Глава 16
— Мы сейчас подъедем туда, коротко проговорил Новый смершевец.
Ковров хотел спросить, зачем и куда именно они поедут, но решил пока не спрашивать. Если Новые смершевцы решили ему показать новостройки в Резервации, значит это нужно не только им, но и ему. Скорее всего, они припашут всех его сотрудников для обеспечения и работы на новой аппаратуре.
Обыкновенный УАЗик стоял в нескольких шагах от ангара, из которого они только что вышли. За руль сел Собольков. Машина, послушно урча, проехала километра полтора, чтобы остановиться у огромного, выросшего буквально на глазах ангара.
— Это казарма могильщиков, — с некоторым хвастовством произнес Новый смершевец, когда они, выйдя из машины, подошли к серому удлинненному зданию, стоящему сразу же за огромным алюминиевым ангаром.
— Как вы сказали? — переспросил Ковров. Полковнику показалось, что он ослышался.
— Казарма могильщиков.
— И зачем она здесь?
Новый смершевец взглянул на Коврова как на пустое место.
— Здесь предполагается готовить кукол.
Ковров кивнул. Он понял, что в этой казарме будут держать смертников. Для отработки на них боевых и болевых приемов, а также для тренировки бойцов спецназа.
Вошли внутрь. Несколько солдатиков без дела расхаживали по строящейся казарме, еще два сидели, подперев спинами стены и курили.
Новый смершевец изменился в лице. Что-то в в нем было звериное. Нет, не оскал. Это нечто другое, но неотвратимо неприятное, злое, угрожающее. Затем Собольков подскочил к сидящим солдатикам-срочникам и заорал:
— Встать! Командира по мне!
Праздношатающихся солдатиков как ветром сдуло. Эти же двое, которые сидели и покуривали возле стены, уже стояли по стойке смирно. На их лбах выступили крупные бисеринки пота.
Подскочивший к Новому смершевцу и Коврову лейтенант стройбата взял под козырек.
— Лейтенант Совков, — отрекомендовался.
— Что это, бывший лейтенант?
Совков взглянул сначала на Нового смершевца, затем на Коврова, за защитном костюме-халате которого были погоны полковника. Лейтенант, как и солдаты, взмок, словно на улице была изнурительная жара.
— Я спрашиваю, что это? — Новый смершевец спросил еще резче.
— Я не понимаю, о чем вы? — почти взмолился Сосков.
— Этих сегодня же отправить на подводные рудники, тебе — в каменоломни, — голос Нового смершевца стал похожим на звук от ломающейся метровой толщины льда под носом атомного ледокола.
— Товарищ полковник, за что? — взмолился лейтенант.
Ковров не выдержал и повернувшись к Новому смершевцу, сказал:
— Я не думаю, что они, — полковник кивнул на солдатиков с почерневших лиц которых стекал не только пот, но и слезы, потом перевел взгляд на лейтенанта стройбата, который тоже выглядел не лучше солдатиков. — Я не думаю, что они так уж провинились перед страной, чтобы...
— Не вам решать, полковник, — резко оборвал Коврова Собольков. — Ты, — Новый смершевец, чтобы опустить Коврова в лице «провинившейся» тройки, перешел на «ты», — здесь только наблюдатель, и не тебе решать, что, когда и как. Тебе понятно, полковник? Или хочешь навсегда остаться здесь, в этих казармах? Для тебя я это могу устроить запросто!
Ковров насторожился. Ему показалось, что Новый смершевец завез его сюда специально и специально все подстроил и с лейтенантом, и с солдатиками, чтобы он, Ковров, больше никогда не выбрался назад. И эти казармы... И в этих казармах он проведет остаток дней своих. Может, и семью загребут куда подальше... Все нынче в их руках...
Ну, так как, товарищ полковник? — Собольков холодно взглянул на Коврова. — Ты понимаешь, о чем теперь смогут мечтать попавшие сюда шестипалые и иже с ними? Да они будут просить своего бога, если он у них есть, чтобы побыстрее забрал их к себе... Предзонье будет казаться для них раем, а Новая Земля, куда их будут доставлять наши и ваши люди, кромешным адом.
