Они встретились в переработке, там где из состава дерева выделяется целлюлоза, и отправляется дальше, чтобы однажды стать бумагой. Они и были этой самой целлюлозой. Точнее двумя кусочками от различных пород деревьев. Но разве прошлое имеет значение, когда встречаешься с настоящим. Вот и они негаданно встретились и случайно зацепились друг за друга. Точнее, их волокнистая структура слепила два естества в один единый организм. Пока шёл процесс переработки они много болтали о том, о сём, смеялись, шутили, философствовали, вспоминали былое и мечтали о будущем. Иногда им казалось, что их мечты о будущем чем-то схожи. И закрадывалась надежда, а вдруг их две мечты однажды сложатся в одну общую. Пока они были вместе, то не замечали ничего вокруг, ни других кусочков, ни стадий производственного процесса. Им не было дела до просеивания, растягивания, сжатия и прессования. Их увлекало только одно - новый мир, нарисованный общими усилиями.
- А ведь однажды мы станем листом бумаги - говорил он.
- Да, может и одним. А если всё же разными? - спрашивала она его, запинаясь.
- Тогда нас сложат в одну коробку, и мы станем частью одного интересного процесса - отвечал он ей без тени сомнения в голосе.
- А что если мы окажемся в разных коробках? - никак не унималась она.
- Такого просто не может быть, мы связаны воедино навечно - успокаивал он её.
Ночами они видели общие сны, в которых то плыли на пиратском корабле к необитаемому острову в поиске зарытых некогда сокровищ, то плавали в море с дельфинами, то прогуливались вдоль берега под луной, то опускали уставшие стопы в прохладную воду. Иногда они стояли под водопадом, и там где струи воды звучат раскатисто и гулко произносили вслух опасные признания. Но за оглушительным шумом этих слов невозможно было расслышать, только влажные и чувственные губы то приоткрывались на мгновение, то снова почти что смыкались в одну сплошную линию. А затем начинали разговаривать глаза, излучая яркие пронзительные ноты во взгляде, и отыскивают в глубине зрачка собеседника отголоски взаимности. Мелкие искорки изнутри то вспыхивали, то на мгновение гасли. Глаза блестели, тело источало тепло, и какой-то особый до этого неслыханный аромат распространялся вокруг, да так, что начинала кружиться голова. И они летали, долго-долго, где-то высоко между облаков. А затем на одной из этих пушистых перин сладко засыпали в объятиях друг друга.
Прекрасные ночи и не менее удивительные дни, похожие на сказку. Общие мысли, чувства и желания. А ещё сны. Разноцветные и упоительные. Но один из них сильно встревожил её. В этом сне они попали на распределительный конвейер, который вершил чужие судьбы по своему усмотрению. Их разделили, а потом её окрасили в оранжевый, а его в бирюзовый. Затем разложили по разным коробкам. На его коробке была нарисована птичка, а на её - рыбка. "Птицы и рыбы не обитают вместе" - пронеслось в её голове и она проснулась в холодном поту. Сердечко сильно колотилось, а её бедные маленькие ручки дрожали. Её переживания передались ему и он проснулся тоже.
- Что случилось? - спросил он у неё взволнованным голосом.
- Мне приснился страшный сон. Но я надеюсь, что он не сбудется.
- Что в нём было?
- Спроси лучше, чего в нём не было?! В нём не было Нас.
- Этого никогда не случится, не смей об этом даже думать. Наши волокна так сильно переплелись, что ничто не сможет нас вырвать друг из друга.
Она немного успокоилась и стала осматривать их с ног до головы, они и правда за время проведённое вместе сильно срослись, образуя единую структуру. Как можно разделить одно целое? Это же нереально. Но резак в типографии может и невозможное. Они давно уже превратились в бумажные рулоны, которые на данный момент проходили момент нарезки, окраски и сортировки. Через несколько мгновений их кусок разрезали ровно пополам и они оказались разными листами. В тот момент её охватила паника, и она видела его глаза, когда его уносило конвейерной лентой в противоположном направлении. И он тоже всё ещё не мог поверить в случившееся. В её же голове пронеслось, как приговор: "Я так и знала".
Она всё ещё могла за ним наблюдать, пока они находились в одном помещении, правда вскользь, всего лишь мельком и всё же не отводила ни на минуту от него своего пристального взора. Ещё пара мгновений и его готовый лист окрасился в салатовый. Тут и она почувствовала свежий запах типографской краски и оглядела себя с ног до головы. Теперь и её тело стало цветным - ярко-красным. Она начала озираться по сторонам и увидела, что рядом с лентой лежат упаковочные коробочки. На каждой из них был нарисован сюжет, то во что должна была в конечном счёте превратиться бумажная заготовка. Картинок было слишком много, они мелькали перед глазами, как карусельные лошадки в детском парке. И всё же ей удалось сосредоточить своё внимание на нужных оттенках. Она выхватывала глазами лишь те, в которых присутствовало их оба цвета. Вот тюльпан: салатовый стебель и красный бутон, а тут ёлка с красными игрушками и звездой в виде украшений. Ей всё ещё хотелось верить в то, что не всё потеряно. Что несмотря на мелкие трудности, в конечном итоге они будут вместе.
