живёт совсем другой жизнью, у неё голова не тем занята. У неё дела, какие тебе и не снились, у неё дочь скоро повзрослеет…
- У неё дочь? – я воззрилась сквозь слёзы на Нору.
- Да, одиннадцать лет уже. И вообще, Вики тебе не соперница. А мы давай выпьем. За взаимопонимание. Знаешь… - она посмотрела на меня задумчиво. – Я ведь когда о тебе узнала, подумала: ну-у, как всегда. В очередной раз побегает, задрав хвост, и в очередной раз забудет. А потом пригляделась – нет… зацепила ты его. За пожениться не скажу, но зацепила. Поэтому, просто жди.
- А ты можешь со мной остаться сегодня? Какие у тебя планы?
- Послезавтра лечу в Москву, - сказала Нора. – И так еле вырвалась на несколько дней за свой счёт, сейчас самые туристы, меня на работе уроют. Вики со мной. Мы улетим, он вернётся, опять будете вместе. Ну, полегче тебе стало?
Я кивнула, всхлипывая, и уже облегчённо вздыхая. Мне, действительно стало легче. То ли от убаюкивающей рассудительности Норы, то ли от коньяка, то ли от всего вместе – но ко мне вернулась способность думать.
- Как ты думаешь, почему окурок был на том месте?
- Почему окурок… - Нора подняла свою рюмку и посмотрела на свет. – Можно рассуждать об этом до утра. Во-первых, это может быть не его окурок. Во-вторых, он мог кого-то из знакомых встретить по дороге и завернуть покурить по старой привычке.
- Почему тогда он один?
- Один из двух докурил тут, второй бросил свой окурок на дороге. И вообще - почему обязательно второй должен курить?
- А тогда зачем они пошли в беседку?
- Слушай, давай не ломать голову. Делай свои дела. Ты хотела в Севастополь съездить? Вот и поезжай завтра.
- И в Севастополь, и в Керчь хотела… с ним… А, знаешь, он мне сказал, когда мы летом прощались: живи так, как будто мы не расстаёмся.
- Уже не в первый раз удивляюсь, что он не совсем балбес, - объявила Нора. - Впрочем, наверняка где-нибудь вычитал…
- Слушай, а у него, действительно какие-то княжеские корни?
- Да есть такая семейная версия. Что в роду польский князь. Хотя вероятнее всего, не князь, а шляхтич. Но прабабка его точно польские корни имела. У него в Белоруссии дальняя родня.
- Он говорил, в Польше.
- В Белоруссии у половины жителей родня в Польше. Вот ты, как историк, всё и раскопаешь.
Ночью я плохо спала. Да мы с Норой, собственно, и спать-то не легли, приткнулись в разных углах дивана, и так и дремали вполглаза. Я вскакивала на каждый шорох и бежала к двери. Несколько раз я её судорожно распахивала, потому что мне начинало казаться, что кто-то стоит за дверью и не решается войти.
Я забылась сном только под утро, но утром всё было по-прежнему. С тяжёлым сердцем я обошла всю квартиру несколько раз, заглядывала на балкон, не веря своим глазам, ворошила одежду на вешалке и обувь под вешалкой. Пусто, никаких знаков присутствия. Куда-то надо было бежать, сотрясать эфир, сотрясать земной шар… Что-то надо было делать! Что?!
Нора пыталась меня утешать, успокоить очередным кофе с коньяком. Кому-то она звонила, с кем-то переговаривала, в квартире стали появляться люди, которых я видела, как в тумане – какой-то небольшого роста крепкий парень чем-то неуловимо похожий на Высоцкого - он неприметно сидел в кухне, что-то тихо обсуждая с Норой, почти не обращая внимания на меня, потом появилась красивая, стройная блондинка, яркая и нарядная – я узнала её – это с ней он танцевал там, в кинокамере…
Потом появилась ещё девушка, рослая дивчина и высокий парень с волосами до плеч… Со мной знакомились, меня знакомили, я пыталась улизнуть от всех, мне хотелось уменьшиться, чтобы не бросаться в глаза, мне казалось, все смотрят меня как на виновницу. Я уходила в спальню, сидела там одна, меня никто не искал, словно я и вправду была незначительным звеном - а так оно и было вообще-то – все эти ребята, его друзья, они знали его с детства, со школы, он был частью их жизни, у них было право на него, а я – я знала его всего две недели – значит и не знала вовсе, и не было у меня никаких прав на него, но зато именно я и сделала всё для того, чтобы он пропал…
А они что-то там они обсуждали своё, договаривались, спорили. До меня доносились обрывки:
- Не мог же он свою девушку бросить тут одну...
- Да он всё может… забыли, как его тогда всё лето искали…
- Ну, тогда он маленький был…
- Если он упрётся, то всё..
- Алка, смотри, не протрепись…
- Что я, дурочка?...
Потом всё стихло. Нора пришла и села рядом.
- Ребята ушли. Мальчишки решили сходить пошукать кое-где, кое в каких местах. Если что – я тебе отдам ключи.
- Нет! – закричала я испуганно. – Я не останусь одна. В чужой квартире - нет!
- Вообще, да, - Нора задумалась. - Тётя Наташа может прийти, если до неё докатится. Хотя мы все договорились молчать пока. Давай я с девчатами созвонюсь, они примут тебя на несколько ночей.
- Нет! – закричала я ещё громче.
