Выйдя на храмовую площадь, Светослав отвязал коня, забрался в седло и направился к дому. К этому моменту площадь уже опустела. Лишь несколько караульных возились возле высокого складского помещения у стены. Рядом с входом в склад стояла грузовая повозка. Раздевшись по пояс, караульные перетаскивали какие-то мешки.
- Бог в помощь! - крикнул Светослав.
- Благодарствуем! - не отвлекаясь от работы, отвечали караульные.
Неторопливо преодолев обширную площадь, Светослав выехал на мост через ров. Гулко застучали копыта по дереву. Впереди открывался вид на городские улицы, утопающие в зелени. Солнце уже клонилось к закату и тень от Колончи и крепостных стен накрыла город, создавая вечерний уют.
Проезжая по широкой улице, по укатанной с песком дороге, Светослав любовался обилием цветов, украшавших палисадники и створы дворовых калиток и ворот, разноцветными резными украшениями. Красивые виды дворов, обращенные на улицу, в полной мере раскрывали суть самого понятия "у-лица". На улицу выходила лицевая гостеприимная сторона местных обитателей. Здесь каждый старался проявить свое творческое начало, насколько это было возможно. Казалось, что каждый двор, каждый дом улыбаются тебе, приглашая заглянуть в гости.
Беззаботно резвящаяся на улице детвора навевала ощущение безмятежности и душевного покоя. Детский счастливый смех всегда умиротворяет. Взрослые во дворах неторопливо доделывали свои повседневные дела по хозяйству.
- Здорово, братуха! - услышал Светослав молодецкий окрик. Оглянувшись, он увидел во дворе своего друга детства Вечеслава. Тот стоял подле стога сена с вилами в руках.
- Здорово, Вячко! - с улыбкой приветствовал его Светослав.
- Домой спешишь?
- Да, - не останавливаясь говорил Светослав, - родителей почтить.
- Ну давай, - сказал Вечеслав, поднимая над головой вилы с копной сена, - потом заезжай ко мне.
- Непременно!
Проехав еще немного и поздоровавшись с соседями, Светослав повернул к большому трехуровневому дому с высоким теремом. Каждая деталь отчего дома была связана с яркими воспоминаниями раннего детства. Вот и в красочном тереме, бывало, строгий отец запирал провинившегося озорника, дабы приучить его к хорошим манерам. А в тереме предусмотрительно были сложены стопками старые пожелтевшие пергаменты, на которых были запечатлены древние сказания о разных событиях, былины о богатырях. Запертому озорнику ничего не оставалось делать, кроме как читать пергаменты, коротая время в одиночестве. В этом отец видел важную часть воспитания отроков. И, судя по всему, он был прав...
Широкая калитка, обрамленная цветами с роскошными белыми лепестками, была раскрыта настежь. Светослав въехал во двор и спрыгнул с коня. По двору важно бродили пегие куры, то и дело клевавшие то маленькие камушки, то просыпанное пшено. Из глубины двора, где располагались хлевы, слышалось хрюканье и возня кабанов, да редкое мычание коровы.
Навстречу Светославу вышел отец. Его седые вьющиеся волосы свисали редкими прядями, а седая стриженая борода оставалась густой и жесткой. По лицу пролегли глубокие изможденные морщины. Он закутывал свое дряхлеющее тело в домашний халат с поясом, а на босых ногах красовались изношенные калоши.
- Здравствуй, отец! - приветствовал старика Светослав, заключая его в свои крепкие объятия.
- Здравствуй, сынок! - отвечал отец слабеющим голосом, а его глаза наполнялись слезами.
- Ну, как вы тут? - Светослав и сам растрогался так, что подступал комок к горлу.
- Да слава богу! - видно было, что отец с трудом сдерживал волнение.
- Как матушка?
- Держится...
Отец был на голову ниже Светослава. Он никогда особо не отличался внешними данными, но в свое время обладал недюжинной силищей. Теперь же, рядом с возмужавшим, рослым и широкоплечим сыном, он выглядел совсем маленьким и беззащитным.
