На изогнутых трамплинах рампы дребезжали колеса молодых скейтбордистов. Воодушевленные подростки виртуозно скользили по поверхности, выполняя различные трюки.
- А так слабо? – вызывающие крикнул один из них и с разбегу покатился вниз. Изогнутая рампа, словно волна, подкинула его. Зависнув в воздухе, одной рукой он ухватился за скейт, а другую приложил к голове, словно выполняя воинское приветствие. Ведомый силой притяжения он вернулся на скользящую поверхность и, ловко обогнув товарищей, встал в исходную позицию.
- Ну, ты крут! – поддержал его один из товарищей, пытаясь перекричать музыку, доносящуюся из портативных колонок. – А теперь моя очередь.
Прыгнув с помоста, он помчался вниз, чтобы через секунду трамплин выкинул его в воздух. Сделав двойной разворот, он с грохотом ударился о паркет.
- Кажется я подвернул ногу. – Крикнул он хохочущим друзьям, массируя голеностоп, полоски шрамов на котором, говорили о большом опыте юного спортсмена.
- Это все фигня! – Сказал третий, смачно затягиваясь сигаретой. – А так сможете?
Сделав несколько внушительных толчков, он устремился вниз. Коварная дуга подбросила его и, оказавшись в воздухе, он ловко развернул доску и снова направился вниз, виртуозно скользя по трамплинам. Друзья, затаив дыхание, с восхищением следили за происходящим. Сделав еще несколько трюков, он победоносно вернулся на исходную позицию.
- Респект, Костян! Просто высший пилотаж! – аплодировали они.
- Это еще пустяки, я и не такое могу. – Отвечал он, поглаживая татуировку на предплечье, ноющая боль от нанесения которой еще до конца не прошла.
- Кость, а это что за тип на тебя там уставился? – настороженно обратился к нему один из друзей.
Внизу стоял стриженный под ноль мужчина, плечам которого было явно тесно в объятиях рубашки. Щурясь от палящего солнца, он бесцеремонно уставился на юных экстремалов.
- Костя. Тебе пора. – Сказал он повелительным тоном.
- Да пошли вы! – Крикнул юноша и устремился прочь. Запрыгнув на доску он ловко слетел с рампы и дребезжа по асфальту, мчался от нагоняющего его бугая. Ловко преодолевая преграды, он уверенно уходил в отрыв. Преследователь не сдавался и продолжал мчаться с бешеной скоростью. Костя змейкой огибал прохожих и перепрыгивал скамейки, не слезая с любимой доски. Казалось, что погоня закончена, но выскочивший навстречу здоровяк свалил его с ног.
- Помогите! – Взывал юноша к прохожим, которые следили за происходящим. А некоторые даже не скрывали возмущения и грозились вызвать полицию. Невзирая на это, бугаи силой вывели парня из парка и закинули в салон припаркованного неподалеку тонированного мерседеса.
Костя мрачно сидел на заднем сиденье автомобиля. Оттряхивая ссадины, он опустил голову и лишь изредка выбрасывал исподлобья наполненный дерзостью взгляд. Преследовавшие его бугаи расселись спереди, так, что за кожаными спинками кресел виднелись лишь лысые макушки. А справа, раскинув руку на подлокотнике, словно повелитель на троне, сидел тучный мужчина в дорогом костюме. Волнистые брови, подпирающие сморщенный лоб, не скрывали его негодования.
- Я думал, что этот вопрос закрыт. – заговорил он, как только автомобиль тронулся с места. – Неужели ты не понимаешь, что это совсем не то, чем ты должен заниматься? Ты же можешь покалечиться. Сломать руку или ногу. Тем более такое уже бывало. Зачем подвергать себя риску? Для чего?
Костя безучастно смотрел в пол, полностью игнорируя собеседника.
- Для чего тебе это? - Продолжил монолог мужчина. - Ты даже не соревнуешься. Просто ходишь на эту площадку и скачешь по ней на доске пока не подвернешь ногу. По-моему это глупо.
