- «…В парке Чаир распускаются розы…, - мурлыкала Тася, наливая душистую заварочку в чашку и доливая крутым, аж страшно, кипятком. - В парке Чаир расцветает миндаль…»
Чашка, малиново-расписная снаружи и золотая внутри, оживала и сама, как роза, расцветала, расправляясь над лепестком блюдечка и дыша матовыми узорами пара.
- «…В парке Чаир голубеют фиалки…- когда Тася была маленькой, ее бабушка точно так же, ничего не объясняя, мурлыкала над этой чашкой: - Снега белее черешен цветы…»
Это уж потом Тася узнала, что так бабушка раз в год, десятого июня, отмечала день рождения своей бабушки, которой и принадлежала эта чашка. И теперь точно так же, раз в год, июньским вечером, Тася заваривала обыкновенный черный чай и пила его из необыкновенной чашки.
- «…Помню разлуку так неясно и зыбко… - тихонько пела Тася, а приехавшая на каникулы внучка, нахмурив нежный лоб, удивленно слушала. - …В ночь голубую вдаль ушли корабли…»
- « …Вряд ли забуду твою я улыбку, - Тася улыбнулась, следя, как в чашке, в золотом лирическом танго любовались друг другом чаинки; улыбнулась и внучке: – Разве забуду я песни твои…»