Из сеней на крыльцо вышел Божидар Окомирович, старый боевой товарищ отца. Внешне они даже чем-то походили друг на друга. В былые-то времена по незнанию их можно было принять за родных братьев, старость же и вовсе уравняла их.
- Оооо! - протянул он, спускаясь по ступенькам, - наш славный богатырь объявился!
Светослав обнялся и с Божидаром.
- Ты только погляди, Мечеслав Велерадыч! - восторженно говорил Божидар, трепля Светослава за плечи, - как возмужал твой отрок. Истинно - богатырь!
Светослав смущенно улыбался.
- Молодец! - продолжал хвалить старец, - ты еще князем будешь, попомни мои слова! Достойный сын своего отца!
Мечеслав Велерадович украдкой утирал старческую слезу.
- Очень рад вас видеть в добром здравии, - сказал Светослав, - пойду с матушкой поздороваюсь.
- Давай, давай, - еще раз похлопал его по плечу Божидар, - заждалась тебя Вера Добромысловна...
Светослав поднялся по ступеням крыльца и прошел через сени в светлицу. Это была просторная светлая комната, где по праздникам собирались гости, а в будние дни женщины занимались вышивкой и рукоделием. Здесь вдоль стен стояли длинные лавки, покрытые узорчатыми пледами, а в центре стоял длинный стол с двумя рядами резных стульев с высокими спинками. Стол покрывала чистая скатерть с красочной вышивкой. По углам стояли шкафчики, на открытых полках которых хранились кружки, чашки, кувшины и другие столовые принадлежности. Окна завешивали воздушные кружевные занавески.
Подле стола, в плетеном кресле, к которому по бокам были прикреплены колеса, сидела Вера Добромысловна. На ней было длинное расписное платье, а на голове забавный чепец белого цвета, под который аккуратно укладывались седые волосы. В руках у нее резво двигались вязальные спицы. Рядом с ней, за столом, сидела Милодана, средняя дочь Божидара, только-только достигшая совершеннолетия. Ее длинные русые волосы были красиво заплетены в тугие косы вокруг головы, а большие зеленые глаза светились юной наивностью.
- Здравствуй, мама! - Светослав опустился на колени, прижимаясь лицом к ногам матери.
- Сынок! - из рук Веры Добромысловны выпали спицы, а из глаз хлынули слезы, - сыночек мой!
Она положила свои дрожащие ладони с искривляющимися пальцами на голову Светослава, приглаживая его растрепавшиеся волосы. Светослав осторожно поднял голову и заглянул в лицо матери. Видно было, что она еще старается ухаживать за собой, но от взгляда любящего сына не могла укрыться измученность тяжелой болезнью. Уже более десяти лет минуло, как Веру Добромысловну подкосил страшный недуг. Все сильнее и сильнее у нее воспалялись суставы ног и рук, вследствие чего она очень быстро оказалась прикованной к креслу. Периодически больные суставы причиняли ей такую боль, что она вообще не могла двигаться и лежала пластом на постели. Утрата старшего сына Ярослава усугубила тяжесть ее состояния.
- Ну, как ты, мама? - спрашивал Светослав, прекрасно понимая, каков может быть ответ.
- Да все ничего, сынок, - устало отвечала она, вздыхая и утирая слезы своей высохшей ладонью, - чего уж мне... Вот тебя повидала и то ладно. Отлегло малость на сердце.
От избытка чувств у Светослава больно сжималось сердце. Как бы ему хотелось избавить мать от страданий, если бы он был в силах хоть что-нибудь сделать. Ведь даже опытные знахари могли только облегчить ее недуг, но вылечить оказались не в состоянии.
- Привет, Милодана! - повернул голову Светослав, надо было как-то разрядить обстановку, - какая красавица стала! На выданье прям!
Девушка смущенно опустила глаза, гладкие щеки ее покрылись румянцем.