Голова шла кругом, то ли от сильного запаха краски, то ли от сильнейшего потрясения, и она отключилась на несколько минут. Перед тем, как потерять сознание всё что она успела рассмотреть на своей коробке - это картинку с красной кошкой. Думать о том, что они больше не смогут быть вместе оказалось невыносимо больно, а может всё ещё саднило место среза. Когда их разрезали пополам, то часть его осталась с ней, и наоборот, часть её отошла ему. Хотелось и плакать, и вопить от боли, и кричать от негодования, и протестовать от несогласия, но что бы это изменило? Потому она еле слышно скулила, зажав колени в полукруге сомкнутых рук. Разве можно утешиться тем, что часть его осталась с ней навечно. Эта часть - живое напоминание о том, что не сбылось. Вырвать из себя не получится. Но как жить каждый день в сцепке с невыносимой потерей?
Шли дни. Её мир сильно изменился, теперь он был тусклый и унылый, грустный и скупой, но самое ужасное - одинокий. В нём не было ни света, ни радости. Лишь изредка она слышала где-то отдалённо чужие голоса, но они обращались не к ней. О нём думать было всё ещё больно и потому она старалась гнать от себя эти тревожные мысли куда подальше. Сколько времени пронеслось внутри молчаливой и мрачной коробки никто не знает. В подобных местах крупинки времени застывают, а память превращается в цемент.
Но однажды коробку потрясли и унесли куда-то звонкие женские голоса. Ей было всё равно куда её переместят, у листка бумаги нет права голоса. Оживление не было долгим, и вскоре одна тишина сменилась другой. Лишь иногда до неё долетали звуки чарующей музыки или визгливый лай, скорее всего щенка, уж очень докучливый. Голоса людей слышались неразборчиво, и воспринимались как общий шум. Песчинки времени сложились в барханы пустыни. Она уже давно свыклась с одиночеством.
И всё же так было не всегда. Одним днём коробку вскрыли, и сквозь небольшое окошечко сбоку она, которая являлась всего лишь листом цветной бумаги, узрела лучи ласкового солнца. Затем содержимое её временного тёмного дома вытряхнули на стол. И она на мгновение даже зажмурилась, совершенно отвыкнув за долгое время от яркого света. А потом присмотревшись увидела, как её с интересом рассматривает маленькая девочка. Та крутила в руках то её саму, затем лист с инструкцией, а после коробку с пошаговыми иллюстрациями и негромко напевала вслух какой-то незатейливый мотив. А рядом повизгивал тот самый всё ещё докучливый щенок, которого совершенно не волновала ни коробка с бумагой, ни обстановка вокруг, зато ему очень уж сильно хотелось утащить девчушку на прогулку. Щенок взвизгнул пару раз, игриво зарычал, а после завилял хвостиком, чем полностью забрал внимание маленькой хозяйки на себя. "Ладно. Сначала прогуляемся. Скорей за мной, Арчи!" - скомандовала она довольному щенку, и тот со всех лап бросился её догонять. Шаги по лестнице всё сильнее отдалялись, пока совсем не стихли.
И снова наступила тишина. Но теперь вокруг было столько света, что деться от него было некуда. И листок бумаги охватило любопытство. Впервые за долгое время в ней проснулась жажда жизни, и она захотела для начала просто поглазеть вокруг. Оказалось, что она лежит на письменном столе в детской комнате. Рядом с ней располагалась лампа и стаканчик с письменными принадлежностями. Чуть поодаль стояла детская кровать, комод, шкаф, ящики с игрушками. И конечно же в этой комнате было огромное окно, именно из него в комнату и проникало так много света. "А тут не так уж и плохо, по крайней мере лучше, чем в тёмной коробке" - подумала она и впервые за долгое время улыбнулась.
Маленькая хозяйка вернулась с прогулки и сначала пообедала, а уже затем приступила к сборке оригами. Тогда листочек и понял, как болят мышцы от сильных и внезапных физических нагрузок. Девочка гнула её и заставляла то приседать, то скручиваться, то складываться во много раз, то делать жим лёжа. С непривычки у листка потом ещё долго болел каждый отдельный мускул. И всё же конец мучениям настал, когда ребёнок закончил своё творение. Более того, девчушка встала перед зеркалом и показала бывшему листку себя. "Смотри, какая ты хорошенькая - красная кошечка! Хорошо, что ты получилась ладненькая. Не придётся тебя выбрасывать, как того попугая до тебя, что вышел слегка кривоватым" - сказала она и улыбнулась в зеркало, то ли бумажной кошечке, то ли самой себе. И правда, большая удача, что листок не окрасили в другие цвета и он не стал заготовкой попугая или крокодила, кошечкой быть гораздо приятнее. Эти мысли и радовали, и одновременно утешали готовую модель оригами. Теперь она обрела форму и похоже что ожила.