Костя продолжал молчать.
- Тебя просто тянет разбить себе лоб. Нет! Я только приветствую спортивные начинания. Но разве нельзя выбрать что-то более стандартное. В твоем возрасте я уже давно был капитаном хоккейной команды. Почему бы тебе не вернуться в хоккей? У тебя же неплохо получалось.
- Не, Хоккей это не мое, пап. – Прервал молчание Константин. – Это не круто. Я кайфую от трюков на рампе, от них кровь бурлит. Я даже не знаю как тебе объяснить. Все равно ты ничего не поймешь.
- Я уже давно все понял. В скейт-парк ты больше ходить не будешь. Хочешь разбить голову, займись боксом. У меня тренер на примете есть, может давать тебе персональные тренировки. Я все оплачу.
- Но мне это не интересно! – запротестовал Константин.
- Я уже все решил. Нет смысла препираться. Ты потом мне еще спасибо за это скажешь.
Без особого энтузиазма Костя поддался воле отца и вернулся на хоккейные тренировки. Но холодный лед, острые коньки и обмотанная изолентой клюшка не будили в юноше былой страсти. Ловко уходя на вираже, ударяясь о борта и даже щелкая по шайбам он и близко не испытывал тех острых и пленяющих сердце ощущений, которые дарила ему скользящая по асфальту доска. Продержавшись несколько недель Костя купил в интернете поддержанную доску и, под прикрытием похода на хоккей, возобновил экстремальные занятия.
Вдоволь накатавшись на излюбленных рампах Костя возвращался домой. Не забывая о маскировке, он входил в дом с набитой амуницией сумкой.
- Привет, пап. – Сказал он, бросив сумку на пол.
- Привет. – Поздоровался отец. – Как тренировка?
- Как всегда. Непросто. Но лимит выполнил. 3 шайбы за двусторонку забил. Тренер вроде доволен.
- Понятно.
В этот вечер отец был немногословен. Он мрачно всматривался в экран телефона, пролистывая пришедшие в телеграмм сообщения.
- Значит тренер доволен. – Тихо повторил отец. – А мне он пишет, что тебя нет на тренировках уже неделю. Вот, посмотри.
Костя виновато прочел сообщение.
- Балабол! – Воскликнул отец и, охваченный вспышкой гнева, с размаху стукнул по столу, устроив настоящее цунами в стоящем на нем стакане с виски. – Ты за кого меня принимаешь? Маленький ты ублюдок!
Костя сел в кресло и понуро опустил голову, тонкие пальцы нервно вцепились в предплечье, прикрывая татуировку. Отец заметил это и, выпив залпом содержимое стакана, продолжил разговор более мягким тоном.
- Новый способ самовыражения? – Поинтересовался он, указывая на руку сына. – Любишь сердечки, ****ь?
- Не совсем. – Осторожно ответил сын. – Если ты внимательно посмотришь, то это две половинки сломанной доски, сложенные таким друг на друге в форме сердца. Скейтбординг – моя страсть, пап.
- Херовые у тебя страсти! – Воскликнул отец, поглощенный новой волной негодования. Он схватил с пола спортивную сумку и, словно одержимый, начал ее трясти. Безумным взглядом встречал он сваливающиеся на пол клюшку, коньки, наплечники. Тряс до тех пор, пока на гору амуниции не выпал запрятанный на дне сумки скейт.
- Балабол! – Вновь заорал он, держа в руке потаенный предмет. В потускневших глазах засверкали молнии, он с размаху шибанул доску о стену с такой силой, что та сходу разломилась на две части. Оттолкнув пытавшегося предотвратить это сына он сложил одну половину доски на другую, изобразив силуэт напоминающий сердце.
- Прямо как у тебя на руке. – Сказал он, закидывая очередной стакан виски.
- Да пошел ты! – Сказал Костя, выбегая из дома. Дверь громко хлопнула.