- Здравствуй, Светослав! - вымолвила она сладким голоском, взволнованно теребя на коленях подол белого льняного платья.
- Женихи-то небось уже засватали? - с улыбкой спрашивал Светослав.
- Да где уж там? - еще больше раскраснелась Милодана.
- Ну, не смущай молодку, сынок, - шутливо вступилась Вера Добромысловна, - совсем ее в краску вгоняешь.
Светослав поцеловал руку матери и поднялся. Подошел к Милодане, обнял ее, ощутив стройное женственное тело, и поцеловал в щеку. Он заметил как по ее щеке украдкой стекала слеза.
- Ладно, пойду приведу себя в порядок, - сказал он, подмигнув Милодане. Смущенная улыбка не сходила с ее лица.
- Ах! - спохватилась Вера Добромысловна, всплеснув руками, - Милочка! Ты поможешь собрать на стол?
- Да конечно, Вера Добромысловна! - подскочила Милодана из-за стола, - сейчас, только Малушу кликну.
- Надо же сына с дороги накормить, напоить, - засуетилась матушка, ругая себя, - вот, старая, совсем забываться стала!
- Да не переживай, мама! - успокаивал ее Светослав, - мы же никуда не торопимся...
Милодана убежала за сестрой, а Светослав выкатил мать на кресле во двор через задний вход, где за разговорами их пожидали отец с Божидаром. В своих многочисленных воспоминаниях им всегда было о чем поговорить. Иногда казалось, что вспоминая свои былые подвиги, они пытаются снова и снова пережить лучшие лета своей насыщенной жизни.
- Сынок! - засуетился Мечеслав Велерадович, увидев Светослава с матерью, - я баньку еще загодя истопил, воду приготовил...
- Благодарю, отец! - говорил Светослав, - не переживай, я все найду, чай дома уж. Отдыхайте...
- Коня уж распрягли, в стойло определили, - никак не мог успокоиться отец, - напоили, овса дали...
- Благодарю, отец, - успокаивал Светослав, - все хорошо.
Он направился к клети, в которой хранились оружие и принадлежности. Внутри было немного темновато, но в тусклом свете маленького окошка можно было разглядеть, что на крючках вдоль стен висели седла, уздечки, кнуты... Вот несколько мечей с резными ручками в ножнах, украшенных узорным тиснением, острые пики, увесистая булава... А здесь, в углу, луки со стрелами в колчанах. Светослав отстегнул свой меч и повесил на крюк, снял наконец кольчугу и латы с предплечий и колен. Остроконечный шлем, легкий щит и походные котомки, что были пристегнуты к седлу, уже лежали на своих местах.
Отпарившись березовым веником и отмывшись от дорожной пыли, Светослав лежал в полумраке на горячих гладко выструганных досках. Его ноздри втягивали густой банный жар со смешанным ароматом сосны и березы, согревая все внутренности. В топке печи все еще гудели раскаленные угли, мало по малу навевая сон. Полок был высоким, поэтому Светослав находился в самом горячем месте парной. Казалось, что его усталое тело бесформенно растекалось по ровной поверхности, будто сталь, плавящаяся в жерле кузнечной печи. Распаренная раскрасневшаяся кожа покрывалась крупными каплями влаги.
В дверь постучали.
- Сынок! - услышал Светослав сквозь дрему голос отца, - стол уже накрыт. Мы тебя ждем.
- Да, да! - Светослав неохотно отрывал свое тело от полока, - скоро буду...
Сладкая истома будто наполнила все его разомлевшее естество тяжелым свинцом. Но он встал, помял широкими ладонями лицо и вышел в предбанник. Здесь в углу висел большой дубовый ушат с холодной колодезной водой. Светослав встал прямо под него и потянул за веревку. Ушат опрокинулся, окатив голое тело с головы до ног. От ледяной волны захватило дух, что приносило настоящее блаженство. Вся уталость смывалась одним махом.