Собольков словно забыл о солдатах, которые, может, уже наложилди и в штаны, и о лейтенанте..
Коврову стало не по себе. Он испугался.Нового смершевца. Мальчишки, вернее, брошенных ним ранее слов угрозы. Понятно, Новая Земля, это действительно не рай, но везде можно создать не только суматоху, но и удобоваримое местечко для нормальной жизни. Даже среди песков и льдов...
Поэтому Ковров решил при малейшей возможности проучить выскочку.
Случай представился тут же. Они только что вышли из казармы, оставив в «непонятке» «провинившихся» солдат и лейтенанта. Не успели пройти и десяти шагов от уже закрывающихся ворот, как Ковров крикнул:
— Ложись, шестипалые!
Новый смершевец тут же плюхнулся в пыль. Прикрывая голову руками, н на удивление, проворно пополз к двери.
— Отставить! Ложная тревога, — бросил, улыбаясь, Ковров.
Полковник не знал, что еще раз навлек на себя настоящую беду. Новые смершевцы были злопамятны и «прямые», как рельсы. Они юмора не понимали.
Поднявшись с земли и отряхиваясь, Собольков пришел в ярость:
— Ты что себе позволяешь? — вызверился он на полковника. Апломба у Нового смершевца было хоть отбавляй.
Ковров был невозмутим.
— Солдафон! — выкрикнул Новый смершевец в лицо Коврову. — Я тебя, таки оставлю здесь, или отправлю вслед за сцыкунами на подводные рудники!
— А вот этого я не потерплю, — на удивление спокойно произнес Ковров и, даже не размахиваясь, влепил весь кулак промежду глаз Соболькова.
Новый смершевец скопытился у самой двери ангара. Он видно не ожидал такого от полковника и не был готов к отражению атаки. Если бы Собольков ударился головой о металлическую балку, тут бы ему и конец, но Ковров был проворнее и подхватил уже несущееся тело на металл, отбросил в сторону. Выработанная за годы реакция Коврова, спасла Нового смершевца от смерти, но лучше бы тот через несколько секунд распрощался с жизнью.
Коснувшись затылком земли, Собольков тут же подскочил. Лицо его было бешеным. Кровь хлестала у него из носа.
— Я убью тебя, солдафон! — прохрипел Новый смершевец и, выхватив парализатор, бросился на Коврова.
— Собольков сделал этот опрометчивый шаг напрасно. Ковров был не из робкого десятка, на него взаправду нападали по приказу самого же полковника не только по несколько ребят из учебки, на сборах сразу, но он «понюхал пороху» и не в одной горячей точке.
— Не ершись, малявка, — произнес Ковров. Не таких приходилось уламывать.
Полковник, применив думбо, в долю секунды до выстрела, вышиб из руки Нового смершевца прямоугольник парализатора, затем заставил нападавшего на него Соболькова на этот раз «поцеловать» землю.
Из-за двери высунулась голова лейтенанта Совкова. Лицо его было бело.
— Помоги, лейтенант, затянуть его в казарму, — бросил Ковров.
— Что с ним, товарищ полковник, — спросил подскочивший лейтенант.
— Зацепился за что-то человек, упал, больно ударился, — с юмором ответил Ковров. К нему уже пришла присущая ему уверенность. С юмором у него было туговато, но не сейчас.
Ковров знал, что сделает с Собольковым.
— Ему бы врача, — лейтенант склонился над Новым смершевцем.
— Врач подождет. Занесем его в казарму. Думаю, этот, — Ковров кивнул на Нового смершевца, — не откинет коньки. В казарме есть отдельная комната?
— Да, каптерка.
— Вот туда и понесли, — Ковров схватил неподвижного Соболькова под руки. — Бери за ноги, — обратился полковник к лейтенанту.
— Нас, правда, отправят сегодня по этапу, товарищ полковник? — спросил лейтенант, когда они занесли Нового смершевца в каптерку и положили на скамью. — Промоют мозги, и так далее?..