Раздосадованный отец рухнул на диван и, приложив к уху телефон, сказал: «Соедините меня с мэром».
***
Костю лихорадочно трясло. От нахлынувшего гнева ноздри раздувались как ружейные дула, готовые выстрелить в любой момент. Оставаясь непонятым, он сиротливо брел по окутанному мраком городу. Хотелось плакать, но унаследованный от отца характер, мощной плотиной сдерживал надвигающийся водопад слез.
Становилось зябко. Моросящий дождь и ночная прохлада наталкивали на мысли вернуться домой. Но для Кости пути назад в этот вечер уже не было.
Зажатый между сиденьями зеленой семерки, Костя встречал утро в самой неудобной позе. Но даже этот ночлег был лучше праздных шатаний под дождем по ночным улицам. Хорошо, когда есть друзья, готовые предоставить место, под ржавеющей крышей нестареющего автомобиля. Умывшись бутылкой минералки и, одолжив скейт у друга, он помчался на единственную в городе площадку, предназначенную для катания на доске.
Энергично толкаясь ногой об асфальт, он разгонял доску до неимоверной скорости, стремительно приближаясь к скейт-парку. За забором уже слышались радостные голоса мальчишек и дребезжание колес, стукающихся о паркет рампы. С жадными глазами Костя въезжал на площадку.
- Стой! – окликнул его охранник.
- Что такое, Дмитрий Иванович? – спросил Костя, соскакивая с доски.
- Как твои дела?
- Все хорошо! Вот покататься решил.
- А как же учеба? У тебя разве нет занятий?
- Какие занятия? Каникулы же! И с каких пор вас интересует моя учеба?
- Понятно. - Глаза охранника виновато забегали из стороны. – А ты в курсе, что вчера дождь всю ночь лил? Вся площадка до сих пор мокрая. Не стоит на ней кататься.
- Дмитрий Иванович, так не в первый раз же. Да и ребята катаются. – Костя кивнул в сторону площадки. Разговор начинал его раздражать. Он уже запрыгнул на доску, чтобы поехать дальше, но схватившийся за рукав охранник не дал этого сделать.
- Извини Костя. – Виновато забурчал он – Тебе сюда нельзя.
- Как это?
- Я бы тебя с удовольствием пустил. Ты сам знаешь мое отношение. Но это распоряжение директора. Он сегодня злой был. Говорят его мэр отчихвостил. Перед мэром-то он был котенком, но с нами… точно злобным львом. Сожрать был готов. – «Костика этого» - говорит – «Чтобы ноги тут не было! Если его тут увижу, то всю смену по статье уволю, с волчьим билетом уйдете» - так и сказал.
- Это же не законно!
- Я и говорю – не законно! А он еще больше разорался. Стал размахивать трудовой книжкой. Даже порвать ее грозился, сученыш. Что рвать, сожрать был готов. В общем, извини Костя, но я тебя не пущу.
- Так я же ничего не нарушаю. Просто катаюсь тут и все.
- Знаю! Мне самому очень стыдно. Но на площадку я тебя не пущу. Уж извини.
Пока Костя растерянно думал, как ему поступить, к ним подбежало еще двое правильно проинструктированных охранников. Вырываться смысла не было.
- Прости Костя, но тебе нужно отсюда уйти. Уж не знаю, что ты сделал мэру, но он ясно дал понять, чтобы тебя тут не было.
- Да ничего я ему не делал. Это все отец! Он постоянно все портит. Он не понимает, что это моя страсть. Все равно у него ничего не получится! Я на этой рампе дважды ломал лодыжку, отбивал копчик, бился головой об асфальт и ничто из этого меня не остановило. Вы думаете мне помешают эти дурацкие запреты? Что за идиотизм?!
Раскуривая сигарету, Дмитрий Иванович с коллегами сочувствующе смотрели вслед уезжающему скейтбордисту.