Отдуваясь, Светослав подошел к большому запотевшему зеркалу и протер его ладонью. В отражении стоял высокий широкоплечий и загорелый мужчина, которому на вид можно было дать не меньше тридцати. На самом деле, Светославу было двадцать шесть. Его длинные темнорусые волосы спадали на плечи вьющимися мокрыми прядями. Черная бородка и усы были аккуратно подстрижены. Светослав не любил густые пушистые бороды, так как носить их было неудобно, да к тому же они требовали постоянного ухода. Растительность на его лице лишь подчеркивала широкие скулы и твердые губы. Карие глаза, окаймленные густыми бровями и ресницами, в сумраке казались черными. Светослав поиграл мышцами. На руках и груди вздувались крепкие бугры, как у тех медведей, что трудились на пароме. На левой стороне груди, чуть выше сердца, розовел старый шрам от колотой раны. Один обезумевший викинг на скаку пробил кольчугу своим копьем с железным наконечником. На правом плече тянулся шрам от резаной раны. Это уже джунгарец дотянулся своей изогнутой саблей, когда на Светославе не оказалось кольчуги. Можно было и дальше продолжать воспоминания по затянувшимся розовой кожей отметинам, но Светослав отвернулся от зеркала.
Светослав обтерся полотенцем, натянул штаны, легкую белую рубаху, тапочки и вышел из бани во двор. В просторной беседке под навесом, заросшим вьюном с большими лопушистыми листьями, за накрытым столом сидели отец с матерью, Божидар, Милодана с младшей сестрой Малушей и вели оживленный разговор. Оставаясь незамеченным, Светослав прошел к оружейной клети и прихватил там одну из своих котомок. В ней лежали гостинцы, которые он собрал с собой перед возвращением домой.
Когда Светослав подходил к беседке, навстречу ему выскочили с лаем, разогнав кур, два здоровенных пса - один белый, другой красный в перемешку с черным. Светослав опустил котомку на землю и распростер руки. Псы бросились на него радостно виляя своими саблевидными хвостами.
- Привет, привет, мои хорошие! - приговаривал Светослав, трепля довольных псов за длинную волнистую шерсть, - соскучились? И я соскучился.
Разгоряченные псы тыкались мордами в грудь и живот Светослава, обдавая его своим горячим дыханием. Псы принадлежали породе борзых. Их часто еще называли волкодавами. С такими можно и на зверя ходить и скот от волков защищать. Борзые отличались природной мощью и быстротой. А уж верности их не было предела. За хозяином они, как говорится, хоть в огонь, хоть в воду.
- Клык! - прижался Светослав к белой морде, - Гром! - прижался он к красно-черной морде, - ну, все, все. Нас ждут.
Из-за угла дома появился Лесьяр, средний сын Божидара Окомировича. Высокий молодой человек среднего телосложения с волосами соломенного цвета неторопливо приближался к беседке. По одеянию зеленого цвета можно было догадаться, что он только что вернулся с охоты.
- У, мои хорошие! - еще раз потрепал псов Светослав, поднимаясь.
- Ну здравствуй, Светослав! - приветствовал его Лесьяр.
- Здравствуй, брат! Здравствуй!
Молодцы обнялись.
- Жив, здоров? - спрашивал Лесьяр.
- Да слава богу!
Молодцы посмотрели пристально друг другу в глаза.
- А я смотрю, - улыбаясь сказал Светослав, - ты оправдываешь свое имя. Все по лесам, по лесам...
- Люблю уединение, - усмехнулся Лесьяр.
Тут подошла Малуша.
- Я все жду-пожду, - обиженно обратилась она к Светославу, - хоть бы поздоровался, что ли...
Светослав склонился к ней, заключил в объятья и поднял на руки.
- Малушенька! - вскричал он улыбаясь, - радость ты моя, синеглазая! Да как же это я? Такую большую девоньку-то и не заметил.
Обиженное личико синеглазой белокурой девочки расплылось в довольной улыбке. Восьмилетняя Малуша была самой младшей в семье Божидара Окомировича и пользовалась положением всеобщей любимицы.
