- Эй, Антон! – услыхала она неожиданно свой собственный голос как бы со стороны - А с чего это ты вдруг принялась труса праздновать? Да неужто на него управы не найдётся? Найдётся – не смей даже сомневаться в этом! Не на таких находится, а уж на него… В конце концов, Никита рядом и всегда готов помочь! И потом, с чего ты решила, что он непременно повторит свою попытку? Да, может быть, оказавшись снова на свободе, Лёшик и не захочет рискнуть утратить её вновь! Кому понравится смотреть на небо в клеточку? Но диван нужно сменить, причём, как можно скорее – я же не смогу на него теперь не только прилечь, а и просто присесть даже на несколько коротких мгновений… И, вообще, а не затеять ли мне ремонт в доме? Ещё Риточка Петровна мечтала об этом, да всё как-то так и не собрались… А уж теперь и сам Бог велел, чтобы даже духа этой мрази не осталось в наших с нею стенах! Вот, завтра же и займусь…
Вот именно такой, немного воспрянувшей духом, и застал её Иван:
- Русалочка! – услышала она – Ты это с кем беседуешь? – произнёс он первое, что пришло на ум и, опускаясь в траву рядом, добавил - Знаешь, я почему-то не сомневался, что ты уже здесь… Как там всё прошло?
Она лежала, широко раскинув руки и устремив взгляд в безмятежно-спокойное небо, провожая медленно проплывающие облака, всего лишь на короткое мгновение повернув голову в его сторону:
- Вань, а который теперь час?
Тот достал мобильник:
- Без пятнадцати три…
- Сколько?! – не поверила Тоня – Быть того не может!
- Взгляни сама… - протянул он телефон.
- Да, нет… я не об этом…
- А о чём?
- Я не то, чтобы не поверила, просто удивилась тому, как долго уже нахожусь здесь… А почему ты пришёл раньше? Мне помнится, что я тебе говорила о пяти часах.
- Так как-то… Вдруг показалось, что ты уже можешь быть здесь… Поговорим?
- О чём, Леший? О чём? – и вдруг неожиданно даже для самой себя вновь заплакала.
- А разве не о чем, рёвушка-коровушка? Разве ты не хочешь рассказать мне хотя бы о причине вот этих слёз? – шептал он тихонько, осторожно собирая сухими губами крупные солоноватые горошины, что беспрерывным потоком катились из переполненных болью глаз – Что произошло после того, как мы вчера расстались?
- Зачем тебе это знать? – не делая вовсе попытки увернуться, также шёпотом спросила она – Зачем тебе мои проблемы? Встречаешься с Ольгой, вот и встречайся, а я… А я как-нибудь сама разберусь, не маленькая…
- О, а вот тут ты совершенно права! – чуть отстранившись, улыбнулся Иван – Не маленькая… Это верно! Совсем даже наоборот – большая… Глупышка большая! Плюс ко всему ещё и ревнивица, как оказывается… Но, знаешь, мне это даже нравится, чёрт возьми!
- Что? Что тебе так понравилось в моих словах? – освободилась Тоня из плена его рук и попыталась встать, чему он немедленно помешал, но как-то так неуклюже, что в результате она плюхнулась плашмя прямо на него, оказавшись лицом к лицу, глазами к глазам… Боже, что это был за момент, сам собой превратившийся в страстный поцелуй… Тот же самый, что так восхитил её вчера, привкус и аромат – запах спелой сладкой земляники и тягучая патока настоя зверобоя, полыни, ветра… покоя и твёрдой уверенности в том, что завтрашний день перечеркнёт собой весь негатив вчерашнего и сегодняшней встряски…
А потом она без стеснения и сглаживания «острых углов» в собственной биографии рассказала ему всё, не умолчав и о том, что ещё час назад желала сбежать из Омутов куда подальше, опасаясь новых встреч с мучителем, да и со своею матушкою тоже…
Иван слушал, время от времени вставляя в сумбур её рассказа какие-то отдельные слова с целью уточнения, прояснения для себя чего-то, в чём не вдруг разобрался, не выпуская её при этом из кольца своих рук.