Солдатики безучастно смотрели за происходящим. Они были на грани обморока или психического срыва.
— Если выживет, боюсь, что да, — Ковров развел руки.
— А если...
— В этом все и дело, лейтенант...
— Я кажется вас понял, товарищ полковник. Он кто?
— Новый смершевец. — Ковров решил не скрывать от лейтенанта действительную принадлежность Соболькова к недавно образованной структуре, которой опасались все.
Совков присвистнул.
— Вот именно, — проговорил Ковров. — Поэтому, прикажи своим солдатикам держать рот на замке, а я пока посторожу его. И приходи, вместе помозгуем. Скажи ребятам, что это была просто шутка, специальная проверка, испытание... Но чтобы никому ни-ни. Пускай идут, поспят...
— Да нельзя им спать. Надсмотрщики увидят...
— Скажешь, что я приказал.
— Вас понял, господин полковник, — голос у Совкова повеселел.
— Чтобы слово «господин» я слышал от тебя, лейтенант, в последний раз. Не люблю господ. Наелся по самое «во!» — Ковров провел большим пальцем по кадыку.
— Я понял, товарищ полковник.
— И не мешкая, гони сюда.
Глава 17
Яма, куда бесцеремонно спустили Антона, была настолько глубока, что выбраться из нее без подручных материалов или каната у Короленко не было никаких шансов.
Отвесные стены уходили вверх метров на семь. Единственное, что радовало парня, что внизу было сухо и под ногами не чавкало, да не носились мерзко пища вездесущие крысы.
«Надо же! — подумал Антон, — снова попал в передрягу. Конечно, если бы не та зеленая гадина, которая не позволила мне даже пошевелиться, я бы без особого труда расправился с мужиками, пленившими меня, но холодная скотина, конечно же спутала мне все карты».
«Боа-Констриктор» «отцепился» от Короленко лишь тогда, когда вконец измученного Антона спустили в яму. Видно проводник дал «удаву» команду. Присоски с причмоком отделились от одежды, вобрались в толстенное туловище. Спустя минуту «удава» выволокли из ямы.
Антон сел на землю, оперся спиной и понял, что ему здесь будет отнюдь не сладко.
Пленение было дурацким. Надо же, так попасться. Как школьник-первоклашка...
Однажды Антон уже попытался удрать от мужичков, которые вели его к своему лагерю. Это было даже легко. Рванувшись всем телом, он вырвал из руки «поводыря» хвост или голову зеленой гадины, которая так и осталась висеть у него на груди и спине. Успел пробежать всего метров двадцать и... упал. Скользкая уродина так сдавила его, что Короленко уже не мог дышать. Если бы не подоспели пленившие Короленко да не начали тыкать в «удава» кто острием ножа, кто пики, «Боа-Констриктор» играючи раздавил бы Антона...
Спустя минут десять, когда Антон пришел в себя, один из провожатых мужичкой, видимо старший, кивнул головой. Все поднялись. Поднялся за ними и Короленко.
Конечно, он выдержал то, чего, наверное, не выдержали бы даже многие предзонники. Пройденные километров пятнадцать по горным тропкам были для Антона сущим пустяком, если бы не сдавливавшая время от времени его грудную клетку порой скользкая, а порой и шершавая холодная гадина.
Уже на подходе к небольшому селению, затерявшемуся в горах, мужичков и Короленко встретили стражи, затем, километра через два — изможденные женщины и худющие, несмотря на прохладную погоду, совершенно голые разновозрастные дети. Они голодными глазами пожирали Антона.
Женщины тут же бросились собирать валежник и сухие ветки.
Конечно же Антон понял для чего.
Он был дичью и его... собирались изжарить на костре.
«Выходит я буду скорее всего для них отличным блюдом? Нет, так просто меня не возьмете» — подумал Антон и попытался войти в турийю1, хотя сделать это ему сейчас было отнюдь не просто. Спустя минуту отказался от этого решения — в турийю он войдет позже.
1 Состояние просветления, сверхсознания.
Антон прислушался к тишине.