- То-то же! - наставительным тоном сказала она и поцеловала Светослава в щеку.
- Ну ладно уже! - умиленно воскликнул Божидар, - айда к столу!
Светослав поставил Малушу на ноги и вся компания уселась за столом, на котором стояли железные миски с пирогами и блинами, глиняные горшки с творожными варениками, кувшины с медовухой, различные закуски, сметана и зелень. Светослав с вожделением посмотрел на все это изобилие, глотая слюну. В походных условиях приходилось обходиться зерновым хлебом, ячкой, да жареным на огне мясом.
- Ох ты ж! - спохватился Светослав, поднимая свою котомку, - чуть не забыл! У меня же тут подарки...
Он быстро развязал бечевку и достал пушистый шерстяной платок тончайшей вязки. Платок был искусной работы с желто-синим узором на белом фоне.
- Это тебе, мама, - накинул он платок на плечи Веры Добромысловны, - вечерами будешь укутываться.
- Ой, спасибо, сынок! - мать притянула сына к себе и поцеловала, - какой красивый! - расправила она платок в руках будто крылья.
- Красивый! - подтвердила Милодана, протянув руку и ощупав вязку.
- А это, - Светослав достал из котомки три пары тапочек, сшитых из мягкой змеиной кожи, - нашим почтенным старожилам...
Одну пару он протянул отцу, другую Божидару, а третью заботливо натянул матери на ноги, положив ее старые стоптаные тапки под лавку.
- Благодарствуем! - довольно крякнул Божидар, разглядывая подарок, - хорошая выделка. Недурно...
- Вот это хорошо! - сказал Мечеслав Велерадович, тут же примеряя обновку, - а то мои калоши поизносились уже.
Светослав вытащил из котомки тряпичный сверток, развернул и на его широкую ладонь выпали два тонких шнурочка черного цвета с красивыми переливающимися золотисто-зелеными камушками.
- А это, - сказал Светослав, подходя к девушкам, - это нашим красавицам! Кошачьи глаза...
Он аккуратно надел их на шею Милодане и Малуше. Девушки с изумлением разглядывали необычное и притягательное украшение.
- Говорят, - таинственным тоном сказал Светослав, понизив голос, - что у обладателя кошачьего глаза может проявиться дар предвидения...
И действительно, камни переливались так, что очень напоминали свечение настоящего кошачьего глаза.
- Спасибо, Светослав! - девушки с двух сторон поцеловали его в щеки.
- Ну, а для Лесьяра воинский подарок! - торжественно воскликнул Светослав и вынул из котомки кинжал с резными ножнами. Его рукоять была выполнена из отшлифованного до блеска гранита, а длинное острое лезвие сияло прекрасной сталью.
Лесьяр крепко пожал руку Светославу и они обнялись.
- Благодарю, брат!
И хотя Светослав понимал, что все эти вещи для его сородичей были не в диковинку, главное для него было - проявить внимание к родным людям.
Сумерки сгущались все плотнее. На чернеющем небосводе разгорались первые звезды. Затихала природа и домашняя живность, готовясь ко сну. Отовсюду слышалось умиротворяющее стрекотание сверчков. Все домочадцы уже наелись, поделились обыденными житейскими новостями, нашутились, насмеялись, но продолжали сидеть за столом под неторопливый разговор. Совсем не хотелось расходиться. Лишь изредка мужчины подливали себе в чаши сладкой медовухи.
- И-эх! Были времена! - говорил порядочно захмелевший Божидар Окомирович, - нынешняя молодежь о многом и не ведает...
- Ну что ты говоришь? - вступался Мечеслав Велерадович, - вона какие богатыри выросли.
- Да что ж богатыри? - сетовал Божидар, - надобно еще ко всему прочему и разумение иметь.
- Старших почитают, - настаивал Мечеслав, - обычаи соблюдают...