Вечерняя беседа, закончившаяся разломанной доской, стала последней каплей для отца в диспутах с сыном. Настало время переходить к решающим мерам и звонок мэру, который был его давним другом и партнером был лишь первым шагом в борьбе с травмоопасными увлечениями сына.
Будучи богатым и влиятельным человеком он в полном масштабе стал использовать весь имеющийся арсенал. «На войне все средства хороши» - думал он, подкупая и уговаривая друзей сына, увлекающихся скейтбордом, избегать его. Преподавательский состав ВУЗа также был тщательно проинструктирован. Радикальность развернутых боевых действий можно было сравнить разве что с бомбардировкой американцами Хиросимы и Нагасаки.
Несколько месяцев борьбы дали свои результаты. Костя полностью отказался от прежних увлечений, вернулся в хоккейную команду, плотно занялся учебой.
Умиротворенный отец сидел дома, наслаждаясь очередной победой, сладость которой была ощутимее чем достижение договоренности о заключении нового многомиллионного контракта с одной из японских компаний. Достав бутылку, он упоительно созерцал журчание жидкости янтарного цвета, искрометно брызжущей по прозрачным стенкам стакана. Торжественная церемония была вероломно нарушена телефонным звонком.
- Что случилось? – Сказал отец миловидной женщине, врываясь в ее кабинет. - Вы мне звонили. Что с моим сыном?
- Он совершил преступление. – Сказала она.
- Какое к черту преступление? Вы в своем уме?
- Вы только не волнуйтесь. Мы не вызывали полицию. Мы вообще щепетильно относимся к студентам нашего ВУЗа и пытаемся решать вопросы самостоятельно без вмешательства извне. Ведь, если речь не идет об убийстве, то кому нужны серьезные последствия?
- Вы бы не могли мне все-таки рассказать, что конкретно случилось и где сейчас мой сын?
- С ним все в порядке. Он находится в ВУЗе. Мы его временно изолировали.
- Так что же он все-таки сделал?
- Сегодня во время занятий он стащил бумажник у одного из студентов.
- Не может быть! О какой сумме идет речь?
- Примерно две-три тысячи рублей?
- Это черт знает что! Что вы вообще говорите? Да я на карманные расходы даю ему больше. Зачем ему это?
- А после того, как его поймали. Он еще устроил драку. Кому-то даже выбил зуб.
- Костя? Да не может быть! Не надо меня разыгрывать!
Несмотря на повышенный тон отца, женщина вела себя очень спокойно, создавая атмосферу умиротворения. Угостив гостя чаем, она продолжила.
- К сожалению, случившееся доказанный факт. Есть запись камер видеонаблюдения и свидетели. Вот посмотрите. – она развернула монитор.
- Ну как же так? – Возмутился отец, принимая страшную правду. – Зачем? Что нужно сделать, чтобы закрыть этот вопрос? Я готов выплатить компенсации. И, конечно же, не забуду отблагодарить Вас за проявленное понимание в этом деликатном вопросе.
- Мы уже все уладили. За то небольшое время, что Константин учится в нашем заведении я довольно хорошо его узнала. Будучи профессиональным психологом, я уверена, что он не преступник и не вор.
- Но как? Зачем тогда он это сделал?
- Все дело в его характере. Есть люди с повышенной тягой к опасности. Вот Константин один из них. Жажда адреналина буквально переполняет его. Нехватка экстремальных ситуаций не дает выплеснуться огромному потоку энергии.
- Да глупости это! Он уже давно переболел этим максимализмом.
- Боюсь, что нет. Экстрим – для него как способ самоутверждения и борьбы со страхами. Вы же наверняка замечали его тягу ко всему экстремальному?
- Ну конечно! Я уже давно с этим борюсь. Но уверяю, это пройденный этап. Он уже давно перестал заниматься скейтбордом. И спокойно с этим живет. Учится, общается с девочками, тратит энергию с клюшкой на льду. Я слежу за этим.