- А что такого? У нас практикуется. Курортная зона, в любой квартире койка есть лишняя, ну заплатишь мелочь какую-то…
- Нет-нет, - я вспомнила гордый взгляд красотки Аллы, лукаво-любопытный – другой девушки. – Нет, я не хочу, я сама как-нибудь...
- У тебя ж тут нет никого.
- Да. Ну и что? Ой, нет же! Есть! Есть у меня!.. – вдруг вспомнила я.
Рая! Совсем забыла я про неё. Такая свойская и простая, попутчица моя… Если только телефон не потеряла.
Я кинулась к сумке, вывернула карман – есть! Вот он лоскуток бумаги с двумя телефонными номерами.
И первый же набранный номер зажурчал уютным грудным голосом:
- Ой, та каже не помню… каже не помню... Очень даже помню… та давай заходи, а прямо хоть сейчас... а шо я, местечка тебе не найду…
- В общем, если у меня так получится, что мне придётся... - лепетала я.
- Та вже не думай... - пела трубка. - И коечка есть, и бельё дам чистое…
- Всё нормально, - сказала я, вернувшись в кухню. - Не беспокойся, мы договорились на завтра.
* * *
Первое, что я вспомнил, когда очутился под землей и прошёл бездумно первые метры круто вниз – что у меня за пазухой должна быть тетрадь Белки. Я даже приостановился и похлопал себя по всем карманам, особенно нагрудным – словно проснулся вдруг. Никакой тетради за пазухой не было. Странно, где же я её потерял? Я помнил её очень хорошо и подробно – цвет обложки, портрет Ленина, помнил, как она была подписана – аккуратно, перьевой ручкой. Я помнил все записи. Даже песню, которую она упоминала - «Чайка смело пролетела над седой волной». И песня эта закрутилась у меня в голове, и я начал машинально подстраивать шаги к её ритму и даже нашёптывать слова, которые, оказывается, знал, надо же, удивительно… верь, мой сокол, ты далёко, но любовь со мной, будь спокоен, милый воин… Но куда же я всё-таки дел эту тетрадь, ведь она всё время была со мной, я ещё хотел посмотреть, есть ли там на задней стороне рисунок дольмена, сделанный моей рукой, хотел сориентироваться во времени… И так и не посмотрел… испугался дурак. Хотя… что бы это дало? Судя по всему, здесь так же бесполезно ориентироваться во времени, как во сне. Но куда она делась?.. Я нёс её и тыкал в лицо людям, когда искал Белку и метался по комнатам, а потом мне сказали: она здесь. И я пошёл и шагнул в небо… Вот так всё и кончилось… шагнул в небо… будь спокоен, милый воин…
Между тем, пол подо мной всё ещё продолжал уходил вниз. Белый камень на стенах незаметно сменился кирпичной кладкой, стало просторнее и темнее. Я пошёл медленнее и осторожнее. Интересно, что же дальше-то будет – мне придётся ползти наощупь? Вообще-то мы так не договаривались… Глаз царапнуло чёрное пятно на красных кирпичах. Копоть. Я провёл пальцем. Да, это сажа. Значит, здесь ходили, и светили, и коптили… Вопрос, когда.
Голова моя всё ещё подкруживалась, и я приготовился набраться терпения на дальнюю дорогу. В прошлый раз мне казалось, я шёл несколько суток. Интересно, что будет сейчас.
Свет мерк всё сильнее, я двигался всё медленнее и неувереннее. Через какое-то время пришлось идти, держась за стену. Наконец, мрак полностью окутал меня, и я достал из кармана зажигалку. Теперь я двигался отрезками: чиркал на секунду зажигалкой, освещая кусок пути, и потом кое-как продвигался в темноте до следующей вспышки. Отчасти это было даже занятно - за короткий срок охватить взглядом максимально подробностей вокруг. В один из таких светлых моментов я опять увидел пятно сажи на кирпичах и возле него – простой факел, закреплённый на стене.
Я вынул факел из кольца, чиркнул зажигалкой, пакля ярко запылала – я зажмурился.
И всё вспомнил. Она сказала: Выйдешь от Несвижа к северу. Тебя будет ждать конь. А потом буду ждать я…
Как же я забыл…
И я почти побежал, развевая полы плаща. Теперь всё было ясно – откуда, зачем почему. И пол перестал уходит вниз и выпрямился. Я бросал отгоревший факел и снимал со стены новый. Коридор расширился ещё, в нём начали появляться ответвления, но пока ещё в нём невозможно было заблудиться, он был широкий и прямой, и я не чувствовал усталости.
А потом впереди вдруг забрезжило. Тёплый отсвет лежал на кирпиче слева, и я понял, что впереди поворот. Последний факел валялся прямо посреди пола, и не просто палка, обмотанная ветошью, а кованый светильник с витой ручкой, украшенный фамильным гербом.
Я подхватил его, добежал до поворота – и замер.
Всё пространство подземелья впереди меня сияло, освещённое факелами, установленными на стенах. Было такое ощущение, что это меня встречали торжественной иллюминацией. И вдруг свежим повеяло мне в лицо – совсем чуть-чуть, но я уловил это движение – и факельные огни уловили тоже – дружно накренились и погнали по стенам дикие чёрные тени. Значит, выход близко.
Я легко вздохнул, повертел в руках факел, полюбовался на вычурную резьбу.
- Шиковно… - проговорил я тихо, покачав головой. - Кветисто взор…*
Поправил плащ, накинутый на контуш, и зашагал вперёд, вслед свежему дыханию свободы.
---------------------------------
* Великолепно... витиеватый узор... (польск)
продолжение следует http://www.proza.ru/2019/09/27/1092