- Пройдет немного времени, - перебил его Божидар, - и многое позабудется. Просто канет в небытие, - он замахнул остатки медовухи в своей чаше, - без разумения не будет и понимания что откуда взялось.
- Что ты имеешь ввиду, Божидар Окомирыч? - поинтересовался Светослав.
- Ну вот скажи-ка мне, - подбоченился Божидар, - многие ли теперь ведают, что язык наш хранит в себе всю быль жизни с давних времен?
- Ну мы же с детства изучаем родную буквицу, - попытался противостоять напору старца Светослав, - основные понятия и заложенные в ней послания.
- Слава богу, хоть этому еще уделяют должное внимание, - обреченно усмехнулся Божидар.
- Отец! - вступил в разговор Лесьяр, - сейчас, наверно, некоторые вещи уже не имеют такого значения, как раньше.
- Ну как это не имеют значения? - распалялся Божидар, - вот ты знаешь почему мы начинаем счет словом "раз", а другие словом "один"? Казалось бы, ерунда какая, а?
- Божидар Окомирыч! - поспешил ответить Светослав, - конечно знаем. Ведь ты же нам сам это не единожды объяснял.
- У нас слово "раз" означает первый свет, с которого все началось, - размеренно излагал Лесьяр для утешения отца, - на западе счет ведут от Одина, которого там почитают как родоначальника и приписывают ему разные магические способности.
- Ну вот видишь, Окомирыч! - снова заступился за молодых Мечеслав Велерадович, - все они знают.
- Ну положим наши сыновья знают, - не унимался Божидар, - а другие?
Он уставился остекленевшими глазами на Мечеслава.
- А другие? - повторил Божидар, - интересуются ли?
- А почему они начинают счет с Одина? - с любопытством подала голос Малуша, - ведь он не первый был...
- Да потому что, Малушенька, почтение у них сменилось раболепием, - отвечал Божидар, наливая себе в чашу медовухи, - как я тебя учил? Никогда никому не кланяйся! - отчеканил он, стукнув кулаком по столу так, что звякнула столовая утварь.
- Вот видишь, Божидар, - с улыбкой говорил Мечеслав, - все-таки любопытствует молодежь, а?
Божидар Окомирович выпил залпом медовуху и небрежно отодвинул от себя чашу.
- Ага, - задумчиво крякнул он, уставившись перед собой невидящим взглядом.
- А почему мы говорим "раз", если у нас первым идет "аз"? - снова спрашивала Малуша. Она конечно знала ответ, просто решила уважить огорченного отца.
Божидар Окомирович с любовью взглянул на Малушу и погладил ее тугую белую косу своей морщинистой ладонью.
- Потому что, доченька моя, слово "раз" состоит из двух образов: "ра" и "аз". Вот вместе и получается "раз", - ласково объяснял отец, - "аз", это начало всего сущего. Это бог, живущий и созидающий на земле. И вот когда этот бог стал лучиться светом "ра", светом любви и созидания, тогда-то и было положено начало. Потому и "раз".
- Да. - промолвила Вера Добромысловна, - многое хранит в себе наш язык, - она поплотнее укуталась в новый платок, - даже я, старая и больная женщина, еще кое-что помню. Сколько песен перепето, да былин пересказано вечерами в светлице за вышивкой, - она с грустью вздохнула, - бывалоче с Любомирой, матушкой вашей, как затянем песню какую... Сварги ей пречистой, ушла до времени...
Сидевшие за столом скорбно опустили глаза. Любомира, жена Божидара, отошла в мир иной недолго спустя после того, как разродилась Малушей. Божидар долго переживал утрату любимой женщины. Лишь дети да друзья своей заботой смогли вернуть его к жизни. Мечеслав Велерадович всегда очень поддерживал своего боевого друга.
- Помянем Любушку мою, - поднял чашу Божидар, смахивая скупую старческую слезу.
- Помянем матушку, - с горечью отозвался Лесьяр.
Все молча выпили. Никто и не заметил как стемнело вокруг. Только Лесьяр поднялся со своего места и зажег газовый светильник. С освещением в беседке стало уютнее, а снаружи будто еще мрачнее.