- Так может быть стоит немного ослабить вожжи? Я ни в коем случае не говорю вам, что нужно делать. Но с учетом случившегося я бы советовала проявить гибкость к его интересам.
- Благодарю вас за проявленное понимание. Я, правда, очень польщен, но позвольте я сам разберусь со своим сыном.
Выходя из кабинета, он на мгновение застыл в дверях.
- Вот вы такая взрослая умная женщина, а все равно идете на поводу у этих сорванцов, – сказал он, захлопнул дверь.
Этот день начался непривычно рано. Ведь сегодня должна состояться сделка с японскими партнерами. Настолько крупного контракта он еще никогда не заключал и, будучи целеустремленным бизнесменом, с трепетом ждал подписания соглашения, выводящее его на совершенно новые уровни и рынки.
Он сидел в кресле, лежащая на дубовом столе ручка, словно магнитом, притягивала взгляд и толкала на мысли. В офисном центре Москва-Сити в одном из зданий исполинов во второй половине дня он крепко сожмет ее и размашистым движением впишет свое имя на самой последней странице скрепленной кипы бумаг. Месяцы кропотливой работы, напряженные и вечные поиски компромиссов были преодолены, дело осталось за росчерком.
Как обычно бывает, в самый ответственный момент, непредвиденные обстоятельства вносят неприятные коррективы в выстроенные как карточный домик планы. Обрушившийся на Подмосковье ураган заставил дорожные карты пылать красным цветом. Плотность пробок ставила рекордные показатели и привычная поездка, даже на автомобиле премиум-класса, могла закончиться непростительным опозданием. Японцы люди пунктуальные, могут и не понять особенностей транспортных перемещений.
«Ну что же. Поедем на электричке. Не вертолет же заказывать?» – Сказал он помощнику, вспоминая молодость, когда единственным доступным способом добраться до столицы был преданный железный червь.
Наравне с остальными он килькою забился в вагон, в котором явно не хватало места и воздуха, чтобы вместить всех желающих. В стесненных условиях он шаркал пальцем по экрану айфона, просматривая последние новости. Поглощенный в мысли о сделке, он читал о японских традициях, но унылый текст не задерживал внимания.
Всматриваясь в окно, он боролся с волнением. Мелькающие пейзажи напоминали о бурной молодости. Выплывающий за окном завод, с серыми стенами и красным дымоходом ничуть не изменился. Вглядываясь в парящий над заводом он вспоминал, как 18 лет назад, упершись головой в трясущееся стекло вагона, мчался в родильный дом №4 г. Москвы, где в отделении патологии врачи делали все возможное, чтобы сохранить жизнь крошечного младенца, родившегося на два с половиной месяца раньше положенного срока. Гарантий никто не давал и вероятность того, что малыша удастся спасти была минимальной. Переживая переломный момент в жизни, уволенный в запас офицер, потратил последние сбережения на спасение зарождающейся жизни. В трясущихся руках он держал пакет, набитый фруктами и лекарствами. Он помнил, как закрытое в прозрачном инкубаторе тельце отчаянно боролось за жизнь. Именно за проявленную тогда стойкость он и назвал сына Константином.
От нахлынувших воспоминаний холод пробежал по позвоночнику. За окном пейзажи продолжали поочередно менять друг друга. Многое изменилось с тех пор, когда он регулярно ездил в Москву на электричке. И все равно, где-то обязательно выскакивал притягивающий внимание объект, служивший памятником давно забытой жизни. Разглядывая одну из платформ, которая в отличии от большинства собратьев сохранила архаичный вид, он вновь окунулся в лагуну воспоминаний.