Здесь, в глубине рукотворного «кувшина», куда его опустили пленившие неизвестные, она казалась не привычно звенящей, а словно вобравшей в себя все звуки до единого. Короленко не слышал даже биения своего сердца. Словно и оно остановилось. Глаза, постепенно привыкшие к темени «кувшина», уже стали различать его отвесные стенки, на одной из которых виднелось несколько углублений для ног — видимо прежние пленники пытались таким способом вызволиться из плена.
Подойдя к стене, провел по ней рукой. Она была не сырой, под пальцами чувствовалась едва ощутимая шершавость. Нет, это была не земля и не глина. «Кувшин» вырубили даже не из ракушечника, а, скорее всего из гранитного монолита.
Короленко еще раз взглянул на несколько неглубоких ямок в стене и ухмыльнулся: здесь даже отбойным молотком и за несколько суток не выдолбить «ступенек» для восхождения вверх, к пленяющей свободе. Где уж попытаться сделать это ножом. О том, что у него придуркуватые «охотники» не отобрали нож, Короленко знал еще тогда, когда его волокли сюда.
«Вряд ли меня будут держать здесь больше суток, — подумал Антон. — Наделают шашлычков и схарчат за милую душу. Драться? — Короленко хмыкнул. — И позволит ли «Боа-Констриктор» помахать мне руками и ногами? Да, «псина» у них классная. — Антон представил холодную зеленую гадину с присосками у себя на спине, груди, почти на всем теле, чуть вздрогнул. — Против нее... Хотя у меня есть нож. Когда будут спускать ее за мной, полосну пару раз по ее зеленому упругому туловищу, посмотрим, как она будет выдергиваться. Не может быть, чтобы не существовало выхода. Когда-то один старец сказал, что выход все равно найдется. Его следует только нормально поискать... Думай же! Думай, Антон! Ты ведь бывший оператор Станции поля Периметра! Ты же прошел через Ковровский ад в «школе» курсантов...
Если бы Короленко мог посмотреть на себя со стороны, то он бы увидел, что несмотря на неизвестность ситуации в которую он попал, лицо у него внешне было совершенно спокойно, а упрямо сжатые губы отнюдь не могли сказать, что он нервничает. Ладно скроенная спортивная фигура Антона была прекрасной. В «кувшине» стоял сейчас плечистый, высокорослый парень, при виде которого все женщины балдели бы, а мужчины трепетали — почти что современный Геракл или Самсон.
Короленко еще раз провел рукой по шероховатостям стены «кувшина», затем отошел от нее, стал почти в центре и поднял голову. Вверху, в кажущийся снизу неширокий полукруг украдкой подглядывал день, чтобы где-то уже в средине посудины расплескаться в полутемень. Антон потрогал на поясе нож, который ему отдал еще перед Вратами Кирр. Пальцы коснулись остро отточенного лезвия, пробежались по резной рукоятке и застыли у основания.
Наличие оружия, пускай и такого «мелкого», сразу успокоило парня: уж он-то сможет хоть малость постоять за себя. Пусть он не справится с холодной зеленой гадиной, если ее опустят в «кувшин», Антон силой своих накачанных, пусть и усталых нынче мышц, но у него был нож! Антон действительно решил полоснуть по «собачонке» мужиков ножом, а там будь что будет...
Короленко опустил голову и ни с того, ни с сего вдруг поймал себя что ощущает некое внутреннее беспокойство. Словно некто начал подергивать в такт и не в такт струнку души. То, что душа в нем жила, Антон зачастую ощущал это. Ведь именно его душа или, может, подсознание зачастую помогали ему, уводили не только от неприятных ощущений, но и от неминуемых последствий, то есть гибели. Они словно подсказывали Антону единственно верный путь. Хотя, порой, и тернистый. И он шел по нему. И приходил победителем.
Подойдя снова к стене, опустился на пол. Чего метаться, зачем паниковать? Придет время и расставит все на свои места. Нынче необходимо сосредоточиться и как следует отдохнуть, расслабиться.
Через полминуты, или может так показалось парню и время растянулось или, наоборот, сжалось, Антон вошел в турийу.