- Батенька! - оживилась Малуша, - а помнишь, ты сказывал, почему уголь называют именно так, а не иначе?
Божидар снова погладил дочку по волосам.
- Вот наша надежа и опора, - умиленно сказал он, - всем-то она интересуется, все-то запоминает...
- Когда-то, - начал рассказ Божидар, - говорили не "юг", а "уг". Это теперь многое переиначили, будь оно неладно, кхе-кхе, - старик прокашлялся, - Так вот. На том самом уге есть земля, которую предки наши называли "угол", что означало по-нонешнему - пустынная земля. И земля та постепенно сужалась к югу, а ее заостренный край упирался в безбрежный океан...
Светослав огляделся. Вокруг сгущался мрак и лишь беседка озарялась светлым пятном, а отблески пламени газового светильника отражались в глазах сидящих за столом. Вся обстановка располагала к разговорам о чем-то таинственном и неизведанном. Малуша слушала отца с широко раскрытыми синими глазами, впитывая каждое его слово. Светослав же весь вечер ловил на себе украдчивые взгляды Милоданы. И как только он встречался с ней глазами, она тут же отводила взгляд.
- А там земля черная, что ли? - перебила отца любопытная Малуша, - уголь-то черный...
- Нет, доченька, - терпеливо продолжал Божидар, - земля там не черная, а красная, глинистая. Есть там места, где лишь желтые и красные пески в горячих пустынях. Зеленью там не богато, леса не леса, а так, кустарник какой-то... С водой и вовсе худо... На той земле с давних времен жили чернокожие люди. Что земля голая, что люди голые... Одно слово - голь или голыдьба. Потому-то и стали называть именно "уголь". Так-то его называли и черным златом, и земником... По-разному... А теперича вот, уголь...
- Довелося нам там бывать с Божидаром, - задумчиво вздохнул Мечеслав Велерадович, - как давно это было... А кажется будто вчера...
- Ой, не вспоминай! - махнула рукой Вера Добромысловна, - я в то время так напереживалась... А сколько слез пролила...
- Чернокожие люди... Голые... Вот бы хоть раз увидеть, - мечтательно произнесла Малуша, оперевшись на стол локтями и подперев свой маленький подбородок хрупкой ладонью.
- Ох, лучше бы тебе, Малуша, их не видеть, - вздохнул Мечеслав Велерадович, - от их местных обычаев кровь стынет в жилах, - старик невольно передернул плечами, как будто его пробил озноб.
- От чего ж? - спросила Малуша.
- Об этом мы поговорим потом, - шутливо строго сказал Мечеслав Велерадович и добавил, приложив ладонь к устам, - не при Вере Добромысловне. Она этого не любит.
- Да, да, - отмахнулась Вера Добромысловна, - не надо мне страсти такие...
- А что вы там делали? - допытывалась Малуша.
- Там, Малушенька, когда-то жили наши давние предки, - отвечал Божидар, - когда наши земли покрылись льдами, предкам пришлось перебраться в те далекие края. Там они построили большой каменный город, назвали его Ассур и взяли под свое покровительство все жившие поблизости племена. Предки обучали их грамоте, ремеслу, земледелию. Местные же, пребывая в своем дремучем невежестве, почитали их за богов, посланных с неба. Спустя много лет, когда льды оттаяли, предки вернулись на родные земли, а тамошние племена погрязли в жестокой борьбе за власть и обладание всем тем, что им оставили. Вот с тех пор от нас иногда и отправляют туда послов для примирения.
- Хм, примирение, - усмехнулся Лесьяр, - примирение с войсками...
- Иногда, - подал голос Светослав, глядя на Лесьяра, - необходимо и вдарить как следует, чтоб неповадно было.
- И то правда, - кивнул в знак согласия Божидар Окомирович.
- А кто же у нас все-таки первыми были? - не унималась Малуша. Было заметно, что ей просто не хотелось заканчивать приятный вечер.