А ещё благодаря своей трёхмерности она могла восседать на столе. В этом ракурсе предметы вокруг стали видеться иначе. Она заметила и аквариум с рыбками, и кресло с торшером, и ещё много разных мелочей, находящихся в пределах видимости, которых ранее лёжа рассмотреть никак не удавалось. На подоконнике стояли горшечные растения, но за тюлем их было плохо видно.
Через пару минут в комнате показался Арчи, яркая бумажная игрушка на столе привлекла его внимание и он стал делать попытки прихватить кошечку своими острыми зубами. Прежде чем его оттащила хозяйка, он всё же успел столкнуть оригами на пол и облизать своим слюнявым и шершавым языком. Это было не слишком приятно. Но ожидаемо. Услышав крики: "Фу, Арчи, фу!", так девочка пыталась согнать любопытного и любвеобильного щенка с бумажной, и ставшей уже насквозь влажной, игрушки, в комнату вошёл глава семейства. Это стало понятно по баритону, и хотя кошечке из-за плотных и вязких слюней Арчи мало что было видно, слышать она всё ещё могла.
- Катрина, что тут у вас происходит? - спросил строгим голосом баритон.
- Арчи чуть не съел мою новую игрушку оригами - пожаловалась на щенка маленькая хозяйка.
Глава семейства поднял влажную кошку с пола и отдал её дочери.
- Промокни аккуратно салфеткой и просуши феном, а затем убери туда, где щенок не достанет.
- Он везде суёт свой любопытный нос, пап. Спасу от него нету.
- А ты знаешь, что олицетворяют собой красные кошки? Её предназначение приносить удачу и благополучие в дом. А красный цвет солнца, от него она берет свою силу и передаёт дальше своим владельцам. Вот и усади бедное бумажное животное на подоконник между горшков с цветами, там ей будет безопаснее. И вид там красивый.
Видимо девочка очень уважала своего родителя. потому что исполнила всё в точности, как он и просил. И на счёт вида тот был абсолютно прав. Так кошечка оригами поселилась на подоконнике, где и смогла рассмотреть поближе хозяйские цветы. Она расположилась посередине между геранью и декабристом. И смогла каждый день встречать восходы и любоваться закатами. Арчи и правда не лазил за тюль, так что жизнь кошечки наладилась. А Катрина иногда брала её в школу, когда выпадал день контрольных работ. А на каникулах использовала как закладку в любимой книге, что читала в это время. Благо оригами легко превращаются из трёхмерных в плоские и обратно.
Жизнь казалось бы наладилась и кошка перестала вспоминать своё прошлое. Оно стало казаться ей чем-то далёким и нереальным. Но однажды Катрина заболела и попала в больницу. Единственное, что она захотела взять с собой - это книгу и кошку, как закладку. Болезнь протекала сложно и процесс лечения затянулся. Родители каждый день навещали её в больничной палате. Но девочке лучше не становилось. Однажды к ней в палату пустили одноклассника.
- Алекс, спасибо, что пришёл - слабо прошептала Катрина.
- Я не мог не прийти, но меня раньше к тебе не пускали - ответил мальчик.
- Главное, что сейчас ты здесь.
Алекс сжимал в руке что-то маленькое, яркое и лёгкое. Но издалека было не рассмотреть.
- Я принёс тебе, вот смотри, это журавлик, он приносит счастье, а ещё он салатовый. А значит целебный. Ну, не знаю, мне так мама сказала. И я решил, пусть он у тебя будет, загадай желание и сразу пойдёшь на поправку. А я сделаю ещё тысячу таких же и раздарю всем, кого встречу. Так это желание скорее исполнится.
- Спасибо тебе, он такой красивый - тихо сказала Катрина, протягивая маленькую ладошку. И тут же поставила подарок на книжку, рядом с красной кошечкой.
- Значит журавлик будет не один, а в компании, так им будет веселее - улыбнулся Алекс.
Больница пахла больницей. В ней какой-то особый лекарственный запах, который ничем не выветривается. Но в тот самый момент, когда журавлик приземлился рядом с кошкой, она точно знала, что где-то этот тонкий еле уловимый аромат уже слышала. Запахи, как часто мы ими пользуемся в жизни. Чаще всего мы доверяем своим глазам или ушам. Но обоняние, в какой момент мы начинаем к нему прислушиваться, кроме поглощения пищи или выбора парфюма. В этот момент зрение и слух отошли на второй план, потому что волна запахов сбивала с ног и отсылала в памяти к далёким и чувственным воспоминаниям их обоих. Они одновременно посмотрели друг на друга и без слов всё поняли. Будь у них двоих руки, они бы незамедлительно потянулись навстречу. Будь у них губы, то... Но нет. Рядом дети. И вообще, это же больница. Не то место, и не то время. Но гипотетически, будь...
Страшная разлучница-судьба снова свела их вместе при странных обстоятельствах. Надолго ли? Кто знает. Так или иначе, через неделю Катрина выписалась из больницы, то ли журавлик помог, а может гремучая кошачье-журавлиная смесь оказала своё оздоравливающее действие, на этот вопрос не имеется однозначного ответа. И теперь на окошке между геранью и декабристом живут верный салатовый журавлик и счастливая красная кошка. И пусть себе живут, мы им мешать не станем...
Costa Maria