Посвятив себя бизнесу он все равно всегда находил время, чтобы побыть с сорванцом. В горле запершило, когда он вспомнил, как сжимая пальцами хрупкие ручки делал с сыном его первые шаги. Сын рос, а он всегда был рядом. Именно его рука отпустила велосипед, на которым Костик, как порхающий птенчик, пошел в свободный двухколесный полет. Именно на электричке они добирались до Москвы, когда Костя впервые увидел цирк. Настоящий Московский цирк с его клоунами, медведями и конечно же акробатами, которые особенно впечатлили маленького мальчишку. Воодушевленный Костик даже уговорил отца, чтобы тот отдал его в кружок акробатики и вовлеченный папа каждые вторник и четверг, откладывая важные дела и переговоры, вел сына на занятия. Именно он подарил ему коньки на новый год. Водил на каток и учил кататься. Зима уходила вместе со льдом, а тяга к катанию у сына не пропадала и тогда отец купил ему ролики, что бы тот мог кататься и играть в хоккей даже летом. Страсть к роликам переросла к любви к скейтборду. Отец всегда был рядом, пока деловые круги совсем не забрали его время. Он все реже виделся с сыном. И однажды налаженные годами мосты стали рушиться, образовывая пропасть непонимания.
Поезд дребезжал по шпалам. Отец задумчиво сидел у окна. Далекое прошлое смешивалось в недавними событиями. Возбужденное подсознание заработало с новой силой и яркими вспышками выбрасывало свежие образы. Разговоры на повышенных тонах с сыном, встреча с женщиной в деканате, разломанная доска.
Он смотрел в окно, с грустью осознавая, что тесная дружба между отцом и сыном полностью завяла. Вместе с сыном менялся и он. На смену взаимопониманию и поддержке, пришла настоящая борьба. Сейчас же, когда он одержал верх, их отношения стали плоскими и пустыми. Уже нет откровенных разговоров по душам, обсуждения острых тем и тонкого психологического контакта, присущего в отношениях отца и сына.
«Может и стоит ослабить вожжи?» - размышлял он. – «Я же не для себя, я для него стараюсь. Даю ему все, о чем я в его возрасте не мог и мечтать. Какой смысл себя калечить, занимаясь всякими глупостями? Да и решили мы все уже. Вроде бы добился своего, а радости не испытываю. Только холодом окутало. Какая-то пиррова победа получилась. В бизнесе я всегда приходил к компромиссу. Именно умение находить консенсус и позволило выйти на сделку с японцами. Почему бы не пойти на компромисс и с родным сыном? Можно же съездить на горнолыжный курорт. Да, я прямо сейчас могу купить пару путевок куда-нибудь в Альпы. Да и на скейт можно снять запреты. Пусть катается понемногу. Только аккуратно. Надоела мне холодная война. Надо это менять!»
Растроганный собственными измышлениями он набрал номер сына, но длинные гудки прервались стандартным голосом автоответчика.
«Видимо на занятиях». – Подумал он, возвращаясь к перелистыванию новостей на экране телефона. Тревожные мысли вновь вернулись в Москва-Сити, где уже совсем скоро состоится судьбоносное подписание договора.
Проезжая очередную платформу поезд неестественно заскрипел, экстренное торможение всколыхнуло плотные ряды пассажиров. Легкая дымка, подобно джину просачивалась сквозь открытые окна, занимая все пространство вагона. В динамиках послышался голос, призывающий к эвакуации.
«Пожар!» - закричал кто-то из пассажиров. Люди спешно выпрыгивали из дверей и окон утопающего в дыму вагона. Полный негодования бизнесмен выходил вместе со всеми. Он нервно посматривал на часы, прикидывая варианты, чтобы не опоздать на встречу. Едкий запах жженой резины врезался в ноздри, как только он ступил на платформу. Растерянные люди, громко охая, мельтешили вокруг, а кто-то даже не скупился матерными словами. Одни с ужасом смотрели на крышу, другие брезгливо отворачивались. И он тоже оторвался от телефона и посмотрел наверх.
На крыше вагона, искря в разные стороны, пылал сплющенный пантограф. В плену его тяжести находилось бездыханное тело. На оттопыренной в сторону руке отчетливо виднелась татуировка в виде разломанной на две части доски, отдаленно напоминающей сердце.