- А ты, Малуша, разве не слышишь, когда слова говоришь? - улыбался Божидар Окомирович.
- Слышу что-то знакомое, но до конца не понимаю, - признавалась всеобщая любимица, забавно пряча лицо за край стола.
- Первыми были Перуновы дети, - объяснял Божидар, - то есть наши давние предки. Потому мы и почитаем прародителя нашего - Перуна. Перуновы потомки жили по кону, который был запечатлен в их сердцах и устанавливал истинную гармонию жизни. Вторыми были люди Тора. Они торили себе дорогу насилием и кровопролитьем. На смену изначальному кону пришел писаный закон, дающий безграничную власть избранных над всеми остальными...
- А как может кто-то иметь безграничную власть над всеми? - изумленно спросила Малуша.
- Они властвуют прежде всего вот здесь, - ответил ей Мечеслав Велерадович, приложив указательный палец ко лбу, - если они захватили разум, то человек оказывается полностью в их распоряжении.
- Позже, в результате близкородственных или совершенно чужеродных кровосмешений появились третьи, - продолжал Божидар Окомирович, - это йети, полудикие люди, потерявшие человеческий облик и остатки разума. Мы их называем "обезьянами", что означает - он без яна. Четвертые полностью извратили смысл почитания, перевернули с ног на голову всю суть исконных обычаев, заменив их раболепием и коленопреклонением...
Божидар Окомирович прервался, чтобы прокашляться и промочить горло.
- Однако, поздно уже, - напомнила Вера Добромысловна, - уж ночь на дворе. Не пора ли нам отправляться спать? Тем более, что Светославу с дороги надобно отдохнуть.
Все понемногу неохотно зашевелились.
- Да, наверно, - подтвердил Светослав, смущенно улыбнувшись, - уж веки становятся тяжелыми. Как бы прямо здесь не заснуть.
- И то верно, - подхватил Божидар, - чтой-то засиделися мы сегодня. Завтра еще вставать раненько.
Он неуклюже поднялся из-за стола.
- Девоньки! - обратился Божидар к дочерям, - поможете прибрать стол, а я поковыляю до постели. Всем доброй ночи!
- И тебе, Божидар, приятных сновидений! - махнула рукой Вера Добромысловна, - Милочка! Малушенька! Надо только съестное прибрать, а остальное мы завтра уберем...
- Конечно, Вера Добромысловна, - засуетилась Милодана, - не беспокойтесь, все сделаем.
- Вот славные девоньки! - хвалила их Вера Добромысловна, - не нарадуешься на них! Такие хозяюшки...
Божидар приобнял Веру Добромысловну и пошатывающейся походкой побрел через двор к своему дому.
- Лесьяр! - крикнул он из темноты, - утречком меня толкнешь в случай чаво, а то просплю ненароком...
- Хорошо, отец! - крикнул Лесьяр в ответ.
- Ну ладно, родные, - сказал Светослав, - пойду матушку доставлю в покои.
- Давай, брат, - пожал ему руку Лесьяр, - до завтра!
Светослав встал и дремавшие рядышком псы встрепенулись, навострив уши.
- Тихо, тихо! - успокоил он их, потрепав загривки, - спать пора.
- Ишь, навострились, - воскликнула Вера Добромысловна, - завиляли хвостами. Дайте Светославу отоспаться! Набегаетесь еще...
- Сынок! - обратился Мечеслав Велерадович, - ты откати маму, а мы тут управимся.
- Хорошо, - сказал Светослав, устало зевнув, - всем доброй ночи!
Он снова поймал на себе нежный взгляд Милоданы и с улыбкой подмигнул ей. Милодана улыбнулась в ответ и смущео опустила глаза.
- Славик!- перехватила его Малуша, ухватив за руку, - а ты со мной завтра погуляешь?
- Ну конечно! - воскликнул Светослав, - красавица ты моя!
Он склонился над девочкой и чмокнул ее в щеку...