- Ну, вот… - вздохнув, быть может, в тысячный раз, завершила Антонина исповедь – Теперь ты знаешь про меня всё… Как видишь, не такая я уж и белая да пушистая, а скорее наоборот серая да ершистая, прошедшая через, как говорят, дым и рым отчаюга, удравшая из дома из-под тёплого крылышка любящей матушки, безмерно страдавшей все эти годы от неизвестности места нахождения любимого чадушки, ко всему прочему ещё и родившая в шестнадцать лет… Короче говоря, та ещё картинка… Что молчишь-то, Леший? Испугался неприкрытой правды, что ли?
А он и вправду молчал потому, что действительно испугался, но совершенно не того, в чём попыталась упрекнуть его Тоня. Нет, его поразила странная перекличка их судеб… Когда-нибудь и он расскажет ей о том, как сбежал из дома в четырнадцать лет от похотливых намёков и поползновений очередного отчима, как бродяжил несколько лет, изо всех сил стараясь не угодить за решётку, хотя приходилось воровать продукты в супермаркетах, где была свободная выкладка. Как прибился к Евсеичу, старому лесничему на брянщине и прожил в его сторожке до самого ухода в армию и потом, как схоронил его и остался вместо… Да и ещё много о чём… Но всё это потом, а сейчас главным было оградить эту птаху от той грязи, что возжелала снова прилипнуть к её подолу.
- Вот, что я тебе скажу… - сумел он наконец-то произнести, смахнув непрошенные слёзы – Отныне я буду рядом с тобой всюду и везде, хочешь ты того или нет!
- В качестве кого? – выстрелом в упор спросила Тоня.
- А это тебе решать… Как скажешь, так и будет! Хочешь друга? Я стану тебе другом, хочешь личного телохранителя? Я буду им…
Тоня резко вскочила на ноги и подошла к самой кромке воды:
- Странно… - услыхал он через пару минут.
- Что именно?
- То, что ты перечислив столько, не назвал главного, без чего всё остальное просто бессмысленно, поскольку я не отдел кадров, а ты словно наниматься на работу пришёл… Боюсь, что я не смогу предложить тебе достойной зарплаты, Ванечка… Впрочем, почему ты не назвал в своём перечислении ещё одной должности?
- Какой же? Пугала огородного или же пса цепного у твоей калитки? – спросил он подходя и вновь заключая её в объятия.
- Тоже вариант, но нет, я подумала совершенно о другом…
- Боюсь даже предположить… - усмехнулся Иван, расплетая её косу, осторожно, будто лаская каждую прядь длинных, переплетённых лучами солнца (что только влюблённому взгляду не примерещится?!) волос…
- Что ты делаешь? – попыталась было она его остановить.
- Не мешай! Лучше сосредоточься на том, в качестве кого бы ты хотела видеть меня рядом с собой!
- А, знаешь, - резко крутанулась она в его руках – мужем!
- Что?! Кем?! – чуть отшатнулся тот – Я правильно услыхал?
- Ну… если судить по тому, как тебя шандарахнуло, то – да! Впрочем, я ни на чём не настаиваю… Ты спросил, я ответила… Делов-то…
- Господи, да мог ли я… Завтра же, слышишь меня? Завтра же идём подавать заявление! - и, подхватив её на руки, решительно устремился наверх, оставляя зеркало озера за спиной.
- Куда ты меня тащишь? – пыталась она барахтаться, но силы были явно не равны – Растрепал косы, а теперь ещё и поволок куда-то… Леший, поставь меня немедленно на землю! Ты, что, оглох, что ли?
- А сама-то как думаешь? – закружил тот на месте в каком-то диком танце, словно не ощущая тяжести вовсе, словно к нему в руки опустилась бесплотно-невесомая, сотканная из волокон света фея, а не реальная земная женщина.
- Я думаю, что ты рехнулся совсем… Вот только не могу понять – с чего бы это? А, впрочем, неси куда хочешь! Прошу только об одном: не оставляй меня одну, ладно?
- И не мечтай даже! Отныне, куда я – туда и ты, поняла?
- Кто бы спорил – я не буду!